Агерон. Пробуждение часть3

86
Сообщение. Спасение
     Несмотря на глубокую ночь, священнослужитель сидел напротив  огня и  глядел  сквозь него. Хоть кресло и было удобным, но в нем  чувствовал себя неуютно - то и дело перекидывал ногу на ногу, стучал пальцами по подлокотникам, наконец, замер. Соединив ладони, поднес их к губам.
     Слишком озадачила его сегодняшняя ситуация, выбила из колеи - впервые он  не знает, как поступить. После нескончаемо долгих раздумий Агерон принял решение, что  по утру  явится в храм, и во что бы то ни стало вытащит деву из Адитума, даже если придется для этого применить силу.
     Обязательно  он заставит ее принимать пищу, пусть даже самому придется кормить с ложки!   Если  понадобится, будет стоять подле, пока она не закончит трапезу и пусть только попробует отказаться! На этот раз ни в коем случае не дрогнет. Еще не хватало, чтоб девица умерла голодной смертью у него под носом. Она,  ради которой сам готов пойти на жертвы!
     Весь день  перед глазами стояло  бледное личико, не собираясь покинуть хотя б на  мгновенье. Он никак не мог простить самому себе позорный утренний побег из обители - гнусный поступок!  Айри надеялась на помощь,  виноват-то он. А что подумает о нем  нарушительница его покоя, когда придет в себя?  Рано или поздно это случится,  и что скажет? Что жрец – трус, бросивший ее на произвол судьбы?
     Человек в темных одеждах,  кляня себя, закрыл глаза, вспомнил все ругательные слова,  которые знал и  подивился их количеству. Зачем милой деве презренный, оставивший ее  при первой же сложности? Предатель! На мужской переносице появилась глубокая складка.
     Правильно и сделала Леда, что  отвергла - сейчас бы он и сам от себя отверг. Дотянет ли он до рассвета? Куда денется. Или немедля лететь в сонный Дом Акаты?! Оставалась надежда на мужественность настоятельницы, коль он поступил по-бабьи! Ох, и подверг же несчастную жрицу, ни за что ни про что. Комнату наполнил  грозный рык.
     - Вы не понимаете, господин не любит,  когда его беспокоят, - оправдывался Цилий перед стражем.
     - Немедленно донеси! - настаивал на своем наемник. - Дело серьезное, пусть решает сам!
     - Господин будет в гневе в любом случае - либо разозлится, что потревожили, либо, что случилась напасть! Эх, делать нечего, надо идти! - обреченно махнул рукой слуга, не желавший сердить владельца.
     После давешней выволочки впасть в немилость легко. Оставив за спиной прибывшего с сообщением патрульного, раб побрел наверх.
     - Господин, - тихонько  позвал Цилий  благодетеля, предполагая, что тот спит, как  все нормальные люди в столь поздний час. - Господин.
     - Чего тебе? – отозвался он.
     - Вы позволите? -  неуверенно  вошел в хозяйские покои невольник.  - Тут… такое дело - срочное донесение… из города.
     - Какое донесение? - насторожился Агерон.
     - Господин…
     - Не тяни! - приказал теряющий терпение священнослужитель,  догадываясь о важности сообщения.
     - Храм горит.
     - Какой?! - подскочил сановник с кресла - зачем спрашивать, коль  уже знает?
     - Храм Великой Матери, господин!
    - Почему я не увидел?! - несся по коридору повелитель, за ним  едва поспевал приближенный. - Где гонец?!
     - Внизу, - с трудом выговорил запыхавшийся раб.
     - Как давно?!
     - Говорит, с четверть часа назад заметили. Он  бежал сюда,  как атлет! Остальные направились  туда!
87
     -  Сейчас же   подними всех молодых и резвых  - отдай распоряжение  немедля  мчаться на пожар!
     Не успел невольник  спуститься со ступенек портика, как владелец уже покинул пределы имения. Стражник получил свое животное, и они вдвоем помчались  к заветной цели.
     Агерон похолодел - образы, что рисовались в голове, являлись  один мрачнее другого - беззащитные обгоревшие женщины, трупы,  а средь них…
     - Много ваших  на месте?! – выпалил он.
     - Наш отряд, господин, но начальник послал за подмогой! – кивнул патрульный.
     - Там тоже  слуги! Еще прибудут мои!  - всадник узрел сквозь время и своих домашних, бегущих  со всех ног  вслед за ними.
     Вскоре они подъехали  к  долгожданным воротам. Наездник соскочил, едва осадив Лагуса.
     - Благодарю, тебя, - похлопал сановник любимца по шее и рванул  в храм.
     Печальная картина предстала перед взором. Он слишком хорошо помнит прежнюю историю, произошедшую в столице. Глядя на  пламя, обомлел.
     - На них напали! - выкрикнул дальновидный господин Агерон.
     К нему тут же подскочил военачальник.
     - Вы осмотрели территорию?!
     - Нет,  господин! Мы боремся с огнем! – кричал старший отряда.
     В воротах появилось подкрепление, и по приказу господина невольники  бросились на борьбу со стихией, грозящей смертью тем, кто не в силах с ней справиться.
     - За мной! – помчался серьезный повелитель к жилому дому, за ним поспешили  стражи. - Видели хоть одну жрицу?!
     - Нет! – выкрикнул один из дозорных.
     - Где же они?!
     Девы мирно спали в своих скромных обиталищах. Ночь выдалась прохладной, и окна были закрыты. Оттого невесты неба не слышали шума,  пока варвары не добрались до них самих.
     - Ха!  Здесь живут шлюшки! -  выбил ногой   входную  дверь Даиран и понес к ней факел.
     - Тише, эти девки невинны, - гоготнул длинноволосый бородач. - Хочешь стать первым? - обратился он к брату.
     - Здесь на  всех  хватит! - пнул первую попавшуюся преграду, ведущую в комнату, главарь. - Из чего тут можно выбрать? - приглядывал  он жертву.
     Здесь отдыхала одна Тея. Ее соседка, Ксали, уже как два месяца назад  покинула совместное жилище, переехав в отдельное. Перепуганная, она подскочила, кутаясь в покрывало.
     - Ничего,  пойду еще погляжу, - ухмыльнулся Даиран злой улыбкой.  -  Вдруг  лучше  подыщу?
     - Я, пожалуй, останусь, - шагнул к трясущейся  от страха Тее кудрявый бандит. Он сорвал плотную ткань и оставил   красавицу без сомнительного укрытия. - Точно останусь!
    - Я за тобой,  – подал голос брат. - А ты?
     Братья повернулись к худому приятелю, который  безмолвно  глядел, как открылась красота прекрасной девы, но не смог и двинуться к ней.
    - Нет, - попятился он,   прикрыл перегородку  снаружи, чтоб  приглушить девичьи крики.
     Синеглазая дева отчаянно билась, но ее сил  оказалось недостаточно.
     Предводитель четверки вышибал одну за другой двери, высматривая подходящую жертву. Служительницы, прижимаясь друг к другу, дрожали от страха,  охватившего их, а разбойник  продолжал двигаться дальше. Светлый же злодей остановил взгляд на Салмие, она была похожа на его развратницу-жену, и замер.
     Оказавшись в конце коридора, крепкий парень Даиран уже было отчаялся. Правда, решил вернуться после,  и потому взломал следующую деревяшку - в очередной комнате спала
88
Леда. Благодаря чудодейственному  зелью она  ничего не слышала. Незваный гость  присмотрелся и нахмурился -  она бледная, худая.
     - Сойдет! - загоготал он.
     Сквозь сновидение до девичьего слуха долетел громкий смех, похожий скорее на рев зверя, чем на человеческий. Из коридора потянуло дымом  - его едкий запах вонзился в нос Леды. Она спросонья поморщилась.
     Еще через мгновение она замотала головкой  и проснулась. В ужасе похолодела -  над ней нависла огромная  тень  с покрасневшими глазами  на суровом  лице! Существо  закрыло собою свет  лампы, горевшей в комнате. Послушница могла бы сказать, что незнакомец  красив, но   перед  ней будто престало само зло.
     Она смотрела на него, не осознавая, зачем здесь этот человек? Когда,  наконец, поняла, что ему понадобилось, вскрикнула.
     - О! Горластая! Люблю таких! - обуяла прежняя ярость доселе молчаливого гостя.
     - Остановись, безумец! Не ведаешь,  что  творишь! - соскочила Леда  с ложа.
     Разбойник  ничего не слышал из выдаваемых ею писков, схватил за руки и потянул к себе. Дочь Даана трепыхалась, как беззащитная бабочка в цепких лапах  огромного мохнатого  паука,  пытаясь высвободиться – тщетно. 
     Раздался жуткий  звук - главаря сзади оглушила ударом по голове деревянной шкатулкой Ралмина. Однако крепкий бандит  быстро очухался, лишь на мгновение замер. Он помотал головой, резко развернулся и нанес удар защитнице - подруга упала и, ударившись виском о соседнюю кровать, потеряла сознание. Даиран толкнул в ее сторону шкаф, чтоб не выбралась самостоятельно, даже если захочет. От страха Леда  ничего не успела сообразить, тем более сделать.
     В следующую секунду нападающий швырнул и ее. Падая, она ударилась лбом  и расшибла его в кровь, а пока приходила в себя, красавец склонился над ней. Дева снова закричала.
     - Молодец! Давай еще! – остался он  доволен  началом. – Меня крик только заводит!
     Тут кто-то схватил  разбойника  и отшвырнул  в сторону.  Раненая  Леда тряхнула  локонами, пелена спала с глаз. Перед ней выросли две мужские фигуры, одна из которых была  хорошо знакома, а вот со второй не хотелось  знакомиться ближе, чем есть.
     Агерон был вне себя от гнева,  глаза так  и пронизывали  варвара  насквозь. Этот жалкий  тип не знал, что Леда его, и он будет защищать ее всеми дозволенными и не очень способами - он вовсе не собирается ни с кем делить  свое. Правда, и сама кудрявая послушница об этом не догадывалась. 
     - Что, святоша, - не дрогнул  преступник, - зашел поразвлечься?
     - Смотрю, ты вовсю развлекаешься! Со мной справиться будет сложнее! – Спаситель сжал   кулаки, покрутил шеей, снимая с нее  напряжение, и тут же принял оборонительную позу - движение достойное хищника, готовящегося к прыжку. – Не советую связываться!
     - Тоже мне,  - расхохотался Даиран. - Я не боюсь тебя!
    - Знаю, но недооценивать противника -  большая ошибка!
     Преступник бросился на  преградившего путь жреца, но тот  выставил перед собой руку. Враг замер, не имея возможности пошевелиться.
     - Кто ты такой? – выдавил через секунду Даиран.  -  Проклятый колдун!
     - Пусть Боги решают,  кто я!
     В комнату влетели слуги, они связали и вывели разбойника. Леда вжалась в проход между кроватью и  столиком, боясь пошевелиться. Ни говоря не слова, ее схватил за запястье жрец и потащил к выходу. Дыма становилось все больше, нужно было срочно покинуть здание, пока оно не стало общей могилой.
     А подопечная  запротестовала и, вырвавшись, кинулась к шкафу.
     - Надо уходить! – окликнул ее благодетель.
     - Я не могу ее  здесь бросить! Ралмина спасла меня! – начала  разгребать завал  дева.
89
     Сановник  громко выдохнул и сам взялся  за мебель. К нему на помощь подоспел один из  стражей. В мгновение ока двое крепких  мужей   выпустили подругу на свободу.
     - Этот ящик удачно упал, не раздавил ее! - выкрикнул  патрульный.
     Меж тем  шум  все усиливался.
     - Остальных вывели?! – выкрикнул сквозь него Агерон.
     - Да!
     Дозорный подхватил Ралмину под руки и последовал за высокопоставленным чиновником,  который на этот  раз крепче сжал  свое, чтобы  не вырвалась, и вывел в  коридор.
     - Ксали! – всполошилась белокурая дева,  дернулась обратно и потерпела  неудачу – господин держал ее слишком крепко. Очередная попытка не принесла плодов.
     - Вот неугомонная,  сейчас вынесут! – сердито кинул Агерон  на ходу.
    Процессия  сделала еще несколько  шагов,  но тут  прямиком на живых людей устремилась горящая балка - человек в темных одеждах так резко остановился, что дочь торговца налетела  на него. У нее  была не такая завидная  реакция, как у  впередиидущего господина. Не растерявшись, он остановил  смертоносное падение.  Горящее перекрытие  преградило путь, однако,  под ним можно было пробраться   наклонившись.
      - Скорее! – раздалась команда повелителя.
     Леда обернулась, умирающую акатию уже несли следом.
     Агерон подтолкнул чаровницу  вперед, заботливо опустив ее голову свободной рукой, пропустил остальных и быстро  нагнал их – пылающая балка  рухнула за его спиной.  У дев открылся кашель, и заслезились глаза. Мужчины оказались более стойкими. Прикрывая собой, они вели послушниц к спасению. Белокурая  дева все оборачивалась на недужную Ксали,  которую  положили на носилки и торопились  вынести отсюда.
     Ей  стало хуже. Воздуха не хватало даже здоровым. У бедняжки не было сил лишний раз вдохнуть кислород, она начала задыхаться. Хвала Богам, в следующее мгновение, преследуемые стихией люди,  очутились  на улице. Мужи немедленно отвели служительниц в безопасное место, подальше от   жилого помещения, объятого пламенем. 
     Ралмина и Леда оказались рядом с остальными во главе с матушкой, хлопотавшей подле Теи. Целая и невредимая Салмия  крутилась вокруг  больной. Стражники укрывали замерших небесных невест своими плащами и накидками. Вскоре слуги поднесли  воду  остолбеневшим от ужаса женщинам.
     Несмотря на запрет, Леда подалась вперед и огляделась. Ее взгляд остановился  на полыхающем доме, в котором жила последние два года. Он стоял нетронутым даже беспощадным временем не одну сотню лет. Вот пришли извне несколько человек, и прежнему пришел конец. Эту встречу она  никогда не забудет, как бы ни хотелось избавиться от страшного воспоминания.
     Бездвижная худая фигура предстала перед жаром. Жрец суетился, время от времени поглядывал на нее. Тонкое шелковое  ночное одеяние, расшитое серебром - подарок  подруг - окутало и поглотило ослабшее тело. Платье развевалось  на ветру, оттого казалось, горит его обладательница. На бледном девичьем лице отразилась боль мира. Как сейчас Леда походила на  мраморное изваяние. Нечто подобное  сотворено несколько  ранее знаменитым скульптором - мастер создал  памятник человеческому  горю и страданию.
     Одни девы не выдерживали и хныкали, другие ревели навзрыд. Мужчинам тоже приходилось  тяжело, но все они до единого держали себя в руках перед ними. 
     Погруженная в думы Леда, все глядела и глядела, оставаясь такой же бледной, не на шутку беспокоя и без того введенного в смятение  покровителя.
     Подруги, едва придя в себя, помогали более  слабым.  А она все  думала о войне, что несет еще более разрушительную силу, не щадит никого, ни старших, ни молодых, ни детей. Хорошо, что она не видела ее, иначе б сошла  с ума -  девичье маленькое несчастье  внезапно померкло перед бесконечной, вновь и вновь возникающей людской  трагедией.
90
     Как человек мог опуститься до такого? Что должно было  произойти, чтоб пошел ломать и крушить все на своем пути, грабя, насилуя, убивая? Ради чего все это? Ради наживы? Забавы? Что происходит с миром? Люди ввергают себя в порок, считают  виновными всех прочих, а собственные страшные поступки оправдывают. За недолгое  время один удар сменялся другим, но последний не идет ни в какое сравнение с предыдущими.  Безумно захотелось уснуть и более  не просыпаться  никогда, лишь бы  не случилось повторения. Она  принесла б себя в жертву, но кто примет такую, разве велика ценность?
     Из дома выволокли два  трупа  и  швырнули   в сторону  –  оказав   сопротивление,  братья-бородачи  попрощались с жизнями. Они слишком много забрали чужих, и вот теперь пришел час отдать свои.
     Алая кровь стекала с еще горячих тел со страшными ранами -  эти двое бились до конца, пока не упали замертво, но прежде успели тяжело ранить патрульного. Других преступников уже увели в тюрьму.  От жуткого зрелища, дополненного смертями,  прелестница схватилась руками за голову, упала на колени, издав  вопль отчаяния. Шум, царящий вокруг, заглушил его. 
     - Уведите ее! - скомандовал Агерон, глядя на Леду. - Помогите остальным! – указал он  на акатий, стоящих чуть в стороне. - Скорее же!
     Упавшую деву подхватили под руки двое стражей и потащили куда-то, но сил спросить не нашлось - она потеряла сознание.
     К благодетелю  подбежала наставница.
    - Господин, мы покидаем Дом?! – произнесла она.
    - Сначала следует собрать всех, - продолжал  давать указания Великий жрец.
    - Тея? Она не понесет?
    - Нет, он не успел завершить начатое, - уверил дальновидный Агерон.
    - Куда нам теперь? Распределите по храмам? – едва держалась на ногах настоятельница, подозревая, что ее ждет долгая  разлука  с подопечными. Пока храм  начнет функционировать  вновь, пройдет время.
     Агерон сжался.
     - Нет! Размещу у себя - в западном крыле есть храмовая зала Великой Матери. Там и будете служить, сколько потребуется!
     - Как же?.. – растерялась  Айри  из-за доселе невиданной щедрости главы культа: прежде подобного не случалось. Приютить столько женщин?  Сразу?  Нести за них ответственность? Неслыханная храбрость - не всякий отважится и на одну! - Мы стесним вас и  не дадим  покоя!
     - У меня солидное имение – попробуйте, - ухмыльнулся в ответ повелитель.
     Наставница   ринулась собираться в дорогу. 
     - Одна так точно,  - протянул щедрый господин.
     К этому времени подоспел извечно опаздывающий Тизан. Слишком много он уделял   своей персоне времени и сил. Он привел подмогу. Вскоре пожар был  потушен. А политик громко корил себя за упущение.
     - Государь будет в гневе, еще свежи раны прошлого поджога! – беспомощно развел руками  наместник.
     - Сам  ему сообщу! - сделал  недовольный взмах сердитый жрец - один из слуг оступился и упал, вслед за ним повалилось еще несколько.
     - Нужны средства для…
     - Я восстановлю святилище!
     - Правитель не может стоять в стороне! Ты помогал мне, и мой долг оказать сейчас поддержку тебе! Я предоставлю лучших мастеров со всех строек - первостепенная задача сейчас восстановить обитель!
     Для переезда  акатий были выделены повозки и колесницы. Матушка и Салмия,   которой не  успел  причинить  вред  светлый  разбойник,  поместили  старшую жрицу  и  раненую
91
Ралмину в телеге. Еще  несколько дев с  легкими ушибами ехали за ними.  Леда, ушедшая на фоне последних событий в забытьи, оказалась в последней.
     Вейко вытирала кровь с виска. Она ударилась, вытаскивая из комнаты упавшую в обморок соседку. Хвала Великой Матери вовремя  подоспел патрульный, он скрутил и связал худого варвара,  вцепившегося в глотку болтушке Салмие из соседних покоев. 
     - Матушка, что же теперь будет?! - окружили настоятельницу подопечные, что могли самостоятельно передвигаться.
     - Не спрашивайте! - крепилась она, еле сдерживая слезы -  подходящих слов у нее не нашлось. - Скажите слугам, что поедут с нами! - выпалила добрая отзывчивая женщина. - Какое святотатство и надругательство над невинными! Что плохого сотворили чистые девы? - прошептала Айри.
     Черноокая Вейко, стоявшая рядом разрыдалась.
     Повозки с погорельцами  сопровождал  управляющий господина, Виром. Он являлся  ровесником Цилия, но был добродушнее  и мягче, правда, лишний раз  не упускал возможности поглядеть на дам. Боясь  впасть в немилость хозяина, также не смел ему перечить и  в точности выполнял любое его распоряжение. Семья у раба была большая, и потому он  страшился потерять хорошее место.
     Невысокий, полноватый, с брюшком, растерявший по  труднопроходимым тропам судьбы половину седых волос человек, гордо восседал на лошади.  Он  вел за собой процессию в сопровождении охранников - во избежание повторного нападения Агерон отправил с подопечными десяток крепких и вооруженных мужей. Матушка хоть и не признавала никакого иного оружия кроме слова, но сейчас приняла охрану, дабы уберечь своих любимых дочерей от еще большей беды.
     Поверенный, как и  было велено,  разместил небесных невест   в вышеназванной части дома, которую срочно подготовили для приема гостий. Суета стояла до самого утра – страшным  сообщением личный слуга перебудил всех обитателей имения  и после уже никто не смог заснуть.  Лишь на рассвете с прибытием владельца особняк  погрузился в глубокий сон, окутанный пеленой ужасных воспоминаний.
     Леде снилось, будто идет она по полю и любуется зеленой волной, гуляющей благодаря теплому ветерку. Обдуваемая со всех сторон, она ощущала его легкие дуновения. Кудри то взлетали вверх, то падали на плечики и нежно обнимали их, как заботливые руки.
     Вдруг порывы усилились, небосвод затянулся хмурыми свинцовыми тучами, обрекая землю на  обрушение  сурового ливня, а он все никак не начинался.
     Откуда ни возьмись, появилось пламя, надвигающееся  на нее. Вскоре дева очутилась  в центре пылающего кольца. Стихия тянула к ней свои жадные лапы в попытке схватить и утащить за собой в жаркую бездну.
     - Остановись, пламя! Ты пугаешь меня! – закричала Леда.
     - Зря  боишься - я стерегу тебя! – отвечало оно.
     - Как же так? Хочешь увести  и поглотить, а говоришь…
     - Есть огонь разрушающий, а  есть  создающий. Погляди повнимательней – я и внутри тебя!   
     Белокурая дева опустила глаза на свое бренное тело - в груди  действительно пылал огонь! Его можно было узреть сквозь мягкие ткани, словно они стали прозрачными и открыли окружающим и ей самой сокрытое.
     - Это твоя Искра!
     - Я не сгорю?  - удивилась Леда.
     - От Луча никто не погибнет!
     Дочь Даана продолжала глядеть на скитания горящей бури, она  будто что-то искала. Нашла ли?  Из-за нее ничего не было видно, все закрыла собой!
     - Мой храм пострадал от огня, - запротестовала служительница.
     - Он относится к первому виду. Береги второй! – исчез один жар,  на его месте возник 
92
опасный.
     В  страхе  Леда  проснулась.  Почему ей стали сниться такие странные сны?  Прежде сновидения были самыми обычными, призрачными. Теперь они так  походили на явь. Отчего такое уставшее тело, как будто всю ночь бродила по полям да лугам?
     Дева потянулась, задела балдахин, которого в ее комнате никогда  не было. Осмотрелась. Вокруг много света и простора, сама лежит на широкой кровати, с шести лет такой не видала. Прежде  Леда никогда не слышала, чтоб ложа  увеличивались, и уж точно  над ними не могут  сами по себе появляться  навесы.  Взгляд скользнул дальше, гостья заметила прочие изменения. В большое окно сквозь  перламутровые занавеси пробивался солнечный свет. Красивый резной, вероятно, дорогой  стол стоял  рядом с окном, подле - замечательное   кресло, отделанное слоновой костью, стул. У стены разместился шкаф,  у ложа столик, над которым висело зеркало, вернее, отполированный черный мрамор! Идеально гладкая поверхность, оправленная в золото, отражала все, как есть, без искажений - старинная, поистине великолепная вещь!
     Что произошло? Где же она находится? Уснула у себя, а проснулась  в ином мире?
     Дочь Даана подскочила, вспомнив все, что случилось накануне: нападение, покушение, пожар и…  Тею! Вздрогнула Леда и крепко зажмурилась.
     - Наконец-то вы проснулись, - вошла в комнату улыбающаяся прехорошенькая  женщина, которой было немногим за тридцать. – Я уже начала волноваться!
     Перед гостьей предстала незнакомка невысокого росточка, ладного телосложения, с  чуть вьющимися темными  волосами, собранными в хвост, что  касался  лопаток. Он забавно подпрыгивал при каждом шаге. Теплые глаза незнакомки, вызывающие доверие, сияли, а симпатичное лицо не отпускало от себя улыбку ни на мгновение.   
     Она принялась хлопотать по хозяйству, смущая Леду. Услыхав немой вопрос, женщина приблизилась.
     - Меня зовут Тикавия, коротко  Тика - я буду  прислуживать вам.
     - З-з-зачем? – растерялась послушница.
     - Распоряжение господина.
     - Какого?
     - Ах, да! - махнула рукой темноволоска. - Ничего не помните, не удивительно - вас привезли без сознания. Вы в доме господина Агерона, потому, что в вашем…
     - Я хорошо помню, - оборвала  ее Леда, -  и поверь, могу позаботиться о себе сама.
     - Это вы скажите ему  при встрече, а у меня  распоряжение и не могу ослушаться.
     - Ох, нет, лучше служи. И ничего не говори ему, прошу.
     - Как скажете.
     - Расскажи, где остальные, тоже здесь? – спросила дева, Тика   кивнула. - Хм. Тихо.
     - Дом большой, у каждой  жрицы свои покои.
     - Сейчас утро или день?
     - День и на улице порядком припекает солнце.
     - Всего несколько часов сна, видимо, поэтому я уставшая, - зевнула постоялица.
     - Несколько часов? Да вы проспали два дня! Наверное, вас мучает  голод. Сейчас принесу еду, а вы пока выбирайте платье.
     - Моя одежда уничтожена, - вспомнила страшную ночь Леда.
     Тикавия  подошла к шкафу, открыла его створки - у скромной гостьи  от удивления отнялась речь. Не менее двенадцати замечательных нарядов  висели  в ряд. Они были расположены  в определенном порядке с плавным переходом от одного цвета к другому.
     - Как?! – выдохнула дева. 
     - Всех служительниц взял под свою опеку хозяин, а в его доме не принято разгуливать в обнаженном виде. Настоятельница сама совершала покупки, но под строгим контролем.
     - Я поняла. Значит, мы обязаны этому человеку еще больше, чем думала, - поднялась  с постели Леда. - Плохо.
93
     - Что плохого в щедрости господина?
     - Чувствую я себя крайне неловко - мне нечего дать взамен, - расстроилась престранная гостья.
     - Разве он просит? – спросила Тика и не получила вразумительного ответа.  - Ваша рана не болит?
     Леда вытянулась. Конечно же! Рана! Ведь она ударилась  и расшибла лоб  до крови!
     - Ничего нет! – потрогала  свою  голову послушница. - И следа не осталось! –  взглянула она на  отражение и подивилась.
     - Забыли, господин - дивный лекарь? - в голосе простолюдинки отчетливо слышались благоговейные нотки. Очевидно,  она  чтит  своего владельца. – Как-то он спас моего сына от падучей. С тех пор и служу в его доме. Если бы не он, мы бы отправились в лоно Матери. И вам бесконечно повезло.
     - В этом ты права, - задумчиво протянул девичий голосок. Леда тешила себя надеждой, что  спина Великого жреца не сильно  пострадала во время  столкновения с ней, в противном случае то будет черной неблагодарностью со стороны спасенной за столь чудесное избавление. - Отведи меня к остальным. 
     Служанка  повела  госпожу по длинному  коридору. Белокурая обнаружила, что  ее комната находится недалеко от широкой лестницы, ведущей вниз. С одной стороны  тоннеля выстроились в стройный ряд двери, они скрывали покои служительниц, с другой же находилось  всего две. Как объяснила провожатая - за  одной из них  храмовая  зала, а за второй  просторная и  свободная. Айри облюбовала ее для занятий  и досуга. 
     - Они сейчас здесь, - остановилась Тикавия возле одной из дверей.
     Леда услышала хорошо знакомые голоса за ней и влетела внутрь в желании убедиться, что все живы здоровы. По размеру апартаменты оказались такими же, как и ее. Они отличались  обстановкой. Широкая кровать, на которой могли уместиться при желании и трое, была без балдахина,  здесь тоже присутствовал  шкаф, стол и прочее, но мебель  выполнена в другом стиле. На стене висело обычное зеркало, зато с широкой позолоченной рамой. Оно отражало вторую половину покоев с печальными лицами подруг.   
     На деву накинулись с поцелуями и объятьями небесные невесты. От неожиданности она застыла и вскоре поняла, что не сразу выберется из цепких, как оказалось, рук подруг.
     - Пропустите меня, пропустите! - протискивалась меж тел Ралмина.  - Дайте же пройти!
     - Благодарю! - кинулась ей на шею белокурая дева. - Благодарю!
     - Я уже боялась не дождаться твоего пробуждения! Заставила меня поволноваться!
     - Что случилось с тобой, со всеми вами?!
     Наступила тишина. Акатии и послушницы расступились, открывая взору старшую жрицу - ни одна другая не считала себя пострадавшей.
     - Тея! – бросилась к ней Леда, взяла ее за руку и прижалась к ней щекой.
     - Только не вздумай плакать, - храбрилась красавица.
     Настоятельница отпустила  остальных,  и они остались втроем.
     - Со мной могло случиться то же самое, но мне помогли.
     - Хорошо. Хорошо, что господин прибыл быстро.
     - Но все же, поздно, - шепнул подавленный голосок.
     - Могло быть и хуже - их было двое, - шепнула синеглазая Тея, в то время как Леда  всхлипнула. - Они  поплатились жизнью за содеянное,  но не держу зла. Никто из нас не клянет богохульников.
     - Матушка,  зачем?
     - Как иначе они показали бы силу? - обняла  Айри любимицу, что  хотела задать еще ряд вопросов,  но сейчас  решила  смолчать. 



94
Первые дни в доме жреца
     Остаток дня дочь Даана провела подле синеглазой Теи, покинув ее ненадолго, чтобы навестить Ксали. Лекарств на прикроватном столике ничуть не убавилось, но  хвала Великой Матери, больная не  погибла в огне. От  нее редко отходили храмовые служанки, они  были освобождены от тяжелого домашнего труда - здесь этим  занимались хозяйские слуги.
     Настоятельница запретила вспоминать дурное прошлое. Правда, то не выходило, подопечные  нарушали ограничение, но не обсуждали. Айри обязала вести себя, как и прежде, словно ничего не случилось, объясняя это тем, что кому-кому, а служительницам доподлинно известно о магии чудотворных слов и мыслей.
     - Нам  положено думать о других, забывая о себе. Достаточно  всхлипываний по ночам и слез в подушки! – говорила она.
     Девы  хныкали,  когда думали, что их никто не слышит.
     - Тея обеспокоена, что за нее  переживают, - поделилась Леда, когда старшая жрица уснула. - Она обещала завтра подняться.
     -  И сегодня порывалась. Пусть пока  наберется сил. - Айри попыталась уложить и любимицу, сидевшую на кровати с сонными глазами. - Меня беспокоит будущее Теи.
     По предписанию падшая  служительница предавалась позору и должна была покинуть   стены храма потому, как  в Доме Великой Матери должны служить только невинные.
     Леду тревожило будущее подруги - она редко упоминала  о семье  и не делилась скупыми воспоминаниями. Вот теперь уйдет и, видимо, в никуда.
     - Лучше бы я ушла вместо нее, - опечалилась дочь Даана.
     - Ну что ты, это ведь тебе мы обязаны спасением, - вздохнула проницательная Айри.
     - При чем здесь я? - изумилась воспитанница.  - Такая же жертва, ничуть не лучше, ничуть не хуже.
     - Вряд ли господин стал  бы так торопиться ради моего спасения. Мы все должны поблагодарить тебя и, в первую очередь, наша красавица и Салмия – удалось избежать смертей. Вспомни историю в столице…
     - Хорошо помню этот случай, которому нет оправдания! Право мне вменяют в заслуги…
     - Спи, непоседа, но помни - ты задаешь тон радости! Не смей ни о чем жалеть! В мире нет ничего случайного, много раз о том говорила! Я надеюсь на тебя, - поцеловала настоятельница в лоб уставшую деву. – Никогда не смей унывать, на тебя смотрят другие!
     Айри ушла, а  Леда еще долго лежала без сна, зная, что все стараются казаться смелыми и сильными. Но, в самом деле, любой из них  нужна забота, доброта, тепло и… любовь. Сильный  не тот, у кого мускулы и мечи с копьями,  а тот, кто умеет правильно их использовать. Счастлив обладатель крепкого  духа.
      Такой сильный  способен выстоять в любом бою, в самом страшном, кем бы ни был враг. Что значат стрелы, щит, плеть против бури или моря? В конечном счете, смертьносимое оборачивается против оруженосца, ибо все возвратимо. Истинные храбрецы осторожно идут по жизни, не оглядываясь,  даже если совершили ошибку. Как без них? Время движется  исключительно вперед,  и прошлые помарки для них уроки на будущее, а не повод для  печали.
     Безрассудные же  несутся  бездумно, куда глаза глядят. Их путают со смельчаками, пожалуй, такое мнение ошибочно. В истории  предостаточно примеров. Жаль под удар попадают и другие. Матушка говорила, что в школе Великих Родителей   будущих жрецов обучают осторожности. Откуда она знает такие подробности? В правдивости слов наставницы никто не сомневался. Любое произнесенное ею  слово наполнено смыслом, даже если его не видят  ученицы. Сначала сказанное кажется странным - это на первый взгляд. При более тщательном изучении и глубоком понимании в простом  и маленьком открывается сложное, большое и значимое.
     Сколько себя отдает Айри, сколько сил положила на воспитание непоседливых учениц. Она  продолжает и продолжает  безмерно их любить. Леда громко вздохнула -  она одна из…
95
К глубочайшему своему сожалению создает массу проблем, засыпает расспросами добрейшую женщину. Ох, она не заслуживает ее нежного отношения к себе!
     - О, Великая Матерь! Что это? – открыла  от удивления  ротик послушница,  ступив  на крыльцо западного крыла.
     - Полагаю, спрашиваешь о саде господина? - рассмеялась Ралмина.  - Мы-то его уже видели, а ты,  благодаря своей  тяге к красотам, оценишь еще выше!
      - Не видно ни конца, ни края! Такое возможно?!
      - Если принять во внимание, что мы на него смотрим, то да!
     Обомлевшая дева не могла и пошевелиться - взору открылся огромный дивный сад, окруживший дом, как ей сказали, со всех сторон. Каких деревьев здесь только не было,  в том числе и плодовых: множество кустарников, цветущих и нет,  собственно  цветников, рассыпанных повсюду. Что уж говорить  о  фонтанах, причудливых скамейках и статуях из редких розового и голубого  мрамора? Диво!
     Завороженная Леда ходила по тропинкам, боясь нарушить гармонию громким  возбужденным  дыханием, такая  красота царила вокруг. Отходить далеко от этой части дома запретила матушка. Как хотелось взглянуть на весь сад, разглядеть каждый его уголок.
     Узкие и широкие аллеи вели Леду в различных направлениях, открывая секреты садовников. Вот она прошла под аркой, которую оплетали великолепные клематисы. Их тонкие, гибкие ветви, осыпанные нежными листьями, покрывали прекрасные белые с чуть зелеными тычинками цветы. К ним присоединились фиолетовые и лиловые с плотно сомкнутыми крошечными лепестками в центре.
     Далее  расположился розарий. Такого обилия  роз Леда не видела и в имении  отца. Поразительного многообразия прежде не доводилось встречать нигде и никогда! Вызвали восторг разнообразные  кустовые цветы. Им не уступали небольшие,  словно стелющиеся по земле и совсем малюсенькие, миниатюрные.
     Формы  и расцветка  поразили. Пожалуй, все от белого до всевозможных  других оттенков. Встречались розы и похожие на чаши, простые, но не менее изящные, чем прочие, и круглые, как шары, и с вытянутым центром, и с волнистыми лепестками, и с обилием цветков,  собранных в кисти. Леда вдыхала дивный аромат,  впитывала душу растений, растворялась в воздухе, наполняющем все вокруг.
     Неохотно покинула гостья чудное место, напоминающее рай. Конечно, она не знает, как он выглядит, но предположила, что  они очень-очень похожи. 
     Немного побродив в тени вязов и сероствольных грабов, послушница пошла дальше и обнаружила дивную  полянку. Над ней возвышался журчащий фонтан, окруженный подстриженным кустарником  в виде  фигур животных. Не могла Леда пройти мимо  аллеи пирамидальных тополей. Вскоре всплеснула руками - впереди была клумба, усеянная лилиями! Поразительные, и пестрые, и в крапинку, и с темной серединкой, и нет - цветы заворожили. Такое обилие   нечасто встретишь.
     Вот и паучок облюбовал один цветок с кокетливо  загнутыми назад бело-розовыми лепестками  и с замысловатым пестрым центром, в котором этот хитрец замер, поджидая добычу. Но дорожка,  сопровождаемая  иксией с длинными, как трубочка,   вспыхнувшими и застывшими   в таком виде красавицами,  манила дальше и дальше. По пути  встречались  многочисленные нарциссы, ирисы,  длинные, тянущиеся  к небу гладиолусы. Тут дева увидала лаванду с сильным чарующим  запахом,  вдохнула  ее аромат  и медленно  выдохнула. 
     - Какой ухоженный, чистый и просторный сад!
     Сорвала она приглянувшуюся странную веточку  и поднесла к лицу. Казалось бы, ничем не примечательное растение, правда, вместе с другими составляет единое целое. Малюсенький-малюсенький цветок с узкими сероватыми листиками, а сколько очарования в его простоте.
     - Наконец-то я тебя нашла! - подбежала запыхавшаяся Ралмина. - Так и знала, что ты
96
залюбовалась!
     - Хм. Кто бы говорил? -  указала Леда  на желтое пятно в руках заботливой  подруги. - Солнечный цветок?
     - Ну, чуть-чуть, хотела сплести венок, - улыбнулась скромница.
     - Ох, ох, - схватилась за кудрявую головку Леда, - к нашему отъезду здесь не останется ни одного цветущего кустика!
     - Останется - здесь их много! Пойдем, пойдем! Матушка зовет, да и Тея вышла!
     Послушницы  вприпрыжку помчались к акатиям, едва не сбив с ног еще слабую, но смелую и добрую старшую жрицу.
     - Как рада видеть тебя  с румянцем на щеках! - кинулась  ей на   шею Леда.
     - Если ты меня задушишь, он пропадет, - улыбнулась Тея.
     Младшая  отступила, издав восторженный возглас -  открылся вид на западную часть дома.
     - Это только одно крыло. Есть восточное и главное здание, которое еще красивее, слуги поделились, - шепнула Вейко.
     - Туда нельзя! Мы не должны злоупотреблять гостеприимством! - предупредила Айри.
     Небольшой, словно воздушный портик с двумя гладкими колоннами, выполненными в ионическом ордере, блистал. Капители опор венчали характерные для стиля изогнутые  завитки-волюты,  рельефный фронтон с изображением герба семейства, коему принадлежит особняк, заставил замереть. К прекрасному творению вели  ступеньки  полукруглой формы. Отсюда Леда насчитала три.
     Обрамленные полуколонками и резными подоконниками большие  окна, отделяемые друг от друга  пилястрами, изумили ничуть не меньше. Фигурная декоративная лепнина   повествовала о чем-то важном. После матушка расскажет подробней о задумке мастеровитого зодчего. Белоснежное  монументальное здание  сверкало  на солнце, ослепляя своим сиянием и красотой.   
     - Да, уж. Наше  жилище уступает этому! - хихикнула Салмия, глядя на выражение лица зачарованной подруги.
     - У моего отца владения заметно… скромнее. Как постройка органично вписана в зелень, будто утонула в ней. Садовники, наверное,  работают не покладая рук! – пропела Леда.
     - Не знаю, покладая или нет, но тут  их много.
     - Видимо, ей здесь понравилось. Боюсь, не сможет  оторвать глаз! - высказала шутливое предположение Вейко.
     Дочь Даана прыгнула в   ее сторону, черноокая ловко увернулась.
     - Догоню - я быстрее тебя бегаю! - металась из стороны в сторону  Леда.
     Для задорной игры подруги разбились  на два лагеря и помогали каждая своей стороне. Наставница не препятствовала нечаянно возникшей радости, видя в ней исцеление от пережитого горя - капля счастья в море мрака.
     Несколько раз Вейко едва не была  схвачена за руку,  но ее вовремя прикрывала живая стена. Наконец, устав гоняться - слишком надежная оказалась защита - дочь Даана приняла грозную стойку - руки в боки. Синеглазая Тея не удержалась  и залилась смехом.
     - Я предлагаю развлечение поспокойнее! - кивнула она  на цветы.
    - Действительно, слишком громко! - Айри была довольна, что подопечные  приходят   в себя.
     Дев долго уговаривать не пришлось. Они тут же помчались собирать растения для плетения венков и, справившись с непростой задачей, взялись за руки и  изобразили киклос, магический круг. Символикой  танца являлось  движение планет вокруг  пленительной звезды, освещающей их.  В центре танцевала красавица Тея. Вокруг нее кружились подруги. Когда солистка устала, ее сменила другая. Испросив у матушки разрешения исполнять изящные фигуры не в тишине, любимица  тихонько затянула песенку. Напев  подхватили  и другие:
97
Лучи Арка коснулись неба,
Освещая души порочные.
Очистятся грешные люди -
Наступит Весна первородная!
     - О Боги, кто это? - Канций вытянул шею, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. - Почему?  Почему скрыл от меня? Какое зрелище! - едва не выпрыгивал он из-за кустарника, мешающего в полной мере рассмотреть действо. - О чудо! Одна краше другой!
     - Ты же слышал  о пожаре. Я  дал им временный кров. - Агерон, сложив руки на груди, глядел на приятеля.
     Он заехал погостить, ненадолго, а сейчас бессовестно рассматривает певчих.
     - Неслыханное везенье – нимфы! Как жаль, что я не на твоем месте! Завидую! Ты поступил правильно - я бы также сделал, дал приют прелестницам! - вспотел Канций. - Гарем! Ах ты, коварный жрец, хотел скрыть  от моих глаз такое? Надо же и словом не обмолвился!
     - Акатии не наложницы.
     - Посмотри на них – такая красота должна служить мужчине, а они спрятаны от нас!
     - Тебе пора, - заметил Агерон.
     - Позволь задержаться! – взмолился сантариец Канций.
     - Чтобы ты принялся обхаживать моих подопечных? Твоя «моногамность» поражает, - хохотнул жрец.
     - Она нарушает гармонию во мне!
     - Ты слишком легкомыслен, когда речь идет о…
     - Да, да, да. Кто там поет? Уж не кудрявенькая  ли затянула милую песенку? Прекрасный голосок, надо попросить ее делать это громче.
     - Извини, она не знает, что  ее подслушивают.
     - Хм. И женщина с ними прехорошенькая!
     - Ну, хоть настоятельницу, уважаемую женщину, оставь в покое.
     - Как ты выдерживаешь такое напряжение? Не понимаю?! Только взгляни, как венки прелестно смотрятся на хорошеньких головках. А движения какие, какое изящество, голова кругом! Вот опять сменили  ведущую!
     - Ты должен серьезнее относиться к браку. Смею напомнить тебе твои обязательства, - блюститель правил  в очередной раз покосился на киклос.
     - Даже не представляешь, как серьезно  к нему отношусь! Кстати, -  сын Ареда повернулся к другу, повергнув того в изумление тем, что смог оторваться от действительно прекрасного зрелища. - Почему бы тебе не поднять вопрос, как высокому духовному лицу, о введении многоженства? Мы, мужья,  были бы  тебе бесконечно благодарны!
     - Ни в коем случае, - приподнял уголок рта Агерон. - Мое дело соблюдать нравственность, а не способствовать разложению души, ведущему к разврату.
     - Ушли, - с горечью произнес благодарный зритель. - Прекрасное всегда быстро заканчивается! А она хорошо поет, - хитро посмотрел он на стоящего рядом друга. - Настоящая певица, да и танцует тоже неподражаемо. Нам не разрешено иметь много жен, а тебе, значит, дозволено приютить у себя столько красавиц? Это же нелегко!
     - Еще бы, у каждой свои вкусы и предпочтения, хоть они и скромны.
     - Уже изучил?  Однако быстро. Чьи же тебя интересуют?
     - Общие, - отрезал серьезный господин, но ответ не удовлетворил любопытного гостя.
     - Расскажи мне, что случилось? - вдруг посерьезнел Канций.
     Изложив суть, рассказчик умолчал о мрачных подробностях, задевающих честь дев.
     - Дикари! Бедняжки могли  сгореть заживо! – вскричал правитель. - Что говорят архитекторы? Какие сроки?
     - Дело обстоит лучше, чем в столице. Нам повезло со стражниками: эти воины - молодцы. Буду говорить о награде  для них. Заслужили.
98
     - Государь будет вне себя от гнева - свежи раны, нанесенные не так давно. Ярость  Отины III не знает пощады!
     - Владыка рассудителен и справедлив – редкие качества. Безрассудство не в его характере, он не примет поспешных решений. К тому же судьбу поджигателей решат в Мирее. Со дня  на день жду приглашения в Совет.
     - Их еще не казнили? Зачем возиться с такими?! Случись такое в Сантари, приговор  вынес бы немедленно! Незачем чудовищам топтать попусту землю, которую ценит милое создание, - не сдержал улыбку гость. – Эх,  попадись  они ко мне в руки, церемониться б не стал! Надеюсь,  их надежно заперли?
     - Побеги из городской  тюрьмы? Звучит  неправдоподобно. Нынешний начальник строг и использует любую возможность  отличиться от предыдущего. Он амбициозен, властолюбив, не идет наперекор Тизану - это его место, и он сделает все, чтоб сохранить должность. Полагаю, тех двоих стерегут с большим усердием, чем нашего градоначальника во время процессии, -  упомянул  Агерон о  покушении, что случилось четыре года назад.
     Веселящие народ празднества   происходят  ежегодно. Они собирают на улицах  зачастую всех жителей - общественная  жизнь  для пелихориев не менее важна, чем личная. В этот знаменательный для города день был учрежден Совет Семи. Данный праздник  является одним из наиболее пышных, что проводится здесь. Нарядные граждане устилают дорогу ветвями лавра и оливы. По ней важно шествуют советники во главе с правителем духовной столицы. Их  сопровождают жрецы из храма Великого Отца, которые  несут в руках на красных подушках символы власти первых  мужей.  За ними  следует сонм прекрасных и самых лучших танцовщиц,  певцов, музыкантов и поэтов, громко воспевающих достоинства и славу впередиидущих - пестрая процессия собирает вокруг себя толпы. Трудно отказаться от созерцания очаровательных исполнительниц танцев, манящих к себе своей  недоступностью. Следует заметить и  яркие выразительные изречения  стихотворцев ценятся  не меньше прекрасных спутниц,  потому и  им уделяют  должное  внимание. Граждане прислушиваются  к  каждому слову, что сходит с  уст творцов.          
     Градоначальник держит путь от  первого заложенного камня  до величественного  главного административного  здания. По легенде эта самая глыба  упала с небес  и считалась посланницей Богов. Она  указала, где должен быть город. Последователи Рикона одними из первых ступили на отмеченную землю и подтвердили правдивость знака - имеет  инопланетное происхождение и сулит благо, если правильно распорядиться дарами.
     Взойдя  на первую ступеньку портика, мирейский  глава  принимает из рук настоятеля   свои незабвенные атрибуты: накидку, ожерелье и золотой венок, в точности повторяющий  ветви мужских деревьев. Затем  прилюдно облачается в них. То же самое проделывают по очереди и другие члены Совета. Когда триумфальное шествие заканчивается, наступает  долгожданная пора  всеобщего веселья. Люди танцуют здесь,  на одноименной центральной площади. Для любителей театра  устраиваются представления – небольшие инсценировки из популярных спектаклей притягивают толпы. К этому дню организовывается ярмарка, в общем, жизнь не застаивается. Народные гуляния  длятся до глубокого вечера, принося большую радость и участникам, и благодарным зрителям.
     Как-то раз  веселье омрачило нападение на правителя какого-то безумного, желающего за что-то  отомстить – патрульные  недоглядели  и сумасшедший, как его  потом окрестили в народе, подобрался слишком близко и едва не исполнил задуманное. Лишь благодаря внимательности и самоотверженности служителя Тизан остался жив. Он приставил спасителя  к награде и присвоил ему звание почетного гражданина города.  С  тех пор количество стражей в сопровождении  увеличилось вдвое, и приблизиться к чиновникам  теперь нет никакой возможности.   
     По поручению  Айри девы направились в сад за вербеной. Эта ритуальная трава издревле использовалась акатиями  для окуривания помещений,  где находились больные. Женщина рассудила, что лишний раз позаботиться о Ксали не помешает.  Хоть это растение не
99
слишком привлекает любителей цветов, зато богато целебными свойствами и, как учили наставницы, очень  ценное. Недаром  греки испокон веков используют его в своих ежегодных сатурнариях и других празднествах.
     Тея выказала желание провести очищение дымом, остальные любезно согласились ей помочь. Служительницы вышли на полянку, что затерялась меж  низкорослыми  деревцами,  и приступили к сбору светло-лиловых колосков.
     - Я вспомнила, - протянула, засмотревшись на цветки, Леда, - в восточной медицине вербену применяют при лечении лихорадки и малярии.
     - А в Греции она считается священной. Ее хранят в своих домах жители этого государства и уверяют, что она приносит счастье, - подмигнула Вейко.
     - Да-да. Еще является женской травой.
     - Помимо прочего, ее используют для приворотов. Нужно всего лишь потрогать дивное творение и дотронуться до избранника - он навеки будет принадлежать коварной женщине! –  выплеснула Салмия.
     - Нам ни к чему такие знания, - тряхнула кудрями дочь Даана. - Мы же в храме и  потому   сохраняем преданность и верность Великой Матери Всего.
     - Верно, не всем этот способ нужен, - старшая жрица покосилась на послушницу, завоевавшую  Великого жреца безо всяких усилий.
     Леда смутилась.
     - Пожалуй, следует вспомнить, что вербена помогает при родах и хороша для кожи лица, - оборонялась обольстительница.
     - О! Собираешься принимать роды? – выдала  лишнее Салмия.
     Все разом обернулись на Тею.
     - Нет, что вы! Я помогала как-то раз,  когда еще училась, - шагнула к ней белокурая, сожалея о сказанном.
     Синеглазка обняла ее.
     - Я не сержусь, поверь, - шепнула  красавица и громко добавила: - Расскажи о своем опыте. Он может пригодиться - увижу роженицу, нуждающуюся  в помощи, и буду полезна - грех оставлять на произвол судьбы беззащитного.
     Упомянутая история, которой дочь Даана стала случайной свидетельницей,  действительно произошла  много лет назад. Она  только начала изучать действия сил природы и влияние их на людей. Ее знакомили с медициной и астрологией, вторая была неотъемлемой частью первой. Еще Гиппократ говорил о том, что врач не имеет право назначать лекарство, не будучи знакомым с данной наукой.
     Учителя основывались на древнейшие труды ученых Египта, Вавилона, Индии, Халдеи. Они говорили, что человек имеет астральное тело, и потому при его лечении  нужно учитывать не только специфику организма, но и расположение планет, время года и  место нахождения больного. Считается, что данные сведения передали людям жрецы, спустившиеся на землю с Большой Медведицы. Они утверждали, будто недуги  возникают из-за   пороков и прежде, чем лечить бренное тело,  необходимо очистить душу.
     По мнению носителей данного учения, достичь этого общими методами невозможно, потому как  каждый человек сам по себе уникален, прежде  следует знать особенности данной  сущности. Они определяются расположением звезд  и планет в момент рождения. Потому-то перед врачеванием маги советуют составлять гороскоп. Правда, этим занимаются  исключительно  жрецы, обученные  в школе Великих Родителей  - послушницам же, будущим акатиям,  давались дозволенные, не столь глубокие знания. Но любознательная дева  считала неслыханным везением, что досталось и это.
     Ученицы собирали целебные травы для приготовления лекарственных сборов. Школьная наставница Таримия продолжала рассказ, начатый в стенах образовательного учреждения. Тут ее познавательное изложение прервали  женские крики. Юные девушки ринулись вслед за учительницей на душераздирающий звук.
100
     Под деревом лежала  бедная крестьянка и  не могла разродиться.  Ее плод оказался слишком велик, чтоб появиться на свет самостоятельно. Жрица тут же послала одну из подопечных за помощью - транспортировать несчастную было опасно. Кому-то наставница повелела собирать вербену, кому-то принести воды. Леда, как самая стойкая из массы  трусишек, находилась подле и помогала. Она преодолевала страх, ведь перед ней происходила операция по вскрытию внутренностей. Как выяснилось позже, вполне традиционная процедура при  таких обстоятельствах. Спасительница  извлекла ребенка, передала его девушке, поясняя, что  и для чего нужно делать. В это время  другие  ученицы подожгли собранную траву и обошли вокруг них  не менее трех раз, читая молитвы.
     Затем юницы  наблюдали процесс воссоединения человеческой плоти путем сшивания иглой. При этом использовалась  прочная нить, что  применялась   профессиональными лекарями Пелихории. Хвала Великой Матери, вовремя подоспела подмога в лице учительницы по анатомии и энергетики тела. Вдвоем наставницы, настоящие волшебницы, с потрясающей точностью и аккуратностью выполнили трудную и кропотливую работу по спасению матери. Не сходя с места, они определили нужные именно ей  и малышке природные дары, благодаря чему  удалось  сохранить жизни обеим.            
     Бедствующую  вдову-крестьянку оставили при   девах,   она помогала на кухне и рядом с ними   обрела кров и пропитание, обеспечив будущее своей крошке-дочери. Впоследствии она стала  причисленной.  Бывшая нищенка назвала дитя Талери, ловко соединив первые слоги имен спасительниц.
     После продолжительной беседы внимание наставницы и Великого жреца, прогуливающихся по одной из аллей,  привлекли звонкие девичьи голоса. Акатии сплели венки из циануса,  так называли древние василек, отыскали, только Боги знают, где  щенка, и дружно тискали его, то целуя, то теребя.
     - Как она будет в храме? - узрел Агерон нарушительницу своего покоя, которая коснулась  кончиком носика черного пятачка мохнатого создания.
     - Она справится с трудностями, в этом я уверена. За внешней, может быть, излишней легкомысленностью скрывается чистая душа с редкостными добродетелями. - Матушка глядела больше на говорящего, нежели на воспитанниц.  От ее взора не ускользнуло ничего, что кипело и бурлило внутри него, грозясь вылиться наружу.
     - Пусть служит вместо больной. Когда восстановят обитель,  возведу в жрицы - в душе она акатия.
     Данная церемония проводится  в храме, таким образом, дева  прикрепляется  к нему,  где и  будет служить все последующие годы.
     - Вы любите ее? -  неожиданно для самой себя задала нескромный вопрос  Айри.
     - Знал, что вы видите. К чему скрывать, коль  это так очевидно? -  произнес  задумчивый в последнее время сановник. - Ее судьба - моя судьба. Я должен знать, что она  жива, здорова и счастлива, пусть даже далеко. - Он ухмыльнулся. - Кто бы мог подумать, что со мной может такое случиться?
     Наставники обернулись, прелестницы  завели песню.
     - Вам повезло, господин.
     - Это спорный вопрос, но, в общем,  вы правы.
     - Вы открылись ей, может, стоит сказать больше?
     - Ни в коем случае, и так до сих пор жалею.
     - Не стоит жалеть о содеянном, можно пожалеть только о том,  что не сделано, а могло бы быть.  Нам с вами отрывается будущее, но не ведаем его полностью и, по большому счету, ничего не в силах изменить. Порой, думаю зачем? Ведь только Боги милуют нас либо  наказывают, а мы  всего лишь их слуги. 
     - Тешу себя надеждой, что не самые худшие. - Легкая улыбка коснулась темных глаз,  что   тут же посерьезнели. - Айри, если она уйдет безвозвратно… -  не закончил фразу и направился  в сторону  дома повелитель.   
101
     Оставшаяся позади  матушка  смотрела  ему вслед   и думала  о Доме -  только  с виду кажется, что жизнь в храме скучна и однообразна, на самом деле она чрезвычайно многогранна.  За годы своего существования Айри повидала немало. Хватило и горя, и потерь. Зная цену мимолетным мгновениям радости, отзывчивая женщина никогда не препятствовала ее проявлениям, ибо только счастливый человек может осчастливить других.          
 













































102
 Просьба Леды
     Девы  окурили вербеной и миррой комнату, в которой доживала последние отведенные ей дни  Ксали,  а после  ушли на вечернее служение. Подле больной подруги остались послушницы и хлопотали  весь вечер.
     - Она больше не заговаривала с тобой, не грезила? - поинтересовалась Салмия у Леды.
     - Ни разу, у нее не было времени. Когда? Даже вы меня толком не видели.
     - Очень рада, что ты наконец-то пришла в себя, - засияла Ралмина. - Объясни, что с тобой творилось? Мы все так волновались!
     - Прошу, не спрашивай, сама  хочу забыть, - взялась кормить жидкой пищей больную подругу белокурая.   
     - Сейчас  дам питье, - начала смешивать лекарства соседка по комнате.
     Она капнула из сиреневого стеклянного флакончика-лекитиона в чашу  несколько капель чудодейственного, облегчающего дыхание зелья, приготовленного самим Великим жрецом. Тем самым он предоставил себе возможность лишний раз явиться в Дом Акаты. Снадобье он  изготовил по древнему  рецепту, пришедшему  через Индию с Тибета  много веков назад.    Затем служительница  добавила  в сосуд из трех разных мешочков порошки, развела их  и подала кормилице.
     - Столько всего, а результаты… - вздохнула Леда, долго наблюдавшая, как подруга совершает чудо-ритуал. - Матушка сказала, что без этих препаратов  муки будут страшнее. Мне кажется или ей совсем?..
     - Не кажется, - шепнула Салмия. - Давай-ка  пока ты будешь читать, мы вплетем тебе в волосы ленты - они тебе так идут!
     Подопытная дева кивнула в знак согласия, и две рукодельницы  приступили к работе,  все крутились вокруг третьей, сидящей без позволения и шелохнуться.  Через  полчаса тело заныло. Леда пошевелила плечами и тут же получила строгий выговор. Умелые  руки подруг продевали между непослушными прядями то белую, то голубую шелковые полоски, чудесным образом умудрялись создавать дивный узор из шелка и кудрей. Выпустив из плена  челку, мастерицы зафиксировали свое произведение парикмахерского искусства и выполнили последнее - полюбовались результатом.
     - Мне нравится! -  просияла довольная собой болтушка Салмия.
     - Нет-нет - это прекрасно! Жаль на сон грядущий, надо было стараться с утра, - вошла  Айри. - Скоро ночь, а тут такая красота!
     - Я буду спать сидя и сохраню творение до завтра, - хихикнула воспитанница, - чтоб все акатии увидели  ваше мастерство. – И посмотрела на подруг.
     - Не стоит так их баловать,  возгордятся, - шутливо сделала  предостерегающий жест наставница и рассказала о разрешении господина служить наравне со жрицами.
     - А как же?..  - растерялась  послушница.
     Взбудораженные известием подруги приходили в себя.
     - Его слово для нас - закон.
     Женщина припомнила  сверкающие глаза священнослужителя,  смотрящего в сторону Леды. А ведь она его  предупреждала, что чаровница ему понравится, но никак  не предполагала, что настолько. Приходилось видеть случаи вроде этого, но они крайне редки. Далеко не все оказываются столь храбрыми и отваживаются на кардинальные перемены в своей собственной жизни.   
     Выйдя с остальными прогуляться  перед сном, осчастливленная дочь Даана тешила себя   надеждой, что Великий жрец, наконец-то, одумался и движется в верном направлении  и, разумеется,  к последнему разговору никогда не вернется.
     Подруги остались  позади.  Леда  тихонько ступила на ранее неизведанные владения и  обнаружила много интересного. Чуть в стороне от занимаемого ими  крыла находился  кустарниковый лабиринт. Матушка  просила не заходить туда без надобности, и  потому не
стала. Она прошла мимо оливковых деревьев с шуршащей серебристой листвой. Они
103
обильно плодоносили, ведь переступили сорокалетний рубеж. Как же давно выращиваются эти благородные и жизнедающие  сотням крестьян растения, которые только и существуют за счет даров земли.
     Для многих бедняков олива - единственный источник дохода. Она дает масло, плоды, ветви, так часто используемые лекарями и служителями культа. Результат  многодневного труда идет и на внутренний рынок, и на внешний: торгуя с соседними странами драгоценным растительным жиром, Пелихория обеспечила себе надежную статью дохода. Кроме того, это масло  применяют  для натираний, если кожа  становится  сухой.
     Леда огляделась. Тропинки манили все дальше и дальше, уводя за собой далеко в глубину сада. Одно живописное место  сменялось  другим. Лучи солнца стали ласковыми, перестав нещадно  палить, как в полдень. Десятки рабов выходили на полив, если не было дождя, работали с утра до вечера.
    На пятки дня наступал закат, окрашивая небо багряными красками. На нем отчетливо   виднелась Луна, спешащая за Арка. Ко сну готовились дневные  птицы и насекомые, уступая место своим сменщикам-полуночникам.
     - Анумати! – пропела гуляющая дева, глядя на полное ночное светило,  словно ждала встречи и вот, наконец, дождалась.
     Повеял ветер  и позвал за собой. Цветы улеглись спать, теперь она созерцала только  тех, что выносливей. Почуяв запах сирени,  едва ли не  бегом поспешила  к ней, вертя в руках веточку вербены.  Сирень. Белая, нарядная. Днем вокруг нее рой пчел,  не подойти. Густой аромат привлекал не только жучков, но и дев, не решившихся  заходить так далеко.
     - Не удивительно, что греческий бог Пан выбрал именно этот кустарник для своей свирели, -  вдохнула Леда поглубже насыщенный приятный  аромат.
     Тут послышался  всплеск воды, и она заторопилась на звук, полагая, что неподалеку фонтан. Обогнула яркопахнущие растения,  огляделась и поняла, что незаметно для себя зашла за дозволенные границы. Эх, нарушительница! Сделала еще несколько шагов и замерла -  взору открылся  невиданный  пейзаж!
     Перед ней предстало дивное прозрачное озеро, круглое, как Анумати. Оно расположилось на  лугу с множеством пахучих трав и цветов. Полянку окружали  кустарнички, среди которых выделялась клонящаяся священная  ива. Ближе к берегу разрослись плодовитый гиацинт, вербейник, любитель прудов и озер. Но главным украшением всей прелестной картины был, безусловно, нимфейник!  Гостья не устояла  и вышла из укрытия. Что может быть прекрасней, чем удивительные белые цветки на идеально ровной поверхности кристальных вод?!  Девичий ротик открылся сам собой.
     Не мудрено, что в Греции кувшинка является символом чистоты и красноречия. По преданию она возникла из тела прекрасной нимфы, погибшей от любви к холодному Геркулесу, оставшемуся равнодушным к ее красоте. От имени нимфы и произошло название чудо-растения. Есть религии, которые учат, будто желанию женщины в любви нельзя отказывать и, отвергнув ее,  мужчина, тем самым, навлекал на себя гнев своих Богов. Так, например, случилось с юношей, что превратился в нарцисс:  он излишне любовался собой, не замечая ничего вокруг.
     Помимо греков и другие  народы считают нимфею  символом непорочности, а  семена употребляют как средство, усмиряющее страсти. Здесь ее специально выращивают?  Леда тряхнула локонами, чтоб прогнать дурные мысли. Правда, она  знала, что с седой древности этот цветок взращивался в монастырях именно для этой  высокой цели - он  призван успокаивать взыгравшую плоть.
     Некоторые  жители земли использовали нимфейник для приготовления отвара, слывущего любовным напитком. Есть мнение, он способен пробудить  нежные чувства в сердцах холодных красавиц. Тут Леда замотала головой снова - не может же быть,  что ей  предложат отведать?..
     - Ох, лучше семена! - отрезала она.
104
     В храме небесные невесты  использовали дивную красавицу, кувшинку, иначе - клали рядом с Ксали, чтоб болезнь переходила на растение. 
    С озера взгляд скользнул дальше. Ярким завершением чарующего вида являлась  мраморная беседка-бельведер! Ее куполообразная крыша покоилась на гладкоствольных  колоннах. Их капители украсили листья аканта, средиземноморского растения.
     Белоснежное чудо-сооружение, словно облако  повисло  в воздухе  над зеркальной поверхностью, в которой полностью   отражалось и не отпускало от себя  светлые очи. Он, бельведер,  не сверкал, не переливался в свете  уставших лучей, но казался неземным, спустившимся сюда случайно. Вот стоит только протянуть  к нему руку и исчезнет, как мираж.
     Может, все это плод девичьего разыгравшегося воображения,  следствие излишних нервных потрясений? Сейчас Леда закроет глаза, сделает несколько вдохов, а когда откроет –  видение  исчезнет,  и она  перестанет  волноваться, что сходит понемногу с ума.  Неужели ей все мерещится?  Но она слышала  всплеск воды! И это почудилось? 
     Дочь Даана зажмурилась, потом снова  посмотрела на диво - ничего не пропало. Сделала несколько шагов вперед и, оказавшись  у кромки озерка,  взглянула на дно. Перед ней предстали  гладкие камни,  устилающие ложе, замысловатые пышные  водоросли, перепутанные меж собой. То ли поссорились, то ли сдружились, кто их разберет? И, разумеется, рыбки, маленькие и забавные.
     - Так вот,  кто меня позвал! - улыбнулась им гостья. - Ах вы, плутовки, я уж думала со мной что-то неладно!
     Дева не стала  тревожить спокойных  обитателей водного мира, лишь прислушалась,  о чем еще может поведать вода, отражающая помимо беседки  и неба с улыбающейся Анумати, еще  и женскую фигуру с лентами в кудрявых волосах. Концы двух разноцветных  полосок развевались, поддавшись легкому ветерку. Вслед за ними с упрямством  спешили локоны, они опаздывали  из-за случайного промедления.
     Справа послышался шепот. Повернулась Леда - никого, только  тропинка, усыпанная мелкими камушками, ведущая к деревянному домику! Такого здесь не ожидала  увидеть гостья и  растерялась. В саду она встречала  лишь  каменные постройки из драгоценного редкого мрамора. Сегодня столько всякого повидала, не перечесть.
     Но тут средь них  возникает скромное сооружение, ничем не примечательное с полным отсутствием грандиозности. Совершенно простое, небольшое, одноэтажное строение с маленькими оконцами и глиняной крышей – оно не характерно  для Миреи, где даже у бедняков лачуги из серого строительного камня или что-то вроде того. Даже простолюдины никогда не строят жилища из растений.
     Ноги сами понесли  белокурую туда, словно хозяева тела именно они. Тихонько ступая, чтоб никто не услышал, послушница  подкралась к странной постройке, которой не дала  названия.    
     Приоткрытая дверь приглашала войти. Оглядевшись, Леда чуть тронула ее, и та охотно распахнулась. Дочь Даана очутилась в помещении вроде складского. Здесь в стройные ряды были   уложены   поленья из нескольких  пород дерева. Они были высушены и ждали  своей дальнейшей  участи.  Тут необыкновенно  пахло лесом. Дух вековых могучих богатырей, чьи тела погубила человеческая беспощадная  рука,  все еще витал здесь, не желая прощаться с прошлым. 
     Несмотря на гибель долгожителей, находиться подле них приятно. Запах смол и древесины наполнял атмосферу, придавал ей особую очаровательность,  в городе такой не найти. Умиротворение и покой царили в этом месте.
     Тишина. Идеальное место для беседы  с Богами или с собой,  кому  что необходимо. Пол, потолок, стены, двери, лавка – все из одного-единственного природного материала, ценящегося в Пелихории не меньше полезных ископаемых, что добывают в рудниках десятки тысяч  рабов. Кому  и для чего понадобилось столько дерева?
105
     - Заходи,  - позвал голос, мгновенно узнанный  гостьей.
     Из рук выпала веточка вербены, Леда  сжалась, ругая  себя за бестактность. Хотелось ринуться прочь, но повелитель уже знал, что она здесь и будет нелепо выглядеть, если сбежит. На этот раз обошлось без гусеницы, но придется идти.  Спрятав руки за спину, чтоб случайно не коснуться чужого тела, она виновато опустила головку и  придумывала на ходу   оправдание на случай  недовольства господина.
     Вторая комната, представшая перед девой, в несколько раз превышала размеры предыдущей. Три окна с плотными раздвинутыми  занавесями, несколько огромных  столов больше похожих  на поверхность для работы, чем на обычные, встретили гостью. Тут же были стулья, полки с затейливыми фигурками, шкатулками, статуэтками и просто безделушками. От их обилия Леда  забыла о страхе. Пол усеивала мелкая стружка и опилки, и  лишь инструменты, которыми пользовался человек,  были железными.
     Хозяин дома, любезно приютивший акатий, впервые предстал перед серо-голубыми   глазами в совершенно другом обличии. Его покрывали светлые одежды, короче прежних, открывающие  ранее закрытые участки тела! В традиционных одеждах видны лишь  кисти рук и голова с сердитым лицом. 
     Как  сейчас господин  похож на  обычного горожанина, такого же, как все. Кто не знает, как выглядит  Великий жрец,  прошел бы мимо, безо всяких церемоний и поклонов или нет? Что-то переменилось в нем, ушла хмурость. Хотя Леде трудно судить об этом, видела  всего-то несколько раз, да и это короткое знакомство складывалось неудачно – она постоянно попадала под горячую руку и скверное настроение высокопоставленного чиновника.
     Владелец гостеприимного особняка сохранял молчание, все наблюдал за воспитанницей,  внимательно изучающей убранство.
     - Снова поранилась? – заметил Агерон,  как она прячет руки, и принялся  за  прерванное дело.
     Локоны исполнили короткий танец,  желание  сбежать усилилось.
     - Как узнали, что это я? – подивилась Леда, интерес одержал верх над прочими чувствами.
     Сановник приподнял уголок рта.
     - Вам открыто будущее?
     - Вижу только то, что разрешают видеть, а это  не все, - ответил провидец.
     - Должна я поблагодарить вас за приют, за… -  никак не могла произнести вслух следующего слова Леда.
     - Моя обязанность следить за порядком в духовных заведениях и оказывать помощь служителям.
     Гостья подивилась, всеми уважаемый  господин  вот так попросту работает, как  обычный человек. У него свои заботы, желания, он  может болеть, страдать,  любить!  Пока  дева осматривала содержимое стеллажей и придумывала повод улизнуть, он не сводил с нее глаз.   Девичий взор  скользил от одной вещицы к другой. Увиденное изумляло. Неужели рядом с ней  тот самый  мастер, сотворивший такую красоту?
     - Люблю работать с деревом, - ответил он на  немой вопрос. - Оно теплое. - Хотел добавить он еще пару фраз, но посчитал неуместным сказать невинной о ее теплоте.
     Леда как-то слышала о методике лечения с помощью этих величественных представителей растительного мира - деревьев. Они  издревле были  разделены мудрецами  и лекарями  на доноров и акцепторов, то есть на  растения,  дающие и отбирающие энергию. Ими врачуют  болезни, они способны приносить мир в дом. Глубокие познания тайн природы дают человеку возможность быть здоровым.
     Конечно, из первых, доноров, выделяют  дуб - самый сильный целитель. Его любят высаживать в храмах Великого Отца, он  мужское дерево с мощной энергетикой.  За ним следуют хвойные, горячо любимая акатиями акация, она используется в ритуалах и произрастает повсюду в городе. Дарят силу  клены, вязы и прочие. Акцепторов тоже предостаточно:  осина, каштан, тополь и гибкая  ива. Это далеко не весь перечень. В саду
106
всемилостивейшего господина можно было встретить много разных. 
     О том, что с этими секретами растений человечество было знакомо  еще  полторы тысячи 
лет назад, кудрявая послушница знала из книг, что прочла в школе и в Доме Матери. Она видела рисунки, глиняные таблички, подтверждающие состоятельность в данной области  далеких  предков современных цивилизаций.
     Взгляд  остановился на деревянной статуэтке молодой женщины. 
     - Это же… - осеклась Леда,  узнавая в ней себя.
     Именно так, в плаще, с накинутым на голову капюшоном, предстала она перед Великим жрецом впервые и отпечаталась в его памяти - повернувшись к матушке, сразу после отказа. Поразительный образ. Шаловливые кудри выбились из-под  сомнительного укрытия, но не скрывали изящной длинной шеи с ее манящими  изгибами, точно переданными умелой рукой щедрого на похвалу мастера.
     - Не может быть, - прошептала дева. 
     - Возьми, - предложил ваятель, подойдя к ней, она только качнула завитками. - Как голова? Не болит? Я беспокоился, возникнут  боли  после удара. - Целитель поднес руки к вызывающей тревогу части тела, но пациентка отпрянула назад. - Только проверю, - пообещал  Агерон.
     Гостья бросила беглый взгляд на лежащую за порогом  веточку  травы вербены, которую обязательно нужно будет подобрать перед уходом. Посвященный уловил  взор чаровницы и чуть улыбнулся, конечно же,  знал о поверье. 
     - Уже поздно, - сказал глубокий голос.
     - Да. Поздно. Позвольте, пойду спать, - оживилась дочь Даана при появлении долгожданной возможности покинуть мастерскую.
     Агерон приподнял уголок рта,  не то имел в виду, но одобрительно кивнул.
     В комнату  с поклоном вошел личный слуга.
     - Господин,  вам приглашение…  -   осекся он при виде посторонней.
     - Отнеси ко мне, - скомандовал хозяин.
     Цилий откланялся.
     Леда тяжело вздохнула, все беспрекословно выполняют распоряжения повелителя, и ей следует поступать также.
     - Вас пригласили на Совет Семи решать судьбу поджигателей? -  осенило тут прелестницу  и по виду господина поняла, что не ошиблась. – Простите, я  не вправе вмешиваться, но…  - смутилась она, подбирая нужные  слова и одновременно ругая  себя за длинный язык, - может, отпустить их?
     - Что слышу? Они надругались над святилищем!
     - Я понимаю, что негодование  оправдано, но ни одна из нас не клянет оступившихся -  если мы  предадим их казни, то  превратимся в  палачей. Чем же тогда будем лучше убийц?  Виновных настигнет божья кара - на  них уже стоит отметина, раз стали такими, способными на гнусности.
     Ее  Агерон слушал  внимательно. За простыми словами чистой девы виделось ее содержание.  Неожиданно  взгляд дальновидного господина  рассеялся, тело пошатнулось.  Послушница  испугалась.
     - Мастер зовет, - пояснил жрец, придя в себя.   








107
                Решение Совета Семи. Последние дни Ксали
      В предрассветной темноте средь песков мчался всадник. Застоявшийся скакун летел быстрей пустынного ветра, одаривая скоростью своего владельца. Агерон любил пускать во всю прыть арабского чистокровного жеребца, так возникала иллюзия полета. Простор захватывал дух, ненавязчиво заставляя радоваться жизни, и жрец охотно поддавался порыву. Именно так, а не иначе, совсем, как она. Приподнял уголок рта – и его заразила радостью, есть ради чего  продолжать длинный путь.
     Путник покинул  зеленые пределы, далее дорога повела по пустыне. Сколько лет ученик знаком с нею, сколько раз топтал  конь своими копытами? Но не придавал значения   богатствам алевролита,   не  слушал, о чем шепчут камни, валуны, одинокие деревья близ скал и сами горы.  Как много сокрыто в них,  они могут поведать о разном.
     Сановник спешился, в очередной раз одобрительно похлопал по шее Лагуса, который довольно зафыркал.
     - Падкий на ласку, - улыбнулся  владелец и зашагал к пещере.
     Ноги снова пытался проглотить беспощадный песок, но человек  не поддался тревогам, сейчас у него вместо страха твердая уверенность в своих  силах, он обязательно справится с трудностями, во что бы то ни стало. Он слишком нужен в городе. 
     У входа его  встречал учитель.
     - Ты хотел меня видеть, мастер, я пришел, - произнес Агерон. Его темные глаза излучали живительные невидимые лучи, замеченные Отисом.
     Отшельник видел людей даже на расстоянии, зрел их души, лечил, на кого указывал Перст. Жрец прищурился - человечество даже не догадывается, какая работа проводится независимо от желания и разрешения личности, какие происходят  воздействия  со стороны магов или колдунов. Последние  отрицаются  культом.
     Между белым и черным  тонкая грань. Главная отличительная черта светлых  -  действие на благо, ради высшей цели, темные исходят  из личных интересов. Аскет влияет на невидимую субстанцию выбранного объекта только  с  Высокого разрешения, прикладывает немало усилий в борьбе за грешника,  пока тот  ничего не подозревает.
     Со временем она, душа,  чувствует порыв, словно нечто  тянет куда-то. Маги говорят - ее призывают. Рано или поздно такое происходит со всеми. У кого-то может наступить прозрение и на смертном одре. Конечно,  речь не идет об одержимых мифическими нелхи  или багхом  культа Великих Родителей, они побеждаются  силами Света.
     Трудно понять человеку несведущему,  о чем толкуют Лаканы, чем занят целыми днями напролет без средств к существованию странный старик. За внешней бездеятельностью скрывается важнейшая деятельность - он несет службу,  «чистит»  Землю. Если бы не подобные ему и священнослужители, люди утонули б в своих грехах намного раньше, как в Великих Водах цивилизация великанов. Правда, они успели поделиться знаниями,  переданными им от  предшественников.
     Как учил мудрец, нет ничего нового, все вновь открытое, что было известно ранее, но утеряно невежественными  потомками. Что бы не нафантазировал себе живущий, оно существует во Вселенной.         
     - Сын мой, меня радует, что вижу, - отвечал старец, - твой дух  непоколебим.
     - Отец, я сделался слабым.
     - Любовь сделала тебя сильней - любящий Сущее силен, и ты силен, как никогда. Наградой послужит созидательная божественная энергия, что бьется ключом  внутри. Я правильно выбрал преемника.
     Такой похвалы удостаивались единицы, однако  гордыня умчалась из  сердца ученика  – там царила другая. Маги расстались, гость  торопился назад.
     По дороге обратно Лагус  забылся в безумной скачке, забавляя наездника. Слова мастера  еще звучали внутри. Отбросив лишнее, беспокоящее, хозяин  слушал, что скажет Космос. Порой в каких-то мелочах открываются поистине удивительные вещи, наступает прозрение.
108
     Приходили разные  мысли. Агерон их отсеивал, ждал другого, важного, не суетного, а мудрого, извне. Слушал - пришло. Путник тряхнул черной  шевелюрой и подивился  себе -  он не жаждет смерти преступников.
     Сегодня утром Леда поднялась раньше обычного, исполнилась ее  мечта – теперь она будет служить Великой Матери в  роли акатии. Тикавия хлопотала подле  нее, невзирая на  отчаянное сопротивление.
     - Откуда  здесь это? - обомлела постоялица, указывая на деревянную фигурку.
     - Господин распорядился преподнести ее вам, - подала служанка  платье.
     - Зачем же? – Белокурой стало неловко, ей же  нечего  дать взамен. - Ни к чему! – отшатнулась она  в сторону.
     - Господин посчитал иначе, - натянула  одежды на худое тело женщина потому, как госпожа  не двигалась, и могла опоздать на свое первое служение.
     Чрезвычайная  заботливость,  граничащая с назойливостью, не нравилась привыкшей к самостоятельности гостье, но болтушка Тика старалась во всем угодить молодой госпоже, несмотря ни на что – наказ благодетеля.
 
     Прелестница лежала на новом ложе в забытьи. Ее  только привезли и сразу же разместили в подготовленной  комнате. По возвращении целитель проверил состояние здоровья у пострадавших подопечных, но особое внимание уделил нарушительнице своего покоя.   
     Склонившись  над ней, он долго осматривал  рану, водил руками, проверяя целы ли органы и кости. В стороне стояла темноволосая Тикавия  и  наблюдала, как взирает на  очередную пациентку  серьезный  повелитель.
     - Принеси воды, - потребовал он и вмиг получил просимое.
     Бережно обмывая  рассеченную кожу, целитель удостоверился,  все поправимо и шрама не останется. Затем приложил ладонь ко лбу. Раненая Леда в глубоком сне повернула  головку, чтоб скинуть с себя тяжесть и чародейка-рука  упала на любимые  светлые кудри,  сверху на нее   легло белое личико -  дева сама так распорядилась.
     От  служанки не ускользнуло, с какой заботой лекарь занимается  бесчувственной гостьей. Она глядела, как неровные  края покрова  соединились  на глазах у очевидцев, оставляя красный рубец. Временно.
     Нужно было вернуть себе свое. Врачеватель не торопился,  когда еще представится такая возможность и будет ли она? Прислужница не мешала, понимая, что если  бы не она, держание длилось бы  дольше.
     - Позаботься о ней, -  неохотно  вынул из приятного  плена Агерон свою горячую кисть.
     - Да, господин. А шрам, он  исчезнет? – глядела на него Тика.
     Благодетель дал ей мешочек  с порошком  и велел наносить смесь на травмированное  место  два  раза в день,  предварительно разведенную в козьем молоке. Покровитель   оказался прав, в который раз, хотя  его словам Тикавия верила безоговорочно,  след от удара  исчез на третьи сутки. 

     - Проводить вас? - предложила заботливая Тика.
     Послушница  отмахивалась, как могла.
     - За мной в младенчестве так не ухаживали, - пятилась она  к двери.
     - Скорее всего, не помните.
     - Будь со мной такое, точно бы запомнила. Пойми, я не беспомощна! Не могу  спокойно относиться к тому, что  и шагу не дают ступить самостоятельно! Неужели думаешь не смогу одеться без посторонней помощи? В стенах храма  справлялась сама и, поверь,  неплохо.   
     - Господин будет недоволен, если что-нибудь упущу, да и вы будете разочарованны.
     - Никому ничего не скажу,  - клятвенно пообещала Леда. - Не ходи за мной, не то скоро буду прятаться!
     Обе женщины рассмеялись.
109
     Тикавия была не прочь повеселиться, слишком тяжелая выпала ей доля, и если б не    веселость…
     - Мне очень повезло с госпожой. Право, не следует отказываться от моих услуг.
     - Не отказываюсь я. Готовь мне купальню и носи еду, я не против.
     - Но в мои обязанности входит и ряд других дел.
      Послушница проследовала по коридору и быстро отыскала нужную дверь. Ее было трудно не заметить – большая,  двустворчатая, к тому же  туда стекались со своих покоев другие служительницы, и оттого любой бы нашел ее  без всяких  усилий.  Эту залу называли храмовой комнатой, она действительно очень напоминала внутреннее убранство храма  Великой Матери, только меньше размером.
     В центре  перед алтарной частью  красовалось прекрасное изваяние  Богини из белого мрамора. У ее подножия расположился  жертвенник, здесь не встретить  прихожан, потому и небольшой,  собственно алтарь и курильни по обе стороны от него. Как и предписано, подле  статуи нашли прибежище свежесрезанные цветы, наполняющие своим ароматом воздух. Приятно находиться там, где теплая и добрая атмосфера, отсюда не уходят - здесь оживают.
     Дав несколько указаний жрицам, которые тут же разошлись по своим местам,  Айри ввела  в курс дела новенькую. 
     - Ты много знаешь и справишься с задачей ничуть не хуже остальных, я в тебе уверена. Не забывай  чаще смотреть на меня, - говорила матушка.
     - Тревожно, - призналась ученица, - достойна ли я?
     - Я служу Великой Матери тридцать один год и до сих пор испытываю волнение и трепет. Во время ритуала мы сообщаемся с небесами - с нами напрямую разговаривают Боги, а такая встреча всегда волнительна. Со временем и ты привыкнешь, только не воспринимай свое ремесло, как  обыденность, рутину, иначе не имеет смысла ходить сюда.
     - Познание может стать рутиной?
     - Не познание, а то, что за него принимают. Тебе повезло – в кудрявую головку вложили ценное, осталось его применить. Мы должны  принимать с благодарностью данное нам и верить любому слову Всевышних. Служение – радость, свет, спасение, приступай! – начала   наставница   обряд.   
     Старшая жрица разожгла курильницы, главная акатия наполнила  их благовониями – началось действо. Воспитанница точно следовала указаниям, вспоминая, чему учили ее долгие годы в школе, затем в храмах, наблюдала и повторяла по необходимости действия прелестных подруг.
     С замиранием сердца она смотрела, как пряное облако поднимается к высокому потолку, до которого не достать рукой, даже если взобраться на самую высокую лестницу. Легкие полупрозрачные волны  то закручивались, то принимали прежнюю форму, то грозились рассеяться, то собирались воедино. Они ни на секунду не спустились обратно, вниз. Их стремление - высота, они должны быть Там. Подобное притягивается подобным. Огонь выпускает наружу запертую внутри смол душу, и она возвращается Обратно, откуда пришла.
     Вот служение подошло к концу. «Облако рассеялось», как  говорят акатии, а имеют в виду, что оно достигло цели.  Матушка осталась довольна любимицей, а Леда поняла, как  много не знает и тем более не понимает в сущем.    
     В здание Совета Семи вошел человек в темном длинном одеянии. Его уже ждали на своих местах вершители судеб. Расположившись в удобном кресле подле Тизана, он слушал прирожденных ораторов, любящих свое дело. За долгие годы, проведенные на посту,  они, пожалуй, стали кровожадными. То, что не могло состояться по их воле, бралось силой -  следовали законам  политики.
     Каких только предложений не поступало, как лучше и зрелищней учинить расправу над неугодными, нанесшими сильнейший удар не столько по храму с его несчастными жительницами, которые могли погибнуть, сколько по  авторитету управляющей верхушки.
     Всякий считал,  следует принять  строгие меры -  совершенно необходимо наказать
110
презренных бандитов, посягнувших на святое. Эти злодеи, надругавшись над законом, ставят под сомнение власть Совета,  не чтят традиции и Богов, вдобавок, не боятся творить такое в  их   городе!  Устроенные беспорядки и  нанесенный   ущерб   могли плохо сказаться на дальнейшей судьбе и  деятельности государственных мужей, вплоть до снятия с высокого поста.  До сих пор религиозный  владыка скорбит  по погибшим во время пожара в столице. Поджигателей быстро отыскали и наказали. В Мирее требовалось то же самое, чтоб государь видел, как ведутся дела, как надежны его поверенные, способные пойти, на что угодно ради блага народа и вынести справедливое решение, не лишая граждан права спокойно передвигаться по улицам.
     - Мы должны защитить город от варварства! - громко настаивал один советник.
     - Друг мой, - перешел на повышенный тон другой, - ту казнь, которую ты предлагаешь, выпускает на свет из тел слишком много крови. Может, стоит принять во внимание мое предложение?!
     Выслушивание мнений переросло в спор, а он грозился обратиться в драку. Тизан   осадил чиновников.
     - Я долго слушал  всех вас. Вы - истинные  сыновья Миреи, не оставляющие ее в трудную минуту! Но только решение не принято! Остудите свой пыл, не то он погубит вас раньше  - поберегите силы для борьбы с врагами! Что скажешь ты? – повернулся он к молчаливому соседу.
     Агерон  был  погружен в раздумья, и лишь краем уха слышал зарождение  битвы. Вид у него был не то что бы хмурым, скорей далеким. То, что он собирался сказать, едва ли   способно успокоить умы цвета человечества, но спрашивают его мнения, и он произнесет престранные слова  вслух.
     - Скажу, что не обременю достойных мужей  изнуряющими речами, - начал жрец. - Глядя на каждого,  понимаю, какая сила движет вами. Мое предложение иное -  советую отпустить падших.
     По зале прошел негодующий ропот.
     - Мне непонятны твои речи! Друг мой, верно ли я расслышал?
     - Они нанесли сильнейший удар и их нужно простить?! – выкрикнул  один из членов Совета, переча   самому  Великому жрецу.
     Агерон  перевел взгляд на дерзкого политика - наступила тишина.
     Аристократ спасовал, в прошлый раз, когда колдун косо  взглянул,  у него  случилось расстройство желудка.
     - Поясни нам, о чем идет речь? – прервал паузу  Тизан.
     - Не о прощении говорю, потому, как  не могу требовать от вас такой жертвы, - продолжил священнослужитель. -  Но, считаю, оскорбление нанесено, прежде всего, Великой Матери, так пусть же Она решает судьбу обидчиков. Если вы казните злодеев, вас обвинят в немилосердии. Отпустите - их настигнет  небесная кара. Тогда про Совет скажут - они истинные сыны Акаты, помиловавшие варваров.  Вы останетесь чисты, не испачкав руки в  крови, пусть даже таких чудовищ. Авторитет правительства возрастет, ибо люди поймут, что на вашей стороне сама  Великая Богиня!   
     - Предположим, мы так и поступим, но они смогут повторить содеянное!
     - Я вижу их будущее,  повторения не будет. Их, по обычаю, заклеймят, как преступивших закон, чтоб все знали, с кем имеют дело. Мы  отлучим  их от веры, и пусть идут, куда поведут ноги. Что они сказали о своем деянии?
     Правитель поведал историю, рассказанную начальником тюрьмы, которую  предоставил ему один из опустившихся бандитов после многочасовой пытки. Так власть имущие господа узнали мотивы, приведшие злодеев к стенам обители, и кто послужил тому причиной. Под страхом  жестокой расправы светлый злодей выложил все, что знал до мельчайших подробностей, включая то, как они оказались на злосчастном  постоялом дворе.
     - Любой житель Миреи знает о существовании этого накопителя зла! К нашему стыду 
111
мы, те, у кого в руках власть, ничего не предприняли! Позор нам! – выплеснул сановник. 
     - Клянусь Богами, ты прав! - воскликнул в  благородном порыве Тизан, воодушевленный речами приятеля. - Мы должны  принять все необходимые меры по уничтожению притона, что угрожает мирным гражданам!
     - Тут я полностью на твоей стороне, он несет реальную угрозу. - Агерон понимал,   беспокоят главу города не людские бедствия, а посягательство на его  главенствующее положение в духовной столице  и то, что ставится  под сомнение  нынешняя власть. Чтоб того не случилось, следует уничтожить врага, пока тот не расправился с ним. Неизвестно, что взбредет в дурную голову человека со шрамом в следующий раз. - Нужно испросить разрешение государя!
     Приятели  решили вместе отправиться в Дастис в ближайшее время, а советники во главе   с председателем единогласно постановили благосклонно отпустить «меченых», так называли в Пелихории заклейменных, о чем вскоре и было сообщено на центральной площади перед  народом.
     Одни горожане, желающие мрачных зрелищ, негодовали, другие были удивлены, но после яркой речи умелого политика  о милосердии и принятии святой воли Великой Матери,  в конце концов, с вердиктом  согласились все, не смея перечить  поистине мудрому первому горожанину, ставшему после этого едва ли не народным героем.
     Отправив отдыхать уставшую рабыню, послушница крутилась возле больной. Режим ее дня и питания  резко отличался от  обычного дня здорового человека. Частый прием лекарств требовал и увеличения числа кормлений, правда, небольшими дозами. Невольниц утомляло длительное пребывание подле умирающей жрицы. Слуги меж собой шептались, что они тоже начинают чувствовать себя больными и  немощными.
     Умыв бледно-серое лицо, Леда  взялась за  волосы и ногти, росшие очень медленно, но, тем не менее, их нужно было время от времени  стричь. Она рассказывала Ксали разные истории, происходившие в ее жизни, что видела и слышала накануне, забавное и не очень. Порой, казалось, акатия устала слушать мелкие чудачества, однако, ее  мужеству стоило позавидовать - просила продолжать и продолжать.
     Несмотря на свою бездвижнось и кажущуюся отрешенность, она вслушивалась в слова и с жадностью умирающего человека хотела жить. Дочь Даана - одна из немногих, кто относился к ней, как к полноценной  живой, продолжала обсуждать что-либо, словно Ксали участвовала в гуще событий вместе с  ней,   отвечала на вопросы, заданные  едва заметным  движением  угасающих глаз.    
     - Я тебе почитаю, если хочешь спою. Что предпочитаешь?
     Ксали  попросила и первое, и второе. Ей дева улыбнулась и исполнила песню, затем взялась за свиток, привезенный из храма. По счастью, огонь не уничтожил библиотеку.
     Наставница  сказала, что  по сравнению с трагедией в столице, повлекшей гибель служителей и нанесшей серьезный  вред культовым постройкам,  Дому Великой Матери  повезло. Более всех пострадали подсобные помещения и жилое, а оба храма  хоть и просят вмешательства мастеров и потребуется время на приведение их в надлежащий  вид,  зато не понадобится возведение новых, что само по себе дело трудоемкое, требующее затрат и большого количества времени.
    
     - Матушка,  мои скудные воспоминания не радуют, а мне говорят о небольших потерях… - сетовала воспитанница.
     - По твоим меркам и сломанное дерево   уже потеря, по другим – ничто, - вздохнула Айри.   
- У  нас  случилась беда, оставившая глубокий след в наших сердцах. И, тем не менее, господин сообщил прекрасную новость - восстановление не затянется на годы.
     - Годы?!
     - В обители  день и ночь работают сотни людей под строгим присмотром зодчего и нашего покровителя. Он ежедневно бывает там и уж, поверь, знает, о чем говорит.
112
     - О, Великая Матерь, как они  там все помещаются? Да еще и со строительными материалами? – всплеснула послушница  ручками.
     - Право, не знаю, - улыбнулась Айри. - Увижу – расскажу,  обещаю.
 
     Читая вслух о дальних странах, где водятся невиданные огромные звери и удивительные птицы, которые поражают  странников и пугают местных жителей, дева представляла их и дивилась разнообразию, сотворенному одной только мыслью. У Великих Родителей нет ни рук, ни ног, ни тела - Они есть некая субстанция, незримая, нематериальная, но их сила настолько велика, что смогла создать Сына,  Вселенную.
     - Что же получается - мы все мыслью рожденные? – протянула Леда. - Все-все, будь то слоны, лошади, совы, кабаны, на которых любит охотиться мой братец, деревья, бабочки, облака… гусеницы, - поморщила она носик, - произошло от одного источника! Такой разнообразный мир и такой единый!
     Ксали зашевелила губами, пытаясь что-то сказать. Белокурая дева склонились над ней.
     - Что? Не слышу? Повтори.
     - Посмотри! - сказала больная голосом Великого жреца.
     Послушница  подскочила. Тяжело дыша, она огляделась. Сидит на стуле со свитком, упавшим на колени,  в той же самой комнате подле  акатии – обе уснули.
     - Ну и сон! Приснится же такое!
     Пока спала Ксали, дочь Даана помчалась к себе за фенхелем, который собрала  для случаев вроде этого. Она измельчила веточки и разложила по чашам, разместив их в разных углах покоев больной.
    - Он увеличит твои силы и продлит жизнь. -  Вздохнув, она добавила: - И пусть изгонит нечистого!
     Душистое растение наполнило своим запахом апартаменты,  и дежурная  немного успокоилась.
     - Надо же, что только не услышишь во сне - в следующем жрец будет   говорить голосом Ксали?!
     Раньше Леду пугали образы, предстающие перед ней, теперь добавились  еще и голоса! Подопечная пошевелилась,  стоящая рядом  дева насторожилась, вдруг сновидение воплотится   в жизнь?
     Больная жрица  открыла  глаза и собиралась заговорить. Леда сжалась, боясь сделать лишнее движение.
     - Позови остальных, - прошептала Ксали женским гласом.
     Тому  обрадовалась Леда, какая радость!
     - Постой! Зачем? – тряхнула она кудрями. - Всех?! Ты…  прощаться?
     - Мой час подходит, не хочу опоздать.
     - Почему ты  со  мной разговариваешь, а не с другими?
     - Ты смотришь.
     - Мы все зрячие, - отозвалась дева, больная качнула  головой. - Ты говоришь загадками, я не понимаю их смысла. – И она отправилась выполнять просьбу.   
     Служительницы быстро собрались и окружили  ложе слабой подруги.
     - Я позвала вас сейчас…  может, не смогу более… - тихо произносила она обрывки всем хорошо понятных фраз.
     Кто-то всхлипнул, за ней подтянулась следующая. Так начались затяжные слезы  -  к моменту, когда короткое прощание закончилось,  плакали все. Отходила  наставница для молодых, помощница и подруга для старших, отзывчивая для прихожан и просто дивный   человек.   
     Леда всплакнула - пусть Ксали уходит, пусть  больше ее никогда не увидят  серо-голубые глаза, но она сделала все, что могла, на что была способна. Сейчас хотелось только одного, чтоб  Восхождение служительницы произошло  безболезненно. 
113
     Дабы прийти в себя,  дочь Даана вышла в сад. Матушка не препятствовала тяге к природе и отпустила  воспитанниц при условии, что те не будут шуметь и  навязываться благодетелю,  словно назойливые мухи в жаркий день.
     Послушница присела на корточки и рассматривала готовящихся ко сну  муравьев, столь  суетливых мелких насекомых, постоянно спешащих куда-то. Они бегали туда-сюда, создавали  видимость бесполезности своего существования, ложную.
     Эти крошечные, едва заметные, неприятные на вид создания, тоже для чего-то созданы, в противном случае их бы не было. Леда положила крошку лепешки  подле них и глядела, как муравьи  окружили хлеб. Странные существа - составлены из мелких бусинок, с корявыми лапками. Шевелящиеся длинные усы настораживали, подвижные челюсти, будь они покрупнее, напугали бы и смельчаков.  Прекрасны или нет - не ей решать,  зачастую люди  не понимают красоты окружающего  мира.
     Что если муравей то же самое подумает о человеке? «Какое страшное существо, - скажет он, - ходит по земле, пользуется ее дарами, считает себя владыкой всего. Научился строить, возделывать землю,  но творит зло, сеет разруху там, где работали тысячи и тысячи».
     Кто из животных бросит свое дитя в пропасть потому, что тот вроде как слаб и так велит обычай? Кто из них  будет приносить кровавые жертвы Богам, чтоб Они даровали ему богатство? Едва ли найдется подобное человеку  существо,  способное на убийство ради мелкой монеты или крупной  наживы.
     За двадцать семь лет своей жизни Леда  ни разу не слышала о том, что  представители животного мира разгромили хоть один  город и уничтожили всех  его жителей. И уж точно ни одно животное  не способно создать оружие, губящее разом  народы.
     - Вы слышали, вы слышали?! – послышались возгласы Салмии, она выскочила на крыльцо.
     Ее обступили остальные.
     - Что такое должно было произойти, чтоб вызвать столь сильное  негодование? -  подбежала дочь торговца.
     - Негодование?! Нет! Я  поражена!
     - Да рассказывай уже! - скомандовала настоятельница, по обыкновению  спокойная, но сейчас поторопила.
     - Только что служанка рассказала! Невероятно! - схватилась за голову Салмия. - Их отпустили!
     - Кого? -  подивилась Айри.
     - Разбойников! – выпалила болтушка  в ответ.
     Служительницы  переглянулись.
     - Что ж, таково решение Совета, - первой пришла в себя наставница. - В конце концов, что тут такого? Они рассудили, что бандиты понесут другое наказание. Мы примем волю  правителя и друга нашего господина,  - сказала Айри.
     Любимица  громко выдохнула.
     - Как же так? Они напали на нас! – Салмия не могла понять причины такой щедрости.
     Акатии зашушукались.
     - Ты служишь Великой Матери и не должна желать зла никому, даже врагу!
     - Но другие…
     - Отвечать перед Матерью  будет каждый сам за себя. Я плохо тебя учила, раз встал такой вопрос!
     - Матушка! Я не желаю им дурного, не понимаю, только почему за то, что они натворили, им дали свободу? 
     - А я согласна с матушкой, - отозвалась Тея.
     - Насилие породит только насилие, - вспомнила слова учительницы  Ралмина.
     - Тебя не хотели убить! Не тянули руки к шее, чтоб свернуть ее! - перешла в нападение Салмия.
114
     - А что, по-твоему, должна желать им я или Великая Матерь, чей Дом осквернен? -  вышла вперед синеглазая красавица. - Среди нас есть еще думающие, как ты, или сомневающиеся?  Мне кажется,  наша обязанность предупреждать подобное, а не осуждать за ошибки – у нас  самих их предостаточно.
     - Зачем же тогда тюрьмы, каторги? Почему есть казни?
     - И снова говорю – мы плохо тебя  учили! - вздыхала Айри.
     - Ничего не происходит случайно, - прошептала, задумавшись, Леда.
     Все разом обернулись на нее.
     - Ступайте спать, - махнула в сторону двери матушка.
     Прочие, перешептываясь,  заторопились  к себе,  на месте осталась только погруженная в свои раздумья Леда, пораженная новостями не меньше остальных, но по другой причине.
     - Дитя мое, я так понимаю, разбойники должны поблагодарить тебя? – спросила Айри.
     - За что?
     - Ты просила за преступивших.
     - Я всего лишь высказала личную точку зрения. Предположить не могла, что господин действительно так…    Как?..   Один против семи?
     - Сила убеждения.
     - Убедить целый город? – воскликнула дева.
     - Сожалеешь, что вынесли  такой приговор?
     - Нет-нет, - тряхнула Леда   кудрями. - Я  уверена в высшем правосудии! Меня удивило другое - с чего вдруг Великий жрец изменил свою позицию?
     - Пойдем, дорогая, - обняли  воспитанницу заботливые теплые руки Айри. Она повела любимицу в особняк.
     Проворочавшись в тревогах  полночи, Леда уснула с тяжестью на сердце: Великий жрец еще не остыл и помнит о ней!
     Проходило время, Ксали  пока могла дышать, но не имела возможности говорить. Матушка редко покидала приютивший их дом, оставаясь по возможности со своими подчиненными, переживающими тяжелый период. Любящей дочери  дозволялось навещать скучающего отца. Правда, это получалось теперь значительно реже - имение благодетеля  находилось далеко от центра. 
     Отправив Леду с заданием в город, Айри  взялась за свои подсчеты, переписку и прочее. На этот раз посланница плохо знала дорогу,  никогда ранее не бывала в этом квартале, но слуги указали ей направление, махнув рукой  куда-то в  сторону с короткими комментариями: «Вон там!».
     Поняв, что больше ждать нечего, Леда вышла из высоких ворот. Они выпустили  и закрылись за спиной, грозясь не впустить более. Слишком сердитый вид у этих великанов, охраняющих величественные владения. Но не расстроилась дева -  пойдет к родителю, а коль  хватятся «пропажи», спокойно вернется, если стены  захотят принять  обратно.   Спустя некоторое время она оказалась на широкой  немноголюдной улице с домами скромнее и здесь на приветливость не  рассчитывала. Вздохнула и  побрела Леда к Агоре – оттуда найдет, что ищет и выполнит ответственное  поручение. 
     По пути послушница старалась  запоминать, куда идет, иначе ни за что  не найдет щедрый дом без посторонней помощи. Разумеется, это не значит, что ее окажут, и тогда действительно будет просить укрытия у отзывчивого Даана с мольбою в голосе, и каяться в рассеянности. 
     С трудом дева нашла жилище,  в которое должна была отнести сосуд, взяла сверток, как и предупреждала Айри. После зашла к аптекарю за змеиной кожей - лечебную смесь из нее акатии изготавливали самостоятельно. 
     По дороге задумалась о своем и свернула не туда. Прошла еще немного, прежде чем заметила, что идет не в ту сторону. И в этом районе бывать  не доводилось! Такие же кварталы, дома, огороженные изгородью и нет, спешащие на встречи незнакомые  прохожие,
115
пешие и конные...
     Остановилась Леда. Ей требуется  срочно повернуть  обратно, пока не ушла слишком далеко и не заблудилась окончательно!  Огляделась она, попыталась припомнить, как выйти и  собралась покинуть незнакомку-улицу. Тут  на глаза попались высокие  белые стены, которые  являлись стенами…
     - Храма  Великого Отца!
     Какой же манящий к себе. Недаром же он вырос здесь. Не случайно дева потерялась и  теперь глядит на него. Что же делать? Акатии не  посещают обитель Единого.  Прогонят  ли ее, выкрикивая  вдогонку ругательные слова? В мгновение ока Леда набралась смелости,  быстро пересекла аллею, пропустив носильщиков-рабов, они несли  какого-то важного господина, и постучала в дверь тяжелых  ворот. Ее  вскоре открыли.
     С внутренней стороны на прихожанку смотрели двое оторопевших  юношей, один из которых являлся  послушником, второй – слугой. Их туалеты отличались, красноречиво говоря за хозяев.
     На шее будущего жреца в длинном светлом платье, подвязанном узким  поясом, находилось единственное украшение - серебряный кулон с изображением Великого Родителя на тонкой цепочке, знак причисления. Нежданная гостья носила похожий, но с другим рисунком. Молодой человек уставился на нее  и долго-долго молчал, пока раб не спросил, что нужно пришедшей.
     - Пришла  в Дом Отца, - ответила она.
     -  Никогда прежде я не видел здесь акатий. Не знаю, можно ли?.. – Молодец обернулся, его позвал наставник, озабоченный не гостеприимством подопечного. - Учитель, там… послушница.
     - Послушница?! - приблизился к входу человек в возрасте, тоже в светлых одеяниях.
     В нем Леда сразу узнала  настоятеля. Отчего-то он  не желал двигаться ближе к ней, словно его держали.
     - Что нужно тебе, дитя мое? – рассматривал он деву, будто она похожа на диковинку.
     Полуседую голову незнакомца  венчала жреческая  золотая диадема, лишенная мягкости и  замысловатой прелести, свойственной женским ритуальным украшениям. По ценностям  дочь Даана поняла, сегодня праздник в высоких неприступных  стенах, а она тревожит людей попусту.
     - Простите, хотела войти, - пропел голосок.
     - Ты послушница при  храме  Великой Матери.
     - Мой храм осквернили, и теперь там идет восстановление былого величия, а здесь…
     - Даже не знаю. К нам еще никогда не приходили акатии. - Жрец повернулся, посмотрел куда-то в сторону.
     Дева не могла видеть, на кого смотрит настоятель, третий остался скрытым от любознательных светлых очей.
     Седовласый жрец хотел было что-то спросить у оставшегося в тени человека, но был остановлен жестом. Настоятель увидел одобрительный кивок.
     - Знаешь куда идти, дитя? – поглядел он на гостью.
     - Найду дорогу и обещаю, что не задержусь.
     Раб впустил деву, и она, опустив глаза, дабы не смущать и без того смущенных служителей, помчалась в святая святых  чужой обители.
     - Вы знаете, кто это? - снял с себя диадему седой жрец.
     - Мне ли не знать, - шепнул глубокий  голос.
     Внутреннее убранство  разительно  отличалось от привычного, Материнского. Цветов заметно меньше. Здесь превалировали  цветущие пышные кустарники. Обилие деревьев создавало густую тень, укрывая отзывчивых храмовников  от палящих лучей Арка.    Галереи, ведущей к священному источнику, не было, как  не было и самого источника,  но Леда  была уверена в наличии лимны  подле  Дома Акка. Неприлично было рассматривать
116
без всякой  совести  окружающее, и она дивилась лишь тому,  что увидала краем глаза.
     Она взлетела по широким ступенькам переднего храма с  более тяжелым и массивным портиком, по сравнению с родным, женским. Его поддерживали две крепкие  колонны, выполненные  в  дорическом ордере. Их  капители, увенчанные  строгой  абакой,   на первый взгляд  казались скромными, в некотором смысле они упрощали здание. Деве подумалось, будто такой вывод ложный.
     В заведениях, вроде этого, просто так  ничего не делается,  и потому и  в этом есть какой-то смысл. Строители,  выражающие через свое творение нужную мысль,  как нельзя лучше соединили   постройки с пейзажем и наоборот. Мастера создали великолепие.      
     У восточной стены  залы, точь-в-точь, как и у себя,  возвышалась статуя, на этот раз  Родителя,  он покровительственно смотрел на входящих.
     - О, Великий Отец, - опустилась на колени гостья, - хоть я и поклоняюсь, как велит традиция, Великой Матери, но чту и Тебя, ибо Вы создали Мир вместе. В дар принесла свой талисман, - сняла она с шейки  подарок Даана и положила на жертвенник, - на счастье, оно  и так есть. Может, этого и недостаточно для того, что хочу попросить, но больше у меня ничего нет. Молю о трех вещах. Позволь Ксали уйти без мук, за рай не прошу, уверена, она попадет туда. Не допусти, чтоб люди рушили святилища и третье… - Тяжелый девичий вздох нарушил тишину. - Пусть Великий жрец  забудет…  как можно скорее! - подкинула Леда благовония в курильни  и поспешила  покинуть обитель.      
     На жертвенник лег кошелек, набитый  монетами доверху, крепкая рука забрала дар - даже по внешнему виду можно было понять, что сумма в мешочке превышает стоимость украшения. Агерон поднес  к глазам  камень,  хранивший девичье тепло, и поглядел сквозь него.
     - Прости, Отец, третьего не надо.            
     Уставшая, но довольная тем, что сама нашла дорогу обратно, побывала в храме, пусть даже не в родном, но попросила, о чем хотела, будущая акатия отдала наставнице  приобретения и  поднялась на второй этаж. Через несколько шагов повернула к своей двери, и уже  взялась за  ручку, но ее остановили всхлипывания, доносившиеся из соседних комнат. Недолго думая,  Леда пошла на звук, все прислушивалась, откуда именно он доносится. В коридоре не было ни души, плачущая женщина надеялась, что ее не услышат.      
     - Тея! -  не спрашивая разрешения,  белокурая  вбежала  к подруге и присела рядом.  -  Расскажешь?
     - Ты сама  все знаешь, -  вытерла слезы красавица. Она сидела у окна, положив голову на руки,  смотрела на небо влажными глазами и тихонько всхлипывала. - Теперь мы поменялись местами - ты останешься, а я уйду. Видишь, как бывает? В любую минуту все может измениться до неузнаваемости. Следующая на очереди Ралмина. Обещай, что сообщишь, когда Ксали…
     - Пока ты с нами.
    - Пока. А завтра, послезавтра? Не уверена. В каком-то смысле мы хозяева судьбы, а в каком-то не совсем. - Грустная улыбка возникла на красивом лице. - Сегодня ветер дует в одну сторону, на следующий день в капризе предает старое. Куда идти?
     - У тебя нет дома?
     - Если я вернусь, покрытая позором, примут ли меня? Меня не возьмут замуж, кому нужна такая?
     - Выходят же вдовы, почему бы тебя не взять?
     - Разница, большая разница.
     - Надуманная, навязанная!
     - Большинство людей так думать не станет,  для общества я - падшая. Нужно будет уехать, не знаю, куда, чтобы не ведали, кто я и откуда, -  вздохнула синеглазая Тея. - С детства мечтала я служить  Великой Матери, а судьба распорядилась иначе.
     - Я думала поговорить с отцом, попросить приют на время, а там, кто знает…
117
     - Зачем ему обуза? Кто такая? Я без роду, без племени, без средств к  существованию? Я могу быть служанкой или…
     - Погоди, погоди.  Остановись!  Сколько  ломала голову, куда пойду я если не примет родитель, и чем стану заниматься, а потом…  Не важно, лучше бы ушла и, заметь, с позором!
     - В любом случае покидаем храм с клеймом, - сказала небесная невеста. - Где твой талисман? Утром же висел на шее?
     - А, - махнула рукой дева, - отдала кому он нужней.  С отцом все равно поговорю насчет тебя - если есть шанс, его надо использовать!
     - Сама-то  не забывай о сказанном.
     - О чем ты? – спросила белокурая.
     Вместо ответа Тея  пожала плечами.
     - Ксали тоже со мной говорит загадками.
     - Она с тобой разговаривала? Ты и словом не обмолвилась! Откуда такая скрытность  и так внезапно? Разве тебе есть, что скрывать? – упрекнула старшая. 
     - Поток вопросов! С какого начать? К моменту, когда задала последний,  я забыла первый! - рассмеялась дочь Даана. - Вот и ты повеселела, следовательно, надежда все еще с тобой, она не покинула тебя в трудную минуту, как подлый  предатель!
     - Надежда? На что?
     - У меня трое племянников, - произнесла Леда, старшая жрица прищурилась. - Образованная и умная воспитательница в цене. 
      - Воспитатели не женщины. Забыла? У нас жены не имеют профессии, не получают жалования, не говоря  уже о  полезной общественной деятельности.
     - Правильно! Можешь и лечить! Знания, полученные в храме, позволяют творить благое, помогать немощным! Аптекарь - хороший человек. Он меня знает и иногда что-нибудь спрашивает, что-либо сам рассказывает, делится опытом - такой может взять помощницу.
     - До аптекаря добралась! Бедный, бедный  господин! – покачала Тея головой.
     -  Ничего  не бедный, достаток у него  приличный, средства на существование в избытке. Знаешь, сколько у него покупателей? О-го-го! Жаль, это говорит о большом количестве заболеваний, но он  добр и отзывчив.
     Жрица тряхнула пышным хвостом - у белокурой и мысли не возникало о том, что аптекарь мужчина и смотрит на кудрявую деву, как и должно холостому.
     - Ты не услышала!
     - Ксали сказала, что смотрю,  значит,  не слепа,  а синеглазка утверждает, что  я   туга на оба уха! - рассмеялась послушница, увлекая за собой печальную Тею.
     В  покоях стоял полумрак, их освещал  лишь огонь, разведенный в нише.  Удобно разместившись в кресле, Агерон закинул ногу на ногу, задумался. Время от времени он тер то лоб, то подбородок, поглаживал друг о друга руки. По всему было видно - он  обеспокоен.
     Цилий, не произнося ни звука,  кружил вокруг хозяина, выполнял любое распоряжение с завидной скоростью, очень боялся повторения господского гнева. Теперь, когда эти щебечущие без умолку девицы, акатии, в доме ему следовало сдерживать свое недовольство ими более тщательно, как бы трудно это ни было. Не приведите Боги посмотреть в их сторону косо - благодетель может рассердиться и  страшный  гнев обрушится на стареющие плечи, а такого допустить никак  нельзя.
     Поверенный недолюбливал дев – ох, и досталось же ему из-за них! Сначала злополучное письмо, после  ночное донесение. По возращении господин выругал его, что затянул с сообщением. В общем, от женщин одни неприятности, даже если они служительницы Великой Матери!
     - Господин еще что-нибудь желает? – склонился Цилий в поклоне.
     Благодетель, махнув рукой, дал понять, что отпускает невольника. Повелителю  предстояла долгая дорога в столицу для встречи с государем.  Но тревожило совсем не это, нужно было покинуть дом, а вместе с ним…
118
     В руках жрец все  крутил талисман, незаконно приобретенный некоторое время назад, совесть оставалась не задетой, он выкупил жертву. Украшение притягивало к себе не столько из-за невероятной красоты, сколько из-за  бывшей владелицы. Сверкающий в свете огня, что бушевал неподалеку, рубин грел и без того горячие руки, напоминая о своей дивной хозяйке, больше думавшей о других в ту минуту, когда отдавала талисман. Единственная вещь, доставшаяся от нее, будет сопровождать сановника повсюду.
     Хвала Богам, беззащитная  дева в его имении и будет в большей безопасности, чем где-нибудь еще. Правда, в храме стены не ниже, однако,  здесь усиленная  охрана - она не даст проскользнуть и бездомному псу, не то, что уж человеку с дурными намерениями.
      К сожалению, частые отлучки не позволяют  контролировать обстановку  здесь в полной мере,  на этот случай  есть Айри. Она способна позаботиться о белокурой послушнице не хуже, и  следует отметить, до сих пор неплохо с этим справлялась. Сейчас же, зная, как сложились обстоятельства, будет приглядывать тщательней. Повелитель уже отдал распоряжение усилить дозор и делать все необходимое для поддержания спокойствия жителей особняка.
     Преступивших законы поджигателей уже отпустили,  на третий день Анумати. Дорога в тюрьму пролегала через жилые  кварталы с обычными постройками, домами  простых горожан. Постепенно они исчезли, оставшись далеко позади вместе с мощеными тротуарами. Впереди стелились  пыльные тропы, усыпанные мелкими камнями. Наконец, они  довели  до  места.
     В этом районе Агерон бывал редко, считал нецелесообразным посещение места заключения под стражу воров и убийц. Тут встречались арестованные, отбывающие  и административные наказания, такие, как неуплата долгов, штрафов, нанесение оскорбления.  В тюремных стенах пребывали поругатели знатных горожан и певцы-вольнодумцы, дабы одумались.
     Серокаменное мрачное строение, обнесенное кирпичным забором с тяжелыми воротами, обращалось в еще более сжимающе-давящее внутри, оно порождало страх своим угрюмым видом.
    - Проводи меня к поджигателям! - бросил Великий жрец  надзирателю, что встречал его низким поклоном перед  входом.
     Страж, повинуясь высокой воле,  повел прибывшего господина по длинным коридорам,  по крутым неудобным и узким  лестницам, ведущим  под землю - никто не думал об удобстве постояльцев. Спустившись на нужный ярус, путники проходили  мимо объятых холодом и сыростью каменных мешков с решеткой вместо передней стенки. На опорах  горели масляные лампы, дающие скудное освещение и самую малость тепла, но вот  копоти и гари было хоть отбавляй. Лишенные свободы люди выныривали из глубин временных жилищ, обнимали  металлические прутья, сдерживающие человеческие  порывы.
     По тюрьме поползли перешептывания.
     - Они в конце тоннеля, господин, - указал на дальнюю камеру тюремщик.
     - Отдыхают, - остановился гость напротив и  скрестил руки на груди.
    - Это ты, святоша! - прошипел из глубокой темноты голос. - Не ждали  тебя, - вышел Даиран на свет.
     Перед Агероном предстал человек, изуродованный многочасовыми пытками. Их проводили по специальной методике, ее цель - причинить максимум боли, сохраняя жизнь. Изувеченный  правый глаз преступника едва открывался. Возможно, скоро он сомкнется  навсегда и более не будет  видеть.
     Окровавленные руки с вздувшимися кончиками пальцев и со следами от ударов плетью оперлись о металл. Кожа арестанта была кое-где разодрана, волосы вырваны клоками, на голове образовались черные  кровоподтеки  – такой вид мог напугать  даже закаленного в боях  мужа.            
     - Кто дал распоряжение  пытать их? – покосился сановник на стража.
119
     - Начальник, - сжался ответчик.
     - Позови, - невозмутимо продолжал Агерон.
     Дрогнувший  тюремщик умчался выполнять поручение.
     - А он шустрый, - ухмыльнулся  искалеченный  Даиран, глядя на  удаляющегося  надзирателя. - Зачем ты пришел?
     - Посмотреть на тебя.
     Тяжелый взгляд не заставил  разбойника отвести глаз,  слишком сильна его  ненависть.
     - Кто бы мог подумать, что я  интересую тебя  больше, чем твои шлюхи! Или господин предпочитает мужскую ласку? - загоготал разбойник. - Слышь, а он, кажись, падок на крепкие тела! – и повернулся  к сокамернику.
     - Что ему еще  от нас нужно? Мы рассказали все, что знали, - вышел из тени не менее изуродованный другой преступник.
     - Мне не нужны сведения, сам с новостями, - обронил Агерон.
     - Тоже мне новость - нас казнят! Удивлен я, как этого не сделали  раньше?! – зашипел Даиран снова.
     - И вновь ошибся, вас не казнят.
     - Как? - худой злодей припал к прутьям.
     - Отпустят. И благодарите Богов, что девы  не держат на вас зла.
     - Как?! - заорал главарь. - Обвиняешь нас в жестокости, а вместе с ней во всех смертных грехах, когда богатеи вроде  тебя творят с нами, что хотят?! Взгляни на него, - указал  Даиран на соседа, - он украл хлеб и был приговорен годами сносить тяжесть заключения под стражу и побои! От меня отвернулась моя бывшая семейка за то, что ограбил толстосума, обворовывающего семьи бедняков и обжирающегося до рвоты! В то время как мы влачили нищенское существование, умирали с голоду!  Меня ждала каторга! Закованный в кандалы, я много месяцев махал веслом на посудинах, на которых перевозили золото,  дорогие ткани  для богачей. Я стирал руки в кровь до мяса, даже мозолей не было видно! Еще двое погибших избивались хозяином с детства до полусмерти, но остались живы и смогли отомстить!
     - Прекрасная речь,  - рыкнул Агерон. - Только забываешь, что жрицы не виновны в ваших бедах. Тогда, выбрав беззащитных невинных дев, ты встал на путь обидчиков, учинивших расправу над тобой и чуть не уничтожил самое … - жрец осекся. -  Но акатии простили. Вам дан шанс,  используете его, как хотите!
     - Не понимаю,  - замотал головой светлый преступник, - возьмут и отпустят?
     - Сначала клеймят, хотя  я бы поступил несколько иначе.
     - Стой святоша! - кричал вслед уходящему жрецу былой красавец Даиран.  - Стой!!!
     В душе, если это можно назвать таковой, читалась злоба и ненависть ко  всем и всему. Противостояние противоположностей - любовь и ненависть, доброта, щедрость и бесконечная леденящая  жестокость. Что из них?   
     Сильна и опасна разрушающая сила вражды и, в первую очередь, для самого   носителя. Она терзает, не дает покоя, гнетет и жжет все внутри, все органы, заставляет их болеть. Увиденное сановником будущее приговоренных улыбку не вызывало, скорее наоборот, пусть они не могут изменить будущего, но настоящее вполне. Возможно, один из них сотворит благое - выбор за ними.
     Агерон  шел  по темному, покрытому плесенью и паутиной коридору. Дорогу  перебежала огромная крыса, на которую чуть было не наступил. Она отведала от парочки злодеев по кусочку, пока те спали.  Серо-черные  от сажи каменные провожатые  захватили в плен и зажали в тиски, мешали дышать. В конце темного тоннеля показался долгожданный солнечный свет -  радость и  для  слепого, и  зрячего. Счастье? Тысячу раз ДА! 
     - Вот о чем говорил мастер, - шагнул навстречу сиянию Великий жрец, в сердце у  которого  не нашлось  места для ненависти.
     Неужели он не может ненавидеть? В ту же минуту стены перестали давить, грязь и
120
зловоние исчезли, пришли легкость, умиротворение,   жуть и смрад  остались позади.
     - Благодарю, милая, -  вышел  путник из кромешного ада.
     После череды  распоряжений он ступил за ворота,  через час отсюда выйдут еще двое.    Наступил на камень. Препятствие? Нет. Всего лишь мелкая помеха на пути, очередное испытание. Сейчас преодолеет и его,  переступит либо обойдет и продолжит идти по ранее выбранному маршруту. Агерон присел на корточки - перед ним  щебень и  песок.   
     Почти сорок лет назад темноволосый мастер, как и ныне в светлых одеждах подсел к мальчику с волнистыми черными волосами, склонившемуся над глиняной табличкой.  Малыш сидел на нижней ступеньке перед входом в храм, не замечая  бегающих вокруг друзей. Его белый льняной наряд едва прикрывал разбитые от частых падений коленки, но он смог сам остановить кровь.
     - Что так заинтересовало тебя, сын мой? – молвил наставник.
     - Отец, - подскочил ребенок, - я только начал изучать древний язык, на котором написана книга, оттого и не знаю, о чем она.
     - Тебя интересует многое, потому  предстоит долго учиться.
     - Я готов, курий! Моя мечта - достичь вашей высоты!
     - Каждому своя высота и судьба уготована, но вижу в тебе упорство и стремление - хорошая компания.
     Парнишка ахнул – он и Отис очутились подле высокой горы с огромными валунами, окружающими высохшее озеро.
     - Где мы? – озирался по сторонам ученик.
     - За городом,  тебе достаточно и этого знания. Позже, если не отступишься, придешь сюда снова и увидишь озеро, оно будет наполнено водой. Тогда-то и познаешь, что здесь происходит каждую первую ночь Садара, нашего религиозного  праздника, при котором происходит обряд крещения.
     - Воду приносят?
     - Нет, сын мой, она сама появляется здесь в нужный момент.
     - Но как?! -  удивился  ученик.
     - Настанет момент – и  узнаешь.
     - Вы Великий маг!
     - Снова нет. У меня дар, как и у тебя, полученный Оттуда, - возвел руки к небу курий.- Смотри, - зачерпнул он своей большой ладонью алевролит. - Представь себе, что эти песчинки твои мысли и поступки, - наклонил  учитель руку так, чтоб содержимое тонкой струйкой просыпалось на землю, вскоре  образовалась  горка. - Они создают человека, но настанет час и ветер времени сметет тебя, - Отис смахнул новообразование с лика бренной. - Эти частицы подобно песку разлетятся в разные стороны огромной Вселенной - ты наполнишь собой все ее пространство. Если будешь излучать Свет, внесешь лепту в  гармонию Мироздания, в противном случае, твои частички будут способствовать  разрушению Мира. 

121
Помощь царя. Жрец выполняет обещание
     - Другого не ждал, - прищурил глаз сановник, увидев многочисленную  свиту Тизана, что  неотступно следовала за ним.
     Сопровождение  первого, по обыкновению, состояло из одного молодого крепкого парня, способного вынести без трудностей  дальнюю дорогу, не доставляя лишних  хлопот хозяину. Эскорт же Тизана превзошел все ожидания самого политика: шестеро охранников-телохранителей,  трое  личных слуг, писец-секретарь,  цирюльник, владеющий приемами врачевания и еще двое рабов.
     - Не понимаю, почему не взял с собой казначея? Кто будет заниматься подсчетом расходов и выдачей средств в пути? - ухмыльнулся всадник на караковом жеребце.
     - Представь себе, этот тунеядец  перед отъездом вывихнул себе лодыжку! - выпалил Тизан.
     - Наверняка, нарочно! Но хватит забавляться, солнце встает! – пришпорил Агерон  гнедого  скакуна.
     - Погоди! - кричал другу вслед оставшийся позади правитель, который плохо держался в седле.
     Он тяжело переносил тяготы и лишения дороги, и потому редко покидал город. Вся его жизнь протекала в Мирее, и он не планировал, что-либо менять.
     - Так мы  и к  вечеру  до ксенона не доберемся – будем  ночевать на земле, а не в гостинице! 
     - Нет! Я буду подле, друг мой! - вскричал перепуганный градоначальник.  - Только прошу, не так быстро!
     Когда, наконец-то, наступил первый привал, чтоб дать отдохнуть уставшим лошадям, а главное,  изнеженным наездникам, жрец прикинул, что поездка действительно затянется на приличный срок. Глава города  высказал предположение, что было бы лучше воспользоваться  колесницей, но после доводов  со стороны  старинного знакомого тут же отверг  целесообразность  этой идеи.
     Агерона обрадовало отсутствие женщин в походе -  родитель  не захватил с собой дочерей прокатиться в столицу. Тогда б путешествие закончилось  к середине следующего месяца, а все его время распланировано заранее и задерживаться нельзя.
     Мирейцам приходилось ехать то по каменистым, то по пыльным песчаным дорогам, кое-где  они  пролегали  через пустыню, кое-где  шли по равнине, иногда по  кустистым холмам, затруднявшим движение. На ночь путники останавливались в гостиницах или на постоялых дворах, где привередливому Тизану предоставляли лучшие номера, причем он требовал их немедленно, в противном случае  начинал хмуриться и бормотать под нос что-то невнятное.
     На девятый день путешественники все-таки прибыли в многолюдную шумную и грязную, по сравнению с родной Миреей,  столицу. Плотность населения удивила домоседа  – правитель  увидел больше грязи, заболеваний и нищеты, их  и у себя  с лихвой хватает.
     Сразу по прибытии, к  неописуемому восторгу политика, их разместили в роскошных апартаментах. Осознание того, что можно, наконец-то, стряхнуть с себя толстый слой  пота и дорожной  пыли и  хорошенько  вымыться,  наполняло радостью  обоих господ,  вселяя надежду на дальнейшее существование - грязное тело не может быть здоровым, равно, как и душа. Господа долго приводили себя в порядок, к своей внешности ни храмовые девы, ни первые красавицы не были столь требовательны.
     Государь назначил аудиенцию и принял своих верноподданных при первой же возможности. Встреча проходила в огромной зале десяти колонн. В  ней было ровно десять опор, выстроившихся по обе стороны от трона стройными воинами-великанами. Они  тянулись от одной стены к другой и создавали  коридор, ведущий  прямиком на поклон к царю.  Центр  залы  занял бассейн с нимфеями, оттуда тонкими  струйками из-под толщи воды выбивался наружу фонтанчик и радовал присутствующих своей живостью и скромным, но полным очарования существованием.
122
    Через большие длинные окна солнечный свет попадал внутрь, освещал, как нельзя лучше всех и каждого, включая  великолепное, полагающееся при дворе убранство. Складывалось впечатление, что  Отину III окружали советники  и творческие деятели и днем и ночью, и он только, чтоб проводить время с горячо любимой супругой, в которой души не чаял,  расставался с царедворцами. При всей этой братии приближенных и чиновников он оставался непреклонным в принятии решений,  чем  заслужил доверие и признание поистине мудрых  незаурядных мужей. 
     Залу наполняли  приятные звуки, что исходили от  семиструнной лиры, поющей дуэтом с арфой. К ним  время от времени присоединялась свирель, подпевая  старинной флейте, чей голос трогательно задевал высокие нотки ранимых душ присутствующих. Музыкантов разместили в дальнем углу, они были незаметны, но выполняли важную роль – способствовали воспарению и тяге к прекрасному. Как тут было не вспомнить милый  певучий голосок, выпускающий из недр бренного тела бессмертные звуки? Словом, обстановка не способствовала возникновению мрачных мыслей и на некоторое время забылась тяжесть  обстоятельств, приведших Агерона в Дастис. На мгновение  всплыло и тут же исчезло воспоминание о визите в тюрьму и  перебежавшая дорогу  огромная  черная крыса с длинным кнутообразным  хвостом. Уж ей-то там есть, чем  полакомиться, когда погружаются в  тревожный сон заключенные. Они засыпают в страхе более не проснуться,  страшатся  пасть  от свирепых противных животных. Крысы - страшный бич бедных районов больших городов, в богатых домах ведется серьезная война с этой напастью.
     Великий жрец  смотрел сверху вниз  на взъерошенное животное, прижавшееся к стенке и  глядевшее  в глаза высокому  врагу. Когда оно поняло, что осталось без укрытия, издало резкий звук, похожий на крик-шипение и оскалилось - загнанный в угол зверь опасен. Человек бросил последний, без прощания, взгляд и оставил его позади.
     Полный достоинства государь  восседал  на троне. Подле него на ступеньках делал наброски, обласканный его щедрой рукой ваятель Атросп. Утомленная прошлым  приемом послов с родины царица покинула залу при одном только упоминании, что разговор пойдет о военных, зато мужчины очень заинтересовались такой постановкой дел. Цель визита Тизан изложил без помощи священнослужителя, гости в напряжении ждали судьбоносного решения. Почестей и расположения  всемилостивейший  владыка не оказывал мирейскому наместнику, еще не забылась не столь давняя  жалоба на  его зятя,  и потому ему не досталось теплого приема, однако за верную службу и  преданность монаршей власти Тизан сумел сохранить  свое место.
     Глава государства  подпер рукой подбородок, он все прикидывал и рассчитывал, как и положено политику и стратегу. После поглядел на  сановника.
     - Что скажешь,  жрец?
     - Наши мнения в данном вопросе совпадают. Этот  двор несет угрозу, его постояльцы ожесточились больше прежнего, слишком избалованы они нашим бездействием. Я вижу в этом и свою вину, что прежде не разглядел опасности и допустил беду. - Лицо ответчика исказила гримаса недовольства. - Они тихо враждуют с нами, нанося страшный удар по беззащитным, язвительно подшучивают и насмехаются над законами морали и духа!
     - Очень ревностно защищаешь права граждан, - улыбнулся сидящий на троне царь.  -  Я стал свидетелем не менее пылкой речи, когда, представ перед нашей армией,  ты распалил угасающее пламя надежды на победу  в  воинах! Их отчаяние грозило падением  Пелихории. Но воскресло мужество преданных  государству слуг, ставших на защиту родины,  страхи затмились смелостью  и помыслы  каждого воина устремились к доблести - фаланга совершила невозможное, разбив вдребезги пехоту противника! Она заставила бежать дрогнувших врагов:  щитоносцы побросали ноши, лучники растеряли стрелы, бросились наутек полководцы! А  конница, оказавшись без предводителя,  повернула и растоптала своих! Были времена! Сейчас дело обстоит иначе - перед нами соотечественники.
     - Они отвернулись от  правды и  перестали быть таковыми, когда направили оружие 
123
против мирных братьев! - вмешался Тизан. - Если не примем меры - насилие продолжится! И я не берусь предсказать, кто станет следующим! 
     Царь не пожалел, что оставил правителя  на посту.
     - Вы получите  отряд под началом  Этина,  молодого и горячего, но талантливого военачальника. Он  не допустит, чтоб ускользнули опасные преступники.
     - Мне импонирует отсутствие  в нем кровожадности, - остался доволен  выбором Агерон, не желавший кровавой расправы.
     Горы изувеченных трупов с вываленными наружу внутренностями не вызывали у него радости  и удовлетворения – он не желал становиться  ни причиной, ни свидетелем жестокой резни. Его учили ценить человеческую жизнь даже законченных мерзавцев.
     - Пусть арестованных приведут на суд  в Дастис! В действительности  в  вашей  тюрьме не найдется свободных мест для размещения стольких преступивших закон, - отдал распоряжение самодержец. -  Да и ни к чему сидеть им без дела - самых опасных ждет тяжелая участь, другие отправятся на строительства или в каменоломни. На том и порешим!
     Именно такой исход  и предвидел дальновидный жрец  -  короткая пожизненная каторга для душегубов, их жизнь вряд ли продлится  там долго. Прочие, закованные в кандалы,  под неусыпным контролем надзирателей  будут таскать огромные глыбы мрамора и камня для возведения городов и общественных построек изо дня в день, пока не подойдет к концу срок наказания.
     Двор не торопился прощаться с мирейцами - гостеприимный владыка хотел порадовать прибывших к нему с важным делом чиновников празднествами, что устраивал ежегодно в честь Богини-Родительницы ради супруги,  у которой государыня  вымаливала ребенка.
    - Я прошу у Великого Отца  наследника, - говорил царь. - Восстанавливая храм, питаю надежду на конец божьего гнева. Ты говорил, что буду услышан, жрец?!
     - И сейчас не отказываюсь от своих слов - у отца будет сын. Дело государево не будет забыто!
     - Моя помощь распространится и на Дом Матери - казначеям  уже дано распоряжение обеспечить вас средствами. Они будут способствовать скорейшему восстановлению обители, - сказал самодержец.
     Агерон  хотел было  возразить,  но был остановлен жестом.
     - Мне известны наперед любые возражения, оставь их до лучших времен! Должно строить, а не разрушать святыни! Чем-то мы  прогневали Богов, раз на наши плечи пал  такой груз - смотреть на руины обителей! 
     - Людские сердца еще слишком полны ненависти, чтоб стать безгрешными, владыка - благое время впереди. А пока мы становимся свидетелями падений и триумфальных низвержений великих государств и человека в бездну порока!
     Договорившись о выделении отряда  и получив приличную сумму золотом, мирейцы двинулись в обратный путь. Дорога домой оказалась короче, чем в столицу. Лагус мчался стрелой, не чуя под собой земли, словно у него появились широкие крылья.
     - Осторожнее, парень, - хлопал по шее любимца всадник. - Воспарить вдвоем не сможем, для полета надо родиться птицей, - расплылся в улыбке довольный возвращением жрец.
     По-прежнему волочился сзади со своей свитой  Тизан, изредка нагоняя вырвавшегося вперед друга, но гнедой скакун Лагус, увлекшись азартным бегом наперегонки, становился  победителем в который раз. 
     Скучая по Мирее, градоначальник мечтал оказаться в купальне, а чуть погодя  приступить к своим обязанностям. Сановник тоже хотел скорее вернуться, правда,  по другой причине. Однако  сначала он должен выполнить обещание, данное Великой Матери, которое дал по дороге   в  храм  во время пожара.
     - О, Великая Матерь! Прошу, пусть она останется жива и, клянусь, я помогу нуждающимся! – возвел Агерон взор к пылающим небесам.
     Страж не сразу понял, с кем  разговаривает  хмурый, внушающий опасения  человек,   
124
разное о нем  говорят, но, в конце концов, наемник убедился, что не всем слухам стоит доверять. Он своими собственными глазами видел, как господин самоотверженно боролся за спасение невинных дев, как выводил их из огня. Другие рассказывали об обрушении пылающей балки, остановленной чародеем  на лету. А главная его заслуга в том, что вовремя  привел спасателей в жилое помещение - именно он назвал случившееся нападением. Наемники  были так заняты  тушением пожара, что не подумали о служительницах. 
     Распрощавшись со своим медлительным спутником, благодетель повернул  Лагуса в сторону бедных  кварталов. Запахи и постройки подтверждали, что он на верном пути:  чувствительный нос безошибочно определил направление. По сравнению с наводненной людьми столицей родные стены, а с недавних пор еще и самые дорогие, Агерон считал  прекрасным городом с его  зелеными  цветущими  улицами.
     В бедных домишках, усеянных трещинами и  с обсыпавшейся штукатуркой,  само собой,  не было ни канализации, ни водопровода, с которыми больше повезло строениям побогаче. Даже у обычных горожан, так называемого среднего класса, ремесленников, торговцев  и мелких служащих в домах были такие необходимые всякому живому существу  условия.  Лачуги простолюдин были  лишены  элементарных бытовых удобств. Нечистоты сливались прямо  в сточные канавы. Воду беднота брала из колодцев, вырытых  посреди пыльных  улиц,  носили же ее в гидриях, сосудах для воды, амфорах или прочих глиняных емкостях, покрытых росписями.
     Чтоб выжить, бедняки работали на полях, в мастерских, на стройках, у богачей наемными рабочими. Мужчины  могли заниматься и рыболовецким промыслом, идя на службу к судовладельцам. Надо отметить, состоятельные граждане предпочитали рабский труд, за который не надо платить -  невольник являлся собственностью владельца. Его так же,  как  и земли, корабли, имущество  можно было сдавать в аренду, получать еще и прибыль.
     Скупая растительность отвлекала взор от грязи, с коей можно было не бороться из-за бесполезности данного мероприятия - слишком много народа на малюсеньком клочке земли. Крыши маленьких  построек с покосившимися дверями и маленькими оконцами покрывали черепицей, чтоб защитить худое жилище от солнца и дождей. Кое-где на крышах стояли латки, старательно уложенные во избежание обрушения.
     Белье беднота сушила тут же, на веревках, натянутых между рядами домов. Под ногами бегали куры и утки, они вносили  свою посильную помощь в загрязнение улиц. Рядом  играли  маленькие дети: те, что постарше, были на работах. Вдалеке виднелись огороды, обрабатываемые  жителями трущоб, потому как на  несколько заработанных медных монет, хой, не проживешь с семьей.
     Спешившись посреди улицы, Агерон привязал жеребца к высокому вязу, тот широко  раскрыл объятья важным гостям. Дерево накрыло гостеприимной тенью животное, а человек отправился выполнять обещание.   
      - Позовите людей, - велел он  малышам, - скажите,  везут хлеб и будут лечить.
     Дети долго думать не стали, и помчались  извещать  жителей о наступившем Дне Радости, так называли малоимущие праздники потому, что еды в такие моменты  больше, чем обычно, и можно было даже наесться.
     - Господин, господин! - К сановнику подъехал на телеге юноша.  - Все привез, как вы велели!
     Пекарь заставил повозку  корзинами, что доверху были набиты  пшеничным, ячменным, ржаным хлебом и  медовыми лепешками и приказал слуге ехать за господином.
     - Будешь раздавать! – скомандовал он.
     - Да, господин, - сполз на землю парень и приготовился к атаке.
     Ему навстречу торопились старики и женщины с младенцами и на сносях, которые уже с трудом передвигались. Возница испугался, что если они надумают разродиться?    Хозяйственная утварь, отдыхающая  под ногами, мешала выстраиванию очереди, правда,  ее никто не старался соблюдать. Нищие тянули худые с выглядывающими наружу венами руки,
125
причем обе сразу  в надежде, что в какую-нибудь да попадет. Они наперебой галдели, оглушая спасителя и слугу пекаря, выхватывали из ладоней молодца лепешки, тут же проглатывали кусок за куском и тянулись снова.
     - Не толпитесь! Всем хватит! - кричал  возница. - Вы телегу перевернете!
     Весть о том, что в захудалый район прибыл Великий жрец, разнеслась молниеносно. 
     Здешние с изумлением узнавали о небывалом визите, что обрадовал всю округу - через четверть часа гостей окружили плотным кольцом. Одни брали хлеб, другие вели больных, третьи сами  подтягивались к целителю и терпеливо ждали своей участи. Дети сновали взад и вперед, вызывая головокружение у взрослых. Их отдергивали, ругали, чтоб не позорили родителей перед  высокопоставленным чиновником.
     Никакие увещевания не возымели действия, ребята так и путались под ногами,  пока владелец арабского скакуна не разрешил полюбоваться прелестями Лагуса, здешней диковинки, особенно если учесть, что чистокровные породы дорогостоящи и далеко не всякий горожанин может позволить себе содержание такого жеребца. 
     Лагус был в восторге - внимания стольких людей он удостаивался лишь однажды, когда его выставили на торги. Жующие сорванцы боялись дотронуться до фыркающего от удовольствия скакуна, но не собирались отходить далеко.
     Один за одним к господину подходили страждущие, каких недугов только не было. Кто-то добрался самостоятельно, иных несли на носилках. Уделяя драгоценное время, благодетель  исцелял либо облегчал боль,  давал рекомендации.
     - Дайте-ка! - принял он на  руки от  матери маленькую девочку с вьющимися светлыми волосенками.
     Врачеватель глядел на хорошенькое личико с чистыми глазками, завороженно рассматривающими мир, но уже такой враждебный по отношению к крохе. Несчастная крошка страдала головными болями, ей грозила  скорая  гибель. Причину недуга лекарь разглядел сразу - опухоль, она не давала должным образом  функционировать сосудам.
     - Мне разрешено  взяться, но одного раза недостаточно, - продолжал Агерон держать малютку у себя. - Запомни, что скажу, и в точности выполни, - и передал встревоженной затяжным держанием родительнице дочку.
     Наступил вечер, а народа меньше не стало: бедняки  возвращались с работ, пополняли ряды голодных и страдающих недугами.
      - Достаточно, - пошатнулся ослабевший врачеватель - он ни разу не сошел с места, оказывал помощь, не отвлекаясь  ни на мгновение. - В другой раз. Я сам! - сделал он останавливающий жест человеку, бросившемуся к нему.
     - Мы благодарим тебя! - вышел из людской массы  седовласый  сухой старик, опираясь на палку. Его серебристые волосы ниспадали на плечи, а оттуда на грудь, сливаясь с бородой. Они обрамляли худое лицо, над глазницами нависли густые брови в тон к шевелюре. Скромные поношенные штаны ниже  колен и  белая туника были его украшениями, они  придавали старцу аскетический вид - старик напоминал курия, хоть и не был посвященным, иначе дальновидный господин прочел бы это. - Ты не пренебрег нами, не отверг страждущих, дал хлеба,  излечил.  И хоть я не жрец, но  благословляю тебя!
     - Ты старейшина?
     - Меня так называют.
     - За что же ты меня благословил?
     - За твое благословение.
     - Всего лишь выполнил обещание.
- Ты уже много часов стоишь на одном месте, не ешь, не пьешь, сейчас едва держишься на ногах, хотя сам с дороги. К тебе приходили и получали утешение и облегчение  - Боги осветили твой Путь! Взгляни на женщину подле тебя – думали дитя не доживет до новой луны, теперь,  уверен, судьба благосклонна  к ней. Вот калека, что возле ног твоих, час назад не мог шевелиться, теперь он машет руками от восторга, и  собирается омыть твои ступни, -
126
сказал старик.
     Агерон   отмахнулся от назойливого бедняка.
     - Жаль, нет возможности отблагодарить, как следует, но предлагаю разделить со мной скромный ужин, - произнес старейшина.
     - Благодарю, но не останусь.
     - Торопишься к женщине, любой бы на твоем месте желал того.
     - Ты и это видишь, старец, - ухмыльнулся Агерон, верно узрел  о широте взора  старика. - Что еще скажешь?
     - Много тревог в тебе, но рад. Высшая награда для мужчины - любовь дорогой сердцу женщины. Утоли жажду, - протянул килик  с питьем седовласый старейшина.
     - Я приму воду, как дар, ибо жаждущему она нужнее всего.
     Жажда мучила Агерона давно. Одна сменяла другую, сколько себя помнит: сначала знаний, затем сана, после власти и, наконец, самое неожиданное – любви.
     - Мы признательны  тебе, - молвил старик и откланялся.
     Насилу вырвался целитель из окружения людей, наперебой выкрикивающих благодарности, они целовали  подол его платья, омывали  золотые ладони. К Лагусу ноги ступали по тропинке, выложенной из свежих  цветов - их собрали невинные  юные девы. И когда все-таки Агерон смог взгромоздиться на любимца, вдобавок ко всему прочему, был  осыпан лепестками всевозможных растений,  осиротевших сегодня вечером во всем районе. 
     В имении жреца служительницы вышли на прогулку.
     - Куда смотришь? - подскочила Ралмина к подруге.
     - На закат. - Леда смотрела на угасающее пурпурно-малиновое небо, что окрашивало   следом за собою  и сад.
     Угомонились тревожные птицы, шустрые муравьи закрылись в своих кельях. Слуги запели заунывные песни, повествующие о печальной судьбе невольников, им вторили вечерние  пестрые певуны на раскидистых ветвях каштанов. Светило торопилось погрузить грешную землю в ночную тьму, уступая место своей неотступной сменщице Луне.
     - Завтра будет  хороший день? - спросила Леда.
     - Не знаю, - пожала  плечами Ралмина.
     - Это как ты хочешь, - обняла любимицу настоятельница. - Для тебя, скорее всего, новое явление Арка станет чудом.
     - Мне кажется, вы преувеличиваете, я только смотрю.
     - Конечно, смотришь, как иначе? Любуйся, дорогая, жизнь так скоротечна!
     - К сожалению, -  вспомнила Леда больную акатию. - Ксали уже еле глаза открывает.
     - Встреча с предками для нее близка. Что поделаешь, тело  слабо, болезненно и смертно - пылинка, растворяющаяся в водах мироздания.
     Страдающая жрица готовилась пересечь Реку. Айри не допускала к ней слишком  чувствительных воспитанниц, во избежание сильных потрясений, очень плоха была Ксали. Леда все чаще находилась подле умирающей, окуривала ее покои миррой, вербеной и фенхелем. Кормить практически не получалось, глоток требовал больших затрат сил, которых у больной не хватало.

     - Если так пойдет и дальше, она умрет с голоду! - разводила в отчаянии руки дева.
     - Мы делаем  для нее все, что можем, в остальном  бессильны, - отвечала Айри.
     Жрицы  по-прежнему пребывали по очереди у ложа подруги и готовились к близким переменам. Время от времени  стойкие  служительницы собирались в ее комнате -  кто знает наверняка, какое  мгновение может стать последним?

     - Не знаю, не знаю, - говорила одна из служительниц, показывая пальцем на свои веснушки, - что не делаю, появляются снова! Ну как  от них можно избавиться?!
     - У тебя замечательные веснушки, зачем избавляться? - взяла на себя смелость успокоить 
127
тревожную подругу Леда.
     - Так говорят те, у кого их нет! Мне они надоели!
     - И судя по всему, очень сильно.
     Девы дружно рассмеялись.
     - Хорошо, что родинки не беспокоят! Или беспокоят? – шутливо спросила дочь Даана.
     - Это у тебя маленькие родинки, которые можно и не скрывать, а мое лицо усыпано веснушками, словно небо звездами! Да и родинок много.
     - Очень поэтично, ты - носительница звезд, - подмигнула Леда.
     - Интересно, господин хочет избавиться от своей родинки?
     - Какой?
     - Как так? Неужели от тебя скрылся данный факт? Она же на самом видном месте! - уставилась на невнимательную деву подруга. - Над губой, ближе к щеке. 
     - Честно говоря, от меня ускользнули такие подробности - я его не рассматривала.
     - Куда ж смотришь тогда?
     - В глаза, правда, когда перед ним, чаще в сторону, - хихикнула белокурая. - То, что  предстает передо мной выше уровня глаз остается незамеченным, - залилась задорным  смехом она.
     - Куда же тогда глядишь? На  широкую...
      - О чем ты? - нахмурилась  Леда.
     - О Кономусе, дорогая, - положила на ее плечо  свою ладонь  Тея, - о прекрасном ожерелье.
     Начало темнеть, постоялицы  потихоньку покидали цветущие просторы. Прилетел легкий ветерок, разыгрался с  непокрытыми  кудрявыми волосами. Свод небес принял другой облик, его усеяли далекие огоньки, а рядом, у самых ног,   какие-то цветы уснули, какие-то открыли свой  лик Соме. Одни  люди  отходили ко сну, другие спешили на работу. Мимо Леды прошли стражи, охраняющие имение, рядом пробежал поваренок, он был отправлен к плодовым деревьям, что-то срочно понадобилось  повару -  в общем, жизнь не прекращала своего течения и на миг.
     - Уже поздно, идешь со мной? - позвала  послушницу Вейко.
     - Наверное, задержится, - пропела  синеглазая Тея, схватив под руку Салмию, с  которой проводила много времени по указке Айри в воспитательных и образовательных целях.
     - Сейчас приду, только гляну одним глазком на центральную аллею, пока нет хозяина и сразу назад, обещаю!  - пропела белокурая, а красавица увела  прочих  в особняк.
     Давненько Леда облюбовала это место, ведущее от ворот прямиком к главному входу основного здания. Длинная, широкая, вымощенная брусчаткой  дорога была обсажена с двух сторон высоченными истуканами-кипарисами, их  аккуратно подстригали садовники и придавали форму вытянутых пирамид. Перед ними расположилась туя, подружившаяся с кустиками цветущей спиреи. Вместе они сопровождали вошедшего человека едва ли не до самого дома.
     Подле дивных растений дремали мраморные лавки с причудливыми завитками, на постаментах величественно возвышались гордые статуи юношей и девушек, знающих себе цену - можно только позавидовать их вечной молодости и красоте.
     Высокие, статные,  пышные фигуры очаровывали - насколько должна быть  точна работа скульптора и крепка  рука, чтоб  извлечь  из огромной бесформенной глыбы, словно живое чудо. Складки ткани, волнистые волосы, изгибы тела, мимика превращали  камень в произведение искусства, оно было достойно  восторга и уважения. На изваяния  хотелось смотреть и смотреть.
     Гостья, любуясь красотами, собиралась  свернуть с тропинки  к намеченной цели, но замерла - по ней шел человек, ведя за собой гнедого жеребца. Мигом узнав вновь прибывшего,  Леда хотела улизнуть, пока он ее не заметил. Ей и в голову не могло прийти, что жрец  еще в воротах знал, она в саду.
128
     Дева отступила назад, в тень, где не было освещения, но было поздно, покровитель  остановился напротив. Соблазнительница  стояла неподвижно  и не сводила с него глаз  - таким она никогда его еще не видела. Он едва передвигал ногами, держась на них из последних сил. У повелителя был  настолько уставший вид, что казалось, вот-вот упадет. Без дара ясновидения подопечная поняла – ему плохо!
     - Воды?! - шагнула она  вперед.
     - Иди спать, - устало шепнул мужской голос.
     - Господин! – выскочил  навстречу  изводивший полдня  Вирома  Цилий. - Что с вами?
     Следом бежали другие слуги, собираясь подхватить под руки хозяина, но были остановлены.
     - Купальню! Остальное потом! – Агерон ступил на портик, обернулся, Леда  все стояла на прежнем месте и глядела на него.
     - Бегом уводите Лагуса! Быстро воды! - отдавал распоряжения приближенный   вместо  владельца, скрывшегося в доме.
     - Кто там? - поравнялась с подругой Ралмина.
     - Жрец.
     - Разглядела родинку? – поинтересовалась скромница.
     - Прости? Ах, нет. Какой он странный сегодня... – прошептала Леда.
     - По-моему, он всегда такой, как глянет, аж мурашки по коже! Бр-р-р! Пойдем-ка, а то холодно стало.
     Соседке дочь Даана не стала объяснять, что да как, а отправилась вместе с ней.
     Лежа в купальне с закрытыми глазами, целитель восстанавливал силы. Вокруг  хлопотал личный слуга, он приготовил ароматические вещества для омовений, добавил веточки лаванды в теплую воду,  хозяин  любил именно такую. В то время как нарушительница его покоя предпочитала погорячее, и Тикавия поделилась этим с покровителем – его  интересовало все, что хоть как-то связанно с подопечной. Задавая служанке вопросы, он получал  ответы, не зря же приставил ее.
     Комната наполнилась целебными эфирными маслами, приведшими  мысли в  порядок,  запах чуть успокоил  - вот тебе  и кудрявая худышка-дева. Агерон остался крайне  недоволен тем, что предстал перед прекрасной служительницей  в неподобающем виде, резко роняющем  его авторитет в глазах милой чаровницы. Лохматый, пыльный, в грязных одеждах, с  уставшим лицом! Когда глянул на свое отражение, скривился и отвернулся от зеркальной поверхности. Хмурый жрец щепетильно относился к своей внешности, особенно когда под боком…
     Задумчивый господин все выискивал в себе изъяны, способные оттолкнуть от него деву.  Список, к сожалению, рос, туда вошла каждая мелочь,  морщинка, даже точечка считалась чем-то,  что ведет  к  неминуемой потере. 
     Но эти мелочи резко перекрывались достоинствами, ведь для  дочери Даана красота внутренняя оставалась куда важнее внешней. Да и  дальновидный господин зрел в чаровнице  не только оболочку, но и содержание, которое еще только предстояло постичь. Тяга к белокурой росла,  никак не оставляя в покое. Более поверхностное, мелкое перерастало в нечто глубокое, осмысленное, как семя становится ростком, из него растением, после  цветет и, наконец, появляется цель его существования, то, ради чего оно  и  жило.   
 







129
Падение постоялого двора
     На очередном заседании Совета Семи дрожащими руками личный секретарь подал градоначальнику   свиток.
     - Господин, гонец доставил срочное послание от государева слуги, господина Этина!
     - Мы все его слуги! - принял  Тизан письмо и немедленно прочел его. - Нам благоволят Боги! Отряд на подходе! Завтра он будет у стен нашего города!
     Залу наполнили звуки ликования.
     - Поистине это праздник для нас! Наконец-то, мы избавимся от опасности, подстерегающей нас! - воскликнул один  чиновник в благородном порыве, его поддержали овациями.
     Редкое единодушие в правлении. Удивляться нечему,  господа объединены общей бедой -   одна из самых  крепких  связей.
     - Верно! Враг нащупывает наши слабости, дабы нанести решающий удар! Не дадим  ему и шанса! - вторил другой советник.
     И его речи  удостоились аплодисментов.
     - Передай послание Великому жрецу, он будет с нами! – громко сказал Тизан.
     Советники попритихли,  в их планы не входило становиться свидетелями бойни, грозящей нанести вред хрупким телам таких важных персон. Правитель окинул взглядом чиновников, и, нахмурившись, сказал:
     - Считаете  должным остаться в домах и скрываться там до победы?!
     - Друг мой, - начал  первый от него, - мы считаем, нам не место подле воинов и в кровавой битве! Дело советника - политика, финансы, судебные разбирательства, а не война, в которой не понимаем! Эта наука обошла нас стороной и осталась не постигнутой. Потому, думаю, выражу общее мнение, если попрошу избавить нас, преданных советников нашего уважаемого правителя,  от ужасов грядущих! 
     Сообщение о приближении отряда первоклассных воинов из столицы настигло Агерона при выходе из дома - Цилий принял за правило моментально доставлять хозяину послания  в сопровождении  слова «срочно».  Владелец  пробежал глазами по бумаге  и посерьезнел - будет кровь.  Так обычно  происходит во время восстания, но и оставлять все, как есть тоже нет никакой возможности - слишком велика опасность, угрожающая многим жестокой расправой без объявления войны. 
     - Буду поздно! – бросил Агерон слуге на ходу.
     На следующий день, как и было обещано, к городу подошел большой  отряд во главе с молодым, но уже успевшим отличиться полководцем.  Этин   так молниеносно реагировал на изменение планов противника, что завоевал  доверие власть имущих  уже много лет назад, и теперь в свои тридцать семь лет был признан одним из самых выдающихся  стратегов за всю историю  Пелихории.  Он обучался военной науке у лучших ратников страны и захваченных в плен военачальников, при последней битве при Раскии, где и одержал свою, принесшую ему славу, громкую победу.
     - Рад приветствовать вас, мирейцы! - вытянул руку в приветственном жесте Этин, к нему навстречу выехали двое горожан.
     - И мы приветствуем тебя, воин! - отвечал Тизан.
     - Мне сказали, вас постигла беда?!
     - И ты можешь нам помочь!
     - И сделаю это, клянусь Богами! - горделиво вскинул голову вооруженный всадник, что восседал  на соловой чистокровной арабской  кобыле.
     Агерон сразу подметил достоинства обоих. Наездник - человек выносливый, непритязательный, ответственный и умеющий правильно себя подать. Его любят солдаты за то, что он ест и спит рядом с ними, считая себя таким же простым воином, как и остальные. Он выделял достойных, был беспощаден к предателям и трусам - таковых в его рядах не было.
130
     - Исход битвы зависит от вас, мои воины! - говорил перед каждым боем Этин. - Без  любого не будет победы! Идите вперед, не оборачиваясь назад - там те, кого должны защитить!
     Больших слов не требовалось -  воспрянувшие духом ратники, разбивали вдребезги противника, и он бежал, не выдержав натиска.
     Ценную голову  стратега  защищал   крепкий массивный   шлем с  гребнем  из конского волоса и гербом на металлической его части, что выдавало в носителе патриота. Принадлежность к знатному роду не развила в нем ни гордыни, ни тщеславия настолько,  чтоб поглотить, это  и  дало шанс душе оставаться свободной. Одежды героя тоже были  скромны:  светлая туника с коротким рукавом и традиционным орнаментом, поверх нее кираса, усиленная металлическими пластинами. Поверх одежд был накинут плащ, зафиксированный на плече аграфом, ноги защищены поножами из  олова и обуты в сандалии   с  толстой подошвой, как раз для дальних походов. Обмундирование дополняло  самое  главное - короткий меч в  кованых ножнах. Боевые доспехи украшала чеканка и гравировка, впрочем, как и у остальных воинов, но вид полководца  настолько решительный, что его невозможно перепутать с обычным наемником,   военное  дело - дело всей его жизни.
     О прекрасной скакунье можно было сказать, что она под стать своему владельцу.  Крепка, сильна, закалена в долгих изнуряющих поездках на дальние расстояния.  Ладно   сложена, молода, резва, с умными глазами,  только без кудрей – не  чудо ли?
     - С тобой пришли лучники? – Тизан вытянул шею.
     - Не стоит удивляться, лучники - мои преданные воины! - махнул Этин  в их сторону.   
      Предусмотрительно он включил в свой  отряд вооруженных стрелами солдат, мало кому удастся сбежать от грозного оружия, бьющего  в далекую цель с потрясающей точностью.
     За длинной колонной воинов следовали телеги. Они  везли палатки, припасы и прочую необходимую  утварь, способную пригодиться в ратном деле. На колесницах устроились  меньшие начальники, которые пересаживались на коней перед боем. Сам предводитель предпочитал ездить верхом - ему не импонировала тряска повозки.
     От массового шествия поднялась пыль и окутала грязным облаком идущих, за долгую службу они привыкли.
     - Знаешь, куда дальше? - заговорил священнослужитель.
     - Плохо знаю эти места, но разведчики донесли, где именно расположен притон. Мы пойдем дальше и разобьем лагерь!
     - Если разбойники прознают, ринутся врассыпную! - забеспокоился Тизан.
     Стратег Этин улыбнулся.
     - Я планировал внезапное нападение! - рассмеялся он. - Это облегчит задачу и  сохранит больше  моих людей!
     Военные продолжили путь. К вечеру они приблизились к зловещей роще, но обосновались поодаль, чтоб остаться незамеченными и рано утром направиться к цели – умелый тактик предполагал уже к обеду начать наступление. Агенты доносили о спокойствии в регионе, преступники не могли знать наверняка, куда и зачем  идет отряд, но все-таки требовалась чрезвычайная осторожность.
     Пехота зашагала быстрее, почуяв скорый исход предприятия. Их сопровождали вчерашние встречающие. Высокопоставленные чиновники оставаться в стороне посчитали делом бесстыдным и, как и планировали, нагнали отряд очень скоро после рассвета.
     - Там вооруженные до зубов воины! – во весь голос закричал мошенник.
     - Видимо, ты прав!  По нашу душу! - глядел Тарок на сгущающиеся тучи.
     - У нас есть оружие! Мы будем защищаться!
     - Как сможем противостоять отряду?!  - содрогнулся  одноглазый вор.
     - Тогда выйди, пусть тебя пленят и отправят махать  веслами до изнеможения, щедро побивая плетьми! Им того и надо! Я предпочитаю свободную смерть! Буду бороться за волю до конца, тем более что недолго осталось! - Шрам приказал немедленно собрать всех до
131
единого. - Сюда идут обученные убивать! Их задача пленить либо уничтожить нас! Ни то, ни
другое не радует! Такие как мы мешают и теперь, после пожара  в Мирее, над нами нависла беда – нас, не подчиняющихся владыкам-богачам, уничтожат! За это и приговорили! Конечно, можем сдаться, но можем и дать достойный отпор - мы тоже кое-что  умеем! Кто хочет уйти, пусть сделает это прямо  сейчас, остальные пойдут со мной! Вперед! Падем в бою смельчаками, а не трусливыми овцами, которых возложат как жертву на алтарь царедворского произвола! 
     Громкие слова заставили отчаянно готовиться к отражению атаки. Помогали  публичные женщины, рабы, слуги - их  тоже ждала печальная участь, и они наравне с остальными сооружали на скорую руку баррикады, собирали камни, из погребов и хранилищ приносили все, что могло пригодиться сейчас.
     - Поторопитесь, поторопитесь! Царевы псы наступают! – гремел Тарок.
     - Ты куда? - Двое преградили дорогу худому человеку, пытающемуся проскользнуть мимо завалов к выходу.
     - Сказали, можно уйти! Правда? - обернулся он на хозяина заведения.
     - Конечно, - отвечал Шрам, - уходи! Трусливый зоф падет немедленно! Убейте его! - приказал Тарок. 
     Недолго думая, разбойники вспороли брюхо безоружному.
     - Но ты же сам говорил… - послышался голос из толпы.
     Это были  последние слова смельчака - ловкая рука безошибочно метнула  нож в горло, и  тело, падая, обрызгало кровью окружающих, напуская еще больше страха. Выбор оказался  небольшой - либо умрешь сейчас, либо очень скоро.
     - Есть желающие составить компанию?!  Выбросите эту падаль к ногам завоевателей! – рыкнул Тарок.
     - Что они делают?! - У Тизана округлились глаза, когда из-за высоких стен выкинули  тела.
     - Убивают себе подобных. - Лицо Агерона  окаменело.
     - Это ужасно!
     - Неужели? Разве мы не то же  собираемся сделать?
     Изнеженного правителя, никогда прежде не участвующего в бойнях, перекосило.
    - Сейчас начнем! - кинул стратег Этин, разработавший план наступления. Он подробно изложил ход предстоящих действий.
     В заключение он  настоятельно  рекомендовал своим ребятам быть осторожными  - среди врагов  встречаются бывшие воины, они знакомы с ратным делом. 
     Этин подал знак, и  постоялый двор взяли в кольцо, началась атака. Молодцы ринулись вперед, ловко преодолевая возникающие препятствия на своем пути, словно их не было. Если кто-нибудь падал, на его месте возникал другой и бился за двоих, численное превосходство было налицо. Среди беззаконников нашлось немало хорошо владеющих оружием, здесь оно было в избытке. Помимо этого  в ход шло все,  любой предмет – преступники  научились прекрасно орудовать всем подряд в борьбе за место под солнцем.
     Стояла битва не на жизнь, а на смерть - силе и стойкости злодеев мог позавидовать любой солдат. Потери несли обе стороны, но постояльцев пало больше, их доспехи уступали прочной и более надежной защите незваных гостей-наемников.
     Воздух наполнился тяжелым и резким запахом крови, разлившейся повсюду. Пораженные люди падали и закрывали  собой и живых и мертвых, появились  барханы из человеческих тел. Те, кто обращался в бегство и пытался пробиться через оцепление, оказывались в плену, а  тем, кому удавалось просочиться сквозь  людскую стену, вслед  летели  острые стрелы - они пробивали   слабые   кости.
     Металлические наконечники страшного орудия резали органы, причиняя невыносимую боль, и поверженные падали замертво, орошая рощу своим багрянцем. Женщины и рабы  прятались по углам и за перевернутыми повозками. Вошедшие в раж солдаты вытаскивали 
132
их оттуда за волосы, вели к остальным, взятым под стражу. С оказавшими сопротивление  не церемонились. Всего  пара ударов - и  те без сознания.
     Полыхнули подожженные постройки, огонь нанес не меньший урон, чем мечи и камни. Из окон второго этажа выпрыгивали обгоревшие люди, падали к ногам ратников, ломали конечности. Звуки ударов металла о металл,  крики о помощи и проклятья наполнили рощу. Наблюдатели находились  в безопасном месте,   на  пригорке, но  обзор позволял видеть все,  что творится внизу.
     - Смотри, как рушится их мир и горят остатки власти павших, испаряя яд гадюк!- воскликнул пораженный Тизан, он был очень доволен.
     Жрец устремил взор на женщину, закутанную в покрывало. Она пыталась скрыться от происходящего, а попала в эпицентр ужаса. Из-под ткани выглянули светлые кудри, точь-в-точь, как у…   Вмиг Агерон направил Лагуса в ее сторону.
     - Куда ты?! Остановись! – кричал вслед Тизан.
     Но наездник  не слышал останавливающих  выкриков ни правителя, ни стратега, он мчался к окружению, выкрикивая на ходу предупреждения, чтоб расступились. Солдаты подчинились и  пропустили сумасшедшего, несущегося добровольно на верную смерть.
      Покрытая тканью девушка не заметила, как очутилась между двумя противниками, нацеленными  друг  на друга,  заодно грозя и ей  кровавой расправой за то, что дерзнула появиться на свет. Лавируя меж преградами, рискуя быть раненым или того хуже, всадник пересек полдвора, прежде, чем добрался до цели, и подхватил беззащитную женщину - в следующий момент враги сцепились. Но девушка была уже далеко, она лежала поперек спины животного. Несколько раз спаситель отводил от себя летящие камни и копья, враги едва  не ранили каракового жеребца. Через мгновение  перед Агероном  возникла фигура ободранного  раненого  преступника  с обнаженным мечом.
     - Прочь! - рыкнул верховой.
     Пеший  зло улыбнулся  красным ртом, показав выбитые наполовину зубы. Он  бросил оружие.  Сановник увернулся.
     - Зря! – обронил он и помчался  дальше, а нападающий был сражен подоспевшим к нему пехотинцем.
     Ратники выпустили из плотного кольца целого и невредимого смельчака. Он отъехал подальше от бойни, тут же оказался на ногах и спустил на землю попутчицу. Несчастная упала на бедро и ушиблась, покрывало сползло с непослушных волос - это была не Леда. Откуда ей было здесь взяться?  Однако  Агерон опасался, что деву могли похитить, такое случается, и заставить… Он не видел послушницу довольно долго и успел изрядно истосковаться, хотя, когда переживаешь такое, и минута разлуки  кажется вечностью.
     - Кто ты, дитя? - поглаживал себе грудь жрец -  защемило сердце, минуту назад оно  остановилось, казалось  навсегда. 
     Незнакомка затряслась от страха еще сильней.
     - Тебе нечего бояться, дитя, у тебя есть дом?
     - Да, господин, - выдавила рыдающая юная девушка.
     Ей было не более семнадцати-восемнадцати  лет и действительно она чем-то походила на дочь Даана.  Несмотря на свои столь молодые годы, она  приносила хороший доход, работая продажной девкой. Ее похитили пару лет назад  и не выпускали, пока не случилась битва. 
     - Ты знаешь, что понесла? – спросил жрец и узрел ответ. - Будешь травить?
     - Да, - упала к ногам девушка. - Меня не примут с… ним.
     - Ошибаешься - отец горем убит, оплакивает потерянную  дочь. Из какого ты города?
     - Сантари, господин.
     Перепачканная смазливая  мордашка смягчила сурового жреца.
     - Отвези ее, куда скажет! - кинул хозяин  своему слуге, затем сунул в женскую ладонь пару  золотых  клех. - Не ступай на путь,  который сейчас покидаешь!
     Несчастная девушка поползла на коленях к своему благодетелю, предвещавшему,
133
вдобавок, радостное будущее - прием падшей  тяжелой дочери  в родительский дом! Она хотела поцеловать край его одежд, но Агерон отступил и умчался на коне прочь.
     - Вставай, вставай! Надо торопиться, пока не стемнело! – помог ей  встать молодой человек, раб господина.
     Несчастную трясло от страха - невольник понял, она боится именно его, мужчину.
     - Я не сделаю с тобой ничего дурного, отвезу  и все. Умеешь держаться в седле?
     Мотание головкой обеспокоило раба, прехорошенькая незнакомка трясла ею, как безумная. Сраженный прелестями милого создания, слуга посадил девушку на спину кобылы и пошел рядом, ведя  под уздцы животное  в соседний город.
     - Зачем так  рисковать из-за падшей девки? - Тизан неодобрительно  глядел на друга, подъехавшего к нему.
     - Вся ее беда в том, что она оказалась слабее чудовищ, сотворивших над ней насилие, - окинул  взором  картину  Агерон.
     - Не стоит уделять столько внимания женщине, тем более что она  не достойна  гибели такого мужа, как мой друг!
     Сановник  обернулся - Тизан оставался холоден к противоположному полу,  если только дело не касалось его дочерей, тут уж он мог бы удивить самого себя.
     - Великие Родители не делают различий между людьми.
     - Мои воины заканчивают! - осадил скакунью Этин, участвовавший во взятии притона. - Славно потрудились!
     - Пленные?! -  забеспокоился Тизан.
     - Их будут стеречь безупречно! Обыщите округу! – велел стратег  начальникам патрулей. - Вдруг удалось улизнуть какому-нибудь  черному псу!
 
     Старинное предание гласит, что  некогда в одном городе  молодой человек и  богатый наследник  по имени Тукар занимался  разведением коров. Но хищные животные ежедневно уносили по одной, пока не истребили полстада. Купец уже было  отчаялся, но к нему в дом  пришел неизвестный и преподнес в дар щенка, размером с обычную собаку.
     - Он будет оберегать твои стада от любого врага, и очень скоро ты обогатишься вновь! - уверял гость в серых одеждах с тюрбаном на голове.  Лицо, покрытое морщинами,  внушало доверие,  все принимали его за мудреца-отшельника.
     - Что хочешь ты за столь щедрый подарок, чужеземец? - вопрошал поникший богач.
     - Я явлюсь к тебе через пять лет и назову цену, а пока мне нечего желать.
     На том двое и порешили. Подаренное существо росло невероятно быстро и очень полюбилось владельцу. Тукар воспитывал его сам, прививая преданность и верность. Пес отличался от своих собратьев силой и умом. Достигнув годовалого возраста, по росту он походил скорее на среднего быка и легко справлялся с волками и ворами. Обласканный хозяином, он гордо поднимал голову и выл, взывая к покорности всех, кто его видел и слышал. Пастухи сообщали о  прескверном характере любимца, но хозяин их не слушал. И вот однажды, спустя оговоренный срок, явился за платой пожилой странник. Его тело еще больше одряхлело,  он с трудом передвигался, опираясь на клюку.
     - Доволен ли  господин,  богатый купец, моим подношением? – вопрошал гость.
     - Еще бы мне не быть довольным! – отвечал Тукар.
     - Отплатишь за щедрый дар?
     - Что ты хочешь, чужеземец?! Проси, отблагодарю!
     - Отдай мне свою молодость! - ткнул палкой в сторону молодого богача  старик.
     - С ума сошел! Проси другое!
     -  Ты желал денег - они у тебя есть, а я стар, и у меня  нет другого желания, кроме этого! Отдай годы, и останешься богатым до конца дней!
     - Твоих дней, безумец! Прочь отсюда! - приказал Тукар выгнать гостя.
     - Что ж, ты сказал свое последнее слово! Мой верный слуга уничтожит все твое
134
имущество и тебя в придачу!
     Старик исчез, а пес оставил после себя руины и растерзанного владельца перед разрушенным домом.  Поговаривают, черный мохнатый зверь и сейчас где-то бродит  по земле, выискивая новые жертвы. 
   
     Часть воинов поспешила обшарить окрестности.  Пока одни занимались пленными, другие разбивали лагерь, а патрульные проверяли рощу на наличие беглецов. Двое крепких вооруженных мечами мужчин подошли к поросшему густыми травами и мелким кустарником оврагу.  Внимательно осматривая его, они кидали вниз камни, чтоб убедиться  в отсутствии живых в нем.
     - Да нет здесь никого! Одна зелень, а  ей каменюки нипочем! - махнул рукой один воин.
     - Не привык оставлять недоделанную работу! - бросил очередной булыжник другой ратник - куст дернулся.
    - Что там?
     Оба наемника склонились, всматриваясь в глубину оврага.
     - Показалось! Устал, видать, вот и мерещится дребедень всякая! - Полетел следующий снаряд, на этот раз куст остался на месте. – Видишь?!
     Вооруженные воины ушли. Сдержав стон, Тарок, скрытый толстым слоем густых ветвей,  припал к земле и боялся вздохнуть. Пока остальные преступники принимали удар на себя, он улучил момент и  проскользнул в погреб. Оттуда по потайному ходу выбрался из ловушки, быстро захлопнувшейся для постояльцев. Затем, чудом оставаясь незамеченным,  ползком пробрался к заветному  оврагу, способному укрыть крупное тело. На свою радость обнаружил  в земном образовании углубление,  что благосклонно приняло  грузного человека -  щедрая здешняя  растительность  плотно покрыла гостя.
     План побега созрел  сразу,  как только Шрам услышал сообщение. Оставалось настропалить на отчаянную битву взбешенную толпу и вовремя скрыться,  коль будет такая возможность. Тарок уверил в своей  ненависти к царевой воле окружающих, для пущей убедительности  добавил парочку трупов, впоследствии к тем присоединились  и  прочие. Когда пришли рыскать ищейки - о том, что  это произойдет, он догадывался - стиснул зубы, правда, едва не выдал  себя, слишком силен был  удар  по ребрам:  они хрустнули.
     Как теперь Тарок был зол, эти вояки с богачами разрушили то, что он строил всю  жизнь, к чему стремился,  за короткое время они избавились от его мечтаний, оставили после себя пепелище. Теперь оба мира объявили охоту на него. Преступный - за невыполнение обязательств и убытки от несостоявшихся сделок и господский - за то, что выполнил. Сейчас лишь  одна мысль зрела в голове Шрама - отомстить человеку, указавшему на постоялый двор, свое уничтоженное царство! Он  во что бы то ни стало отыщет заклейменного щедрым Советом наглого красавца, что посягнул на самое ценное для него!  Тарок молил Богов только об отсрочке последнего часа, чтоб успеть привести приговор  в исполнение - священная месть должна  свершиться!  Жаль, годы не те и здоровьем слаб, а то бы собственноручно свернул слуге багха шею и пусть  пожрет его душу  вечный огонь нелхи!
     В  лагере отдыхали уставшие с дороги и от ратного дела царевы слуги – они старательно  восстанавливали  силы для возвращения назад. Военачальник посчитал - трех дней достаточно, чтоб окрепший отряд смог дойти до столицы. Раненым  лекарь продолжал оказывать помощь, погибших  друзей похоронили еще до заката со всеми почестями. Целехонькие воины заливали иссохшие да день глотки отменным вином, любезно предоставленным правителем Миреи. Тизан, правда, не поскупился. Он выделил приличное количество сосудов с ценным питьем и пополнил запасы провизии на обратный путь.
     Вокруг больших  костров разместились выпивающие наемники. Кто-то, не выдержав, рухнул в забытьи и громко храпел на всю округу, заглушая разговоры приятелей. Были и мирные, что добровольно отправились спать, не нанося серьезный удар по внутренним органам. Весь вечер метался между ранеными  доктор, он категорически отрицал пользу
135
веселительного напитка, его никто не слушал. А в перерывах между наполнением чаш воины произносили речи с упоминанием дорогостоящего собственного здоровья и благодарили целителя за заботу.    
     Под бдительным надзором пленники, повязанные по рукам и ногам, ложились спать тут же, на сырую землю, благодаря усиленной охране побег исключался полностью. Начальники дозора строго следили за исполнением приказов, мало кто хотел впасть в немилость  Этина: он беспощаден к нарушителям уставов.
     Его гнев  как-то раз  на себе испытал бывший друг и первый помощник, Гедор, чья алчность могла погубить весь отряд. Военачальник был в ярости, и они столкнулись в словесной перепалке, но так как военные не могли договориться мирно, дело кончилось трагически - поединком. Не желая уступать главнокомандующему, сотник, с присущей ему дерзостью ответил высокомерно, унижая достоинство павших  воинов,  и дал больше поводов для раздора. На глазах ратников Этин и Гедор метнули друг в друга копья, затем сошлись в рукопашном бою, отражая и нанося умелые удары мечами, но вскоре полководец, будучи раненым, нанес последний, решающий удар в шею противника - тот упал замертво. Под всеобщее ликование стратег победоносно поднял меч и произнес громкую предупредительную речь о страшной   участи всякого предателя.
     Все, как один, воины отметили мужество и доблесть молодого  стратега, ставшего  примером для сотен воинов.
     Изрядно выпившие солдаты поддались хмельному веселью и решили помериться силой между  собой. Пока шла борьба, стоял гомон и крики были слышны на всю рощу, они отпугнули диких зверей, что и спасло Тарока, до сих пор скрывающегося  в овраге. Он лежал,  не шевелясь, и  пробудет здесь до тех пор, пока не уйдет последний пес, служащий  царю. Меж тем в лагере только разыгрывались нешуточные страсти. Наемники решили поразвлечься, сильные и крепкие мужи посчитали необходимым утолить и жажду плоти.
    - Пошли выбирать! - крикнул самый горластый, когда полководец уснул.
    Воины ринулась в атаку. Они рыскали в поисках подходящих жертв, поднимали спящих женщин  за волосы и швыряли, если выбор не состоялся. Отобрав товар «посвежее», рвали одежды на несчастных блудницах, силой помогая  строптивице стать покорной.
     - Чем они лучше нас? - шипел Тарок, услыхав крики, на которые никто не отзовется, кому нужны плененные продажные девки? - И еще нас  называют  сбродом!
     Трофеи  отряду достались нешуточные - в погребах немало было контрабандного товара, воины его оценили по достоинству. Обнаружили они и тайники, скрывающие  дорогостоящие редкостные товары, их некогда дали  на хранение хозяину постоялого двора.  Шраму грозила  мучительная гибель от рук банд, доверивших  ему сбережение богатств. Но волею судьбы они достанутся тем,  у кого были украдены. Грабя простой люд, разбойники оставляли без должной наживы богачей, беднякам делалось еще тяжелее.
     Шумный лагерь покинул временное  обиталище,  и Тарок смог выбраться на поверхность.
     - Я найду вас! - выл он, глядя на  руины. - Дай сил, нелхи! – и ринулся  к  развалинам.
     Там он разгребал ослабевшими за трое суток руками завалы  и,  найдя нужное место, вырыл яму, ее обагрили  кровью  избитые пальцы. Шрам достал, словно из-под земли сосуд  доверху набитый  монетами, и рухнул на колени. Весь перепачканный,  в грязи, мокрый  от дождя, что хлестал по лицу, приводя в чувство,  Тарок возвел  ладони к грозному небу, и громко хохотал в порыве безумства.
     - Я потрачу все свои клехи и сахты, мое золото и серебро пойдет на свершение задуманного, но виновные понесут наказание! Возмездие уже торопится! О, не знающий пощады багх, прими мою душу, только направь в нужную сторону и я приведу к тебе еще двоих рабов!