Глава 15.
- Снимай доспехи, Алёшенька.
Каджин вытащила его из машины и поставила перед собой. Встряхнула, упредив попытку убежать. Погрозила пальцем.
- Снимай.
- Не хочу. – Петров поднял щиток и отрицательно покачал головой. – Надоело быть уязвимым. Лучше я останусь ”механизмом”.
Блондинка улыбнулась. Невинно поинтересовалась, подняв брови:
- Мне самой тебя раздеть? Или же ты сам их снимешь?
Петров резко опустил щиток. Возразил, отступая:
- У тебя не получится. Хоть ты и сильная, но разодрать силовые поля способен только робот. Да и то, при…
Смолк, узрев как Каджин взяла и намотала его топор на свою левую руку. Легко намотала. Словно он тряпочный был, а не из стали. После – закрутила оба лезвия, превратив их в подобие цветка, двумя пальцами.
- Ну и зачем ты испортила мое оружие?
Блондинка на этом не остановилась. Скомкала бывший топор в железный шар. И пнула ногой под своды приемного ангара, будто мяч футбольный. Пояснила:
- Он тебе больше не понадобится.
Отряхнувшись от металлических осколков:
- Я научу тебя кое-чему, Алешенька. Ты потом откажешься от оружия таких габаритов.
Петров съязвил:
- Конечно. Если ты будешь все крушить – естественно откажусь. Выхода иного не будет.
- Я не об этом.
Она шагнула ближе.
- Снимай доспехи.
- Стоит ли?
- Стоит.
- Почему?
- Хотя бы потому что они целыми останутся, если ты добровольно их снимешь.
- Железный аргумент.
- Именно. Снимай.
Петров вздохнул горестно, отключив силовые поля. Принялся стаскивать свою броню, хмуро поглядывая на ожидающую Каджин. Швырнул нагрудную пластину ей под ноги, демонстративно. Настроение вообще скатилось до самого низа души, уперевшись в дно. Хотелось залезть куда-нибудь в тихое и укромное место. И лежать там, ни о чем не думая. И не шевелясь. А был бы взрослым – непременно бы напоролся в хлам. Утопил бы в бутылке все печали и горести, не задумываясь о количестве “утопленников” и “водоемов”.
- Что теперь?
- Теперь иди за мной.
- Зачем нам в бар? – он остановился у порога. – Опять пиво пить, да, после, фильмы смотреть?
- Нет. Фильмы смотреть не будем. – Каджин потянула его за руку. – Будем пьянствовать.
Лёха уперся:
- Я не пью.
- Выпьешь. Это поможет поднять настроение и позабыть о прошлом. Позабыть. – она все-таки втащила его в бар. Закрыла дверь. – Садись. Возле стойки садись.
Сама же прошла на место бармена. Выставила штук десять бутылок. Всяких разных. Достала и посуду.
Пиво. Вино. Джин. Водка. Коньяк. Прочие производные. Если все смешать – можно свалиться и ничего утром не помнить. Ни сам процесс попойки, ни время весело проведенное. А вот если выпить всё – вообще умрешь от передозировки алкоголя в крови. Пять литров. Канистра, практически. “Потолок” для самого крепкого смертного алкоголика. Объем, не совместимый с жизнью одиннадцатилетнего пацана. И наконец – просто жуть.
- Хочешь чтобы я все это выпил?! – Лёха пришел в замешательство. – Я же умру!
- Не умрешь. – Каджин успокоила, протирая объемистый стакан тряпкой. – Я тебе помогу это выпить. У меня тоже настроение плохое.
Петров сел на стул. Осведомился:
- А у тебя-то с чего?
Каджин остановила движения руками. Призналась:
- На тебя смотрю. И грустнею…
Возобновила:
- Вот и выпить захотелось.
Лёха задумчиво оглядел выставленное. Щелкнул по крайней бутылке пальцем.
- Но мне не нравится вкус спирта. Он противный.
- Начнешь с пива. – она подтолкнула к нему озвученное. – Пиво тебе нравится?
- Да. Пиво – это хороший напиток.
- Им одним можно так нахлестаться, что мало не покажется.
- Не знал про это.
Петров открыл бутылку, взяв в руки. Понюхал. Хлебнул. Заметил:
- Врачи говорят, что алкоголь вредит здоровью.
- Не слушай их, Алешенька. Так говорят только старые и проспиртованные дядьки в белых халатах, которым алкоголь уже действительно вреден. Завидуют остальным. Вот и несут всякую хрень, не подумавши. А может и еще чего.
- Молодые врачи тоже так говорят, кстати.
Каджин закончила протирание. Поведала:
- Молодые просто поверили старым, по неопытности. Погодь…
Вылила в начищенный стакан бутылку чего-то прозрачного и бесцветного. Сделала несколько больших глотков. Зажмурилась довольно. Секунду спустя распахнула свои красивые зеленые глазища. Продолжила:
- Но с возрастом понимают, что их надули. Начинают критиковать табачные изделия, кариес, холестерин в продуктах питания, прочее. Но про алкоголь – ни слова.
- Весело…
- Еще бы.
Петров сделал следующий глоток. Оглядел свою бутылку со всех сторон; пиво было довольно крепким, аж мурашками прошибло. Посмотрел на Каджин. Спросил:
- Зачем ты привезла меня на свой корабль?
- Попозже узнаешь. – она подмигнула, допив из стакана. – Не забивай голову этим вопросом.
- Хотелось бы сейчас все узнать.
- Больно ты серьезен, Алешенька. Ты пьянствовать пришел в бар, или еще больше себе настроение портить?
- Ты привела. Я, лично, тишины и покоя хотел.
Стала выбирать новую бутылку. Заметила:
- Чем не покой? На корабле можно вести себя естественно, не укрываясь чужими именами и обличиями. Рядом не бродят зирчанки, нет никаких монстров, никаких крылатых мудаков. Чувствуй себя раскованно и легко. Пей пиво. Музыку включить?
- Не надо.
- Как хочешь. – она опять наполнила свой стакан, по причине опустения. На этот раз чем-то кислотно-зеленым. – Всё для тебя, Алёшенька.
Приложилась, так же зажмурившись.
Петров допил бутылку. Поставил перед собой. Подумав, сдвинул рукой влево. Изучающе оглядел ряд целых, не зная какую выбрать. Помогла блондинка:
- Еще пива?
- Пожалуй.
Внутри потеплело немного. Розово-синий бар проглянул приятными оттенками, уже не являясь закрытым помещением из которого не выйдешь, пока хозяйка не разрешит. Стул мягче показался. Стало легче дышать, и не так хмурились брови. Захотелось задать еще один вопрос. Нескромный, по составу, вопрос. Петров принял свежую бутылку из ее рук. Задал:
- Каджин, а что ты намерена делать со мной после этой совместной пьянки?
- А ты о чем подумал? – она, это чувствовалось, уже находилась в довольно сносном настроении. Улыбалась.
- Я?
- Да. Ты.
- Ну-у-у… – Петров стал подыскивать определение покультурнее.
Каджин опередила, догадавшись кое о чем. Высказала:
- О постели, что ли? Да хрен тебе! Тело мое ты увидишь нескоро, Алёшенька. Должен будешь заработать, отныне, приятные моменты со мной.
- Не понял.
- После того как протрезвеешь – поймешь.
- Я еще трезвый.
- Это-то и плохо. Пей давай.
- Я не хочу напиваться, Каджин.
- Придется. Иначе будешь целую неделю переживать из-за времени проведенного на поверхности этой планетёнки, что сейчас внизу вращается.
- Забудешь такое…
- Забудешь. Уже завтра забудешь.
Лёха поморщился. Предположил:
- Технику, что ли, изучать буду?
- Круче. – она таинственно подмигнула. – Много круче.
- Куда уж круче-то?
Опять эти подмигивания. Лукавые, таинственные, с издевкой, откровенные, всякие. К чему они приведут? К пьяной борьбе в постели? Судя по обещаниям-откровениям – не к постели. К чему-то загадочному. Но к чему? Если не техника, тогда что? Оружие? Еще одна пьянка, более удалая? Обучение, может какое? Новое путешествие, еще более ненормальное чем империя зарвавшихся девок? Или же все-таки постель?
Петров допил вторую бутылку. Оторвал этикетку и приклеил к поверхности стойки, все еще раздумывая над непонятной целью визита сюда, в обществе суматошной блондинки. Глянул в зеленые глазища. Спросил, сам себе удивившись:
- Еще пиво есть?
- На корабле имеется несколько тонн этого изумительного напитка, Алешенька. Конечно же есть!
Вот и третья ёмкость за сегодня. Чего принесет голове? А как повлияет на настроение? Похоже напялит розовые очки на глаза и прочие чувства, сделав окружающее приятнее, лучше, розовее, вкуснее даже. Но ведь это только третья. Что же будет после четвертой и пятой? Нирвана проспиртованная? Хорошо бы… Так вот, значит, что на дне бутылок таится? Вот то, что все так ищут? Вот тайна всех любителей и профессионалов литрбола. Загадочное выражение, коим отмахиваются от надоедливых супруг, ссылаясь на жизнь тяжелую. Шутка-прибаутка, призванная заткнуть рот особо любопытным отпрыскам. И, наконец, скрытое название успокаивающей мыслишки, возникающей во многих головах перед началом “заплыва”.
А не рано ли пришло это понимание?
Лёха выпил половину бутылки одним залпом. Пожаловался, вдруг испытав потребность в этом:
- В поганый мирок вы меня затащили, Каджин. Очень поганый…
- Кто же знал, что так получится. Хотели как лучше. Думали, что тебе понравятся местные красавицы.
- Они мне понравились. Особенно Лита и ее мама.
- Да не бери в голову. Не станешь ты отцом.
- А я, может, хочу им стать.
- Не рано ли?
- Самое “т”.
- С чего вдруг?
- Буду путешествовать по мирам и осеменять особо приглянувшихся красавиц. А потом потребую у Императора прибавку к пенсии за многодетность. Главное – не забывать фотографировать каждую мамашу. Для отчетности.
Допив, Петров показал язык изумленной Каджин. Продолжил:
- Сесть, так, на лавочку у подъезда. Бороду седую пригладить. Клюку сбоку прислонить. Достать из авоськи объемистый пакет с фотографиями. И, подмигнув другим престарелым соседям, поведать что в пакете собраны прелестные личики всех тех, у кого от тебя дети имеются. Детей, конечно, незнамо сколь. Но вот их мамаши до сих пор перед глазами стоят в разных позах… Дедки посмеются, не поверив. А бабки – покраснеют и охать начнут.
Каджин подозрительно глянула на него, перестав изумляться:
- Ты это к чему рассказываешь, Алёшенька?
- Попытка заглянуть в будущее. Или просто шутка.
- Шутка?
- Да.
- Нет. На шутку это не похоже. Похоже, скорее, на ядерную издевку.
Придвинулась, заглянув в глаза. Дохнула тяжелым запахом спирта.
- Все еще не можешь забыть ту девушку?
- А что мне та девушка? Я здесь. Она – там. Вместе мы быть не можем, в силу особенностей ее мира. Вернись я – она меня все равно не приняла бы. Приди она ко мне – я тоже не могу ее принять, так как вокруг меня умирают все постоянно.
- Но мы-то живы.
- Вас и цепная реакция не повредит. Но, я не об этом…
- О чем же?
- Лита просила сделать ее взрослой. Я сделал. Первый раз в своей жизни лишил девственницу природной пломбы. И что вышло? Я ни похвалится перед пацанами не могу, ни эту бывшую девственницу на танцы сводить не могу, ни подраться за неё с другими сверстниками не могу. Даже гребанные благодарственные цветы подарить не в состоянии. У меня жизни нет, Каджин. Какие-то хрупкие декорации, нахрен, ломающиеся несколько раз за месяц. Какое-то подобие свободы, испаряющееся всякий раз, когда узнаю, толком, про приютивший, на время, мир. У меня, прикинь, даже мяча футбольного нету. И собаки нету. И велосипеда. И альбома с фотографиями. Мне некому новогодний подарок дарить, так как я даже не знаю когда наступает пора это делать. Не с кем обсудить новую соседку, так как ни соседки нет, ни собеседника, ни самого места где это все должно происходить. У меня нихрена нету. Ни-че-го. Нищим меня не назовешь. Миллионером – и подавно. Я даже под определение бомжа не подпадаю. Единственное, что могу о себе уверенно сказать – я сирота. Круглая. Но только лишь… Кто я, Каджин? Объясни пожалуйста. Ты же много лет на ногах ходишь, многое знаешь, да и вообще – являешься моим опекуном-охранником-наблюдателем. Объяснишь, или как?
Блондинка молчала, не зная что ответить. Смотрела перед собой. По щекам катились слезы жалости. Капали в полу-пустой стакан, бесхозные. Зеленые глаза потускнели, утратив недавние краски. Брови сдвинулись ближе друг к другу. Пальцы рук, не контролируемые хозяйкой, смяли металлический обвод стойки.
Такой Петров её ещё не видел. Вздохнув тяжко, уцепил крайнюю слева бутылку, не особо интересуясь ее содержимым. Сделал несколько жадных глотков. Ощутил во рту жидкий огонь тут же, но стерпел, не став выплевывать. Запил из стакана собутыльницы, чтобы облегчить вкусовые ощущения, долбящие мозг и все горло. Передернулся как от тока и покрылся мурашками. Встряхнулся, растерев плечи обеими руками.
Заключил:
- Не бери в голову, Каджин. Это я так, расчувствовался. Не хотел, но получилось.
Отставив ядерное пойло назад в общую кучу, спросил:
- Пива не дашь?
- Держи…
Странно глянула. Будто сказать что-то хочет, но стесняется. Нет, не стесняется, скорее побаивается. Чего боятся ей? Последствий сказанного? Или реакции услышавшего? Чего?
- Что-то сказать хотела?
- Мне так жалко тебя, Алёшенька…
В следующую секунду разревелась в три ручья, рухнув головой на сложенные руки. Стакан, в результате, грохнулся со стойки и разбился вдребезги. Пара бутылок свалилась, покатившись к краю.
Петров поймал одну. Вторую – не успел. Но переживать не стал, отряхнул лишь ноги от осколков и пены. Посмотрел на Каджин.
А та ревела, нисколько не стесняясь. Вздрагивала всем телом и ревела…
Посмотрел на пойманную бутылку в руке. Прочел, отставляя пиво:
- Коньяк… Ладно, пусть будет коньяк…
- Похмелишься? – Каджин потрясла бутылкой в руке.
Петров поморщился. Отказался:
- Я эту гадость больше в жизни не выпью. Спасибо.
- Молодец. Правильно мыслишь. – она улыбнулась удовлетворенно. – Алкоголь, это всего лишь одноразовое средство снять накопившийся стресс. А пить его каждый день – удел алкашей. Алёшенька, так и будешь валятся на полу?
Лёха смутился. Поднялся на ноги. Поставил и стулья на место. Когда повернулся к Каджин – та ему уже что-то протягивала.
- Держи. Полегчает.
Петров покрутил в пальцах маленький прозрачный шарик.
- Что это? Стимулятор?
- Нет. Это антитоксикант. Выводит дрянь из организма. Проглоти, станет намного лучше.
- Думаешь?
- Знаю.
Каджин не обманула. Уже через минуту Петров почувствовал невероятное облегчение во всем теле. Особенно в верхней части; ушел вязкий ватный туман из головы, нос задышал привычно, а глаза перестали сохнуть и искажать изображение. Даже звуки стали более громкими, нежели до этого.
Кивнул благодарно:
- Спасибо.
- Пожалуйста. А сейчас иди за мной.
Петров теперь не испытывал чувства пустоты в душе. Недавние проблемы и обиды пропали, словно невидимый хмырь смыл их большой и чистой губкой из памяти. Не до конца, правда, но хотя бы не стыдно перед совестью. Да и она сама прекратила болезненные тычки и уколы, успокоившись в своем обиталище. Уснула, вроде. Да, жалко Литу… но не так, как до посещения бара. Жалко мужиков, страдающих на поверхности… но ведь у них судьба такая. Жалко избитых зирчанок… погорячился, простите уж. Жалко что так и нет, по-прежнему, друзей-сверстников… потерпим, куда деваться. В восемнадцать лет всё будет, наверстаем.
Шел за Каджин, дивясь переменам в сознании. Видимо действительно алкоголь помогает снять стресс. Неплохо, кстати, помогает… Не только стресс снимает, но и полностью весь негатив накопленный. Аж жить хочется с новой силой. Хочется сходить куда-нибудь. Слетать. Исследовать мирок, любой, даже самый поганый и жуткий из существующих. А есть-то как хочется!
- Каджин, мы не в столовую?
Она остановилась. Повернулась.
- Ты голоден?
- Вообще-то да. Последний раз ел в доме Литы. Это еще до встречи с Хатзоргом-Китаной.
Она всплеснула руками. Воскликнула:
- Вот я дура невнимательная! Совсем позабыла!
- Ты про что?
- Про то, что ты есть можешь хотеть. Сама-то редко питаюсь.
Пошла в обратном направлении, потянув Петрова за собой.
Вела в столовую.
- Кушай, Алёшенька. Кушай. Прости меня за забывчивость.
- Угу…
- Поел?
- Да-а…
- Идем.
- Куда?
- Скоро узнаешь, Алёшенька.
- Может, конечно, ты и не в курсе, но – после приема пищи, мы, смертные, не должны в течении часа слишком живо перемещаться в пространстве. Съеденное надо хотя бы частично переварить.
- Бля, и об этом забыла! Прости меня за поспешность.
- Вот-вот.
- Час прошел. Идем.
- Хорошо.
- Рефлексолаборатория?! Это и есть твой сюрприз, Каджин?
- Да. Заходи давай.
- Чего толкаешься-то? Зачем нам сюда?
- Надо.
Петров пожал плечами. Переступил порог незнакомого помещения, подталкиваемый блондинкой, еще не совсем понимая зачем его сюда притащили с поверхности, аж, самой. Огляделся, чуть привыкнув к менее яркому, чем коридорное, освещению.
Взору предстала дикая смесь спортзала, куч проводов, лаборатории, и бассейна. Четыре двери справа. Какие-то немыслимые излучатели под потолком. Подобие ринга. Нет, даже не подобие, а самый настоящий, только с усиленными бортиками. Множество самых разных ламп и лампочек. В одном из углов, что странно, небольшая кровать, в окружении каких-то растений, похожих на папоротник.
Каджин подождала, пока он войдет. Ухмыльнулась довольно. Закрыла заботливо дверь. Набрала, следом, какой-то код на кибер-замке. Причем закрыла телом клавиатуру от посторонних взглядов. Видимо пароль. Видимо для того чтобы Петров не смог выйти наружу. Но с какой целью она это сделала?
Он естественно спросил:
- Зачем ты это делаешь?
- В ближайший час сам поймешь.
- Какая-то ты странная, Каджин. Загадками говоришь.
Она отошла от двери, подойдя к какому-то щитку со множеством кнопок
- Я нормальная.
- Не похоже. – Лёха перешагнул связку проводов. Крутанул, в раздумьях, незнакомый прибор вокруг своей оси. Открыл верхнюю крышку, заглянув. – Привела меня сюда, с непонятной мне целью. Не говоришь ничего. Пароль на кибер-замке установила. Не хочешь, что бы я выходил?
- Не хочу.
- Да я здесь с голоду помру, предварительно изгрызя все приборы и провода. Половину бассейна выпью. И ту траву сожру, что возле кровати произрастает.
Каджин пощелкала в щитке кнопками. Покосилась:
- Не помрешь. И траву есть не станешь. Ты здесь не за этим.
- Хорошо. Объясни тогда…
- Дверь видишь? – перебила бесцеремонно, указав на крайнюю слева. Опустила пару рубильников, делая освещение ярче.
Лёха глянул. Кивнул:
- Вижу. Но…
- Это раздевалка. Там полным-полно вещей. Иди и переодевайся. Одевай все что захочешь. Можешь даже каску напялить, разрешаю.
- Я…
- Повторить?
Озадаченный Петров побрел к указанной двери, прекратив попытки выяснить цель визита в рефлексолабораторию.
Та скрывала многое. Одних перчаток, только, больше сотни видов. От тряпочных – до боксерских. Неужели Каджин собралась обучать приемам бокса? Это же не спорт. Это – сплошной мордобой и членовредительство. Весьма архаичный способ ушатать собеседника, если слова закончились. Лучше уж посовременнее что-нибудь, чем такое безобразие. На одних руках далеко не пробьешься. Нужны еще и ноги…
Кроссовки всяческие. Зачем? Беговой дорожки же нету. Футболки. Трико. Шорты. Для чего все это? Для спорта? Или просто для коллекции? Этакий чулан, где всякий хлам развешан… Подлокотники-то зачем? Понятно что ринг имеется, но кто использует данный предмет защиты – там? Темнит, девка вечная. Темнит.
Бронежилеты на стеллаже, с неизвестным намерением здесь оставленные. Помещение вроде маленькое, особо не постреляешь. Зачем, тогда, броники? Удары терпеть? Или неведомые излучения на себе испытывать? Чего-то блондинка утаивает, нехорошего. Собралась гонять по тренажерам, подлая. Иначе зачем еще дверь закрывать? Тренажеры, так тренажеры. Оденемся полегче. Тогда зачем предложение насчет каски? Хм…
Петров нехотя скинул привычную форму. Снял армейские ботинки. Аккуратно сложил все в уголок. Нарядился в шорты, кроссовки, и футболку. Попрыгал, привыкая к ощущению легкости.
Вошедшая Каджин расхохоталась. Отрицательно покачала головой:
- Ты не то одел, Алёшенька. Или хочешь в этом тренироваться?
Петров кивнул без задней мысли. Представляя себя обвешанным датчиками и прочей измерительной дрянью, не понимал почему он нарядился не так как надо. Ответил:
- Ну да… В этом.
- Дело твоё.
Каджин так подозрительно и загадочно ухмыльнулась, что Петров насторожился. Но ничего не стал уточнять, решив что переживет неведомое и в этой одежде.
- Выйди пока, Алёшенька. Я тоже переоденусь.
- Хорошо, Каджин.
Она вышла через минуту. Сменила свой соблазнительный кожаный наряд на очень-очень странный; перчатки, нагрудный панцирь, коротенькие синие шортики. И всё. Никаких боевых шлемов, умопомрачительных юбочек, тяжелых автоматов, и сапог на шпильках. Петров уж отвык от такого ее вида; босиком, и “выше”, в смысле. Стоял и разглядывал, не понимая причины такой перемены в имидже вечной блондинки.
Она указала на ринг:
- Прошу.
- Не понял. – он глянул в указанном направлении.
- Иди, иди. – Каджин развернула его и бесцеремонно толкнула в спину. – Сейчас я из тебя настоящего мужика делать буду.
Петров чуть не запнулся. Возмутился:
- Чего толкаешься?!
- Могу взять за шкирку и донести.
- Да иду я, иду!
Затолкнув его на ринг, зашла сама. Отвесила подзатыльник и скомандовала:
- Нападай.
Петров нахмурился, отступив. Пригладил волосы.
- По голове необязательно бить.
- Сейчас по яйцам получишь. – последовало. – Нападай.
- Я женщин не бью.
- А ты забудь, что я женщина. – Каджин пихнула его в грудь. – Нападай.
- Не-а. Я видел как ты ногами машешь.
Получил ощутимый пинок.
- Нападай.
Потер отбитое место, еще отступая.
- Я похож на идиота?
- Нападай.
- Может, в бар?
Каджин не отреагировала на шутку. Коротким ударом повалила Петрова на пол. Подождала пока встанет. Вновь потребовала:
- Нападай.
- Чего ты меня колотишь-то?! – Лёха разозлился. – Я же не груша для битья!
Попятился, косясь на длинные, везде достающие, ноги Каджин.
- Дурацкая идея с рингом! Надо было сначала предупредить, а уж потом сюда вести! Опа…
…Грохнулся, дрыгнув ногами в воздухе…
Вскочил. Попятился.
- Знаешь, Каджин, я пожалуй одену каску… Можно?
Она перестала идти на него. Кивнула:
- Иди. Одевай. Я подожду.
На этот раз Петров нарядился основательно. Напялил на голову каску. Надел обратно свою форму, ботинки. Добавил налокотники, наколенники, легкий и тяжелый бронежилеты, щитки на плечи и ноги. В довершение – плотные перчатки с металлическим верхом. На выходе зацепил еще и лицевой щиток, понимая что Каджин собралась колотить его основательно. А значит нужна полная защита. Всего.
Стал похож на вратаря хоккейной команды. Лишь коньков и клюшки не было.
И только после этого – поковылял к рингу.
Каджин еле сдержалась от смеха. Вопросила, затаскивая на ринг:
- Как ты будешь во всем этом двигаться? Ты же неповоротлив!
- Зато не больно.
- Логично. Но это тебе не поможет.
С разворота, нанесла удар ногой в корпус…
Петров перелетел через весь ринг. Грохнулся, покатившись… Еле поднялся… Опять упал, взмахнув ногами…
Встал. Попробовал выставить блок, но его отнесло вместе с блоком на канаты. А когда швырнуло, спружинив, назад – встретился с кулаком блондинки, пару раз перевернувшись и обняв поверхность.
Каджин подняла его. Стукнула коленом в живот. Коленом в каску. В плечо. Напоследок – пяткой в каску. Отпустила. Стала просто пинать.
Петров терпел, стиснув зубы. Надетое спасало от слишком болезненных ощущений. Защищало, не позволяя белобрысой бестии отбивать и сушить мышцы. Попытался даже встать, но был тут же опрокинут на спину.
- Вот видишь, ты даже защититься не в состоянии из-за своей неповоротливости. Ну так получай!
Удары стали сильнее и жестче. Каджин не жалела его. Осыпаемый с ног до головы, Петров подкатился к краю ринга и свалился за канаты, к подножию. Поднявшись, заковылял к двери…
Замер на пол-пути, осознав, что уже не выйдет отсюда, пока сама Каджин его не выпустит. Развернулся.
- Упс! Я…
Свалился… Вновь пинки по всему телу, жуткие и болезненные. Блондинка старалась вовсю. Аж глазища горели.
Минуты через две остановилась. Оправила сбившиеся шортики. Подняв, отволокла опекаемого к раздевалке. Хохотнула:
- Оставляй только каску и форму с обувью. Ну и налокотники. Понял меня?
- Понял…
- Нападай.
- Опять?!
- Опять. Нападай.
Теперь Лёха не считал что перед ним стоит женщина. Видел перед собою только безжалостного демона в бабском теле. В красивом бабском теле. А уж этому-то гаду можно пнуть куда-нибудь, посильнее! Но чуть позже…
- Может, все-таки, в бар?
Каджин протянула руку, чтобы толкнуть.
- Напа…
Петров увернулся от ее руки. И со всей силы дал ей кулаком в живот.
Блондинка не договорила. Замерла с вытянутой рукой, удивленно хлопая ресницами. Такого никак не ожидала.
Петров расценил взгляд зеленых глазищ по-своему. Подразумевая новый град ударов, попятился к бортикам, примирительно подняв вверх руки и забормотав:
- Извини, если что… Не хотел… Само вышло…
Мстить она не стала. Произнесла задумчиво, выпрямляясь:
- Обманул… Это, ж, надо – меня обманул…
Кивнула несколько раз. Ободрила:
- А ты молодец. Правильно мыслишь. Правильно.
- Стараюсь.
Скомандовала, сосредотачиваясь:
- Нападай.
Петров кивнул. Понял, глядя на Каджин, что врасплох ее теперь не взять. Словами не обмануть. И на хитрости не поймать. Она и быстрее, и опытнее, и выше. Остается только одно – нужно заставить ее думать. А уж там – будь, что будет…
Предельно осторожно, мелкими шажками, стал подходить. Кулаки сжал и поднял на уровень лица, сделав это наподобие того, как видел в фильмах.
Каджин просто подпрыгивала на месте, готовая к любой неожиданности. К любому удару, каким быстрым и сильным не был бы. Наблюдала за опекаемым, внимательно, своими знаменитыми глазами. Надменно так, сверху-вниз, наблюдала.
Дескать; подходи, подходи, хитрец малолетний. Щас я тебе накостыляю, в учебных целях.
Не дойдя шагов двух, Лёха остановился. Опустил руки. Заметил недовольно:
- Ты выше меня, Каджин. Намного выше. Тебе легче. Ты еще и дерешься намного лучше. Ты вот сравни свои ноги с моими, и увидишь большую разницу. У тебя они попросту длиннее.
Указал рукой на ее ноги. Повторил:
- Сравни.
Та перестала подпрыгивать. Вздохнула. Пустилась, по привычке, в объяснения:
- Понимаешь, Алёшенька, дело не в длине ног. Дело, – она нагнулась, коснувшись ладонями пола. – В растя…
Лёха ощерился и, подловив момент, двинул этому злобному демону, в теле Каджин, коленом в голову, ухватив за волосы. Неожиданно двинул.
А когда она, потерявшись, разогнулась – еще и область печени нанес удар правой рукой. Левой – с другого бока. Торжествуя, попытался еще и в живот пнуть, но тут Каджин опомнилась; отбила его ногу и ударила своей. Уронила на ринг. Возмутилась тут же:
- Че, совсем охренел, что ли?! Я же объясняла! Я же…
Осеклась на полуслове. Хлопнула себя по лбу рукой, воскликнув:
- Вот я дура, а! Вот же, блин, овца!
Подняла Петрова. Улыбаясь, погладила по каске. Ободрила:
- Молодец, Алёшенька. Обманул уже два раза. Из тебя вырастет отличный воин, способный успешно противостоять любому противнику. Даже бессмертному…
…В третий раз попалась на его мирный и довольный вид. Думала что он гордится собой, слушая ее похвалы. А Петров, заведя ей руку за спину, повалил Каджин на ринг.
Гордится и слушать поощрения ему было некогда. Он мстил за нанесенные побои. Мстил жестоко.
Каджин очнулась только тогда, когда оказалась на полу, со скрученными за спиной руками. Тут же ощутила что ее шортики задрали вверх и чмокнули, звучно, в правую половинку. Была бы смертной – из такого захвата не выбралась бы и за час. А она – подкинула наглеца всем телом, и, через секунду – уже стояла на ногах. Распахнула глазища изумленно:
- Свинья! Это что за поцелуи еще?!
Петров расплылся в довольной улыбке, не вставая.
- Настроение хорошее… Что толку тебя бить, если ты боли не ощущаешь, а сил – как у робота? Я вот, понимаешь, колено об твою голову отбил… Как я теперь смогу драться? Болит неимоверно. И горит, как будто…
- Дай-ка, посмотрю. – Каджин вспомнила об обязанностях Стража. Вспомнила слишком быстро, чтобы хотя бы взглядом определить, правду ли говорит опекаемый. А вдруг перелом? А если растяжение? Надо же сразу устранять травму в биорегенераторе.
Не успела присесть рядом на корточки, как ощутила неслабый удар в челюсть; Петров ударил той рукой, на которую опирался, просто перебросив вес на другую.
Сам хохотнул и вскочил на ноги. Побежал к канатам, намереваясь скрыться.
Каджин взвизгнула и бросилась за ним…
…Очнулась на полу.
Оказалось что Петров в очередной раз обманул ее; оттолкнулся от канатов и дал подбегающей Каджин локтем в лицо, предварительно подпрыгнув на необходимую для этого высоту.
Сам сейчас валялся в другом углу ринга и хохотал, держась за отбитый локоть.
Каджин села. Помотала головой, восстанавливая привычный порядок. Поморщилась и растерла нос.
- Ты очень опасный тип, Алёшенька. Заставил меня думать о другом, нежели о поединке. А лишние мысли отвлекают внимание, делая уязвимой. Кто тебя этому научил?
Петров тоже сел, прислонившись к канату. Ответил, пожав плечами:
- Никто… Вроде в книжках об этом читал.
- Хорошие произведения в твои руки попали, Алешенька. Очень хорошие.
Она встала. Оправилась. Объявила:
- Первый урок закончен. Оценка: “отлично”. Можешь поплавать в бассейне.
Лёха пожаловался, указывая на свой локоть:
- Болит, однако.
- Не надо, ля-ля. – Каджин погрозила пальцем. – Ты притворяешься. Налокотник защитил тебя от ушиба. Так что слезай с ринга, раздевайся, и дуй в бассейн. Иначе – поколочу опять
- Хорошо.
Вода была приятной, чистой, и прохладной в меру. С готовностью приняла пострадавшего подростка в свои объятия. Ласкала уставшее и избитое тело, охлаждая, вселяя новые силы и бодрость. Держала на себе, обволакивая и расслабляя. Уже не так ломило места соприкосновения с длинными конечностями блондинки. Отбитый локоть перестал болеть; пришлось так зарядить белобрысой, что не спас даже и налокотник. Пот не застилал глаза, руки не тряслись, ноги не дрожали. Да и настроение немного подпрыгнуло, перейдя из боевого азарта в более привычную форму.
Бассейн был удобным. С глубины одного метра переходил на более внушительную, не меньше пяти-шести. В такой луже приятно проводить время, восстанавливаясь, особенно после безнадежных боев с бессмертной и неуязвимой Каджин. Вновь ощущаешь себя живым…
Петров поплавал, понырял, постоял на руках. Вышел на “мелководье”, посчитав что мокнуть достаточно. Глянул на бортик.
Над ним стояла Каджин. Взгляд был добрым. Неспеша раздевалась, снимая всё. Улыбалась довольно похотливо. Посматривала на “ученика”, явно не скрывая того что сейчас начнет творить.
…Панцирь случайно соскользнул в воду, но его никто не собирался доставать обратно…
Вот Каджин разделась полностью. Прошла по бортику, приковав к себе взгляд. Подошла к лесенке. Грациозно спустилась в воду, давая полюбоваться своим телом. Приблизилась, все так же похотливо улыбаясь. Прижалась, по-хозяйски разместив руки Петрова на своем теле как самой, а не ему, хотелось. Заглянула в глаза своими таинственными темно-зелеными, живыми, провалами. И призналась полу-шепотом:
- Мне понравился поцелуй, во время захвата.
Потерлась, слегка присев и медленно поднимаясь. Закончила:
Разврату хочу, Алёшенька… Поможешь?
- Ну да… Помогу…
…К “стандартным” звукам прибавился еще один; плеск воды…
В принципе Каджин правильно поступила. Правильно для себя. Проиграв “пари”, осталась без месяца удовольствий. Решила попросту содрать этот месяц с опекаемого. Если Хатзорг не хочет – то, можно сказать, и не только у Третьего Стража “х” стоит и дымится. “Х” – есть и у окружающих. Пусть их “х” и не поддержан Магией Формы, но стоит все равно. Магию Формы можно заменить и воображением, если что.
Поступила Каджин правильно и для Петрова. Если он будет лениться на тренировках, то его “х” будет оставлен без внимания. Без нужного “внимания”. “Х” опекаемого будет дымиться впустую.
Петров был обречен.
“Купание” закончилось нескоро. Голод блондинка утоляла долго. А когда все же насытилась, то вытащила Петрова из воды. Объявила:
- Одевайся. И на ринг.
Тот икнул, расслышав. Удивился:
- Зачем?!
- Учиться будем, Алёшенька. Учиться. Нельзя терять и часа. Время – дорогая штука.
Вновь пинки. Вновь удары.
На этот раз Каджин была осмотрительна. Думала только об обучении. Сколько Петров не пытался хитрить, все его старания пропали даром. Блондинка, после позорного для нее “первого урока”, пресекала всё в корне; легко отбивала удар, и наносила свой. Командовала “нападай.”
Удары, стоны… Всё по плану. Все как надо.
А когда местное солнце спряталось за местную же обитаемую планету, Каджин перестала избивать Петрова и потащила его к аппаратуре. В ту часть помещения, что была похожа на лабораторию. Попутно доходчиво объяснила что к чему, развеяв сомнения и тревоги. Поцеловав, извинилась за навязанные мучения, мотивировав их тем, что тело должно испытать жуткую потребность в самосохранении и хвататься за любую информацию, которая поможет это сделать. Даже за предлагаемые новые рефлексы. Любые.
Усадила притихшего ученика в аппаратное кресло-гнездо. Откинула спинку назад, придав почти лежачее положение. Включила систему обтекания, сделав кресло очень удобным и мягким. Облепила Лёху различнейшими проводками и датчиками. Водрузила на его уставшую голову громоздкий шлем. Активировала программу. И сказала:
- Можешь засыпать, Алёшенька. Приятных снов.
Повторять не пришлось. Петров настолько вымотался, что уснул уже через минуту. Ладно бы если просто руками и ногами махал все это время, но ведь блондинка еще и в бассейне заставила “тратиться”. Такие внушительные энергозатраты весьма способствуют скорому наступлению сна. Лёха даже не запомнил момент отхода в “кинотеатр” подсознания. Лежал теперь, беззащитный, и находился в полной власти хитромудрой машины.
Ну а Пятый Страж приступила к работе с энтузиазмом. Сидела рядом с опекаемым и составляла список всего того полезного, что необходимо было внедрить в одиннадцатилетний мозг. Самый ценный и уникальный во всем Мироздании мозг. Главное – не повредить вверенное сокровище. Провести все правильно, грамотно, и чутко. А по другому и быть не должно, иначе… Иначе по окончанию Испытания ждет много чего страшного и жуткого. Одних матов, только, не переслушаешь. Осторожность, нынче, превыше всего. “Рефлексоскульптор” – аппарат чрезвычайно сложный и точный. И требует внимания во время своего использования. Неусыпного внимания. Даже покурить нельзя отходить. Случись что не так – пациент становится калекой. Бессонница и трясущееся руки – невинные цветочки. Человек может настолько изменится, что перестраивается даже его тело. Может начать убивать, творить странные вещи, совершать множество неосознанных поступков, не контролировать себя. Много чего происходит, в случае неудачного исхода операции на рефлексах.
Аппарат этот – довольно редкий на Кластере, и потому стоящий бешенные деньги. Находится, обычно, в каких-нибудь суперсекретных закрытых институтах. И используется, в основном, при подготовке агентов внешней разведки. Ну или прочих отморозков, коим недостаточно времени на обычный спортзал, а родина требует подготовленности и патриотизма. Еще аппарат встречается у очень-очень богатых людей, у тех же Магов, к примеру. Средние богачи позволить себе такое приобретение не могут. Дешевле пяток суперкаров купить, чем это устройство. Оно и правильно – будь у каждого третьего жителя планеты-гиганта такое “чудо техники”, жизнь превратилась бы в сущий кошмар. Все кичились бы реакцией и скоростью, а в стороне стояла бы кучка дебилов и мутантов, коим не особо повезло с “покупкой”…
Петров видел очень красочные сны про неизвестное, а Каджин мудрила над его рефлексами. Тем самым ускоряла процесс обучения в сотни раз. Будь в ее распоряжении лет десять совместных и безопасных странствий бок о бок с любимым Алёшенькой, естественно не стала бы прибегать к помощи электроники. Обучила бы по-старинке, через каждодневные упорные тренировки и практику. Но – времени было мало. Очень мало. В сексе приходилось себя урезать, жертвуя на процесс обучения львиную долю. Если сравнивать такой метод с обычными тренировками, то день в подобной лаборатории заменяет несколько месяцев в спортзале. Не надо потеть под непомерными физическими нагрузками, вколачивая в свою голову невесть сколько советов и рекомендаций. Не надо терпеть жуткую боль в случае ошибок, травм, и прочих неприятностей. Поспал в кресле – и готов закреплять приобретенное, под чутким руководством истинного тренера, а не шарлатана недоучившегося и противопоказанного здравым смыслом. Два-три раза поспал – начинаешь удивляться самому себе, вытворяя всякие фокусы со своим телом без особого труда.
Единственный минус “рефлексоскульптора” – только в одном. Он не дает пациенту выносливости и силы. Просто боец знает, как и куда бить. И сможет это выполнить весьма грамотно. Но вот с физикой у него плоховато; удар слабый, тело не тренированно. Вынужден приобретать опыт. Даже не опыт, а силу и крепость удара. Выносливость, повторюсь.
Эти-то недостатки и восполнит сама Каджин. С удовольствием.
Что она и не замедлила сделать по прошествию восьми часов сна опекаемого…
- Основа всего – гибкость и тренированность, Алёшенька. Именно по этой причине ты видишь вокруг себя тренажеры и следящую дорогостоящую аппаратуру, призванные усовершенствовать твое, пока слабое, тело.
Каджин обвела лабораторию рукой, показывая. Продолжила:
- Теперь это твоё. Так что не ленись, а делай всё на совесть. Сам уже наверное понял, какие перспективы перед тобой открываются.
Лёха кивнул, не раздумывая.
- По окончанию обучения сможешь с легкостью выходить победителем из любой, практически, схватки. А с возрастом, если не забросишь практику, вообще опасным и страшным бойцом станешь. Победить тебя только опытный бессмертный будет в состоянии. Как, например, я.
- Тебя и робот не победит.
- Я знаю. Потому и поделюсь с тобой тем опытом, что накопила за свою долгую жизнь. Готов слушать и запоминать?
- Готов.
- Ну тогда вперед.
Прошло два месяца…
- Ну что, Алексей. – Хатзорг закурил, усаживаясь за стол. – Какой мир выберешь?
Петров вышел из задумчивости. Ответил просто:
- Мне без разницы. Лишь бы матриархата там небыло. Надоело на него смотреть.
Каджин оживилась, что-то вспомнив, видимо. Не замедлила высказаться:
- Предлагаю мир Тат-19. Это в Среднем Ярусе.
- А что в нем? – Лёха развеял рукой табачный дым.
- Я сама не была, но говорят что периферийка очень веселая.
Хатзорг задумался над ее словами. Поинтересовался:
- Там, случайно, не пять воинственных Империй?
- Нет. Там – мало войн. Но это все, что я знаю. – она развела руками, как бы извиняясь.
Хлебнула из бутылки.
- Ну что, туда отправимся?
- Можно и туда.
- Да. Давайте туда. – Петров согласился последним.