Снимок из интернета.
Выгрузив пять тысяч тонн металлома на свободный причал итальянского порта Триест грузовое судно «Волга» под флагом СССР снималось со швартовых для перехода в югославский портопункт Масленица, что находится в глубине югославских шхер. Декабрь месяц, раннее утро и холодный северо-восточный ветер свежеет на глазах. Вот уже отданы последние швартовы, судно удаляется от причала, оставляя по корме портовые склады и огромную кучу металлома, выгруженную из его трюмов. Миновав защитные молы «Волга» выходит на простор северной части Венецианского залива. Отсюда виден весь Триест, взбирающийся своими улицами на высокие холмы подступающие к побережью. По мере удаления от берега позади Триеста начинают вырастать массивы гор, а за ними далеко-далеко лёгкими тенями появляются предгорья Альп. Картина завораживает, но её оттесняют повседневные судовые заботы.
- Алексей Алексеевич! – обратился капитан к старпому. - Давай-ка, организуй незамедлительно помывку трюмов, пока мы будем дрейфовать в центре залива. Ветер усиливается, а до захода в югославские шхеры нам надо иметь чистые трюма.
«Волга» готовилась принять груз бокситов (бокситы, как известно, являются сырьём при производстве алюминия) и чистота трюмов была непременным условием. Потому-то, учитывая короткий переход и вероятность сильного ветра в югославских шхерах, капитан и решил произвести помывку трюмов в наиболее спокойном районе. Путь их лежал в небольшой уютный залив, расположенный в глубине шхер и окружённый высокими горами южной части Велебитского хребта. Он носит название «Новиградско море» и здесь был оборудован причал для погрузки бокситов. Чтобы войти внутрь залива, необходимо пройти узкий с крутым поворотом проход среди отвесных каменных стен высотой метров 40. Согласно местных правил здесь разрешается проходить судам до 130 метров длины, а длина «Волги» 140 и сейчас агент в Масленице пробует получить разрешение на её проход.
Тем временем команда привычно занялась зачисткой трюмов, из гидрантов на палубу полилась вода, а пожарные шланги в руках моряков били упругими струями, смывая за борт кучки грязи и ржавчины. Капитан остался в ходовой рубке один. Машины остановлены и судно спокойно дрейфует вдалеке от берегов. Он меряет шагами рубку, систематически оглядывает пустынные воды и линию низкого берега Италии, тёмной полоской видимую на горизонте. А с другого борта медленно движутся гористые берега югославского полуострова Истрия.
Вон там, на северо-западе, за линией горизонта остался небольшой итальянский городок Монфальконе, расположенный рядом с границей Югославии. И капитан припоминает, как в январе прошлого года они выгружали груз пропсов* в порту этого уютного городка. Груз брали в маленьком эстонском порту Пярну Рижского залива. Подходило к концу время советской власти и новые предприниматели во имя перестройки безжалостно вырубали свои лиственные леса, ошкуривали спиленные стволы, пилили их на короткие чурбачки и отправляли в Италию, где из них делали бумагу. Вот с таким грузом в тяжёлые январские погоды и пришлось «Волге» выполнить рейс с Балтики на Средиземку. Переход был тяжёлый, но удалось сохранить караван**. Капитан неторопливо ступает по ковровой дорожке, лежащей на палубе от борта до борта в ходовой рубке, перебирая в памяти наиболее трудные рейсы.
- Станислав Антонович! – появляется старпом. – С трюмами закончено. Может, не будем закрывать их, а оставим открытыми на просушку?
- Нет, ветер усиливается, а на переходе до шхер он будет нам чисто в борт и на бортовой качке лучше трюма закрыть и поставить на задрайки. Нет смысла рисковать, - решил капитан.
«Волга» покидала Венецианский залив, а крепкий северо-восточный ветер уже начал укладывать её с борта на борт, обещая ещё усилиться. Всё говорило о том, что в районе Риеки началась «бора» - это холодный воздух срывается плотными потоками с гор на побережье. Далеко в море «бора» не распространяется, но «Волга» как раз подходит ко входу в шхеры и ревущий ветер очень сильно раскачивает порожнее судно. Всё, что своевременно не закреплено летит на палубу. Громко хлопает металлическая дверь вырываясь из рук поднимающегося по внутреннему трапу второго помощника прибывшего на смену вахты.
Капитан, проверив порядок в своей каюте и убрав со стола всё лишнее, направился в рубку. Приближалось время, когда судно ляжет на новый курс и будет заходить в шхеры. Поднявшись по внутреннему трапу и нажав ручку двери, капитан вдруг почувствовал, что судно резко упало на борт и его вбросило в рубку, а правая рука потеряла эту самую дверную ручку. Дверь, ударившись об ограничитель, с силой устремилась назад, чтобы занять своё законное место, а капитан именно в этот момент решил придержать её. Лучше бы он этого не делал. Металлическая дверь едва не отрубила капитану пальцы правой руки, но указательный и средний явно сильно пострадали. Их верхние подушечки наполовину оторвало и были видны кости верхних фаланг.
У капитана потемнело в глазах, густо полилась кровь. Он выхватил носовой платок и обернул им кисть руки. «Волга» упала на другой борт. Наш раненый, держа ноги значительно больше ширины плеч, едва смог удержаться на месте. Старпом не растерялся и сразу занялся медицинской аптечкой. Недостатка в помощниках он не испытывал, поскольку вокруг капитана сразу же образовалась группа тех, кто знает, что в таком случае надо делать в первую очередь. Чтобы остановить кровь использовали обычный стрептоцид, таблетки которого раздавили в порошок и густо засыпали повреждённые места. Недостатка в перевязочных средствах не испытывали. Старпом с помощью помполита забинтовал разбитые пальцы индивидуальным перевязочным пакетом и вскоре правая рука капитана превратилась в белую колотушку.
- Ну как, Станислав Антонович, терпеть можно? - старпом хочет убедиться в эффективности их решительных действий в оказании медпомощи.
- Всё в порядке, ничего страшного, - успокаивает капитан своих помощников.
Решив таким образом проблему первой помощи, не забыли повернуть судно на новый курс. Постепенно все успокоились, наблюдая не потерявшего способность командовать капитана. Окружающие острова сгладили опасное волнение и «Волга» прекратила раскачиваться. Её гостеприимно приняли шхеры, где она выбирала свой путь.
ххх
Пальцы ныли и немного беспокоили капитана, но он стойко претерпевал свалившуюся неприятность. Его беспокоила будущая проблема, а как же ставить на документах свою подпись, если невозможно удержать ручку? Но это дело будущего, успокоил он себя. Пришёл телекс от агента, мол, получено разрешение для «Волги» на проход той самой каменной щелью, которая выведет их на простор Новиградского моря. Надо торопиться до наступления темноты пройти узкость.
Ветер, падающий с гор, убивался*** на глазах. «Волга» шла имея по левому борту массив Велебитского хребта. Повернули на юго-восток и взорам открылись спокойные воды, ограниченные справа островами, а слева – серыми горами. Скудная зелень прибрежной полосы и лишь редко видны одинокие чахлые деревца да тропинки на склонах, где пасутся козы и бараны – такая мирная картина сопровождает проходящее этим районом судно.
Близился вечер, но одновременно заканчивался спокойный плёс и уже виден вход в ту узкость, которая выведет "Волгу" к причалу. Это здесь много лет назад перед входом в неё во время "боры" стоял на якоре небольшой советский теплоход "Павел Постышев". Ветер был настолько силён, что "Постышев" не удержался на якорях и его выбросило на скалы. Команду спасли, а "Постышев" и сейчас лежит где-то тут на сорокаметровой глубине, так и не выполнив ему назначенный рейс. Но вот прямо из щели серой горы выскочил лоцманский катер и направился к «Волге». На борту всё готово к приёму лоцмана. Он привычно взбирается по штормтрапу, короткое приветствие, ход «самый малый» и массивное судно втягивается в узкую каменную щель. В рубке тишина и лишь слышен голос лоцмана, подающий команды. Над головами на сорокаметровой вышине проплывает автомобильный мост, по которому через час агент повезёт капитана в Задар, где находится больница и врачи. Лоцман иногда косится на замотанную бинтом руку капитана, но не задаёт лишних вопросов.
Сумерки ещё не наступили, когда «Волга», пройдя эту каменную щель, появляется на просторе уютного залива, южное побережье которого образовали острова, а северная половина вплотную примыкала к горам Велебитского хребта. Тишина залива обманчива. Когда потоки холодного воздуха срываются с гор, то водная поверхность залива Новиградское море кипит и ветер невероятной силы срывает с якорей суда, стоящие здесь в ожидании погрузки. Они без груза и высоко поднимаются над водой. Зачастую морякам приходится закачивать в пустые трюмы забортную воду, чтобы уменьшить надводный габарит и удержаться на якорях. Сейчас тишина, причал свободен. «Волга» швартуется к нему и комиссия на приход во главе с агентом рассаживается за столом капитанского кабинета.
- Капитан! Что с Вами случилось? Какая нужна помощь? - были первые слова агента после обычного приветствия.
Пришлось коротко рассказать о случившемся и необходимость получить медпомощь.
- Нет проблемы, капитан. Закончим с приходом и поедем в Задар. Там работает круглосуточный кабинет хирурга. - Уверил капитана агент.
Обычные формальности при оформлении прихода судна. Агент, подавая на подпись очередной документ, пытается пристроить ручку в бинтах капитанской культи, чтобы получить подобие его личной подписи. Пограничник и таможенники выпивают обязательную рюмку водки по случаю прихода и покидают борт. Капитан вызывает старпома, помполита и стармеха, чтобы лишний раз напомнить им об ответственности за судно, пока он будет получать медпомощь в Задаре.
«Опель» агента бодро взбирается по дорожке ведущей наверх, где проходит главное шоссе, по которому наши путешественники доберутся до Задара. Промелькнул мост над тем узким проходом, которым час назад прошла «Волга». Фары «Опеля» освещают асфальт дороги, несущейся навстречу. Через 40 минут они въезжают в Задар и, покрутившись по каким-то слабоосвещённым улицам, останавливаются у неприметного здания.
- Это круглосуточный травмпункт, - поясняет агент.
Достаточно большой зал, где у одной стены сидят нуждающиеся в медпомощи, а две противоположные стены закрыты простынями, за которыми угадываются лежаки. Много людей в белых халатах. Агент куда-то исчез, но тут же к капитану подошла медсестра. Он прошёл вместе с ней за одну из занавесей, где стоял одинокий топчан, на который и улёгся наш герой. Медсестра просовывает его забинтованную руку в дырку на простыне, закрывающей кабинку от общего зала, и кладёт её на стул. Кто-то начинает разматывать старые бинты. Капитан, отгороженный от всех, никого и ничего не видит, но слышит, как несколько человек что-то делают с его рукой и громко возмущаются. Агент заглядывает за занавеску и говорит, мол, врачи ругают тех, кто засыпал раны порошком. Капитан, уставившись взглядом на узкую полоску потолка над его лежаком, не стал объяснять, что русские всегда останавливают кровотечение, засыпая его порошком стрептоцида. Проходит полчаса, занавеска открывается и кто-то из врачей, неплохо говорящий по-русски, объясняет, что перелома костей пальцев нет, но они имеют трещины. Оторванные подушечки пальцев они подшили и наложили лангетки, чтобы на ближайшие две недели обеспечить покой повреждённым пальцам.
- Будете жить! - шутит усталый врач и направляется к следующему страдальцу.
- Спасибо, доктор! - говорит капитан удаляющейся спине врача.
Руку вновь забинтовали не жалея бинтов и предупредили, что через две недели нужно обратиться к доктору, а уж он закончит их работу. Капитан поблагодарил местных медиков и вместе с агентом покинул это, не знающее покоя заведение. «Опель» привычно принял в салон своих ездоков и двинулся в обратный путь.
ххх
- И вот, значит, подъезжаем мы с агентом прямо к трапу, - продолжает неторопливое повествование событий давным-давно минувших лет старый капитан, которого открыв рот слушает внук и старается не замечать хитрый взгляд жены, явно сомневающейся в достоверности рассказа, - а у трапа уже собралась вся команда. Переживают.
Капитан запускает руку в седые остатки своей шевелюры:
- Увидели меня с рукою забинтованной, давай просить, мол, расскажите, как прошла перевязка, - он молодеет на глазах, окунаясь в давно прошедшее время.
- Рассказал им, какую боль пришлось претерпеть. И знаешь, уж на что в экипаже люди бывалые, но все рыдали, слушая мой рассказ, во-о-о-т такими слезами, - показывает дед верхнюю фалангу своего указательного пальца.
- Ну, дед, и как ты столько вытерпел? - сопереживает внук былым страданиям деда. - Я вот вчера молотком попал по пальцу, так ноготь до сих пор чёрный. А уж как больно было!
- Знаешь, в плаваньях всякое бывало, - скромничает дед, с укоризной поглядывая на загадочно улыбающуюся бабушку. - Вот и приходилось терпеть.
* Пропсы – ошкуренные деревянные чурбачки. Сырьё для производства бумаги.
** Караван – палубный груз, соответственно закреплённый.
*** Ветер убился – ветер стих.