Я помню день перевода в новый класс. Моим родителям сказали, что он лучший в городе. Я помню ребят, которые с любопытством на меня покосились. Долговязая девочка с большими глазами и длинной косой первой подошла ко мне и мягко пожала руку. Я нахмурился и покраснел. Девочка ласково улыбнулась. Я ринулся от нее прочь.
Я быстро сдружился с ребятами, в основном потому, что большинство из них были из обеспеченных семей. Я спросил у одного из них имя этой долговязой. Мне ответили: «Дурочка». На самом деле имя ее было Лиля, но все, кроме учителей, звали ее Дурочкой. Я не понял почему, но взял с них пример.
Дурочка всегда смирно сидела за партой, даже во время перемен. Когда тебе двенадцать, это кажется чудным. Перед девочкой всегда лежала открытая книга, которую Лиля с упоением читала. Нужно было окликнуть ее не менее десяти раз, прежде чем она бы вас услышала.
Однажды я не удержался и спросил Лилю, зачем ей читать.
- Я никогда не смогу познакомиться с человеком, написавшим эту книгу, - сказала мне Лиля, - но через нее я смогу прикоснуться к его душе.
Одевалась Дурочка очень плохо: старая мамина юбка до колен, мятая блузка в пятнах от цветных карандашей. Я, как потребитель лишь фирменной одежды, сразу начал испытывать к ней тщеславное презрение. Я не замечал ее, но вот досада, - не замечала меня и она! Впрочем, в ту пору меня это не особо заботило.
Лиля часто доставала из сумки альбом и что-то старательно в нем выводила. Однажды на перемене я выхватил его у нее из рук и ринулся с ним в мужской туалет. Мы с ребятами страсть как хотели посмеяться над рисунками Дурочки и уже давно планировали кражу. Я залез на подоконник, рядом со мной примостились мальчишки. Мы счастливо рассмеялись и принялись листать страницы. За дверью кто-то жалобно воззвал к нам и всхлипнул. Нам было не до соплей.
Мы переворачивали лист за листом в надежде увидеть потешные каракули сумасшедшей девчонки, которая казалась нам не от мира сего, а увидели нечто прекрасное. Лица, выведенные одной ровной линией, глаза, сияющие всеми цветами радуги, свет, прорывающийся сквозь кожу…
- Глупости! – крикнул я и со всего размаху швырнул альбом в мусорное ведро.
Мальчишки оторопело притихли.
Вскоре Дурочка обзавелась новым альбомом. По классу стала ходить молва о ней как о вполне сносном художнике. Милена, самая красивая и злая девочка в классе, не могла допустить, чтобы кто-то затмил ее славу. Она подошла к Дурочке и попросила нарисовать ее портрет. Девочка с радостью принялась за работу. Вскоре появился портрет. Свою белокурую и зеленоглазую одноклассницу Дурочка нарисовала с черными волосами, черными глазами и грустной улыбкой. Милена разразилась криком. Она взяла двумя пальцами рисунок и демонстративно выкинула его в ведро. Забегу, однако, вперед. Когда Лиля исчезла, Милена пришла к матери Лили и протянула ей тот самый портрет с просьбой передать дочери, когда та вернется. В уголке его была выведена надпись: "Ты увидела меня настоящую. Теперь я желаю видеть тебя".
Несмотря на всю свою странность, дурой Дурочку назвать было сложно. Она училась лучше всех и, кажется, по-своему любила каждый предмет. Мы ненавидели ее за это, но понять, почему дети зовут ее Дурочкой, я так и не мог. Разгадка пришла ко мне скоро.
Однажды учитель русского языка попросил нас написать сочинение, кем бы мы хотели стать в будущем. Я написал про юриста, как посоветовал мне мой отец. Я надеялся, что меня похвалят. Но урок начали с Дурочки.
- Лиля, - обратился к ней учитель, - скажи, что ты написала в своем сочинении?
Долговязая поднялась с места, откинула косу и четко ответила:
- Что хотела бы осчастливить всех людей на планете.
- Каким образом? – переспросил мужчина.
Лиля улыбнулась и проговорила:
- Любовью.
Класс затрещал.
- Мечтательница, – проворчала Милена.
- Дурочка! - гоготнул мой сосед.
И лишь мы с учителем не проронили ни звука. Мы замерли на своих местах и внимательно глядели на девочку. А девочка при этом так же внимательно глядела на нас. Я решил никогда больше к ней не приближаться. Но половое созревание решило иначе.
Нам было пятнадцать. Девочкам захотелось любви и романтики, мальчикам – девочек.
Я долго выбирал за кем приударить. Честно сказать, знаков мне было подано предостаточно. Родители хорошо меня одевали, исполняли все мои прихоти, отчего я рос счастливым, но абсолютно эгоистичным ребенком. Внешностью природа меня тоже не обделила: глядя на мои песочные кудряшки, девчонки в коридоре визжали. Как же мне это льстило! Но была одна, которая всегда смотрела сквозь меня так, как будто я был пустым местом. Разве могло это сойти ей с рук? Я начал ухаживать за Лилей.
Весной мы с классом поехали на природу. Я часто подмигивал Лиле, смотрел, как она краснеет, и обещал себе, что сегодня вечером стану мужчиной. Когда на лагерь опустились сумерки, я отвел Лилю за деревья и протянул ей стаканчик с алкоголем.
- Выпьешь со мной? – спросил ее я.
- Зачем? – удивилась Лиля.
- Чтобы нам стало весело.
- А разве нам грустно?
Я хотел ей ответить, но слова не шли с языка. Тогда я развернулся и пошел к Милене. Лиля пожала плечами и пошла на качели. Милена обвила руками мне шею и уткнулась в плечо. А я никак не мог отвести взгляда от Лили. Она грациозно опустилась на сиденье и принялась неторопливо покачиваться. Ее лицо обратилось к лиловому небу, испещренному яркими точками. Она прикрыла глаза и счастливо улыбнулась.
Мои руки задрожали. Я оттолкнул от себя Милену и вернулся к ребятам. К Лиле я в тот вечер больше не подходил. Я понял, что начинаю в нее влюбляться. Это меня разозлило. Но окончательно голову я потерял в феврале.
В то утро я, как обычно, вышел из дома и направился в школу. Мои пальцы на руках и ногах окоченели, и я несся по улице почти что вприпрыжку. Вдруг под одним из балконов соседнего дома я увидел свернувшуюся калачиком фигуру. Я узнал куртку Лили и решил подойти поближе. Оказалось, это и вправду была она. На щеках девочки пролегли дорожки слез, которые показались мне бусинками из горного хрусталя. Лиля что-то прижимала к груди, но не смогла промолвить ни слова. Я отвел ее к матери. Лишь спустя какое-то время Лиля решилась поведать мне историю. Ее любимец-кот в последнее время болел и гадил по всей квартире. Мать Лили отказалась это терпеть и выгнала кота из дома. Лиля, узнав об этом, тут же ринулась искать питомца. Пускать дочь домой вместе с котом женщина наотрез отказалась. Тогда девочка забралась в укромное место, прижала к себе кота и попыталась его согреть. Кот умер на рассвете. Лиля долго горевала, но, когда я спросил, обиделась ли она на мать, девочка удивилась. Она не знала, что такое обида.
Когда по вечерам мы выходили гулять, вокруг Лили собиралась целая ватага бесхозных дворняжек. Они не просили у нас еды. Думаю, им просто было комфортно рядом с этой девочкой. Она никогда им не наскучивала, и это было взаимно. Поначалу я не мог понять, как она может любить всех этих шелудивых, блохастых, немытых, хромающих и одноглазых существ. Но потом понял, что Лиля просто не может не любить. Она любила все сущее, все живое и неживое и, несмотря на свое одиночество, никогда не чувствовала себя одинокой. Дарить любовь для нее было так же естественно, как для других есть, пить и дышать.
В другой раз во время прогулки по главной улице нас подловила женщина и спросила, верим ли мы в Бога. Я не нашелся, что ответить, а вот Лиля нашлась.
- Верю, - с теплой улыбкой ответила Лиля.
- И в церковь ходишь?
- Нет, не хожу, - покачала головой девушка.
- Тогда как же ты общаешься с Богом, если не приходишь к Нему в дом? – воскликнула женщина.
- А он меня никогда не покидает, - сказала ей Лиля.
Мы направились дальше. Я улыбнулся, сам не знаю чему. Мне вдруг захотелось обнять ее. Я взял Лилю за руку. Она посмотрела на меня своим лучистым взглядом и все поняла.
А вот другой вечер. Октябрь. Никогда его не забуду…
Мы стояли у подъезда Лили. Я потянулся к ее лицу, мне страсть как захотелось поцеловать ее. Но Лиля положила мне руки на грудь и мягко отстранила.
- Ты не хочешь со мной встречаться? В чем дело? – допрашивал я.
Отчаяние и злость наполнили меня всего с макушки до пят.
- Но ведь мы и так встречаемся каждый день, разве нет?
- Я имею в виду встречаться как парень с девушкой.
- Мы общаемся как человек с человеком. Это гораздо важнее.
Я махнул рукой и повернулся. Лиля вдруг резко подалась вперед и сжала мое запястье. Я хмуро посмотрел на свою руку, затем на нее и вдруг понял, - моя Лиля боится.
- Что такое? – удивился я.
Лиля молчала. Она уткнулась взглядом в землю и не отпускала моей руки. Я повторил вопрос.
- У моей матери новый ухажер, - тихо промолвила она. - Он мне не нравится.
Я внимательно посмотрел ей в глаза. Лиля отняла руку.
- Что я могу сделать? – спросил я и развел руками.
С минуту Лиля молчала. Затем одарила меня неизменной улыбкой, обняла и попрощалась.
- Скоро увидимся.
Я смотрел, как Лиля исчезает в темноте подъезда. Я боролся с желанием ринуться к ней, догнать и увести из дома. Но я переборол себя. Она отказалась меня целовать. Она не должна была.
Я развернулся и пошел прочь. Завтра мы увидимся и придумаем, что делать с легкомыслием ее матери. Завтра мы найдем решение. А сегодня нечего об этом думать.
Больше я Лилю не видел. Она пропала из дома. Как и ухажер ее матери.
С того прощания прошло девять лет. Я возмужал, получил профессию, купил себе дом. У меня новая жизнь. Я совершенно новый человек. Но я никогда не забуду того вечера. И я никогда не забуду ее.
Когда я иду по улице и вижу бесхозную дворняжку, я вспоминаю Лилю. Я сжаливаюсь над бедняжкой и беру домой. Дома у меня набрался целый зверинец, как и на работе. Кстати, я ветеринар. С моей мяукающей и лающей оравой мне некогда скучать. Но иногда, знаете, находит. Тогда я подхожу к окну и гляжу в темную гладь небес. Я смотрю на звезды. Я знаю, что где бы сейчас ни была Лиля, она поднимает голову вверх и делает то же самое. Так я ощущаю ее присутствие. Так я чувствую ее свет.