– Неа, не хочу, - произнесла я, смотря через прутья клетки на бегающую по зерну птице. Она носилась, кудахтала что-то и раздражала этим. Я не могла бы сказать, что именно во всем происходящем меня бесило, но что-то бесило определенно.
Я еще немного посидела в молчании. В голове уже носились мысли а-ля «я плохой человек», «вот опять избавляешься от животного», «вот опять выпустишь на улицу, где эта перепелка наверняка умрет» и всякое такое прочее. Я сидела, сложив руки на коленях. Несколько в подавленном состоянии духа. Просто действительно было жалко, что и с птицей ничего не вышло. То есть – галку я бы приняла. Приняла бы наверняка. Но не перепелку. Тут было какое-то различие меж ними. Просто я не могу выносить тупого взгляда. Или взгляда, полного безразличия, апатии и незаинтересованности во всем.
Дегу для меня не подходит потому, что смотрит вокруг с выражением бесстрастия.
Крысы не подходят для меня потому, что в их глазах я порой вижу какое-то непонятливое желание узнать, в чем заключается мир. То есть, выглядит это со стороны так, словно каждый крыс задается вопросом о принципе работы судьбы, о вопросах бытия. В их глазах мелькает что-то такое, что я не могу принять и объяснить. А еще они грызут прутья, и это бесит тоже.
Хомячки тупы. Просто тупы. И после единственного и неповторимого умного Марио (точнее – после его трагической кончины) я уже не хочу себе никого. Просто никто не сможет заменить его, так или иначе. Увы и ах.
И все в таком же роде.
Сейчас было то же самое. Мне подарили перепелок, и я поняла, что они мне не подходят. Просто я не была в магазине во время покупки и не могла оценить их взгляды. Их взгляды, которые не выражали ничего, кроме (один) тупизма и (второй) апатии. Мне стало погано от этого. Действительно, стоило продумать подобный вариант более подробно.
Девочку я решила убить и анатомически рассмотреть. То ли все дело во врожденной и подавляемой мной самой агрессии ко всему и вся, то ли в другом чем, но я даже не испугалась. У меня не дрожали руки, когда я зажимала в одной руке хрупкое тельце двухмесячной птицы, у меня не тряслись пальцы, которыми я зажимала ей клюв. Я отчетливо чувствовала, как сердце живого существа колотится о ребрышки, маленькие, словно зубочистки. Я чувствовала, как жизнь пытается бороться, но, впрочем, борьба эта была не столь очевидна и не столь уж заслуживающей внимания. Казалось бы – отнять способность дышать и передвигаться в мире, быть в нем, да? Каково? Все вокруг говорят, что убить трудно. Что человека убить даже проще, нежели животное.
Нет. Убить просто. Заявляю, потому что убила.
К стыду отметить, я не заметила даже, в какой именно момент времени птица перестала дышать, в какой именно момент времени сердце ее перестало качать кровь. Не знаю, чего я ожидала (что придет Смерть с косой и заберет душу, что небеса разверзнутся или что-то такое), но не произошло ровным счетом ничего.
Большинство людей, стоит мне рассказать эту историю, поделиться этим опытом, посмотрят на меня с отвращением и ужасом. Мол – как так? Убийца! Живое существо же и все такое прочее – как можно так поступать?
Однако я многое поняла после этого. Например, то, что смерть – это нечто посредственное и обыденное, легкое и непринужденное. Например, то, что жизни можно лишить на раз-два. Например, то, что все хрупко, иллюзорно и незначимо.
Я не заметила, как ушла жизнь. Смерть не приходила тоже. Просто в какой-то миг у меня в руках появилась мертвая птица.
Ощущения душевные? Отвращение к этому трупу, холодному и беззащитному, податливому. Ничего более – ни раскаяния, ни сожалений.