Член Союза писателей "Воинское Содружество"
Неведомый край
Древняя Воронежская земля имела несколько названий, например: «Червлёный Яр», «Артания», «Гиперборея» и «Неведомый край».
Кто проживал на территории Воронежского края в древности? Почему многие наши современники даже и не предполагают того, что край этот имел столько названий, и о том, что на его территории с древнейших времён непрерывно проживают люди.
Древние восточные исследователи разделяют Русь X века на три отдельные составляющие. Абду-Исхак аль-Истахри аль-Фарси, например, в середине Х века в «Книге климатов» писал: «Русы состоят из трёх племён, из коих одно ближе к Булгару, а царь его живёт в городе Куяба, который город больше Булгара; другое племя называют Славия и ещё племя называют Артания, а царь её находится в Арте. Купцы прибывают в Куябу. Что же касается Арты, то никто туда не входит, ибо они (жители) убивают всякого чужестранца, путешествующего по их землям; только что они спускаются по воде и торгуют, но никому не рассказывают о своих делах и не допускают никого провожать их. Из Арты вывозятся чёрные соболи и свинец… Одежда их – короткие куртки (такая одежда традиционна для скифских народов). Арта находится между Хазаром и великим Булгаром, который граничит с Румом к северу».
Если посмотреть на схему расположения славянских племён в период
правления князя Владимира и предположить, что при переводе текста была допущена небольшая ошибка, – не Булгар граничит с Румом, а Неведомый край, то этим краем будет – Червлёный Яр. Территория Червлёного Яра, по мнению исследователей этой темы, ограничивалась реками Воронеж, Дон, Хопёр и Медведица, а сведения о нём в официальной истории появятся значительно позднее.
Северное Причерноморье находилось под Византией-Римом. Куяба – это Киев, Славия – это столица Ильменьских славян. Киевское княжество на северо-востоке почти граничит с Волжской Булгарией. Киевское княжество и Волжская (Великая) Булгария отделены друг от друга небольшим отрезком местности, который является границей между Ильменьским княжеством и Артанией. В летописи сказано: «…они (жители Артании) спускаются по воде и торгуют». По Днепру спускаться могут киевляне, по Волге – болгары, а «им» остаётся – Дон, а это говорит о том, что Артания находилась на Дону. И ещё: в тот период греки (Рум) занимали северное побережье Азовского моря, а отсюда следует, что Артания граничила с Румом.
В Курском княжестве – где-то на юге, то же был город Рум и этот город мог иметь в виду древневосточный исследователь, поскольку Червлёный Яр граничил с южными землями Курского княжества.
Ефимий Болховитинов (1767-1837 гг.) писал: «Пространство земли, занимаемое ныне Воронежскою губерниею, в древние времена состояло в числе таких частей земной поверхности, которые древние греческие писатели называли неизвесною землёю, или неопределительным названием Гипербореем, т. е. За-Севером или ещё Скифиею».
Большинство арабских источников повторяют фрагмент описания Артании с незначительными изменениями, и лишь рукопись ал-Идриса сообщает новые подробности о загадочном третьем городе: «Руссов три группы. Одна группа их называется рус, и царь их живёт в городе Куяба. Другая группа их называется ас-Славийа, и царь их живёт в городе Слава, и этот город на вершине горы. Третья группа называется ал-Арсанийа, и царь имеет местопребывания в городе Арсе. Город Арса красивый и (расположен) на укреплённой горе между Славой и Куябой. От Куябы до Арсы четыре перехода и от Арсы до Славии четыре дня. И доходят мусульманские купцы из Армении до Куябы. Что же касается Арсы, то, согласно рассказу шейха ал-Хаукаля, туда не входит ни один чужеземец, ибо убивают там всякого чужеземца. И не позволяют никому входить с целью торговли в свою землю. Вывозят оттуда шкуры чёрных леопардов, чёрных лисиц и олово (свинец). И вывозят это всё оттуда торговцы из Куябы. Русы сжигают своих мёртвых, а не зарывают в землю».
Ал-Идрис указывает, что от Арса до Куяба и от Арса до Слави, по четыре дня пути. Расстояние, например, от г. Эртиль до Киева и до земель Ильменьского княжества примерно равное.
Из всего вышеизложенного следует, что Червлёный Яр, Артания, Гиперборея, ал-Арсанийа и Asia – это одна и та же земля. Древний арийский город Асгард, город Арта и город Арса – один и тот же город, и находился он на территории Червлёного Яра на землях нынешнего Эртильского района.
В пользу того, что земли нынешнего Эртильского района были пере-крёстком древних дорог и центром крупного государственного образования, которое в данном случае мы называем Артания – Червлёный Яр, приведём выдержку из книги А.М. Аббасова и В.С. Остапенко «Загадки и тайны Воронежского края». В книге говорится: «Он (торговый путь) проходил по строго выверенному маршруту, освоенному ещё в эпоху энеолита и бронзы, раннего железа и раннего средневековья. Этот путь знали древние венгры, болгары, восточные путешественники и, конечно же, русские. Однако летописи почему-то умалчивают о нём. Но арабские историки подробно описали его. Выходящий из Булгар купеческий караван следовал на юг, затем в районе города Сувар (в устье реки Самара) переправлялся через реку Итиль (Волга) и по “пустыням и бездорожным землям, через ручьи и дремучие леса” двигался на запад (примерно по современным Пензенской, Тамбовской и Воронежской областям). На середине этого пути находилась граница Руси.
Племена Восточной Европы в первой половине IX века
по данным «Худуд ал-Алем»
В 1989 году Институт Археологии АН УССР и Институт языка, литературы и истории Казанского филиала АН СССР провели первую совместную экспедицию по данному торговому пути. Путь этот был рассчитан на два месяца с 40 дневными переходами и 20 дневными днёвками-манзилями… Середина этого древнего пути приходилась на совре-менный город Эртиль.
Эта экспедиция в районе современного города Эртиля у села Щучье нашла городище, место десятого манзиля».
Судя по тому, что Артания была известна даже на далеком Мусульманском востоке, во внутренней жизни Руси она играла значительную роль и нисколько не меньшую, чем Киев или будущий Новгород. Однако древние отечественные летописи об Артани – Червлёном Яре молчат. Почему? Да потому, что жители Артании, под угрозой смерти, никому не позволяли проникать в их внутренний (по отношению к окружающему миру) мир. Со степной дороги сворачивать в лесистые речные поймы путники не могли. Нетрудно догадаться, что их жизнь была особенной, не похожей на других, и поэтому они держали в секрете сведения о своём общественном устройстве, культуре, быте.
О скрытном образе жизни червлёноярцев мы можем судить по дошед-шим до нас зарубежным источникам, например (Маврикий Стратег – «Стратегикон»): «…они (здесь Донские славяне) селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот, и озёр, устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними, что и естественно опасностей…». Из другого документа мы узнаём, что: «…необходимые для себя вещи они зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют и ведут жизнь бродячую…». Это делалось для того, чтобы при внезапном нападении моментально сняться с места и уйти в безопасный район, а когда всё успокоиться и уладится, возвратиться и взять спрятанные, необходимые вещи. Некоторые исследователи на скрытность Артании-Червлёного Яра смотрят с позиции религии. Мурад Аджи по данному поводу пишет: «Ко времени раскола Церкви, то есть к XI веку, в Европе сложились зоны политики — католическая, греческая, арианская, мусульманская и просто тюркская. Их было пять. Все разные. Там копилась энергия, которая будет вращать колеса истории в ближайшие века.
Дешт-и-Кипчак (Дешт и Кипчак распологался на территории Червлё-ного Яра – Автор) в то время смотрел лишь на себя, не принимая культуры соседей, не замечая перемен, он «законсервировался».
Скрытный образ жизни червлёноярцев создавал представление о них у окружающих народов, как о стране “незнаемой”. Когда же червлёноярцы совершали боевые походы, то появлялись как бы из ниоткуда, и вполне есте-ственно, что их считали пришлыми кочевниками, например Печенегами.
По нашему мнению Печенеги были одного славянского корня с червлёноярцами и на эту тему мы ещё порассуждаем, но прежде приведём выдержку из летописи, в которой рассказывается об имевшей место ситуации сложившейся в древнем Киеве: «В лето 968. Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславле на Дунае. И осадили печенеги город силою великой: было их бесчисленное множество вокруг города. И нельзя было ни выйти из города, ни вести послать… Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите на утро к городу, сдадимся печенегам?
И сказал один отрок:
– Я проберусь,
– И ответили ему:
– Иди.
Он же вышел из города с уздечкой и побежал через стоянку печене-гов, спрашивая их:
– Не видел ли кто-нибудь коня?
Ибо он умел говорить по-печенежски, и принимали его за своего».
Если печенеги пришли впервые на Русь, то когда же молодой киевля-нин успел научиться говорить по-печенежски? Отрок прошёл по военному лагерю никогда невиданного народа, но никто не обратил на него внимания. Это может быть только в том случае, если внешним вид, манера объясняться, а главное язык пришельцев ничем не отличается от киевлян. Может быть, по какой-то веской причине, летописец скрывает от потомков настоящие данные о печенегах? Может быть, истинные сведения об этом народе, об их культуре, религии, быте и общественном устройстве опасны незыблемости киевской самодержавной власти? Если это так, то этим народом, в таком случае, могли быть червлёноярцы, общественно-государственное устройство которых было основано на военной демократии, либо народ, имеющий близкое отношение к ним.
По свидетельству арабских историков, по-славянски говорили «многие из племён севера: руссы, печенеги, хазары». Мы же считает, что все они говорили не на славянском, а на древнетюрском языке и из древнетюрского языка, со временем, появились славянские диалекты. Мы уже забыли, что в русском языке не менее половины слов тюркских или выведены из тюркского языка. И это естественно. Так должно быть: Россия не могла не продолжить языковые традиции Руси. А тюркский язык, надо заметить, обладает редкой особенностью, его можно менять, он легкий и подвижный в грамматическом строе. Но... при слиянии с другими языками всегда доминирует! Это отмечают все специалисты. Может быть, поэтому в древности люди назвали его божественным?
По нашему мнению, слово «Печенеги» русского происхождения. Оно состоит из двух слов – «печь» и «нега», то есть – нежащиеся на печи. Печене-гами могли называть людей, в краю которых много печей. Например, плавильных. На севере Червлёного Яра было много таких печей. Руда находилась рядом. В плавильных печах могли и выплавлять свинец, который потом продавали в других краях (вспомним, например, об экспорте свинца из Артании).
А.З. Винников и А.Т. Синюк в своей книге «Дорогами тысячелетий» пишут: «Одной из важнейших отраслей хозяйства донских славян (к которым относим и червлёноярцев – Автор) являлись металлургия и металлообработка, то есть изготовление изделий из металла, прежде всего из железа. О местной металлургии железа свидетельствуют очень многие факты и, прежде всего, значительное количество железного шлака, встреченного на всех без исключения раскапывавшихся поселениях. Шлак встречен и в культурном слое, и в хозяйственных ямах, и в жилищах. Отмечены случаи использования железного шлака в качестве строительного материала при сооружении печей. Сырьё, то есть болотная руда, на территории лесостепного Дона встречается в значительном количестве.
Специальные металлургические печи, в которых плавили руду, встре-чены лишь на двух поселениях: Кузнецовском и Животинном. Печи Кузне-цовского городища сооружались в полуземляночных постройках. Во всех этих помещениях обнаружены находки бытового характера, украшения.
Плавку железа в жилищах осуществляли и жители Титчихинского городища… А.Л. Монгайт отмечал, что «варка» железа в горшках в до-машней печи была «древнейшим и простейшим способом» его производ-ства».
Чтобы выплавить металл, печь долго нагревали, но и остывала она очень долго, сохраняя при этом тепло. Червлёноярцы пользовались этим. Они грелись на этих печах, нежились на них. Русские народные сказки под-тверждают, что лежанка на печи была излюбленным местом русского мужи-ка.
Печенегами, по мнению автора, были червлёноярцы. Червлёноярцы со-вершали набеги на самодержавных Киевских князей с целью наказать последних за измену древней вере предков. Мы считаем, что часть захваченного у князей имущества раздавалось подданным этих князей – смердам, которые, в свою очередь, были очень благодарны «печенегам» за это. Память о червлёноярских «Робингудах» веками хранилась в памяти угнетаемых народов. Видимо, именно простые люди дали безобидное прозвище червлёноярцам – «Печенеги», и, в знак благодарности и доброй памяти о них, называли в последующие века свои поселения этим именем. В Харьковской области в 30 километрах от города Чугуев расположено село, которое называется «Печенеги», и это не единственный на Украине населенный пункт с таким названием. Во время Гражданской войны в Красной армии был полк, который носил название «Печенежский». Видимо этот полк назывался так потому, что память о печенегах ассоциировалась у большевиков с борцами за свободу и равенство всех людей.
Надо полагать, что другое отношение к печенегам было у правящей «элиты». Они скрывали, что вполне естественно, от народа правду о печене-гах. Княжеские летописцы умышленно, чтобы направить историю по ложному пути, отнесли их к кочевым народам тюрко-язычного происхождения. При этом летописцы, а, скорее всего «редакторы» летописей умышленно скрыли, что на древнетюрском языке говорили предки славян – Древние Арии и, что именно тюрский язык лежит в основе языка Древних Русов. Полностью скрыть достоверные сведения о Родине «печенегов» летописцы не могли и поэтому «располагали» их, а потом и половцев, рядом с территорией Червлёного Яра. Обращаю внимание читателя на то, что всегда, судя по схемам, враги самодержавных князей (авары, печенеги, а потом и половцы) располагались рядом с территорией Червлёного Яра. При этом на самой территории Червлёного Яра, как будто, никто «не проживал».
Мы считаем, что временные нарицательные имена – «Авары», «Печенеги», а затем и «Половцы», о которых, чуть позже речь пойдёт особо, в разные эпохи червлёноярцам давал с любовью простой народ. Летописцы же закрепляли в истории эти имена с целью скрыть истинные – «Червлёно-ярцы».
В.В. Каргалов отмечает, что русские летописцы долгое время почти ничего не сообщали о печенегах, но это вовсе не означало, что на степной границе Руси было спокойно. Летописцы, по нашему мнению, не знали под каким очередным именем, в данное время, зафиксировать червленоярцев в истории.
Сами же князья и бояре, считавшие червлёноярцев ворами и убийца-ми, могли называть их татарами. Буквосочетание «Тат» можно понимать как «тать» – ночной вор, разбойник, убийца, а ар – ариец. Получается, примерно – арийский разбойник. Косвенным подтверждением версии автора могут послужить слова Д.М. Дудко: «В русских былинах, отражающих события X-XII вв., степные противники Руси (Киевской Руси – Автор) всегда называются татарами (а не печенегами и половцами). Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что первоначально именем «Татары» называли только червлёноярцев, но потом так стали называться и другие арийские племена.
Любобытное суждение о происхождении термина «Татары» имеется у Мурада Аджи: «Термин «татары» не исследовал, кажется, только ленивый. Однако за обилием слов обычно скрывают тот факт, что одна из первых письменных его фиксаций — в орхонских надписях — пришлась только на VIII век. То был не этноним, то есть за ним не стоял отдельно взятый народ. Речь шла об орде, либо о хане орды, кторого звали Татара, это — весьма распространенное тюркское имя».
Но о татарах поговорим позже, а сейчас возвратимся к печенегам. Кстати, в летописях нет ни одного упоминания о нападениях печенегов на торговые караваны, следовавшие из Киева в Константинополь. «Лодки (однодеревки), – пишет В.В. Каргалов, – нагруженные товарами из Новгорода, Смоленска, Чернигова и других городов, собирались в караван у Киева и затем под сильной охраной спускались вниз по Днепру, к поро-гам».
Вряд ли от захвата торговый караван могла спасти охрана. Чернигов-ское княжество граничило с Червлёным Яром. В истории X века не прослеживается ни одного известия о конфликтах черниговцев и червлёноярцев. Есть основания полагать, что взаимоотношения между ними были дружественными. В Новгороде система государственного и общественного устройства вообще была сходной с червлёноярской, а отсюда следует, что червлёноярцы, не желая, даже случайно, навредить дружественным княжествам, щадили и Киевские лодки. Есть и другое предположение, которое, впрочем, не отвергает и первого: печенеги-червлёноярцы не совершали грабительских набегов, их боевые походы имели цель – наказать князей и бояр за попирание Древней Веры Руссов. Вряд ли печенеги-кочевники, которые сегодня здесь, а завтра уже далеко в другом месте, могли быть столь разборчивыми. А вот летописцы вполне могли давать имя «печенеги» и другим народам, в том числе и татарам, самостоятельно действующим в зоне влияния печенегов-червлёноярцев.
Но со временем боевые походы червлёноярцев, с целью восстановить справедливость, стали подменяться походами только с целью наживы. Живя по берегам рек, червлёноярцы не пахали и не сеяли, они охотились и ловили рыбу. Часть червлёноярцев (проживавших на северных территориях) занималась металлургией. Однако для полноценной жизни им нужны были и предметы товарного производства. Эти товары можно было добыть только в походах.
Конечно, говорить о том, что червлёноярцы не пахали и не сеяли, будет не совсем точно. Не пахала и не сеяла часть населения, которая прежде называлась бродниками, а вскоре станет называться казаками. Жители Червлёного Яра, пришедшие позже и поселившиеся в степных местностях, могли занимться и хлебопашеством и скотоводством.
Но Вечевые традиции «печенегов» – червлёноярцев ещё были сильны. В подтверждение этого приведём одну из цитат В.В. Каргалова: «Записки Бруно подтверждают даваемую современными учёными характеристику печенежской орды как общества, находившегося в XI столетии на стадии «военной демократии» с большим влиянием племенной знати (печенежских старейшин) и собрания всех взрослых членов племени, решавшего важнейшие вопросы. Бруно и его спутники по прибытии в «главный стан печенегов» должны были ждать такого собрания. В следующее воскресенье, при наступлении вечера, нас ввели в середину этого собрания, подгоняя бичами нас и коней наших. Несметная толпа народа, со сверкающими от злости глазами и пронзительным криком, бросилась на нас; тысячи топоров, тысячи мечей, простёртых над нашими головами, грозили рассечь нас на части. Так нас непрестанно мучили и терзали до тёмной ночи, пока, наконец, печенежские старейшины не поняли наших речей и не исторгли нас властию своею из рук народа».
В течение многих столетий червлёноярцы скрывали своё месторасположение от внешнего мира. Они никого не принимали на своей территории. Появление Бруно и его сподвижников в административном центре Червлёного Яра для червлёноярцев было более чем странно. Они приняли чужеземцев за лазутчиков и, что совершенно естественно, для предотвращения утечки информации, намеревались уничтожить незванных гостей. Киевский князь Владимир отговаривал Бруно от этой поездки, он знал, что червлёноярцы никого живым со своей территории не отпускают.
Событие это было, (оно произошло в 1006 г.) настолько значи-тельным, а миссия Бруно необычной для червлёноярцев, что они собрали Вече – общенародное собрание.
Печенеги, в соответствии с официальной исторической наукой, – это кочевники. Кочевники, чтобы обеспечить постоянную кормовую базу своим стадам, вынуждены непрерывно двигаться, перемещаться с место на место, и, как следствие, находиться на значительном удалении друг от друга. Быстро собраться для принятия коллективных решений по каким-то вопросам, как, впрочем, и на войну, они не могли. У кочевников не было постоянного места жительства. Места для пастбищ степняки меняли сообразно обстоятельствам. Поэтому они и не могли точно знать, кто и где находится. У них не могло быть много вопросов, затрагивающих общие интересы, и разрешение которых требовало коллективного вмешательства, соответственно, не могла сложиться и традиция коллективной власти. Эта традиция, в данном случае, могла быть только у червлёноярцев. Отсюда вывод: архиепископ Бруно посетил не печенегов, а червлёноярцев, сам же Бруно мог называть червлёноярцев «печенегами» потому, что так их называли киевляне, не делая различий между червлёноярцами и народами других племён, называя всех их одним именем «печенеги». Червленоярцы, в интересах конспирации, могли и не противиться ложным названиям своего народа.
– Тысячи топоров, тысячи мечей, простёртых над нашими головами, грозили рассечь нас на части, – писал Бруно. Обращаем внимание читателей на то, что у кочевников на вооружении не было топоров и мечей. У кочевни-ков были кривые сабли.
Червлёный Яр, по версии автора, в XI веке присоединило к себе Тмутораканское княжество. Город же Воронеж был административным центром Червлёного Яра, ещё неприсоединённого Тмутораканью.
О древности города Воронежа один из основоположников Воронеж-ского краеведения, уже упоминаемый нами, Ефим Алексеевич Болховитинов пишет следующее: «Город Воронеж есть из числа древнейших российских городов… Но кем и с коих точно пор он основан, на то нет никаких исторических известий. В. Татищев по предубеждению своему о том, что Тмутаракань была в Рязане, и что потому тмутараканский князь Святослав, или по иным Мстислав Владимирович в 1022 году знаменитое сражение с печенегами, решённое поединком и убиением печенежского богатыря Редеди, имел в Рязанской Украине, предполагает, что либо сам Святослав, княживший до 1034 года, либо племянник его Ярослав князь тмутараканский, княживший по 1054 год, построил г. Воронеж».
Если принять версию о том, что на момент встречи тмутараканцев с печенегами, «печенегами» называли воронежцев (червлёноярцев), то сражение могло произойти между тмутараканцами и самими воронежцами – за присоединение города к Тмутараканскому княжеству. Соответственно, – сражение, закончившееся поединком, должно было произойти в районе города Воронежа.
Из летописи мы знаем, что победил тмутараканец. Тяжба за город носила больше дружеский, как бы спортивный, состязательный характер (ни Мстислав, ни Редедя не захотели проливать кровь братских народов) чем непримиримо-воинственный. После того, как проблема разрешилась и «инцидент» был исчерпан, город присоединили к Тмутараканскому княжеству. С этого момента Воронеж стал пограничным Тмутараканским городом – на границе с Рязанским княжеством.
Пограничный город должен быть хорошо укреплён. Перед убытием в свою столицу, в 1022 году, князь Тмутараканский укрепил город, т.е. построил вокруг него крепостную стену, а, может быть, просто отремонти-ровал старую. Возводить крепостную стену необходимо было немедленно, поскольку после ухода тмутараканского войска из неукреплённого города Воронежем бы легко овладели рязанцы. Логика подсказывает, что вокруг Воронежа Тмутараканским князем сразу же после сражения 1022 года была воздвигнута крепостная стена. По традиции того времени населённый пункт только тогда имел статус города, когда вокруг него стояла крепостная стена. Тот же, кто возвёл эту стену, считался основателем города.
В нашем случае можно считать, что город Воронеж построил в 1022 году Тмутараканский князь – Мстислав, а Червлёный Яр, с этого момента, уже основательно вошёл в состав Тмутаракеанского княжества. Во времена Е. Болховитинова, основываясь на Миллеровской истории Древней Руси, предположительно считали, что Воронеж и окрестные ему земли входили в состав Рязанского княжества. В этом случае считать, что «Тмутаракань была в Рязане» – значит считать, что тмутараканцы находились на Рязанских землях.
Предположим, что В. Татищев, выражаясь не совсем понятно, на самом деле считал, что на Воронежские земли претендовали и тмутараканцы и рязанцы. В этом случае всё становится на свои места. Тмутараканские князья с целью закрепиться на Воронежской земле и обезопасить свои границы с севера захватывают печенежский (червлёноярский) город Во-ронеж. Затем они строят вокруг города крепостные стены, а, скорее всего, как мы уже отмечали выше, укрепляют их (согласно Велесовой Книги Воронежец был окружён крепостной стеной ещё с древнейших времён – Автор) и благоустраивают пограничный город Воронеж.
По другим источникам В.Н. Татищев считает, что тмутараканцы, на Воронежской земле, сражались вовсе не с печенегами. Вот что мы находим в Истории написанной им: «В то ж время Мстислав тмутараканский (227) ходил на косогов (228). Слышав же, князь косожский Редедя выступил с войсками великими против него. И стали они полками друго против друга. Тогда Редедя, князь косогов, послав ко Мстиславу, велел говорить: "Для чего нам войско губить, как невинных? Если хочешь скорее войну завершить и вечно покой иметь, борись со мною наедине. И если ты меня поборешь, то возьми имение мое, жену и детей, и землю мою; ежели же я осилю, то да возьму твое все". Мстислав, поскольку не был легкомыслен, взял себе на рассуждение до утра и хотел к нему отповедь прислать. И хотя ведал, что Редедя силен, но сам весьма понадеялся на умение и силу, так как его с молодости никто побороть не мог. Поутру рано послал к Редеде, чтоб вышел в назначенное место, и сам пошел, как положено, без оружия. И, сошедшись, стали бороться крепко. Долгое время боролись они, начал Мстислав изнемогать, ибо был Редедя велик и силен весьма. И взмолился Мстислав: «О пресвятая Богородица, помоги мне, если одолею сего, построю церковь во имя твое». И сие помыслив, ударил его о землю и, вынув нож, зарезал Редедю. После сего Мстислав, войдя в землю его, взял все имение его, жену и детей его и дань возложил на косогов. И, придя в Тмутаракань, построил церковь святой Богородицы, которая стоит и до сего дня в Тмутаракани».
Кем же были упомянутые косоги? О ком в данном случае идёт речь? Мы считаем, что это были славяне-червлёноярцы, будущие казаки, часть которых ушла в Европу и впоследствии стала называться косовцами, до недавнего времени входившая в состав Югославии.
В.Н. Татищев о косогах пишет следующее: «228. Выше показано, н. 137, что косоги народ был в Молдавии и переведены в Русь, но где поселены, не показано. Хотя думается, что Мстиславу из Тмутаракани за Днепр в Молдавию или даже за Киев идти было далеко, но тогда легко воюющим все было не далеко, или, может, тогда косоги с печенегами, как единородными, около верховий Дона, перейдя, обитали. Имя же сие или подобное ему не помню, кто бы из древних упоминал. Байер в Истории Азовской думал быть казаки…». В. Шамбаров, используя труды арабского историка Масуди, о косогах пишет следующее: «За царством алан находится народ, именуемый касак, живущий между горой Кабх (Казбек) и Румским (Чёрным) морем. Народ этот исповедует веру магов. Среди племён тех мест нет народа более изысканной наружности, с более чистыми лицами, нет более красивых мужчин и более прекрасных женщин, более стройных, более тонких в поясе, с более выпуклой линией бёдер и ягодиц…Аланы более сильны, чем касаки. Причина их слабости по сравнению с аланами в том, что они не позволяют поставить над собой царя, который объединил бы их. В таком случае ни аланы, ни какой другой народ не смогли бы их покорить».
В любом случае, противниками Тмутараканского князя были не дикие кочевники «печенеги», а славяне, которые зафиксированы в истории как печенеги-косоги.
В пользу того, что Тмутараканское и Рязанские княжества соседствовали, приведем выдержку из книги видного российского учёного А.И. Асова: «В XII веке Тмутараканская Русь была отрезана от Руси Киевской половцами. И тогда герои «Слова о полку Игореве» Игорь Северский и Всеволод Трубчевский предприняли знаменитый поход на половцев «испить шеломами из синего Дону» и «поискати града Тмутараканя». В ту же землю на половцев-куманов ходили и Святослав Всеволодович вместе с берендеями и ольберами, предками казаков… Княжество Тмутараканское, в которое кроме Приазовья входило и Подонье и Пятигорье, просуществовало до монгольского нашествия».
О хазарах печенегах и половцах нынешние учёные создали крайне своеобразную теорию, согласно которой все три народа «сменяли» друг друга. Хазар «сменили» печенеги. Печенегов «сменили» половцы. Половцев «сменили» татары. Получается, на первый взгляд, стройная система, однако никто внятно не пояснил: куда же девались те, которых под разными именами в разные времена «сменяли» и «вытесняли»?
Думается, никто никого не сменял и не вытеснял. Просто одни и те же люди, под разными именами, жили на территории Червлёного Яра и его окрестностях в течение столетий. Для подтверждения данного предположения приведём выдержку из Энциклопедии истории России 862-1917 (в электронном виде): «Во время правления Ярослава Мудрого произошло последнее нападение печенегов на Русь. В 1036 году Ярослав Мудрый, вернувшись из Новгорода, разгромил печенегов, "коих было без числа на окраине Киева". По словам летописца, печенеги бежали, куда глаза глядят, "остаток их бегает и до сего дня". Часть печенегов подчинилась половцам, другая слилась с русскими и поселилась в пограничье, так что их стали называть "свои поганые" (т.е. не христиане)…». Половцами, как мы убедимся позже, изначально называли червлёноярцев, а поскольку часть печенегов – это тоже червлёноярцы, то получается, эта часть печенегов «подчинилась» сама себе. Червлёный Яр граничил с Киевской Русью и о той части печенегов, которая «слилась с русскими и поселилась в пограничье», с уверенностью можно считать, что она осталась жить на прежних местах. Ну, а те, о которых сказано: "остаток их бегает и до сего дня", продолжали вести свой прежний образ жизни, ни кем не сменённые и не вытесненные.
Сходную точку зрения по данному вопросу имел В.Н. Татищев. Вот что он пишет: «Печенеги, сарматы, у иностранных певцины, пеуцинги и па-цинаки, обитали сначала в верховьях Дона, где Тула и Елец, и до Воронежа, потом к Донцу и за Днепр перешли. Они же и половцы именованы». Сказанное В.Н. Татищевым подтверждает нашу версию о том, что «печенегами» могли называть воронежцев. В свою очередь В.Н. Татищев подтверждает наше мнение о том, что во времена печенегов и сарматов Воронеж имел место быть. В.Н. Татищев перечислял название топонимов: «…где Тула и Елец, и до Воронежа».
В пользу того, что печенеги были сарматского и, следовательно, славянского рода, приводим ещё одну выдержку из Истории Российской В.Н. Татищева: «Стрыковский сказует, еже князь печенежской Кур имяновался и по убиении, чашу главную оковав, подписал на ней: "Исчай чужаго, свое погубляет", стр. 129. Кури сарматское слово, значит скот или бык; сосуды из голов неприательских есть обычай древний у многих народов. Арнкиель, кн. I, гл. 29, § 11.». Из надписи на чаше-черепе: «Ищущий чужого, своё губит» можно сделать вывод о том, что печенеги наказывали князей за их грабительское отношение к другим, а эти действия были традиционны для червлёноярцев. В данном случае печенеги наказали князя Святослава, который после заключения мира с Византией, направился к днепровским порогам, по дороге зазимовав в Белобережье. Весной 972 года изнуренный походом отряд Святослава принял бой с печенегами. В этом бою Святослав был убит. Из черепа Святослава печенежский предводитель Куря велел сделать себе чашу и пил из нее во время празд-неств.
Но возвратимся к официальной историографии, в соответствии с кото-рой в конце X начале XI века, перейдя Волгу, в придонских степях появились торки. Торки вытеснили печенегов из придонских степей и облегчили борьбу киевских князей с последними. Некоторое время они были даже союзниками. Однако уже в 1055 г. с торками воевал переяславский князь Всеволод. По словам летописца, в том году Всеволод пошёл «на торков зимой войною и победил торков»
1060 г. на торческую орду двинулось объединённое войско несколь-ких русских княжеств. Возглавляли поход наиболее влиятельные русские князья: Изъяслав Киевский, Святослав Черниговский, Всеволод Переяславский, Всеслав Полоцкий. Они, «собрав воинов бесчисленно, пошли на конях и в ладьях бесчисленным множеством на торков, и, услышав об этом, торки испугавшись, бежали и погибли, убегая один от зимы, другие от голода, иные же от мора».
Обращаем внимание читателя на то, что в союзе влиятельных князей нет наиболее влиятельного князя – Князя Артании. По нашему предположению Артания – это Червлёный Яр, а он непосредственно граничит с донскими степями. Это ещё раз подтверждает, что Артания и печенеги – одно и тоже. Точнее говоря, жителей Артании тоже называли «печенегами». Поскольку киевские князья воевали с печенегами, то ни о каком членстве Артании в союзе русских князей речи быть и не может.
По мнению В.В. Каргалова, остатки торческой орды пытались отко-чевать на запад, к границам Византийской империи. Однако ослабленные сокрушительным разгромом у русских границ, торки не сумели ворваться во владения византийских императоров. Часть торков осела в Македонии в качестве подданных Византии, а остальные возвратились в причерноморские степи.
В.Н. Татищев о торках пишет следующее: «Торки, иногда учтиво торпеи, а также берендеи и черные клобуки именуются, и выше показано, что с половцами единородны были. Имя их от бога ль Тора или сарматского гневливый произошло, неизвестно… Сии торки частью сами поддавшиеся, частью пленением по русским разным городам поселены, например, в Переяславле, Тмуторакани и пр. упоминаются, но более по реке Роси свои собственные города и князей имели под властью русскою. Главный град их Торческ, ныне Карсунь. Их историки по-разному именуют, как-то: торки, печенеги, казары, черные клобуки и берендеи, думаю, что разные народы смешаны были. После нашествия татар все сии имена угасли, явно татары к себе присоединили».
Созвучно с точкой зрения В. Татищева – по поводу торков, мнение А. Асова. Он считает, что торки это предки казаков и вот что по этому поводу пишет: «Известно, что черкасами, а также казаками называли в русских летописях изначально чёрных клобуков, или же торков и берендеев. Под именем казаков и черкас торки и берендеи упоминаются, например, в Воскресенской летописи (II, 21). А в Киевской летописи сказано: «И скопя дружину пойде, пойма с собою Вячеславль полк и вся черные клобуки, еже зовуться черкасы». И эти предки казаков летописям известны с начала христианского летописания, то есть с IX века, а “Книга Велеса” говорит, например, о берендеях, воевавших с гуннами ещё в IV веке». Отсюда можно заключить, что никаких печенегов (в данный момент червлёноярцев) торки не вытесняли, а сами были «печенегами» – червлёноярцами и…Кипчаками, тюрками! Обращаем внимание читателя на то, что кипчаки заселили земли Червлёного Яра ещё 4,5 тысячи лет назад и никуда, согласно древнему источнику, вплоть до «монголо-татарского» нашествия, с этой земли не уходили. Путаница же с именами народов появилась от части потому, что многие просто не знают, что тюрки жили по правилу — улус (род), достигший власти, давал орде (союзу родов) свое имя. Иногда орда брала имя хана-предводителя. А иногда ей придумывали прозвище, если было за что (например «Печенеги»). Далее по тексту слово «улус» и «юрт» будут встречаться часто. Многие считают, что эти слова появились вместе с приходом «монголо-татар», но это совершенно не так. Мурад Аджи в книге Полынь Половецкого Поля пишет: «Немаловажен для географа и тот факт, что у северных кумыков (кипчаки – Автор.) поселения и земли, прилегающие к ним, назывались "юрт"».
В настоящее время для занимающихся Историей России уже не секрет, что «миллеровская братия» (Миллер, Бауэр, Шлецер и др. – Автор) переработала, да и просто исказила работы по Истории Древней Руси выдающихся русских учёных-историков В. Татищева и М. Ломоносова. Для чего это было нужно? Думается для того, чтобы вытравить из истории память о целом народе – руссах-червлёноярцах. Вытравить память о народе с военно-демократической системой общественной организации, о народе, говорившем на Древнетюрском языке. Чтобы народ перестал существовать нужно, лишить его, прежде всего, родного языка. При Петре I, чтобы получить желаемый славянский диалект тюркского языка, тюрский язык по воле политиков дополнили словами и выражениями из словаря финно-угорских и иных народов. Еще один путь искоренения языковых следов, чтобы отказаться от старого, тюркского – ввести новый язык, назвав его «языком света». Что опять же было в России, перешедшей при Петре на немецкий, потом на французский. Но, не смотря ни на что, Древнетюркский язык сохранился до сегодняшнего дня и наибольшее употребление он имеет именно на территории бывшего Червлёного Яра.
«Следующим» народом, которого мы частично коснулись выше, возникшим на исторической арене, стали половцы. Официальная историческая наука относит половцев к кочевникам тюркского происхождения. Судя по описанию, эти люди были вполне славянского облика. Слово «Полова» означает – солома. «Половый» – это светло-соломенный цвет. Принимая во внимание этот факт, приходит мысль о том, что этот тюркский народ снова был не с раскосыми глазами и тёмным волосом, а был русоволосым. Вызывает сомнение и то, что половцы якобы вели кочевой образ жизни.
Об одном из пришествий половцев летописец пишет следующее: «Ко-гда Святополк сидел в Киеве, а Владимир Мономах в Чернигове, пришли половцы на Русскую землю (1093г – Автор). Было их великое множество, и наступали они воюя. Святополк стал собирать воинов, готовясь идти против них.
…И вот половцы пошли навстречу, а стрельцы их двинулись перед ними. Наши же, став между валом, поставили стяги свои, и пошли стрельцы из-за валов. И половцы, подойдя к валу, поставили стяги свои и налегли прежде всего на Святополка и сломили полк его. Потом половцы пошли на Владимира, и был бой лютый, и, не стерпев натиска половцев, побежали и Владимир с Ростиславом, и воины его.
…Половцы же, видя, что победили, пустились разорять землю. И был плач велик в земле нашей, опустели сёла наши и города наши, и были мы в бегах перед врагами нашими.
Это Бог напустил на нас поганых, не их милуя, а нас наказывая. Наказывает он нас нашествием поганых; это ведь бич его, чтобы мы, опомнившись, воздержались от злых дел своих. … Половцы воевали много, и подошли к Торческу. Они окружили город и отвели воду. И изнемогли люди в городе от голода и жажды и сдались врагам. Половцы же, взяв город, запалили его огнём, и людей поделили, и много христианского народа повели в вежи к семьям своим. Страждущие, печальные, измученные, стужей скованные, томимые голодом и жаждою, с языком воспалённым, с почерневшим телом, с осунувшимися лицами, шли они незнаемою страною. Голые бродя и босые, с ногами, опутанными терньем, со слезами отпечали они друг другу, говоря:
– Я был из этого города.
А другой:
– Я из того села.
Так вопрошали они друг друга со слезами, род свой называя и взды-хая, взоры возводя к небу.
Пусть же никто не дерзнёт сказать, что Бог ненавидит нас! Нет, нет! Ибо кого любит Бог так, как нас возлюбил? Кого так почтил он, как нас прославил и превознёс? Никого! Потому ведь и сильнее разгневался на нас, что больше всех почтены были и хуже всех совершили грехи».
Содержание данной летописи говорит о том, что Половцы сражались пешим порядком (впереди шли лучники), а это характерно для Древних Русов, а не конников-кочевников. Если всё-таки конники спешились, то куда они дели своих коней? Тактика половцев была точно такой же, как и у русов. Управление боем так же ни чем не отличалась. В месте нанесения удара вы-ставлялся стяг.
Стяг – древнерусское название воинского знамени. Он представлял собой шест, с укреплённом на нём каким либо предметом (пучком конских волос, клином яркой ткани и др.), хорошо видимым издали, и служил сигналом для сбора (построения) воинов перед началом похода (сражения). С конца XV в. в России вместо слова «Стяг» стало употребляться слово «Знамя». Как мы видим у половцев тоже были стяги.
Летописец описывал это событие много лет спустя, и, если бы половец-кий стяг (атрибут для управления боем) выглядел и назывался иначе, то летописец и назвал бы его по-другому.
Напрашивается вывод: половцы – это не степняки-кочевники, а русы. По крайней мере, «половцы» указанного события. К месту сражения они не на конях прискакали, а значит, приплыли на лодках. В древние времена было несколько маршрутов, по которым можно было из Дона попасть в Днепр. Вот один из них: из Азовского моря вверх по реке Берда, до её истоков, затем в истоки реки Конка и в Днепр. Из Днепра в реку Стугну.
Конка тысячу лет назад, когда климат в степях был влажнее и теплее, вообще обеспечивала выход в бассейн Азовского моря без волока.
Появившиеся на Стугне, на лодках, половцы, были названы, по нашему мнению «Пловцы».
Видимо читатель уже догадался, что «Пловцы» – это никто иные как бродники – червлёноярцы. Но, всё-таки, почему же червлёноярцев-бродников называли «Половцы»?
Со времени ухода бродников с прежних мест проживания, лодка стала для них самым важным предметом обихода. На лодках бродники плавали с момента своего рождения и до самой смерти, и из-за этой особенности брод-ники получили название ещё и «пловцы». Шло время и для удобства произ-ношения в слове «пловцы» буквы «о» и «л» поменяли местами. Получилось слово «половцы». Но что бы это слово закрепилось в сознании людей, нужно было знаковое событие и это событие было! Напоминаем – к месту сражения летописные половцы (кочевники, конники) прибыли не на конях, а приплыли на лодках.
В летописи говориться: «Они окружили город и отвели воду». Ну, ни-как не могут степняки-кочевники обладать такими способностями в области гидротехники, а вот бродникам, чей образ жизни напрямую связан с реками – это было вполне под силу.
Далее в летописи говориться: «поделили людей». Под этой фразой следует понимать то, что после завершения военной акции половцы-червлёноярцы начали творить суд над виновными, а для этого разделили всё население «акупированной» территории по категориям. Тем гражданам, которые исповедовали Древнюю Веру своих предков, червлёноярцы предложили переселиться в Червлёный Яр и согласившихся «повели в вежи».
«Страждущие, печальные… шли они неведомой стороною». Это была «родовитая» часть населения. Смерды родовитыми не были. «Родовитых» червлёноярцы, скорее всего, продали в рабство. По «Вселенскому Закону» те, кто сами себя вознесли, должны быть опущены. Равновесие Мироздания не должно быть нарушено.
Тем же, которые не желали больше жить под княжеско-боярским гнётом, но стремились к суверенитету, посоветовали переселиться на берега рек и других водоёмов, отдалённых от Киевского княжества. Осознав все удобства такого расселения, эта часть граждан, в поисках нового места жительства, сама покинула княжество, а, расселившись на новых местах, приняла название «Пловцы». Поэтому и опустели города и сёла. Со временем, буква «о» поменялась с буквой «л» местами. Произошло это видимо, более из-за удобства произношения, чем из-за цвета волос, который у этих людей был «половым» – русым.
Как бы в подтверждение версии о расселении киевлян по берегам рек и других водоёмов, из летописных известий о половцах следует: «В степях, примыкавших к Черноморской луке, между Дунаем и Днепром, кочевали «лукоморские» половцы. У Днепровской луки, по обе стороны порогов, были становища «приднепровских» или «запорожских» половцев. Крупный половецкий центр в бассейне реки Молочной входил, очевидно, во владения половцев «приморских», кочевавших от Днепра до нижнего Дона, по берегам Азовского моря. Между Орелью и Самарой лежали «вежи» половцев, которых по их местоположению относительно Киева можно назвать «заорельскими». Между Северским Донцом и Тором, где находились города Шаркунь, Сугров и Балин, размещались половцы «донецкие». В бассейне Дона кочевали «донские» половцы».
Мы считает, что половцы не кочевали, они жили осёдло на укромных берегах водоёмов и, в том числе, на правом и левом берегах Волги. Веру, которую эти половцы продолжали исповедывать, была Древней Верой их предков – Русичей, общей с червлёноярцами. Великий русский поэт А.С. Пушкин знал об этом и о лукоморье, а, следовательно, о лукоморских половцах писал:
У Лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том
И днём, и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом…
Дуб, у Древних Русов, символизировал древо жизни: корень – Навь; ствол – Явь, а ветви и листья – Правь. Навь – у Древних Русов был загроб-ный мир. Явь – это мир их земного бытия. Правь – это духовный мир Русов. У наших древних предков было принято славить Правь, отсюда и Православие (не следует путать с христианским православием). «Златая цепь» – это Закон, золотое правило жизни, а кот, который «ходит по цепи кругом», символизирует временные циклы.
Любопытные строки об А.С. Пушкине мы находим в книге В. Истархова «Удар Русских Богов», где он пишет: «Он с детства попал под влияние потомка русских языческих жрецов – его няни Арины Родионовны… Арина Родионовна, занимаясь воспитанием юного Пушкина, рассказывала ему бесконечное количество старинных русских сказок, легенд, сказаний, песен, пословиц, поговорок. Её мозг хранил немыслимые объёмы памяти предков и русских Богов».
Но были и те половцы, которые исповедовали и христианскую веру. С течением времени половцы-христиане, для христианского мира, стали, как бы «культурными», а половцы не христиане – «погаными», дикими полов-цами.
Через два года после похода Олега Святославича с половцами (1094 г.) из Тмутаракани на Чернигов последовал очередной поход, о котором один из Тамбовских краеведов пишет следующее: «В самом конце XI в., когда княжеские усобицы особенно осложнились и усилились, вследствие участия в них известного Гориславича, и наши тамбовско-шацкие пустоши и дебри сделались ареной для междоусобной борьбы. В 1096 г. князь Мстислав, сын Владимира Мономаха, по Оке и притокам её воевал с Олегом Святославичем (Гориславичем), причём Олеговичи шли с юга, от Медведицы и других донских притоков, и приходили к северу западною окраиною нынешней Тамбовской губернии».
Из вышеизложенного текста следует, что Червлёный Яр начинает втягиваться в орбиту междоусобицы. К тому же по его территории, по дороге, в последствии названной «Ордобазарной», а затем Ногайским шляхом, шли на север Олеговичи. Несомненно, что Олеговичи прошли через Червлёный Яр с разрешения червлёноярцев, но важно то, что последние стали изменять своим принципам – запрет кому бы то ни было вступать на их территорию, а это ещё раз подтверждает то, что Червлёный Яр входил в состав Тмутараканского княжества.
В соответствии с устоявшейся исторической традицией, Половецкая степь XII века на картах-схемах обозначена на территории от Волги до Дуная и от Чёрного моря до южных границ Киевского княжества. Тем не менее в русских источниках XII-XIII веков Половецкая степь именуется «Землёй незнаемой». По этому поводу любопытна точка зрения Л.Н. Гумилёва он, в частности, пишет: «Это удивительно потому, что до 1093 г., а тем более до X века русские свободно ездили в Тмутарокань и в Крым и даже через степи Северного Кавказа до берегов Каспийского моря, и, вдруг, в Лаврентьевской летописи под 1252 г. про Андрея Ярославича Владимирского сказано: «Побеже в неведому землю». Напрашивается вывод: Андрей Ярославович Владимирский скрылся в Червлёном Яру, а указанная в схеме территория, принадлежавшая якобы половцам, на самом деле такой обширной не была. В подтверждение сказанному приведём ещё одну выдержку из указанной выше работы Л.Н. Гумилёва: «1120 г. «Ярослав ходил на Половцы за Дон и не найдя их, вернулся» (стб. 292). Так можно ли пройти по вражеской земле тысячу километров без столкновения с неприятелем?». От себя добавим: половцы такой территории не занимали, они жили по берегам рек, в скрытных местах, а Ярослав знал, что половцы – червлёноярцы, живут за Доном. Более того, русские князья хорошо знали о «неведомой земле», знали о половецких князьях их именах и городах, в подтверждение же этого приводим выдержку из Истории Российской В. Н. Татищева: «338. В. Новгородской: «И убили князей их (половецких – Автор) Уруссобачкея, Араслана, Пукитана, Кумана, Асапа, Курката, Ченегрета, Сурбора, и проч., а Ведлуза взяли живым». Стрыковский, кн. 5, гл. 8: «Князи русские Святополк, Владимир, Давид, Олег и Ярослав сотворили съезд с половцами в Стахове и учинили примирение, для вящего укрепления дали с обоих сторон в залог знатных людей. Но половцы, недолго мир соблюдая, непрестанно на русские края нападали и разоряли. Сего ради Святополк, великий князь, Давид Всеславич и Давид Святославич, Мстислав, внук князя Георгия, Вячеслав Ярополкович и Ярополк Владимирович призвали Давида переяславского и Олега черниговского. И Давид вскоре пришел, но Олег, притворясь болезнию, отказался. И так 1103-го зимою пошли в урочище Охутиново и ко граду половцев; князей же половецких убили 20, Рузоби, Кочегара, Килтанопа, Кумана, Азупа, которые держали тогда Азов град, Куртина, Цернегрепа, Сурбура и других у Лубны реки». Здесь Стрыковский из какого русского летописца взял, не-известно; однако ж, вероятно, по его сказанию, что он имел полнейший, нежели я обрести мог. И сие обстоятельство, что Азуп имел город Азов, дает причину думать, что Азова имя от сего владельца. В древние же времена именован он Танаис, гл. 13, н. 51, а потом турки, обладав, Арак именовали, что значит дальний, или крайний. Стрыковский же: «Тогда ж с другой стороны единородные половцам литва, пруссы и ятвяги повоевали русские области». Но в русских о сем (летописях – Автор) не упоминается». Тем не менее о «Земле незнаемой» хорошо знали на Западе о чём можно судить по приведённой ниже карте Карла Шпруннера фон Мертца (заместителя начальника картографического отдела генштаба Пруссии) – «Народы и княжества славян между Эльбой и Доном до 1125»:
Для наглядности приводим отдельный фрагмент этой карты:
Слева в Дон впадает река Вороеж, выше её устья обозначен город Воронеж, а выше г. Воронежа, в реку Воронеж впадает река Усманка.
На сколько хорошо были осведомлены на Западе о «Земле незнаемой» можно судить по точности данной карты. На карте отмечена даже речка Хава впадающая в Усманку.
Шли годы, население половцев (к половцам стали относить всех, кто на тот период времени не принимал княжеских «порядков») увеличивалось. «Половцами» становились новые «переселенцы» – это были те русские люди, которые не хотели мириться с княжеско-боярской деспотией и скрывались от своих владык. В отчаянии крестьяне бежали в укромные места, старались укрыться от княжеских отрядов, от непосильной дани. И среди них росло понимание того, что новые христианские святые и христианский бог – это бог княжеский, а если вернуться к надёжным славянским богам, то они защитят от гибели. Эти крестьяне находили дорогу именно в Червлёный Яр.
Русские князья начинают совершать ответные походы. В летописях мы находим: «…в том же году (1116 – Автор) Ярополк ходил в Половецкую землю к реке, называемой Дон, и там взял полон многий и три города взял половецких: Галин, Чешуев и Сугров…». В летописи прямо говорится о городах половецких, а это полностью противоречит официальному мнению о половцах как кочевниках.
Видимо это сражение для Червленого Яра и воронежцев было очень значимым, поскольку земли по реке Воронежу, попали под влияние Киевского князя. Об этом мы можем судить, принимая во внимание цитату из работы А.М. Аббасова. Алик Мамедович по этому поводу пишет следующее: «Киевский князь Владимир наделил беловежцев землями на реке Воронеж (Впоследствии их поселения станут именоваться «казарскими горо-дищами»).
Со временем под названием «Половцы» сформировалась общность, объединившая различные племена, с разной культурой и разным религиозным мировоззрением. Менялись морально-этические нормы и понятия (к червлёноярцам это не относится – Автор), а вместе с ними понимание справедливости и образа жизни. Именно эти «новые половцы», хотя и в большинстве своём принявшие христианство, по нашему мнению, совершали потом грабительские набеги на Русские княжества. Между «половцами-червлёноярцами» и остальными половцами нить дружбы и взаимопонимания начинала рваться. «Остальные» половцы стали испытывать на себе давление, как со стороны татар, так и червлёноярцев.
Несмотря на стремления червлёноярцев, скрывать от внешнего мира своё место расположение, сведения о нем уже перестали быть секретными и стали фиксироваться в летописях. Население Червлёного Яра росло. Осваивались новые территории, и «скрываться» стало труднее. Вокруг Червлёного Яра не затухала междоусобная княжеская борьба.
Историки, специально занимавшиеся Червлёным яром, считали, что первое сообщение о нём (т.е. Червлёный Яр высветился в летописях под своим настоящим названием) относится к середине XII века. Эта версия о существовании Червлёного Яра в XII веке основана на сообщении Никоновской летописи под 1148 г: при очередной княжеской усобице князь Глеб Юрьевич (сын Юрия Долгорукого) пошёл от Переяславля через Курск «к Рязани, и быв во градах Червлёного Яру и на Великой Вороне». Под Великой Вороной здесь надо понимать, по мнению большинства исследователей, нынешнюю реку Ворону. Обращаем внимание читателей на то, что к тому времени в Червлёном Яре уже было много городов. Реку Ворона, по своей длине и глубине, к великой отнести нельзя. Название «Великая Ворона» река могла получить, например, из-за своей общественно-политической значимости. Мы считаем, что в городах жили пришлые люди, а коренные жители – бродники проживали в традиционных, скрытных местах.
В 1177 русские монахи-летописцы впервые упомянули о Воронеже. Это упоминание прозвучало на фоне непрекращающейся междоусобной борьбы между русскими князьями. В междоусобной битве владимирские войска разгромили рязанскую дружину. Один из побеждённых князей – Ярополк (Растиславич – Автор) сбежал. Рязанцы схватили беглеца «ехавшие в Вороножъ» – сказано в Лаврентьевской летописи. Эти же события описываются в Ипатьевской летописи, но имеют разночтение – «ехавшее Воронаж» и «ехавшие в Вороняж». Из содержания этих строк можно предположить, что рязанский князь Ярополк ехал в Воронеж чтобы, говоря языком современным, попросить там политическое убежище, либо Ярополк был Воронежским князем, воевал на стороне рязанцев и после их поражения решил самостоятельно вернуться домой. В любом случае в 1177 году город Воронеж, безусловно, существовал.
Известный учёный М.Н. Тихомиров отмечает: «Ярополк с шурином Глебом Ростиславичем и его братом Мстиславом «Храбрым» с помощью половцев…поиде ратью к Москве и пожжё Москву всю и град, власть и сёла, всё пленоваше…сожгли Москву, захватили и разграбили Боголюбов».
Из слов М.Н. Тихомирова следует, что воронежцы совместно с червлёноярцами, которых традиционно продолжают называть половцами, захватили и сожгли Москву, и летописец подчёркивает – «власть и сёла, всё пленоваше», а это значит, воронежцы и червлёноярцы персонально наказывают бояр, чем продолжают уже давно сложившиеся традиции. Мы обращаем внимание читателей ещё и на то, что червлёноярцы и воронежцы часто действуют совместно. Значит у них много общих интересов, значит – это единый народ. Об описываемом событии есть упоминание и у видного русского историка Н.М. Карамзина. Вот что он пишет: «…Государь! (слова Всеволода III – Автор) Мы рады положить за тебя свои головы; но казни злодеев, или ослепи, или выдай нам в руки». Далее Н. Карамзин пишет, что в угоду Всеволоду взяли под стражу Ярополка Ростиславовича в Воронеже и привезли в город Владимир.
Пребывая в состоянии постоянного страха перед половецким нашествием, русские князья предприняли попытку действовать против них совместно. 30 июля 1184 года объединенное войско южных князей, в которое входили дружины Киева, Переяславля, Пинска, Галича и других городов, отправилось в поход против половцев. Во главе войска стоял старейший из князей – Святослав Киевский. "Они пять дней искали варваров за Днепром". Первым в бой вступил Переяславский князь Владимир. Устрашенные "одним грозным видом полку Владимира (половцы) бежали в степи. Россияне на берегах Угла или Орели взяли 7.000 пленных (и в том числе 417 князьков), множество коней азиатских и всякого оружия...". (Ка-рамзин).
Князья прекрасно знали о том, что половцев следует искать за Доном – там их города и селения, однако "Они пять дней искали варваров за Днепром". Значит, князья не посмели двинуться к Дону, а 7.000 пленных взятых ими у Орели – это бывшие беглые крестьяне, жившие под именем «половцы» на берегах указанных рек. Эти половцы не имели боевого опыта, равного опыту половцев-червлёноярцев, не имели их боевой мощи и воинского искусства. Это был просто не дружественный русским князьям народ, объединённый под общим названием «Половцы». «Устрашенные одним грозным видом полку Владимира», половцы-червлёноярцы, по нашему мнению, вовсе не бежали. Это был манёвр, половцы-червлёноярцы рассчитывали вывести дружину Владимира на свои основные силы, окружить их и разом уничтожить. Этот приём применялся и гуннами и аварами, то есть предками червлёноярцев. Это была тактика конных руссов-кипчаков, в данном случае червлёноярцев.
13 апреля 1185 года не участвовавшие в предыдущем походе на по-ловцев князь Новгород-Северский Игорь и его родственники захотели одержать свою победу над половцами, и вышли в поход. Перед началом похода произошло солнечное затмение. Данное явление считалось несчастливым предзнаменованием. Но, несмотря на столь неудачное начало, князь Игорь поход продолжил. Переправившись через реку Донец, войска русских князей углубились в половецкие степи. В первом сражении русские войска одержали победу и возрадовались: "Что скажут теперь наши братья и Святослав Киевский? Они... не смели итти в их землю; а мы уже в ней, скоро будем за Доном... истребим варваров и приобретем славу вечную". (Карам-зин).
Об этом сражении в древнем Русском памятнике письменности – Слове о полку Игореве, в переложении Н. Заболоцкого говорится следующее:
На рассвете, в пятницу, в туманах,
Стрелами по полю полетев,
Смяло войско половцев поганых
И умчало половецких дев.
Захватили золота без счёта,
Груду аксамитов и шелков,
Вымостили топкие болота
Япанчами красными врагов.
А червлёный стяг с хоругвью белой,
Чёлку и копьё из серебра
Взял в награду Святославич смелый,
Не желая прочего добра.
Из этих строк напрашивается вывод о том, что князья совершили на-бег только ради добычи, и лишь Святославич взял себе символы воинской славы Русичей (червлёный стяг, чёлка и копьё, т.е. бунчук – священные воинские атрибуты Русичей) это ещё раз подтверждает тот факт, что половцы – русичи.
Однако второе сражение на берегах Каялы развеяло иллюзии русских князей. Половцы отрезали русские войска от воды и окружили их. Несмотря на проявленное мужество, никто из русских не смог спастись: "Все легли на месте или вместе с князьями отведены в неволю". (Карамзин).
Чтобы иметь представление об этом сражении, снова обратимся к Слову о полку Игореве:
Вот Стрибожьи вылетели внуки –
Зашумели ветры у реки,
И взметнули вражеские луки
Тучи стрел на русские полки.
Древний писатель называет половцев Стрибожьими внуками. В Совет-ском энциклопедическом словаре (гл. ред. А.М. Прохоров) мы находим, что «Стрибог» в славянско-русской мифологии – бог воздушных стихий (ветра, бурь и т.д.). В.А. Истархов говорит о Стрибоге: «Больше всего наши предки почитали Стрибога как истребителя всяких злодеяний и разрушителя злых умыслов».
Называя половцев «Стрибожьими внуками» автор Слова фактически признаёт то, что половцы – русичи, которые наказывают русских князей за злые умыслы и злодеяния. Далее в Слове говорится: «…И не жить нам в тереме богатом, не звенеть нам серебром да златом!». Из чего следует, что при планировании военной акции против половцев-червлёноярцев, князья не руководствовались никакой освободительной идеей, что, в свою очередь, подтверждается словами:
Если б ты привёл на помощь рати,
Чтоб врага не выпустить из рук, –
Продавали б девок по ногате,
А рабов – по резани на круг.
Но военное счастье, русским князьям не улыбнулось. Как бы подводя итог этого сражения у Дона, ещё раз приведём выдержку из Слова:
И не ваши ль храбрые полки
Рыкают, как туры, умирая
От калёной сабли от руки
Ратника неведомого края?
И снова «неведомый край». Князь Игорь знал о «неведомом крае», после первого сражения он говорил: "Что скажут теперь наши братья и Святослав Киевский? Они... не смели итти в их землю; а мы уже в ней, скоро будем за Доном... истребим варваров и приобретем славу вечную". Напрашивается вывод о том, что «неведомым», для русских князей, он был потому, что они никогда не имели достаточных сил, чтобы переправиться через Дон и ступить на земли Червлёного Яра.
В переводе Д. Лихачёва в Слове сказано: «Дети бесовы кликом поля перегородили (такое выражение встречается не один раз – Автор), а храбрые русичи перегородили червлёными щитами». Мы считаем, что по-ловцы-червлёноярцы владели оружием действие, которого было основано на применении издаваемого ими звука, либо слов. Современная наука доказала, что звук несёт с собой энергию. Наши предки знали об этом ещё в древности. В Библии о слове сказано: «Сначала было Слово, и Слово было у Бога и Слово было Бог». В Библии так же говорится о том, что стены города Иерихона были разрушены звуками труб. Думается, что само слово «война» и «войско» произошло от слова «вой», а воевода – это человек, руководивший системным воем. На территории Червлёного Яра и Донского казачества в целом, звуковое оружие, по нашему мнению, сохранялось долго. Видимо по этому казачьи земли назывались «Войско Донское», а вооружённые подразделения князей, где этим оружием не владели, – «Дружины».
При нападении Древние Русы, кричали «Ура», что на тюрском языке значило «Бей», «Рази». Видимо, червлёноярцы и потом казаки, произносили этот боевой клич особым способом и их «Ура» парализовывала волю противника. Это «Ура» напоминало рычание-рык. Именно с «рычанием-рыком» – с воинской доблестью наших древних предков мы связываем название села Новоусманского района – «Рыкань». И не случайно, что воинский призыв «Ура», заменённый Петром I на «Виват», в Русской Армии не прижился.
Заканчивая наше повествование, обращаем внимание читателей на то, что к концу XII века червлёноярцы стали втягиваться в междоусобную борьбу. Сведения о Червлёном Яре стали появляться в официальных летописях. На территории Червлёного Яра уже было много городов, что подтверждается цитатой из книги М.Н. Тихомирова «Древнерусские города»: «…область «польских городов», от слова «поле»… никогда не испытывало полного запустения… в домонгольское время здесь было 209 городов… они были заселены русскими людьми…». Коренными и древнейшими народами здесь были куманы, они же кипчаки и они же половцы – это потомки сарматов, предков славян, – «Между Огусом (имя вождя кипчаков – Автор) и между Чингиз-ханом царем никакие иные, как только кипчаки подданные четыре тысячи лет промеж тремя реками жили, и оное место называется Дести (Даште) Кибчак, или поле кибчаков». Отсюда следует, что «поле» – это вовсе не Дикое поле, не обиталище кочевников.
Основная же масса жителей Червлёного Яра – бродники, предки будущих Донских казаков, продолжали жить в поселениях скрытых от постороннего взора. Бродники населяли и окрестные Воронежские земли. В пользу этого утверждения приведём выдержку из описания всё тех же событий связанных с Ярополком: «…Ярополку пришлось бежать к своему зятю в Рязань, оттуда в низовья реки Воронеж. Где установил связи с обитавшими здесь бродниками, коренными жителями этих мест».
Город Воронеж входил в состав Червлёного Яра, и был одним из административных его центров, но в начале XIII века за город и прилегающие к нему земли начались тяжбы с Рязанью. Одно из самых кровопролитных сражений, в котором непременно участвовал Червлёный Яр и в том числе воронежцы, произошло на реке Липице.
Об этом побоище Л.Н. Гумилёв пишет следующее: « В 1216 г. 21 апреля легло 9233 русских воина, убитых русскими же … была подорвана воинская мощь Великого княжества Владимирского».
Великий Владимирский князь предложил провести сражение за «пе-редел мира» того времени на реке Липице. Поле, на котором оно произошло, находилось на самом краю Руси, и особенно это место было далеко от Новгорода и Пскова, чьи дружины участвовали в сражении. Почему бы сражение не провести где-нибудь в «центре» Руси? В чём была выгода Великому князю Владимирскому пропускать войска противника через свою территорию? Видимо он был уверен в том, что победит и после этого предъявит свои права на город Воронеж, а воронежцы не посмеют ему – фактическому владыке Руси, перечить. Не трудно догадаться, что воронежцы это хорошо понимали. Понимали они и то, что, оправившись от поражения, Владимирский князь может всю свою силу обрушить на Воронеж. С этого момента реальный противник для воронежцев был на Севере – это Великий Владимирский князь. Воронежцы, проходящие в летописях как «бродники», вынуждены были вскоре принять сторону татар. Этот поступок воронежцев-червлёноярцев, объединённых именем «Бродники», вполне естественнен, поскольку они являлись составной частью народа носившего имя «Татары».
В.В. Филатов.
Я пришёл наловить вам карасиков.
Тяжело было солдату во все времена истории нашей, но особенно тяжело ему было в лихие военные годины. С солдатской же долей одного из них мы сейчас познакомимся.
В конце весны 1942 года забрали его на фронт. Ярко и радостно сияло в небе солнышко, но не было радости и было мрачно на душе у будущего воина: голосила мать – Татьяна Аникандровна, бежавшая за подводами, увозившими его и других призывников на железнодорожную станцию «Оборона».
– Береги себя Васятка, – с надрывом причитала она, – один ты остался кормилец.
Последнее письмо от старшего брата Ивана пришло еще в мае 1941 года. «На границе не спокойно», – писал он, и этими словами ограничивался. Видимо боялся, что проверят написанное, и тогда ему как сыну «врага народа», за «распространение панических слухов», несдобровать.
В 1937 году арестовали по навету, как в то время часто происходило, отца – Филатова Якова Платоновича, которого, с тех пор, никто уже больше не увидел. И только в 1956 году – после реабилитации, стало известно о том, что Яков Платонович был расстрелян сразу же после ареста, еще в 1937 году. Брат Иван – рядовой Красной Армии погиб в первые дни войны.
Тяжело было на душе у Василия, но страха перед грозным и беспощадным врагом не было, был страх и тревога за родных – свою мать, сестер и младшего брата, младшего брата особенно, ему ведь расти, и расти ещё нужно, а он, со времен ареста отца, даже ни разу еще не поел досыта. С глубокой грустью вспоминал Василий о прошедших голодных и холодных годах, о годах постоянного морального давления и оскорбления со стороны начальствующих лиц и некоторых односельчан – семья «врага народа».
«Карась еще мечет икру в камышах», – думал Василий. Он вспоминал, как мать полой юбки хлестала по воде, не позволяя тем самым рыбе, минуя мелкоячеистый, маленький бредень, уйти в глубину, а его заставляла выгонять карасей из камыша и загонять рыбу в бредень. Затем бредень резко поднимали над водой, и в нем, переливаясь золотом, бились пойманные, круглые жирные караси.
– Можно было бы втечение несколько дней наловить и насушить кара-сей на зиму, сделать маленький запас, – думал Василий. Он вспоминал свое детство. Хлеба никогда вдоволь не было. Рыба, пойманная им и матерью, травы и коренья была основной пищей семьи.
– Сильная у нас мать, никого не отдала в руки голодной смерти, – продолжал раздумывать он. – А как же теперь без меня!? – Справиться ли теперь она одна? – с грустью думал Василий.
Весь день монотонно скрипели колеса телег, и только под вечер команда призывников прибыла на железнодорожную станцию.
– Занимайте два товарных вагона и отдыхайте пока, – прозвучало распоряжение красного командира – начальника команды. Отдых оказался продолжительным. Прошли сутки, никаких дальнейших распоряжений не поступало, затем вторые и третьи. Закончились уже скудные припасы, захваченные из дома, начались роптания. Старший, видимо решая какие то организационные вопросы, часто и надолго покидал расположение команды, и лишь висящая на ветке дерева полевая сумка напоминала о незримом его присутствии, добавляя, тем самым, мужества начинавшим роптать будущим воинам. Но вскоре критический момент наступил, и кто-то сказал: «Ребяты, жрать сильно охота, пошли по домам». Еще мгновение, и полевая сумка командира была освобождена не состоявшимися защитниками отечества от документов и выброшена в придорожную канаву.
– Домой, быстрее домой. Дамка должна уже ощениться, – думал Василий, пыля босыми ногами по степной дороге.
– Ты дезертир, Вася? – отвлек рассматривавшего щенков Василия дет-ский голос. Перед ним стояла ангельская душа – его младший братишка Николай. Страшные, взрослые слова, произнесенные маленьким худеньким мальчиком, произвели на Василия сильнейшее впечатление.
– Я пришёл наловить вам карасиков Коля, – затухающим голосом, начиная осознавать трагизм положения, тихо произнес Вася.
– Что же ты наделал? – раздался отчаянный крик рыдающей матери, – тебя же расстреляют!
Сборы были не долгими. Через час он уже в сельском совете, а вскоре туда стали прибывать и другие члены распавшейся команды.
Уже два года, как Василий защищает от врагов Родину. Он отдает свой долг честно и самоотверженно, приобрел боевой опыт, отмечен наградами Родины и в том числе медалью «За отвагу». Василий получил несколько ранений. Но этот день, о котором вспоминал он, спустя много лет, был особенным.
День выдался пасмурным и дождливым. Наши войска наступали. Пехота отставала от танков. Он механик-водитель танка Т-34. Подразделение, в состав которого входил и его танковый экипаж, вступило в бой с моторизованной частью противника. В ходе боя, в дыму и огне, экипаж потерял визуальный контакт с соседними машинами. Бортовой связи не было. Начали спускаться сумерки. Танк Василия оказался в одиночестве, а впереди – дамба… Дамба переполнена войсками противника. На дамбе пробка! Множество немецких солдат-велосипедистов, мотоциклисты, конные подводы, автомобили с сидящей в кузове пехотой, скопились на узком участке местности. На дамбе лютый и ненавистный враг! Решение пришло мгновенно.
Взревел мощный двигатель и танк ринулся на дамбу. Стальная машина давила врага гусеницами, разила пулеметным огнем. Механик-водитель и танк слились в единое целое. Ничто не могло остановить грозную машину, поколебать свирепую решимость её экипажа.
– Левый фрикцион, правый фрикцион, – толкая ногами то в левое, то в правое плечо Василия, отдавал, таким образом, команды из башни танка ко-мандир.
– Тормози, – нажимая ногой на голову механика-водителя, приказывал он.
– Вперед! – ударял ногой в спину Василия разгоряченный начальник. Танк мчался зигзагами. На дамбе для врага был ад! Отбрасывая велосипеды, немцы бросались в ледяную воду, но большинство оказывались под танком. Машины и мотоциклы вместе с солдатами противника перемалывались гусеницами. Ржали раненные и погибающие лошади, истошно кричали люди. На дамбе уже отутюженной танком, горели искореженные машины и мотоциклы, стонали умирающие враги. Выполняя очередной «зигзаг», скользнув по мокрому грунту, танк сполз задней частью в воду. Двигатель заглох.
– Ну, все! сейчас нас сожгут, – произнес кто-то.
– Пробуй запускать мотор, – крикнул командир. Выхлопные трубы скрылись в воде, двигатель не запускался.
– Теперь все, – подумал Василий. Перед глазами, как это обычно бывает перед смертью, промелькнула вся картина его короткой жизни. Ему вспомнился отец, избиваемый при аресте в их избе сельсоветчиками, ложно обвиненный и арестованный в 1937 году. Отец, роняя изо рта кровь, говорил: «Отвернись Вася, не смотри». Из детства возникли его младшие сестры и братик, которые благодарили его за ботинки и ткань, присланную им с фронта. Возникла мать, она стояла с гордо поднятой головой, истощенная от постоянного недоедания и работы, но не сломленная жизнью. В ее глубоких, строгих и в то же время бесконечно добрых глазах как бы звучало – один ты остался кормилец Вася.
– Нет! Мы ещё поживем, Бог в правде! – крикнул Василий, – и ещё раз нажал на стартер. Двигатель взревел! Врезавшись в человеческую массу, танк миновал дамбу и оказался на просторе. Развернув машину снова на дамбу, Василий бросил её на ещё оставшихся в живых, не успевших бежать с дамбы фашистов. Вскоре все кончилось.
– Вылезай через нижний люк, – приказал одному из танкистов командир.
– Командир, под танком фашист, сейчас нас взорвет, – прокричал танкист.
– Покрутись-ка на месте, – приказал Василию командир.
Василий развернул машину на сто восемьдесят градусов.
– Он под танком, – выглянув в нижний люк и выстрелив прямо в выпученные глаза фашисту, прокричал тот же танкист. Чуть позже выяснилось – оторванная от тела фашиста голова, каким-то образом застряла за катком гусеницы танка, и создалось впечатление, что под танком находится немецкий солдат.
Экипаж вышел из танка и начал осмотр машины. Броня была густо покрыта липкой, неприятно пахнущей человеческой плотью. Повреждений не обнаружили.
Суровые, опаленные войной люди расположились у своей боевой машины. Осмотрев её, они перевели взоры к самому младшему члену своего экипажа. Перед ними стоял худощавый молоденький солдатик, ничем не примечательный на первый взгляд и никогда бы не обративший на себя внимания в рядовой ситуации. Во взорах экипажа отражались слова благодарности, в которых ясно звучало: «Спасибо тебе солдат за то, что приблизил нас к концу войны и в живых оставил».
Ночь тихо спустилась на землю. Со стороны дамбы показался свет фар приближающейся машины.
– Похоже, легковая, – сказал командир.
– Начальство, что-то быстро, – добавил кто-то.
Машина притормозила у танка. Василий подошёл к машине со стороны водителя и открыл дверь. Грузная фигура сидящего рядом с немцем-шофером в мгновение ока распахнула свою дверь и, оставив на сиденье пухлый портфель, скрылась в темноте…
– Ты, сын «врага народа», умышленно отпустил немецкого полковника, – внушал Василию начальник особого отдела.
Возвратившись после Победы домой, он, отмеченный Родиной за свои заслуги наградами, контуженный и четырежды раненный, рассказывал сест-рам и брату (его мать, к тому времени, уже умерла), о том, что на протяже-нии всей войны «особисты» ставили ему в упрек родство с «врагом народа» и оказывали постоянное недоверие.
Эту историю, спустя много лет поведал мне мой отец – механик-водитель того самого танка Т-34, Филатов Василий Яковлевич.
– Судьба солдатская, для нашего Рода никогда не была легкой, – говорил он. – Наш пращур, отдав рекрутской службе 25 лет, возвратившись домой, не успев зайти в избу, присел на завалинку, вытянул натруженные долгой дорогой ноги и умер, – продолжал отец. – Его мать-старушка вышла на улицу, взглянула на седого служивого и по юношеской улыбке признала в нем своего сына Нестора. Улыбка, отразив последнюю радость, возвращения в родной дом, застыла на мертвых его губах…