Дилан
Интересна зафиксированная валлийскими кельтами легенда о гибели древнего божества морских глубин и знатока путей.
Мужем богини-родоначальницы кельтов Дану (Дон) был светлый король Бели Маур-«Великий» (римлянами он упоминается как Беленус и отождествлялся с Аполлоном). С ним связан один из главных календарных праздников кельтов – Белтейн или Белтан, «прекрасный огонь», отмечаемый в ночь с 30 апреля на 1 мая и знаменующий наступление «светлого времени», когда в мир после зимней «смерти» возвращается плодородие. В свете огней Бельтейна и происходит обряд «священного брака» – Майского Короля и Майской Королевы.
От первого этого «майского брака» Дану и Бали рождаются их дети – могущественный маг Гвидион (Gwydion; Млечный Путь называли в Уэльсе Caer Gwydion «Крепость Гвидиона») и его брат-близнец, могучий воин Аметон, и их сестра Арианрод-«Серебрянное колесо» (Arrianrhod; в других источниках она – Моргавс/Моргана, где др.-вадлл. m;r «море» + cant «круг»; фея Арганта; Аннис или Анна; в ее честь называлось созвездие Северной Короны Саеr Arianrod; так же называлась ее крепость, описанная далее, которая ушла на дно моря и до сих пор видна среди волн в ясную погоду).
Затем от такого же «майского брака» Гвидиона с сестрой Арианрод родились двое сыновей-близнецов – Дилан Айл Дон (Dylan ail Don, Dylan Eil Ton, Dylan O’Taine, Dylan El Ton, Dylan Aldon, Dylan Ui Dan) и Ллеу Ллау Гифеса (Lleu / Llew Llaw Giffes «светловолосый / лев с умелой рукой»). В другом варианте, приведенном Р. Грейвсом, детей-близнецов Арианрод именуют Гвин (Гванар; «Белый») и Гвингвингвин («Трижды белый») [Грейвс Р. Белая богиня: историческая грамматика поэтической мифологии / Пер. с англ. – Екатеринбург: У-Фактория, 2005. – С. 413].
Оба брата-близнеца считаются своего рода олицетворением парных сил, сил света и тьмы. Море у кельтов неизменно ассоциировалось с тьмой, мраком, смертью, и, как только теневой близнец появился на свет и обрел имя Дилан, он тотчас нырнул вниз головой в свою родную стихию – море. «И как только он оказался в море, – сказано в «Мабиноги Мэта фаб Мэтонви», – он тотчас принял свой истинный образ и начал плавать как самые быстрые рыбы в морской пучине». Именно по этой причине он получил прозвище Айлмор – «сын волны». В конце концов, как коротко сообщается, он был убит ударом копья своим собственным дядей, богом-кузнецом Гофанноном (Кованнан, Гоибниу, Гобенниус), и, по словам знаменитого барда Талесина, его гибель оплакивали волны Британии, Ирландии, Шотландии и острова Мэн. Его смерть окружена множеством поэтичных легенд. Волны, обрушившиеся на берег, стали зримым воплощением их жажды отомстить за своего сына. Грохот морского прибоя в устье реки Конвэй местные жители до сих пор именуют «Сетованием о смерти Дилана». А в названии небольшого мыса на Кернарфонской стороне пролива Менай Стрэйтс, именуемого Пвинт Мэн Тилен, или Пвинт Мэн Дилан, увековечено его имя. Однако самого валлийского рассказа о гибели Дилана от рук дяди-кузнеца Гофаннона не сохранилось.
Но интересен в этой связи ирландский рассказ об убийстве во время Второй битвы при Маг Туиред богом-кузнецом Гоибниу Руадана. Фоморы подослали к богу-кузнецу Руадана, сына Бреса, сына фомора и женщины из Племен богини Дану, и Бриг, дочери Дагды. Руадан подошел к Гойбниу, и тот дал ему копье. Тогда он метнул это копье в Гоибниу и ранил его. Тот вытащил из себя это копье и метнул в Руадана, пронзив насквозь, отчего тот скончался, добравшись из последних сил до лагеря своего отца. Сам раненый Гоибниу окунулся в источник и исцелился. По приказу сына верховного короля фоморов Индеха, Октрайаллаха, каждый фомор взял камень и кинул в в этот волшебный источник, таким образом он был засыпан.
По мнению А. Сапковского, валлийский Дилан тождественен бритскому персонажу «Артуровского цикла», известному как Мордред в сказаниях о короле Артуре. Мордред (Медраут, Медрауд, Модред, Морбрет, Морвред, Морбет, Морбад, Мерауд), сын короля и его родной или сводной сестры феи Морганы (Мергавсы), учинил дворцовый переворот и захватил власть с помощью призванных саксов, попутно добравшись и до королевы. Однако Артур сумел собрать войско своих сторонников и сошелся с узурпатором под Камланном. Увы, оба – и Артур, и Мордред – распрощались в той битве с жизнью, а в стране воцарился хаос и мрак: «… «Медраут» – это не кто иной, как Дилан, злой брат доброго Ллеу, который наконец погибает от руки дяди, кузнеца Кованнана… В «Туманах Авалона» миссис Брэдли черным по белому сказано: Гвидон – настоящее имя и Артура, и его сына, а Мордред – саксонское прозвище, означающее «Злая Ворожба»… Медраут по-валлийски означает «Тот, Который Ударяет» или «Тот, Который Смело Решает». Как мы уже знаем, в классической легенде Мордред был внебрачным сыном Артура, к тому же еще и зачатым с единоутробной сестрой. Поэтому, в соответствии с церковными переработками, получалось, что король совершил вдвойне страшный грех и тем самым навлек на страну ужасающее несчастье. Это кровосмешение и внебрачные «левые», как бы мы теперь сказали, связи взялись, разумеется, из первоначальной валлийской версии, но там они скорее всего никого не волновали. Ведь валлийский Прометей Гвидон породил Солнечного Ллеу, самого прекрасного и наиболее почитаемого бога бриттского пантеона, тоже не с кем-то, а с родной сестрой Арианрод. А ребенком незаконной связи, внебрачным сыном Гвиар, сестры короля Артура, стал Гвалхмеи, валлийский Гавейн, любимый герой рыцарских саг. В классической легенде (и в фэнтези) Мордред единственный потомок Артура – связь с Гвиневерой детей не принесла. В валлийских же легендах у Артура насчитывается четверо сыновей, носящих имена Ллахеу, Амр, Кидван и Архфедд. Все ли они были детьми законными, не знаем, но ко всем применен патроним «ап Артур». У Мэлори сцена смерти Мордреда под Камланном воистину жуткая. Артур в бою с сыном пронзает его копьем, да так, что из спины Мордреда торчит добрая сажень древка. «Но, почувствовав смертельную рану, – пишет Мэлори, – из последних сил рванулся сэр Мордред вперед, так что по самое кольцо рукояти вошло в его тело копье короля Артура», а потом, держа «меч обеими руками, ударил он отца своего, короля Артура, сбоку по голове, и рассек меч преграду шлема и черепную кость» [Сапковский А. Мир короля Артура //
Но скорее всего, имя Мордред этимологизируется несколько иначе, чем в вышеприведенной версии, от древне-валл. m;r «море», как и его матери феи Морганы (Моргавсы; др.-вадлл. m;r «море» + cant «круг»). Моргана, когда король Артур умирает на побоище под Камланном, держит его голову на подоле и шепчет брату нежные слова. Она же попадает и в число четырех королев, сопровождающих короля в последний путь на остров Авалон (Ynis yr Afallon «Остров Яблони»). Само же рождение Мордреда связано с морем: король Артур, зная по предсказанию Мерлина, что погибнет от руки ребенка, родившегося в день праздника Бельтайн (т.е. «священного брака Майского Короля и Майской Королевы», которыми были и сам Артур, и сама его сестра Моргана), приказал под страхом смертной казни выдать ему всех родившихся в тот день младенцев, велел погрузить их на корабль и пустить на волю волн. Множество невинных детишек погибли, но чудом уцелел оказавшийся среди них Мордред, и предсказание Мерлина сбылось.
Рассматривая образы Дилана и его брата Ллеу (Хлев Хлау), Р. Грейвс считает, что связанные с ними предания имеют отношения к одному персонажу, который в каждий из трех сезонов, составлявших год по кельтскому календарю, имел разные имена, и что Дилан («Рыба») – это «новогоднее имя», Ллеу – это «весеннее и летнее имя», а как раненый «Орел на дубе» – это имя «в середине зимы» [Грейвс Р. Белая богиня: историческая грамматика поэтической мифологии / Пер. с англ. – Екатеринбург: У-Фактория, 2005. – С. 407]. Собственно, «… когда Хлев, который начинал год как Дилан, достигал обжитой козами Брин Кавергир, поворотной точки лета, его убивал его соперник «Виктор, сын Зноя», и он, исчезнув с глаз, становился Гвином, предводителем осенней Дикой Охоты. Подобно Белой Богине, которая была попеременно то Арианрод с серебряным колесом, то Блодайвет с белыми цветами, то Керридвен – белой свиньей, он тоже был трижды белым: то Диланом – серебряной рыбой, то Хлевом – белым оленем, то Гвином – белым всадником на белом коне в сопровождении белых псов с красными ушами» [Грейвс Р. Белая богиня: историческая грамматика поэтической мифологии / Пер. с англ. – Екатеринбург: У-Фактория, 2005. – С. 413-414].
Но эта догадка об одном персонаже, изменяющемся как греческий Протей, весьма интересна, так как валлийская традиция знает такого же конкретного персонажа-«трансформера», который может и быть в разные сезоны года то Диланом, то Ллеу, то Гвином. Это – Марх ал Мейрхион [Грейвс Р. Белая богиня: историческая грамматика поэтической мифологии / Пер. с англ. – Екатеринбург: У-Фактория, 2005. – С. 406], владыка подземного мира, чьих свиней попытался было похитить Артур, но его попытка закончилась неудачей.
В легендах «Артуровского цикла» он выступает в качестве короля Марка Корнуэлльского с «лошадиными ушами». В этом контексте можно вспомнить популярный на кельтских монетах образ лошади с гипертрофированными суставами округленной формы [Казакевич Г.М. Кельти на землях України : археологічна, мовна та культурна спадщина. – К. : видавець С. Наливайко, 2010. – С. 148]. У кельтского бога морей Мананнана Мак Лира был огромный конь по кличке Роскошная Грива, обгонявший весенние ветры и молнией мчавшийся как по суше, так и по волнам. По одной из легенд, этого коня Морварха оседлали только король Градлон и его дочь, спасаясь с поглощенного океаном острова Иса, в то время как все остальные жители погибли, а их души остались под водой. Кстати, у греков рожденный у западных истоков Океана крылатый конь получил имя Пегас (букв. «бурный поток»).
Будучи известный по легенде о Тристане, Марх (Марк) прославлен как владелец множества кораблей, его страна богатеет торговлей, обильна урожаями и плодами, а в своем дворце он хранит много сокровищ из жемчуга, драгоценных камней, золота и серебра.
Поражает, что согласно легендам, у Марха (Марка), сына Мейрхиауана, было болшое стадо священных свиней, которых согласился пасти герой Дристан (Тристан), сын сестры Марха, в то время как сам цар-свинопас Марх отправился с посланием к Эссиллт (Изольде) [Бондаренко Г. Повседневная жизнь древних кельтов. – М. : Мол. Гвардия, 2007. – С.189]. Сразу вспоминаются два мотива из греческой мифологии, связанные с Атлантидой: 1) Геракл временно держит на плечах небесный свод, пока Атлант отправился в сад Гесперид за золотыми яблоками, охраняемые драконом Ладоном; 2) стада солнечного бога на далеком западе пасет великан Герион и которых похищает Геракл.
Саму этимологию имени Дилан (Dylan) связывают с валлийским существительным llanw «приливное течение» (< пракельт.*;lanwo- /*;lanu- «наводнение, заполнение»), соединенного с распространенным в валлийском языке префиксом Dy- (< пракельт. dм- «прочь» или «великий»). Позже имя Дилан превратилось в валлийском языке в элемент dylanw, который присутствует в словах dylanwad «влияние», dylanwadol «влиятельные» и dylanwadu «влиятельность».
Правда некоторые исследователи связывают имя Дилан с ирландскими словами dealan «вспышка молнии», dealan «медианный; срединный», dil «любимый», dilis (валл. ffyddlon, шотл. (гэл.) dileas) «верный, преданный».
Г. Бондаренко упоминает малозначительного персонажа ирландских сказаний короля Дам Диле (Dam Dile), сына Смирголла, сына Тетры (фомора, владыки морей, знаменитого своим мечем). Дам Диле был убит во время погони воинами жены короля Фуада. Исследователь, увы, не связывает его с мифическим Диланом, но указывает на интересную этимологию имени этого персонажа: «… персонаж, созданній из мифологического гигантского «вола потопа» (dam dilenn) с промежуточной стадией dam Dile «вол Диле». «Вол потопа» (dam dilenn) – малоизвестный персонаж ирландской мифологии, видимо, одно из «старейших существ» Ирландии» [Бондаренко Г. Повседневная жизнь древних кельтов. – М. : Мол. Гвардия, 2007. – С.139].
По нашему мнению, кельтское имя Дилан и было передано в греческом произношении как Атлант (-d-l-n > -t-l-n-).
Имени «Дилан» не посвящено даже статьи в англоязычной «Энциклопедии Атлантиды» [Frank Joseph. The Atlantis Encyclopedia. – Franklin Lakes (NJ) : The Career Press, 2005. – P. 102-103].
Правда, в связи с мотивами рождения Дилана в результате инцеста брата и сестры и превращения его в некое водно-морское чудовище, можем предположить, что у бриттов, в отличие от валлийцев, его образ значительно трансформировался в результате христианизации (а также, исчез мотив его брата-близнеца). По нашему мнению, в «Артуариане» он предстает как «Зверь Рыкающий» – чудовище, которое преследуют некоторые рыцари. В романах он описан так: «С виду был головой – как змея, телом – как леопард, лядвеями – как лев, и голенями – как олень. Из чрева у него исходил рев, точно сорок гончих были заключены в нем, и этот рев исходил от него, где бы зверь ни очутился». Король Артур встречает Зверя Рыкающего вскоре после того, как возлег со своей сводной сестрой Моргаузой, и она зачала от него Мордреда. Собственно история Зверя Рыкающего содержится в романе «Паломид». Некая принцесса, весьма сведущая в магии, стремилась добиться любви собственного брата; тот же в ужасе отверг ее. Тогда принцесса отдалась дьяволу, который явился ей в образе привлекательного мужа, и по его совету принцесса обвинила брата в том, что тот ее изнасиловал. Суд приговорил отдать принца заживо ни съедение псам. Девять месяцев спустя принцесса разразилась от бремени ребенком дьявола и родила Зверя Рыкающего. Свое прозвище существо получило из-за ужасных лающих звуков, которые неслись из его утробы и во всеуслышание свидетельствовали о смерти, какую принцесса навлекла на своего брата. Не вынеся этого рыка и лая, принцесса была вынуждена открыть правду. Ее казнили. Испуганное издаваемыми звуками, несчастное чудовище бежало в леса, по которым ему суждено было скитаться до тех пор, пока его не убьет какой-нибудь добрый рыцарь. Согласно легенде, Зверь Рыкающий вечно бежит во весь опор, думая (из-за лая), что за ним гонятся собаки. К тому же это чудовище, очевидно, никогда не находит достаточно времени, чтобы утолить жажду. В различных романах Зверя Рыкающего преследуют разные рыцари. Первым из преследователей был, очевидно, отец Персеваля, король Пелинор, а затем этот подвиг «унаследовали» Гарет и Паломид-Сарацин. Нежелание Пелинора остановиться ради поединка с юным королем Артуром вполне могло послужить причиной вражды королей, если бы не вмешательство Мерлина, который дважды наложил на Пелинора чары. Паломид-Сарацин годами преследовал Зверя Рыкающего и не соглашался уступить честь его поимки ни одному другому рыцарю. Став христианином по убеждению, он отказывался креститься и быть принятым в лоно церкви до тех пор, пока не убьет чудовище. Согласно некоторым версиям, он так никогда и не поймал его, хотя в одном из романов говорится, что он в конце концов – гнал Зверя на берегу озера, где чудовище остановилось, чтобы напиться. Паломид пронзил Зверя копьем и чудовище, издав пронзительный вопль, сгинуло в озере. После гибели чудовища над озером разразилась страшная буря, «как будто бы там собрались все демоны разом».
Главк
Кельтский мотив о ребенке, превращенном в морское божественное существо, и владеющем весьма определенными мистическим знанием, встречаем и у греков. Это – Главк («Голубой»), сын Посейдона (Павсаний, «Описание Эллады» IX 22, 7; Овидий, «Метаморфозы» XIII 904-965; Стаций, «Фиваида» VII 335; Вергилий, «Энеида» V 823; Гераклит-аллегорист, «О невероятном» 10) или царя Крита Миноса и Пасифаи (Гигин, «Мифы» 136; Овидий, «Ибис» 557-558; Псевдо-Аполлодор, «Мифологическая библиотека» III 1, 2; 3, 1-2).
Появился он близ корабля аргонавтов по молитве Орфея и сопровождал его двое суток, предсказав им будущее (Диодор Сицилийский, «Историческая библиотека» IV 48, 6-7). В частности, сообщил аргонавтам, что они не должны искать отставшего Геракла (Аполлоний Родосский, «Аргонавтика» I 1300-1315). Согласно книге «Об амазонках» Поссида из Магнесии, Главк построил корабль «Арго» и правил им, когда Ясон сражался с тирренами (этрусками), единственный уцелел в этой битве и стал божеством (Афиней, «Пир мудрецов» VII 47, 296d).
Согласно поэту Никандру, воскресил зайца с помощью травы на горе Орей в Этолии, был наставником Аполлона в прорицании, и возлюбленным бога вод Нерея (Афиней, «Пир мудрецов» VII 48, 297а). Вместе с нереидами Главк обитает на острове Делос и пророчествует вопрошающим (Афиней, «Пир мудрецов» VII 47, 296 с, ссылка на «Делосскую политию» Аристотеля). Его потомком считался олимпийский победитель Главк из Кариста (Павсаний, «Описание Эллады» VI 10, 1). По другой версии, когда Главк вырос, он прибыл из Крита в Италию, и критяне искали его в Япигии (Сервий, «Комментарий к «Энеиде» Вергилия VII 72, 796» [// Молчанов А. А. Социальные структуры и общественные отношения в Греции II тыс. до н. э. – М., 2000. – С.109]; Афиней, «Пир мудрецов» XII 522f [// Молчанов А. А. Социальные структуры и общественные отношения в Греции II тыс. до н. э. – М., 2000. – С.109]).
Интересно, что если кельтское морское божество было связано с лошадьми, то Главка за соблазнение жены Ариадны Дионис связывает виноградными лозами, как стреноживают коня (Афиней, «Пир мудрецов» VII 47, 296а; VII 47, 296 с). Согласно поэтессе Гедиле, Главк влюблен в Скиллу (Сцилла), но его любила Кирка (Цирцея) (Афиней, «Пир мудрецов» VII 48, 297b; Овидий, «Метаморфозы» XIV 8-41; Гигин, «Мифы» 199).
Согласно поэту Гедилу Самосскому, Главк бросился в море от любви к Меликерту (Афиней, «Пир мудрецов» VII 48, 297а), который также был превращен в морское божество Палемона (Овидий, «Метаморфозы» IV 518-528) с храмом в Коринфе (Павсаний, «Описание Эллады» II 2, 1), куда вынес его на берег дельфин (Павсаний, «Описание Эллады» I 44, 8; II 1, 7; Лукиан, «Морские разговоры» 8, 1). В честь Меликера-Палемона, сына дочери Кадма Ино-Левкотеи, Сизиф учредил Истмийские игры (Псевдо-Аполлодор, «Мифологическая библиотека» I 9, 1-2; III 4, 3) и в жертву ему приносили мальчиков (Ликофрон, «Александра» 229). Считается, что имя Главк также было эпитетом именно Меликарта, образ которого происходит от финикийского бога Мелькарта (финик. «Царя города»).
Также знают царя Коринфа Главка, сына Сизифа и плеяды Меропы, дочери Атланта (Гомер. Илиада VI 154; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 3; II 3, 1). Зевс решил, что у него не должно быть потомства (Гесиод, Перечень женщин, фр.43а М.-У.). На погребальных играх в честь Пелия Главк принял смерть от лошадей – его сожрали кобылицы, На ипподроме на Истме от него назван Тараксипп – круглый жертвенник. Он – действующее лицо трагедии Эсхила «Главк Потнийский» (фр.36-39 Радт).
Таким образом, Главк, наказанный Зевсом, оказывается весьма связанным с нарративом об Атлантиде: «… С Критом и его стихией – морем – не менее тесно связан Главк. Согласно Гелланику, он сын дочери Атланта Меропы, по другой версии, отцом Главка был критский царь Минос, а матерью дочь Гелиоса Пасифая. Сохранивший эту версию Аполлодор сообщает подробности жизни Главка, которые, очевидно, содержались в недошедшей «Атлантиде» Гелланика. Будучи ребенком, Главк забрался в открытый сосуд с медом и утонул. Жрецы критского Зевса куреты сообщили, что исчезнувшего ребенка отыщет тот, кто найдет лучшее сравнение для сказочной коровы Миноса, ежедневно трижды менявшей цвет (белый, красный, черный). Предсказатель Полиид из Аргоса назвал ежевику и нашел Главка, но не смог его оживить. Тогда Минос запер Полиида вместе с мертвым ребенком в склеп, и там он оживил его с помощью волшебной травы, которую ему указала змея. Минос также потребовал, чтобы Полиид передал Главку свой пророческий дар. И тот это сделал, но, прощаясь, забрал его, заставив мальчика плюнуть себе в рот. Образ Главка сохранил некоторые специфические черты критского быта и религии — погребение в сосудах, сохранение трупов в меду, культ змей. Как критское божество, Главк был связан с морем. Местная беотийская легенда превращает его в рыбака, бросившегося в море за волшебной травой. К нему прилагается эпитет «Понтийский». Его изображают с телом в водорослях и рыбьим хвостом. Появление Главка возвещало морякам в одних случаях гибель, а в других — спасение. После всего сказанного нет сомнений, что включение Геллаником в генеалогию Атланта служит свидетельством того, что Атлантида была трудом о Крите» [Немировский А.И. Рождение Клио: у истоков исторической мысли. – Воронеж: Изд-во ВГУ, 1979. – С.87].
Оказывается, что Главк связан и с упомянутым выше мотивом о вечноголодном драконоподобном Звере Рыкающем: Главк не утонул в бочке с медом, а лишь испортил себе желудок, напившись мёда, а излечил его врач Полиид с помощью целебной травы, о которой он узнал от врача Дракона (Палефат, «О невероятном» 26).
Ху Гадарн
В валлийской легенде о Талиесине упоминается, что «между коленями Дилана и Потопа» («He had been fostered between the knees of Dylan and the Deluge») был воспитан и взращен в Ковчеге некий Ху Гадарн, считающийся родоначальником кимров – предков уэльсцев. Жуткий потоп был вызван тем, что чудовищный змей ударял по воде своим хвостом.
В этом отношении весьма интересным выглядит сохраненное в валлийских легендах «Триадах острова Британия» (хотя и несколько мистифицированных бардом-романтиком Иоло Морганугом – Эдвардом Вильямсом) предание об Ху Гадарне (Hu Gadarn «Он могущественный») как культурном герое бритов. Он приводит древних бритов в Британию через море Тумана (Mor Tawch) с прародины Deffrobani (назавание которой на валлийский переводится как Gwlad или Haf и якобы означает «Летняя земля; Summerland»), с уточненим «там, где Константинополь сейчас» (хотя высказывается предположение, что в названии отображено средневековое представление об южном мифическом острове Тапробана): «Hu Gadarn originally came with the tribe of the Cymry to the Britannic Isles. They came from the Country of Summer, which is called Defrobani... They crossed the Misty Ocean (Tawch) and arrived in the Britannic Isles and Armorica, where they settled» [Some information of Hu // http://covenantofrhiannon.org/hu.htm]. Еще на прародине он становится первым царем бритов, обучает их пахоте, охоте и собирательству, строительству домов, законам общественной жизни, и создает песни для сохранения памяти и законов в потомках. Но когда его народ разбогател, то стал подвергатся нападениям со стороны завидовавших им соседей. Тогда Ху Гадарн решил, что его люди нуждаются в собственной стране и рассказал им о находящейся под покровительством богов благословенной земле над Туманным морем, где обилие животных, таких как олени, быки и птицы, летающие и водоплавающие, а большие орлы летают над обильными зелеными долинами и лесами, но там не живет ни один человек. Свою новую родину переселенцы назвали Медовый остров. Под руководством Ху Гадарна они построили храмы и культовые места, чтобы возблагодарить богов за милость.
Также Ху Гадарн придумал ярмо, с помощью которого поймал вызывающего наводнения монстра Аванка (afanca «бобер»), когла того усыпила ласками и песнями у себя на коленях некая дева. Волы Ху Гардана вытащили аванка из озера на гору Сноудон и, будучи бессилен вне воды, тот был убит. От наводнения, вызванного аванком, погибли все жители Британии (Prydain) за исключением двух человек, Dwyfan и Dwyfach, от которых произошли последующие жители Британии. Миф о его покорении весьма напоминает украинский миф: змея запрягают в плуг и с его помощью вспахивают землю, из-за чего появляются «Змеевы (Трояновы) валы» центрального Поднепровья. Также вариант победы над Аванком, представленный в рыцарском цикле о короле Артуре, весьма похож на победу Персея над Горгоной: Передур (т.е Персиваль) проник в пещеру с Адданком, который ежедневно побеждал трех сыновей короля, но те воскрешались «служанками судьбы» для новой битвы, чтобы вновь погибнуть, взяв в левую руку камень, что дала ему дама, которая оказалась королевой Константинополя, благодаря которому он мог видеть аванка, сам оставаясь невидимым, а в правую – меч, увидел Адданка и тут же срубил ему голову мечом. Явившиеся затем три сына короля объявляют, что убийство Передуром Адданка было предсказано.
Ху Гадарн метафорически как пахарь упоминается также в поэме валлийского барда Иоло Гоха «Y Llafurwr» (XIV в.). Также с полу-божественными атрибутами Ху Гадарн упоминается у поэтов XV в. Риса Бридидда и Лливелина аб и Моэля. Собственно связь Ху Гадарна с Константинополем возникла в момент адаптации на валлийский («Pererindod Siarlymaen») французского эпоса «Паломничество Карла Великого» («Le P;lerinage de Charlemagne», XII в.), в котором имя соперника Карла Великого императора Константинополя Уго (Hugo или Hugun le Fort) переведено как Ху Гадарн. То, что французской версии король Хуго «стоит на золотом плуге», видимо, маркирует факт все же кельтского происхождения персонажа, т.е. от того же прообраза, от которого происходит и Ху Гадарн.
Исходя из того, что определенное время существовал кельто-иберский симбиоз в приатлантической части Западной Европы, и что пришлые индоевропейские кельты усвоили некоторые представления от предшествующим им иберов, можем предположить, что под Ху Гадарном следует понимать как вышеупомянутого брата-близнеца Атланта Гадира, имя которого Платон по-гречески истолковал как «Эвмел» – «Имеющий овец», так и иберийский город-факторию Гадир (Гадейру, Кадис) у Столпов Геракла.
… С упоминанием Дилана как морского существа глубин и воспитателя первокороля-первожреца возникает образ им мифологического предания о происхождении основателя династии франкских королей Меровея (от ст.-франц. merevei «чудо») от Китовраса – «Bestia Neptuni quinotauri simili». Вернее, у него тоже два отца, как и у Ху Гардана (Дилан и «Потоп») – купающейся в море беременной королевой, женой Клодио Волосатого, завладел «кентавр».
Очевидно, что новые завоеватели франки мифом о чудесном происхождении своей королевской данастии совершили легитимацию в глазах кельтов-галлов, на земле которых им пришлось править и одновременно конкурировать с римским мифом о праве на власть. И для этого использовали традиционный кельтский сюжет о первокороле, как бы заявляя своим новым подданым: «Посмотрите, и наш король такого же происхождения, как и ваши короли!».
Отличительной чертой Меровингов были длинные волосы, которые они не стригли, а их кровь считалась священной (ср. с тем же, как у атлантов также священная божественная кровь!), а потому монарх мог жениться на ком угодно, не соблюдая никакой «равнородности» (правда, атланты Платона как раз из-за смешанных браков свою божественную субстанцию, «кровь», утратили).
Английский медиевист Дж.-М.Уоллос-Хэдрилл в книге «Длинноволосые короли» указывает на то, что язык двора Меровингов был каким-то особым, непонятным ни для римлян, ни для галлов.