Крис Хеджес - Подъем американского фашизма

Виктор Постников
Реванш низших классов и подъем американского фашизма
2 марта 2016 г
Truthdig

Высокообразованная элита, от имени корпораций,  давно наносит свои дикие неолиберальные удары по рабочей бедноте. Но сейчас они должны будут за это заплатить. Их двуличие — воплощенное в таких политиках как Билл и Хиллари Клинтон и Барак Обама -  помогали им на протяжении десятилетий. Элиты, многие из которых выходцы из школ Лиги Плюща на восточном побережье,  любят говорить на высоком языке ценностей — цивилизация, инклюзивность, недопустимость расизма, озабоченность положением среднего класса и т.п. — в то же время вставляя нож в спину несчастным слугам их корпоративных хозяев.  Игра окончена.

Десятки миллионов  американцев,  особенно нижний слой белых,  справедливо негодуют по поводу того, что было сделано с ними, их семьями и их сообществами.  Они поднимаются, чтобы отвергнуть неолиберальную риторику и политкорректность, навязанную им элитой обеих политических партий: нижний класс белых воротничков  приходит к американскому фашизму.

Этим американцам нужна особого вида свобода — свобода ненавидеть. Им нужна свобода, чтобы произносить такие слова, как  “nigger,” “kike,” “spick,” “chink,” “raghead” и “fag.”*  Им нужна свобода, чтобы идеализировать насилие и культуру оружия.  Им нужна свобода, чтобы иметь врагов, оскорблять мусульман, бесправных рабочих, афро-американцев, гомосексуалистов,  всех, кто посмеет критиковать их криптофашизм. Им нужна свобода, чтобы прославлять исторические движения и фигуры, которых не любит высокообразованная элита, включая Ку-Клукс-Клан и Конфедерацию. Им нужна свобода, чтобы издеваться и игнорировать интеллектуалов, идеи, науку, культуру. Им нужна свобода, чтобы заткнуть тех, кто делает им замечания.  И им нужна свобода, чтобы наслаждаться гипермаскулинностью, расизмом, сексизмом и белой патриархией. Это главные сентименты фашизма.  Эти сентименты порождены коллапсом либерального государства.

Демократы играют в очень опасную игру, поддерживая Хиллари Клинтон в качестве кандидата в президенты. Она воплощает в себе двуличность образованной элиты, тех, кто участливо переходит на язык обыкновенных мужчин и женщин, кто размахивают библией политкорректности, продавая в то же время классу бедных и рабочих корпоративную власть.

Республиканцы, возбужденные американской реалити-звездой, а-ля  Il Duce, Дональдом Трампом, потянулись голосовать, особенно новые выборщики;  в то время, как голосующих за демократов было меньше, чем в 2008 г.  В "голосующий Вторник"  за демократов было отдано 5.6 млн голосов, и 8.3 млн за республиканцев.  Эти цифры противоположны голосованию 2008 г — 8.2 млн за демократов и 5 млн за республиканцев.

Ричард Рорти, в своей последней книге “Свершения страны,” написанной в 1998 г, пророчески увидел, куда движется наша постиндустриальная нация.

Многие из тех, кто занимается социо-экономическими теориями, предупреждали о том, что старые промышленные демократии движутся в направлении Веймарской республики,  что популистские движения способны свергнуть конституционные правительства.

Эдвард Луттвак, например, предположил, что фашизм – американское будущее.        В книге "Вымирающая американская мечта" он говорит о том, что члены профсоюзов и непрофессиональные рабочие рано или поздно поймут, что правительство даже не пытается  сохранить их зарплату и уходящие за рубеж рабочие места.  Они поймут, что зажиточные белые воротнички в предместьях — сами отчаянно пытаются удержаться на своих местах — и не позволят правительству повышать налоги во имя кого бы то ни было.

В этот момент должно произойти нечто важное. Городской и сельский электорат решит, что система отказала и нужно искать твердую руку, за которую надо голосовать — за того, кто убедит их в том, что при его избрании, разжиревшие бюрократы, хитрые адвокаты, биржевики-спекулянты, и профессора-постмодернисты будут приструнены.  Тогда возможен сценарий по типу описанного в романе Синклера Льюиса "Здесь это не случится". Как только сильная рука займет президентское кресло, никто не сможет предугадать будущее. В 1932 г, большинство прогнозов в случае, если Гинденбург назовет Гитлера канслером, были сверхоптимистичны.

Одна вещь вполне вероятна – а именно, все завоевания за последние сорок лет черными и цветными американцами, а также гомосексуалистами, будут стерты. Насмешки над женщинами снова войдут в моду. Слова “ниггер” и “жид” будут легализованы на рабочих местах. Садизм, который академические левые пытались убрать из голов студентов, снова заполнит мозги. Ненависть необразованных американцев по отношению к выпускникам колледжей, снова найдет себе выход.

Фашистские движения строят свою базу не на политически активных, а на политически пассивных «неудачниках»,  которые чувствуют, часто справедливо,  что им не дают право голоса, что им не досталось места в политическом истеблишменте. Социолог Эмиль Дюркгейм предупреждал, что классовое отчуждение людей от структур общества приводит к состоянию “аномии” —  состоянию, при котором общество уже не может служить моральным компасом для индивидуумов.”  Те, кто оказался в ловушке “аномии,” – писал Дюркгейм, легко становятся жертвой пропаганды и эмоционально взвинченных массовых движений. Ханна Арендт,  вторя Дюркгейму, отмечала, что “главной характеристикой массового человека является не грубость и не отсталость, а его изолированность и отсутствие нормальных социальных отношений.”

Политически изолированные и отсоединенные от общества, игнорируемые и презираемые истеблишментом, находят  в фашизме свой голос и чувство значимости.

Как замечала Арендт,  фашистские и коммунистические движения в Европе в 1930-х гг “… рекрутировали своих членов из массы индифферентных людей, от которых отказались все партии как от слишком апатичных или слишком глупых.  Результат оказался таков, что большинство их членов состояло из людей, никогда ранее не появлявшихся на политической сцене. Это позволило ввести совершенно новые методы в  политическую пропаганду и безразличие к аргументам  политических оппонентов; эти движения не только поставили себя вне и против партийной системы в целом, они привлекли сторонников, которых никогда не привлекли бы с помощью партийной системы. Поэтому им не надо находить контр-аргументы; они предпочитают методы, которые заканчиваются смертью, которые сеют террор, а не убеждения.  Они выносят на свет разногласия, которые постоянно возникают в глубинах природных, социальных и психологических сфер и которые находятся вне контроля личности и следовательно вне контроля разума.  Это было бы заметно сразу, если бы они откровенно приняли участие в соревновании с другими партиями.

Фашизм создается и продвигается апатией тех, кто устал от поучений и лжи со стороны обанкротившейся либеральной элиты, которая заинтересована лишь в том, чтобы избрать для себя наиболее податливого. Для многих либералов Клинтон именно такая удобная кандидатура.

Фашизм выражает себя через хорошо знакомые и удобные национальные и религиозные символы, поэтому он приходит в разных вариантах и формах. Итальянский фашизм,  который оглядывался на величие Римской империи, например, никогда не разделял любовь нацистов к тевтонским и нордическим мифам.  Американский фашизм аналогично берет на вооружение традиционные патриотические символы, истории и верования.
Роберт Пакстон писал в книге “Анатомия фашизма”:

Язык и символы аутентичного американского фашизма имеют, конечно, мало общего с европейским фашизмом. Как и предполагал Орвелл, они хорошо знакомы и ценимы  лояльными американцами, подобно тому, как язык и символы ценились оригинальными фашистами Италии и Германии. Гитлер и Муссолини, в конце концов,  не пытались выглядеть как иностранцы для своих соотечественников. В американском фашизме нет свастики,  но есть Полосы и Звезды (или Звезды и Решетка) и христианские кресты.  Нет фашистского приветствия, но массовые речевки типа клятвы в верности.  Эти символы не содержат никакого фашизма сами по себе, конечно, но американский фашизм преобразовывает их в лакмусовые бумажки по определению врага.

Фашизм занят поисками вдохновляющего и по-возможности сильного лидера, который обещает обновление, новую славу, и возмездие врагам.  Он  заменяет рациональные дебаты эмоциональным накалом. Вот почему ложь, полу-правда и подтасовки Трампа не действуют на его сторонников.  По замечанию критика Уолтера Беньямина, фашисты трансформируют политику в эстетику.  И окончательная эстетика для фашизма, говорит Беньямин, это война.

Пакстон выделяет аморфность идеологии всех фашистских движений.

Фашизм зиждется не на истине своей доктрины, а на мистическом союзе своего лидера  с исторической судьбой своего народа,  понятии, относящимся к  романтическим идеалам прошлого, историческом процветании нации или ее артистичном и духовном гении, хотя фашизм в то же время отрицает романтическую экзальтацию свободного личного творчества. Фашистский лидер хочет привести своих людей на высший политический уровень за счет эмоциональной экзальтации; она достигается за счет принадлежности к своей расе, которая сознает свою идентичность, историческую судьбу и силу;  возбуждения от общих разделяемых чувств, и от пожертвования своими личными мелкими интересами  ради общего добра;  возбуждения от победы.

Остается только один путь остановить фашиствующую публику вокруг Трампа.  Как можно скорее построить движения или партии, которые провозгласят войну корпоративной власти, начнут акты гражданского неповиновения и найдут способы возвратить“лузеров” в общество и политику.  Но это движение никогда не выйдет из Демократической партии. Если Клинтон победит на выборах, Трамп исчезнет, но фашистские сентименты только возрастут.  Следующий Трамп возможно будет еще более отвратительным, выйдет вместе с рвотой разлагающейся политической системы.  Чем дольше эта элита останется у власти, тем хуже для всех нас.



*nigger – негр,  kike – жид, spick – латинос,  chink – китаец,  raghead – индус, араб,  fag – «гомик».



 [Коментарий ВП. Это очень близко к тому, о чем писал Теодор Адорно. См. Паттерн фашистской пропаганды - http://www.proza.ru/2015/06/19/1539.  Симпатии к фашизму испытывают многие страны - Украина, Россия не исключение. Рост "отверженных", о которых говорят Хеджес и Адорно, образовался не только из-за лжи неолиберальной элиты "о светлом завтра" для всех, но и по вполне объективным  причинам.  Я бы отметил сбитую с толку молодежь, которая потеряла ориентиры после "падения коммунизма", на смену которого пришла консумеристская псевдо-культура и фантомы национализма; невероятное количество разнородной информации, которую не в состоянии оценить и отфильтровать неподготовленный ум.]