Женщина-убийца

(криминальная повесть)
«Во вполне определённых ситуациях глубокая женщина менее целомудренна, чем поверхностная»

(автор неизвестен)

Эпизод 1. Михаил

Женщина-убийца по имени Мария шла по освещённой фонарями улице. Была новогодняя ночь, и было не очень холодно. Сам Новый год наступил около двух часов назад. Навстречу Марии вышел парень лет двадцати. Мария решила, что стоит с ним познакомиться. Она подошла к нему и, поздравив с Новым годом, попросила прикурить. Парень поднёс зажигалку к её сигарете. Мария прикурила и поблагодарила его. Они разговорились. Оказалось, что его зовут Миша, а родом он, по его словам, из ЮАР.
Мария поинтересовалась:
— Что, из Южно-Африканской республики?
— Нет. Из Ukraine Republic — [юар], я здесь учусь на ветеринара.
— В смысле — зверей лечить? Ты, значит, завропатолог.
— Можно сказать и так.
— А что здесь в такое не раннее время отвисаешь, почему не со знакомыми?
— Да вот, прогуляться решил немножко.
— Прогуляться — это хорошо.
Повисла небольшая пауза. Миша в свою очередь спросил:
— А ты что здесь делаешь? Как я понял, ты не местная?
— Да вроде тоже прогуливаюсь. Плюс ещё дело кое-какое, но ты только, пожалуйста, ничего плохого не подумай. А какое это дело, ты потом узнаешь!
* * *
Итак, пришло время прервать рассказ и представить образ женщины-убийцы Марии несколько более развёрнуто.
Родилась она в одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году, то есть к моменту повествования ей было пятьдесят лет, хотя выглядела она где-то на двадцать пять. Происходило это по той причине, что она родилась уродом. Не в смысле «некрасивой» — она могла бы, если бы хотела, стать моделью, а в смысле физиологических отличий от остальных людей, заключавшихся в том, что душа Марии существовала в автономно питающемся теле, что выражалось в том, что она не нуждалась в пище, воде и связанных с ними различных физиологических отправлениях. Это могло вызвать нежелательные расспросы окружающих, поэтому ей иногда приходилось заглатывать отвратительную для неё еду. Тело её было практически вечным, нужно было лишь подзаряжать его жизненной энергией убитых Машей людей. В отличие от вампиров и комаров, существующих за счёт чужой крови, Марии было достаточно просто убить, а тело само знало, как зарядить себя энергией. Но если смерть происходила просто рядом с Марией, а не по её вине, то тело не подзаряжалось. Мария не была очень сильна в физике, химии, анатомии и прочих подобных науках, и поэтому плохо представляла себе механизмы «подзарядки». Она просто вдруг переставала чувствовать голод, а по всему её шикарному телу волнами раскатывалось приятное ощущение тепла. «Подзаряжаться» Марии было надо где-то раз в год, и сейчас она в очередной раз выбрала для этой цели новогоднюю ночь. Намеченной жертвой оказался на этот раз, как вы, наверное, уже поняли, Михаил. Но пора бы уже нам вернуться к нашим героям!
— Что — так и будем здесь мёрзнуть, или ты решишься, наконец, пригласить даму в гости? — поинтересовалась Мария.
— Э… А... Да, конечно! Приглашаю тебя в гости! — спохватился ничего плохого не подозревавший Мишка.
Они вошли в обычный подъезд московской девятиэтажки. Надписи на стенах в который раз говорили несведущим в этих вопросах людям, что «рэп — это калл!» (обязательно нужно два «л» в слове «кал», это неписаный закон писателей на стенах, вероятно, так убедительнее, на их взгляд), а «Спартак», вопреки турнирной таблице, всё равно чемпион — ничего необычного в этом, равно как и в запахе в подъезде, не было. Лифт с дверями, открывавшимися и закрывавшимися вручную, вызвал лёгкую ностальгию по тому мрачному периоду, когда Машка ещё девочкой жила в коммуналке на «Павелецкой».
Они зашли в квартиру номер «двенадцать» на третьем этаже. Миша обитал в трёхкомнатном «флэте» с довольно неплохой планировочкой и большим количеством всевозможной мягкой и не очень мебели. Плакаты металлических команд, развешанные, надо полагать, чтобы прикрыть дырки в обоях, заставляли крепко задуматься об авторстве надписи о химическом составе рэпа. Наряду с привычными для современной московской квартиры дисками DVD на полках можно было увидеть становящуюся всё более редкой вещь: книги! Маша высоко оценила Мишины литературные вкусы: рядом теснились как классики русской литературы (Пушкин, Толстой, Достоевский), классики русской фантастики (Стругацкие, Булычёв и, судя по всему, уже Лукьяненко), классики русского постмодернизма (Вен. Ерофеев, Сорокин, Пелевин), так и немалое количество других отечественных и зарубежных авторов, вызывающих немалое уважение.
— Ну, чем будешь меня угощать? — Мария, никогда не любившая сразу переходить к «подзарядке», ради интересного совместного времени с жертвой была готова даже выпить ненавистного ей не менее, чем еда, спиртного. Единственное из доступных ей физических наслаждений — секс — она не упускала случая использовать по полной программе.
У Мишки оказались в наличии бутылка шампанского и ещё одна — с вермутом. Всё это дело было распито под разговоры о трудной жизни учащихся и менеджера на кондитерской фабрике в России и под различные закуски. Насытивши чрево, что Михаил проделал с удовольствием, а Маша — по зову долга, они перешли через поцелуи к насыщению другого плана. Оголив торс, принялись покрывать друг друга поцелуями со страстью двух нежных влюблённых. Далее они оголили всё остальное и с упоением занялись любовью, совокупившись два раза. Постепенно дело подходило к развязке. Маша прервала страстный обмен поцелуями, чтобы заглянуть в свою сумочку.
— Что там у тебя? — спросил Миша.
— Дай я глаза тебе повязкой завяжу!
— О, это интересно!
Маша завязала глаза Мише. Он улёгся поудобнее и приготовился получить удовольствие. Маша ещё раз залезла в сумку. Нож вонзился Мише в сердце. Из открытой раны брызнула кровь. Минут пять Маша просто сидела около трупа, ожидая, когда начнётся «перезарядка» аккумуляторов её неприхотливого тела. Началось всё, как обычно: по телу прошла небольшая судорога, которая постепенно становилась волнами приятного тепла, как бы продолжением недавно испытанного оргазма. Волшебное ощущение длилось несколько секунд. Затем также неожиданно всё закончилось. Маша подумала: «Интересно, а видел ли Михаил этот свет в конце тоннеля, про который всё время говорят, когда бился сейчас в агонии? Думаю, что видел бы, если бы умер на путях в метро, а не от моей руки и в своей постели.

Эпизод 2. Николай
Через год, когда Марии снова понадобилось «подзарядиться», она так же блуждала по улицам и познакомилась с молодым человеком. Его звали Николай. Было ему двадцать два года. Быть в этой жизни он мечтал поэтом. В своей квартире на Чистых Прудах, из которой на праздники уехали родители, он признался Марии:
— У меня готов сборник, который я хотел бы опубликовать. Называется это дело «Есть много в мире».
— И много там у тебя стихотворений?
— Там — да. Но вообще-то гораздо больше. Как я говорю,
«— Ты пишешь много?
— Да, немало,
Но больше в стол,
Чтоб не мешало».
Ещё Николай сказал:
— Могу прочитать тебе заглавную вещь из этого сборника, конечно, если ты захочешь.
— С удовольствием послушаю!
— Хорошо. Тогда вот:
«Есть много в мире танковой заботы,
Есть много здесь на ужин Пустоты.
Кровь в нашем мире царствует и рвота.
Есть лужи грязи, есть нехватка доброты!»
— Что ж, очень даже ничего! Ещё чего-нибудь прочти.
— «Я попросил у Бога тело
На пять десятков лет.
„Ну что ж, бери его, сынок!“ —
Услышал лишь в ответ.
Пока я жив, пребуду в теле,
Покуда не помру.
И только смерть всё оборвёт,
Испортив мне игру.
Я ещё жив и мне тело послушно.
Рука, нога покорны воле мозга.
С телом вдвоём нам быть вовсе не скучно.
Удобно в теле мне, уютно и неброско.
Мой мозг — твой бог.
Твой мозг — моя богиня.
Вот всё, что я придумать смог,
Мозгами пораскинув».
Знаешь, я это только что придумал!
— Здорово! Молодец! Ты даже не представляешь всю жестокую правду, скрытую в последней строке.
Если в голове Коли и зародилось какое-нибудь подозрение, он, околдованный обаянием Марии, не придал ему серьёзного значения. А зря. Менее чем через час его уже можно было причислить к категории, быть может, неплохих поэтов, которым, увы, никогда уже не стать знаменитыми.

Эпизод 3. Семён
Мария и Семён сидели на квартире последнего на Лихачёвке.
— Вот послушай, Маш, невероятную историю моей чёртовой жизни, — сказал Семён и поведал Машке обо всех своих злоключениях, начиная от угрозы вторжения инопланетян, рассказанной со всеми леденящими душу подробностями, и заканчивая поздними своими приключениями, связанными с буйством Водяного с Лешим.
— Сеня, это круто! Это — прям хоть рассказ пиши! Но сегодня тебе повезло — ты встретил не менее уникального и интересного человека, чем ты сам! Я, признаюсь, сначала думала тебя убить, да не пугайся, теперь я тебя не трону! Я лучше расскажу тебе, кто я на самом деле. И ещё расскажу два эпизода из своей жизни, которые произошли в два последних Новых года.

Эпизод 4. Аркадий
Итак, Сеня, слушай дальше. Как я сказала, мне раз в год надо кого-то убить. Ну, такая вот моя дурацкая физиология! И в том году, значит, на Новый год я познакомилась с Аркадием. Ему было сорок три. Я, когда помоложе была, любила только постарше и посостоятельнее для своих целей выбирать мужиков, а в последнее время на молодёжь подсела. А тут что-то опять для разнообразия постарше захотелось трахнуть и, как я говорю, «использовать». Короче, пришли мы к этому дядьке, как водится, все дела сделали, и я, как обычно, собралась ему глаза завязать и убить, зарезать. Помню, спрашиваю у него: «Ну, как тебе понравилось?» А он остроумно ответил: «Для комментария к этой ситуации подойдёт одно перефразированное античное выражение: „В здоровом теле — здоровый ***!“» Мне это показалось забавным. Я ему говорю: «Давай в одну хорошую игру с тобой поиграем, ты только сначала глаза завяжи повязкой!» А он, видать, опытный был дядька, говорит мне: «А ты меня ножом по горлу, и — ограбишь?» «Почему по горлу? Можно и в сердце!» — вроде так пошутила, «хи-хи, мол, ха-ха, как смешно: я — и вдруг ножом!», а сама жутко начала нервничать — уж очень его энергии поесть захотела. А он усмехнулся, сказал: «Ну ладно, подружка, я пошутил, давай, завяжи мне глаза, сыграем в твою игру!» Мне сразу заметно полегчало. Только я глаза ему завязала, сразу — за нож! Как и сказала, точно в сердце. И — что ты думаешь? — не успела ещё «зарядиться» как следует, так мне совестно стало из-за того, что человек мне доверился, а я, бессовестная дура, его надежды не оправдала и последней стервой себя показала, что не передать. А главная фишка в том, что я умудрилась ещё и забеременеть к тому же! Ты не представляешь, что это означало для меня: забеременеть первый раз, когда за пятьдесят уже три года как перевалило! Хоть я и чувствовала нутром, что организм у меня для родов подходит, мне это было всё равно. И решила я сделать аборт. И сделала! Сама себе сделала, так как живу без документов, боюсь ненужных подозрений в связи с несоответствием возраста и внешности. А жизненная сила малыша моего неродившегося ещё немного накормила меня. Пока на очередной Новый год я не встретила очередного мужика!

Эпизод 5. Алексей
Я встретила Алексея. Алексей мне очень нравился. После его смерти от моей руки я установила себе правило: если видно, что избранный мной жертвой — хороший человек, не убивать его. Лучше лишний день или несколько дней поголодать. Лёша был писателем. Он сочетал в своём творчестве самые мои любимые направления литературного развития. По его же словам, он писал «фантастику и постмодернизм с заметным преобладанием последнего». Интересно он говорил о развитии русского постмодернизма: «Венедикт Ерофеев — это постмодернизм и алкоголь как символ протеста своему времени. Пелевин — это буддизм в сочетании с открытиями Ерофеева. Ну а что до меня, то я сочетаю по мере своих возможностей пелевинские традиции с металлическими».
Я убила его тогда. Я не прощу этого себе, но я должна была получить всю исходившую из Алексея энергию, не оставив никому другому ни капли. Но даже мне не удалось забрать всю его силу. Я думала, что убила его, и ушла из его квартиры. Потом я узнала, что некоторое время он, несмотря на все мои попытки, был жив. Как я теперь себе представляю, он собрал последние остатки воли и заставил себя героическим усилием умирающего, но не сдающегося написать на листке бумаги трясущейся рукой перед самой кончиной последние стихи. Их потом опубликовали его друзья:
«Опасайтесь красивых грудей.
От них не видать вам спасенья!
Чтобы править судьбою своей,
Нужно большое уменье!
У меня его нет,
Так прощай, белый свет!»
И этого человека я из непонятных, глупо-эгоистических побуждений зарезала собственной рукой! С тех пор я поклялась себе умерить аппетиты и убивать только тех ничтожных существ, которых и людьми-то не назовёшь, если из-за глупой физиологии я не в состоянии никого не резать.