Лето было в самом разгаре. Миновали срочные, трудоемкие огородные дела, и теперь можно позволить себе вечер-другой половить рыбку.
Семеныч получил разрешение половить вечером на сбросном канале. На территории ГРЭС – это самое заветное место, сброс теплой, прошедшей весь технологический цикл, воды. Несмотря на все заградительные устройства, рыбья мелочь - тюлька, мальки иной сорной рыбы - все же попадала с водой в производственный цикл, а затем выбрасывалась в канал. Такой вареной прикормкой не брезговала никакая рыба. Тюлькой кормилась даже мирная густера. Само собой разумеется, канал был местом обитания великой массы хищников – окуней, судаков, жерехов, щук. Сюда же приходили на кормежку и более солидные виды – карпы, сомы. Даже растительноядные толстолобики и белые амуры периодически посещали канал.
Канал, имея всего полтораста метров в длину и полсотни в ширину, был желанной мечтой для рыбаков не только здешней округи, но даже и областного центра. Но на закрытую для посторонних территорию станции попасть без соответствующего пропуска было невозможно. Еще сложнее было получить разрешение на рыбную ловлю.
В семнадцать часов Семеныч уже занимал удобные для ловли места на левом берегу. Он поставил одно удилище донки под большой дикой яблоней, неведомо когда выросшей на берегу канала, а второе отнес на двадцать метров выше по течению. Обе донки были вставлены в отрезки металлических труб, надежно вбитые местными рыбаками в грунт между железобетонными плитами.
Бурное течение предъявляло особые требования к устройству рыболовных снастей. Тяжелые свинцовые грузила, с трудом удерживающие наживку на одном месте, отливались в столовых ложках. Чтобы забросить такую оснастку на середину канала, требовались длинные и мощные удилища. И конечно, ловить на снасти, не имеющие солидного запаса лески для вываживания крупной рыбы, было делом совершенно безответственным.
А о здешней рыбе, точнее – ее размерах, ходили легенды. Семеныч, не будучи коренным жителем здешних мест, давно слышал о сомах весом более центнера, толстолобиках и белых амурах под тридцать кило, карпах по пятнадцать, о семикилограммовых жерехах и килограммовых карасях. За годы, прожитые здесь, и время, проведенное на канале, он успел убедиться в том, что слухи эти не лишены оснований. Доводилось ему ловить крупных карпов и жерехов, подержал он в руках солидных, под кило и больше, карасей, повялил на своем чердаке жирную чехонь. Но на этот раз он собрался на сома; уж что-то много в последние дни слышал он от знакомых рыболовов о том, что тот-то поймал одного на сорок кило, а у того-то ушел еще больше…
К рыбалке на сома Семеныч готовился основательно: поставил на обе донки новую толстенную леску, отобрал грузила потяжелее, купил крупные, фирменные кованые крючки. Упругая, как стальная проволока, леска не позволяла даже затянуть узел, чтобы надежно привязать крючок. Пришлось разогревать ее в кипятке. Закончив оснастку донок, Семеныч в небольшом заросшем прудике наловил легкой удочкой мелких карасиков для насадки.
Забросив донки и убедившись в том, что грузила не снесло течением больше, чем нужно, Семеныч не стал страдать бездельем, лежа в тени под яблоней и поглядывая на донки. Насчет сомов он не строил никаких иллюзий. Вполне возможно, что за весь вечер обе снасти окажутся нетронутыми, либо клевать будут постоянно, но не сомы, как хотелось бы, а мелкие судачки, безнаказанно срывая наживку. Поэтому Семеныч взял свой любимый спиннинг, снарядил его тяжелой блесной «кастмастер» и пошел под водопад, туда, где вода с шумом и пеной вырывается на простор канала. Оттуда было удобно бросать спиннинг; блесна относительно медленно проходила кривую траекторию через середину канала к берегу, успевая соблазнить жереха прежде, чем ее прибьет течением к береговым плитам.
Опытный глаз хорошо различал в пенных потоках, где охотится жерех. Жерех – хищник верховой, порой чертит спинным плавником по поверхности воды, выслеживая добычу. Этот хищник, не имея зубов, приспособился глушить уклейку своим мощным хвостом, врываясь в стаю, а затем, развернувшись, хватать ту, которой не повезло. Сюда со снайперской точностью и следовало после удара жереха подбросить свою блесну, чтобы хищник посчитал ее своей добычей. Семеныч успел выхватить пару небольших, по полкило весом, жерехов, но крупные экземпляры не появлялись, уйдя в глубину.
Стоя со спиннингом в руках на железобетонной плите, наклонно уходящей с пологого берега в воду, Семеныч не слышал, что ему кричат. Шум бурного потока перекрывал голоса, а всплески некрупных жерехов, охотящихся на уклейку, занимали все его внимание. Кто-то хлопнул его сзади по плечу. Семеныч, не переставая вращать катушку спиннинга, обернулся. Знакомый рыболов молча показал ему на его донки. Семеныч увидел, что поставленное возле яблони крепкое удилище кивает верхушкой, как будто кланяясь кому-то невидимому в темной пенной воде…
Семеныч проворно выбрал леску из воды и бросился к донке. Но сначала он поднял из воды и собрал вторую донку, стоявшую неподвижно. Вываживаемый сом, гуляя по каналу, неизбежно зацепит и ее, тогда вытащить добычу будет еще сложнее. Наконец, он подошел к той донке, где большая инерционная катушка продолжала трещать тормозом и разматывать леску. Семеныч поднял удилище из стойки, упер торец удилища в пряжку брючного ремня и попытался притормозить катушку. Ничего не вышло, катушка продолжала разматывать леску. Семеныч решил упереться посильнее. Продолжая одной рукой крепко держать удилище, второй рукой он намертво схватил снизу барабан катушки. На мгновенье тяга на удилище ослабла, затем катушка ударила рукояткой по пальцу, едва не сорвав ноготь, взвизгнула и начала разматывать леску с неимоверной скоростью.
Семеныч смотрел, как уходят в воду последние метры лески и осознавал, что эта дуэль – не в его пользу. Еще немного – и он сам обрежет леску, чтобы не изломать катушку либо удилище. Нож в его руке уже был наготове. Но вдруг вращение катушки замедлилось, затем остановилось. Несколько витков лески на катушке еще оставались. Неужели сом выдохся? Этому опытный рыболов, отдавший своему давнему увлечению не один десяток лет, не верил. Такая сильная, тяжелая рыба не могла так скоро утомиться. Он осторожно потянул на себя. Рыба не уходила, стояла, не двигаясь с места. Это давало рыбаку крохотный, призрачный шанс на успех. Семеныч вновь встал поустойчивее и натянул сильнее леску…
Еще вчера он видел на экране телевизора, как какой-то заморский толстосум на белоснежном морском катере, вцепившись в мощнейший спиннинг, весьма напоминавший лебедку, держал на леске, невероятно толстой, невиданную на Волге экзотику – то ли тунца, то ли марлина. «Ему было проще, - подумал Семеныч. - Если рыба не идет к катеру, то катер сам может к ней подъехать!»
Он вспомнил, как его друг - серьезный рыбак, отнюдь не склонный к фантазиям, рассказывал ему, что здесь же, под яблоней, на ночной ловле он подцепил сома. По его словам, сом даже не понял, что был пойман. Он погулял с полчаса по каналу, несмотря на то, что рыбак изо всех сил пытался тащить его к себе, затем выбрал полтораста метров крепчайшей «плетенки», без задержки оторвал ее и с таким хвостом ушел обратно в Волгу.
… Рыбаки, уже не надеясь полюбоваться захватывающим зрелищем вываживания крупной рыбы, разошлись по своим местам. Вид неподвижно стоящего на берегу Семеныча с согнувшейся донкой в руках не предполагал скорого исхода.
Но… леска внезапно ослабла. Рыболов не почувствовал никакого рывка – просто леска ослабла. Он лихорадочно завертел катушкой, выбирая леску. Неужели сом так быстро пошел в его сторону? Семеныч наматывал и наматывал леску, пока не осознал, что его сом просто ушел. Ушел вот так, тихо и незаметно, не сделав даже последнего, оборвавшего леску, рывка.
Вся леска была собрана на катушку, а Семеныч стоял неподвижно, не отвечая на вопросы знакомых рыбаков, и пытался понять, что произошло. Наконец, до него дошло, что сом каким-то образом зацепил на дне грузило. В этом не было ничего удивительного, на дне канала хватало всякого металлического хлама и арматуры от постепенно разрушающегося железобетона. Зацепив намертво грузило, сом без особого труда оборвал его, освободившись таким образом от лески, и ушел, унеся в широкой черной пасти новый кованый крючок. Грузило осталось лежать на дне, зато Семеныч сохранил практически всю свою леску.
Поздно вечером, собирая снасти, он с сожалением подумал, что надо было крепить грузило не на основную леску, а на добавочный поводок. В следующий раз он так и сделает. Но когда теперь будет этот «следующий раз»! И когда еще на его снасть попадет такой же гигант, как и этот, которого он даже не увидел…