Ленин жив!

Алексей Михеев
Ленин жив!
(И V.I.L. — lives!
или
Tattooed palate)

Москва, 2011

Посвящается Алине, не подтвердившей своё имя

«Да понадеялся он на массовый метапсихоз» (Ник-Шпу, «Миф о перстах в заднем проходе, не способных пленить Луну, и о Луне, которая не способна оплевать Будду»).

Второе октября 201*-го года. Москва. Полночь. На фасаде дома номер шестьдесят пять по улице Вавилова, развёрнутом к трамвайным путям, сквозь ажурно-кислотную ткань игривой чулочной сеточки ночных источников освещения похотливо проглядывает вывеска: “XO”. После часовой задержки охрана всё-таки соблаговолила начать пускать людей в клуб, и разношёрстная компания индастриальщиков, киберготов, риветхедов и фриков принялась дружно штурмовать входную дверь.
Один из «штурмующих» выглядит будто бы несколько не «в тему». На вид ему лет двадцать пять; на нём косуха из ненатуральной кожи (её он сдаёт в гардероб), под ней прямо на чёрную водолазку надета майка «Коррозии Металла»; под чисто выбритым подбородком свисает петелька «анха на шее». На ногах — «казаки». Штаны напоминают кожаные, но сшиты из другого материала. За спиной — лавина волос ниже плеч. В руке — «торба» «Мэйденов». С ней он подходит к кассе, оплачивает стоимость билета, после чего разворачивается к охране.
Охранник бегло и невнимательно оглядывает молодого человека. Чуть большим вниманием одаривает «мэйденовскую» торбу — заглядывает внутрь, освещая содержимое небольшим фонариком. Охранник, к удивлению хозяина рюкзака, не сказал ничего по поводу лежащего «в открытую» фотоаппарата “Canon”. Зато второй, осуществлявший персональный досмотр, чуть ли не в зад заглянуть норовит: пальпирует всюду, начиная свисающими на «казаки» штанинами и заканчивая подмышками. Пальцы не находят ничего подозрительного, и их хозяин спокойно кивает визитёру в направлении лестницы. Впрочем, полуночный гость ничего, вроде бы, особенного и не прятал, так как был уверен в том, что наркотики — более верная смерть, нежели нож; при этом он не взял с собой и последнего, справедливо доверяя в случае возможных конфликтов своему немалому опыту безоружной самообороны. Хотя и верил, что после «Эдички» нельзя ходить без ножа в кармане, но порой всё же нарушал самозапрет, если этого требовала ситуация.
Продефилировав до туалета и справив там малую нужду, гость вымыл руки и направился в зал. Там он стал ждать свою опаздывавшую подругу, с которой познакомился утром той же субботы благодаря общим друзьям. Пока ждал, поглядывал краем глаза на танцующих и вспоминал разговор с девушкой в контактных линзах и с выкрашенными в зелёный волосами, имевший место вчера. К тому времени их уже представили друг другу, и парень знал, что перед ним — Валерия Потусторонова, в то время как девушка была поставлена в известность, что её новый товарищ — Семён Хромов. Общение проходило на металлической сходке “Thrash motherf*cker” в Филёвском парке. Лера и Сеня покинули на время основную компанию, чтобы сходить в магазин. По пути они разговаривали. Лера спросила Семёна, чем он занимается.
— Работаю и зарабатываю. Зарабатываю, главным образом, когда совершаю обязательный минимум действий для получения жизненно необходимой дозы баблоса. Отдаю за это своё бесценное время и силы. В остальное время — работаю, то есть пишу литературу. За это я не получаю ничего, кроме удовлетворения и смысла жизни, однако не сильно переживаю по этому поводу. Пока под моим стилусом не перестанут рождаться миры, я всегда буду знать, что живу не зря.
— Пишешь? И я пишу. Поэтесса. А ты считаешь себя писателем?
— Безусловно.
— Чем писатель отличается от графомана, знаешь?
— Гм... чем же?
— Когда я читаю писателей, то плачу от счастья. Когда графоманов, то наоборот — плачу от горя.
— Интересный подход.
— Merci. В каком жанре работаете?
— М-м... Я не думаю о жанрах, мне плевать на границы и стили. Всё это дело критиков и книгопродавцев: для первых это прямой хлеб, а вторым иначе было бы просто не втюхнуть свой товар.
— Публикации есть?
— В основном — Сеть.
— А кроме Сети, где-нибудь показываешь себя, как-нибудь продвигаешь?
— Мало где. Да, признаться, не особенно-то и стремлюсь. Деньги творчеством небольшие сейчас в самом и-нете можно поднять...
— И как, конечный результат стоит усилий?
— Безусловно, стоит усилий, хотя денег почти нет. Как можно не писать, когда русского человека надо спасать? Спасать как от завезённого зла, так и от собственной его тупости. Он слепо блуждает в искусственно созданном лабиринте минотавра-гидры о трёх головах, из которого нет выхода, покуда со всех стен взирают предвыборные рекламные плакаты голов минотавра: алкоголя, табака и голых задниц. Такой образ символически отображался русскими сказками, в которых богатырь одерживал верх над Змеем Горынычем, но, похоже, это было лжепророческой идиллией. Прибавь к ситуации золочёные загоны куполов РПЦ, и дураку станет ясно, что некуда деться ни телу, ни духу. И хотя нам не дано победить новорусского Змея Горыныча, можно всё же попытаться протянуть нить Ариадны и вывести лучших — продолжить путь Пелевина. Однако уже готовой вещью по-настоящему сможет насладиться лишь независимый читатель. Друзья-писатели, даже когда читают друг друга, всё равно остаются пленниками. Пленниками собственного мировосприятия... Но главное в писательстве для меня — то, что мне непосредственно подчинены важнейшие в моём мире структуры, которые, к тому же, всегда и везде со мной.
Они помолчали, погрузившись в размышления. Семён нарушил тишину:
— Можешь мне какой-нибудь свой стих прочесть?
Лера секунду подумала, после чего с серьёзным лицом продекламировала, попадая в такт их шагам по палой жёлтой листве:
— Питер. Поребрик. Парадное.
Пролетарии всюду празднуют.
Победа, для сердца отрадная,
Как падаль и яд, заразная.
Поребрик. Парадное. Питер.
Картавый смеётся главарь.
Грядут времена новых литер,
Кровавые, как киноварь.
Грядут времена лихие
Под стягом богини Авроры.
Расплата за все грехи их —
Кошмарное царство террора.
В Москве 917-го
Победу запомнили чтобы,
Грядёт в свой черёд, может статься,
Победа ужасного Кобы.
Кончив чтение, она влажно зевнула под аккомпанемент восторгов восхищённого слушателя. Потом попросила:
— Опиши мне, как ты работаешь.
Семён с готовностью согласился:
— Охотно. Вот, например, на той неделе стою я у палатки в переходе возле входа в метро «Октябрьское поле», ем. Вижу — за стеклом палатки торчит устаревшая газета, которую кто-то, по-видимому, давно положил туда, чтоб прикрыть что-то, или вроде того. Случайно читаю заголовок «Спешите приобрести до конца сентября!» (был май) как «Спешите приобрести до конца света!». Тут же в соответствии с неизвестными законами, по которым приходят творческие озарения, рождается замысел нового произведения.
Теперь расскажу о случае в прошлые выходные. Жду я утром подругу на «нулевом километре», чтобы сводить в мавзолей Ленина, в котором сам также ещё не был. Она, как обычно, несколько запаздывает. Коротаю время, разглядываю людей, внимаю событиям вокруг условленной точки-ориентира. Сначала мужик, проходящий мимо, следуя принятой традиции и даже не глянув, бросает скомканную пару десяток, загадав, по-видимому, получить пару штук баксов. Поскольку это происходит в стороне от основной группы «подбирающих», никто кроме меня не заметил — внимание всех целиком и полностью было поглощено сбором медной мелочи. Приходится уже мне наклониться и убедиться, что между двумя двадцатками у мужика случайно оказалась зажатой пятисотенная купюра. У пришедшей вскоре подруги я поинтересовался, какую роль в её жизни играет число «пятьсот двадцать». Несмотря на то, что она пришла ещё до часу дня, возле остававшегося хвостика очереди некая несущая бирку аккредитации на шее дама сообщила, что мы поздно пришли, и провести нас теперь можно лишь за деньги. Или, сказала она, приходите завтра прям с утра... Вместо того, чтоб платить, мы направились в Исторический музей — как раз хватило найденных денег. Многое впечатлило. Хотя копыто лошади Дениса Давыдова, которое обещала нам энергичная экскурсоводша, мы так и не увидели, зато заочно переименовали его в Копыто Дениса Давыдова.
На следующий день также жду подругу у «нулевого километра». Впервые внимательно разглядываю пиктограммы «километра», и понимаю, что он задуман, как мандала, служащая для созерцательных буддийских практик. При созерцании нужно смотреть только на неё, не отвлекаясь, по мере возможности, на иллюзорность полчищ кишмя кишащих алчных и агрессивных старух.
…Давешняя дама сама себя изобличает — прям с утра, часа за три до официального закрытия, поёт всё песнь одну и ту же: последняя, мол, экскурсия в мавзолей!.. По выходе из мавзолея покупаю с рук газету. На последней странице нахожу анекдот о Ленине: «В мавзолее стоят два охранника. Первый:
— Ленин плохо пахнет.
Второй:
— Ленина надо охранять. Ленина не надо нюхать»... Всё, процесс запущен, скоро готов текст. Возьми, я специально, чтоб кому-нибудь дать, захватил флешку на гигабайт с вещью, историю создания которой рассказал.
— Почитаем, спасибо!
...Подошедшая Валерия отвлекла от приятных воспоминаний в пользу не менее приятной действительности. Впрочем, попить безалкогольный мохито (Сеня) и алкогольный коктейль (Лера; Семён закрыл на это глаза, полагая, что в наше время лет до двадцати пяти изредка пить можно) за приятной беседой удалось недолго: начался диджейский сет, и Лера ушла колбаситься. Семён смотрел на танцующих, прежде всего — на свою подругу, и старался рассчитать в уме, насколько тяжело будет выдержать ночь индастриала.
Не тут-то было! Мрачный сценарий ночных событий, вопреки прогнозам, переменился самым неожиданным образом. Вот что произошло...
Сперва вломившихся людей в масках, вооружённых резиновыми дубинками и бейсбольными битами, в сопровождении собаки на поводке, Семён принял за опергруппу — из тех, что появляются в возможных местах заложения взрывных устройств. Потом посчитал их участниками шоу — ровно до того времени, когда они приказали диджею выключить звук. И лишь тогда он начал догадываться: всё гораздо хуже...
Сначала, однако, пенты принесли пользу: можно было общаться с Лерой, которая не могла танцевать в тишине, к тому же больше не надо было кричать. Человек в бейсболке с надписью «ФСКН» (Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков, как выяснилось позднее) и с фонариком интересен, лишь когда он светит в глаза кому-то другому, а не тебе. Но, разумеется, хотя пент и посветил в глаза Семёну, чтобы посмотреть его зрачки, среди тех, кого заставили подняться на сцену для дальнейшего осмотра, его не было. Та же участь минула сначала Валерию, бывшую в синих линзах с оформленными в виде звёздочек зрачками, которой поверили без осмотра — сама Валерия лишь выпила вина накануне.
К сожалению, вскоре особо ретивый пент стал-таки требовать более тщательного осмотра. Сеня предложил подруге просто снять линзы, но, увы, это было также опасно, и она проследовала на сцену, где просидела с другими киберготами и индастриальщиками ещё как минимум час. Сеня слушал плеер (к сцене пенты никого не подпускали).
Когда наркоборцы произвели Отсев, начался Зассыв: Избранные ходили в сопровождении пентов «в сортир по одному», где мочились в баночки. После оформления всех направляли в «пентобус»...
С лёгкой руки пентовского врача всем, кого по очереди выводили со сцены в гримёрку, «на автомате» ставили диагноз «наркотическое опьянение». Оборзевшие от собственной вседозволенности и безнаказанности ФСКН-овцы заставили помочиться и Леру, после чего стали требовать, чтобы она шла в автозак. Лера принялась громко возмущаться и чуть ли не плакать, ведь её, ничего такого не употреблявшую, хотели куда-то везти. Впрочем, когда Сеня выразил добровольную готовность проследовать с ней, даже если придётся пройти обследование, она успокоилась и согласилась подождать его в нарковозе...
Произошедшая за кулисами сцена навсегда изменила наивные, как выяснилось, взгляды Семёна на жизнь в стране. По намёку пента врач написал «наркотическое опьянение» непьющему и некурящему, любящему спорт и не признающему наркотики Семёну. О диагнозе Сеня узнал уже, правда, только в отделении...
В отделении же открылось много всего интересного. Выяснилось, что стоящим на страже здоровья нации не то чтобы совсем плевать, принимает ли наркотики необычно одетый человек, но это, как бы сказать, дело десятого порядка. Им главное — вдоволь поглумиться над, по возможности, наиболее беззащитным неформалом. С самым откровенным цинизмом.
Впрочем, ситуация имела и положительные стороны, причём, не только в плане аксиологического когнитивного диссонанса, но и была в целом благоприятна для выстраивания взаимоотношений с новой подругой: менты сцементировали зарождавшиеся отношения. Да и вся история — в этом её участники почти не сомневались — должна была закончиться хорошо.
...Задержанные «прекрасными» людьми из ФСКН начинали направляться к выходу и покидать отделение: кто в одиночестве, кто в компании; кто в Бутаково, кто в Бутово. Лера и Семён расстались на одной из станций. Весь путь по своей ветке Валерия проспала, просыпаясь на каждой остановке, чтобы снова уснуть через секунду.
Возле её дома кто-то на асфальте размашисто начертил мелом: «Надя, happy b-day!» Впику автору поздравления неизвестный шутник выправил “d” на “g”...
Дом приветствовал её привычным циклом картин художника Илада на стенах. На каждой была изображена оконченная партия игры в «крестики-нолики», при этом «крестики» были изображены в виде мальтийского, «больничного» красного, христианского и перевёрнутого крестов; египетского анха и повёрнутых как посолонь так и противосолонь свастик, а роли «ноликов» играли инь-ян, кельтский крест, «Пилот», «Нирвана» и «пентуха»; значки анархии, радиации, «биохазарда» и «пацифика»; дорожный «кирпич». Поев, девушка решила немного поспать. В четыре часа пополудни встала и включила комп. Проверив «мыло» и обновления «ВКонтакте» и на «Одноклассниках», вспомнила про подаренную недавно Хромовым флешку. Надо же! Засовывая на ходу впопыхах девайс в сумку, она не обратила внимания на оригинальный дизайн накопителя: «под мавзолей»...
Валерия аккуратно сняла крышку (неизвестный дизайнер написал «Осирис» вместо «Ленин»), затем аккуратно вставила устройство в USB-порт. Сработал “autorun”, и оказалось, что на флешку записан только один файл, да и тот — текстовый. Предыдущий владелец флешки назвал его «Уаджет_Ильич.DOC». Открыв файл кнопкой “double-click”, Лера прочла заглавие:
«Особенности национального конца света».
«Кликнув» «Предварительный Просмотр», Потусторонова углубилась в изучение документа...
«Последняя декада девятнадцатого столетия. Самарканд. Гробница Тамерлана.
— Лёша! Лёша!! — кричал, подбегая, Василий Загробин своему товарищу по экспедиции — молодому архитектору Щусеву. Протопов ещё не подошёл, и Щусев стоял на условленной точке в одиночестве.
— Ну? — невозмутимо повернулся Алексей.
— Оно снова светится!..
— Не ори. Снимай процесс и тщательно записывай в дневник всё, что увидишь. Доложишь лично мне. Радиация, что ли...
Щусев так зарекомендовал себя в экспедиции, что стал негласным лидером для большого числа её участников. Благодаря неким никому не понятным связям — вероятнее всего, с самим дьяволом — Щусев наладил общение с эзотерическим кланом «дети Тамерлана». Более того, он добился для себя и ещё двух участников экспедиции аудиенции у самой Тройки — руководящей инстанции культа хромого бога. Никто не знал о корнях силы Щусева, кроме него самого, хотя он старался о них не думать, предпочитая просто оставаться цепным псом на службе приснившейся ему тени — тени грядущего или прошлого. Приснившееся картавое существо представилось Вилом и пообещало архитектору, что очень скоро по меркам Вечности, хотя и не так скоро — по людским, человечество наяву столкнётся лицом к лицу с земным аватаром Вила, который будет править на планете. Вил посулил также Щусеву, после окончания Академии, громадные силы, пророческий дар и одарённость Имхотепа. Так, обещанное по поводу личных качеств исполнилось, Алексей, в полном соответствии с волей нового повелителя и благодетеля, отправился в Среднюю Азию в качестве участника археологической экспедиции.
...Столь же внезапно, как началось, свечение прекратилось. Никаких объяснений его природы не последовало. Подошёл Протопов. Вместе они уже хотели было, пока ещё оставалось некоторое время до встречи, присмотреться, как лучше вскрыть могилу — но тут как раз подошли три старца разного роста и возраста в традиционных одеяниях, и помешали приготовлениям:
— Остановитесь, безумцы! — вскричал дряхлый старец с волевым лицом, казавшийся главным. — Глупцы! Сами не знаете, что вы хотите сотворить с нами всеми!!
Археологи и архитектор узнали во вновь прибывших Тройку Тамерлана.
— Вы для этого нас позвали? Чтобы снова ту же самую фигню прогнать? Про войну, которая начнётся, да?.. — самый молодой из троих представителей экспедиции, Артурчик Протопов, походил из-за своего небольшого роста и хилого телосложения на нахохлившегося воинственно настроенного воробья. Однако такого воробья, которого стоило бы поостеречься иному петуху или голубю. Воробья из Припяти, короче говоря, откуда он и был бы родом, если бы родился не в середине семидесятых годов девятнадцатого века.
— Молчи, Протоп. Сейчас всё разрулим... — осадил коллегу неформальный лидер, то есть Щусев. — Здравствуйте, уважаемые старцы! Вы, надеюсь, как и обещали, пришли с предложением, от которого мы не сможем отказаться, и, оставив в покое гробницу, ломанёмся обратно в наше царство.
Старцы молча поклонились, уважая авторитет Щусева — на тот момент уже бесспорный. Самый длинный и степенный старец взял слово:
— Вы знаете, что мы, хранители тайных знаний культа Тамерлана, узнали из сакральной книги о существующем запрете вскрытия могилы и неминуемых последствиях в случае его нарушения. Главу о запрете мы демонстрировали всем желающим.
— Ага. Всем, кто умеет читать по-вашему и понимать хоть бельмес... Ближе к делу! — прикрикнула было белокурая голубоокая бестия Василий Загробин, но он на удивление быстро замолчал и потупился под пристальным прищуром Щусева. Старец невозмутимо договорил:
— Мы предлагаем вполне реальное взаимовыгодное соглашение. От вас требуется не нарушать досрочно священный покой нашего бога, пока он не готов проснуться, и не начинать раньше времени Большую Войну.
Продолжил самый молодой старец:
— Война начнётся, но позже. Она выметет сор. А через сто лет культ приготовит нашего бога...
— Впрочем, детали знать вам и не надо. Для вас важно, что в случае выполнения наших условий вы получите один древний рецепт. Это рецепт бальзамирования, дарующий заблудившейся на том свете душе возможность выстроить астральный коридор и вернуться, по истечении определённого срока, который всегда строго индивидуален, в то же тело, которое оно когда-то покинуло — вернуться уже навсегда. Разумеется, бальзам сохранит в целости и архитектуру тела. Вы сами решите, кто, на ваш взгляд, достоен вечного существования, — подвёл черту самый главный старец. — Теперь мне бы хотелось поговорить с господином Щусевым наедине.
Алексей не стал возражать, и вдвоём со старцем они отошли к дальнему тёмному углу.
— В могиле Тимура — мумия? — благодаря гиперусиленной своим приснопамятным Сном интуиции Щусев тут же уловил самую суть дела.
— Да.
— Вы хотите воскресить Тамерлана?
— Да. Я не скрываю от вас этого факта, ибо... знаю, кто вы и сколь могущественные вам благоволят силы. Наш бог брат вашему богу... твоему богу, — многозначительно закончил член Тройки.
— Вы сами намекнули, что могилу рано или поздно вскроют... Разве не боитесь потерять кумира досрочно? Ведь мы не последние безбашенные парни на этой планете...
— К тому времени мы используем другую древнюю технологию для создания копии, которая будет обладать полным сходством с трупом Тимура, каким он был бы, не будь забальзамирован. Дух повелителя надоумил нас на эту хитрость. Он же проследит, чтобы будущие осквернители могил остались с носом. Мы ещё и посмеёмся над ними: мол, не вскрывайте, пожалуйста!..
Алексей вежливо усмехнулся, затем положил конец хождению вокруг да около:
— Грубо говоря, вы предлагаете секрет оживления трупов в обмен на то, что мы оставим в покое хромого чёрта?
— Не совсем так... Ты скрываешь, почему вдруг архитектор — не археолог! — оказался в наших краях. Причина вовсе не в банальной оговорке. Тебя ведёт по жизни зов бога, который, я чувствую, является не менее древним, чем наш. И не менее могущественным. И уж совершенно точно, что он желает вернуться в мир смертных для вечного воплощения не меньше Тимура. И он заслужил право на это. На арене битвы богов, которая произойдёт на закате жизни Земли, пройдёт передел собственности. Тогда и будет ясно, кто главнее... Но сначала в мир придёт Вил.
Когда старец упомянул тщательнейшим образом скрываемое от чужого любопытства, как казалось архитектору, имя кумира Щусева своим бесцветно-равнодушным голосом, жрец вавилонского божества непроизвольно вздрогнул. Его собеседник, не без удовлетворения отметив про себя данную спонтанную реакцию, добавил:
— Вижу, дух Тимура не ошибся, когда во сне открыл нам имя твоего астрального владыки, — старец наклонился и зашептал Щусеву прямо в ухо. — Проследи, чтобы никто не понял сейчас, что воскрешать планируется не только не царя, но и вообще никого из смертных...
Едва различимые отсюда товарищи Щусева по экспедиции проявляли нетерпеливое волнение. Алексей вернулся к ним, поднял успокоительно ладонь в ответ на устремлённые на него вопросительно взоры и проговорил:
— Вы мне полностью доверяете?
— Да.
— М-м... Да, без сомнений.
— Вот и доверяйте! А перед царём нашим я вас отмажу. Грядут крутые перемены...





Часть I. И V.I.L. — lives!

Глава 1

Алексей Викторович, разумеется, не пошёл к царю с докладом. До самой своей смерти от пули в Екатеринбурге царь так и не узнал всей правды. Щусев знал куда больше царя, поскольку всем членам экспедиции, кроме него, маги культа Тимура постирали память, так что они перестали что-либо помнить о посещении Самарканда. До сталинских времён никто больше не собирался беспокоить прах Тамерлана.
Щусев тщательно спрятал до поры до времени тайный рецепт состава для бальзамирования, а также заодно и чертежи проекта будущей усыпальницы, составленные самим Вилом во сне Алексея на базе переданных под гипнозом последнему петербургскими учёными планов вавилонского зиккурата, пирамиды Джосера и гробницы Кира Великого. Сам Алексей Викторович занялся вопросами карьеры. С поддержкой и связями, какие давал «Анкл Вилли», любые препятствия на пути к цели казались смехотворными. Вставший на пути служителя Вила показался бы жалким муравьём под стопой Ивана Поддубного.
Как Вил и обещал Алексею ещё в ходе первого визита во сне, вскоре Щусев познакомился с земным аватаром своего владыки. Сперва тот не произвёл впечатления: лысоват, мал ростом, картавит... Но глаза! Глаза не оставляли сомнений: это были глаза Вила из сна. Гипнотическая их сила была давно знакома Щусеву. Впрочем, убогость временной оболочки не могла обмануть архитектора. Он уже знал: Вавилон не сразу строился. Вавилон — коктейль «бабло and бабы лоно», который подаётся в пробирке в черепе Вила, а варится в цистерне с водой из Арала на озере Насера.
Во время одного из ночных спиритических сеансов, уже в начале нового века, Вил заложил в мозг спящего Алексея Викторовича некую схему, которая должна была служить ориентиром в грядущие нелёгкие времена. Наутро архитектор нарисовал по памяти пентаграмму, вписав слова в каждый из пяти треугольных выступов перевёрнутой вверх «рогами» вписанной в круг звезды: «ЛЕНИН», «СТАЛИН», «КОММУНИЗМ», «ЦАРЕУБИЙСТВО» и «РЕВОЛЮЦИЯ». На центральном пятиугольнике Щусев написал слово «АРХИТЕКТУРА» менструальной кровью убитой им старшеклассницы-девственницы. Держа курс на жизненные ориентиры, заключённые в пентаграмму, являвшуюся символическим изображением внутренней Вселенной архитектора, флагман Щусева уверенно вплыл в воды новой эпохи.
Алексей Викторович стал едва ли не главным «придворным» коммунистическим архитектором в рекордно короткие сроки — и это при том, что он занимал далеко не самое последнее место в царской России. Враги могли лишь пожимать плечами и бессильно скрежетать зубами. Те, кого это не удовлетворяло, оставались без головы на плечах или просто без зубов. Щусев никому говна просто так не делал, но и другим не прощал. В последнем случае ему самому оставалось лишь сказать: “do blame yourself!” и пожать плечами, приведя в движение три заветные синие литеры на правой: «В.И.Л.» Для симметрии и чтобы отвести от себя любые возможные подозрения он также заимел тату на другом плече: «И.В.С.» (он предвидел роль усатого трупочиста в истории страны). На спине же мастер наколол готическим шрифтом «Коммунизм». Внешний облик Алексея Викторовича — прежде всего, его лицо — со временем приобрёл демонические черты. В нём уже находили сходство даже с Алистером Кроули... С вождями-ангелами за плечами и партией за спиной, с Вилом в душе Щусев благополучно дожил до самого 21 января 1924 года — дня, когда носителя Вила не стало. Дураку ясно, что мёртвое тело вождя планировали забальзамировать только для того, чтобы позже оживить его. Всё-таки двадцатый век... Щусев скрыл от общественности истинные источники волшебного бальзама.
Деревянный Lenin-house-зиккурат по проекту Алексея Викторовича под его руководством был возведён в считанные часы к двадцать седьмому — дню похорон земной оболочки бога архитектора. Это не было ещё окончательным вариантом лаборатории для вечного воплощения древнего бога, однако в форме уже можно было видеть детали таких усыпальниц, как изученные по чертежам Щусевым ступенчатая пирамида Джосера и гробница Кира Великого. Выбор именно этих гробниц вовсе не был случайным. Вечное воплощение требовало аккумулирования бесконечной энергии в ограниченном пространстве, что противоречило науке и казалось бы несведущим людишкам таким же чудом, каким был когда-то ряд «чудес света» — от большого надгробного мемориального сооружения в Галикарнасе, построенного для Мавсола, от имени которого и было образовано слово «мавзолей», до пирамид Египта. А несведущим Щусев не был уже много лет... Пирамида Джосера строилась по тому же образцу, что и пирамиды Майя и атлантов. Архитектором пирамиды был высший сановник (чати) Джосера Имхотеп. Смысл ступеней — символический: по ним покойный фараон должен был подняться на небо. Вил сам запланировал для себя большое путешествие, о чём и уведомил своих слуг (Щусев не был единственным служителем Вила на Земле) по астральной связи. По методике Древнего Египта, он в астральном теле со скоростью, в пять раз превосходящей световую, совершит полёт к Полярной звезде, откуда Вил родом, где обретёт бессмертие. Позже он вновь отправится на Землю. Около 2100-го года, когда Полярная звезда подойдёт ближе всего к Северному полюсу, он приземлится в снегах. Что касается гробницы Кира II Великого, то сей выбор связан с необходимостью жертвоприношения. Невинно пролитая кровь должна была стать стартовой ступенью ракеты Вила.
Колдуны, осуществлявшие астральное общение с Вилом по тому же самому каналу, что и Щусев, вселили в Кострикова Сергея Мироновича душу покорителя Месопотамии и Вавилона при его рождении — Щусев тогда ещё даже не окончил академии. Повзрослев, Сергей переименовался в «Кирова», причём история выбора псевдонима, само собой, скрывалась самым тщательным образом. Убийство Кирова в декабре 1934 года молодым партийцем Леонидом Николаевым, подосланным лично жрецом культа Сталиным, явилось предлогом для развязки кровавых «чисток» партии. На самом деле, это были никакие не «чистки», а очевидные жертвоприношения грязному Ваалу a.k.a. Вилу. Людская боль позволяла лететь астральному телу к себе домой без задержек и даже быстрее запланированного. Похоже было, что Вилу можно будет вернуться на Землю лет на восемьдесят раньше и дожить до триумфа оставшиеся десятилетия в зените славы и в ореоле заботы преданных ему слуг.
Шли годы. Служители культа, даже Щусев, умирали. Их сменяли новые. Вскрывались какие угодно тайны, кроме самой важной. Документы Волкогонова приподняли завесу лишь над первым уровнем секретности, но у него были последователи. Тем временем приходила пора воскрешения...
Глава 2
Настало время познакомить благосклонного читателя с деятельностью террористической организации ЭНО («экспериментаторы над обществом»). Образовавшись в середине 2017-го года, эта структура, благодаря, прежде всего, грамотной интернет-раскрутке, за пару лет от банды хулиганов доросла до уровня довольно-таки влиятельной группировки. Первые их акции были исключительно маргинальными и были направлены против рекламы и обывательского непротивления насилию над внутренним миром общества. Они, например, отлавливали ночью случайных прохожих и красили им волосы в жёлтый цвет в знак протеста против того, что люди без бунта позволяют рекламе мочиться на их сознание. Со временем акции усложнялись, становясь всё более изобретательными, однако львиную долю их, тем не менее, составляли случаи применения грубой силы. Во главе ЭНО стоял бессменный лидер и основатель группы — Григорий Георгиевич Руглов, доктор филологических наук, профессор. Пожилой (родился ещё в далёком суровом 1944-ом) филолог, историк русской литературы; автор множества публикаций в печати, бессчётное количество раз выступавший перед публикой; бывший ректор бывшего института ГОПУ имени Михаила Александровича Шолохова. Таков вкратце послужной список его деяний на ниве науки.
Целью создания ЭНО, в отличие от партий, подобных «НБП» Эдуарда Вениаминовича Лимонова-Савенко, не были ни политический капитал, ни финансовые накопления, ни банальный пиар. Цель была единой и казавшейся эновцам священной: противопоставление внутреннего и внешнего развития свободно мыслящей личности загниванию обывательского болота. И «святая вода развития», и «загнивающее болото разложения» давали почву для самых широких трактовок и спекуляций, в то же время предоставляя организации подобие некоего чёткого стержня-ориентира, служившего маяком в их нелёгкой, но весёлой деятельности.
Само собою разумеется, что настоящие имя и фамилия основателя ЭНО как можно более тщательно скрывались. В 2019-ом в Интернете под ником “Bloody Philologist” («Чёртов Филолог») под общим паролем, который регулярно менялся, и с сотни-другой IP-invisible addresses творила целая плеяда единомышленников. Появлявшиеся каждый божий день «тёзки» создавали неразбериху, мешая соратникам движения оперативно получать самую свежую информацию, но зато и вносили путаницу в ряды тех, для кого ЭНО были такой же pain in the ass, какой являлись НЛО с захватчиками в романах фантастов XX века для спецслужб разных стран.
Хотя деятельность ЭНО распространялась на российские регионы, где организация обладала весьма разветвлённой сетью филиалов, за ней пока что закрепилась репутация «столичной», прежде всего, силы, которой до поистине общероссийского размаха оставались ещё годы и годы тяжёлого благородного труда.
...Арбатская квартира Григория Георгиевича Руглова. Высокие потолки. Коридор. На полу — множество пар обуви, но вся она аккуратно расставлена. Гостиная. Плакаты старого хард-рока семидесятых на стенах чередуются с прибитыми гвоздями переполненными книжными полками. В комнате почти нет мебели: стол, диван, кресло, стул. Компьютер подключён к колонкам. Сейчас здесь много народа — идёт очередное собрание московских лидеров ЭНО.
— ...Староанглийское “yfel” в современном английском имеет вид “evil” — то есть, тут прослеживается прямая связь с „Вилом“, при этом и русское “зло“ — это тоже всего лишь аббревиативная форма „мавзолея“... — Григорий Георгиевич, крупный подтянутый жилистый пожилой мужчина с чрезвычайно аристократическими правильными чертами лица, замолчал, взял в руки книгу со столика и откинулся в кресле, закинув ногу за ногу. Вася подумал, что до полноты картины «Барин на кейфе» Руглову не хватает только дымящейся трубки во рту, но тут же понял: “Bloody Philologist” с трубкой во рту, а не под давящей сверху ногой — это bloody bullshit. Поняв это, он подпихнул свою “sXe”-бейсболку чуть на затылок и с кривоватой по причине шрама на правой щеке улыбочкой произнёс:
— Шутку оценил.
В гостиной Руглова собрались лидеры ЭНО Северо-Запада (Вася bram_stoker), Юго-Запада (Стас byu_s_golovy), Юга (Алиса bloody_chertanovskaya), Юго-Востока (Витёк my_ne_kurim), Востока (Митька tornado_of_jokes), Севера (Света 7_palok). Все — ребята бывалые, верные... За Центр, несмотря на возраст, отвечал Руглов лично. Впрочем, и акции тут были редки... Товарищи с Запада (Мила bey_gopov) и Северо-Востока (Саня bez_bashni) не смогли приехать, так как были заняты на боевом дежурстве.
Слово взяла Светочка, короткостриженная широкоплечая блондинка с чёлкой на лицо, прозванная «семь палок» за страсть к экзекуции тобакопродавцев. Однажды её боевой отряд заловил у метро «Алтуфьево» топ-менеджера крупного табачного синдиката. Вот это был улов!.. Светлана лично загнала связку из семи зажжённых сигарет, которые были произведены его синдикатом, огоньками ему прямо в жопу. Раньше она и не знала об этом, но, как оказалось, топ-менеджеры тоже плачут... Сейчас Света сидела на диване между Василием и Стасом.
— Григорий Георгиевич, всё же вы предлагаете нам такое дело, которое, при всём уровне нашей подготовки, может смутить, по крайней мере по первости, любого ветерана...
— Что, Светик, это тебе не топ-менеджеров дефлорировать?.. — осклабил белейшие зубки Стас, самый здоровый парень в коллективе. Он весил сто двадцать килограммов при почти двухметровом росте. Несмотря на маску, которую все эновцы надевали на дело, его фигура служила лучшей визиткой бухарям и курящикам, которые издали узнавали его по ней и бежали со всех ног, куда глаза глядят. Это им, однако, не всегда помогало. Стас догонял, отнимал бутылки и выливал бухло, выкидывал в ближайшую урну сигареты, а потом, хватая за ворот и поднимая над землёй, вырубал врага народа ударом головы. Вражеская загаженная кровь, которую каждый день проливала эта стенобитная махина, сказывалась и на некоторых чертах характера. Зная это, Светлана не обиделась и промолчала, примирительно положив крепкую ладонь на могучее колено товарища, казалось, приспособленное самой природой, чтобы давать убийственного пинка.
Григорий Георгиевич открыл книгу и зачитал оттуда хорошей актёрской интонацией:
— «...Журналистам геббельсовского толка, начавшим, как вороньё, кружить вокруг поста № 1 в ожидании грязных сенсаций, молодые часовые отвечали:
— Ленин — это наша история, а её надо беречь.
— Ленин — это самое святое, что у нас есть.
— Я выполняю воинский долг, и мне всё равно, кем был этот человек».
Руглов шумно захлопнул фолиант и шумно выдохнул. Бросил беглый взгляд на собравшихся и, презрительно отбросив труд инквизиторски настроенного Абрамова обратно на столик, воскликнул:
— Отлично! Хочется сразу задать вопрос: а если «этот человек» изнасиловал в анус твою маму? А потом отрезал голову ей?.. Actually, он именно это и сделал с нашей общей матерью — Родиной.
— Рабы Вила: он берёт энергию и зомбирует, так что они не хотят убирать мавзолей, — миниатюрная жгучая брюнетка Алиса, девушка с шикарным бюстом, по памяти процитировала вчерашний интернетовский пост “Bloody Philologist”, вызвав благодарную улыбку Руглова. Алиса сидела на коленях Дмитрия.
— Конечно, Ильич нам порядком подкузьмил ещё при жизни, и дела его продолжают смердеть, не тлея, как и его тело... — влез в обсуждение Витёк, высокий вороноусый неформал с абсолютно пустыми чёрными глазами, затянутый в искусственную кожу (чёрные сапоги и шляпу он оставил у входа). Вчера у него был трудный день: он зарезал кавказца за то, что тот курил на остановке, а пенты теперь пришьют ему разжигание межнациональной розни впридачу к мокрухе. Витя стоял напротив кресла Руглова.
— В мавзолее спит охранник — настежь дверь открытая,
А девчонка любит Вову, ватою набитого.
Поутру идет она странною походкою —
Хорошо было сидеть на лице с бородкою, — прервал его Дмитрий «Торнадо шуток», рыжий и конопатый молодой человек, который сидел на стуле возле дивана.
— Жжёшь! — воздал должное Витя.
— Это не я. Это Алик, пассивный некрофил.
— Пофигу! Алик, значит, жжёт... — прервала нетерпеливая Алиса. — По какой всё же причине нам необходимо выкрасть главу сифилитического гения именно сейчас?!
Все молча уставились на Руглова. Григорий Георгиевич выдержал полуминутную паузу, потом не торопясь заговорил:
— Оракул. Тайная Власть готовится к проекту “Image-star”. Ленина-Вила оживят, что автоматически сделает его оракулом, а в перспективе — победителем свободных выборов. По первоначальному плану Тайной Власти, ещё в С.С.С.Р., Ильича планировалось разнести на сувениры, как Сет Осириса, по филиалам мавзолея. К голове ходили бы за мудростью. Методика древняя, ещё из Атлантиды идёт. Сейчас они так у головы Сталина советуются. Она изнутри кремлёвской стены в выемке торчит, с Троцким к единым биобатарейкам с символикой атлантов подсоединены через провода-волосы. Но решили большинством, что Вила надо прямиком венчать на президентство. Это произошло, когда служители Вила дорвались до Тайной Власти. Сами они иного и до революции не мыслили. А теперь их пиар-менеджеры ночами не спят — пишут проекты предвыборных мероприятий для Ленина.
— Я б им предложил альтернативный проект продвижения в президенты Вила! — не удержался Дима. — В музее мосфильма есть один экспонат — реальный велосипед Ленина домавзолейного периода. Для усовершенствования данного экспоната предлагается вживить в аутентичного Ленина механическую конструкцию наподобие терминатора, и пусть он по мавзолею разъезжает на своём байке и картавит! Будут «Байки из склепа-2019»...
— Имидж ему и без наших наработок создадут — лысину оближешь!.. Если принять во внимание всех идиотов и людей с короткой памятью по стране, то этот проект кажется вполне осуществимым, — высказался Вася.
— Править государством будет либо сам оживший, либо одна его голова, которой подберут новое тело. У нас нет детальной информации о планах Тайной Власти. Но голову Вила мы должны выкрасть сегодня ночью... — подвёл итог Руглов.
— Ах! — вскрикнула, не удержавшись, Светлана.
— Но ведь мавзолей относится территориально к центру — это ваш район... — наивно и несколько робко заметила Алиса, поправляя ремень-«патронташ», съехавший вниз.
— Шутку оценил, — в интонации Руглова послышалась сталь. — А если серьёзно, то нужны будут лучшие бойцы сегодня. Пусть даже некоторые из них не вернутся назад. Игра стоит свеч. Мы не должны стать рабами!
— Это будет самая наша масштабная акция... — мечтательно прошептал Стас.
— Сто бойцов ради какого-то лысого педика... — заметил Митя.
— Во-первых, он не педик, — поправил Василий. — Во-вторых, ты только что, — ненамеренно, разумеется — оскорбил секс-меньшинства.
 — А вот и нет! Ведь чем гомосеки отличаются от педрил? Гомосексуалисты — те, кто тычат члены друг другу в задницы и ротовые полости. А пидорасы — это те, кто смотрят со стороны и излишне драматизируют происходящее.
— Вину осознал, исправлюсь. Буду верно денно и нощно бить гомофобов и расистов, — покорно склонил голову Вася. Потом присовокупил:
— Расизм не за расу;
Расизма зараза — для пидораза.
— В смысле, как средство против секс-меньшинств? — уточнил Виктор.
— Угу. Жаль, Данте не уделил в своём описании устройства ада места для пидорасов — только для гомосеков...
— Да, тяжела и неказиста
Жизнь гомосексуалиста! — на Митю нашли грустные размышления.
— Хорош трепаться! Нас такие дела ждут, а вы языками мелете... Надо бойцов распределить, — вмешалась в полемику Света.
— Дело говорит девка! — согласился и Стас. — Расскажите подробнее о сути операции, Григорий Георгиевич.
— Операция наша называется «Булгаков».
— Чтоб никто не догадался, — понял Вася.
— Да. Современная Москва не читает даже Мастера, и о судьбе головы Берлиоза после усекновения не имеет обычно ни малейшего понятия. А голову эту таки выкрали соратники Воланда... В нашем случае в их роли выступят лучшие эновцы. Расположение сил остаётся на ваше усмотрение. Оружие не палить до последнего момента. Никакого метро. Автомобили ставить в переулках у Тверской. Голову отрубит Вася. Меч недавно выковали как раз...
— Думаю, миссия понятна. Будет вам, Григорий Георгиевич, к пяти утра голова Ильича на блюде... — вставил Стас своё весомое слово.
До метро шли тремя группами. Василий оказался в обществе дам. Возле стены Виктора Робертовича Цоя несколько неформалов стояли и слушали, как некий пацан фальшиво орал под расстроенную шестиструнку песни Юрия Шевчука. Подошедший паренёк протянул бейсболку и попросил у них денег. Алиса сунула в головной убор десятку. Вася поморщился:
— Современный Юра Шевчук, борец с виртуальными ветряными мельницами, мне представляется некой Пугачёвой от рок-н-ролла: так же, как и она, он был когда-то актуален, и точно так же, как и она, стал клоуном. Его наезды по поводу отсутствия свободы возможны только благодаря свободе.
Алиса независимо хмыкнула. Неформалы пили и курили. К сожалению, было слишком людно... В разговор влезла Света. Она обратилась к Васе:
— Знаешь, каких бухарей и курящиков я больше всего ненавижу?
— Запойных?
— Нет.
— Безмозглых?
— Нет.
— Идейных?
— Снова мимо. Больше всего ненавижу тех, которые внедряют в сознания «миф о жвачке и экологической ситуации».
— Что ещё за «миф о жвачке»?
— Они придумали, что жвачка вреднее алкоголя и никотина. К тому же, в современных экологических условиях, по их мнению, нельзя сохранить здоровье. А раз так, то некурящим трезвенникам, жующим жвачку, нечего хвалиться. При этом сами такие философы продолжают и пить, и курить, и жевать жвачку.
Василию нечего было возразить наблюдательной подруге.
Они дошли до «Макдоналдса» у «Смоленки». Алиса указала на вывеску:
— Какую бы вы предложили альтернативу трупоедам из «Макдоналдса»? В данном случае, я просто предлагаю поменять пользующуюся дурной славой вывеску.
— «Море морепродуктов»?
— Тоже не очень...
— «Паст-фуд!» Неактуально до жути, и поэтому самое то! — предложила Света.
— «Факдоналдс»: теперь не только сходить в туалет, но и в Интернет на халяву! — исправился Василий.
— «Макдоналдс»: глобалистические трупы на любой вкус!
— Не заманчиво.
— Зато честно...
...Вася поехал на метро один. Нужно было зайти домой, взять меч, потом лично собрать «основу».
Поезд прибыл на его станцию. Дочитав «Месяц в Дахау» до свадьбы героев, он сохранил файл и, помогая рукой вяло открывавшимся створкам, выскользнул из вагона.
Выйдя из метро, под февральской капелью направился к остановке наземного транспорта.
В больших круглых новообразованиях на ушах зазвучала “Like It Like That” от “Girlschool”. Эта вещь всегда настраивала его на общительный лад определённого типа.
Впереди — девушка, на вид двадцать с небольшим, смотрит прямо на него — видно, что собирается обратиться. Приподнимая правое полушарие наушников, с любопытством оглядел её. Удивительно красивое лицо и грязь под ногтями. Лёгкий запах давно не мытого тела.
Возможно и надуманный, диссонанс формы и содержания приковал внимание не столько завуалированным выражением презрения к общепринятым регламентациям и условностям, сколько рифмовкой возникшего из ниоткуда образа с текстами только что читанного автора.
— Дашь телефон, маме нужно позвонить?.. — в просьбе — чувство собственного достоинства, во взгляде — уверенность и лёгкая «сумасшедшинка». Ну да, он уже понял, что к нему подошла представительница той породы людей, что всегда интересовала Даниила Хармса.
«Весна, природа и любовь —
В моём вы сердце вновь и вновь!..» — в голове сами собой возникли понравившиеся абсолютной неуместностью строки.
Времени до вечера было полно. Он стал набирать под диктовку цифры номера, не желая отдавать мобильник в руки незнакомого человека. В обычной ситуации он, возможно, вообще бы прошёл мимо, но тут и предчувствие, и желание расслабиться перед серьёзным делом, и литература, и музыка, и настроение так удачно наложились друг на друга, что получившийся в результате узор казался слишком благоприятным знаком метафизической мозаики, чтобы просто быть проигнорированным. Видимо, он слишком поддался магии ситуации, и поэтому, набирая номер, ошибся в одной цифре. Она сразу же заметила это.
— Дай я! — попросила весьма нетерпеливо, присовокупив: — я тебе свой дам...
“So dont be nervous and dont be shy…” — воодушевляюще пропела вокалистка в плеере, и он, решив не спорить, прохладно обронил, передавая аппарат:
— Звони...
Приняв мобильник и удовлетворённо проследив за перекочевавшим в чужую руку «залогом», девушка позвонила. Долго не отвечали.
— Не берёт?
— Сейчас возьмёт... Гляди, что таджики сделали! — воспользовавшись паузой, она засучила рукав, показывая внутреннюю сторону левого предплечья, на которой относительно недавно была жестоко прорвана или порезана вся средняя часть: свисала лохмотьями кожа, обнажились ткани. Выглядело это, будто кто-то выбрал в качестве объектов поп-арт-иллюстраций произведений Сорокина живых людей.
— Ни фига себе таджики сделали!.. — прокомментировал он, но вдаваться в детали дела, впрочем, не стал. Через пятнадцать секунд трубку взяли. Девушка заговорила:
— Алло? Мам, я в Москве... Что? Мам, я не лягу туда. Я уже лежала там — я знаю, что это. Я работать буду. Нет, ты меня не увидишь... Мама, я тебя боюсь! Всё, сейчас буду плакать...
По лицу, на котором на мгновение промелькнула извиняющаяся улыбка в Васину сторону, и правда полились слёзы. Они были привычно-безнадёжны; голос, тем не менее, не дрожал.
Кое-кто останавливался посмотреть. Девушке и Васе, впрочем, надо было идти. Внимательно взглянув на неё ещё раз, он ощутил странную жалость и близость. Они поцеловались в губы, обнявшись, и расстались навсегда.
А позже на мобилу Васи позвонил брат увиденной девушки. У него был уверенный голос преуспевающего бизнесмена:
— Как она? Очень опустилась? Ну ладно, будем думать, как ей помочь...
Вася думал: «Чем ты можешь ей помочь? Поспособствовать трудоустройству, дать ценный совет начать зарабатывать деньги? Капитализм — максимально оторванная от настоящей жизни тоталитарная секта, и притом в неё вовлечены все...»
В пять утра голова Вила лежала на столе гостиной арбатской квартиры Руглова. Из ста бойцов они потеряли около половины. Руководители ЭНО по округам не пострадали или же, как Стас и Света, получили мелкие ранения.
Глава 3
«В мавзолее спит охранник, настежь дверь открытая,
А девчонка любит Вову,
Вову ядовитого...» (Митька tornado_of_jokes)
В центральном (московском) офисе компании «ТВ-инкорпорейтед» (юридическое лицо, являвшееся прикрытием Тайной Власти, физический адрес которого существенно отличался от юридического), расположенного в подвале у кремлёвской стены с внутренней стороны, состоялось внеплановое совещание лидеров тайно правящей структуры. Офис представлял собой бомбоубежище — естественно, правительственное — времён «холодной войны», оборудованное теперь по последнему слову нанотехнологического вокабуляра. С трёх сторон по стенам висели баннеры во всю ширину со словами и символами на каждом. Тут имелись: “TV”, “VIL”, “G-FUND”, анхи и пентаграммы. Девять столов с парой стульев за каждым были расположены кругом. На каждом из них стояли ноутбуки с террабайтовой «оперативкой». Из этого кабинета вполне можно было контролировать пусть пока не всех россиян, но, по крайней мере, львиную долю москвичей. Осуществлять непосредственное воздействие на органы чувств и эмоции, опосредованное — на мысли и жизни. Точнее, на то полусознательное существование во сне разума, которое они привыкли именовать словом на букву «ж», в котором, кроме как где поссать, многие из них ничего уже не решали сами. Зачастую в последнее время, впрочем, они не решали этого тоже. Методика тайного микрочипирования плюс трансляция наложенного мировосприятия — вот и весь фокус. Радостную картинку обывательского довольства можно было наложить на целые группы личностей всего лишь одним нажатием кнопки. Восемнадцать человек, проектировавших чужие судьбы, были ограничены только возможностями дизайнерского «софта», достаточно всемогущего, и собственной фантазией.
В комнате ощущалось давящее напряжение. Михаил Меченой, престарелый мужчина с родимым пятном на затылке — глава ТВ, то есть Тайной Власти, — взял слово:
— Ну что, товарищи... Снова всё, как в анекдоте: одна новость хорошая, другая — плохая, третья — офигительная, и четвёртая... совсем говно. С какой начать?
— С хорошей! — послышалось слева от Миши. Попросил Антон Винобрагов — плотный мужчина с длинными руками, вытянутыми ушами и абсолютно без волос на теле.
— Оки-Локи. С хорошей, так с хорошей... Из Химок с нашего предприятия передают о всё растущих темпах производства. За последний квартал там произведено пять тонн препарата «Т-вил», сотни тысяч литров «Т-водки», три миллиона блоков сигарет «ТВ». Мы готовы к экспорту в страны ближнего зарубежья! Товарищи, если учесть, что с прошлого квартала склады успели опустеть, то это поистине бальзам на моё израненное сердце!
Присутствующие весело засмеялись.
— Давайте плохую! — попросил сидевший справа от Михаила Меченого молодой активист Василий Емельянович Нашитенко. Он не выглядел очень умным, но было видно, что ради денег и общего дела продал бы родную мать, и даже смог бы придумать что-нибудь умное.
— Плохая новость заключается в том, что в связи со всё растущей популярностью прежде всего молодёжного движения “straight edge”, и особенно с противозаконной деятельностью формирования ЭНО, растёт число людей, которые находятся вне нашей Тайной Власти, — Меченой вкратце донёс до сознаний собравшихся суть проблемы.
...Пришло время дать небольшую историческую справку. В начале девяностых годов двадцатого века официальная, «демократическая» власть почти полностью прекратила финансирование мавзолея. Тогда же был создан фонд в поддержку «исторического памятника» и плацдарма для возвращения Вила по совместительству (в данный момент было уже много фондов, собирающих средства для борьбы любого рода с зиккуратом — от распространения полуправды в Сети (Вил, который пьёт силы) до тайного приобретения оружия (ЭНО, которые невзлюбили Вила)). Часть средств для поддержания оболочки Вила стала поступать и от Тайной Власти. Юридически вся финансовая помощь приходила со счёта фармацевтической компании «ВИЛАР», принадлежавшей ТВ, главный офис которой находился всего лишь через стенку и короткий коридор от мавзолея. Название, конечно же, было говорящим и для не особо посвящённых, но тогда, как, впрочем, и теперь, мало кто ещё догадывался, насколько «миф о Виле» далёк от обыденных интернет-«уток»... В 2015-ом от предприятия «ВИЛАР» ответвилась фирма «ТВ-инкорпорейтед», которая стала производить алкогольную, табачную и наркотическую продукцию в небывалых масштабах. До потребителей продукция доходила через посредство большинства православных храмов, где её можно было приобрести за сущие копейки открыто (водка и сигареты) или из-под полы (наркотики). Об этом знали и эновцы. Но и они не знали о масштабах коварства Тайной Власти.
В каждом забористом пакетике «Т-вила», каждой бутылке «Т-водки», от которой по утрам не болела голова, и каждой сигарете «ТВ», снабжённой противораковым фильтром, содержался разобранный на молекулярном уровне микрочип. Чтобы он собирался в организме, достаточно было выкурить целиком сигарету, выпить полбутылки или вогнать в вену шприц. В Химках, на месте спиленного в 2015-ом леса, открылись водочный и табачный заводы. «ВИЛАР» начал производить только новый наркотик — несмертельный, но убийственного качества. По бумагам он шёл, как безобидный препарат «Вил 66». Если товары с биркой «ТВ-инкорпорейтед» принимались неоднократно, то последующие микрочипы отторгались и выводились из организма вместе с мочой. Закрепившийся в чьём-либо теле микрочип регистрировался расположенными по городу датчиками, когда его носитель проходил мимо. Со спутника делался снимок и вносился в картотеку. Автоматизированный поиск по базе сам сортировал народонаселение. Любому гражданину можно было показать фальсифицированную картинку внутреннего взора, транслируя её с монитора компьютера посредством спутника на микрочип, откуда она шла в сознание рецепиента (хотя 90 % информации поступает в мозг от зрительных импульсов, возможности позволяли передавать также звуки, запахи, осязательные ощущения и вкус). Микрочип работал и в обратном направлении: снимал картинку всего, что видел тот или иной гражданин, и передавал на спутник, после чего любой рядовой член ТВ в режиме «онлайн» мог смотреть на мониторе скучный сериал о чьей-либо жизни, снятый скрытой камерой от первого лица.
Какие-либо другие продукты, кроме названных выше, ТВ не производила из-за того, что Двуглавый Оракул наложил ограничение на внедрение микрочипов — трогать независимую часть россиян было ещё рано.
Однако пришло время вернуться к нашему повествованию.
— Фигово. Жаль, Оракул не разрешил использовать микрочипирование на других товарах! — отметил сидевший напротив Михаила Меченого Гавриил Луганский, крепкий круглолицый мужчина в кепке. — А какая у тебя офигительная новость тогда?
— В силу своего главного достоинства, то есть «беспохмельности», а также невероятно низкой цены наша «Т-водка» смогла обойти всех конкурентов и выиграть сразу несколько премий, причём — совершенно официально и без каких-либо дополнительных вложений капитала! Это «100 лучших товаров 2019», «Бренд года» и «Лучшая продукция отечественного производителя по опросам Сети»!
Раздались бурные продолжительные аплодисменты. Затем суровый голос рядом с Меченым, принадлежавший Леопольду Чмоданидзе, высокому одноногому брюнету, произнёс:
— Пилюлю ты подсластил. А совсем говно какая новость?
— А совсем говно — у нас голову Вила спёрли!
— Бли-ин!
— Президента!
— Главного оракула!!
— Долбанные ЭНО! — послышались возгласы. Некоторые повскакивали со своих мест. Михаил, как председатель собрания, поднял успокаивающе руку и проговорил:
— Сидите, сидите! Сейчас с Двуглавым всё обсудим, и до консенсуса, глядишь, дойдём. Чего панику-то разводить раньше срока...
Собравшиеся сели по своим местам, замолчав. Они закрыли глаза и стали слегка ритмично раскачиваться вперёд-назад, образовав Большой Маятник. Восемнадцать пар рук приняли положение мудры Двуглавого Оракула: ладони направлены вверх и сплетены (безымянный и мизинец на левой входят вилкой в штепсель указательного и среднего правой), большие пальцы распрямлены. Вполголоса Меченой отсчитал «пятёрку Вила», и после «пяти» стройный хор из восемнадцати голосов старательно исполнил a cappella:
— Грёбана-погрёбана-божий пересказ! Двуглавый Оракул, снизойди до нас! Грёбана-погрёбана-божий пересказ! Двуглавый оракул, появись сейчас! Лев, убери когти и явись до нас! Горец, не дыми трубкой ада, снизойди сейчас! Когда V.I.L. будет lives, всё станет зашибись!
Представители Тайной Власти замолчали. Некоторое время ничего не происходило, и они просто ритмично раскачивались в тишине, нарушаемой лишь гулом кулеров от ноутбуков.
Вдруг раздался резкий треск, и с одной стены поднялся баннер, свернувшись a la жалюзи. Обнажилась двойная ниша в стене, бывшая прежде не видимой. Щусев смог бы на глаз определить, что кирпичная кладка относится аж ко времени Иоанна Грозного. Впрочем, прошло уже семьдесят лет со дня смерти архитектора и четыреста тридцать пять лет со дня смерти первого русского царя.
В роли «подглядывавшего ревнивого мужа» предстали две головы; голова с рябым лицом, большими усами и без левого уха выплюнула изо рта конец верёвки, с помощью которой она и открыла баннер-жалюзи.
— Одна хорошо, а две — зашибца, о великий! — хором заключили обряд открывшие глаза лидеры ТВ.
Вторая голова, с бородкой, пробудилась чуть позже. Сейчас она промаргивалась и зевала. Страшный непроходящий шрам от некогда вошедшего в голову ледоруба вызывал коктейль чувств от сострадания до омерзения.
— Здравствуйте, блин, дети мои недосушенные! Привет и тебе, фуйло обдроченное, генсек, блин! — поприветствовала собравшихся голова с бородой.
— Приветствие Льву Иудейскому, отцу родному, по голове побитому! — ответствовали члены ТВ снова хором.
— Здравствуйте, братья и с... сладкые мои дэти! И ты, залупа с мацой, тоже здравствуй! — поздоровалась открывшая баннер голова. Головы обменялись ироничными взглядами.
— Хер вам да на рыло, дорогой товарищ Коба Кавказский!
Теперь, когда ритуальное приветствие прозвучало, было пора переходить непосредственно к сути. Снова заговорил один Меченой:
— Итак, уважаемый Оракул, у нас две проблемы. Одна по вашей части...
Последовал почтительный поклон большим обычаем до земли в адрес Льва Иудейского.
— Другая — по вашей.
Михаил не менее почтительно поклонился Кобе Кавказскому.
— А гаваритэ ваши праблэмы, таварищ Меченой!.. — усатая одноухая голова Оракула попросила первой.
— Товарищ Оракул Кавказский, проблема связана с запретом на распространение микрочипов вне алкогольной, табачной и наркотической продукции. Нельзя ли снять этот запрет?
— Никак нэт, нэльзя, таварищ Меченой. Сам жалэю... Но мы дэйствуем в саатвэтствии с древним пророчеством, и не нам отменять его...
— Что за пророчество, товарищ Оракул Коба? Если не секрет...
— Никакого сэкрэта тут нэт. Я наврал про пророчество. Микрочипирование не затрагиваэт терезвых людей, патаму что я проиграл их в астральные карты одному абстинэнту. А мы, мёртвые, твёрдо дэржим слово!
— Так что же нам делать?! Стрейтэджеры-то во все щели так и влезают! — воскликнул Чмоданидзе.
— «Что дэлать», «что дэлать»... Вечный вапырос. А я фиг знаэт!
Михаил бросил на Леопольда уничтожающий взгляд. На Кобу — умоляющий.
— Ладно, я шучу. Знаю я, что вам дэлать.
Все восемнадцать пар глаз посмотрели на Кобу с надеждой.
— Если люди нэ хотят бухат, их надо заставит!
Кобе внимали, как древнему пророку.
— Я не нарушу слово, если вы нэ будетэ совать микрочип в другую продукцию. Но ведь можно поймат мешающих нам людэй! И заставит их, подсадит на продукцию ТВ насильно...
— Эврика! — не удержался один из собравшихся, молодой зеленоглазый человек спортивного телосложения — Виктор Юсупов.
— Это, и правда, выход! — согласился Михаил.
— Следующий вопрос ко Льву, — Меченой повернулся ко второй голове Оракула. — Это по вашей части, скорее.
— А можно мне сначала пару слов шепнуть на ухо Кобе? Поднесите меня к нему, пожалуйста, молодой человек! — Лев Иудейский обратился к Варламу Лопоухину, подкачанному бритоголовому парню, ближе всех к нему сидевшему. Тот с готовностью встал.
— Сядь, дебил! — поспешно осадил Варлама бывалый Гаврила Луганский. — Он же ему и второе хочет оттяпать...
— Не со злобы, а чтоб слышал лучше! — признался Лев.
Все, включая голову Кобы, от души посмеялись.
Варлам вернулся на место.
Михаил обратился к голове Оракула с бородкой:
— У нас тут голову Вила спёрли, вашего некогда боевого товарища!
— Мне бы ваши проблемы! — сказал Иудейский презрительно.
— Но ведь мы хотели сделать Вила президентом!
— Надо всего лишь трахнуть старикана, вот и всё. Найдите девушку, которая пойдёт на это. Только чтоб без микрочипа была, не то родится урод какой-нибудь. Сын пусть будет и не Вилом, но президента вы получите. А член поднять и семя восстановить сейчас научились.
— Да где ж нам дуру взять, которая Вила, да к тому ж без головы, трезвой трахнет?! — подал реплику Нашитенко.
— Есть такая дура! — поспешил поделиться своей радостью толстый Марк Гузлов, глава службы безопасности ТВ. — Сейчас вам досье её зачту...
Марк весело застучал по клавишам, вскоре удовлетворённо откинулся на кресле:
— Вот! Настоящее имя скрывает. Отзывается на ник-нейм «Эпидемия». Девяносто шестого года рождения. Двадцать три года сейчас. В семнадцатом году лечилась в «Канатчиковой даче».
— По какой причине? — поинтересовался Михаил.
— Проникла в морг и пыталась выкрасть оторванную руку из кучи фрагментов тел, оставшихся после большой аварии на Ленинградском шоссе. Силовик один спешил, вот и насмешил людей. Так же до лечения Эпидемия считала, что у неё два сердца, и полагала себя предвестницей грядущей высшей расы. Уверен, что Вила она поимеет — дай Бог так каждому!
— Ещё информация о ней есть? — прошамкал старик Борис Бельцев, которому стало интересно, так как у него у самого было искусственное сердце.
— По вечерам вращает пои. Вариация «огненные змеи», когда вместо фитиля используется кевларовая верёвка. До своего помещения в больницу являлась активисткой Московского центра поинга. Привлекалась к уголовной ответственности по фактам поджигания автомобилей на почве хулиганства.
— Как бы эта пироманка нам Вила не спалила, блин!.. — выразил свои опасения низкорослый и плешивый Дмитрий Карочун.
Однако деваться ТВ всё равно было некуда, и кандидатура Эпидемии оказалась утверждена единогласно на роль одноразовой жены по адскому расчёту.
...Чёрный мерседес притормозил возле неё. Хотя лицо было скрыто от посторонних глаз противогазом, Меченой узнал гражданку. Из-за громадных платформ казалось, что Эпидемия шла на ходулях. Полы её плаща почти задевали землю. Открылась задняя дверь, и пожилой мужчина солидного, он надеялся, вида пригласил её присесть. Эпидемия колебалась. Глава Тайной Власти открыл бумажник и вынул отрезанный палец в промокшем от крови пакете. Девушка, увидев это, села, куда ей указали. Михаил попросил её снять противогаз. Эпи так и сделала, и он рассмотрел её. Она почти не отличалась от фотографии, предоставленной Меченому Гузловым. Мандариновые дреды вперемежку с зелёными. Губы, которые Эпи красила ежедневно, кислотно-голубого цвета. Под глазом сейчас виднелся плохо замазанный фингал, который, Меченой знал об этом, был следствием драки с водителем тачки, подожжённой ей недавно. В тот раз ей удалось скрыться. Сейчас она снова находилась в розыске. Брови Эпидемии выжжены, так как когда-то, учась крутить пои, она обожглась. Ресницы накладные; кажется, что они занимают пол-лица. В машине было жарко, поэтому, рассматривая палец, Эпи распахнула свой кожаный плащ. Стало видно, что всё её тело затянуто в розовую сетку от драных колготок. Соски заклеены чёрной изолентой. Бикини со знаком «радиация». На ноге, среди синяков, жирная надпись маркером: «Нас рать!». Когда Михаил рассказал суть дела и поведал, что ежемесячно Эпидемии будет приходить тысяча долларов на содержание ребёнка, та сразу же согласилась. Они поехали в центр, решив не откладывать. Эпидемии завязали глаза в районе Тверской. Машину пропустили в Кремль по «корочке» без досмотра. Меченой провёл Эпидемию в мавзолей по секретному коридору из подвала, где находился офис ТВ. Здесь он развязал ей глаза и передал шприц и пузырёк с жидкостью, которой можно было восстановить потенцию трупа. Не обошлось тут и без напутственных слов:
— Ты поосторожнее там с ним... Помни, кого имеешь.
Эпи молча кивнула, всем своим видом выражая полную покорность. Михаил, успокоенный этой сговорчивостью, оставил их с Вилом одних. Мавзолей был закрыт как для посетителей, так и для персонала, и лишь в центральном офисе ТВ можно было наблюдать на большом плазменном экране, скрытом ранее за одним из баннеров, порно в прямом эфире.
Во многих мифах указывается на связь Осириса с Западом, откуда он, как предполагается, прибыл, и куда ушёл после смерти. Даже более плотная связь с Западом была характерна и для Ильича. Осирис, судя по некоторым картинкам, обладал лицом Ленина с более длинной бородкой, а новая Исида была без рогов.
...Раздев Вила, Эпи ввела шприц в ствол полового члена. Труп Вила возбудился. Эпидемия слегка подрочила безголовому телу, пару раз лизнув головку члена. На том месте, где ранее была голова, сейчас лежала простыня, которая не понравилась Эпидемии. Она сорвала покров, обнажив зияющую пустоту.
Кое-как устроившись на трупе, девушка начала двигаться. Она разбила колени о края саркофага, но не обратила на это внимания.
Между тем, вновь собравшиеся в офисе ТВ были довольны, что всё идёт, как и было задумано, и временно выключили экран.
Слово взял Антон Винобрагов:
 — Мир страшен, потому что обывательский мозг отравлен парами ужаса из новостных служб, которыми бы никто не интересовался без выдуманных ими кошмаров. На самом деле, людям бояться нечего, кроме самих себя... Ну и нас, ха-ха! Впрочем, про нас-то как раз в новостях говорят нечасто. Где памятники великому Могилову, программы о Нарвидзе, мавзолеи Чопорнову, а, вездесущий Щусев? Их не существует, нет. Мы, адепты Тайной Власти — последние хранители величия древних мудрецов. Тела из гранита нужны только ничего не весящим душам. Мавзолеи нужны лишь ушедшим от дел... Ну или взявшим отпуск...
Половой акт в мавзолее достигал кульминации. Кровь из колена Эпидемии смешалась с соком, вытекшим из Ильича, создавая под ногами жидкую хлюпающую субстанцию, в которую попали полы кожаного плаща (она скинула его, садясь на Вила). Увидев, что творится, Эпи, не переставая работать, сбросила плащ на пол мавзолея. Из кармана тут же с грохотом посыпались гайки, шестерёнки и какие-то гвозди, но она, поглощённая величием момента, на это уже не обратила внимания. Острые чёрные ногти царапали пожелтевшую кожу безголового, оставляя глубокие порезы: она или в порыве страсти забыла предостережения, или сознательно их игнорировала. Сейчас мир принадлежал только им двоим.
— Правда, я лучше Крупской? — произнесла она, посмеиваясь и выплёвывая жвачку, которую до того времени жевала, на место, где раньше была голова. Когда у Вила внезапно падал, Эпи не терялась и, не слезая с хрена, колола шприцем в мошонку Ильича. Так вот весело вкалывая и подкалывая, она обнаружила, случайно бросив взгляд вниз, что из кармана в числе прочих мелочей выпал кухонный тесак.
— О! — вскрикнула она, округлив губы, будто проказник Вил засадил ей в рот...
Эпи, схватив нож и вставив его в пупок Ленина, стала крутить рукоятку по часовой стрелке. Потом с адским криком начала расширять дыру руками и вылизывать там. Хотя, несмотря на все слухи, муссируемые СМИ, у Вила сохранялись внутренности, вкус их ей не понравился. Она продолжила «делать секс» с наиживейшим из покойников, и труп вскоре кончил внутрь девушки. Та вновь сплюнула на срез шеи Вила и, повесив на себя тонкую кишку Ильича, замотала её наподобие шарфа. Толстую же кишку запустила в угол с воплем: «Получи, фашист, гранату!». Всё лицо её и тело были в выделениях трупа. Пойстерша попыталась слезть с Вила, но, поскользнувшись на кишках, упала на пол мавзолея.
Через пять минут после начала речи Винобрагова его вежливо прервал Луганский и попросил разрешения проверить ход процесса совокупления. Включив экран, представители ТВ увидели выпотрошенного Вила и грязную Эпи, лежащую на полу мавзолея.

Глава 4

Специалисты, которых ТВ щедро финансировала, естественно, зашили пострадавшую по недосмотру руководства оболочку Вила, и она впервые с момента смерти стала именно тем, чем всегда была в сознании людей несведущих: отпечатком собственного былого величия, обещающим неминуемое триумфальное возвращение в ореоле ещё больших побед, когда абсолютно для всех очевидна фальшь сего посула, и в то же время публика воспринимает его с таким видом, как будто она допускает вероятность комми-камбэка.
Новая наложница Вила на одну ночь, Эпидемия, с той поры зажила счастливой жизнью: гигантская четырёхкомнатная квартира на Арбате; счёт в банке, который пополнялся автоматически на тысячу долларов каждый месяц; личная оплаченная ТВ прислуга Марина. Во всю стену гостиной богато чернел громадный плазменный телеэкран, по которому, в соответствии с контрактом, заключённым между ООО «ТВ-инкорпорейтед» и гражданкой Еленой Матвеевной Пелениной (на это имя Эпидемии оформили паспорт), два раза в неделю устанавливалась видеосвязь с офисом ТВ, и руководители организации расспрашивали детально о здоровье, ходе кормления, росте и развитии сына и дочери Вила — Мавры и Марка Пелениных. В июле 2020-го у Эпидемии родилась двойня.
У Мавры и Марка, опекаемых такими людьми, как адепты ТВ, были лучшие игрушки, какие только можно было достать — Меченой, например, лично позаботился о доставке в детскую комнату квартиры на Арбате самой большой плюшевой панды в России. Медведь, будто отдельный жилец, занял треть комнаты — к бесконечному счастью детей и недоумению матери. К трём годам планировалось, что близнецы овладеют способностями читать и писать, и тогда их ждали начинённые соответствующей идеологизированной про-ТВ-истской литературой электронные книги и новейшие айпады с безлимитным Интернетом, но с заблокированным доступом ко всем, кроме Википедии, сайтам.
Дети росли здоровыми и удивительно красивыми: они унаследовали от отца разрез глаз, от Эпидемии же — нос и губы в сочетании с чёрными как смоль волосами.
Когда близнецам не было ещё и года, мама, повинуясь ещё одному пункту контракта, начала учить их тому, что могло помочь будущему резиденту Тайной Власти на посту официального президента или президентши (всё ещё не было решено, кому из них суждено занять президентское кресло, а кому — всего лишь стать премьер-министром). Разумеется, всё в обучении должно было полностью соответствовать жёстким ТВ-стандартам, для чего Елена, ещё будучи беременной, прошла краткий обзорный курс лекций «Тайное управление государством». Ясно, что годовалым детям нельзя было подавать информацию в той же форме, что и взрослым, поэтому для них были сочинены особые колыбельные как средства кодированной передачи информации на бессознательном уровне. Пелениной очень нравились её теперешнее положение и связанные с ним обязанности. Эпидемия трудолюбиво заучивала все тексты колыбельных наизусть (про себя она окрестила их «постельным индастриалом»), честно отрабатывая свою зарплату, и пела до тех пор, пока их сложность и количество не возросли чрезмерно. Тогда Пеленина стала петь их, как караоке, считывая бегущую строку с синеющей плазмы. У Лены был красивый низкий голос. Она с детства любила петь. Однако, вскоре песни стали не нужны, ибо малыши доросли до того уровня, когда стали способны воспринимать информацию в аудио-визуальной форме. Основным способом познания мира близнецами стали мультфильмы и детские телепрограммы, специально разработанные для них ТВ, но не телевидением, а Тайной Властью.
В то время, когда миллионы ровесников Марка с Маврой по всему миру смотрели примитивные сериалы про киберзомби-«телепузиков», близнецы смотрели 4- и 5D-фильмы другого порядка. В качестве обрамления эзотерической информации следующего уровня доступа, доносимой до сестры с братом, однако, были выбраны те же самые терминаторы-телепузики. Но тут работали профессионалы во всём: начиная сценарием и заканчивая режиссурой. Дети, смеясь и гукая, познавали сокрытое от миллионов взрослых. Елена-Эпи, в случае непонимания близнецами каких-либо моментов, всегда была готова помочь — обучение её самой прошло недаром. Вот, например, цитата из тридцатой серии второго сезона (февраль 2023-го года):
— Скажи мне, Тинки-Винки, зачем мы приделали ниточки к Ля-Ля и Дипси?..
— По, чтобы они не оступились, не потерялись и не шалили. И чтобы были под рукой, когда мы захотим их любить!
Лена, сидевшая в привычно экстремальном наряде даже дома, где она отныне и проводила большую часть суток, впервые лет с тринадцати, прокомментировала видеофильм:
— Типа, это намёк на то, что людьми надо управлять так, чтобы они не вкурили, что ими управляют. Для этого, правда, сперва надо, чтобы они вкурили...
Мавра:
— Как это так?
Лена:
— Подрастёшь — узнаешь...
Мавра посмотрела на брата. Он, как и сестра, был одет в синий комбинезон с красным диграмматоном «ТВ» в районе сердца. Марк лишь молча пожал узкими плечиками и слюняво оттопырил нижнюю губу.
Ребята росли, как на чернобыльских дрожжах. Постепенно к ним стали приходить репетиторы из числа представителей Тайной Власти. В три года это были: Марианна Васильевна Щуповалова, учитель всех европейских языков и мировой литературы; Рядополов Виктор Викторович — кандидат физико-математических наук и, вместе с тем, блестящий педагог, взявший на себя святой труд обучения элитного подрастающего поколения алгебре с геометрией; физическим воспитанием занялся лично Варлам Павлович Лопоухин. Под руководством последнего и не без помощи безвредных стимуляторов физического развития ребята уже в три года могли радовать некоторыми акробатическими номерами как свою маму, так и руководство ТВ, которое в ходе сеансов видеосвязи получало самую подробную информацию обо всех успехах близнецов в учёбе, их новых возможностях и спортивных достижениях. За то время, что проходили регулярные акты общения через плазменное око, маленькая семья Пелениных стала узнавать в лицо каждого руководителя ТВ из членов «круглого стола». Малыши именовали верхушку ТВ «дядя Меценой», «дядя Нашитенка», и проч.
Параллельно обучению, близнецы проходили курс уколов мозговых стимуляторов, которые делала сама мама (как-то вечером Меченой заехал со шприцами и баночками). Елена, помогая Марианне, с которой они сблизились, также читала на ночь детям художественную литературу — от русских сказок до современных западных поэтов (дети пока ещё не могли подолгу читать). Авторов тщательно подбирал совет ТВ.
Ни на кухне, ни в ванной, ни в туалете дети не могли укрыться от обработки ТВ-идеологиями: едва только лазерные датчики засекали заходивших Марка или Мавру, из скрытых колонок сразу начиналось вещание... Аудиокниги писались лично главами ТВ (по сменам).
15 декабря 2023-го года юный Марк «Маркушка» Пеленин, желая справить большую нужду, вошёл в туалетную комнату, снабжённую биде. Включилась запись голоса Меченого:
— Помни всегда о своём коренном отличии от абсолютного большинства людей! Всегда, даже сидя на толчке... Это отличие видно сразу. Оно даже не в дорогой одежде или, там, духах. Это отличие достигает своего максимума во взгляде. Стоит лишь обычному человеку начать смотреть на твоё лицо, как... Нет, конечно же, он ничего не поймёт, так как ему неоткуда получить доступ к той информации, которую вы, брат и сестра, впитали с материнским молоком. Но всем своим существом, своей интуицией он прочувствует непреодолимую пропасть, лежащую между вами. Этого будет вполне достаточно, чтобы он захотел отомстить тебе. Задеть тебя. Терпи, сколько можешь. А когда терпеть не станет сил, действуй решительно и быстро. Не жалей врага. Всегда помни, кто ты есть, но, в то же самое время, никогда не забывай, кто он и что он...
Подобные нравоучения, прочитанные монотонным голосом, всегда способствовали успеху дефекации как Марка, так и Мавруши. «У-ух! Архихорошо!.. Да помню я, всегда помню. Попробовал бы меня кто хотя бы пальцем тронуть... Боевички ТВ не дремлют, не надейся!»
Марк спустил за собой воду, подмылся; вымыл в ванной руки. Вернулся в детскую, где развалившаяся на диване Мавра вяло листала учебник теории и практики ТВ.
— Маврусенька, чего интересного? — спросил брат.
— «Особенно опасны для успешного осуществления актов тайного управления террористические группировки ярых борцов за трезвость, такие как “Straight edge в законе”, „ЭНО“ и им подобные подонки. В настоящее время суровые, но справедливые силовые меры в отношении представителей этих группировок заставили их уйти ещё глубже в подполье»...
 — У-ауах! — зевнул Маркуша. — Хрень какую-то читаешь. Архихрень!
— Ага. Вот похитят тебя, тогда узнаешь «архихрень»!..
— Меня?! Насмешила!
— Думаешь, приёмы рукопашной от Варлам Палоча спасут? У них ружья. Папину голову-то украли!»
...Лера прекратила чтение и откинулась на стуле. За окном уже давно стемнело. Потянувшись, она взяла в руки листок бумаги и ручку. Записала там, посидев пару минут, сочиняя:
Вот площадь Красная в ночи.
Веками прошлое молчит.
Смотрю: по центру аккурат
Глядит какой-то зиккурат.
Там ВИЛ лежит —
То демон страшный.
Он пьёт энергию людей:
Изюминка ансамбля башен
Из крови, мяса и костей.
О, ВИЛ! Уйди, покинь могилу!
Как все другие, в землю ляг!
Но — чу! Нет дела до нас ВИЛу —
В сознаньи только алый стяг.
Ещё три метра — литр крови!
Переработка кумача.
Соси-соси, родимый Вова,
И шей камбек от Ильича,
после чего продолжила чтение:
«На это Марк не нашёл, что ответить.
Минуту они помолчали. Мавруся меланхолично шелестела страницами, а Марк, чтобы ей не мешать, слушал в наушниках аудиолекцию и параллельно отжимался от пола на кулаках. Раздался звонок в дверь. Открыла служанка Марина, слегка полноватая молодая брюнеточка. Из магазина вернулась Лена-Эпидемия, счастливая мать. Роды и годы её мало изменили, лишь на лице появилась печать твёрдости и торжественности, а в движениях стала прослеживаться определённая уверенность. Контракт с ТВ не предполагал строгого дресс-кода, и Эпи ходила, в чём хотела. Сейчас на ней был камуфляжный костюм и несколько украшений: ошейник с шипами, ремень-«патронташ» и пара напульсников (один с шипами, второй с логотипами “Rockbitch” и “Fist Fuck”).
Марк, так как был в наушниках, а лектор как раз разразился беспрерывной пафосной тирадой, сначала не услышал прихода матери. Его сестра отбросила книгу и, подобно лёгкой пульке от малокалиберного ружья, вылетела в коридор обнять мать.
— Тише, шалунья! Ведь вот вертлявая-то какая! — поразилась Марина.
— Клёвый напусник, мамуль!
— Спасибо, родная...
— «Фи»… «Фис»... «Фис фук»! А это что?
— Небось Марианна Васильевна не объяснила ещё?
— Нет...
— Маленькая ты ещё, чтоб такое знать, вот что! — решила Лена.
— Ну, мам... — скуксилась Маврошенька, и в восточном разрезе её глаз мелькнуло неудовольствие.
— Короче, это когда в пипиську суют кулачок. А если ты будешь плохо себя вести, придут эновцы и так с тобой и поступят...
Мавруша изобразила шутливый ужас и скрылась за дверью детской.
— Вертлявая-то она какая... — снова задумчиво повторила Марина.
Из-за опять приоткрывшейся двери выглянула улыбающаяся мальчишеская физиономия в наушниках.
— Сними хоть ухи-то! — снова влезла Марина.
— А я и так всё слышу! Прив, мам! Я тут пытаюсь вникнуть в новую лекцию Луганского про религию, и не пойму, почему там голодный Иисус, увидев какую-то смоковницу без плода, заставил её засохнуть совсем?
— «Лица, неугодные Тайной Власти и не поддающиеся обработке, подлежат безжалостному уничтожению», — бесстрастно объяснила сестра из своей комнаты.
Мама беспомощно улыбнулась.
— И ещё я не понял...
— Потом скажешь, дай маме раздеться! — выговорила служанка.
...За обедом, на который Марина приготовила суп, овощной салат, пюре из тропических фруктов и компот, Марк сформулировал свой второй вопрос:
— Ма, выключи на минуту кухонное аудио! Я поставлю ту лекцию Луганского ща.
Лена кликнула пультом. Марк подсоединил свой плеер к внешним колонкам через центр:
— Сейчас домотаю дотуда... Вот оно!
— «...Иисус даже превратил воду в вино, найдя себе новых сторонников в начале пути. Только синтез бесплатного алкоголя мог пленить воображение столь однозначно. По сути, перед нами прообраз методик Тайной Власти».
Марк поставил воспроизведение на паузу.
— Так. И что тебя не устраивает?.. — удивилась Эпи.
— Мама, а если бы наоборот? Если бы всё вино превратить в минеральную воду?
— Гм... Интересная мысль! А какой толк тебе был бы?
— Никто бы никем тогда не управлял! — глаза мальчика загорелись.
— Тише-тише! Во-первых, я тебя понимаю, только ты дядям из ТВ такого не говори. Во-вторых, всё равно управляли бы, только жёстче. Ты только представь, сколько сразу умных людей появилось бы! Какая власть допустит, чтоб у каждого своя голова на плечах была?!
— Дурачок ты ещё, Маркушка! — поддела братишку Маврушка. — А я вот даже знаю, что у Иисуса был брат-близнец, и они с ним провели весь мир фокусом с распяливанием и воскресением.
 — Распятием, — поправила Лена.
— Врёшь ты всё! — с сомнением во взоре покосился Марк на сестру.
— А вот и не вру!
— Маврушенька просто фантазирует, Маркуш... — объяснила Пеленина-старшая.
Некоторое время все молча ели.
— Мам, а мам? — мальчик вновь нарушил тишину.
— Да, сынок?
— А сейчас Христосы приходят?
— Нет. Кого тут судить-то?.. Путь современного человека, даже наполовину запрограммированный, если это не священнослужитель, вовсе не оставляет в жизни времени, нужного, чтобы хоть сколько-нибудь серьёзно нагрешить. К тому же, слишком многие из них слишком хорошо узнают ад при жизни, чтоб хлопотать о посмертных мучениях для них задним числом...
Философские беседы и прочие атрибуты стандартного счастья всех счастливых семей не покидали Пелениных до лета 2024-го, когда некогда счастливая точь-в-точь как все счастливые ячейки общества семья стала несчастлива по-своему. Но обо всём по порядку...
Члены ТВ всё же биологически были людьми. Положительные или отрицательные черты, в том числе фаворитизм, были им не чужды. Со временем стало очевидно, что большое количество претендентов на место президента имеет свои отрицательные стороны, и даже грозит раздором среди членов ТВ.
Если такие проверенные временем лидеры организации, как Меченой, Бельцов и прочие «болели» за Мавру, как более рассудительную, то молодой поросли во главе с Нашитенко больше импонировала самостоятельность в принятии решений, характерная для Марка.
В конце концов, Василий, чтобы решить возникшую проблему раз и навсегда, решился даже на преступление.
Под видом дружелюбной заботы о устающей от и правда непосильной учёбы девочке, Нашитенко пригласил Мавру к себе в гости на дачу. Его дача вполне подходила для отдыха, ибо Нашитенко и раньше приходилось работать с подрастающим поколением, и там имелось всё от каруселей до бассейна.
Марк в это время проходил особый курс рукопашного боя с Лопоухиным, что было очень удобно для коварного плана Василия Емельяновича.
Сказав, что желает показать Мавре лес, он заманил её на то место, где его уже ждал напарник-любовник. В доме ничего сделать было нельзя, так как за ним наблюдали со спутников.
Напичканный усилителями физического развития и натасканный на убийство лично Лопоухиным четырёхлетний ребёнок представлял серьёзную опасность, с которой Василий не мог не посчитаться. Стрелять было бы опасно, так как оборудование, обнаруживающее огнестрельное оружие, с недавнего времени было расположено и в лесах.
Оглянувшись и надев кастет, он бросился на девочку, в то время как Сашка Бессынов достал из-за спины нунчаки. Работа закипела...
Хотя, согласно первоначальному плану, Александр должен был наносить любимому травмы разной степени тяжести уже после убийства Пелениной, она сама облегчила ему эту задачу: руки и ноги девочки в долю секунды превратили голени Нашитенко в кисель. Однако два опытных мужика оказались сильнее, и вскоре девочку скрутили...
Бессынов, достав свой большой золингеновский нож, отрезал один за другим все нежные пальчики на руках девочки, потом её розовый язычок, после чего вогнал свой нож в вагину. Когда девочка умерла, он принялся за обеспечение железного алиби своему любовнику. Трахнув его в зад, он вставил туда же свой нож; после этого стал бить нунчаками, сломав предварительно их железной цепью суставы кистей рук Нашитенко. В заключение на лбу Василия Александр вырезал ножом триграмматон: «ЭНО».
И хотя до конца Нашитенко не поверили, но что можно было предъявить находящемуся в коме члену организации?.. К тому же, ТВ, давно хотевшей окончательно разобраться с «экспериментаторами над обществом», едва ли бы предоставился более удобный повод осуществить мечты о массовом терроре...
Глава 5
До смерти дочери Елена Пеленина, вопреки официальному запрету, всё же выпускала иногда детей погулять во дворе — разумеется, в сопровождении себя или же служанки, и тогда близнецы могли общаться с не столь привилегированными сверстниками. ТВ старалась, по возможности, избегать огласки своего существования, но и большой трагедии из просачивавшихся время от времени крох информации в СМИ тоже не делала, и потому, хотя и догадывалась о нарушениях режима, смотрела на них сквозь пальцы. А самое главное, что, хотя дети Вила и были в четыре года благодаря комплексу мер невероятно развиты, сверстники-то их всё ещё оставались обыкновенными мальчишками и девчонками, отставшими от близнецов в развитии на декады. К тому же, хотя дети не пьют, коллективной памятью большого количества их родителей можно было управлять с помощью десктопа из подвала у кремлёвской стены.
После героической гибели сестры Марк на пару месяцев перестал выходить из дома. И он, и мама Мавры погрузились в траур, так как действительно любили непоседливую девчонку. Эпидемия носила чёрное готическое платье с нашивкой дивизии SS «мёртвая голова» около двух месяцев...
Как-то осенью, по прошествии месяцев трёх после убийства, сидя у окна, на которое наползали змеями струи дождя, Марк почувствовал, что одни лишь занятия взаперти не способствуют его развитию в достаточной мере, и сообщил Лене, что хочет погулять. Мама была только рада: ей тяжело было смотреть на увядание её чада — плода порочной любви по расчёту...
Октябрьский арбатский дворик удивил давно тут не появлявшегося, ушедшего в науки ребёнка, прежде всего, новыми лицами. Помимо уже знакомых Марку семилетних соседских полноватого Петьки и глуповатого силача Васьки, тут появились два новых мальчика, каждому годов по пять-шесть на вид.
Ребята, игравшие в прятки, обрадовались приходу старого товарища и пригласили его вступить с ними в игру. Новыми для Пеленина лицами являлись: Паша, переехавший жить к дедушке, оказавшемуся соседом Марка по этажу — Павел осиротел из-за трезвеннического погрома, учинённого Тайной Властью вскоре после смерти Мавры, и Вано, который переселился с родителями месяц назад в соседний подъезд. Оба — общительные компанейские ребята. Впоследствии им суждено было стать ближайшими друзьями Марка Пеленина.
Игра на свежем воздухе очень возбудила Марка. Мальчик уже несколько месяцев не чувствовал себя так хорошо. Он то прятался, то, когда его находили, с наслаждением искал ребят сам... Вскоре к игре присоединились подошедшие Ирка со Светочкой.
Именно тогда четырёхлетний Марк Пеленин открыл в себе парапсихологические способности. Увлекаясь процессом всё сильнее и сильнее, он вдруг начал видеть каким-то непонятным ему образом, где и кто из участников игры спрятался. Марк, резвясь, сходу находил именно тех, кто, как им казалось, выбрал самое труднодоступное место, в то же время, предпочитая находить и хватать девчонок. Не понимая сам, что за силы в нём просыпаются и какой они природы, Марк всей душой упивался зародившимся внезапно могуществом. В конце концов, детям стало неинтересно с ним играть, а самые «обиженные» даже высказали предположение, что Марку подсказывает зорко отслеживавшая перемещения детей по двору тёть Марина...
Игра застопорилась. Лишь уделившие ситуации более пристальное внимание Ванька и Пашка не отступились от юного сына Вила, а, наоборот, стали наблюдать за ним со всё возраставшим с течением времени интересом.
Особенно сблизившийся с Марком Павел начал неустанно звать его к себе в гости. Само собой разумеется, мама Пеленина помнила об особом пункте договора с ООО «ТВ-инкорпорейтед», официально запрещавшем посещение людей, не связанных так или иначе с Тайной Властью. Но когда она, объясняя в ходе одной из всё ещё регулярных бесед по «плазме» членам ТВ улучшение духовного и физического состояния ребёнка, раз проговорившись, в ярких красках описала, сколь благотворно действует на последнего его дружба с Пашей, то все сидевшие за «круглым столом», включая вернувшегося из кремлёвской больницы Василия Нашитенко, выразили единодушное одобрение, так как довольно сильно переживали за ребёнка Вила — почти, как за собственного. Они даже не стали настаивать на всесторонней проверке личности соседа семьи Пелениных по этажу, удовлетворившись малым — сознанием факта того, что это был очень и очень пожилой филолог, чьи работы говорили сведущим людям сами за себя. Представители ТВ как раз и были такими очень и очень сведущими людьми... Эпи «забыла» упомянуть лишь об одной мелочи: странный сосед — дед Павла Григорий Георгиевич Руглов — был непьющим и некурящим веганом. Лена решила, что инквизиторам трезвости знать этого не стоит, да и, вообще, вредно для здорового спокойного сна в большинстве своём пожилых членов Тайной Власти...
Следуя голосу интуиции, Марк не стал афишировать перед ТВ свои недавно открывшиеся возможности. Он, правда, намекнул о них своей матери, которая поверила сыну на слово, не вдаваясь в детали. Лена давно ждала чего-то подобного, ещё с той первой и последней ночи с отцом мальчика. Зато самым тщательнейшим образом проводить исследования умений сына Вила начали под руководством Руглова-старшего Пашок и Вано. Трудности начального этапа исследований были вызваны тем, что Маркушка сам ещё не знал толком пределов своих возможностей. Да, Марк мог видеть на триста шестьдесят градусов вокруг себя на открытом пространстве и иногда сквозь стены. Мог он и взглядом заставить выкипеть всю воду в трёхлитровой банке. С особой радостью Пеленин открыл в себе навык превращать содержимое полулитровой бутылки «Т-водки» в воду H2O, одновременно растворяя и перерабатывая молекулы микрочипа в минеральные газы. Теперь он полюбил ходить с мамой или же Мариной в магазины и православные церкви и храмы, где, полный восторга, осуществлял свои, пусть пока и небольшие, антиалкогольные диверсии...
На данном этапе, этим его способности и исчерпывались.
Хотя Марк, естественно, не спешил сам раскрывать первым встречным тайну своего прихода в мир, иногда ему казалось, что дядя Григорий знает о нём не меньше дяди Меценого... Руглов часто, забываясь, бормотал себе под нос о каком-то пророчестве, но всегда быстро собирался и замолкал. Отец Ивана, являшийся профессором медицины, выделил для ругловских опытов над Марком аппаратуру, которую тот просил, и вот, ранним утром 28 октября 2024-го года, Григорий Георгиевич был занят тем, что мерил пульс и давление Марка, который, в свою очередь, разглядывал книжные полки в комнате соседа (это была та самая комната, где когда-то располагался штаб ЭНО, перенесённый в район «Тимирязевской» в 2020-ом, когда боевики ТВ, отвечавшие за безопасность детей Эпидемии, стали относительно дома неуместно бдительны). На полках, среди знакомых Марку авторов, многих из которых он перечитал от и до ещё в трёхлетнем возрасте, изредка попадались ничего не говорившие ему имена и фамилии. Что это, например, за «Даниил Хармс», чей трёхтомник так нагло стоит рядом с Маяковским, Хлебниковым и даже Булгаковым?..
Рука сама потянулась к наглецу. Руглов поделился Ювачёвым с ребёнком, и тот по ночам, без надзора со стороны Тайной Власти, взахлёб за несколько подходов проглотил все три тома хармсовского собрания сочинений. Руглов был поражён, а когда малыш потребовал добавки, сказав, что хотел бы, когда вырастет, быть настоящим, как Хармс, то филолог дал ему распечатку своего собственного коротенького поста из блога, который вёл.
Вот этот пост во всём великолепии:
«По ком плачет ментальный сапог Хармса
Метафора сапога, разбивающего вражеские рожи, звучит всё отчётливее в дневниковых заметках Хармса по мере того, как ухудшается его материальное положение…
Сегодня по радио слушал короткую передачу про Маяковского. Диктор закончил речь указанием на то, что Маяковский так и не смог разглядеть гонений на интеллигенцию… Архинаивность! До он их спровоцировал! Такова уж была его эстетика — скидывай ненужный хлам с корабля — и концы в воду! То же примерно можно сказать и про Максима Горького. Воинственность произведений обоих этих востребованных эпохой авторов периода непосредственно перед и во время ленинского переворота свидетельствует о том, что эти художники восприняли происходящее эстетически, и щепки рубящегося вокруг „Химкинского леса“ воспринимались ими или должны были восприниматься, как жертва грядущему времени; уничтожение не успевающего за бегом истории рождённого ползать элемента.
Видимо, таким элементом должен был быть для них Даниил Иванович Ювачёв-Хармс. Полностью вне советской литературной системы — насильственно выдворенный за её рамки, более того — опасающийся за свои свободу и жизнь, Хармс volens nolens оказался по другую сторону баррикад. Его „фиги в кармане“ и „бои с тенью“ не были замечены абсолютным большинством современников, именно в этом-то главный трагизм и главное величие сего представителя первой волны советского диссидентства».
Вдохновенный пафосом мини-статьи мэтра, Марк решил написать и собственную заметку о творчестве Хармса. Вот её текст:
«Апокалипсис по Хармсу
Хармс, как известно, писал „серьёзные“ вещи, по большей части, „в стол“ (хотелось жить), а относительно „несерьёзные“ — в детские журналы (хотелось есть). Но и с теми вещами, которые предназначены, казалось бы, лишь для junior target group, нет ещё полной ясности — то ли это просто качественные психологически-психоделические этюды, направленные на развитие самостоятельности мышления и эстетической автономии, то ли закодированные послания гения, узника разрисованной изнутри православными крестами и египетскими анкхами матрёшки — тройной тюрьмы „время-государство-тело“...
Приняв в качестве рабочей версии вторую, попытаемся заглянуть поглубже в суть одной из хармсовских вещей, датированных тридцать четвёртым годом прошлого века: „Как Маша заставила осла везти её в город“.
Вот сам текст этого произведения:
«Вот осёл везёт таратайку, а в таратайке едет Маша. Светит солнце. На деревьях растут яблоки.
Вдруг осёл остановился.
Маша сказала ослу: „Ну, пожалуйста. Поезжай в город“. А осёл помахал хвостом и остался стоять на месте.
Маша показала ослу кнут и сказала: „Посмотри, что у меня есть“. Но осёл только пошевелил ушами и остался стоять на месте.
Тогда Маша выпрягла осла из таратайки. И опять запрягла его в таратайку, но только хвостом вперёд.
Потом Маша достала ножницы и срезала у осла кусочек гривы. Осёл с удивлением смотрел на Машу.
Маша села опять в таратайку и, сделав из гривы усы и бороду, наклеила их себе на лицо.
Осёл вытаращил глаза и в ужасе начал пятиться.
Осёл пятился и тащил за собой таратайку. И вот, таким образом, Маша и приехала в город» (текст Даниила Ивановича скачан в Интернете, спасибо Меченому за открытие доступа к сайтам).
В дневниках Ювачёва-Хармса, несмотря на автоцензуру на случай попадания документов в руки НКВД, рефреном проходит мотив обращения к Богу, в то время как крещендо растёт тема отчаяния и краха всего сущего — пусть и, на первый взгляд, лично для Даниила Ивановича... Высшие мистические силы — верные спутники любого таланта — открыли по дружбе особенно тесно контактировавшему с ними писателю «двойную светлую перспективу»: грядущую войну (по свидетельству В.Н. Петрова, Хармс предвидел её), которую ему не суждено будет пережить, и другую войну — Сталина с народом, которую, впрочем, не надо было предвидеть, а только почувствовать весь текущий и грядущий её размах. Апокалиптический мотив волей-неволей проникал в сознание автора, приводя к реминисценциям наподобие „Маши“. Лукавый тут травестирован: Матрёшка Маша совершенно однозначно является порождением своей эпохи. Сочетая ленинско-сталинскую растительность лица, она едет в город русского духа на осле, идущем задом наперёд. Более однозначно показать сатанизированность героя было в то время нельзя. Впрочем, и бояться такой формы не представлялось целесообразным по причине религиозной безграмотности верхушки нового аппарата подавления... Не каждый современный читатель обладает достаточно развитой эрудицией, чтобы провести параллели между Иисусом Христом, въезжавшим на осле в Иерусалим, и его антиподом Машей — наездницей инвертированного копытного. Машу боится даже ближайшее окружение мира произведения — собственное вьючное животное, и неспроста, ведь проницательный осёл узнаёт в усатом вершителя его судьбы».
Однако Руглов не пришёл в восторг от данной работы, обозвав её дилетантской. И тогда Марк узнал, что он умеет ещё. Под его взглядом распечатки и Руглова, и его собственная вспыхнули и загорелись. Пока Григорий Георгиевич растерянно пучил глаза, Пеленин усилием мысли приподнял опытную трёхлитровую банку и, к всеобщему облегчению, потушил начавшийся было пожар.

Глава 6

Шли годы. Когда Пеленину стукнуло пятнадцать, а Пашке и Вано — по шестнадцать лет, все трое, и больше всех — Марк, получили большую свободу по сравнению с той, которой уже пользовались. Но самой приятной новостью оказалось официальное разрешение на вступление в ЭНО. Всем троим приготовили членские билеты, подписанные Ругловым, и готовы были выдать их, как только вступительное испытание будет пройдено. В качестве испытания в этом году был назначен теракт.
Как могло случиться, что настолько опытные люди, какими являлись члены руководства ТВ, проглядели молодого человека? Да легко! Они решили, что после четырнадцати лет затворнической жизни, когда мальчик практически не видел никого, кроме ребят со двора и лишь время от времени менявшегося преподавательского состава, дальнейшая изоляция могла бы пагубно отразиться на самостоятельности и навыках социально-коммуникативной адаптации. Они рассудили верно, в то же время допустив и просчёт: слишком понадеялись они на роль агитации в пользу ТВ, преследовавшей все эти годы Марка, не дававшей ему покоя даже в сортире. Чрезмерный положительный эффект рисковал стать подобным пуду соли в чашке китайской лапши. Противоположный эффект не заставил себя долго ждать, и четырнадцатилетнего Марка буквально тошнило уже как от аббревиатуры из пары согласных, так и от поднадоевших рож членов «круглого стола», почти не изменившихся ни качественно, ни количественно за эти годы, и всё так же внимательно разглядывавших его сквозь пелену плазмы во время регулярных «видеомостов», проходивших, правда, с конца 2034-го всего лишь раз в месяц. Тайная Власть привыкла доверять Пеленину, ибо простодушно верила в его искренность в те моменты, когда он всего лишь говорил то, что они хотели бы услышать...
Пеленин, с пелёнок натасканный на мгновенное понимание любой штатной и внештатной ситуации с точки зрения выгод ТВ, способный мысленно сходу сформулировать позицию ТВ по любому вопросу, всегда чётко видящий цели и задачи ТВ, мог за секунду подготовить на интуитивном уровне ответ, не вызывающий подозрений, на любой вопрос, который мог бы придумать Меченой. При всём том голова Марка в то же самое время вполне могла быть занята решением совершенно других задач и проблем, возможно даже — таких, суть которых была диаметрально противоположна озвучиваемому в данный момент его собственным артикуляционным аппаратом.
Например, тридцатого октября 2035-го состоялся очередной акт «виртуального мозгового секса с бичами в подвале», как шутливо окрестил беседы с представителями ТВ сам Марк, в ходе которого Луганский спросил: «Каковы должны быть с позиций устава ТВ от 15 января 2026-го года приоритеты микрочипированного контроля столичного населения в рамках тайной деятельности президента открытого доминирования и главы Тайной Власти?» Пеленин вслух произнёс: «Президент открытого доминирования и глава Тайной Власти отвечает за ежедневный личный полутора-двухчасовой контроль аудиовизуального восприятия и имплицитного направления мышления нескольких лучших в стране учёных-нанотехнологов, военных специалистов и НЛП-технологов», а сам думал в тот момент: «Блин, ну и задачку нам для первого раза Пашин дед подкинул... Ладно бы ещё — пивной ларёк разнести, но — целую табачную фабрику стереть с лица Земли?! Конечно, я со своими способностями незаменим, да и Вано с Пашком, что греха таить, не лыком шиты, но всё же, всё же... Это почти, считай, как отряд ЭНО батькину бошку спёр в 2019-ом!»
После «видеомоста» Марк сразу же поехал в Ругловскую квартиру на Чистых прудах, где уже был в числе прочих гостей и будущий врач Иван Погранцев, то есть, наш знакомый Вано. Павел Руглов снимал трёхкомнатные апартаменты, так как отлично зарабатывал в свои годы в крупной компании благодаря беспрецедентным знаниям компьютерных технологий. Помимо компьютеров, внук главы ЭНО увлекался также и литературой. Он неплохо писал стихи и прозу, и, как поэт, котировался весьма высоко среди московской богемы. В снимаемой им квартире он организовал регулярные «Ругловские чтения», на которые к нему иногда приходили известные и даже очень известные люди... Однако обычно публика там всё же состояла, прежде всего, из эновцев и просто свободно мыслящих нечипированных молодых людей. Сегодняшнее же мероприятие обещало, уже из-за одной лишь фамилии приглашённого для выступления автора, переаншлаг аудитории, несмотря на все меры предосторожности (знать о грядущем мероприятии должен был минимум человек). Каким-то образом Павлу удалось получить согласие на прочтение нового рассказа в рамках очередных «Ругловских чтений» от самого недавнего юбиляра, восьмидесятилетнего Владимира Георгиевича Сорокина!
Естественно, начитанный Марк Пеленин спешил на встречу на всех парах.
Старичок, смотрящийся на удивление бодро для своих лет, не разочаровал. Новый его рассказ, как объявил Сорокин публике, в композиционном и тематическом планах вписанный в мир «Голубого сала», носил название «Неточка-Нимфеточка» (подзаголовок — «Креатив Достоевского-2»).
Седой усатый писатель с бородкой и с молодыми глазами прочитал по бумажке нижеследующее:
— ...Но вот другой случай, который ещё более, чем первый, способствовал моему странному сближению с отцом. Я упала на улице и пролила всю чашку. Кругом меня остановились прохожие; какая-то старушка начала меня поднимать, а какой-то мальчик, пробежавший мимо, ударил меня ключом в голову. Наутро я заговорила с батюшкой, напоминая о вчерашнем, ибо догадывалась заранее, что это будет ему очень приятно. Он тотчас же развеселился, потому что и сам всё хмурился, когда глядел на меня. Теперь же какая-то радость, какое-то почти детское довольство овладело им при моём веселом виде. Скоро матушка пошла со двора, и он уже более не удерживался. Он начал меня целовать так, что я была в каком-то истерическом восторге, смеялась и плакала вместе. Наконец, он сказал, что хочет показать мне что-то очень хорошее и что я буду очень рада видеть, за то, что я такая умненькая и добренькая девочка. Тут он расстегнул жилетку и вынул ключ, который у него висел на шее, на чёрном снурке. Я узнала ключ, которым меня ударил мальчик вчера. Потом, таинственно взглядывая на меня, как будто желая прочитать в глазах моих всё удовольствие, которое я, по его мнению, должна была ощущать, отворил сундук и бережно вынул из него странной формы чёрный ящик, которого я до сих пор никогда у него не видала. Он взял этот ящик с какою-то робостью и весь изменился: смех исчез с лица его, которое вдруг приняло какое-то торжественное выражение. Наконец, он отворил таинственный ящик ключиком и вынул из него не только тело мальчишки, но также какую-то вещь, которой я до тех пор никогда не видывала, — вещь, на взгляд, очень странной формы. Он бережно и с благоговением взял её в руки и сказал, что это его Инструмент. Тут он начал мне что-то много говорить тихим, торжественным голосом, но я не понимала его и только удержала в памяти уже известное мне выражение, — что он порно-актёр, что он с талантом, — что потом он когда-нибудь будет играть на больших ролях и что, наконец, мы все будем богаты и добьёмся какого-то большого счастия. Слёзы навернулись на глазах его и потекли по щекам. Я была очень растрогана. Наконец, он поцеловал головку Инструмента и дал её поцеловать мне. Видя, что мне хочется осмотреть Инструмент ближе, он повел меня к матушкиной постели и дал мне его в руки; я видела, как он весь дрожал от страсти. Я взяла Инструмент в руки и дотронулась до ствола, который издал слабый звук.
— Это музыка! — сказала я, поглядев на батюшку.
— Да, да, музыка, — повторил он, радостно потирая руки, — ты умное дитя, ты доброе дитя! — но, несмотря на похвалы и восторг его, я видела, что он боялся за свой Инструмент, и меня тоже взял страх, — я поскорей отдала его. Труп и Инструмент с теми же предосторожностями были уложены в ящик, ящик был заперт и положен в сундук; батюшка же, погладив меня снова по голове, обещал мне всякий раз показывать Инструмент, когда я буду, как и теперь, умна, добра и послушна. Таким образом, Инструмент разогнал наше общее горе. Только вечером батюшка, уходя со двора, шепнул мне, чтоб я помнила, что он мне вчера говорил.
Таким образом я росла в нашем углу, и мало-помалу любовь моя, — нет, лучше я скажу страсть, потому что не знаю такого сильного слова, которое бы могло передать вполне моё неудержимое, мучительное для меня самой чувство к отцу, — дошла даже до какой-то болезненной раздражительности. У меня было только одно наслаждение — думать и мечтать о нём; только одна воля — делать всё, что могло доставить ему хоть малейшее удовольствие. Сколько раз, бывало, я дожидалась его прихода на лестнице, часто дрожа и посинев от холода, только для того, чтоб хоть одним мгновением раньше узнать о его прибытии и поскорее взглянуть на него. Я была как безумная от радости, когда он, бывало, хоть немножко приласкает меня.
Действительно, эта чудная привязанность моя походила несколько на роман…
Писатель закончил. Раздались бурные продолжительные аплодисменты. Все стали, кто во что горазд, расхваливать мэтра. Впрочем, эновцы были более сдержанны в похвалах — хоть он, мол, и талант, а ведь всё равно бухарь.
Мероприятие продолжилось выступлением пары незначительных поэтов (не из рядов ЭНО), затем стало плавно завершаться. Все, кроме довольного хозяина квартиры, идеально выбритого и в деловом костюме, а также Марка и высокого жилистого блондинистого Ивана, ушли. Оставшиеся же должны были ещё раз обсудить все детали предстоявшей на следующее утро операции.
Перед тем, как перейти к самому главному, ребята ещё немного потрепались, делясь впечатлениями о прошедших литературных чтениях.
— Молодец Георгиевич! Хоть и бухарь, а дочек-внучек отлично воспитал, одна даже, говорят, к нам приходила, да не прошла экзамена — деда от бутылки отучить так и не удалось ей, — высказался Марк.
— А ты оценил, как лихо он в восемьдесят лет мочит?! Воистину, в этом он пример и для куда более молодого поколения! — поразился будущий врач Ваня.
— Да, юбилей Сорокина — и правда повод! Не пить, конечно — всего лишь хорошо задуматься... — высказался юный гений «софта». — А ведь по ящику почти ничего и не сказал никто. В сравнении с тем размахом, с каким отмечалась девяностая годовщина победы — особенно.
— Я бы вообще запретил к чертям собачьим деньги бюджетные на праздниках отмывать, — снова влез Марк. — Пока есть нищета и бездомные, пусть всё им на кормушку и гнездо идёт. Да и вообще, этот праздник... В чём его смысл? Ещё раз разве что унизить немцев, которые не только давно признали, кто из нас был девяносто четыре года назад пидорасом, но и стали жить в девяносто миллионов раз лучше? Это как до девяноста лет прожить одним-единственным воспоминанием об удачном половом акте в молодости — и больше не иметь половых контактов до самой смерти... По сути, радость от победы в войне спустя девяносто лет после неё не только пошла, но и равнозначна радости от войны. Нужно было победить одной стороне, а затем всем участникам конфликта позабыть об этой досадной глупости, ненужной людям, и чем скорее, тем и лучше.
— Лучшие умерли сразу, уцелели не только хорошие люди, но и трусы, и те, кто убивал много и смело всех подряд, — поддержал Пеленина Вано.
— Согласен, культ убийства добра не сулит. Но, в принципе, лично меня не бесит, что горстка ветеранов имеет перед вечной тьмой свой светлый день.
— Оки, сменим тему. Что там у нас на завтра-то?
— «Что»-«что»... А то ты не знаешь, что «Лиггетт-Дукат» берём...
— Ни фуя, на что мы подписались!..
— Хватит чистого мата, мы не в шахматы тут рубимся! Повторим программу мероприятий, — Марк, будучи самым ответственным, руководил подготовкой к операции. — Что у нас там на утро, повторим по порядку...
В 9:45 a.m. по московскому времени Павел внедрился со своего ноутбука в компьютеры табачной фирмы, преодолев сложную многоступенчатую защиту. Пришлось попотеть, чтобы заставить привносимый вирус заработать на полную, но результат превзошёл все ожидания: люди читали на своих мониторах сообщения, поступавшие будто бы от лица генерального директора фабрики (сам К*** И. в это время оказался отрезан от мира в своём кабинете, так как Павел контролировал все электронные замки на фабрике) о подскочившем на порядок выше нормы уровне радиации на фабрике, и тут же в панике спешили на проходную, в красках по дороге дезинформируя друг друга и выстраиваясь в почти пятитысячную очередь за своей порцией антирадиационной вакцины.
Пришло время вступить в дело Ивану Погранцеву.
10:45. От здания фабрики «Лиггетт-Дукат», что на Каширском шоссе, дом 61/4, почти до метро «Домодедовская» выстроилась очередь. Работники фабрики хотели поскорее получить укол или проглотить свою таблетку, чтобы можно было вернуться на фабрику и работать. Каждая секунда простоя была чревата потерей денег, она оскаленной пастью лангольера отбирала хлеб как у самих рабочих, так и у их детей. Годовой оборот фабрики, на которой работало 5000 человек, составлял 500 миллиардов рублей, и чтобы получить свои крохи для своих крох, как правило, приходилось изрядно попотеть...
— Вай-вай, что творитсъ, да?
— Слюшай, гдэ этот грёбаный вакцин, э? — волновались гастарбайтеры — уборщики мусора с фабрики.
Но вот в 10:47 подъехал грузовик «скорой помощи». Лицо водителя было скрыто медицинской повязкой. Выскочив, моложавый водила почему-то поспешил к фабрике, хотя её успели уже покинуть все работники, кроме охранника — паренька с «грязновским» лучемётом наперевес. Но до странностей водителя никому не было дела: все накинулись на противорадиационные таблетки и шприцы с содержимым для антирадиационных инъекций, раздаваемые щедрой рукой единственного пассажира грузовика, также с повязкой на лице. Отец Ивана был хозяином частной клиники, и мог позволить себе выделить сыну «для опытов» всё равно неиспользуемые или редко используемые препараты.
Из работников фабрики никто не смотрел на подошедшего к охраннику медбрата. Повязка на лице, впрочем, гарантировала Марку Пеленину инкогнито в этом адском цеху. Накастовав бесшумный файерболл, Марк удалил неприятное препятствие со своего пути. Обугленный труп он усилием мысли загнал в уголок проходной. Уборщица уберёт, если до пожара успеет. Это, впрочем, маловероятно: сразу вернуться в цеха у рабочих не получилось, так как до начала действия вакцины, как выяснилось, должно было пройти часа три-четыре. По этой причине работяги всё больше кучковались у палаток с алкоголем или возле храма…
Зайдя на территорию, Марк занялся любимым делом Махмута и своей матери Эпидемии — стал поджигать. Работы было много. Рабочих на улице, к счастью, тоже...
Станки разгорались не слишком-то охотно, однако терпение и труд всё пережгут. Нужно было уничтожить всё оборудование, способное творить оральные палочки-поджигалочки, и ради этой цели стоило потрудиться пару часиков... К 15:25 людям стало ясно, что медикаменты редеют, а нового грузовика не видать. Одновременно с этим кто-то уже почуял запах гари и дыма... Часть людей в панике побежала к метро. Врач «скорой помощи» внезапно захлопнул дверь, и грузовик скрылся с места событий, едва Вано пересел на кресло водителя. Тогда и остальные рабочие побежали к метро или же ловить попутки.
В 15:30, вышагивая посреди им же вызванного пожара, Марк подумал уже было идти на выход, когда новая неожиданная мысль пришла ему на ум. Оставленный умирать от удушья в запертом кабинете гендиректор мог бы сыграть и положительную роль — почти что впервые в своей долгой жизни. Марк, позвонив Паше и попросив его найти на схеме кабинет директора и затем отпереть его замок, ворвался к хозяину адской фабрики, считая в уме. Пять тысяч рабочих. Каждому по тысяче долларов для начала. Гендиректор, уже едва дыша, выписал чек на требуемую сумму.
...Утро следующего дня. Каждый работник фабрики получил письмо и денежный перевод. Компенсация за потерю рабочего места. В письме содержались угрозы разобраться всерьёз, если они когда-либо ещё посмеют работать на фабрике, производящей алкоголь или сигареты.
В тот же день Марк впервые получил приглашение от ТВ посетить их главный офис. Этот день был для ООО «ТВ-инкорпорейтед» праздничным: эновцы уничтожили их главного конкурента на ниве табачной продукции, и теперь микрочипирование должно было пойти вперёд семимильными шагами...
Марк старался сохранять внешнее спокойствие, но оно давалось ему нелегко. Ещё сложнее будет подобрать слова для рапорта Руглову. Самое же трудное — почти даже невозможное — признаться в тупости перед самим собой...

Глава 7

27 марта 2036 года.
Очередные «Ругловские чтения», на которых в этот раз собрались одни эновцы, открылись выступлением Марка, который прочитал своё произведение под названием «Уроки смерти» (недавно его принял к публикации журнал «Мир НФ»):
«Ночь. Началось занятие в классе смерти средней школы. Пожилой, но ещё белобрысый плотный мужчина — учитель смерти — окинул класс странным, противоречивым взглядом: вроде бы и слегка утомлённым от жизни, но, в то же время, умудрённым и, казалось, с чётким следом застывшей навеки молодости.
— У меня для вас новость, ребята. Мы все умрём, — голос Ивана Петровича Развязина, как решил про себя восьмиклассник Филипп Новоделов, полностью соответствовал внешности: решительно-напористый, но со скрытой нотой боли.
— Не новость! — развязно выкрикнул с места долговязый Сеня Михрюшин.
У опытного Ивана Петровича не дрогнула и бровь.
— Не новость, говорите? Уверяю вас, что это только кажется. Ни один человек не может самостоятельно, без толчка извне осознать на сто процентов свою смертность. Так сложилось исторически, что в современном мире в вашем возрасте контакт со смертью если и не исключён абсолютно, то сведён к минимуму — в отличие от диких предков, трупы мы не едим, а современная продолжительность жизни в сочетании с небывалым в истории подъёмом медицины исключают даже гипотетическую возможность того, что при вас умрут ваши предки ближайших двух поколений. На основании вышесказанного я утверждаю: вы пока ещё не осознаёте до конца, что все мы здесь только гости; куклы, участвующие в акте единого для всех организмов божественного спектакля под куполом неба. Также вы пока лишены мощной подпорки на всю жизнь, верного маяка в океане житейских перипетий, каковым и является осознанная всем сердцем собственная смертность. Собственно, цель наших занятий — этот навык. Выработкой его мы с вами и займёмся без дальнейших отлагательств. Наденьте шлемы!
Филипп, разумеется, ещё при входе в класс обратил внимание на приподнятые над креслами учеников менто-шлемы. Повинуясь голосу учителя, он приспустил конструкцию, которая закрыла всю его голову. Ученики вокруг повторили его жест, чего сам он уже не видел.
— Расслабьтесь и положите руки на поручни, — снова раздался в ушах уверенный голос. Привыкший к послушанию Филипп не стал спорить и в полной темноте нащупал выступающие грани поручней. Тут же он почувствовал, что вокруг запястий сомкнулась вроде бы не создающая ощутимых неудобств, но, едва он делал попытки вырываться, становившаяся железной хватка. Судя по раздававшимся вокруг возмущённым крикам, пленению подверглись и остальные ученики. Особенно разошёлся главный силач класса — Витёк Пименов. Он абсолютно не стеснялся в выборе выражений, но голос учителя был всё так же уверенно-спокоен, когда он сулил:
— Не волнуйтесь, ребята, это для вашего же блага! Чтоб, не дай Бог, чего себе не повредили. Теперь, думаю, вы понимаете, почему занятия по этому предмету всегда проходят ночью…
Дети некоторое время переговаривались, не видя друг друга, но вскоре где-то в уголках сознания началось лёгкое жужжание — явный признак того, что началась первичная обработка ментальных осознанных и бессознательных реакций. Воцарилась полная напряжения тишина. Как и другие, Новоделов ждал чего-то.
Долго ждать не пришлось. Внезапно стало тяжело дышать. Одновременно что-то впилось в шею подобно кольцам удава или удавке тхагов. Перед внутренним взором подростка забегали красочные зарождающиеся и тут же умирающие Вселенные. Пульс чередующихся рождений жизни и смертей, обычно почти незаметный, сейчас приравнивался к пульсу вдоха-выдоха, даже обгонял его, ибо сделать вдох было труднее и труднее... Голова кружилась. Непроизвольно сокращались мышцы. Боль. Туман. Потеря ориентации и потеря самого дорогого — жизни…
— Стоп! — команда вернула сознание Филиппа, и тут же он ощутил, что руки уже ничто не сдерживает. Новоделов рывком сорвал шлем, ошалело огляделся на такие же как у него вращающиеся расширенные зрачки учеников…
— Вот это был трип! — резюмировал за всех всё тот же Арсений Михрюшин, — надеюсь, Иван Петрович, вы объясните нам тайный смысл всей этой процедуры?
— Ребята, только что вы прошли первую ступень посвящения. Страх смерти уже навсегда вошёл в багаж вашего опыта, сделав вас на порядок богаче. Ещё пара занятий, и вы уже никогда не будете трусить, лениться или выбрасывать на помойку своё время, как это зачастую делали ваши ровесники в былые времена. Не волнуйтесь, никакой странгуляционной борозды не останется…
— Жесть!
— Лихо!!
— Надо будет молодым рассказать!..
— А вот этого делать не стоит! — голос учителя стал твёрдым как сталь. — Это бы снизило положительный эффект… Кстати, готовьтесь, в следующий раз вас всех ждёт электрический стул!..»
Марку жиденько похлопали. Он не обиделся, так как литература вошла в число его увлечений совсем недавно, и это был его первый опыт публичного выступления.
Далее программа продолжилась миниатюрой самого Руглова Павла Игоревича. Произведение носило название «Финансовая башня, или Бессмысленность в квадрате». Вот что прочёл Пашка:
«— М...
— М!
— М!!
Нет ответа.
Финансы растворились в холодном затхлом воздухе пирамиды, щедро оснащённой ловушками для зашоренного обывательского сознания. Три пёстрые бабочки из рекламы, насосавшись рабочей крови, упорхали либо в тёплые страны, либо в тёплые дворцы, либо мутировали, замаскировавшись, в ночных мотыльков.
Глядя на тупость «близкого народу» «Лёни Голубкова», моему деду хотелось блевать. Он никогда не верил «МММ», как он признался.
Ниже мы с иконографической точки зрения рассмотрим название мавродиевской конторы (в настоящее время человек, иконы которого выдавались строителям пирамиды взамен денег и просто так — это не только отставной фараон, жрец и прораб (по сути, прораб здесь — скорее «pro-раб», «главный раб», но об этом, как правило, предпочитают не задумываться) на работах по установке культовой финансово-стереометрической новостройки, но и писатель — Солженицын и Эхнатон, Люцифер в очках и Озирис нашего времени в одном флаконе).
Прошу любить и жаловать — великий и неповторимый господин Трижды М и его замечательное изобретение под кодовым названием «МММ»!
Сначала немного истории. Джон Ло, родившийся аж в 1671-ом году, был создателем одной из первых пирамид. Потом их было ещё предостаточно, само собой. Основной массе едва только выглянувших из-за «железного занавеса» homo postsoveticus, разумеется, мало что было известно о богатом зарубежном опыте в этом плане... А зря.
Переверните три литеры, составляющие аббревиатуру «МММ» — и вы получите три пирамиды, на которые нисходит святой дух. Это не просто желание Мавроди лишний раз подчеркнуть истинные корни христианской мифологии (которая, впрочем, для него чрезвычайно важна — недаром его роман называется «Сын люцифера»; более того, им даже написаны комментарии к Библии!..). «Перевёрнутость» пирамид — это и не признание в собственной склонности к духовной перверсии (как будто у кого-то имеются сомнения на этот счёт!). Нет, это всего лишь банальная маскировка. То, что фамилии отцов-основателей отдали свои первые буквы магическому триграмматону, только часть истины или всего лишь незамысловатая отговорка. Истинный фараон всегда один. Ему достаётся вся слава или вся хула. Мавроди мог пойти иначе и назвать проект максимально отдалённо от сути дела, но без постоянной визуализации некого символа ему было бы труднее осуществлять движение вверх по спинам рабов день изо дня — какой крестоносец сможет уверенно поражать копьём невзирая на лица без креста на плаще и в душе?..). Не думаю, что Мавроди всерьёз задумывался о таком аспекте используемой символики, как Финансовая Диалектика Перерождения и Сродства. Что мы понимаем под этим термином? Всё предельно просто: финансовые пирамиды, скрытые в самой аббревиатуре, окружены отнюдь не святым или сатанинским духом — и в этом Мавроди навроде как просчитался. Пирамиды оные окружены стенами башен. О том, что каждой финансовой пирамиде имманентна финансовая башня, каждый мавроди знает с детства. Знает, но предпочитает не думать до последнего часа, чтобы не разрушить всю романтику. А ведь если убрать романтику, останется, один чёрт, рутина. Миром правит финансовая башня, ребята. О ней и пойдёт речь. Хотя у нас в путяге и говорят: «Это уже тема отдельной диссертации», но наша задача — просто обозначить контуры проблемы.
Вопросы
В.: (какая-то блондинка из окна вишнёвого «Ленд-Крузера»)
— В чём главная отличительная особенность финансовой башни? Не создают ли параллельные прямые, образующие грани, некое подобие уравниловки?..
О.: (Руглов Павел)
— Блондинка! Главная отличительная особенность финансовой башни в её имплицитной всеобъемлемости. Её строит каждый, причём, всей своей жизнью. Ужасно то, что мы даже не знаем, кто в этой башне поселится. Нашему взору доступен крохотный кусок рабочей площадки, где конвертируется в ту или иную грубую местную валюту искра одарённости, выданная всем нам богом при рождении. Каждый так или иначе вовлекается в мерзость товарообмена: ты делишься эквивалентом производимого тобой товара и получаешь взамен то, чего лишён сам. Если даже ты лишён своей доли в деле производства, но можешь потреблять — ты уже погряз, а энтропии на общем фоне видно не будет. Земля круглая при взгляде из космоса, гордость гор при подсчёте голосов бессмысленна. Для нас важно, есть ли возможность в современном нам мире не стать частью вытянутой в бесконечность прямой кишки, начинённой взаимопоедающими кольчатыми червями. И есть ли она, я не знаю. Но необходимость делать одно вместо желаемого другого всегда меня пугала.
В.: (фиг знает что за мужик в синий горошек)
— Не правда ли, что имманентная любой финансовой пирамиде финансовая башня есть каждодневный труд людей, потребляющих и создающих до гроба всё, что угодно, кроме добра, теплоты души и любви?
О.: (Руглов Павел)
— О! Мужик, ты ухватил самую суть, блин!
В.: (быковатый проплаченный фанат Мавроди)
— У тебя чё, пр-р-роблемы?..
О.: (Руглов Павел)
— Фанат, свали в людскую решать свои проблемы латентного раболепия перед кумиром!..»
Павел получил свою порцию аплодисментов — значительно жирнее той, что выпала на долю Пеленина.
Зашедшие сегодня старожилы организации и бессменные лидеры по округам Вася bram_stoker, Света 7_palok и Саня bez_bashni (бритый наголо качок с, казалось, приклеенной к физиономии добродушной улыбкой и прищуром сытого кота, умевшими в доли секунды превращаться в голодную оскаленную волчью пасть и бешеный бульдожий stare). Все эти три члена «основы» ЭНО писали стихи. Будто единый в трёх вагонах закалённый в боях стальной бронированный златоуст-монорельс прокатил по ушам слушателей.
Начала Света, прочитав своё коронное, вечно актуальное «Стихотворение мещанина»:
«Холодно.
Жарко.
Холодно.
Жарко.
Блин! Денег опять нет...
Могильный холод.
Адская жара».
Не успели стихнуть аплодисменты, как эстафету перехватил ярый антифашист Саня, который прошёлся по своей теме:
«Мёртвый, стою я в толпе
Таких же евреев Освенцима.
Туман ядовитый в трубе
Забрал мою жизнь... но не сердце.
До смерти затравлен. В толпе.
Не нужно вам плакать и лгать!
Клянусь я и вам и себе
Отныне стихов не слагать».
И следом за ним вышел Вася, который сегодня представлял публике две новые поэмы: «Урка» («Есть кастет и заточка/ На кармане у урки,/ Чтоб всегда ставить точку/ И легко играть в „жмурки“...») и «Мы дискурс по Пелевину учили…».
Поаплодировали и ему, после чего началось весёлое застолье. Никто из присутствующих не был хоть немного удивлён или смущён или раздосадован от того, что столы, вместо привычных для трупоедов и бухарей продуктов, ломились от соков, минеральных вод, орехов, фруктов и овощей. Тут не могло быть не только винной — даже молочной продукции и яиц...
За спиной сидевшего у стены Марка Пеленина висело голубое неореалистическое полотно андеграундного художника, который рисовал только небо. До слуха Марка с разных сторон долетали обрывки застольных речей.
Поэты полемизировали:
— Люблю трилогию Льва Николаевича за искренность, за демократизм и за честность самопредъявленности читателю.
— А вот меня лично бесит ранний Толстой своим абсолютным неумением согласовывать деепричастные обороты...
Вот чуть громче стали слышны слова слева:
— ... Да ну? И как же мне найти своё счастье?
— Заработай много, или...
— «Или»?..
— Перестань думать о деньгах. Весна такая классная!
— ...
Снова у поэтов:
— Все говорят — «штампы», «штампы»… Но ведь для того, кто много читает, любые слова — штампы.
И с разных концов:
— ... Новая коллекция превосходит предыдущую, которая лучше прежней, в то время как следующая будет полное говно.
— ... Пиво со временем портят производители, к счастью.
— ... Натуральный обмен: одно яблочко раздора на чёрном кавказском рынке отдают за одну коробочку Пандоры... Одно глазное яблоко приравнивается к одной черепной коробке.
— ... Нету у меня проблем при общении с другими людьми. Нету! Это у них, похоже, проблемы при общении со мной.
— ... Психология — лженаука. Когда человек, неспособный до конца разобраться в собственной душе, претендует на то, чтобы что-то понимать в чужих, это просто глупо.
— ... Даже некоторые писатели ратуют за употребление алкоголя, ну и что? Умный промолчит. В Древней Греции, в Древнем Риме творческие люди не поднимали голоса против рабства, даже если оно им претило, так как чувствовали его временный характер.
— ... Сколько-сколько ты накачал?! Вот же ведь «торрентеро»!..
Внезапно идиллия непринуждённого общения была прервана резким звонком в дверь.
— Павел подошёл и спросил:
— Кто?
— Свои! — ответили излишне грубо за дверью. Как назло, экран наружного наблюдения почему-то поломался за сутки до этого.
— Какие ещё, блин, «свои»?! Пароль. Или — на хер!
В этот момент лазерный луч, вырвавшийся из бластера неожиданного гостя, срезал замок, и человек в камуфляже и респираторе ударом ноги распахнул дверь.
— Пароль — так пароль! — сказал вошедший и, наведя бластер, полоснул по Руглову. Затем, пальнув из подствольника гранатой с усыпляющим газом по сидевшим в квартире, снова выбежал на лестничную площадку. Пара человек попыталась, прикрыв рты и носы, выбежать за ним, но мужчина снова воспользовался своим оружием. Через минуту он вошёл в квартиру и лучём добил всех, кроме Пеленина.
...Всё началось за двадцать четыре часа до того. Марк, привыкший доверять Марине, не закрыл текст, который набирал на ноуте, когда служанка принесла ему свежевыжатый морковный сок. Увиденное краем глаза заинтересовало женщину до такой степени, что, когда Пеленин вышел через час принять ванну, готовясь уезжать на работу, она не удержалась и, открыв бук, прочла весь текст Марка под названием «Ураганный трип, или Who r u по жизни»:
«Илюша пердит, с косяка на измене.
Попович вдыхает ноздрёй порошок.
Добрыня, дерьмо прогоняя по вене,
Им молвил: „Чего уж! Сидим хорошо!.. “» (Драго)
“Walking stiff let me tell ya” (“Megadeth”, “Blood of Heroes”)
Приснись и пой! С внутривенным закатом рукавов и век тебя, Воображаемый, и тем не менее такой Дорогой (ещё бы!..) мой Драго!
Как это ни прискорбно, сейчас я впервые скажу неприятную тебе вещь...
Увы, твоё сознание — это стало для меня уже совершенно очевидно — загрязнено темой наркотиков. Это лучше, чем пробовать их, лишь на взгляд профана. Мысли наши — это не только мы сами, но и сигнал, который мы подаём в окружающий мир. Сигнал о наркотиках, даже если он подаётся и в квази-нейтральном виде, вазилиново стимулирует определённую зону ноосферы, разрабатывая соответствующую нишу в людских сознаниях. Разработанная ниша — дело нешуточное. С ней связана целая культура и зоновская иерархия.
Курта Кобейна обожаю за музыку, но тем, что он пропагандировал наркотики (принимал — значит, пропагандировал в глазах верных фанатов), Курт заслужил как минимум одну хорошую подачу в носатого. Смерть тут ничего не меняет, наоборот — для нариков он стал мучеником за идею. А как вам двуличный Толик Крупнов, в перерыве между записями программы против наркотиков на ТВ нюхающий в сортире кокаиновое говно (возможно, чуть преувеличил, но картина недалека от истины)? В Москве, по моим наблюдениям, достаточно молодых людей, живущих своим умом. Но переместимся в провинцию, друг мой — какова картина там? Подросткам сложно ориентироваться в тумане отсутствия духовных ценностей. Сложно вдвойне противостоять авторитету рок-звёзд — живущих и живших — рекламирующих наркоту. Сложнее стократ противиться влиянию старших друзей, щедрых на описания своих «трипов» и пережитого опыта...
Аналогичные претензии у меня и к лучшему, на мой взгляд, современному отечественному писателю, недавно уже в который раз признанному самым влиятельным интеллектуалом России по результатам голосования на сайте OpenSpace.ru. Пелевин может обораться до хрипоты в своих интервью, утверждая, что не имеет отношения к наркотикам. Факты упрямы: более красочных и заманчивых описаний употребления психотропных веществ, при всём желании, не найти нигде.
Если в людских головах не будет места для наркотиков (кроме рабоче-христианского клише «наркотики — это дикое зло и поносное говно!») — не станет и проблемы наркомании, так как не от чего будет зависеть. Благодаря тебе, Дорогой Драго, я понял, что лучший способ бороться с практически любым явлением — это писать так, будто его нет. Нет не только для тебя, но — вообще... Именно это проделывал автор «Мастера и Маргариты» с ужасами советского режима; на пару лет позже и независимо от него в Швейцарии ему вторил, обходя молчанием фашистов, захвативших его немецкую родину, не метавший бисера перед свиньями Гессе (этому следует поучиться у него вместо того, чтобы выпускать астрономическими тиражами красочно иллюстрированные фолианты, содержащие труды по немецкой истории, поражающие сознание мощью вооружённых сил Третьего Рейха). В идеале нужно, чтобы из всех голов исчез архетип hypodermic syringe с heroin, относительно которого я благодаря тебе зачем-то знаю, что первым его синтезировал английский химик Алдер Райт, а выпустили — «Байер» (кстати, я ошибся в своём прошлом письме — не для них, а для «Бристол Майерс» доки я возил). Подумай над моими словами, это не просто брюзжание занудливого параноика, дрожащего над своим собственным здоровьем. Это брюзжание параноика-зануды, трясущегося над ментальным и физическим здоровьем вымирающей русской нации...
До связи! Жму твою руку, уже слегка побаиваясь взглянуть на неё не вскользь...
P.S. Если бы я вдруг выбрал собственный разум, насильственно девственный в этом... плане (в отличие от тела), в качестве добровольной камеры хранения сведений относительно говнюка по фамилии “Drugs”, то не стал бы делиться этой инсайдерской информацией (равно как и самой воняющей материей) с тем, кто мне по-настоящему Dorog...
Sincerely твой,
М. Пеленин.
Писано 26.03.45-го года в самсаре и с чувством...»
Естественно, этот текст показался Марине, работавшей на Тайную Власть, странноватым. Она уведомила Меченого, и с той поры за Пелениным началась слежка, которая и привела опергруппу ТВ прямо к дверям квартиры на Чистых прудах.

Часть II. Tattooed palate

Глава 1

Марк проснулся в незнакомом вызывающем нервный трепет помещении. Вокруг царил полумрак. Пеленину захотелось дотянуться до проникнутой саднящей болью области головы, но оказалось, что его руки, впрочем, как и ноги, совсем его не слушаются. Марк, как вскоре выяснилось, мог лишь вращать зрачками и ворочать шеей. Это он и принялся с энтузиазмом проделывать. Старания увенчались полным успехом: разведка доступной глазу зоны обзора показала, что помещение имеет ступенчатую крышу, рядом с Марком стоит с трудом различимый в плохом освещении и с учётом больной головы дядя Вася Нашитенко, а сам Пеленин лежит в саркофаге, будто Ленин... Само помещение как раз больше всего и напоминало виденный один раз в детстве воочию и сотни — на фото и видео в Интернете мавзолей.
— Иэ-хде... й... я?..— язык ворочался с таким трудом, как будто Марк всю ночь напролёт на спор за тысячу долларов прошалил с шороховатой девой-терминатором Т-600, делая той куннилингус, римминг и футфетиш, притом сперва отсосал пару литров искусственной крови.
— Здравствуй, о Верховный Оракул Вил!
— Ты чё, дядя Вась? Какой я, к бесу, Вил?! — ошалевший молодой человек даже обрёл дар речи. — Я — Марк Владимирович Пеленин, лишь Вилов сын!
— Это только твоя точка зрения, основанная на полном отсутствии информации о ситуации на текущий момент.
— Та-ак. Интересно... Чего ж я такого и не знаю?
— Начал ты хорошо — про Марка там... А ещё кто ты, как, по-твоему?
— Курьером езжу: баблоношение всякое, фирма «Супер-курьер». Станция «Бубянка», улица Доватора, Fuckельный, Задротский проезд, Хреновый бульвар, Инфернальная Налоговая Служба, Фонд СС и так далее...
— Это в прошлом, Марк. В твоём тёмном-тёмном прошлом. Сегодня величайший день твоей жизни! День и час. Пришла пора для ритуала...
Вместе с последними словами Нашитенко в мавзолее зажёгся свет, и Василий сбросил с тела Пеленина саван, обнажив... оболочку Вила, тщательно залатанную и перепрошитую. К ней и была прикреплена голова Марка, не без помощи новейших оккультных и медицинских технологий.
Марк, осмотрев себя внимательно, лишь прошептал:
— Мне всё это по ***: переживу — не сдохну... — после чего временно потерял сознание.
...Когда он очнулся в следующий раз, над ним уже вершилось таинство ритуала, причём работа шла полным ходом: двое членов ТВ в балахонах с надвинутыми на самые глаза капюшонами вносили блюдо из чистого золота 999-ой пробы (эти цифры были для наглядности выгравированы внизу блюда; сверху же, на дне, было выгравировано сакральное имя «Вил») и кинжал. Лезвие кинжала было испещрено кириллическими знаками — цитатой из тематического стихотворения А.С. Пушкина 1821-го года (написанного, таким образом, за сто девяносто девять лет до рождения Марка и Мавры):
«Как адский луч, как молния богов,
Немое лезвие злодею в очи блещет,
И, озираясь, он трепещет
Среди своих пиров».
Марк, вертя головой, насколько ему позволяла пришитая к отцовскому телу шея, вглядывался в участников церемонии Тайной Власти. Он узнавал всё больше и больше членов ТВ из числа завсегдатаев «круглого стола», пока не узнал всех, и последними, в числе прочих, Меченого, который снял капюшон балахона и склонился над его гениталиями, и Чмоданидзе, который также откинул с лица капюшон и наклонился с блюдом. В венах оболочки Вила уже текла свежая кровь, и потому, когда Михаил Меченой рубанул по яйцам и пенису, восклицая в экстазе: «Да будет Вил гермафродитом!», фонтан алой жидкости оросил услужливо подставленное Леопольдом блюдо. Нечеловеческий вопль огласил мавзолей, но Меченой лишь радостно рассмеялся. Он был рад страданиям предателя. Михаил Сергеевич надеялся, что грядущему воплощению Вила будет недосуг мстить за былую боль бывшего хозяина его головы...
Меченой и Чмоданидзе силой скормили худые виловы отрезанные гениталии Марку сырыми.
Когда Пеленин, лишь пару раз блеванув, всё доел, Меченой обратился наконец к нему:
— Для заключительной части церемонии нам понадобится твоя помощь. Этот мавзолей защищён щитом от твоей магии, но мы сейчас слегка уберём защиту — не настолько, чтобы ты нам насрал, но ровно так, чтоб тебе хватило зажечь три буквы на золотом блюде. Сакральный огонь покрестит тебя в новой душе — душе нашего повелителя. Ты станешь Вилом, Верховным Оракулом. Или же, в случае сопротивления, просто умрёшь. Тогда мы будем искать уже совсем новую подходящую оболочку, что связано с целой массой трудностей, и в силу этого нежелательно. Ты с нами?
— Я согласен, — выдохнул едва слышно Марк, одновременно нечеловеческими усилиями воли превозмогая боль в паху и получая контроль над пока всего лишь левой рукой. Мизинец... средний... указательный... большой! И вот, наконец, локоть.
— Выключайте свет, по минимуму приоткройте щит на тридцать секунд, всем покинуть зал! Начинайте закачивать в саркофаг энергию! Если надпись на блюде через пятнадцать секунд не загорится, ты — труп! — последнее предложение Михаил прорычал в самые глаза-щёлочки Пеленина. После этих слов Меченому показалось, что Марк подмигнул ему. Михаил решил, что это просто нервы сдают. Возраст... Не до того ему, чтобы подмигивать. Не поподмигиваешь особо, когда очко в лапту играет...
Меченой отошёл, и Марк почувствовал, что может управлять частью силы. Тогда он резко рванул левую руку вверх от себя и попытался достать до оставленного рядом подноса. Это ему удалось. К его счастью, вновь воцарившийся торжественный мрак зала Вила помешал членам «круглого стола» ТВ отслеживать с должной степенью внимания его манипуляции...
Марк приподнял блюдо. Десять секунд прошло. Одиннадцать... Пеленин крутанул, переворачивая вверх дном, последним мысленным усилием блюдо, так как рука оболочки Вила стала плохо слушаться его, и в полумраке мавзолея загорелись адским огнём три шестёрки. В оболочку Вила ударила фиолетовая молния, за ней ещё две...
— Ты что это такое тут вытворяешь, блин?! — заорал вбежавший с вырванным у менее расторопного Чмоданидзе кинжалом в руке Василий Нашитенко. Бывшее тело Вила не было тренированным с пелёнок телом Марка, но новый Хозяин, поселившийся в его черепе, перенял некоторый пеленинский опыт. Залом кисти, выворачивание — и нож оказывается в руке оппонента Нашитенко. Ещё движение — и отрезанные яйца с членом падают на пол.
— Если ты полагаешь, что нет ничего страшнее лимоновщины у власти, я докажу обратное!
В вековом мавзолее раздаётся очередной истошный крик.
— Запомни хорошенько, козёл, и запомни на всю свою оставшуюся недолгую жизнь: тебе тут не блин, а Агент 666! И это — моё первое чудо! — с этими словами бывший некогда Марком и Вилом соединил отрезанные органы Васи с ещё свежей зияющей раной между своих ног — и те приросли без швов. После этого посланец Сатаны лениво убил оставшихся членов «верхушки» ТВ, никого не пощадив.

Глава 2

Гастарбайтер Ашот, делавший в подъезде ремонт, сбивал старую краску в одном из подъездов дома номер семнадцать по улице Владыки Вила.
Среднего возраста хозяйка одной из квартир этой площадки вышла и наорала на него, требуя немедленно убрать следы своей деятельности и подмести. Она громогласно восклицала: «Как тут жить?!»
Хозяйка ушла. Кавказец начал недовольно долбить побелку, стараясь силой удара выразить всё, что он думает об этом мире, как будто бы играя на музыкальном инструменте своим молотком. Вскоре он устал и стал стучать еле слышно — словно сменилась одна часть сонаты на другую, контрастную. Выражение недовольства стёрлось с лица гастарбайтера, он играл уже не для какого-то смертного — играл напрямую для Бога, единственного невольного свидетеля всей этой сцены.
Однако симфония была прервана новыми резкими звуками: в подъезд влетели какие-то люди с огнестрельным и лазерным оружием в руках — ударный отряд Тайной Власти.
— Эй, чурбанище, тут паренёк лет двадцати пяти на вид не пробегал случайно? Он в этот двор свернул...
— Какой паренёк? Зачем паренёк? Вы как вошли сюды, да?!
Представителям ТВ незачем было рассказывать о базе кодов ко всем дверям московских подъездов, которой они свободно пользовались, поэтому они проигнорировали вопрос.
— Я из тебя шаурма сделаль, если тут пацан быть! — посулил выглядевший главным, и, не дожидаясь ответа, повернулся к остальным. — Пошли, ребята! Чёрт сразу признался бы, если б видел чего такое...
Едва за отрядом закрылась дверь подъезда, гастарбайтер продолжил стучать. За этим стуком он не заметил подошедшего Агента 666, вылезшего из намалёванной подростками на стене пентаграммы, в которой укрывался от преследователей, при этом это не было чудом — лишь физиологически обусловленной особенностью сверхорганизма. Подошедший быстро и не без сноровки оторвал гастарбайтеру голову, затем обыскал труп. Паспорт Ашота. Отлично! Второе чудо — мгновенная «перетасовка» голов и сознаний усилием воли. Ашот мёртв. Long live Ашот!
Агент подошёл к двери подъезда. Нажал на кнопку выхода, зазвенел аудиосигнал. Осмотрелся. Чисто...
Бесцельно бродя по улицам, Ашот Задовадзе строил планы на будущее. «Неплохо б новые звёзды на башни Кремля поставить — шестиконечные. А три такие звезды — татуировки у всех чтоб! Символ шести континентов, покорившихся мне до поры до времени... Автомобиль нужен. Пусть хоть “Dawoo” с цифрами номера „666“. На капоте пусть огненный монстр завидные будет скалить клыки, а по бортам — адский огонь. На лобовое стекло прикреплю табличку: „Не влезай — убьёт!“ И начнём с братьями погромы на всех верующих».
В мозгу явившегося в наш мир существа шевельнулся отголосок его прошлого носителя: «Да-а, дед Паши был бы в шоке... Это вам не ГОПУ-деканат-ботанат!»
...Павел Руглов, как оказалось, обладал просто монструозной жизнестойкостью. Врачи не могли поверить своим глазам, но всего через полгода после расстрела пришедших на «Ругловские чтения» Павел, чудом выживший, смог выписаться из больницы. А ведь казалось, что луч лазера прошёлся довольно основательно по нему вдоль и поперёк...
К тому моменту в Кремле уже сидел досрочно и единогласно избранный президентом Ашот Гамзадович Задовадзе. С удивлением взирал Паша на незнакомый лик, показываемый в новостях по всем каналам, где президент так разрекламировал новые карточки личного учёта с тремя шестиконечыми звёздами, будто это были халявные “Visa”... Привыкший смотреть вглубь Павел сделал выводы.
От квартиры на Чистых прудах — своего рода новой штаб-квартиры эновцев — представители ТВ, разумеется, камня на камне не оставили. Однако Павел смог починить свой компьютер, детали от которого валялись в разных углах гостиной. Первым делом Руглов уведомил по аське босса (из соображений конспирации зарегистрировав новый номер), который приходил к нему в больницу, что увольняется. Обманывать ожидания Бориса Леонидовича было жалко, но предстояла более серьёзная и трудная работа. Впрочем, если бы оказалось, что иначе нельзя, то Павел был бы готов отработать положенные по ТК две недели.
Следующим после босса на очереди стоял дедушка. Павел, также с новой аськи, постучался к нему и, предъявив доказательства, что это именно он, назначил на два часа дня встречу в том же ресторане, где он как-то сфотографировался на память с Михаилом Елизаровым. Руглов-старший сразу понял, что речь идёт о «Вокзале»...
Григорий Георгиевич вышел из вестибюля станции «Менделеевская» без двадцати минут четырнадцать. Подобно Сорокину, для своих лет он смотрелся ещё очень даже ничего, и мог нравиться женщинам. Сейчас, впрочем, ему совершенно точно было не до них: рысью он домчался до чудовищной и неповоротливой, как «совковая» ментальность, «вокзальной» двери.
От одного из столов помахала рука Паши. Старший Руглов подошёл к внуку, обнял и поцеловал; повесил на крючок пальто. Вместе с внуком они дошли до выдачи блюд (демократичный «Вокзалъ» славился не только «желдор»-дизайном, но и удобством самообслуживания), набрали картошки «по-деревенски», овощей, фруктов, соков и прочего.
Родственники сели, поставив свои подносы друг напротив друга. После некоторого молчания Руглов-старший торжественно вымолвил:
— С возвращением тебя!
— Ага, спасибо! Откинулся вот из коматоза...
— Из кома-зоны.
— Хе-хе! Что я пропустил? Кстати, хоть кто-то, помимо меня, в той резне уцелел?..
— Расскажу. Сперва надо выпить!
Они молча чокнулись бокалами. Пили томатный сок.
— Ну, — начал дед Григорий, — что тебе сказать? Как дела у Вилова сынка, ты не слышать не мог, хотя навряд ли ты его признал. Псевдобиография «Ашота Задовадзе» висит в педивикии, и не дай Бог никому со своего IP там что-нибудь изменять. Хорошо ещё, что про меня он то ли позабыл после трансформации, то ли забил пока на меня... И тем не менее, наш новый президент — наш бывший друг Марк, точнее — бывший Марк.
Паша чуть не подавился от этих вестей, затем мрачно кивнул, отправляя в рот вилку с половиной картофелины «по-деревенски».
— Мамаша Леночка совсем спилась. К лёгкой жизни привыкла на шее у ТВ, а как с квартиры согнали, платить отказались, да ещё до кучи сын пропал — совсем духом пала. Я б с радостью её у себя поселил — так ведь смысла нет: всё равно она только с арбатскими алкашами дни и ночи проводит. Может, как похолодает, и впишу её...
— А теперь — внимание! — вопрос: как так вышло? Почему Марк, ну или бывший Марк, смог вопреки воле Тайной Власти, что совершенно очевидно, такую, сучка смрадная, себе карьеру выстроить?! Что это, чёрт возьми, за странная политика у него со звёздами?.. Я сегодня уволился, потому что когда какой-то козёл Армагеддон мутит — нечего в стороне отсиживаться!
Отец-основатель ЭНО тяжело вздохнул, огляделся вокруг. За столом слева скоты пили «Т-водку», за столом справа трупоеды жрали мясо. Ничего нового. Можно было свободно беседовать вполголоса, не рискуя привлечь чьего-либо неуместного внимания.
— То, что уволился — это правильно. Работу я тебе дам. По самые гланды... — он задумчиво помолчал. Продолжил: — Дело было так. Из достоверных источников ЭНО стало известно, что едва ТВ пронюхали о возможностях Владимировича, как решили избавиться от него. Однако команда Меченого считает скучным для себя гоняться всего лишь за одним зайцем. Решили рискнуть и попробовать древний ритуал. Попробовали, что-то там у них не склеилось, и вместо Вила получился такой вот весь из себя президент Ашот Задовадзе. Политика его странна лишь на взгляд профана. Уж он-то знает, что делает.
— Такого президента, чтобы знал, что делает, в нашей стране ещё не было.
— Верно. Вроде бы не было ещё такого. Да лучше б и этого не было, коли на то пошло...
— В чём тут вся суть, дед? Чего он сам-то хочет? Просто уничтожить Россию?
— Как ни странно, но ты прав. Он для этого и послан.
— Иностранные спецслужбы?
— Нет. Такие адепты зла появятся скоро во всём мире. Непосредственно наша проблема заключена в том, что наш хозяйничает именно на нашей земле...
— Та-ак, — протянул Руглов-внук. — И что делать будем? Вилов отпрыск задумал осуществить Конец Света в отдельно взятой стране... Яблочко от яблони.
— Будем, как всегда, бороться. Кто чем сможет.
— А в чём секрет его успеха?
— Если сравнивать возможности Марка и Ашота, то Марк — всего лишь куколка-«Барби», а Ашот — летающая, где хочет, капустница. «Капусты» она мутит — будь здоров. Весь московский бизнес держит.
— Это почему это?
— Из-за кретинов с Тайной Власти. Они наплодили уродов с микрочипами в организме, а Марк, то есть этот конченный Ашот, взял над ними мысленный контроль, подобие удалённого доступа. Теперь компы ТВ можно отнести хоть на помойку, хоть в СЦ — толку будет ноль. Бизнес его, потому что управляющие финансовым потоком люди являются рабами Задовадзе. «Дайте мне управлять деньгами страны, и мне нет дела, кто будет устанавливать там законы» — Майер Ротшильд сказал. Потому что когда все деньги и так твои, то тебе остаётся всего один последний шаг до президентства. Ашоту этот шаг помогла сделать даже не мафия, а чёртова магия. Он приватизировал, подчинив своей воле, всё, на чём стояли адские штрих-коды с долбанными тремя шестёрками. А они, сам знаешь, давно уже повсюду.
— Грубо говоря, мы крупно встряли.
— Именно так. Но при этом, хотя мы знаем о подготовке Задовадзе Конца Света, мы ещё не знаем, как именно он будет Свет кончать. Придётся подождать какого-либо хода с его стороны.
— Будем ждать, чего уж там — нам не привыкать...

Глава 3

Прошло три месяца, наступил январь 37-го.
В таинственной глубине ночного московского неба неводом атмосферного загрязнения поймана серая муть. Звёзд, как всегда в столице, кроме самых ярких, почти не видно. Впрочем, сие справедливо отнюдь не только для неба и астрономических тел.
Сквозь серый кисель, раздирая пуповину мироздания властной рукой, чувствующей за собой такое право, кто-то пишет бегущей прямо по черноте небес строкой свои откровения.
Редкий запоздалый прохожий оценит этот акт сегодня ночью, да и не до того ему: нужно спешить домой к матери-отцу-жене-мужу-детям-не-нужное-вычеркнуть, чтобы проглотить свою порцию энергии для продолжения жизни. Каждому хочется хотя бы денёк ещё потоптать укрытую асфальтовым одеялом общую на всех праматушку-землю. Навряд ли кто-то из прохожих чувствует сердцем, а не просто догадывается о том, что заведённый обычай «торопиться жить» может скоро стать самым актуальным. В актуальности оного любой желающий сможет убедиться утром, а кажущаяся относительная ночная московская тишина — лишь затишье перед бурей, которая вот-вот готова разразиться на другом полушарии Земли, где сейчас не спят.
Впрочем, даже ночью в Москве, как обычно, не всё так спокойно, как кажется на первый взгляд... Отряды «добровольцев»-ашотовцев, чьи мозги находятся в прямом подчинении воле президента, устроили очередной, второй на неделе «религиозный погром». Согласно Указу Президента РФ от 02.01.2037 № 126, ни один гражданин России не имеет права: проповедовать окружающим любую из религий без исключения; исповедовать открыто или тайно какие-либо формы религиозных конфессий или придерживаться норм каких-либо религиозных культов; исполнять тайно или явно религиозные обряды и хранить книги религиозного содержания (кроме имеющих заведомо художественный характер).
В начале второго часа ночи в дверь двенадцатой квартиры семнадцатого дома по улице Владыки Вила позвонили. Пожилая одинокая дама — Кристина Германовна — подошла к электрическому «глазку». На экране наружного наблюдения высветилось широкое румяно-молодое лицо соседа, растянутое сейчас виноватой улыбкой сильнее обычного.
— Чего тебе, Степан? — Кристина Германовна потянулась к титановой цепочке. — Ты один?
Как только замок открылся, Степан был оттиснут в сторону прятавшимися рядом с ним бойцами. Двое молодых людей, с виду
лет по восемнадцати-двадцати, ворвались в квартиру и дулами своих бластеров вытеснили хозяйку вглубь коридора. Сосед Степан ретировался от греха подальше.
Пока один из ашотовцев держал женщину под прицелом, другой пинком распахнул дверь в гостиную.
— Что вам там надо? Ничего у меня нет запрещённого... — Кристина Германовна, заливаясь слезами, прошла в комнату следом за слугами нового режима, который нельзя было с полным правом даже отнести к категории «сатанинского», ибо с сатанинской церковью власть обходилась ничуть не вежливее, чем с христианской. Ходили слухи, что это новый президент-Антихрист так заметает следы, но в точности никто ничего не знал.
— Ничего нет? Ну, если и правда ничего нет, то мы можем и уходить уже. Вот только позвольте-ка, что это там у вас? Стругацкие?..
— Это «Сказка о Тройке», это же даже в школах давно уже читают!
— А вот мы и посмотрим, что это за «Сказка о Тройке» такая! — без дальнейших отлагательств Миша, более высокий молодой человек, сорвал верхнюю, надетую для маскировки обложку книги. Под ней обнаружилась ещё одна. — А вот и старое доброе Евангелие! Забыла, наверно, что положила его сюда? Старость не радость...
— Неправда! Это вы подбросили её мне!
— Заткнись, старая дура! Степан тебя сдал с потрохами. И со «Сказкой...», и с «Санькя» Прилепина... — Михаил сорвал с полки и «разоблачил» ещё одного автора, обнажив православный трактат «Твари видимая и умосозерцательная». — Плохо твоё ветхозаветное Дело Кореево, в общем.
— Что вам нужно? Денег?
— Ну вот, а то строит из себя святую! Высохшая ****а — ещё не доказательство добродетели! — благодушно заметил молчавший до сих пор второй парень, Стас.
— Гони сюда все бабки, и по-быстрому! — резюмировал Миша.
Кристина сходила в спальню и принесла оттуда крупную сумму. Стас пересчитал финансы, не умея скрыть радости и время от времени потирая ладони (суммы хватало как раз на вагон «Т-водки» с бонусным прицепом сигарет «ТВ» для начала новой жизни), после чего кивнул, и обрадованные успехом операции ашотовцы стали собираться домой. Было уже довольно поздно, а им вовсе не улыбалось проторчать полночи в компании немолодой и непривлекательной новоявленной боярыни Морозовой, в то время как дома их с нетерпением ждали весёлые шлюхи и прочие загодя припасённые няки, ништяки да кайфы.
Стас с ядовитой ухмылочкой бросил на прощание в закрывавшуюся дверь:
— Прощай, распятая Кристина! Не поминай лихом!
— Позови нас к себе на крестины! — добавил Миша.
Закрыв за визитёрами дверь, Кристина Германовна в сердцах сплюнула:
 — Говно! Вот говно же ведь...
Через десять минут сосед-«предатель» вновь позвонил в дверь злополучной квартиры. Кристина Германовна открыла, впустив Степана. Сев на кухне, они стали пить сок и есть принесённый Степаном шикарный торт.
— Пипец, кого изображать приходится для дела... — пожаловалась Кристина Германовна.
— Ничего страшного, зато теперь сюда нескоро второй раз придут! Если ещё придут... Где Павел?
— Спит. Весь день пробегал.
Павел Руглов укрывался от преследования. Антипрезидентский заговор, активным разработчиком коего он являлся, был раскрыт благодаря тому, что мысли большого количества жителей государства были чётко видны его правителю Ашоту Задовадзе, и Руглов volens nolens вынужден был уйти на время в ещё более глубокое подполье.
...На улице же между тем уже появились первые читатели тех же двух слов в небе на русском, что во всём мире повторялись на национальных языках. Это были слова «Конец Света», за которыми следовал таймер, отсчитывавший остававшиеся часы и минуты. Человечеству оставалось всего-ничего. Мировая, такая грустная история, гениальная трагикомедия, близилась к развязке. Людям предстояло заново научиться жить, теперь уже не просто с ощущением неминуемого финала, но финала, который должен наступить через, как информировал небесный таймер, 2011 часов 00 минут (что равнялось 83,7916667 суткам). Биллборд Конца Света обещал прекратить бардак с Адама, не призывая при этом, впрочем, ни за кого голосовать.

Глава 4

«Есть три важные вещи: после Освенцима нельзя писать стихов, после „Эдички“ нельзя ходить без ножа в кармане, а в ситуации, когда завтра весь мир может, на хрен, исчезнуть, нельзя влюбляться безоглядно. Надо делать что-то менее эгоистичное...» — примерно так думал Павел Руглов, молодой человек, чьё семнадцатилетнее тело и душа были испещрены как застарелыми, так и относительно недавними шрамами. Внучка Кристины Германовны, ровесница Паши Маргарита, голубоглазая чертовка с весьма выдающимися для её возраста бюстом и интеллектом, приехала погостить к бабушке, и уже неделю мелькала пред очами Павла то возле туалета, то в коридоре, то на кухне. Участвовать в разработке плана спасения мира в таких условиях становилось хоть и не невозможным вовсе, но, тем не менее, в высшей степени затруднительным.
Вчера вечером, придя от деда, с которым они вновь делились соображениями о возможном характере ответных мер против вот-вот наступающего Апокалипсиса, Павел разулся, снял верхнюю одежду и, пройдя на кухню, увидел там Маргариту. При выключенном электрическом свете девушка разглядывала сверкавший в ночных сумерках за окном, ставший привычным за прошедшую с момента его появления неделю небесный счётчик. Павел молча подошёл, не включив свет, и встал рядом. «До Конца Света остался 1841 час 00 минут» — кроваво-красные письмена, начертанные святым духом или чёртом прямо на небесах, занимали где-то пятьдесят процентов неба. Во всём мире они повторялись на десятках языков, но зловещая их суть нигде не менялась. Часы мобильника Руглова показывали полночь.
Пару минут Маргарита и Павел хранили молчание. Девушка зябко поёжилась, затем поправила чуть съехавшую с аппетитных плеч шаль — при этом Павлу осталось не до конца понятным, то ли это тело её боится мороза, грозящего белой культёй из-за окна, то ли её душа холодеет от ужаса при мысли о столь скором финале всего.
Тишину нарушила Маргарита:
— Бабушка рассказала про вас. Вы, грубо говоря, спасаете мир.
— По крайней мере, стараюсь спасти. Таково моё главное предназначение на текущий момент.
— Но на супергероя из комиксов вы явно не тянете. Колитесь, какие человеческие черты вам имманентны?
— Скажу, только если перейдём на «ты».
— Нема базара, Паша.
— В общем, Рит, я, конечно, не только выживанием исторического процесса целыми днями запарен. Я ещё занят тем, что несколько раз в год ищу себе влюблённости, обычно платонические. С их помощью я и заряжаю сердце на бескомпромиссную борьбу.
— Парень видный, а всё рукоблудишь по-Платоновски?..
— Не только, разумеется! Но так аутентичнее и эргономичнее. Ну и ещё тут кое-что. Потом скажу, что.
В переливах света, падавшего с небесных литер и цифр, Маргарита казалась посланником Бога живаго, ангелом его. В относительно недолгой пока ещё жизни Павел Руглов не видел зрелища величественнее и прекраснее этого. Проглотив комок, подступивший к горлу, Руглов нашёл в себе силы вопросить:
— Учишься?
— Заебало учиться. Работаю секретарём и пою в группе.
— Работа не слишком заёбывает?
— Нет! Но приносит сексуальное удовлетворение.
— Даже так? — Руглов был поражён неожиданной откровенностью, грозившей разрушением сложившегося уже в воображении идеала.
— Ну да, ведь это же самый настоящий БДСМ! — объяснила красавица. — Тут тебе и крепкий бондаж с девяти до пяти, и дисциплина, а уж про садизм и мазохизм я вообще промолчу лучше.
— Действительно, ну его, этот садизм с мазохизмом. Мы с тобой лучше соку махнём!
— Соку, пожалуй, можно...
Руглов разлил купленный им по пути гранатовый сок по стаканам.
— На брудершафт!
— Не против! — приняла Рита стакан.
Они сплелись руками, отпили и, к удивлению и радости Павла, смачно и надолго слились устами в узоре искреннего, первого в их отношениях поцелуя. Оторвавшись от сладчайших в его жизни губ и подождав, пока уляжется привычно-поцелуйная дрожь, Руглов выпалил:
— Хочу сделать заявление не для прессы: помимо заботы о непрерывности хода мировой истории, самым главным для меня в жизни является наличие девушки. Если какая-нибудь из них оказывает мне честь быть со мной, делить радости и горести, то она сразу же, натурально, приобретает в моих глазах ореол божественности. Она одна может заменить собой и вместить в себя любой смысл жизни. Я живу как будто лишь для неё одной и готов с благодарностью отдать ей всё, пока это не ведёт к ущербу для моего главного предназначения. Я не могу относиться как-то грубовато или бесцеремонно к любимой, что, впрочем, у большинства девушек может вызывать лишь улыбку, отторжение или презрение, но мне на это глубоко наплевать.
— Спорная позиция. Не пойму, к чему ты клонишь...
— Очень важно сразу же дать тебе знать: если впоследствии мой Бог меня оставляет, мне не остаётся ничего другого, как наслать такую жёсткую хулу, что ещё полгода небеса вонять будут. Возможно даже, что потом там придётся жидоремонт делать.
— Ну а если твой Бог, скажем, предложит тебе после трёх месяцев совместных дней и ночей — не в условиях неминуемого Конца Света, разумеется — остаться просто друзьями?
— Я глубоко оскорблюсь в душе и поломаюсь... — ответил Руглов, после чего с сожалением добавил: — но затем всё же обязательно соглашусь. «Друзья» — звучит полисемантично.
— Причём, до жути…
— Впрочем, главное тут даже не неоднозначность отношений.
— А что тогда?
— Хорошую связь с женщиной, хоть я и не пью, можно уподобить хорошему пиру с обильными возлияниями. Чем хуже на утро, когда веселье накануне уже стало историей, тем сильнее в душе ценишь прошедшее, хотя при этом можешь вслух крыть себя матом за то, что сам и вытворял, и искренне обещать себе, что больше ни грамма! Так потом за тенью ушедшей любви и гоняюсь.
Они стали целоваться вновь, затем с трудом оторвались друг от друга. Павел всё не мог насмотреться на Маргариту в бликах. Та, в свою очередь, вновь занялась созерцанием небесного таймера, на котором светилось «1840 часов 52 минуты».
— Офигеть, какой лихт! — девушка не указала на небесные письмена, но Павел понял её.
— С каждой ночью всё ярче...
— Да как, вообще, можно спать при таком свете?! Бабушка спит, все дрыхнут. Странные люди. Днём всё бегают, паникуют, а ночью... Не понимаю их.
— Думаю, что этот столь яркий свет в ночи, истекающий от букв, и призван намекнуть всем тем, кто ещё в состоянии понять божественный намёк, о чём-то самом главном.
— Намёк на то, что неплохо бы поторопиться и исправить что-нибудь, пока ещё не слишком поздно, и есть это самое «что-нибудь»?
— Думаю, что там от нас ждут, что мы будем мужественными парнями и бодрыми девушками, любящими друг друга и сам мир пред лицом его скорой трагической гибели.
— Давай, не будем спать до Конца Света?
— Хорошо, но ты должна пообещать мне кое-что.
— Смотря что это будет...
— Мы вместе будем строить планы, как предотвратить адский каунтдаун.
— Замётано.
...Утро застало их сидящими за столом на кухне, причём, их головы лежали на руках, сложенных перед ноутбуком, на экране которого виднелся незакрытый файл в “Word”. Первым проснулся Павел. Проснулся и, ознакомившись с текстом принятой вчера «резолюции», со сдавленным восклицанием схватился за голову.
От звука его голоса проснулась новая подруга.
— Ритусь, ты глянь только, какой у нас от соков и поцелуйчиков вчера переклин вышел...
Маргарита проморгалась и прочла, беззвучно шевеля губами и спросонья посапывая. Под парой страниц задокументированных измышлений на тему стояло резюме всей ночи:
«Президенту нужен Конец Света, чтобы, уничтожив непокорных и забрав отсюда те души, которые перешли к нему по наследству от ТВ и через бар-коды или стали добровольными его слугами, создать свой тёмный, Новый Свет. Это кажется нам наиболее вероятным. А раз так, то нам остаётся лишь одно: найти аватар Светлого Бога, или, ежели такового нет, создать воплощение Света своими силами, i.e. кустарно. Разбить в молитве лбы, если понадобится. Принести в жертву сто жирных бухарей, трупоедов и курящиков. Всё, что угодно. Люблю тебя, goodnight!»
— Грёбаный свет! — вырвалось у девушки. — Ой! — добавила она, услышав возмущённый голос бабушки из коридора, и засмеялась.
Руглов же, взяв ноутбук под мышку, поспешно удалился к себе в комнату, где предался размышлениям.
Из-за окна слышался звонкий голосок парнишки, раздававшего бесплатные газеты с рекламой:
— Спешите приобрести дом со скидкой 24 % до Конца Света!..
Мимо паренька проходил Мартын. Он пил из горла бутылки «третью Балтику». Не сбавляя шага, Мартын подошёл и ударил раздававшего парнишку по голове кулаком. Тот упал. Мужчина пнул его, затем бросил, подняв вверх указательный палец:
— Суки, не сметь спекулировать на божественном!..
Его поддержал какой-то прохожий в пальто:
— Так его! Пусть знает...
Мартын плюнул и пошёл себе дальше. Парень встал, осмотрелся. Потерев нос и посмотрев на свою руку, увидел кровь. Бросил взгляд на кипу упавших газет, сплюнул туда и ушёл.

Глава 5

Министр транспорта — Игорь Полтергирин — с гордостью объявил собравшимся, что очередное заседание министерства, на котором планировалось обсудить модернизацию контроля проезда на городском транспорте и новые тарифы, посетил сам президент Ашот Гамзадович Задовадзе. Бурная стоячая авация, как сосчитал незаметно поглядывавший на часы мобильника Агент 666, длилась почти ровно пять минут. Рекорд был поставлен здесь и сейчас, в этом казённом здании министерства, нахождение в котором придётся теперь выносить volens nolens по долгу службы в течение некоторого времени. Ничего, всё могло быть и хуже...
Заседание открылось самым стандартным для конца года образом. На повестке дня стояло: решить, спокойно всё взвесив, насколько стоит поднять тарифы на проезд, прежде всего, в московском городском наземном пассажирском транспорте и в метрополитене. Некий компромисс между Рублёвскими дачами министерства и хрущобами московских пролов позиционировался как вечный ориентир, к которому стремились на словах год за годом, и который, как Нагорная проповедь для верующего христианина, оставался всегда голословным. То, что тарифы нужно повышать, не подлежало сомнению ни для кого из присутствовавших в зале. Обсуждались лишь размеры процентного скачка, и здесь уже имелись небольшие разногласия. Ортодоксы-импотенты министерства, из которых как будто ни один не желал замечать грозно светящиеся за окнами небесные письмена, стояли за либеральный подход к увеличению тарификации, ратуая, таким образом, за оральную стимуляцию клитора инфляции или желая благородно отлизать в «69», засунув заодно уж в кобылью пасть свой вислый хрен (скачок тарифов всего процентов на 15 или 25 соответственно). Молодое поколение выступило с более радикальным предложением повысить цены сразу в полтора раза; им хотелось сразу же войти в тугой кобылий инфляционный анус без мыла и начать осуществлять фрикции, заставив животину пуститься скачкообразным асимметричным аллюром. У молодёжи были все шансы на победу, но почему-то один очкасто-бородато-либеральный ортодокс спорил в этот раз особенно рьяно, лишь вызывая снисходительный смех своих же сторонников.
Раковая дебатная опухоль даже протянула, будто тентакли, свои метастазы до обеда, что вышло уже за все допустимые рамки, и охрана президента многозначительно кивала самому в сторону либородочкарика, в то время как Агент, вполне лояльно настроенный изначально и не желавший вмешиваться в обсуждение на уровне мысленного контроля чужого поведения, внезапно осознал, до какой степени вся эта отчасти ещё «совковая», отчасти уже по-волчьи модернизированная быдлота ему обрыдла...
Тут уже Ашот не удержался и применил свою силу на полную: так как все присутствующие, включая потного от стараний, подсказанных запоздало проснувшейся совестью, либородочкарика на досуге время от времени прикладывались к бутылочке «Т-водки», прилагать какие-то дополнительные усилия для мгновенного порабощения их сознаний уже не требовалось...
Огородив себя от чрезмерного внимания, Агент 666 вышел из зала заседаний, а затем и из здания министерства — без какой-либо охраны и чёткого плана действий. Ему просто хотелось погулять. Он даже не поехал на машине...
Агент садился в автобус, чтобы доехать до метро, и наводил несложное заклятие неузнавания, а между тем, в зале заседаний полным ходом шло обсуждение принятия усовершенствованной системы контроля оплаты проезда «АСКП-М (модернизированная)», через которую могли бы пройти только пассажиры с позитивными мыслями. ПМ-контроль планировалось пока распространить лишь на Москву, но в перспективе он должен был дорасти и до общегосударственного масштаба. Сторонники «АСКП-М» победили значительным большинством голосов. Производство пробных образцов планировалось наладить уже в текущем месяце.
...Ашот, Агент тёмных сил, уходил в свет. Номер Трижды Шесть посмотрел на небо. Запущенный им же самим дьявольский механизм обещал, что всё закончится через «1827 часов 05 минут». Было самое время развлекаться.
Первым пунктом в программе развлечений стояло посещение прошлой курьерской работы, память о которой перешла «по наследству» от Марка.
Легко наведя сложный double-морок «инкогнито+братуха» на давно подчинившееся зову тьмы сознание «минетжира», Ашот получил желаемое: «доставку». Холодный кроваво-красный десерт мести за неудачи прошлого воплощения... Звучало вполне завораживающе.
С лицом, замотанным до половины шарфом, как будто он был вышедшим на охоту на Манеже футбольным хулиганом, Агент быстро добрался до места.
Получатель, громадный мужик с бритым черепом, поинтересовался у доставившего заказ:
— Как говорил Семён Давыдов, «Это что ещё за фак?!» Что там у вас?
— Меня просто попросили вам это передать, — объяснил ситуацию Агент.
Мужик резюмировал с презрением:
— Ваше дело телячье, понятно. Вам сказали, вы и мычите.
После этих слов у мужика от внезапно подскочившего внутреннего давления или ещё каких-то причин взорвались разом и голова, и половой член. Повалил дым.
— Ага. И дубы валим... — подтвердил президент.
...Далее Агент решил отправиться на место собраний городских неформалов, где, впрочем, в поисках «вписки» всегда также околачивалось какое-то количество заезжей молодёжи из других городов. Агент 666 же хотел найти не «вписку» или прописку, а готическую или металлическую «киску».
По пути от покойного «дуба» до метро, который пролегал через парк, Задовадзе пережил очередное приключение. За Агентом увязались собаки. Сердобольные москвичи построили в парке конуру для бездомных четвероногих животных, и они (на тот момент там находились Бим, Мамка и другие, всего восемь собак) на свою беду решили, что президент покушается на их территорию... Одна сучка как-то по-особенному ретиво лаяла и долго преследовала Агента. Ночью конура сама собой сгорела.
На «Чистых» Агент познакомился с девушкой по имени Марта, переводчицей с испанского языка, после чего вместе они поехали к подружке и секс-партнёрше Марты Нате. Если Марта была высокой пышногрудой брюнеткой довольно крупных габаритов, то Ната, наоборот, оказалась худенькой, стройненькой светловолосой атомной электростанцией.
Агент долго пытался сделать выбор, в результате решив не заморачиваться по этому поводу и просто joder (так будет «трахнуть» на испанском, объяснила Марта, как будто он сам не знал) двух девушек. Но не сразу обеих, нет: сначала одну лишь малышку.
Главное в этом деле — начать, преодолев ложный, сформированный условностями и всяческими приличиями стыд. Агент начал — и тут уже понеслось. Замелькали, закрутились фантасмагоричные иеронимобосховские картины и образы.
Через часы секса Ната почувствовала, что устала, и они с Мартой отошли до ванны.
— Я буду очень расстроена, если это кончится ничем! — произнесла крошка первым делом, вернувшись.
— Не кончится, — ответил Агент, глянув на свой возбуждённый член и, вроде бы, не так поняв её.
— Ты так долго не кончаешь... Мне становится всё интереснее! — прокомментировала половой акт, шедший полным ходом, бывалая Марта. Сама Марта, обладательница пары сильных рук, вскоре стала активно помогать процессу совокупления, на что Задовадзе резонно заметил:
— Ты меня ей ебёшь...
Тело Вила, хоть и обновлённое гениталиями Василия Нашитенко, занималось сексом впервые после долгого сна — возможно, именно по этой причине Агент 666 и не мог кончить.
Марта целовала грудь Ашота, на котором верхом сидела Ната.
— M;s abajo, — попросил Агент.
По ходу дела дамочки пили абсент. Агент 666 принял дозу напитка изо рта Марты, и жидкость обожгла его горло и носоглотку. Он попросил хлеба.
Ната принесла батон и нож. Нож также послужил для удовольствия: Агент прислонил его к горлу Марты, и ей сразу захотелось много целоваться.
Между тем, на кровать пролезли странные белые мышки Наты.
— Твои мыши, педерасты, ко мне в яйца лезут… — поразился Агент.
Ногами шутки ради Агент 666 захватил и плотно прижал к кровати Нату:
— Это моя рабыня для секса. Парни, выебите её жёстко!
— Не надо жёстко...
Ашот обратился к полной партнёрше:
— Трахни её жёстко!
— Нет! — взмолилась несчастная жертва...
После этого абсент лили на грудь президента (который, в свою очередь, не переставая наводил морок, дабы не быть узнанным), и девушки лизали его; обе они при этом обнимали и ласкали частично молодое мужское тело. Ната призналась даже, что ревнует к лежащей справа от Агента Марте (сама Ната уже вновь восседала амазонкой).
Агент пошутил, повернувшись ко второй даме:
— Был бы у меня член на локте, я б и тебе мог в рот вставить.
Марта ответила шутливой пощёчиной, вымолвив:
— Да твой дискурс яйца выебенного не стоит!
— Торс охуительный! Жаль, шрамов много, — вынуждена была признать всё ж переводчица. — Сколько у тебя было девушек?
— В смысле, со сколькими спал?
— Да.
— Пять. Точнее, с вами уже семь. Оральный и бесконтактный секс я не считаю, — Агент суммировал сексуальный опыт прошлого воплощения Вила, Марка и педераста Васи.
Марте Агент всунул между грудей, чистосердечно сознавшись, что сделать так пришло ему в голову ещё на «Чистых». Если бы Агент обладал всей памятью Марка, в числе прочего ему вспомнились бы ругловские строки:
«Твои упругие груди,
Отчаявшиеся или отчаянные».
Тем временем, Ната сделала Ашоту анальный массаж. Она удивлялась, что тот не против, когда ему ласкают простату:
— Где ещё сейчас такого парня найдёшь?..
Сначала, переходя к генитальному сексу с Мартой, Агент просто побился своим членом о трусы подруги. Она удивилась:
— Тебе всё равно нравится?
Когда Агент начал входить по-настоящему, он был приятно удивлён небольшими размерами Мартиной «киски». Сама Марта чрезвычайно нежно ворковала под ним.
Правда, когда Марта стала сжимать и разжимать его член мышцами влагалища, сказав: «Смотри, как я умею!», то Агент объяснил: «Не думай, что ты одна так умеешь...»
Во время секса Ашот открыл, что Дух оплодотворяет Вселенную. Так зарождается жизнь… Он сообщил о своём открытии партнёршам.
— Ага, но при этом не надо забывать, что наше тело — это прежде всего инструмент нашего духа. Впрочем, верно и обратное утверждение. Сам дух вездесущ, он и есть Бог, и одновременно, перефразируя Сократа, можно сказать, что всё, что можно знать о Боге — это то, что о нём ничего нельзя знать. Ум при этом — всего лишь инструмент тела, а инструменты не предназначены для того, чтобы воспринимать работающего ими, — ошарашила всех Ната. Возможно, из-за неё Ашот так и не кончил, и его член просто опал на полшестого часов через пять с половиной — шесть. Предложение Марты продолжить делать дело хоть как-то было подхвачено Ашотом с завидным энтузиазмом:
— Я с удовольствием тебе отлижу!
...Пришла пора уходить, вот-вот должны были приехать родители Наты.
Во время двойного секса с горячей донной и атомной электростанцией выделилось столько энергии, что на утро даже прогремело два взрыва в метро, которые, как это и водится, одни приписали исламским сепаратистам, а другие — ФСБ...
Глава 6
«Зигмунд Фрейд открыл, что на „ошибочные действия“ человек программирует сам себя. В наше время стало достоверно известно, что, помимо этого, человек программирует и окружающий мир. Мир не может кончиться без большого числа стремящихся к этому воль. Будь я писателем, никогда не написал бы о конце света. Сколько было в мировой литературе катастроф предсказано! Если вдруг, хоть бы даже и на первое апреля, по всем каналам с серьёзным видом покажут реальный армагеддон, то наутро никто не проснётся...» — размышлял Руглов, сидя на кресле в гостиной Кристины Германовны с ноутом на подставке. Маргарита, наплевав на все армагеддоны, как всегда, ушла на работу, а сама хозяйка квартиры только что вернулась с почты, где, как будто бы она до сих пор жила в прошлом веке, получала пенсию.
Руглов копался в Сети в поисках жизненно необходимого пророка-спасителя-искупителя. Только что он забраковал, как и сотню кандидатур до него, очередную аватару Сай-бабы. Вряд ли этот гуру сможет столько пепла наваять, чтоб цифровые небеса закрыть совсем. Неужели самим что-то делать придётся? Похоже на то...
Периодически Павел поглядывал и на плазменный экран, куда неотрывно была устремлена пара выцветших старческих глаз хозяйки квартиры. Сейчас там шёл мерзко визжащий рекламный блок, не замечать который было чертовски трудно. Руглов рад был бы уйти в другую комнату, но, как назло, допотопный проводной и-нет имелся только в гостиной.
...Камера показывает бомжа в ватнике, лежащего на боку в подземном переходе. Внезапно берётся крупный план с шумом подбегающих ног в тяжёлых ботинках. Начинается приготовление «котлеты из бомжатины»: град пинков настигает голову, грудь и живот бедолаги. Слышится симфония из ударов, пыхтения бьющих и стонов избиваемого. Снова крупный план: почерневшее мгновенно око, удаляемый зуб...
Вскоре звучит полицейский свисток. Показаны две пары бегущих всё в той же обуви ног, две пары пентовских сапог вдогонку.
На экране — слоган: «Гриндерс. Быстрая сила!»
Реклама кончилась, и продолжился показ отечественного художественного фильма-«боевика» «Понты на ровном месте».
Пока герои почём зря мутузили друг друга под жадным взором Кристины Германовны, Павел просчитывал остававшиеся возможности, стараясь учесть каждую мелочь в условиях подкрадывавшегося цейтнота: на «роковых часах» (так прозвали в народе небесный таймер конца света) оставалось всего лишь 1808 часов 55 минут. Кто виноват? Что делать? Кто сходит мне за соком?.. В усталом мозгу роились вопросы разной степени важности.
Прежде всего, необходимо было придумать хоть какой-то план действий по спасению мира. Эгрегор-клон? Чересчур масштабно, тут вам не Голый Блуд. Библейская ветхозаветная методика остановки времени? Убеждения помешают к ней обратиться... А может?.. Должны же существовать хоть где-нибудь на Земле хранители тайного сакрального знания из Древней Греции, Вавилона, Египта... Из Атлантиды, в конце концов!
Боевик закончился; наши победили. По либеральному накануне столь важного события тиви стали показывать профашистскую комедию «Брей гада!». На экране герои с обритыми головами вещали:
— Блондинки или брюнетки? По цвету волос женщин выбирают только эмбецилы в последней стадии своей болезни.
— Знаешь, что такое «Живые помочи»? нет?.. Да это же скинхеды!
Павел так увлёкся охватившей его внезапно идеей, что перестал замечать что-либо вокруг себя, и теперь активно штурмовал «поисковики» Сети, надеясь наткнуться хоть на какой-либо след силы, способной помочь.
По телеку передавали интервью с дважды экс-президентом Путиным.
— Пред лицом грядущего совсем скоро конца света стало модно давать оценку началу правления президента нашей страны Ашота Задовадзе.
— Люди пьющие и курящие управляемы. Почему я против власти большинства? Большинство пьёт и курит. Делающие это по своей воле — монстры ада, а по слабости духа — слизь подсапожная. Мне главное, чтоб президент не пил и не курил. А такой у нас и есть сейчас...
Руглов тем временем нашёл. Причём, нашёл самую аутентичную Атлантиду, какую можно было найти в и-нете. Подводная база в Атлантическом океане, объединявшая самых авторитетных представителей науки и оккультизма со всего мира, сама недвусмысленно приглашала его, Павла Руглова, срочно приехать к ним для сотрудничества — об этом прямо сообщалось в объявлении, размещённом на главной странице их сайта. Они даже не сочли нужным утаивать некоторое отношение рода их деятельности к мистике, оказавшейся уже, как и религия, под запретом почти повсеместно. Описание внешности и прочие заявленные данные с его собственными совпадали полностью. На всякий случай, чтоб не было лишних сомнений, внизу стояло пояснение, что найти именно его помогла верховная жрица тайного культа атлантов. Помимо всего этого, Павла просили как можно скорее посетить свой базовый аккаунт скайпа для начала общения. Если они узнали его, решил Руглов, какие либо ещё доказательства их могущества уже не нужны.


Глава 7

Руглов включил скайп, залогинившись как “Ruglik_Jr”, и увидел, что некая “Oliria” запросила авторизацию. Добавив её в «список контактов», Павел обратил внимание, что она сейчас «онлайн».
Женщина, назвавшись Олирией Нупко, верховной жрицей тайного культа атлантов, хранительницей древних знаний жриц Атлантиды, объяснила, что общение будет проходить по защищённому многоступенчатой системой защиты от любых спецслужб каналу, после чего спросила: «Как назывался вуз, где был деканом ваш дед?» Павел понял: даме нужно было убедиться в том, что он и есть Павел Руглов. Это означало, что сама Олирия — хотя и могущественное, но всё же не всесильное существо. Скорость ругловского ответа показалась ей убедительной, и она предложила для удобства, если есть микрофон или «вэбка», общаться через них. К счастью, Кристина Германовна ушла к соседке, и неугомонный «стахановец»-зомбоящик, находившийся сейчас в спячке, уже не смог бы воспрепятствовать беседе. Камера и микрофон были встроены в бук, языкового барьера не было («современный русский должен знать английский не хуже среднего американца!» — считал Павел), так что не было и причин отказывать верховной жрице.
Когда Руглов нажал на «видеозвонок», перед ним возникло очевидно немолодое, но хранящее на себе в примерно равной пропорции как явные следы достижений в области пластической хирургии, так и остатки былой естественной красоты, лицо, а также бюст, относительно которого справедливость вышесказанного проверить было труднее. Камера Олирии была достаточно качественной, что позволило разглядеть как длинноволосую с проседью брюнетку с глазами небесной голубизны, словно смотрящими из глубин океана времени, так и глубины Атлантического океана за её спиной с высившимися будто груди Олирии каменными глыбами — остатками культуры недавно откопанного под базальтовыми маскировочными пластами описанного Платоном по искажённым слухам затонувшего архипелага. Глыбы, всего два месяца как отрытые, уже были покрыты мириадами креветок, и они, подобно пчёлам в улье, укрывали собой от посторонних глаз облюбованное ими место. Прочитавший информацию на сайте Руглов уже знал, почему креветкам прощалось столь бесцеремонное поведение по отношению к бесценным памятникам: сейчас, как никогда прежде на Земле, ценность того, что снаружи, не шла ни в какое сравнение с ценностью того, что внутри. Деталей, впрочем, он ещё не знал.
Мощность сигнала Сети, позволявшая поддерживать связь между Москвой и атлантическим дном, согласно информации с сайта, где-то между юго-западом Пиренейского полуострова и западным побережьем Марокко, завораживала; Руглов захотел спросить, каким провайдером они пользуются, но постеснялся так начинать разговор, а потом попросту забыл.
Пока они молча изучали друг друга, возле рта Олирии возникла рука с бокалом, по видимости, какого-то красного вина. Руглов непроизвольно поморщился, что не ускользнуло от проницательного взора верховной жрицы. Низким голосом она произнесла на великолепном русском, практически без акцента:
— Да, я знаю: вы — непримиримый противник любого, сколь угодно слабого алкоголя. Мол, нейроны, слипающиеся в грозди пропорционально выпитому и выделяемые при мочеиспускании... Но, дорогой мой, ведь вредно не только пить, но и вообще жить: от этого даже умирают иногда.
Павел поклонился жрице:
— Прежде всего, отмечу ваше великолепное владение нашим языком...
— Мне ли, Павел, не знать родного языка Елены Петровны и Валерия Яковлевича, который столь проницательно говорил: «Если бы Платону было нужно измыслить остров Атлантиду исключительно для изображения фантастической страны с идеальным государственным устройством, не было никакой надобности придумывать, кроме самого острова, ещё какой-то западный материк. Явно, что описание составлено не одной игрой воображения, но на основании определённых данных»... — процитировала Олирия наизусть Брюсова.
Павел, ещё разок поклонившись, ответил:
— Что же до вашего высказывания о вреде жизни, то, к глубочайшему моему сожалению, вынужден заявить: я в корне не согласен с ходом ваших мыслей. Ведь, сами посудите, только полный кретин, родившись без мизинца, стал бы от горя засовывать под пресс и все остальные пальцы, горя желанием утрированно усугубить несовершенства мироздания. Что с того, что все люди смертны? Протез на мизинце мог бы стать эрзацем, который примирил бы нашего беспалого малыша с реальностью. Остальное тогда зависело бы от его собственной мотивированности и личных качеств.
Нупко, не двигаясь, с остановившимся на полпути ко рту бокалом, некоторое время молча буравила Павла глазами. Затем, передумав пить, убрала руку за границу фокуса камеры и, судя по звуку, поставила вино на стол. Вздохнула. Лицо её на глазах преобразилось, приобретя деловой собранный вид.
— Верны себе, как всегда... Ближе к делу. У вас есть час на сборы. Через это время к вашему подъезду подкатит синее авто, марка пока не уточняется. Водитель — надёжный человек, у него будут все нужные вам документы. Ваш пароль: «Срединная Долина», его отзыв: «Главная Цепь. Николай Феодосьевич Жиров жив форева!». Он отвезёт вас в аэропорт «Домодедово», где вы сядете на наш гибридный самолёт-подводную лодку, который уже прибыл туда, чтобы полететь вместо стандартного рейсового “Airbus A2040” в Барселону. Все билеты на тот пассажирский рейс куплены нами, да и настоящим лётчикам и их боссам хорошо заплачено через счета ЮНЕСКО. Таким образом, сперва, дабы не вызывать лишних вопросов, в Барселону полетите и вы...
— Та-ак, — медленно проговорил Павел. — И какие у меня в Испании дела? Я ж всё ж не дож!..
— Угадайте с трёх раз. Даю подсказку. Просто посмотрите на небо за окном!
Руглов против воли повернул голову. Оставалось всего 1803 часа 25 минут.
— Да, именно это. Конечно, разруливать напряг с гибелью планеты вы будете не в самом воспетом великим дуэтом городе, но оттуда вы попадёте уже непосредственно на базу. Прилетев в аэропорт «Эль-Прат», самолёт-гибрид покончит с формальной частью. После этого он переместится в порт и перестроится в подлодку. В аэропорту вас будет ждать гид, мой племянник Рауль; я дам номер, по которому вы с ним свяжетесь. Вместе с ним прямо от аэропорта вы поедете в метро по линии L9, самой длинной, кстати, в Европе, и доберётесь до города. В городе же автобус Port Bus добросит вас до морского порта. Самолёт-гибрид доставит вас сюда, на подводную базу за Геркулесовыми столпами. С современным уровнем развития техники всё это не займёт уйму времени. Если не будет форс-мажора, мы увидимся где-то в 1698 часов плюс-минус час. Мои карты Таро говорят мне, что форс-мажора не будет, а эти карты не могут врать...
— Надеюсь, мы будем делать на базе дело. Даже перед лицом неминуемой гибели пить, — он кивнул на бокал, уже вернувшийся в руку верховной жрицы тайного культа атлантов, — я не буду. И предупреждаю вас: у меня есть девушка!
— Рада и за вас и за неё. А мне, по традиции верховных жриц культа, которых отбирают с младенчества, не дано узнать плотской любви... Но не будем о грустном. «Затонувшая» некогда Атлантида — скрывавшийся до недавнего времени под илом космический корабль, к которому пристыкована наша объединённая база учёных и скрывающихся от запрета властей оккультистов. Я — единственная в мире хранительница знания языка атлантов, и я прочла имя на орихалковой стеле, которая стоит до сих пор внутри храма Посейдона. Впрочем, не только имя Павла Руглова, но и подробное его описание... Вы — едиственный человек в мире, кто сможет отдавать приказания технике атлантов. Даже я не могу этого. Вы, Павел, полетите к Полярной звезде, как по традиции называют ; Малой Медведицы. Полярная звезда, представляющая собой на самом деле тройную звёздную систему, интересует нас лишь в части Полярной Ab — карликового компаньона центральной звезды A. Карты атлантов должны будут безошибочно сориентировать вас, как добраться до родины наших древних гостей.
— И как же я буду управлять космическим кораблём? — с усмешкой и издевкой в голосе спросил Руглов.
— Вам не придётся. Имеющиеся в памяти корабля самомоделирующиеся обновляющиеся звёздные карты зададут направление, и корабль автоматически проложит курс. Языкового барьера, надеюсь, не возникнет, ведь тот язык, на котором говорили атланты до Большого Погружения, когда последние из работавших на Земле полностью слились с нами и замаскировали свой транспорт, существовал к тому времени без кардинальных изменений всюду на их родной планете уже пятьдесят тысяч лет! Я дам вам с собой программу-переводчик с русского на атлантский и vice versa, которую составила специально для вас ещё пару лет назад. Я очень предусмотрительна. Только атланты могут помочь землянам избежать конца света.
...Расположившись как можно удобнее на своём месте в первом классе самолёта, внешне выглядевшего, как обычный пассажирский “Airbus A2040”, и летевшего также в Барселону, Павел позволил себе впервые за последние сутки, полные напряжения, расслабиться.
Пока летели, Руглов как раз успел прочитать в электронной книге новый рассказ главаря всех буддийских пролетарских писателей Виктора Олеговича Пелевина, скачанный накануне с сайта «Столп.ру»:
«„Путь ради кала“
Я родился. Знать бы заранее, сколько это вызовет переживаний и с каким стрессом будет связано; сколько отрицательных эмоций предстоит мне пережить в процессе появления на свет — не стоило бы и связываться. Посудите сами: с неимоверным усилием раздвигаешь кряхтящие створы; воюешь за каждый миллиметр, будто ты под Курском в середине прошлого столетия; едва лишь обретя наконец себя, вдруг без предупреждения бултыхаешься в воду. В общем, слабонервным просьба, как говорится, покинуть зал... Но вот — главные передряги остались позади, можно временно успокоиться. Какое-то время я пребывал в полной гармонии самопознанности в небольшой луже, которая поначалу показалась мне всей Вселенной; миром в чём-то даже приятным, но, однако, почему-то в дрожь бросало при одной мысли о вечном пребывании тут. Между тем, мне всё чаще казалось, что к тому всё и идёт. Мама, по-быстрому роди меня обратно, если только это технически возможно!.. Но, к счастью, природа мудра, и, как всегда, когда нас охватывает отчаяние, она шлёт ту или иную благую весточку.
Моя пришла ко мне в виде упавшего с неба бархатного одеяльца. Под ним было очень удобно лежать. Впрочем, едва я позволил себе немного расслабиться, как тут-то и началось самое кардинальное...
Не знаю, сколько прошло исторических эпох: века или всего лишь одно мгновение, но я внезапно понял, что во Вселенной грядут перемены. Знак свыше помог мне осознать это в полной мере: в тишине, царившей с доисторических времён, возник шум. Этот шум сулил что-то новое, страшное или желанное, таинственно-манящее...
Когда хлынул небесный поток, я впервые потерял свой влажный покой самоуглублённой самодостаточности. Спокойное досель в незыблемости самотождественное «Я» перестало быть просто «мной»: единая некогда личность впитала в себя молекулы нового вещества, чтобы перерасти в более совершенную форму. Так я научился плавать... Точнее — плыть, ибо курс выбирал, увы, не сам я, но тот поток, который принял меня в себя. Этот поток не имел никакого отношения, откуда-то во мне жило это знание, к высшему существу, породившему меня. Последнее обстоятельство поначалу немало смущало, однако я, довольно скоро свыкшись с новой фиктивной свободой, научился играть в «растворялку». Суть игры была проста: я посылал разным своим составным частям мысленный приказ слиться с потоком до полной потери идентичности, а затем отстранённо наблюдал, будто и правда со стороны, как поток по спиралям и изгибам проносит безвольное тело. Поначалу было весело просыпаться и сравнивать ощущения в «растворялке» с привычными, «нормальными», но со временем я настолько свыкся с игрой, что это стало угрожать мне потерей идентичности навсегда.
Сколько я плыл, несомый потоком времени? Бог меня знает. Однообразие, впрочем, не угнетало. Хотя окромя воды, которая содержала мои же частицы, и холодных склизких стен, призванных ограничивать мой кругозор, вокруг ничего не было, от недостатка острых ощущений я не страдал: меня питали иллюзии. Несмотря на то, что суть окружавшей меня воды, с которой я периодически себя отождествлял, не менялась (правда, иногда слегка разнились температуры), наше единение сопровождалось одним побочным эффектом: я видел различные сны. Сны могли быть о чём угодно, они доставляли спектр эмоций и переживаний от паники и ужаса до хохота и оргазменных конвульсий. Сны обладали интенсивностью яви, и лишь верность старым привычкам мешала провести революцию в сознании, начав считать явью именно мои сны.
...Так всё и продолжалось до того самого дня, когда я увидел свет в конце туннеля.
Из тех крох информации, которые мне удавалось почерпнуть во снах, я уже знал, что этот свет означает конец. Самым забавным в моей ситуации было то, что хотя я чрезвычайно чётко видел, где очерчена финишная линия моего пути, я не смог бы даже на тысячную долю секунды задержать своё продвижение вникуда. И когда настал момент единения с Абсолютом, то я лишь...»
Стали заходить на посадку.
Руглов убрал девайс, отметив вновь уменьшавшиеся в размерах цифры на небе и тот факт, что Виктор Олегович, как всегда, мастерски передаёт дух и самую суть ситуации в стране и мире. Павел хоть и не успел дочитать рассказа, но уже начал понимать, почему его так активно обсуждали в блудосфере. Руглов сошёл вниз по трапу и набрал номер. Один-единственный встречавший парень полез за мобилой, и Руглов, безошибочно вычислив гида, радостно бросил в трубку:
— Hi there!
— Greetings to Muscovites! — складывая «раскладушку» новейшей модификации, весело прокричал уже без её посредничества долговязый симпатичный Рауль. Когда они чуть отошли, испанец вручил москвичу лучемёт. Приказ тётки...
Всю дорогу трепались по-английски. Рауль, сокрушавшийся, что у него не было возможности показать гостю свой родной край во всей красе, пытался компенсировать сей досадный факт виртуальной заменой: показывал на своём ноуте фотографии и видео, рассказывая обо всём подряд не хуже профессионального гида. Руглов был уверен, что, если судьба даст ему второй шанс побывать в Барселоне в не столь жёстких условиях, то он его не упустит, и, будь он даже один, не пропустит ни одной стоящей мелочи. Впрочем, он пообещал Раулю, что в следующий раз они всё осмотрят вместе, в том числе и достроенный в 2030-ом году крупнейший в мире по величине католический собор Саграда Фамилия, а также и город Антонио Гауди, который, решил Павел, глядя на снимки, Щусев оценил бы.
Расстались в порту почти друзьями. Павел крепко пожал загорелую сильную руку испанца, который, в отличие от своей тёти, был ещё и непьющим.

Глава 8

Висевший в сумеречном московском небе апокалиптический хронометр багрово напоминал человечеству, что в гонке за своей смертью оно вышло на финишную прямую. Шли 1600-ые часы. Лица редких прохожих были полны напряжения. Шансы быть убитыми ни за грош сейчас были велики как никогда прежде. Как маститые, так и прежде латентные головорезы вышли на тропу последней войны, подобно престарелому актёру второстепенных ролей, расчётливо бьющему режиссёра кулаком в переносицу в антракте перед последним актом последнего для него спектакля, дабы символически передать весь свой путь в одном жесте.
Нервным пентам совсем не улыбалось иметь какие-либо дела с отчаянно пьяными и обдолбанными до полностью невменяемого состояния компаниями, крушившими всё на своём пути, но зато на бомжах и беззащитных алкашах сотрудники органов отрывались по полной.
Фонари и небесные знаки выхватили из цепких лап тьмы подземный переход у метро «Царицыно». Деловитый пент выпихивал пухлолицую бомжиху с облезлой собачкой на улицу. Бездомная дама задумчиво и, казалось, философски безучастно к собственной участи вымолвила:
— Я хуже животных... Ведь это ж ****уться можно!
— Вы разве люди? Вы *** собачьи, а никак не люди! — тут же сурово отреагировал пент, и сильным толчком в грудь отпихнул женщину.
Наблюдавший за этой отвратительно-повседневной сценой из русской жизни дед-зевака, сплюнув, почти даже сочувственно бросил бомжихе:
— Вы не находите, что молоко куда вкусней, чем по роже ****юлей?..
После этого дед, известный части москвичей как «Максимыч», отбросил окурок и прошёл в метро. В вагоне совершенно не знакомые друг другу люди оживлённо беседовали, делясь наболевшим, изредка ссорясь. Кто-то выходил, кто-то входил, а кого-то выкидывали...
Дед Максимыч доехал до «Войковской», вышел и сел на трамвай.
— Осторожно! Коптевская улица! Пригнитесь во избежание возможного попадания сквозь стекло бронебойной пули, — посоветовал лишённый эмоций голос, записанный на «цифре». Нельзя сказать, чтобы эти предосторожности были лишними: в столице орудовали не только ценители рукопашного боя, но также и раздухарившиеся шайки отморозков, учащихся стрелять по движущимся мишеням. Хотя наземный транспорт был в сто раз опаснее, чем метро, кто-то наловчился даже здесь засыпать, пригнув, впрочем, голову от греха подальше...
Между тем, «подлёдная водка», как окрестил правнучку ЛПЛ Ушакова Павел Руглов (её персонал явно ничего уже не боялся с тех самых пор, как самолёт очутился под водой, и многое мог себе здесь позволить), прибыла на конечный пункт маршрута. Через шлюз Павел и второй пилот, жевавший сейчас жвачку усатый румяный Энрике, который просветил Руглова относительно техники атлантов (корабль, прозванный «ЗПЛ» поклонниками Ефремова из числа работавших на станции, раскладывал простую воду на кислород для дыхания и водород для топлива, причём, это проделывалось фантастически экономно: стакана дистиллированной воды вполне должно было хватить для полёта до планеты атлантов и даже, вероятно, на обратный путь), перешли на объединённую станцию для исследования Атлантиды, где Павел Руглов получил наконец редкостную возможность лицезреть воочию верховную жрицу и наследницу атлантов... Нупко не стала тянуть кота за ус, предпочитая, как и обещала Руглову, брать быка за рога. Время в резерве, конечно, какое-то ещё оставалось, но всё же ставки в игре были слишком высоки, чтобы позволить себе роскошь риска.
Ещё один шлюз, и люк хлопком отъединил их с Павлом от всего остального мира. Отсюда Олирия вернётся на базу, а вот вопрос о том, вернётся ли Павел когда-либо из тонущего в мрачном неземном освещении корабля атлантов на Землю, всё ещё оставался открытым. Жрица достала из сумки и протянула члену ЭНО КПК:
— Программа-переводчик уже здесь.
— Какой у неё интерфейс?
— Стандарт под “Lingvo 29”.
— Окей, разберусь, — кивнул Руглов, принимая аппарат.
— Нет, — мотнула отрицательно головой Олирия, придержав в руке девайс. — Попробуйте перевести сразу!
Руглов недоумённо огляделся по сторонам.
— Да? И кого же мне здесь переводить?
— А чем это я вам не нравлюсь?.. — поинтересовалась Олирия кокетливо.
Павел при этих словах, внимательно оглядев верховную жрицу, вынужден был признать, что всё же, несмотря на возраст, та вполне ещё была ничего, особенно сейчас и здесь, в мистическом полумраке древнего корабля, освещённого неизвестным способом, в своём чёрном готическом платье с глубоким вырезом, на каблуках и с накрашенными алой помадой, будто небесные фатальные знаки, губами. Павел включил КПК, а Олирия, показав, как активировать нужную программу, достала из сумки небольшой свёрток.
— А это что? — удивился Павел.
— Камень с образцом языка атлантов. Уникальный экземпляр. Он содержит точные координаты Атлантиды, то есть космического корабля, внутри которого мы сейчас стоим. Программа корабля автоматически запустила его со дна океана, когда пришло время. Из всех землян прочесть эту надпись смогла одна я.
Жрица, поворачивая посолонь испещрённую знаками, в которых Руглов не понимал ни бельмеса, пирамиду, прочитала:
— Ретта-Ретта. Бротта берверотта. Вакууласси рампароломанур паножируом, Лассипаралеж. Орпо лакумав Исти. Ло пав лов. Адада.
Руглов, выключая аудиоприём на своём новом КПК, прокомментировал, мотнув головой и усмехнувшись:
— Язык синтетического строя, судя по всему?..
— Смешанного. Включите перевод, — попросила Олирия.
Механический голос из динамика озвучил на хорошем русском уже прекрасно известные Павлу координаты корабля атлантов, замаскированного в северной части Атлантического океана.
— Всё, нечего терять время! Когда я выйду, положите левую руку сюда. Правой рукой дёрнете за этот рычаг, левой ногой надавите на левую, а правой на среднюю педали. Те же манипуляции, но с правой и средней педалями, отправят корабль обратно на Землю. Снимите обувь заблаговременно — система проверит не только отпечатки ваших пальцев, но и подошв. Когда всё включите, просто лягте на магнитное ложе и наденьте шлем. Вы впадёте в креосон до самого конца полёта. Корабль отъединится от станции и всплывёт, затем полетит на планету атлантов. Когда вы прибудете на место, автоматика разбудит вас. Вам и мне пора. Пойду...
Олирия действительно собралась выходить через люк, но в последний момент вернулась и передала Павлу что-то ещё:
— Возьмите! Это дополнительный аккумулятор для КПК. А то мало ли... Да помогут вам и нам боги! Какую религию исповедуете? Если исповедуете...
— Сложно сказать... Ни одна религия не предоставляет готовых ответов: только пиар и попытки протолкнуть свой прогорклый товар. Мне пока удаётся проскользнуть между огненной Сциллой религии, водяной Харибдой атеизма и проржавевшими медными трубами солипсизма. По крайней мере, совершенно точно не верю в иудейскую мифологию. Даже пред ликом бывшего друга, ныне разбушевавшегося высоко над нами вполне себе ощутимого Антихриста. Наверное, вот в это всё, прямо гуртом, я и верю.
— Ну так пусть этот скользкий узкий проход даст вам достаточно сильный эгрегор!..
— Спасибо, вашими молитвами...
За жрицей закрылся люк. Павел не знал, был или не был с ним сейчас какой-либо бог рядом, но одно он знал наверняка: более одинокого человека, чем он сейчас, во всей Вселенной попросту нет...
















Часть III. Фильм, фильм, фильм

Глава 1

Обитатели планеты, с которой десятки тысяч лет назад на Землю прилетели «атланты», называли свой большой дом «Аталоретта». В 192363-ем году от закапывания Бибулеи вся планета, все десять миллардов аталореттян как один ждали, или, как минимум, делали вид, что ждали исполнения одного древнего пророчества. Суть его сводилась к тому, что с одной из давно покинутых колоний аталореттян прилетит гость, и это будет означать наступление радостных для Аталоретты дней, ибо тогда они, наконец, смогут насладиться плодами цивилизации, развившейся на планете, десятки тысяч лет назад оставленной ими на начальной стадии развития. Это непременно вдохнёт новую жизнь в чахнущую аталореттскую культуру, которая веками не выходила из «нарчемата», местного аналога земного постмодернизма.
Культура, питавшаяся лишь за счёт собственных выделений, не могла решить продовольственную проблему в области духовного питания; многочисленные попытки возрождения древних традиций не приносили ожидаемых результатов, а что-либо действительно новое желанием зарождаться не горело. Культуроведы, даже рядовые аталореттяне понимали всю важность влияний извне, которые осуществятся, если справедливость слов пророчества подтвердится. Всем хотелось новых качественных произведений науки и искусства, ведь большая часть, например, новинок в мире книг годилась, в лучшем случае, на использование в качестве туалетной бумаги, да и то, лишь тогда, когда материал позволял. Ситуация в мире произведений «важнейшего», по словам Вила, искусства была ещё хуже, а за сто тысяч лет классика приелась бы даже министру культуры.
Находились и такие деятели, которые не желали примиряться с пассивным ожиданием подарков с неба, и пытались гнуть свою линию по мере таланта и сил, невзирая на все неудачи и плотоядное хихиканье бесплодных критиков. Изредка у них и правда выходило кое-что стоящее, и именно из-за этих творцов и их бесполезных, как до поры до времени казалось, потуг на творчество жирный мальтийский крест на культуре аталореттян до сих пор так и не был поставлен никем. Одним из этих титанов духа был, наверное, последний «культовый» кинорежиссёр Посейдон. Этот девяностотрёхлетний, молодой ещё по меркам Аталоретты мужчина ростом под два метра, то есть самого среднего, носивший синюю бороду сложного плетения до пупа и малиновые дреды до тощего зада, специализировался на фильмах исторической тематики. То были не модные три столетия назад и уже набившие оскомину 4-D картины, ренессанс которых который год безуспешно пыталась вызвать искусственным путём фальшивая коррумпированная клубковая пресса. Нет! Это были созданные с применением новейших технологий фильмы с эффектом девяностотрёхпроцентного присутствия, называвшиеся по-аталореттски «кинамоз», и те из числа аталореттян, что успели оценить трейлеры готовящегося фильма, которые были выложены на официальной «клубковой нитке» «Посейдонфильма» (режиссёр являлся одновременно и главой своей студии), расположенной по адресу «посейдонкинамос.атл», остались довольны, и теперь ждали возможности насладиться конечным результатом. Бюджет снимавшейся картины был, благодаря «культовости» аталореттского режиссёра, приличным, и, на первый взгляд, ничто не омрачало безоблачного лилового неба над его упёртой головой. Однако, хотя и трудно было бы снимать более актуальную картину, чем «Поцелуй Терре на память», в год, когда должно исполниться бикультурное пророчество, Посейдон сумел-таки найти себе причины для весьма серьёзного беспокойства. Сейчас он лазил по «нитям Клубка» и искал новых кандидатов на роль Палосса. Головной болью главы «Посейдонфильма» был вопрос с исполнителем главной роли — террянином. Если роли аталореттян были распределены более или менее удачно и никаких нареканий не вызывали, то Гефисаил, игравший верховного жреца, хотя и хорош на героических ролях, да и опыта с харизмой ему не занимать, но, простите, террянин ростом в полдруалла (два с половиной метра), с классическим выговором Цукиблотта и белёсыми глазами сытого Порга!.. Хроники о таких умалчивают. А коротышки сейчас пошли уже не те, что прежде. Нет ярких индивидуальностей. Впрочем, съёмки эпизодов с Гефисаилом едва начались: ещё не поздно взять и всё переиграть по новой. Подвернись только Посейдону кто получше! Он тогда не станет выбирать вежливые выражения, но просто заплатит неустойку, и — прощай, Гефисаильчик!..
Посейдон отдал голосовой приказ:
— Все главные цукиблоттские новости за последние часы!
Менторадио заработало в голове на среднем уровне громкости. Синтезированный под приятный женский голос аудиобот залился соловьём:
— «...Ещё за пять сотен трапдруаллов до прибытия долгожданного гостя радары Центра Безопасности Аталоретты уловили его присутствие и подали сигнал: тревожно замигали красные огоньки на центральном пульте диспетчерской. Мгновенно пролистав петабайты электронной памяти, набитые каталогами межзвёздной техники за последние сотни тысяч лет, электронный мозг системы доложил доблестному недремлющему звёздному дозору: ошибки быть не могло, это сама легендарная «Атлантида» возвращалась на свою историческую родину! Гуляй, отдыхай и радуйся, Аталоретта, целых три дня! Таково распоряжение самого Верховного Электронного Правителя».
Операторы, следившие в описанный момент за мониторами в диспетчерской, помощник наблюдателя Бальдзар и главный наблюдатель Антор, уставились друг на друга расширившимися на всю радужную оболочку зрачками. Антор выразил общие мысли:
— Ну умели же вот когда-то строить, твою мать!
...Автоматика благополучно приаталореттившегося корабля разбудила Павла от креосна. Зевнув и потянувшись, он не спеша поднялся с койки. Поскольку Руглов спал в одежде, одеваться нужды не было. Эновец включил КПК, бросил взгляд на текущие дату и час, произвёл с помощью калькулятора вычисления в соответствии с сообщённой накануне отлёта дедом формулой (сам Руглов-старший был стандартным филологом, плохо умевшим считать, но у него имелось множество друзей в научном мире, в том числе и кандидатов физико-математических наук), учитывавшей Эйнштейнову теорию относительности, и сделал выводы: летели и правда недолго, но всё равно нужно торопиться, ведь до пункта программы «Армагеддон», конечной станции человечества, летящего в корзине голубого аэростата, оставалось всего около полутора тысяч земных часов. Руглов упруго потянулся, двинул «тени» с правой и с левой, потом мастерски пнул воздух перед собой. Как обычно, тело подчинялось молчаливому голосу хозяина беспрекословно. В стенке сам собою, по-видимому, от ругловских рывков, угодивших в какой-то невидимый сканер, открылся прямоугольной формы иллюминатор (который, как и стена, был сделан из не известного на Земле материала), а за ним порадовали глаз сиреневые поля незнакомых Павлу цветов планеты атлантов. Их неземной вид, будто бы из очень далёкого детского сна, завораживал гостя с Земли — планеты, если мы воспользуемся лексиконом одного из героев Достоевского, «с грязнотцой». Эновец был не прочь пойти и поваляться, вдыхая аромат этих цветов и, ни о чём не думая, уйти в среднеинтенсивную медитацию под лиловыми сводами незнакомой планеты. Застыть в нирване между мирами... Не в силах противиться более, Павел решил, что, наверняка, у него есть хотя бы пара минут до прихода местной делегации, и нужно использовать их на все сто. Руглов вообще уделял много внимания медитации в своей жизни. Ещё в детстве он, несмотря на обычную подвижность, интуитивно осваивал медитативные психотехники, погружаясь порой, если гулял один, в такие глубины самопознания через неясные ему самому каналы, что нырнуть туда вслед за ним из сверстников отважился бы один только Марк Пеленин. Руглов считал воздержание от алкоголя и никотина вкупе с медитацией гарантией длительного здорового существования в любых условиях.
Павел повторил комбинацию клавиш, которой Олирия Нупко открыла люк. Атланты чувствовали себя на Земле как дома, так что вряд ли воздух на их собственной планете будет существенно отличаться и окажется негоден для непрокуренных лёгких землянина.
Руглов совершил свой “giant leap for humanity” в одну десятую друалла, вдыхая перенасыщенный кислородом воздух всей грудью. Рассмеялся было с непривычки, но тут же вернул лицу суровый вид. Мало ли, кто наблюдает. Ощупал нож за голенищем, лучемёт Рауля за пазухой... Теперь он лежал, сокрытый с головой в чудесно пахнущих цветках, и наслаждался гармонией безмыслия. Он тоже любил опустошать чаши, только вот — по-своему... Полежав и высидев в полулотосе медитативную пятиминутку, молодой человек уселся свободнее в поле и стал ждать. Ещё через три минуты он разглядел шедшую вдали группу из двух местных жителей. Сомнений не было — аборигены шли за ним. Павел торопливо полез в карман за КПК. Встречавшие, тоже с какими-то аппаратами в руках, приблизились, и Руглов смог их хорошо рассмотреть. Здоровенные детины (каждый из подошедших был под два метра ростом; оливкового цвета лица и высокие лбы намекали на интеллект; у одного из-под фуражки торчала косая синяя чёлка) Антор и Бальдзар заговорили не на ожидавшемся пришельцем с Терры Atlantisch, а на деловитом fluent English:
— We’re pleased to meet a traveler from so far beyond, and proud of the fact of being the first to see a man from Terra on our Ataloretta, and especially in Tsuciblotts outskirts! — said one of them.
— On behalf of ourselves and our planet we are promising that we would do anything possible to secure your feeling comfortable on our planet, — another one concluded.
Во время этой двойной атаки на сознание Павел переводил широко раскрытые глаза с одного на другого, потом, когда аталореттяне договорили, посмотрел на КПК, убрал его в карман и пробормотал по-русски:
— **** ж ты в ротт!..
Мужчины, очевидно, знали и русский, поскольку один из них, любезно кивнув, пробасил:
— Можно и на этом наречии!
— Как такое возможно? — поинтересовался изумлённый Павел у говорившего (это был Антор). Тот потряс своим прибором, затем показал на пристыкованную к ушной раковине суфлёр-гарнитуру, и прояснил ситуацию:
— Анализатор ваших мозговых волн. Потока мыслей и мысленных образов не расшифровывает, так как это запрещено уставом ЦБА и Второй Общегалактической Конвенцией на Миепанолиде, но лингвистические навыки субъекта считывает — не *** на хуй.
Павел сглотнул, кивнул, помолчал... Бальдзар посмотрел на товарища, тот хлопнул его по плечу, бросив на цукиблоттско-аталореттском наречии:
— Ну что стоим, пошли!
Руглов понял, что поторопился убирать устройство с программой-переводчиком. Впрочем, Бальдзар передал ему слова главного наблюдателя. От себя он добавил, что первым пунктом стоит посещение Верховного Электронного Правителя и обсуждение перспективы двусторонней Терра-Аталореттской помощи.
Руглов был рад такому раскладу, ведь он означал возможность изложить the heart of the matter местному наиавторитетнейшему лицу.

Глава 2

Следом за новыми знакомыми Павел углубился в аталореттскую чащу непривычной ему расцветки. Ни одно из растений и деревьев не напоминало земное хоть чем-нибудь; все они, по-видимому, совершенствовались в эксгибиционизме причудливых форм и то очень ярких, то мрачноватых тонов в многомиллионнолетней борьбе за выживание в лучах своей звезды. Для эновца всё это было хорошо, так как не позволяло забыть, что он тут не просто так погулять вышел. Впрочем, если в первые часы своего пребывания на Аталоретте Павел поглядывал на таймер каждые пять минут, сверяя ритм своей жизни с железным неумолимым маршем генералиссимуса Апокалипсиса, то когда они сели на поджидавший их на полянке скоростной воздушный катер, Руглов свыкся с мыслью, что повлиять на остававшееся количество было пока не в его власти. Павел решил отложить все переживания до разговора с ВЭП, кем или чем бы тот ни был в реальности.
Во время перелёта на катере (Бальдзар отвечал за управление, Руглов развалился в удобном кресле, а Антор печатал что-то на лэптопе, материализовавшемся, как показалось эновцу, прямо из воздуха) Павлу впервые пришло в голову, что, окажись Армагеддон, вопреки опасениям, сугубо планетарным, он, Павел Руглов, останется последним землянином... Эту мысль он, впрочем, старательно отгонял от себя.
— Эй, Антор! Что ты там пишешь? — полюбопытствовал террянин, отвлекшись от созерцания стоявших ровными рядами циклопических, особенно по земным меркам, строений за стеклом иллюминатора (или тем, что на планете служило для производства иллюминаторов космических кораблей и воздушных катеров — тысячелетиями эта технология, понял Руглов, не менялась).
Антор, повернув свою большую голову и привычно сдув с лица щеголеватую чёлку, охотно пояснил:
— Текст ментограммы в «Цукиблоттские новости», наше местное радио. Свежайшая информация из первых рук о прибытии террянина на Аталоретту!
— Он там штатным корреспондентом, — пояснил Бальдзар, поглядев через плечо.
— Мне всегда хотелось в Большую Летопись попасть. Вот и случай удобный представился, и Бальдзару заодно... — признался аталореттянин.
Павел высказал наблюдателю своё приятное удивление такой разносторонностью его личности. Антор смущённо ответил:
— Здесь, на Аталоретте, у каждого по несколько профессий.
— Почти прилетели! — оборвал его Бальдзар. Руглов посмотрел за окно. В сгущавшихся сумерках виднелись, видимо, административные здания, а также толпы аборигенов непосредственно возле них. Антор не упустил случая взять крупный план профиля эновца, затем вложил файл с фотографией в электронное письмо и отослал редактору «Цукиблоттских новостей».
— Следующие «главные новости» — наши! — по-русски сообщил довольный Антор, вытирая пот со лба и растворяя в эфире виртуальную клавиатуру своего «литраунка» — аталореттского лэптопа, который материализовывался из крупного красивого перстня с двумя скрещёнными волнистыми линиями — символом наблюдателей — в готовом виде, с экраном и всем необходимым. Суфлёр-гарнитура переводила с аталореттского и затем подсказывала наблюдателю, как звучат на условном «террианском-2» его же собственные мысли, после чего тот их озвучивал. Получалось неплохо, если судить по неизменно восторженной реакции террянина на их с Бальдзаром болтовню. Катер сел, группа из трёх лиц покинула его и направилась к ближайшему строению, похожему на обычный террянский КПП (впрочем, за ним невдалеке возвышалось гигантское округлое здание многокилометрового периметра, столь высокое, что его крыши было не видать, как ни задирай голову). К этому времени вокруг уже собралась весёлая толпа встречавших рослых аталореттян, которые знали, куда первым делом отправится их дорогой гость.
Некоторые особенно ярые почитатели всего земного даже вышли в модных майках с надписями «Терра — дом родной!» и «Паша, я хочу от тебя ребёнка!» (час назад Антор сообщил имя террянина; для перевода повторявшихся на атрибутике и плакатах знаков местного языка Руглов воспользовался помощью Бальдзара). Аталореттяне и Павел в темпе «джайва» — аталореттского вальса — проскользнули мимо разочарованно вздыхавших жаждавших автографов аборигенов, тянувших жадные руки. Впрочем, Руглов успел подмахнуть на ходу пару больших аталореттских грудей, бесстыдно и требовательно устремившихся на него, пока он проходил мимо.
Возле КПП, пока Антор возился с оформлением документов, Павел поинтересовался у Бальдзара:
— Моя встреча с ВЭП будет проходить в форме обычной беседы?
— Это будет торжественный обед в вашу честь.
— Обед, говорите? Но ведь, к примеру, мясо я не ем...
— Не напрягайтесь: продукты труповодства давно уже вышли из рациона аталореттян. К тому же, Большая Летопись периода нашего визита на Терру сохранила описание оптимального рациона местных жителей. Он сходен с аталореттским по составу входящих органических и неорганических компонентов, которые у нас уже давным-давно завозятся со всех уголков разумной Вселенной и синтезируются в любом количестве. Как, кстати, там сейчас на Терре живётся?
— Старушка доживает свой срок, но об этом лучше будет потом отдельно поговорить, — решил Павел. — Ваш Электронный Правитель тоже по-русски может? — озабоченно добавил он.
К разговору присоединился покончивший, наконец, с формальностями Антор; он повернулся и, окинув террянина взором с высоты своего роста, молвил:
— Правда, вам не стоит напрягаться! ВЭП бегло говорит на всех без исключения языках Вселенной, причём, как живых, так и перешедших в категорию мёртвых тысячелетия назад...
Полностью успокоенный аталореттянином, Руглов проследовал через блестевший неземным металлом турникет.
...В то же самое время Посейдон в Цукиблотте был углублён в поиски альтернативного Гефисаилу кандидата на главную «земную» роль. Пальцы режиссёра беспокойно бродили по висевшей в воздухе виртуальной клавиатуре. От этих манипуляций на виртуальном экране со спринтерской скоростью мелькали всё новые и новые актёрские лица, имена, фамилии, резюме... Пискнув, включилось задействованное голосовой командой радио. Сообщённое в свежем выпуске «Цукиблоттских новостей» прервало нервный бешеный поиск режиссёра:
— Верховный Электронный Правитель примет нашего террянского гостя Павла Руглова для обсуждения перспектив Терра-Аталореттского сотрудничества буквально через десять минут.
Посейдон материализовал движением пальцев левой руки бирку пожизненного пропуска, на котором стояли лишь три буквы: «ВЭП». Подделать такой документ было невозможно: в нём хранились данные о биопсихических показателях владельца. Посейдон и не думал, что когда-нибудь им воспользуется; документ понадобился впервые с тех пор, как он получил его из материализованных манипуляторов лично от Верховного за заслуги в деле популяризации новаторского интеллектуального кино. Дело было шесть лет назад. В дворцовой зале тогда собралось небывалое прежде количество приглашённых гостей и знаменитостей... Теперь оставалось позвонить водителю и лететь, как космический ветер.
...Единственная дорога от КПП, где у визитёров конфисковали всю технику, кроме переводческих машин и ругловского КПК, вела напрямую к величественному зданию — дворцу Верховного Электронного Правительства. Стены сложного лабиринта коридоров служили одновременно в качестве нейронов и нервных центров ВЭП. Конструкция была достаточно эргономичной, долговечной, лишённой выраженного центра и поэтому практически неуязвимой: преодолеть купол защиты и уничтожить весь дворец было единственным способом хоть как-то навредить автоматической системе социально-политического и экономического управления всепланетным государством. Троица проследовала по дороге, вдоль которой стояли одетые в парадную форму роботизированные слуги (слуги и рабы в лице аталореттян или инопланетных мыслящих существ были полностью упразднены всего лишь несколько тысячелетий назад, вскоре после тотального отказа от использования мяса живых существ в качестве продукта питания).
Когда террянин переступил порог, отовсюду его поприветствовал зычный голос Верховного Правителя (заочно про себя окрещённого эновцем «Иеговой» за поистине древнеиудейскую вездесущность и одновременную невидимость), вещавший на чистом русском без какого-либо аталореттского акцента, со «столичным», литературным аканьем:
— Добро пожаловать в мой дворец, гости дражайшие! Столы ломятся от самых изысканных яств! Блюда застыли, подобно девице красной, потупившей взор в ожидании милого, и жаждут только ваших уст! Тут есть всё, чтобы удовлетворить подлинного ценителя хорошей пищи из любого уголка разумной части Вселенной, если на его родине встречаются достаточно умные обитатели, чтобы не пожирать живых существ... Следуйте за дворецкими!
Оба наблюдателя, как и террянин, были во дворце впервые. Неразлучная уже троица углубилась в коридоры ВЭП, ведомая элегантными дворецкими из местного металла, который, как объяснил Антор, считался бы драгоценным, сохранись на Аталоретте система товарно-денежного оборота, а сейчас — всего лишь крайне редкого (то есть не такого, который нельзя было бы синтезировать в Машине Дарователя вообще, но лишь такого, чей синтез требовал больших затрат темпорально-энергетического ресурса).
...Вскоре они пришли, и роботы, изогнувшись в элегантном поклоне, раздвинули перед ними двери залы для гостей. Своим размахом по первости помещение поражало воображение даже видавших виды аталореттян, не говоря уже о Руглове: уходивший в верхние слои атмосферы свод был испещрён рисунками, передававшими строение звёздного неба в окрестностях трёх солнц Аталоретты. Размеры помещения позволяли охватить большой сектор звёздного неба, но когда Руглов попытался отыскать свою родину, то понял, что ему вовек не найти требуемое в хороводе разноцветных окружностей, и сразу же бросил бесполезные потуги.
Столов вокруг было столько, что хватило бы на всех москвичей с не зарегистрированными нигде гастарбайтерами начала двадцать первого века. Впрочем, накрыто из них было лишь несколько: встреча проходила без журналистов и посторонних, исключение было сделано лишь для пары с самого начала сопровождавших террянина наблюдателей. Но зато эти немногие столы были накрыты с поистине царским размахом! И чего-чего здесь только не было! Разве что птичьего молока, да и того лишь потому, что негласный веганский интерстеллярский кодекс запрещал доить млекопитающих птиц Пурурукбес с Альдебарана. Столы ломились от яств, глаза Руглова и аталореттян разбегались и сверкали, и изнывающий от голода желудок отдал телу в обход рассудка приказ действовать!.. Зады расселись поудобней; руки сами собой нашли приборы. Челюсти принялись за работу. По вкусовым качествам бесподобны оказались гигантские фрукты с Альдебарана, минводы с Алголя, молодая поросль водорослей с Денеба, корнеплоды с планет Ригеля. Тут даже были фрукты с Земли! ВЭП объяснил это впоследствии тем, что аталореттяне взяли образцы растений в ходе своего первого визита на Терру, как они делали на всех планетах, где бывали.
Пока гости утоляли свои вселенские веганские аппетиты, Электронный Правитель не смел их беспокоить. Но едва лишь они, наевшись, откинулись в покрытых рисунками причудливой вязи креслах, ВЭП перешёл прямо к делу:
— Я уже знаю, террянин, почему ты решил воспользоваться кораблём для перелёта. Это вызвала, как это по-русски?.. Ну да, “emergency”, — старательным «оксфордским» выговором произнёс Электронный Правитель.
Павел, дожёвывая последний сочный денебский кусочек, кивнул в неопределённую сторону, так как голос вещал отовсюду и в то же время ниоткуда, затем вопросительно уставился на Бальдзара. Тот лишь пожал плечами. Недоумение развеял сам ВЭП:
— Информацию донесли мои незримые устремлённые в пространство тентакли-анализаторы, прямые продолжения моего мозга... Итак, не то лишь одной твоей планете, не то заодно уж и ближайшим к ней обитаемым мирам грозит гибель. Это очень древнее могучее колдовство. You, как это будет по-русски?.. “definitely need help”.
— Ведь натурально! — подтвердил Руглов, вновь кивнув.
Антор и Бальдзар, впервые узнававшие о цели визита террянина, навострили уши; корреспондент «Цукиблоттских новостей» незаметно включил секретное передающее устройство, вмонтированное в форменный воротник. ВЭП тактично проигнорировал это и продолжил, зная, что отныне его слова будут мгновенно распространяться по всей Аталоретте, если не дальше:
— Твоему горю можно помочь. Но... баш на баш! Вы поможете нам, а мы — вам. Соглашайся, другого варианта у тебя всё равно уже не осталось.
Эновец сразу же посуровел. Отставив подальше охлаждаемую автоматически тарелку из-под водорослей, мрачно бросил:
— И какого рода помощь требуется?..

Глава 3

В тот самый момент, когда ВЭП закончил объяснять Павлу, что от того требуется посильно поучаствовать в культурной жизни Аталоретты, внести свой вклад в область духа и оплодотворить ноосферу террянским семенем, в залу вошёл только что прилетевший режиссёр Посейдон. ВЭП тут же представил друг другу жителей Терры и Аталоретты, после чего позволил Посейдону изложить цель своего визита. Оглядев террянина, Посейдон восторженно выдохнул: «Какой типаж!» Они поговорили о главной «террянской» роли верховного жреца земного племени Палосса, на которую ангажировали Павла. Руглов давно понял, чего от него ждали, ему лишь осталось неясным, была ли вся эта ситуация каким-то неимоверным образом спланирована и организована Верховным, или всё произошло само собой.
К концу беседы ВЭП, видимо, чтобы избавить гостей от однообразия библейской безличности, материализовал в воздухе свой собственный лик — добродушное зелёное чёрнобородое лицо террянского дальнобойщика. Руглов решился на вопрос по существу:
— Я так понял, что, пока я буду участвовать в съёмках, вы разрулите наш напряг с Армагеддоном?
— Разрулю, как это по-русски?.. Easily.
— А каким образом, if not a secret? — поинтересовался Павел и, не удержавшись, присовокупил, что ВЭП совсем даже и не по-русски сейчас сказал.
— Да? вот заговорился! — сказал правитель и подмигнул, дав понять, что «оговаривался» лишь шутки ради. Обладатель столь мощного мозга не мог заговориться. ВЭП добавил: — а по поводу Апокалипсиса... Вил и Агент 666 — оба наши политические ссыльные. Ничего нового они придумать a priori не могли.
— Отлично-отлично! — радостно потёр ладони Посейдон. — Мутим совместный проект Атлантида-Москва!
Руглов осуждающе посмотрел на Антора, но тот сделал вид, что поглощён исключительно изучением водорослей. Тогда Павел смирился с участью стать новым Брэдом Питтом, тем более, какой-никакой опыт раздачи автографов у него уже был, а голос ВЭПа звучал вполне себе убедительно...
Вскоре аудиенция закончилась, и малиноводредый Посейдон с террянином, чьё спортивное телосложение заслужило ещё один одобрительный с профессиональной позиции взор режиссёра, удалились для заключения договора и прочих формальностей в Цукиблотт.
Разумеется, в честь столь судьбоносного события для дорогого гостя с Терры были отведены лучшие апартаменты, расположенные в историческом центре. У гостиницы денно и нощно дежурила охрана, состоявшая как из официальных служителей закона, так и из числа добровольцев — поклонников и — особенно — поклонниц, уже прознавших о месте пребывания своего кумира. Когда до эновца дошли сведения об армии внизу, он понял, сколь большое значение придаётся его личности, и немало от этого смутился.
Помимо специально приготовляемой для него пищи, Павел пользовался удобством ускоренного режима ознакомления с культурой планеты за последние сотни и тысячи лет. Для этого использовалась экспресс-методика Риманшта, заключавшаяся в особом подборе материалов, транслируемых на экран выделенного эновцу лэптопа таким образом, чтобы затронуть максимум областей знания и видов искусства...
Аталореттские мастера, несмотря на вселенских масштабов несовместимость систем, быстро поняли принцип работы ОС и «железа» ругловского КПК. Это позволило им поместить туда мгновенный переводчик письменных текстов. Павел залил в память своего наладонника файл «Поцелуй Терре на память.txt». Сценарию предстояло увековечиться в истории межгалактической литературы в качестве первой аталореттской книги, прочитанной землянином.
Перенося полученный в результате перевода текст в программу для чтения, Руглов промурлыкал про себя:
— «Кантрл-эй», «кантрл-си», «кантрл-ви», и — в «Блокнот»!
С электронною книгою — полный вперёд!
После этого он углубился в изучение древнейшей и при этом подлиннейшей истории своей планеты, каковая не была доступна прежде никому на Терре за всю её многомиллионнолетнюю историю в силу невозможности взгляда «со стороны».
СЦЕНА 4. Приземление «Атланты-22».
Вид из иллюминатора: крупный план Терры. За кадром — голоса капитана Гафстора и членов экипажа.
Капитан Гафстор:
— Я полагаю, этот клиент всем хорош для колонизации!
Штурман Фаркрук:
— Даже аталореттоформировать не требуется... Кто бы что ни говорил о прогрессе, а всё же хорошо всегда иметь планетку-другую про запас!
Юнга Гольдбарв:
— Куда уж лучше!
Врач Ваканор:
— Я сразу понял, что эта красотка нам вполне подойдёт!
Капитан Гафстор:
— Думаю, скрываться не стоит: сразу сядем в районе племени.
В предрассветной мгле камера выхватывает по очереди террянские убогие жилища из дерева и травы, затем объектив наезжает на одно из них, и мы видим внутри потягивающегося со сна небритого волосатого мужчину и лицо спящей рядом с ним женщины.
Вновь вид снаружи, где корабль уже садится с шумом у посёлка на фоне красивого восхода террянского небесного светила — так называемого «Солнца»...
Затемненее. Далее — тот же мужчина, что спал в жилище (вскоре выяснится, что это верховный жрец Палосс), теперь уже в торжественном облачении, выходит встречать пришельцев в сопровождении вооружённой кольями, дубинами и луками охраны со щитами. Четырёх аталореттян, вышедших без скафандров и даже без брони, но с переводными машинами, встретила приветственная речь жреца, который уже совсем отошёл от сна.
Палосс:
— Добро пожаловать вам, дорогие гости, ежели вы прибыли с миром на своём драконе!
Указывает посохом на «Атланту-22».
Палосс:
— Наша деревня зовётся Террой...
Камера показывает ряды воинов из охраны, с каменными лицами смотрящих на группу пришельцев. Возникшую паузу нарушает, говоря в микрофон машины для перевода и с интересом слушая выходящие из неё крикливые звуки, капитан.
Гафстор:
— Спасибо, что встретили, ребята! В нашем «драконе» найдётся нечто такое, что продвинет вашу цивилизацию, пусть даже вы пока ещё и не знаете такого слова, на пару столетий вперёд.

Глава 4

На Аталоретте шли съёмки...
Сцена 9. Любовь к террянке. Разговор со жрецом.
Терряне проводят какой-то обряд. Много шума, песен и плясок. Камера переключается на беседующих чуть в стороне капитана Гафстора и верховного жреца Палосса, шум становится тише.
Палосс:
— Мы празднуем получение в дар от вашего племени величайшего знания. Теперь бороться за жизнь племени станет проще. Жаль лишь, что многие применяют железо не для возделывания земли, а для массового убийства и поедания животных...
Гафстор (уже без «карманного переводчика»):
— Поверь, жрец, это пока ещё всего лишь цветочки. В грядущие века, видимо, вы станете убивать друг друга и природу в таких масштабах, какие тебе сейчас и в кошмаре не приснятся.
Палосс:
— Но есть ли какой-нибудь иной путь? Могу ли я лишь авторитетом богов убедить большинство не есть мяса, не страдать от алчности, воздерживаться от блуда и поедания дурманящих ягод?..
Гафстор видит внезапно отделившуюся от толпы голубоглазую девушку с длинными тонкими синими косичками. Она выполняет завораживающий танец. Всё внимание присутствующих сосредоточивается на ней. Играет музыка, и она начинает красиво петь своим зычным грудным голосом, не переставая танцевать. Берётся её крупный план.
Жрец сначала просто смотрит, затем замечает, куда упал внимательный взгляд пришельца.
Палосс:
— О, вижу-вижу, кто тебя очаровал!
Девушка с косичками замечает Гафстора. Видный мужчина её заинтересовывает. Она ходит вокруг него и танцует, не переставая петь Песнь Благодарности. Допев, целует аталореттянина в щёку и весело убегает, скрываясь в толпе. Все смеются и ликуют, потрясая новыми металлическими изделиями.
Гафстор (смущённо):
— Кто она?
Палосс:
— Нравится?.. Конечно, нравится! Её зовут, в честь деревни, Террой. Она — первая невеста всего племени. Но помни, что у нас говорят...
Жрец помолчал.
Гафстор:
— И что же?
Палосс:
— Терра для Террян.
Сцена 15. Общение с главной женской героиней.
Пенеолара — актриса главной женской роли, девушки по имени Терра — оказалась наедине с Ругловым.
Пенеолара:
— Всё, что ты говоришь и делаешь — это и есть ты. Даже тогда, когда этого никто не замечает. Себя-то, может быть, ещё и обманешь, а вот бога — едва ли...
Руглов:
— Да, везде так, даже у нас на Терре. Но люди до сих пор безответственны. Наибольший вклад за последние пятьсот лет в русскую культуру и в дело обогащения русского литературного языка сделал внук негра. Какие ещё после этого у расистов могут быть вопросы?..
СЦЕНА 12. Флора и фауна.
Террянский океан, будущий Атлантический. Волна омывает прибрежные валуны. На её поверхности играют блики отражённого водой солнечного света. Волна, да и весь океан похожи на живое существо, самое могучее на Терре и самое древнее.
Два аталореттянина, одетые по местному обычаю, неспешно ведут беседу на фоне воды. Всё время разговора камера переходит с одного на другого, но фон из покрытой бликами воды не меняется.
Штурман Фаркрук (без шлема видно, что он лысоват; к его левому уху прикреплена террянская серьга из кости, подаренная Палоссом в день прибытия аталореттян на Терру):
— Хорошая планета. Темпы эволюции скорректированы, основы обработки металлов переданы, так что теперь их ждёт много тысяч лет пути движения к прогрессу... И только вперёд, назад дороги нет!
Юнга Гольдбарв (без шлема видно, что у него длинные волосы; террянская костяная серьга, прикреплённая к его правому уху лично Палоссом, снабдившим передачу горячим поцелуем в щёку, тоже никуда не делась):
— Ты что, и правда думаешь, что это движение вверх? Вчера же только два охотника не поделили черепаху...
Показывает на проползающую по берегу черепаху.
— Вот такую же точно! И один другого зарезал ножом из стали. Слышал об этом?
Штурман мрачно кивает.
Штурман Фаркрук:
— Кто ж не слышал. Это задача тысячелетий — научить их не есть мяса, не говоря о том, чтоб не резать друг дружку. Но вспомни хотя бы краткий курс истории Аталоретты. Чем мы лучше? Даже дома, на улице Великанов, где я рос, иной раз приходилось пускать в ход кулаки.
Юнга потупился. Они помолчали. Со стороны прибрежных деревьев выходит капитан и подходит к паре аталореттян.
Капитан Гафстор:
— Ребята, мы со жрецом решили кое-что. Когда будем улетать, развезём сначала племя по лучшим уголкам шарика Терры.
Юнга Гольдбарв:
— Как?
Капитан Гафстор:
— Терры. Я так назвал планету. Надо же хоть как-то мне реализовывать свои права лидера полёта...
Штурман Фаркрук:
— Эта девчонка совсем тебе голову вскружила! А что с пророчеством?
Капитан Гафстор:
— Как и решили. Остров спрячем на дно вместе с катером. Юнга останется.
Сцена 17. Общение Павла с аталореттянами.
За общим веганским столом собрались: Павел, Посейдон, Пенеолара, Висцилпа (актёр, играющий капитана Гафстора), Донсейль (играющий юнгу Гольдбарва) и другие аталореттяне, тем или иным образом задействованные в съёмочном процессе.
Руглов:
— Хочешь знать, что такое настоящая книга? Хорошо, я расскажу тебе всё, что знаю об её главных отличительных особенностях. Настоящая книга не даст тебе готовых ответов на все вопросы, что роятся в твоей голове; этим грешит только псевдосвященное многотомье. Настоящая книга не станет утверждать данность того, что ты двигаешься в верном направлении, но и не позволит себе высокомерно увещевать, что ты сбился с пути истинного... Вместо этого порыв ветра, дующий со страниц настоящей книги, собьёт шоры с твоих очей, и ты сам уже будешь видеть, куда же ты попал и в какую сторону какая тропа отсюда ведёт. Ибо настоящая книга подобна крику души перед падением в бездну вечного небытия... Даже является этим криком. Разницы, впрочем, нет, ибо кармический камчук достанет тебя своим хвостом всегда и везде.
Посейдон:
— Мне сейчас девяносто три. Я достаточно молод. Жалею ли я, что мне не шестьдесят? Да. Но что не двадцать, не жалею. Почему? Очень просто! Где-то до «тридцатника» часто возникали ситуации, которые ставили в тупик, ибо не было достаточных опыта и знаний не только для адекватного действия или адекватной реакции, но и для объективной оценки происходивших со мной событий.
Висцилпа:
— Как говорят мудрецы, оказавшись в аду — гори.
Донсейль:
— Так говорят только тупые отморозки.
Пенеолара:
— Я утоляю жажду вдохновенья
Из чаши собственных немеркнущих страданий.
Руглов:
— Если ты пьёшь, то рискуешь и не заметить, как целое твоё состояние счастья окажется размененным по мелочам наподобие «угара» или «веселья».
Руглов предлагает Пенеоларе выпить на брудершафт сок. Они сплетаются руками, отпивают и долго целуются. Затем Павел продолжает речь.
Руглов:
— Из Большого Триумвирата в составе господ Алкоголя, Наркотика и Никотина у меня нет претензий лишь к господину Наркотику. Наркоман гибнет быстро, не успевая особенно нагадить на Земле. Курильщик же имеет время подпортить не только своё, но и, что гораздо хуже, моё здоровье, а алкаш — дурно сказаться на моих аппетите и общем эмоционально-психологическом настрое.
Посейдон включает менторадио.
Голос по менторадио:
— Похоже на то, что вся Аталоретта собралась сегодня в ожидании премьеры «Поцелуя Терре на память» у 93 %-ых кинотеатров... В чём секрет такого бешеного успеха? Мы попробовали узнать у гостя нашей планеты, по совместительству играющего в картине верховного жреца террян. Вот что нам ответил Павел:
Звучит голос эновца:
— Всем интересна история планеты, которую вы только что спасли и которая вот-вот выведет вашу культуру из зарослей нарчемата к новому свету. Ну и потом... Работать с Поси было сплошным удовольствием! Наш режиссёр знает, как заставить актёров выложиться на все сто.
Посейдон:
— Поси?..
Сцена 66. Прощание.
На прощание капитан обнимает и целует Терру.
Гафстор:
— Я должен лететь, дорогая. Жаль, что у нас не может быть ни общего ребёнка, ни общего будущего. Так пусть же хоть отголосок памяти о нашем чувстве живёт в имени. Имени твоей планеты!
На фоне титров звучит дуэт Терры и Гафстора.
Песня «Прощай!»
Гафстор:
Я улетаю и не улетаю:
В сердце с тобой навсегда.
Терра:
Сквозь судьбы иные нас световые
С тобой разделяют года.
Оба:
Прощай! Не забудь!
Пусть долог твой путь,
К тебе я вернусь,
И уйму в сердце грусть!
Терра:
Любви я не знала,
О ней лишь мечтала,
Но ты научил меня жить.
Гафстор:
В далёкой системе
Сомненья без тени
И я научился любить!
Оба:
Прощай! Не забудь!
Пусть долог твой путь,
К тебе я вернусь,
И уйму в сердце грусть!
...У «Пушкинского» кинотеатра москвичи ждали премьеры адаптированной аталоретто-земной картины. Очередь стояла от Пампуша. На её хвост из-за тонированного стекла машины какое-то время смотрел Руглов, затем поднял глаза на чистое закатное небо».
P.S. Можно добавить, что менты сцементировали отношения из рук вон плохо. Здесь многое так делается. Что сгорело, того не вернуть. Увы.