Весенняя вакханалия. Константин Маковский. 1891 г.
Прелюдия
Приехав в Конаково на электричке, нужно пройти через привокзальную площадь и дальше по улице Энергетиков, справа, найти неприметную столовую. Заказать сто пятьдесят местной Кашинской водки в запотевшем графинчике, суп из потрохов и порцию пельменей со сметаной, которые тётя Глаша крутит сама. Бросив взгляд сквозь мутное окно на белоснежную улицу, редких прохожих, пробивающих себе дорогу сквозь вьюнки метели, опрокинешь рюмку холодной, жгущей чрево, водки, быстро съешь две–три ложки горячего наваристого супа, выпьешь ещё, доешь суп, и уже неторопливо приступишь к сочным пельменям, не забыв вовремя махнуть рукой, заказывая второй графинчик Кашинской. И когда нега подступит к твоему телу, окутает ноги нежным тёплым пледом, запоёт тихим мелодичным звоном в ушах, чувствуешь – отпустила Москва, опустила клятая. Отдых начался.
Стоя у Сайгона, я гляжу на небо.
Светит месяц ясный, времечко не ждёт.
Может быть с тобой, а может быть с другой,
Юность всё равно моя пройдёт.
Федор Чистяков. Группа Ноль. Школа жизни.
Глава 1. В первый раз
Когда Максим первый раз приехал в Конаково, он не знал ни про столовую, ни про славный город Кашин, где делают не менее славную водку, да и в Москве он жил всего четыре месяца, что бы всерьёз к ней привязаться. Их, студентов первого курса медицинского института, отправили на недельные сборы с кафедрой физкультуры. Поселили с комфортом, по три человека в номере.
Обедать повели в столовую. Максим уже собирался присесть за стол, когда услышал сзади громкий голос:
– Эй, молодой! Хлеба дедушке принеси.
Так он познакомился с Тимофеем.
Неформально, студенты на сборах разделились на две группы. В первой, куда вошёл Максим, были семнадцатилетние подростки, только после школы, молоденькие и совсем зелёные. Вторая группа состояла из ребята, отслуживших срочную службу в армии. За их спинами была жизнь. Кто-то повоевал в Афганистане, другие ликвидировали последствия аварии на чернобыльской АЭС. Многие из них закончили медучилище, успели поработать в больнице.
Тимофей был типичным представителем второй группы. Нарочито грубоватый, даже хамоватый, он цеплялся к словам, легко мог ударить. Когда впоследствии между ними завязалась крепкая дружба, Максим с удивлением обнаружил, что всё это просто маска. Маска, скрывающая жуткий страх спасовать перед сопливыми школьниками, отстать от них в учебе, профессии. Эти комплексы толкали Тимофея вперёд, сквозь лучших студентов института, дальше, к блестящим ответам, красному диплому. Именно за его маниакальную целеустремлённость, пренебрежение к окружающим его людям, которых он хватал за шиворот и тащил с собой, или отталкивал, если мешали, его друзья дали ему кличку Ахав*, имея в виду скорее одержимого капитана, чем израильского царя из династии Омрид.
Вечером ребята решили выпить. Сосед Максима сбегал за бутылкой самогона. Люди в Конаково всегда отличались врождённой интеллигентностью, поэтому прозрачный самогон называли водкой, а закрашенный сладким чаем – коньяком. Пили коньяк. Насыщенно золотистый глубокий цвет напитка, резко диссонировал с его вкусом. Но дело своё сделал. Первый сосед заснул на унитазе, а со вторым – Алексеем – Максим начал петь дурным голосом русский рок.
На словах «Эх, рок-говнорок, фендер-стратакастер, я и песни петь могу, и…**», дверь в комнату открылась, и появились два преподавателя.
Особого ажиотажа их приход не вызвал. Безымянный сосед продолжал отдыхать на очке, бутылку давно выкинули в окно, грязные стаканы стояли в тумбочке, а что спиртом пахло, так и от преподов тоже пахло.
– Чего орёте, придурки? – работа на кафедре физкультуры тренером по самбо нередко добавляет наглости её обладателю.
– Песню решили спеть патриотическую, – выпив, Максим обычно становился борзым, и любил подразнить старших.
– Не поздно для песен? Может пора уже на горшок и спать?
Горшок был занят, по-видимому, до утра, поэтому спать пока никто не собирался. Были планы подняться на третий этаж, познакомиться с девушками, но их отложили на вторую половину ночи.
– Мы кому-то мешаем? Культурно отдыхаем, песни поём.
– Мешаете! В соседнем номере, ребята пульку решили расписать, а вы своими воплями не даете им нормально сосредоточиться! – надвинулся на Максима первый физкультурник.
– Если в коридоре до подъёма увижу – из института вылетишь в два счёта, – наехал второй самбист.
Поход к девушкам стремительно коллапсировал***, институт хотелось окончить больше секса.
– А тебе, Паваротти, ещё завтра наряд на кухню.
Максим оглянулся на Лёху, ища поддержки против беспредела, но он уже спал раздетый под одеялом.
***
Похмелялись трёхкилометровой пробежкой. Кафедра физкультуры бежала сзади, и пинками подгоняла отстающих. Тимофей и другие преферансисты засиделись за картами до глубокой ночи, будить их до обеда запретили, а дежурному по кухне было поручено сберечь для них завтрак.
На кухне Максима взяла под свою опеку симпатичная улыбчивая повариха Варвара. Напоила его свежим чаем с лимоном, покормила пирогами. По сути, ещё ребёнок, несмотря на всю свою самоуверенность, он так и не понял влажных взглядов зрелой женщины. Перед его глазами стоял хрупкий силуэт девушки с прозрачной кожей, которую он сегодня утром увидел на зарядке. А ведь мог стать мужчиной на пару лет раньше.
– Пошли компот к обеду варить, – вывел его из забвения бодрый голос женщины.
– Из чего? – Максим проявил заинтересованность технологическим процессом.
– Из яблок.
– А где вы возьмёте яблоки зимой? Сухофрукты?
– Ладно, сынок, учись, пока я жива! – рассмеялась повариха.
– Мы, с пищеблока, в магазин не ходим, всё, что нам нужно, машина привозит. А дальше сам решай, что в котёл пойдёт, а что к тебе домой.
– Вот компот яблочный, – продолжила она свои откровения, – сколько говоришь яблок нужно на вашу ораву?
– На базу отдыха «Медик» приехали около ста студентов, – подумал Максим, и ответил, – Килограмм пять – шесть.
Варвара громко рассмеялась, достала из кармана фартука некрупное яблоко и с хрустом откусила почти половину. Остаток положила на стол.
– Как раз будет.
Они подошли к плите, на которой уже закипала огромная кастрюля с водой. Повариха подмигнула Максиму, и бросила в воду очищенную свеклу, лежавшую рядом. Когда жидкость приобрела густой вишнёвый цвет, Варвара выловила свеклу шумовкой, и высыпала в кастрюлю пачку сахара. Потом достала с полки пакетик лимонной кислоты, снова подмигнула, и положила кристаллы в будущий компот. Остатки яблока она мелко порезала кубиками и тоже бросила в кастрюлю.
– Пробуй!
Самый вкусный компот варила бабушка Максима. Там была и вишня и яблоко и лимон. Но бабушка, вместе с компотом остались в деревне, а здесь перед ним стояла улыбающаяся женщина, и протягивала ему стакан.
Такого замечательного компота он ещё не пробовал. Кисло-сладкий сбалансированный вкус бархатом обволакивал язык и горло, тёплой волной вливаясь в желудок.
– Остынет, ещё вкусней будет! Вечером придёшь, будем сборную солянку делать!
– Из капусты?
Варвара звонко рассмеялась и потрепала парня по волосам.
– А что останется, из того и сделаем.
***
Ближе к вечеру, Максим узнал имя и номер комнаты девушки с прозрачной кожей. Она оказалась одногруппницей Миши Болтарёва, того самого, который заснул вчера на унитазе. Возвращаясь с ужина, Максим решил подойти и познакомиться с ней, но Мишка опередил его, обняв девушку за талию и проводив в корпус.
Позднее, весной, они всё-таки сблизились. Оба экстремальные романтики, они любили сидеть на крышах высоток, свесив ноги вниз, исследовать чердаки и подвалы. Когда она сообщила ему, что подруга уехала на три дня к родителям, Максим всерьёз рассчитывал, наконец, познать последнюю ступень взрослого секса. Но полупрозрачная девушка, пребывая в плену девичьих дефлорационных мифов, выпила таблетку обезболивающего и две таблетки Элениума. Нализавшись и наобнимавшись с неподвижной мраморной статуей, он уехал в три часа ночи, так и не став мужчиной. Галатея потом долго звонила и умоляла встретиться, но напоминание о его мужском бессилии злили Максима, и от встреч он уклонялся.
А тем временем, кафедра физкультуры совсем потеряла совесть, и что ещё хуже – страх. На кухне он поселился, и только дружба с Варварой, которая не оставляла надежды сделать его мужчиной, позволяла избегать бесконечного мытья посуды и чистки картофеля. Изнурительные тренировки, сменялись изматывающими марафонами по морозному лесу. И над всем этим довлела угроза отчисления.
Максим решил предостеречь своих преподавателей от неоправданных шагов. Взял с собой полупрозрачную девушку и повёл показывать её деревенским. Жалуясь на ужасный запор, который якобы и довёл бедняжку до такого состояния, Максим собрал с сердобольных жителей несколько упаковок слабительного, которые растолок в ступке и вечером размешал в тарелках преподов.
Утром воспитатели не пришли на пробежку, которая в связи с этим отменилась, а к обеду вышел только один из них, и, налив компот из кастрюли, исчез до вечера.
Не известно, какие выводы сделала кафедра физкультуры, но с того дня Максим перестал для них существовать. Его просто не замечали, и он благополучно завершил своё первое пребывание в Конаково. Домой Максим возвращался довольный и с пакетом горячих пирогов от тётушки Варвары.
продолжение на
http://www.proza.ru/2016/03/05/851
* Ахава означает «нежно любимый» или «дружба» на иврите.
** Федор Чистяков. Группа Ноль. Рок-говнорок.
*** Гравитацио;нный колла;пс — катастрофически быстрое сжатие звёзд размером свыше трёх солнечных масс под действием гравитационных сил. Финал звёздной эволюции. Если масса звезды превысит предел Оппенгеймера — Волкова, то коллапс продолжается до её превращения в чёрную дыру.