Глава 13.
- Зачем все это, Хатзорг? – Лёха смотрел в костер и палкой шевелил угли. – Зачем нам сдалась ихняя столица?
- Учись жить в любых условиях, Алексей. – Хатзорг задумчиво курил и тоже смотрел в огонь. – Если научишься приспосабливаться ко всему, что встретишь на пути – то станешь умнее и жизнеспособнее. Не иди вопреки устоявшемуся. Вживайся и узнавай изнутри. Так намного легче и безопаснее.
- Хочешь сказать, что жизнь среди одних баб чему-то меня научит?
- Жизнь тайная. Лицемерная. Она многому научит. – Страж дотронулся до своего лица. – Я, вот, отлично приспособился. Тоже не в своей шкуре.
- Не живешь вопреки, так?
- Так. Хотя я могу быть прежним. Могу уничтожить всю Империю. Могу. Но не делаю этого. Потому что зирчанки живут уже три тысячелетия, и привыкли к такому образу жизни. Ломать их устои не надо, лучше притвориться одной из них, изучить их быт, почерпнуть что-то для себя. Понять их жизнь. И уйти спокойно, оставив все как есть.
Хатзорг кивнул в сторону купающейся Каджин.
- Она точно так же думает. Хоть и в состоянии, но не будет разрушать Империю Зирч.
- Ей-то что? Она женщина. Ей не надо никого изображать.
- Еще как надо. – Хатзорг усмехнулся. – Она не привыкла к такой жизни, которая тут царит. И тем не менее – не стала мстить за обиженных рабов, поняв и зирчанок тоже.
- Хочешь сказать – и она притворяется?
- Да. Иначе не расспрашивала бы меня о особенностях здешних. Она так же как и ты, Алексей, держится при зирчанках. Руку к груди прикладывает. В обращении использует “Воительница”. И, якобы, почитает богиню Китану. Хотя не один раз таскала эту самую Китану за волосы.
- Занятно… Урок понятен.
- Вот-вот. – Хатзорг швырнул окурок в костер. Подкурил еще одну сигарету. – Ладно, ты следующий мыться пойдешь, после Каджин. Я уж потом, покурю пока.
- Хорошо. А меня никто в реке не съест? На дно не утащит?
- Нет. Мир этот добр. Монстров не водится, можешь быть спокоен на этот счет.
- Ладно. Поплаваю. Да, в принципе, я не особо-то и грязный.
- Мыться необходимо. Закаляет и укрепляет организм. Да и настроение поднимает. Вообще, по правилам если, нужно принимать душ несколько раз в сутки.
- Несколько раз? Да когда?!
- Ищи время. Планируй свой день, если есть возможность.
Лёха хмыкнул. Демонстративно подвигал плечами:
- С этими доспехами особо не распланируешь. Пока снимешь их… Оденешь…
- Тренируйся. Будет получаться быстрее.
- Ладно. С завтрашнего дня попробую.
К костру подошла Каджин. Накинуть что-нибудь на тело даже не сочла нужным. Сообщила:
- Алёшенька, иди мойся. Твой черед, кажется.
Петров побрел к реке. Оглядывался постоянно…
После комфортных доспехов ощущал себя неловко, всякий раз причем. Как будто голым на улицу вышел, и в любой момент метеорит на голову может свалиться, стрела из-за кустов прилететь, разбойные бабы напасть. Всякое, прочее, и близкое по смыслу. Хорошо что мирок добрый на монстров, не как предыдущий.
Поёживаясь, вступил в воду…
Оказалось что она теплая. А не скажешь, судя по ночной прохладе. Приятно касалась ступней, обещая что не заморозит и не покроет мурашками кожу. Что взбодрит и отмоет, поднимет, как обещал Хатзорг, настроение, тело закалит, и организм укрепит.
Фыркая и отплевываясь, поплыл.
С середины реки костер казался далёким, маленьким, огоньком. Будто не сто метров отделяет от него, а целый километр. Или даже больше. Суетились две далекие фигуры над этим огоньком. Долетал звонкий смех Каджин, да обрывки голоса Страты-Хатзорга.
Где-то слева ухала неведомая птица…
Лёха расслабился и растянулся на спине, чуть шевеля руками и удерживая тело на плаву.
Почему-то вспомнилась Каджин. То время, когда она притащила его на свой “Тектант”. И обучала, показывала, объясняла… Перед глазами мелькали сцены, одна развратнее другой.
Тело отозвалось на них тут же. Но успокоилось, вскоре. Петров, чтобы отогнать эти мыслишки, решил доплыть до противоположного берега; до камышей, а потом – обратно. Поплыл…
Легко достигнув камышей, встал ногами на илистое дно. Переводил дыхание, собираясь в обратный путь.
Послышав шевеление за спиной, резко обернулся.
…Мелькнул чей-то силуэт. Сильные руки зажали ему рот, не давая даже крикнуть. Крепко сжали, и потащили из воды.
Удар по голове погрузил мир в темноту… Как будто свет выключили.
- Добился своего, Хатушка? – Каджин вздохнула грустно. Стала одеваться. – А если бы его убили? Или утопили?
Хатзорг был спокоен. Сидел у костра, никуда не двигаясь.
- Я точно так же попал в Харалту, Каджин. Поверь мне, его жизни ничего не угрожает. Так лишь, пару синяков получит, да ссадин чуть.
- И что потом?
- Поместят в Дом Развлечений. Или в Школу для молодых воительниц. – пожал плечами. – Будут использовать в качестве наглядного пособия для девок. Если, конечно, себе не оставят в качестве трофея.
- Дурацкие у тебя методы, Хатушка.
- Ничего. Пусть привыкает к самостоятельности. Это пойдет ему на пользу.
Страж обернулся вновь Стратой. Встал. Собрал доспехи опекаемого.
- Вот он удивится, когда придет в сознание… Спорим, что не будет плакать?
- Будет.
- Пари?
- Да.
- На что?
- Заплачет – ты будешь удовлетворять меня целый месяц! Теперь твое условие, Хатушка.
Страта призадумалась. Выдала:
- Не заплачет – ты научишь его драться врукопашную. Можешь даже использовать “мнемоскульптор”. Согласна?
- Согласна. – блондинка кивнула.
- Вот и отлично. Теперь спать.
- Спать?
- Ну да. Утром пойдем в Харалту. Алексей еще не скоро очнется.
- Ладно. – Каджин согласилась. – Но поспать я тебе не дам.
- Я одиннадцать лет не спал.
- Гад ты, Третий Страж!
- Взаимно, Пятый…
Пока они разговаривали, Петрова связали. Положили в седло. И повезли в Харалту.
Воительница Хелия была довольна. Любила молоденьких да ранних. Этот-то ничего. Неплохо может развлечь. Неплохо. Вон как плавает, силы имеются вроде. Да и спина не слабая.
И дочку научит “этому” делу. Глядишь, обрюхатит. Ей, тогда, никакой Поход не нужен. Будет дома сидеть, целая и невредимая. А не шляться на коне по всяким Диким Землям в поисках мужика. Могут ведь и убить, варвары довольно сносно мечом машут. Не одна воительница там осталась. Да и в Империи Тар неплохое войско. Не раз атаки зирчанок обращались в пыль. Не раз попадали они в плен. Так что пусть дочка сидит дома и никуда не дергается. Мужик у неё уже есть.
Через час Хелия подошла к Мирным Воротам Харалты. Накинула на “добычу” тряпку и провезла мимо охраны незамеченной.
А уже возле дома, введя коня во двор, сгрузила пойманного на плечо, и отволокла в спальню. Там – привязала покрепче, чтоб не убежал и не попался другим. Прикрыла одеялом. Полюбовалась немножко. Довольная, пошла известить дочь. Та, благодаря ночной “добыче” сможет стать взрослой. Познает, что мужики не только враги лютые, а еще и удовольствие доставить могут настоящее. Никакой поход ей не нужен.
Никакой.
… Мудреная лампа на потолке… Потолок синий. Стены – тоже синие. По углам – мудреные узоры…
Шкаф… Шкаф возле окна. Там же – стол. На столе – зеркало… У другой стены – полка с книгами. На ножках… Ножки упираются в цветной ковер…
Ну и куда меня занесло?
Петров вздохнул. Обнаружил что руки привязаны к спинке кровати. А сам он голый и прикрыт слегка одеялом.
- Ну и куда меня занесло? – приподнявшись, сморщился от противной головной боли. – Гадство полное! Чтоб еще я поплыл куда-нибудь без доспехов… Да ни в жизнь!
Полежав и успокоившись, решил что необходимо попытаться освободиться. Но не смог даже и расслабить узлы, не говоря уже о самом освобождении. Выругался:
- Привязали же, ублюдки! Чтоб их звездолет…!
Выходило так, что надо просто ждать появления “тюремщиков”. Вернее “тюремщиц”.
Так и поступил.
Где-то через два часа, когда затекло все тело, дверь комнаты отворилась и явила двух… Двух красавиц… Одну – совсем раннюю. Вторую – чуть старше. Но не менее прекрасную.
Петров так и застыл, как лежал. Даже о затёкшей спине позабыл.
Дамочки вошли. Одна стала закрывать дверь. Другая, помоложе которая, прошла к кровати. Откинула одеяло в сторону. Стала бесцеремонно разглядывать Петрова. Взгляд, вскоре, остановился на том месте, кое обычно прикрыто трусами. И вопросила:
- К чему весь этот балаган, мама?
Оказывается, это дочка с мамой! Охренеть! А по виду – подруги, чуть разные в годах.
Та, что оказалась мамой этой, воскликнула:
- Это шанс, Лита! Шанс! Твой шанс завести себе дочь!
Указала на изумленного пленника:
- С ним ты познаешь удовольствие! И забеременеешь от него!
- Для этого Китана Великая придумала поход. – возразила дочка, скрестив на груди руки. – И ты, мама, это прекрасно знаешь.
- Да, знаю. – согласилась та. – Но это ничего не меняет.
- Правила утверждают, что все мужики достойны смерти. Пусть они и приносят удовольствие, эти мужики самые, но только лишь. А детей, кстати, получают от захваченных во время похода. Так что, мама, – Лита улыбнулась весьма торжествующе. – От этого пленника мне ребенка не надо.
Лёха выдохнул облегченно. Стать отцом в такие годы… Это ж…
Но при следующих словах вновь насторожился.
- Но он вроде красивей тех, что в Доме Удовольствий. Пусть и молод, но внушает мне доверие. – Лита призадумалась немного. – Ладно, мама. Ты меня уговорила. Но в Поход я всё равно отправлюсь.
- Как хочешь, дочка. Как хочешь… А ты, разве, ходила в Дом Удовольствий? – мама заволновалась. – Ходила?
- Просто смотрела. – успокоила её Лита. – Изучала теорию. В школе дали задание на дом.
Мама успокоилась. Сказала:
- В общем, дочка, пойду я тогда.
Уточнила:
- Надеюсь ты знаешь, как “это” делается?
- Конечно, мама. Я же отличница.
- А, ну ладно. Только не убивай его. Хорошо?
- Хорошо. – Лита кивнула. – Закрой дверь на засов с той стороны. Мало ли…
- Закрою.
Петров ощутил что перспектива стать отцом вновь зависла над ним, вот-вот готовая сорваться на его бедную голову. Он сглотнул ком, подступивший к горлу. Потерял способность говорить. Лишь в глазах сквозил ужас. Нет, не ужас, а ожидание беды. Вот этой вот, красивой и стройной беды, что осталась с ним наедине в комнате.
Он сжался под нехорошим взглядом Литы. Замотал головой часто-часто.
Лита удивилась.
- Ты чего, боишься?!
Нависла над ним, смотря в глаза. Произнесла:
- Не бойся. Я же тебя не бью…
Поинтересовалась, разглядывая:
- Ты хоть говорить-то умеешь?
Лёха теперь закивал часто-часто. Ощутил дикую жажду.
Лита усмехнулась, отступив на шаг.
- А чего же тогда молчишь?
Сделав свои выводы, достала из шкафа кувшин. Поднесла к губам Петрова. Сказала, улыбнувшись:
- На, выпей молока. Ты, похоже, пить хочешь.
Лёха утолил жажду. Заметил про себя, что молоко, оказывается, самый вкусный напиток на свете. Выдохнул благодарно:
- Спасибо…
- Ну вот. Заговорил. – Лита отставила кувшин в сторону. Села на кровать. – А я уж подумала что будущий отец моей дочери – немой.
- Мне одиннадцать лет! Какой из меня отец? – Петров выпалил, отодвигаясь всем телом. – Сама подумай, Лита, стоит ли?
Она пожала плечами. Возразила:
- Вы, мужики, - ужасные лгуны. Можете и соврать, с вас не станет. На вид тебе – все шестнадцать. Так что, вполне подойдешь… Да не бойся ты. Я же не избиваю тебя.
- Ага! Хорошая перспектива! Уж лучше бы била…
- Странный ты… - она дотронулась до него. – Другие бы с радостью доставили мне удовольствие. А ты – почему-то не хочешь… Хм… Впрочем, ладно. Плевала я на твое согласие. Может ты и врешь вообще…
Лита встала. Заявила:
- С вами, мужиками, я еще ни разу не была. Хотя теорию в Школе выучила преотлично. Сегодня ты лишишь меня девственности, и я стану взрослой. Заодно и зачну от тебя дочь. Хочешь ты этого, или нет – мне плевать. Плевать.
Стала развязывать узлы на его руках. Предупредила:
- И не пытайся сопротивляться, мужик. Изобью, но своё всё равно получу. Боец я сильный.
Лёха вообще сник. Без доспехов ощущал себя слабым и никчемным. Чувствовал себя препротивно. Отвратительно. Бр-р-р-р!
Но потом вдруг подумал, а чего это он так горем убился? Рядом – красавица, каких поискать, а он нюни распустил. И-эх! Была ни была, сделаем её матерью!
Ощутил, вскоре, что не так уж все и плохо. Жить можно везде, как говорит Хатзорг. Надо только уметь приспосабливаться.
Улыбнулся, успокоившись вовсе. Стал ждать, пока развяжут.
Лита развязала. Погрозила пальцем на всякий случай. И, отойдя от кровати в сторону, принялась снимать с себя одеяния. Спокойно, неторопливо, деловито. Как будто в своей гребанной Школе была, на занятиях…
- Каджин, думаешь стоит продолжать?
- Ну да. Пусть опыта набирается.
- Ну тогда смотри. Я отлучусь ненадолго.
- Хорошо.
- А ведь ты проиграла пари.
- Знаю…
… Закончив с раздеванием, Лита вытащила из полки с книгами зеленую тетрадь. Открыла первую страницу. Что-то там читая, подошла к кровати и залезла на неё. Уселась рядом с Петровым. Сверилась с тетрадью, пару раз осмотрев пленника. Задумчиво прочитала:
- Ага… Помассировать детородный орган до тех пор, пока не увеличится в размерах и не окрепнет… Ясно.
Отложив тетрадь, принялась за дело. Обоими руками.
Лёха проследил за ней. Вопросил:
- Ты чё делаешь?
Она отмахнулась.
- Лежи спокойно. Не мешай мне, мужик.
- Поаккуратней! Мне же больно!
- Точно? – Лита повернула к нему голову. – Хм… А на уроках сказали, что вам, мужикам, такое весьма нравится…
Не особо думая, ляпнула:
- Ты подсказывай иногда, ладно?
И вновь взялась за дело:
- Так?
- Да. Так лучше. – Лёха кивнул. – Теперь он сам затвердеет и поднимется. Не трогай его.
- Хорошо. Подождем. – та согласилась, вперив взгляд в “объект”.
“Объект” действительно стал увеличиваться в размерах и крепнуть. Пару раз Лита дотрагивалась рукой, как бы проверяя. Щупала.
Ещё бы ему не встать! При виде Литы и у столба подымется!
Петров видел всю соблазнительную фигуру вероятной мамаши его ребенка. Вероятного, пока, ребенка.
Внушительная грудь. Тонкая талия. Умопомрачительные бедра. Белые, как у Каджин, волосы, пусть и короче немного. Красивое лицо. Глаза зеленые…
От такой “картины” и у мертвого встанет, про столб уже речи нет.
Наконец “объект” вырос и окреп. Максимально.
Размер несколько обескуражил Литу. Мысленно, вероятно, уже сравнила сей “хобот” с размерами “того” места. Что-то не сходилось.
Ища поддержки, обратилась к Петрову:
- Что дальше?
- Ты у меня спрашиваешь?
- Да. – без зазрения совести ответила Лита. – Мы вдвоем. У воздуха я спрашивать не могу.
- А в тетради, что написано? – Лёха указал на “Пособие Для Начинающих Мамаш”.
Лита ввергла его в ступор своими словами:
- Его. – указала на “объект” – Надо засунуть “туда”.
Раздвинув колени в стороны, указала – “куда”. Добавила, красноречиво подвигав рукой:
- И, написано в тетради, – всовывать и высовывать, пока не станет хорошо и мне и тебе. Понял?
Лёха кивнул. Ответил:
- Да. Понял.
Лита развела руками. Округлила глаза:
- Но вот как это сделать? Он же не поместится у меня внутри, так как больше по размерам. Как быть?
- В принципе это легко делается. Только тебе сначала немного больно будет, если ты, как говоришь, ни разу с мужиками не была. А насчет размера не волнуйся – все там поместится, поверь мне.
- Точно?
- Конечно. Я поначалу тоже думал – не войдет. Но, надавил немного – и всё вошло. Только тебе больно будет, предупреждаю сразу.
- Я знаю. – Лита кивнула, указывая на тетрадь. – Там про боль написано. Но зирчанки не боятся боли. И я не боюсь.
- Тогда ложись на спину. – предложил Лёха, садясь на кровати. – Я покажу, как все это делается.
- А не врешь? – она глянула подозрительно. – В тетради написано, что ты должен лежать на спине. А я – сверху.
- Да какая разница? Что сверху, что снизу. – он отмахнулся. – Ложись. Я сам все сделаю.
- Ну смотри. Если хитришь – побью!
- Верю. Хитрить не буду.
Лита легла на его место. Не двигалась.
Петров навис над ней.
- Ноги-то раздвинь!
- А так, что, не достанешь?
- Нет конечно.
- Хорошо. – она развела ноги в стороны. – Так?
- Нет.
- А как?!
- Их надо в коленях согнуть. И в стороны развести.
- Ах да, вспомнила! – Лита спохватилась. Сделала как надо. – Пойдет?
- Вот теперь совсем другое дело.
У Петрова от открывшегося даже волосы захотели встать, не то что “младший брат”
Тот налился кровью и затвердел. Грозил вот-вот лопнуть.
А еще бы не лопнуть! Вот она, красивая, лежит. Ноги врозь, даже цветов дарить не пришлось. Дорога открыта. Пусть и неторенная еще, но все равно. Надо же когда-то начинать взрослую жизнь. И ей. И ему.
Хоть и имел он опыт небольшой в делах постельных, но тот опыт как бы и не опыт. Его вели, показывая, объясняя, подставляя вовремя что надо. Координировали все его действия.
А тут – все от него зависит. Он, тут, хозяин, что бы Лита не говорила и не думала. Вот и пусть. Сейчас он покажет всё, чему Каджин учила. Сейчас покажет. Практика лишней не будет.
Лёха полюбовался немного. Напомнил:
- Будет больно. Поначалу.
- Плевать. Зирчанки не боятся боли. – Лита пододвинулась поближе. – Давай. Сделай меня взрослой, мужик.
- Легко.
Петров навис над ней. Рукой поправил “бойца”. И надавил, несильно сначала.
Уперся в препятствие, как в стену; Лита не хотела его пускать.
- Расслабься, Лита. – глянул ей в глаза. – Тебе же это нужно, не мне.
- Хорошо. Расслабилась.
Лёха надавил сильнее.
Всё. ”Боец” прошел. Встретился с главным препятствием… А вот этому Каджин не учила…
Но Петров проявил инициативу. Дернулся вперед, как танк. И прорвался…
Лита заскрипела зубами и выпучила глаза, едва Петров, по энерции, погрузился на всю глубину.
Сжала кулаки до хруста. Напряглась, выгнувшись. Из горла вырвался сдавленный визг.
Лёха отстранился, обеспокоившись.
Но она уже успокоилась. Взяла себя в руки. А в них еще и тетрадь.
- Теперь надо смыть кровь. – заявила, прочитав.
… А кровь была. Её кровь. Разливалась темным пятном по простыни…
Оказывается – в комнате был приготовлен тазик с теплой водой. Лита вымыла бедра. Вымыла и Петрова. Успокоилась вовсе.
Посидела немного. Потом достала из шкафа крем.
- Так написано. Не дергайся. Я смажу.
- Хорошо.
Смазала этим кремом член Петрова. Поменяла на кровати простыни. И улеглась на спину. Довольная, заявила:
- Теперь я взрослая. Доставляй мне удовольствие, мужик.
- Как скажешь, Лита. – Петров был готов. Едва не дымился от напряжения.
Красавица, теперь повзрослевшая, развела ноги в стороны. Согнула их как надо, без подсказки. Приглашающе посмотрела.
- Давай. Спасибо, если что…
- Пожалуйста.
Теперь Петров знал что делать. Каджин научила.
Устроился поудобнее и, как учили, начал “делать любовь”…
Поначалу Лита морщилась от остаточных болевых ощущений. Но потом они исчезли. Она стала “слушать чувства”, как и было написано в зеленой тетради.
А чувства пришли. Пришли, неся миру Зерич-173 еще одну полноценную женщину. Возможно, и будущую нимфоманку.
Знала бы она, кто её взрослой сделал… Кто так упорно трудится промеж её прелестных, раздвинутых в стороны, ножек… Знала бы…
Но она не знала. И хорошо, что так.
…Где-то внизу её живота разрасталось приятное тепло. Лите, она это признавала все больше, понравилось. Лежала и, извиняюсь за выражение, балдела. Балдела. Балдела.
А через минут пять начала издавать стоны… Они перешли в крики… А те – в визг. Громкий отчетливый визг.
Обмякла, прекратив голосить. Приплыла.
А Петров работал. Работал. Работал. Искал те самые сто сороковые облака. И уже видел их. Оставалось лишь дойти. Лишь дойти…Дойти… Дойти…Дойти-и-и-и… Дошёл!
Распластался на Лите, счастливо улыбаясь…
- Не знаю почему, но я тебе благодарна, мужик. – Лита произнесла это только через полчаса. – Не думала что это так хорошо и приятно. Не думала. В тетрадке такое не написано. Лишь упоминание мимолетное. Скажи, а матерью я буду?
Лёха вздохнул, вспомнив что не проследил вовремя. Изрек:
- Будешь…
- И за это спасибо. – погладила нежно по голове.
- Пожалуйста.
Он по-прежнему лежал на ней, уютно устроив голову меж её мягких и внушительных грудей. Вдыхал запах её тела.
Лита приподняла его голову обеими руками. Спросила, глянув в глаза:
- А еще можешь?
Лёха моргнул.
- Могу. Только надо его снова массировать.
- Это запросто.
Поднялась, перевалив Петрова на спину. Принялась массировать.
Массируемый ожил довольно быстро…
Лита закончила. Пихнула Лёху в бок:
- Давай. Опять также.
Петров откровенно разленился. Сказал:
- Ты можешь и сверху. Тебе даже лучше будет…
- Точно?
- Точно.
- А покажешь? – она заинтересовалась. – Покажешь, как надо?
Села ему на ноги. Ожидала “инструкций”.
Лёха спросил, вместо объяснений:
- На лошади ездила когда-нибудь?
- Да. – Лита кивнула с готовностью. – С трех лет езжу.
- Ну вот и хорошо. – Петров улыбнулся. Устроился удобно. – Насаживаешься… И скачешь. Только аккуратно.
- Почему?
- Сломаться может.
- Хорошо. Я буду аккуратной. Могу начинать?
- Начинай.
Она приступила. Деловито насадилась. Деловито, до конца. Выдохнула, так, деловито.
И давай скакать.
А Петров балдел. Пусть скачет. Пусть… Прискачет когда-нибудь, поди? Пусть… А мы на облака. На сто сороковые… Петь. Плясать. Балдеть. Ух!
Он понял, что можно просто лежать и наслаждаться. “Всадница” гордилась своей силой. Вот и пусть вкалывает. Пусть выматывается, сил у неё действительно много.
Если ей уж так нравится это дело, понравилось вернее, то всё в её руках. Главное, чтобы в горячке не сломала чего-нибудь, ценного и единственного.
Во, прискакала… Визжит, едрен её батон! Пусть визжит. Пусть… Пусть полежит немного, отдохнет… И снова в путь!
Да здравствует взрослая жизнь!!! Ура!!! Ура!!! Ура!!!
Прошло немало времени, прежде чем “всадница” выдохлась. Устало упала на бок, закатив глаза. Пот лил с неё ручьями. Волосы прилипли к лицу.
Пообещала:
- Сейчас отдохну малость. Потом перекусим, и вымоемся.
Лёха тут же жрать захотел. Стоило только напомнить.
- Хорошо. Как скажешь… Я со вчерашнего дня ничего не ел. Так и истощение можно заработать, знаешь ли…
- Потерпи чуток, мужик. Скоро я тебя накормлю. – Лита тяжело дышала, не двигаясь.
- Терплю.
Минут через двадцать она пришла в себя. Слезла с кровати. Стащила с неё Петрова.
- Пойдем.
Подведя к двери, постучала в неё.
Загремел засов. Дверь открылась. За ней стояла мамаша. Стояла с озабоченным видом.
- Ну как, дочка? – был её первый вопрос. – Получилось?
Лита расплылась в усталой улыбке.
- Да, мама. Все получилось. Мне понравилось, и я еще хочу.
- Я всей душой за тебя, дочка. – мама приложила руку к груди.
Глянула на Петрова:
- Он был ласков?
- Да, мама. Всё объяснил и доставил мне несказанное удовольствие. Пожалуй стоит его вымыть и покормить. Он это заслужил. – Лита подтолкнула Лёху в спину. – Заслужил многократно.
- Хвала богине Китане, что он попался мне на реке. – мамаша отступила в сторону. – Ладно, я пошла в город. Следи за ним.
- Хорошо, мама.
- И не бей.
- Хорошо.
Петрова отмыли. Мыла, причем, сама Лита. Мыла с усердием. Не как человека, а как какую-то бездушную куклу. Оно и понятно, мужик ведь. Враг, ведь. Гад, ведь…
Закончив натирать шампунями и всякой хренью, окунула в бассейн и хорошенько прополоскала.
Как тряпку, едрен её батон! Совесть где у неё?!
Петров еле успевал хватать ртом воздух. Плевался и фыркал.
Лита вытащила его. Обтерла полотенцем. Поставила на ноги. И повела в столовую
Усадила за стол. Стол завалила всякими тарелками со всякой жрачкой. Поставила и кувшин вина.
- Ешь и пей. – приказала.
Сев рядом, стала неспеша жевать яблоко.
Леха ел быстро. Быстро и насытился.
- Почему не пьешь вино? – она покосилась на Петрова. – Вы же, мужики, жить без него не можете.
- Чё я, алкоголик что ль? – он брезгливо поморщился. – Я вино не пью. После него состояние противное наступает.
- Странно… А на уроках вас описывают, как ярых почитателей всего, что имеет в своём составе спирт. Особое предпочтение отдаете горючим напиткам.
- Люди разные бывают…
- Ты – мужик. Люди – это мы, женщины.
- Ну, допустим, даже и так. – Петрова на сытый желудок потянуло поговорить; сил прибавилось, а мысли несколько оживились. – Называй меня как тебе угодно. От этого я нисколько не изменюсь. Ни в худшую сторону, ни в лучшую. Пусть вы и…
- Сиди и молчи. Не мешай мне есть.
- Ты задала первый вопрос. Я до этого молчал.
- Я получила ответ на свой вопрос. А ты – болтаешь.
- Потом, Лита, ты ввела пояснение. А я с ним не согласился.
- Сиди и молчи. Иначе побью.
- Молчу.
Остаток трапезы прошел в молчании. Лита неспеша жевала, а Петров, сам себе удивляясь, думал только о постели. О том, что будет творить с зирчанкой, едва опять получит доступ к её телу.
В памяти всплывали уроки Каджин. Выстраивались поочередно, готовя яркий и понятный план дальнейших действий. Осталось только получить разрешение от самой зирчанки.
И она его дала. Не замедлила с этим делом.
Привела в ту же спальню, и, извиняюсь за лишние совпадения, дала…
… Мудреная лампа на потолке… Потолок синий. Стены – тоже синие. По углам – мудреные узоры…
Шкаф… Шкаф возле окна. Там же – стол. На столе – зеркало… У другой стены – полка с книгами. На ножках… Ножки упираются в цветной ковер… А её ножки…
Кровать посреди комнаты. На ней – голенькая Лита, в голенькой позе. Рядом – Петров. А Петров и говорит:
- Есть другие способы получения удовольствия, Лита. В смысле – позы.
Та заинтересованно пододвинулась, развернувшись и глянув в глаза:
- И какие? Покажешь?
- Запросто. – Лёха мысленно позлорадствовал. Внешне даже не улыбнулся и ничем злорадство свое не выдал. – Ты должна пообещать мне, что выполнишь все что я попрошу. Обещаешь?
- Ну да. Обещаю.
- Отлично.
Лег на правый бок. Сказал:
- Ложись так же. Ко мне спиной.
Она выполнила.
- Ближе ложись. – Лёха даже сам подвинулся.
- Хорошо.
- Теперь левую ногу поднимай к потолку. Можешь согнуть её в колене.
- Так?
- Да. Именно так.
Шлепнул по пояснице тыльной стороной ладони. Потребовал:
- Спину прогни.
Не стала возражать. Даже не возмутилась. Поинтересовалась лишь:
- Так?
Кивнул, пользуясь вседозволенностью:
- Да.
- Теперь что?
- Теперь я буду делать все тоже самое. А еще мы можем целоваться. Поцелуи усиливают удовольствие.
- Ну смотри. Если обманул – накажу.
- Да ладно, не гони, Лита. Всё будет хорошо. Всё.
… Петров внутренне торжествовал. Уже через полчаса заставил Литу полюбить поцелуи, как воздух; та теперь так и лезла к нему, собрав губки бантиком.
А потом заставил её принять позу “поломойки”. Она было воспротивилась поначалу, но он, толково все объяснив, уговорил и на это.
Теперь чувствовал себя хозяином положения. Хоть и неважным был любовником, но учился быстро. Экспериментировал, подсознательно выбирая нужное…
- Ложись на живот. Ноги в стороны. Задницу подними.
- Хорошо. А целоваться будем?
- Попозже.
- Как скажешь, мужик.
- На бок ложись. Эту ногу в сторону. Лучше вверх.
- А ты?
- А я сверху.
- А целоваться?
- Хм… Можно, в принципе.
- Отлично, мужик.
- Теперь я сажусь. Опираюсь на руки. Ты – сверху. Лицом ко мне.
- Так?
- Да. Руки мне на плечи. Можешь даже обнять.
- А дальше?
- А дальше, как на лошади. И целоваться можем.
- Я рада тебе, мужик. Спасибо.
- Пожалуйста.
- Теперь разворачивайся ко мне спиной.
- А ты?
- А я буду ласкать руками твои прекрасные груди. Можно, ведь?
- Да. Тебе можно. Тебе всё можно, мужик. Ты хороший.
- Спасибо, Лита.
- Ложись на спину.
- Как в первый раз, да?
- Почти.
- Что теперь?
- Ноги закидывай мне на плечи.
- Ух ты!
- Вот-вот.
- Разводи теперь их в стороны.
- А какая разница-то?
- Ощущения усиливает.
- Хм… И правда… Поцелуй меня, мужик.
- Легко.
- Я устала, мужик.
- Разве?
- Да. Устала. Сделай мне массаж. Сделаешь?
- Сделаю. Для тебя все сделаю, Лита. Всё.
- Да-да, поясницу помни.
- Так?
- Да. Так. Кстати, у тебя есть имя?
- Есть.
- А какое?
- Алексей. Но ты можешь называть меня Алёшенька. Разрешаю.
- Хорошо… Теперь плечи, Алёшенька.
- Так?
- Посильнее, пожалуйста. Вот… Молодец, Алёшенька.
- Стараюсь.
- Всё. Я отдохнула. Спасибо за массаж.
- Не стоит благодарностей.
- Теперь давай целоваться, Алёшенька.
- Давай.
- Ложись… Нет. Сядь и обопрись на руки, откинувшись назад.
- А ты?
- А я так же сяду… Теперь ближе двигайся и ложи свои бедра поверх моих.
- Хм… Что-то новое.
- То ли еще будет…
- Ты просто чудо, Алёшенька! Я, пожалуй, испытываю к тебе привязанность. Как… как… как к другу, что ли. Нет, даже больше…
- Лита, еще можно любить друг друга стоя.
- Стоя?!
- Да.
- Покажешь?
- Запросто. Вот только поцелуемся малость…
- Теперь пойдем к стене.
- Пришли. Что теперь?
- Обхватывай меня руками за шею.
- Так?
- Да. Ногами обхватывай за спину.
- Ух ты! А ты меня выдержишь?
- Постараюсь.
- Теперь разворачивайся ко мне спиной.
- Не поняла.
- Поймешь. Ноги в стороны раздвинь.
- Так?
- Шире. Я не достану.
- Как пожелаешь. А поцелуешь?
- Да.
- Повернись ко мне лицом.
- Хорошо.
- Правую ногу закинь на мое плечо. Сможешь?
- Смогу.
- Вот. Правильно.
- Теперь правую опускай. Закидывай левую.
- Ты очень добр ко мне, Алёшенька.
- Я знаю.
- Обопрись руками о подоконник.
- Нас увидеть могут.
- Шторки задвинь.
- Хорошо. А спиной к тебе, или лицом?
- Лицом. Ногами обхвати. Выгнись.
- Теперь спиной ко мне.
- Выгибаться?
- Да. И ноги пошире, не забывай.
- Как пожелаешь, Алёшенька.
- Давай отдохнем?
- Давай…
Петров уже давно хотел просто полежать без движения, но тело действовало само. Как бы на “автомате”. И откуда столько сил?
Теперь оба лежали, истекая потом, и тяжело дышали. Молчали, вспоминая. Глядели в потолок…
За окном уже вставало солнце.
- Ну что, Каджин? Чего хохочешь-то?
- Да ну тебя…
- Расскажи чего увидела?
- Алёшенька тут такое творил. Этому я его не учила, Хат. Не знаю где он этого понахватался, но моей вины в этом нету.
- А именно?
- Развратил молоденькую зирчанку в пух и прах… Я несколько часов хохотала, слушая их обоих. Она теперь без него и часа прожить не сможет. И если бы наш опекаемый мог иметь детей, то через девять месяцем стал бы отцом. Отцом, представляешь!
- Неужели и это было?
- Было, было. Раз двадцать было!
- Ого!
- Вот-вот… Думаю им теперь займется мамаша этой зирчанки. Мы хотели устроить ему нервную встряску, а вместо это он попал в рай.
- Значит пора его отсюда забирать.
- Нет, Хатушка. Пусть учится. Иди, вообще, Китаной побудь.
- Китаной?!
- Да. Скоро у них Поход. Появись и призови готовиться. Пусть веру не теряют.
- Хорошо. А ты следи за ним.
- Ладно.
Лита остыла наконец. Вся преисполненная нежных чувств к Петрову, повела его снова в бассейн. Лучилась счастьем, как местное светило.
На этот раз мыла его нежно. Чуть ли не языком вылизала.
Накормила до отвала. Уложила спать рядом с собой.
Лёха проспал до вечера, как убитый…
А потом пришла Хелия, мать Литы. Приняла “эстафетную палочку”, извиняюсь за лишние совпадения, в свои руки.
- Ну что, мужик? – Хелия дождалась, когда он проснется. Щелкнула пальцем по носу, пробуждая окончательно. – Уж не знаю, что ты творил с моей дочерью, но всё равно спасибо. Дочка вся сияет. Еле оторвалась от тебя. Ты, похоже, нежен как никто?
Лёха вспомнил вчерашнее. Закатил глаза, зная что в будущем.
- Здрасте…
- Здорово, здорово. Готов сделать меня счастливой? Готов?
- Да…
- Ну тогда пора начинать. Я вся сгораю от интереса.
…Одеяло слетело на пол…