ОСТРОВ САХАЛИН, ТРИДЕВЯТЫЙ.
«Хлеба нет, а полно гуталина…»
Из песни.
Всё помню. Ошибок быть не может.
Год был Олимпийский, значит девяносто второй. Союз растаял, как не было. Спасателей не
нашлось. Республики, кто трепыхался, кто пыжился. Жаждалось хорошего, но, «хочу» руками не
потрогаешь. Где предполагались несметные перспективы, чаще всего обнаруживались обидные
пустоты. Справедливость победила: опять каждый стал «сам за себя».
Дружбу, однако, тогда ещё официально не отменили. С деньгами туго было у всех, зато ценной
информации – сколько угодно. Переваривай, шевелись. Будет тебе пища. Хотя, «закопать» в итоге
тоже могли запросто.
Бывает Счастье совсем рядом, а бывает за тридевять земель. Если заработок минус транспортные
расходы больше, чем ты умудряешся добывать за тот же период дома, надо ехать. Наш старый бое-
вой товарищ Димка, как-то оказавшийся на тот момент старшим лейтенантом УВД на Сахалине, на-
писал нам – украинским неимущим землякам, что скоро в тех краях начнётся нерест лосося. А значит,
мощные финансовые потоки, практически ничьи, с его ненавязчивой помощью осядут в наших чемо-
данах, рюкзаках и карманах. Ну, и красной икры пожрём. Если не сдрейфим и приедем в срок.
Слабонервных в нашей компании не водилось. Дохликов тоже. Все – мастера спорта, и кроме меня,
все – высокие, широкоплечие красавцы. Никакой мощности финансовый поток, сбить нас с ног не
мог. Жрать хотелось. Решили ехать. Жёны решение не только одобрили, а прям ВСЕХ ПОСЛАЛИ.
Четыре мушкетёра великие дела делали. И мы сплотились в квартет. Если придётся разбегаться на
все четыре стороны, самое удобное количество. Меня все называли Котом, а ещё в компанию вошли
Куфа, Мара и Валера. До возвращения домой наложили запрет на употребление спиртного и табака.
Участвовать в справедливых драках, посчитали возможным.
Приблизительно десять тысяч км, решили преодолевать скачкообразно. Сначала на поезде до
Москвы, затем на самолёте до Южно-Сахалинска. Белокаменную мы и раньше видели. И до пере-
стройки, и после ГКЧП. Ранее «испорченный квартирным вопросом» народ, особо не изменился.
Только людей в богатых спортивных костюмах стало больше. И носки белые – предмет роскоши.
Кстати, в полёте эти самые, в своей верхней части, белые носки чуть было не привели к разгермети-
зации огромного самолёта. Три мужика в «адидасе», отобедав, сняли обувь. Дети заплакали, бабы
завыли, стюарды привычно заматерились. Согласно инструкции, должны были выпасть кислородные
маски. Но, тем босоногим видать тоже стало выедать глаза: обулись быстренько обратно. Часа через
полтора-два, то ли атмосфера очистилась, то ли привыкание случилось. Долетели.
Практически у трапа самолёта, в аэропорту Сахалина, нас встретил друг Дима и две милицейские
машины с мигалками. Стало и страшно, и интересно одновременно. Так же, как и все три месяца
впереди.
В Димкиной комнате ментовской же общаги, нас ждал чудный местный ужин. В середине стола –
суповая тарелка полная икры. А вокруг, куча вообще невиданных нами ранее морепродуктов. Сом-
нения растаяли: Счастье было где-то совсем близко. Только голыми руками Его не взять: обстановка
на острове простых решений не прощала. Специфика народонаселения накладывала свой чёткий
отпечаток.
Половину жителей Сахалина составляли корейцы, другую половину – «дети разных народов». И у
тех, и у других – свои бандиты, мафия. В июне девяносто второго войны между ними не было. Это
нам повезло. Но, стоило раз стрельнуть и сразу бы всё поменялось. В относительной безопасности,
как представители реальной власти, оставались лишь менты. Мудрый мент Димка, предложил хозя-
ину одного из рыбных предприятий, взять нас на работу под видом бывших рижских омоновцев. Это
давало нам возможность получать зарплату одновременно и за работу с рыбой, и за охрану. Среди
местной публики воровать пытались почти все. Охранять никто из них не мог. Хозяин Димкино пред-
ложение принял. Умный, двенадцать лет «отсидевший» человек. Как мы потом выяснили, по два-три
раза лишалась свободы большая часть сахалинцев. Любить омоновцев они точно не станут, но и тро-
гать, НАВЕРНОЕ, побоятся.
План, НАВЕРНОЕ, был хороший. А других предложить никто не смог. Взялись за реализацию.
Для начала нужны были справки о состоянии здоровья. Предприятие же пищевое. Всё правильно.
Пошли к местным врачам. Те очень обрадовались, стали всякие анализы из нас добывать, насквозь
нас просвечивать. Вытерпели мы до момента, когда в наши разные естественные отверстия дохтуры
попытались совать всякие ржавые предметы. Мара сгонял за бутылкой, зашёл к главврачу. «Сразу
надо было ко мне!», - сказал начальник, бутылку поставил в полный бутылками сейф, справки выдал.
Получилось смешно и обидно. Как это часто бывало и в нашей старой стране.
Предприятие по добыванию красной икры из большого семейства лососевых, находилось в кило-
метрах двадцати от Южно-Сахалинска. Наше прибытие сделали театрализованным. Точнее со спец-
эффектами. Дима где-то одолжил огромный джип и майорские погоны. Сказал: «Так надо!». Из-под
его расстегнутого кителя выглядывала подмышечная кобура.
Немного зрителей видело момент нашего десантирования на объект. Но, поскольку зрелище полу-
чилось ярким, расчёт был на «земля слухом полнится». Через сутки, в магазине ближнего села, из
перешёптывания за нашими спинами чётко угадывалось слово «ОМОН».
Впрочем, главное наше опасение состояло вовсе не в том, что кому-то захочется выпустить нам
кишки, а в том, что мы не справимся с работой, о которой никакого, даже малейшего, понятия не
имели. О чём мы искренне и честно сказали местным работягам. «Чистосердечное» действительно
смягчило нашу участь. Тем более, что в действительности, ничего ментовского в нас не было. Мужи-
ки, наверняка, и мамкину сиську уже евшие с икрой вприкуску, взялись за наше просвещение.
Горбуша, кета, нерка и ещё какие-то рыбины, с общим названием «лосось», сознательную часть
своей жизни проводят в океане. Любуются красотами, едят себе подобных. Это три года. Затем, как
личности, созревают и сознательно идут из морских просторов во все сахалинские речки заводить
потомство. Сделав своё, выбрасываются на берег, чтобы не мешать тем, кто идёт следом и тоже
хочет совершить «великое таинство». Лосось, плавающий в океане, серебристый и очень вкусный.
В речке он меняет цвет на бурый и становится несьедобным. Даже медведь выжирает из него только
икру, а тушку выбрасывает.
На завод рыбу должны были привозить на самосвалах, чьи кузова наполнялись эскаватором прямо
из речки, которую перекрывали понтонами. Образовывалась «пробка» из полмиллиона полутораки-
лограммовых горбуш – бери и черпай. Я потом это видел. Фокус, похлеще цирковых.
Нашей производственной задачей было эту горбушу «шкерить», то есть вспарывать живот, кишки
выбрасывать, икру отдавать на обработку, тушки солить. На вопрос: «Как же солить? Они ж из речки
уже несьедобные?», начальник ответил просто и убедительно: «На Урале схавают!».
Люди, хотя бы потому что разговаривают, самое интересное из всего живого. В течении первой
рабочей недели «шкерить» было нечего, знакомились с контингентом. Приблизительно полторы
сотни работников и работниц. В основном местных. Очень яркие, колоритные, своеобразные. На нас
смотрели, как на инопланетян. Не понимали почему не пьём, не курим, зачем в свободное время
отжимаемся и подтягиваемся. Особое удивление вызывали наши ежедневные обливания холодной
артезианской водой. Тут я и сам себе удивлялся, но воды тёплой взять было негде. Не Камчатка всё
же.
Кстати, раствор соли для обработки икры, по технологии и по разуму, должен быть на основе воды
кипячённой. Никто, ничего не кипятил. И соль брали лопатой из кучи во дворе. Из-под потолка цеха,
за всей процедурой внимательно следили приблизительно один миллиард жирных, довольных жиз-
нью мух.
Теперь несколько страшно-весёлых историй ПРО ЛЮДЕЙ.
История первая. ДЕЛО – ТРУБА.
Шеф велел нам закопать в землю керамическую трубу, диаметром сантиметров сорок. По ней в
большую выгребную яму должны были стекать отходы производства. По нашим прикидкам, тяжё-
лые грузовики с рыбой именно по этой трубе и будут проезжать, керамика не выдержит, треснет.
Предложили копать существенно глубже. «Не надо умничать! Делайте, как сказано!». Сделали.
Первая же машина провалилась.
История вторая. МЕТР СОРОК.
Одного из местных жителей все называли Метр. Это уменьшительно-ласкательно. А полная ему
кликуха – Метр Сорок. Росту он был такого. Говорили, что экземпляр абсолютно безбашенный, даже
легендарный.
Однажды, другой мужик из местных, попросил меня и Валеру заночевать у него в доме. Я, говорит,
в город еду с ночёвкой, если соседи узнают, непременно обворуют. Такой тут обычай. Мы мужику
решили помочь и телевизор заодно посмотреть. Часа в два ночи, услышали, что кто-то ковыряется
в замке, который и закрыт то не был. Тихонько подошли к двери, резко открыли. Картина вышла
такой. На верхней ступеньке получился Валера, со своими метр девяносто. А где-то далеко внизу,
временно парализованный Метр Сорок.
- Чего хотел? – спрашиваем вежливо.
- А вы… это…, ОМОН?
Ответить мы не успели. Исчез Метр в темноте за секунду. Уже днём все живо обсуждали, как он
ловко ушёл от омоновской засады, вооружённой до зубов и с приборами ночного виденья.
История третья. БИТВА.
В первой же беседе с нами хозяин предупредил, что денег, пока всё не закончится никому выпла-
чивать не будут. Нельзя. А то публика уйдёт в запой, пока не пропьёт всё, на работу не вернётся. А
рыба ждать не может, ей внимания хочется. С месяц народ без денег продержался. Потом стал
жёстко бузить.
Из двух зол, шеф выбрал зарплату. К девяти вечера деньги раздали. Часа через два, во дворе
предприятия, с участием всех ста пятидесяти работников, независимо от пола и возраста разверну-
лось побоище. Скорее всего РИТУАЛЬНОЕ. Дань традициям.
Мы не участвовали: мотивации не хватило.
Уже в шесть утра, некоторые особо крепкие, просили у нас взаймы, для достойного продолжения
Праздника.
История четвёртая. МРАЧНОЕ КОЩЕЕВО ЦАРСТВО.
Главным в округе мафиози был Кощей, мужик решительный и полномочный. Мчался он как-то
мимо рыбного цеха на своей японской машине, да и перевернулся. Страшного ничего, только вер-
нуть аппарат на колеса одному никак. Пошёл за помощью, а из салона в это время какой-то нера-
зумный злоумышленник взял, да и стырил магнитолу.
Через полчасика, на трёх джипах, к месту событий прибыло «кощеево» войско, в «адидасе», с
битами и самурайскими мечами. Стали подозреваемых вешать на дерево вниз головой, бить по
самому дорогому, требовать полного возмещения материального и морального урона. Вора, понят-
но, сдали. Братки его немножко побили и увезли с собой. Вернулся он дня через три, с виду не очень
здоровый и УЖЕ БЕЗДОМНЫЙ.
История пятая. ПРАПОРЩИК ЮРА.
Всех сильнее – Красная Армия. В ней столько силы, что имеются даже излишки. Пропадать добру
не годится. Если солдат заработает немного денег своему командиру, кому от этого плохо?
Десяток воинов, под предводительством прапорщика, ежедневно трудилось и в нашей, стратеги-
чески важной, рыбной сфере. Прапора звали Юрой. Что значимо, родом он был из самой Одессы. По
его утверждению, после генерала, в их дивизии он был главным. И очень даже вероятно. Талант «ты-
рить», ценен везде, а среди людей в погонах – вообще на вес золота.
В один из вечеров, застали мы прапорщика Юру, в неприсущем ему состоянии, глубочайшей де-
прессии. Скорее даже, большого горя. Спросили, что случилось. Юра кивнул на часы: «Пацаны! Во-
семь часов! Солнце уже село!!!... А я ещё НИЧЕГО НЕ УКРАЛ…»
История шестая. ТОРЖЕСТВЕННЫЕ ПРОВОДЫ.
Наше примерное, по-человечески честное, поведение в течении трёх месяцев, дало таки свои
результаты. Трудовой коллектив взялся за организацию прощального банкета. Основной мотив
мероприятия вышел таким: «Вы – классные! Завтра утром вы уедете, а вечером мы «ламанём»
склад, унесём сколько сможем.»
Дима нам потом написал, что так оно всё и случилось. А ещё двадцать тонн икры лосося – резуль-
тат работы ста пятидесяти человек, испортилось ещё до стадии расфасовки.
Специфический жизненный опыт, который можно добыть никак не ближе Хабаровска, далеко не
единственное, чем мы обогатились в той поездке за тридевять земель. И денег привезли, и вкуснос-
тей всяких, каждому домочадцу по китайскому пуховику. А жёнам по два.
А ДЕЛОВ ВСЕХ: НЕ БУХАЙ, НЕ КУРИ, ИДИ К ЛЮДЯМ С ДОБРОМ.