НЕРеальная Жизнь

НЕРеальная Жизнь




Кушнир Юлиан
2016















Этот роман я посвящаю людям, которые боролись со-мной за жизнь. Врачам, которые помогали им бороться, родителям, которые не спали, волнуясь за меня, брату, едва не разнесшему больницу, когда мне отказались включить кондиционер.
Он посвящается близким друзьям, которые не отвернулись от меня, как до болезни, так и после нее. Я посвящаю его каждому, кто был со-мной в этот трудный период.
Особую благодарность, хочу выразить следующим людям:
Зейкан Анне Васильевне, которая была со-мной с самого начала, и до сегодняшнего дня. Она была сестрой тогда, остается ею сейчас, и не наступит тот день, когда я буду звать ее иначе.
Грому Андрею Артуровичу, и Гром Марине Михайловной. Они так же, не переставали за меня молиться, и помогать. Андрей, мой друг еще со-школьной парты, и я никогда не сомневался в нем: в его чести, в желании помочь другу, всегда и в любую минуту. Таким же человеком является и его жена. Маришка знает меня относительно не долго, но любит, будто знает всю жизнь, что я, в свою очередь, могу сказать и о ней. Семья Громов навсегда останется самой желанной в моем доме.
Так же хочу поблагодарить, Соколюка Ваську Васильевича, который не баловал меня своим присутствием в реанимации, где я лежал один месяц, но который не меньше других поддерживал меня.
Огромное спасибо хочу сказать своей маме: Кушнир Ирине Ярославне, которую я  сильно подвел и расстроил. Только благодаря ее любви ко-мне я выжил, и дописал этот роман. Спасибо мама!
Благодарю, так же, брата: Кушнира Олега Викторовича, с которым мы не очень ладили, но, не смотря это, он боролся вместе со-мной. Он был моим маяком, к которому я плыл, ускользая из лап смерти.
Большое спасибо моим врачам: Власте Мироновне и Ивану Эмириховичу. Эти люди, несмотря на малые шансы, все ровно продолжали вести борьбу с болезнью, и победили ее.
Спасибо Туз Екатерине Александровне, за ее терпение. Ее любовь, открыла мне дверь в другую жизнь, где нет ничего кроме счастья. Она вдохнула эту жизнь в мое творчество. Только благодаря ей, вы можете прочитать мой роман.









ПРЕДИСЛОВИЕ
Эта книга не научит вас решать сложные, математические уравнения, или понимать химические формулы. Целью ее написания, было не подарить читателю знания, а помочь понять. Понять себя, и свое отношение к жизни, понять друзей и переоценить их значение. Представить боль их утраты, и попробовать пережить ее. История моего главного героя, показывает, как иногда трудно бороться с самим собой, как нелегко противостоять своим желаниям, и переступать через них. Как, в один миг, эти желания могут обернуться против вас.
История этого парня – это и моя история тоже. Я множество раз пережил ее у себя в голове, выдумывая всевозможные развязки.
Нереальная жизнь помогла мне ответить на некоторые вопросы, а над некоторыми из них, только поставила еще больше вопросительных знаков.
Если вы хотите прочесть 800 страниц головокружительного экшена, с драконами либо вампирами, то вам следует отложить эту книгу. Но если вы хотите страдать со-мной, возненавидеть меня, понять, а потом полюбить, то я вам обещаю одно: главные герои моего романа, еще долго будут вести диалоги у вас в голове.









ГЛАВА 1
С тех пор как я начал жить сам, на меня легли обязательства, которые сняли с моих глаз «розовые очки». Я никогда себе и представить не мог, что содержать квартиру, хоть и не большую, не так уж легко, как казалось. В детстве, сидя у мамы на шее, все было очень просто. И только в двадцать три года, я понял, что это не так.
Моя мать, сколько я себя помню, усердно работала, и кое-как смогла купить мне небольшую, однокомнатную квартирку, на окраине Ужгорода. Мое, как я его называл, «маленькое холостяцкое убежище», мне очень нравилось. Минусом, пожалуй, был восьмой этаж и неработоспособность лифта, мотор которого давно украли цыгане. Но было и преимущество – большой рынок, в десятке метров от дома. Это были три длинных зеленых прилавка, которые тянулись на десятки метров. Они были накрыты того же цвета крышей, что спасало от дождя и снега бедных продавцов. Именовали это место - «Пьяный Базар», и причиной этому были алкоголики, которых там было не сосчитать.
Место, где я живу, нельзя назвать самым безопасным и дружелюбным. Накануне произошло страшное убийство, от которого все люди были в панике. Большинство перестало выпускать своих детей на улицу, даже несмотря на то, что виновного почти сразу поймали. Убийцей оказался молодой парень из соседнего дома, который сидел на наркотиках уже многие годы. По слухам, у него была сильная ломка, что и толкнуло его на это жестокое преступление. Еще несколько дней после этого ходили полицейские, все реже и реже появляясь в наших краях, и так пока вообще не перестали приезжать. «Пьяный Базар» снова зажил старой жизнью.
Было уже около полуночи, а мне все никак не спалось. Я вышел на балкон, прикурил сигарету и сделал глубокую затяжку. Из разных концов улицы доносились различные звуки. В ночное время рынок превращался в место, где пили и дрались, а собаки диким лаем все это сопровождали. Помню в первые ночи, это ужасно мешало, но, когда часто слышишь одно и то же, быстро учишься не обращать внимания. Этой ночью, причиной моей бессонницы были не буйные алкаши и громкие собаки, а не менее громкие мысли в голове. Это можно сравнить с криком фанатов на стадионе во время футбольного матча, и все они внутри меня. Глядя на ночной город, я ловил себя на мысли, что больше не хочу так жить. Жить, как живут все эти люди из моего дома. День за днем считать копейки у себя в карманах и экономя на всем, на чем только можно. День за днем ждать, когда что-то изменится в лучшую сторону.
Я не из тех, кто будет рыдать кому-то в плече, но в моменты одиночества, я любил анализировать свою жизнь. Сегодняшним объектом моего анализа стала дама моего сердца – Ника. Когда-то она меня очень любила, но сейчас ее главной любовью являются деньги. От этих маленьких бумажек она приходит в восторг, и готова пойти на все, дабы получить их, и побольше. С милой и доброй девушки, которая всегда честно и усердно работала, она превратилась в самую настоящую проститутку. После того как мы расстались я часто думаю о ней, ведь чувства еще остались, и я скучал.
Я смотрел на шатающиеся от ветра деревья, и представлял свою жизнь с ней, будь у меня столько денег, сколько ей хочется. Я даже начал себя винить в том, что между нами все закончилось. «Болельщики» часто кричали, что я виноват во всем. Что я не зарабатываю много денег, что я не дарю дорогие подарки и не вожу в рестораны, что именно я чуть не погубил ее жизнь.
Утром я проснулся без всякого следа вчерашней депрессии. Свой выходной я начал с омлета и кружки горячего кофе. Это в своем роде стало ритуалом для меня. Я уже забыл, когда утро начиналось иначе. Легкий, прохладный ветер сдул пепел с моей сигареты, и я смотрел, как он падает вниз, пока не утратил его из виду.
После небольшой уборки в комнате, чего я давно уже не делал, я решил сходить выпить пива. Любимым местом для этого был небольшой бар – «Чикаго». Это ничем не примечательное заведение, в котором царила хорошая атмосфера.
Сквозь небольшой тоннель, на стенах которого красовались мои рисунки, в виде алкогольных брендов, я подошел к двери. Сергей улыбнулся, увидев меня, и я вошел.
- Привет, дружище! – сказал он, подняв лысую голову из-под барной стойки, и положив на нее свои, полностью покрытые татуировками, руки. – Как твое ничего?
- Здорова, все супер! Первый выходной – можно уходить в отрыв.
- Бир-Понг? – с ехидной улыбкой спросил Сергей. – Ты же помнишь, чем это все заканчивается?
Я сделал вид, что серьезно об этом задумался, и с улыбкой сказал:
- А разве не для этого мы пьем?
«Бир-Понг» - это игра, в которой у каждого игрока, либо команды, есть по шесть стаканов, наполненных пивом. Главной целью является избавить противника от стаканов, попадая в них маленькими мячиками, для игры в Пинг-Понг.
Мы расставили стаканы и наполнили их свежим и холодным пивом. Я встал на своей стороне, и закатал рукава, зеленой рубашки. Сергей пристально разглядывал мою левую руку, на которой была большая черная татуировка. Она и мне очень нравилась. В моем городе было мало храбрецов, готовых начерно забить руку, и я гордился тем, что сделал это.
- Почему пазлы? – спросил Сергей, не отрывая взгляда от моей руки, рукав которой я закончил закатывать.
- Не знаю, - задумчиво ответил я. – может это значит, что мне чего-нибудь не хватает.
- Алкоголя тебе вечно не хватает! – засмеялся он.
- Алкоголя мне всегда не хватает, тебе ли не знать…
Я взял свои любимые шарики, и пристально посмотрел на другую сторону стола, прикидывая, куда буду бросать первый. Я всегда брал одни и те же шарики – темно-оранжевые и с черными точками от фломастера. Только с ними удача была на моей стороне.
Первый бросок. Попадание. Я гордо улыбнулся, исполнив короткий танец победителя – это были нелепые движения, никак не связанные с танцем. Я крутился вокруг своей оси, хаотично размахивая руками и издавая непонятные звуки.
Ближе к ночи к нам присоединились мои друзья: Аня, Васька и Андрей с Маришкой.
- Ты еще способен на партию со своей сестрой? – спросила Аня, глядя как я, шатаясь, выхожу из туалета. – Сколько ты уже выпил?
- Я… Ну, может три, может четыре литра.
- Значит, ты еще в прекрасной форме, - смеясь, сказала она, – когда начинаем?
- Сию секунду!
Очнувшись, я минут пять не мог прийти в себя. То, что я был не у себя дома, я понял сразу. Я лежал на огромной кровати, полностью голый, и лишь частично прикрытый белой шелковой простынею. В потолке, над самой кроватью, было огромное окно, из которого солнце светило мне в лицо. Прижмурившись, я попытался осмотреться по сторонам. В комнате кроме небольшого столика у кровати, и светильника рядом ничего больше не было. На двери были крючки, на которых висели какие-то вещи, и я сразу отметил, что они не мои. Это было странно, ведь я не видел больше никакой одежды, а моя должна где-нибудь быть. Заглянув под простыню, я увидел мужские и трусы.
«Что за фигня? – подумал я, - На мне же были совсем другие…».
Внимательней осмотрев место своего пробуждения, я обнаружил и женское нижнее белье. Это навело меня на мысль, что я, будучи изрядно пьян, решил принять душ, и девушка, с которой, судя по всему, я провел ночь, дала мне те самые трусы. Услышав за дверью движение, я сразу их надел, и вскочил с кровати. Меня пронзила дикая головная боль, и в глазах потемнело, от чего я упал на колени. Я попытался сразу встать на ноги, но из-за головокружения это было очень сложно. Кое-как я смог сесть на кровать. Шума за дверью больше не было слышно.
Минута за минутой, головная боль утихала, и мне следовало разобраться, где я нахожусь, и почему ничего не помню. Я открыл дверь и оказался в светло-салатовом коридоре. На стенах, между дверьми висели картины и фотографии пейзажей. Одна из дверей была приоткрыта, и я увидел, что это кухня. Меня мучала сильная жажда, и я сразу направился туда. По дороге, я услышал шум воды за одной из дверей. Тихо, не создавая шума, я вошел на кухню. На стеклянном столе было много пустых стаканов, и бутылок из-под дорогого виски. Ситуация вызвала у меня неоднозначные чувства. То, что я могу ничего не помнить после своих попоек – нормально, но сейчас все было совсем не так. Хоть я и не знаю, как это выходить из комы, но чувствовал себя именно так.
- Ты почему не спишь, милый? – прозвучал женский голос.
Обернувшись, я остолбенел. Передо мной стояла, невысокая, светловолосая девушка. Ее кудри падали на неприкрытые узенькие плечи. Это был ангел, спустившийся с небес. Несколько секунд я не мог проронить ни слова. Я стоял как вкопанный, и туповатым взглядом смотрел на нее, пытаясь вспомнить хотя-бы ее имя.
- Что с тобой? – спросила она, глядя на мое удивленное лицо.
- Ааа… Что? – замешкал я, и тут же исправился: - Все в порядке, просто голова болит. Есть какая-нибудь таблетка?
- Я сейчас гляну, подожди секунду.
Незнакомка вышла, а я принялся изобретать план побега. От всего этого у меня голова шла кругом, и мне хотелось быстрее уйти домой. Она принесла мне лекарство, и я сразу же его принял. Она продолжала стоять и смотреть на меня, что вызывало чувство неловкости. Я осматривался по сторонам, избегая ее взгляда. Она тоже чувствовала что-то неладное – это было видно по ее глазам, которые были готовы в любую секунду наполниться слезами.
- Мне бы одеться, - сказал я, прервав неловкое молчание, - не скажешь где мои вещи?
Она еще больше удивилась, и тихо сказала:
- Они же висят на двери в спальне!
Ничего не ответив, я прошел мимо нее. Ее взгляд так и сверлил меня в спину, но я шел не оборачиваясь. Я одел костюм, который был в комнате. Врать не стану: он просто великолепно сидел на мне: все было, будто, под меня пошито. В комнату вошла девушка.
- Ты куда? – сердито спросила она.
- Прости, но мне пора.
- Куда тебе пора? – она повысила тон. – Что, черт возьми, с тобой такое?
Я не имел ни малейшего понятия, что она от меня хочет, и меня это начало раздражать. Она злобно на меня смотрела, и я не собирался признаваться в том, что не могу вспомнить ни ее, ни прошлую ночь.
- На работу! – ляпнул я, не придумав оправдания лучше.
«А если она знает, что я выходной сегодня, - подумал я, - блин». Но она ничего не сказала, и я понял, что прокатило.
- Сейчас восемь утра! – заявила она. – Не рановато ли?
- Просто у меня есть дела, - продолжал оправдываться я, - прости, но мне действительно пора.
- Ну и вали к чертовой матери! – крикнула она, и хлопнула дверью так, что окно в потолке задрожало.
Никак не отреагировав, я пошел к двери. Из обуви были только темно-коричневые туфли, как ни странно, моего размера, которые я обул и вышел за дверь.
Помещение было абсолютно новым, и сказочно красивым. Пол выложен черной плиткой, в центре которой были маленькие золотые треугольники. Стены так же были золотого цвета. Других дверей не было, только лифт. Я не мог не заметить изображение львиного оскала, слева от лифта: шикарный матовый лев, черного цвета, придавал изысканности золотым стенам, и дополнял их. Я вошел в лифт, и остаточно убедился в том, что ночь провел не просто у какой-нибудь девушки, а у девушки с кучей денег: такую роскошь мог себе позволить только человек, имеющий счет с шестью нолями, если не больше.
Хоть меня тревожило все то, что произошло несколько минут назад, но я был рад, что все закончилось.
Я вышел на улицу. Сказать, что я охренел – ничего не сказать. Я вновь остолбенел, как некоторое время назад на кухне, только на этот раз все было хуже. Я прекрасно понимал, где нахожусь, но все было по-другому. Все, черт подери, было не так, и я почувствовал, как страх переполняет меня. Это была другая реальность, другой мир: места те же, те же дороги, здания стоят так же, но все выглядит иначе – новее, свежее чем-то, как я это знал. Место, из которого я вышел, было когда-то торговым центром, а сейчас это жилой комплекс, с отдельными парковками, на которых были только дорогие авто. Происходит что-то очень непонятное: это либо сон, либо я сошел с ума.
На одной из стеклянных парковок-гаражей, которые были как витрина автосалона, я увидел автомобиль своей мечты – «Ford Mustang» восемьдесят шестого года выпуска. Что-то будто заставило меня проверить карманы, и, достав оттуда ключ с эмблемой коня, я чуть было не упал.
«Я сошел с ума! – твердил я себе. – У меня окончательно поехала крыша!»
Руки начали дрожать с такой силой, что я чуть не уронил, только что, изъятый из кармана ключ. Тело покрыл холодный пот. Я не мог сдвинуться с места. Сколько так простоял, я не знаю, но люди, проходившие мимо, смотрели на меня как на психически больного. А ведь именно таким я себя и чувствовал. Немного придя в себя, я быстро направился подальше от этого места, так и не осмелившись подойти к тому авто.
Метрах в ста от дома, я увидел детский сад, рядом с которым были небольшие скамейки. Отличное место, чтобы собраться с мыслями, и подумать, что делать дальше. Шел я медленно, тщательно осматриваясь по сторонам. Я посмотрел на автобусную остановку, которая раньше представляла собой только прогнившую с годами скамью: люди сидели на мягких синих креслах, под большим навесом, из которого слышалась приятная слуху музыка. Рядом со знаком автобусной остановки, стоял аппарат для покупки билетов, у которого выстроилась небольшая очередь. Злобного вида мужчина, злостно ворчал на пожилую женщину, что стояла перед ним, и из этого на остановке образовался целый спектакль. Я равнодушно прошел мимо этого цирка, и сел на первую скамейку.
Я начал доставать все, что было у меня в карманах. Во внутреннем кармане пиджака, я обнаружил кошелек, в котором было много денег. Целый, мать его, пресс из долларов, и несколько сотен гривен. Я подумал, о том, что еще никогда в своей жизни не держал столько денег. И когда я уже успокоился, и понемножку начал принимать и мириться со всем произошедшим, я нашел то, что добило меня – водительское удостоверенье на мое имя. «Футбольные фанаты» аплодировали моему сумасшествию стоя. Моя фантазия генерировала сотни вариантов того, что со мной случилось: первым был – сон, но я его сразу отклонил, за ним последовала мысль, что я невероятным образом перенесся в другую вселенную, потом была мысль об жутких экспериментах, которые проводили на мне, и которые вызвали амнезию… Похищение инопланетян, в конце концов…
«Господи, о чем я думаю… Я просто чокнутый паренек, и не более».
От всего этого головная боль начала возвращаться. Я сидел, не отрывая взгляд от документа, что только что нашел, будто в трансе. Вокруг все застыло, и потеряло всякое значение для меня, так же, как и время, которого просто не стало. То мне казалось, что оно мчится, то наоборот – что стоит на месте.
Почему-то в первую очередь я решил поехать на свою работу. Я перешел дорогу и стал у автобусной остановки. Купил билет, прикурил сигарету. Нервно и жадно я вытягивал каждую каплю сладкого дыма, пока меня не потревожила эта женщина.
- Молодой человек, - до жути писклявым голосом, она обратилась ко мне, - в общественных местах курить запрещено! Немедленно потушите сигарету!
Я исподлобья посмотрел на нее, решая в эту секунду, стоит ли с ней связываться. Всем своим видом она говорила о своем «милом» характере: жирные кучерявые волосы, были слишком короткими, чтобы прикрыть пот, стекающий по ее шее. У нее в руках был потрепанный платок, и я удивился, почему она его так и не использовала. Она была маленькой и полноватой, без каких-либо признаков ухода за собой. Это противно. Не удивительно, что она придирается к людям на остановке, у нее явно «не все дома».
- А вы местный шериф? – спросил я, готовясь к удару из всех орудий с ее стороны.
- Да как ты смеешь? – запищала она. – Нет, ну вы слышали этого нахала?
- Отстань, мать, итак тошно! – злобно рявкнул я, выбрасывая сигарету в урну.
Она пришла в бешенство от сказанного мной, но я уже ничего не слышал. Подъезжал мой автобус, и я мысленно уже сидел в нем, забыв о злой тете. Пока я входил в транспорт, она закинула мне в спину еще несколько слов, с чего люди, оставшиеся на остановке, громко засмеялись, тыкая в нее пальцами.
Отдав билет водителю, сквозь маленькое окошко, я сел на свободное место у окна, и сразу же уставился в него. Автобус тронулся. Я по-прежнему ничего не узнавал, и даже перестал об этом думать. Меня больше начал волновать вопрос: «Что я буду делать дальше?».
Я вышел на одну остановку раньше, чтобы немножко прогуляться. Этот район более или менее сохранился: все так же стояли частные дома, и было много деревьев у дороги. Единственное, что не сохранилось, было старое общежитие, от которого теперь остались только руины. И все же приятно было хоть несколько минут идти по месту, что не напоминает всем своим видом, о твоем безумии.
Бара, где я работал, больше не было. Вместо него красовалось элитное офисное здание в пять этажей, сделанное, как мне показалось, полностью из стекла. Я стал перед ним, и смотрел на свое отражение. На секунду мне показалось, что на меня смотрит совсем другой человек, что это вовсе не я стою перед зеркальным стеклом, а злая копия меня. Перед тем как уйти прочь, я еще раз оценил свой внешний вид.
«Хмм… Никогда бы не подумал, что классический костюм так мне подойдет».
Долгое время я медленно блуждал по улицам, все ближе подходя к центру города. Все вокруг было чужим.
Я подходил к одной из популярнейших и старейших улиц Ужгорода – Корзо, и не узнал ее. На месте старинных зданий, украшающих улицу и придающих неповторимого колорита, стояли многоэтажные офисные здания. Это огорчило и разозлило меня. Не было больше той атмосферы, что царила на Корзо. Не было и кофеен, из которых запах ароматного кофе разносился по всей улице, и дарил приятную бодрость, а ведь это было визитной карточкой моего города. Я остановился у места, где раньше была филармония. Теперь это был торговый центр – «Гулливер». Десятиэтажное здание, захватившее огромную территорию, включая техникум, который я когда-то закончил. Улица, со скамейками опустела и потеряла свою красоту.
Пройдя немного дальше, я остановился с открытым ртом – «Чикаго» по-прежнему было на своем месте, и я, не раздумывая направился к нему. Не сдерживая улыбки, я быстро, почти бегом, вошел в тоннель. Мои рисунки были стерты и едва видны. Я вошел внутрь, где меня приветливо встретила девушка, что стояла у барной стойки.
- Здравствуйте! – мило сказала она, и у нее появилась милая ямочка на левой щеке, когда она улыбнулась.
- Здравствуйте, - улыбнулся я в ответ, - а Сергей здесь?
- Простите, - удивилась она, - такого здесь нет!
- Он здесь… - замешкал я. – Он работал тут.
- Извините, молодой человек, но такого тут нет, и не было. Может вы ошиблись?
- Наверное, так и есть! – улыбнулся я, скрыв свое смятенье.
- Выпьете что-нибудь?
- Пожалуй, да, - я присел на высокий стул у стойки, - кофе, пожалуйста: двойной с молоком.
Девушка подошла к кофе-машине, и я смог разглядеть ее. Она была примерно метр семьдесят ростом, всего на несколько сантиметров ниже меня. На ней была приталенная белая рубашка, и черная юбка до колен. Она левой рукой поставила возле меня кофе, а правой убрала черные волосы, упавшие на ее темные глаза.
- У вас очень вкусный кофе! – подметил я, сделав небольшой глоток.
- Спасибо, - слегка покраснев, сказала она, и подошла ближе, облокотившись на стойку.
Она положила подбородок на ладони, и посмотрела на меня, игривым взглядом. В ее, необычно, черных глазах, я находил что-то притягательное, и сексуальное.
- Позвольте вопрос? – мягким и нежным тоном, спросила она.
- Конечно, - сказал я, широко улыбнувшись, - задавайте!
- Вы из Ужгорода?
- Да, а почему вы спрашиваете?
- Просто… - она задумалась на секунду и продолжила: - Вид у вас потерянный, такой как у туристов, которых много бывает в наших краях.
- Дело в том, - я должен был быстро придумать ответ, - что я был долгое время в разъездах.
- А чем вы занимаетесь, если не секрет?
«И чем же я занимаюсь, - подумал я. – соображай Кушнир, соображай!»
- У меня небольшой бизнес, ничего особенного.
Мы долго болтали с ней обо всем и ни о чем. На некоторое время это отвлекло меня от всего происходящего. Она неприкрыто флиртовала со мной, и мне это нравилось. Она много рассказывала о себе, время от времени отвлекаясь на работу. Будучи из неблагополучной семьи из маленького городка, она при первой же возможности сбежала в Ужгород. У нее не было ни хорошего образования, кроме как школьного, ни денег, что и привело работать в этот бар, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.
Прошло еще несколько часов, а мне все никак не хотелось уходить. Сидя в знакомом месте, я чувствовал себя так, будто ничего не произошло, будто, все так же, как и вчера. С кофе я перешел на виски, и как только алкоголь попал в мою кровь, мне стало еще легче. Я расслабился и общение с Кариной, так звали официантку, стало еще легче и приятней. Она подметила, что у меня отличный вкус, и что я хорошо разбираюсь в виски, а на самом деле, я просто заказал самое дорогое, дабы, так сказать, не ударить лицом в грязь. Конечно же, об этом я ей не сказал, а продолжал изображать важность, что становилось все труднее с каждым выпитым стаканом – настоящего, веселого и открытого Юлика, алкоголь только пробуждал.
- Засиделся ты у нас, - подметила она, поставив мне очередной стакан с выпивкой, на салфетку, - так, глядишь, и до конца моей смены просидишь.
Она обворожительно посмотрела на меня, и я сразу же понял, на что она намекнула.
- С такими темпами до вечера мне не дожить! – подметил я, опустошив стакан.
- Еще?
- Нет, надо сделать передышку!
- Это правильное решение, - рассмеялась она.
Что-то внутри меня резко переключилось, и я захотел пойти к тому месту, где очнулся. Было это любопытство или алкоголь? А может и то, и другое? Узнав, что я ухожу, Карина заметно расстроилась, но я заверил ее, что это была не последняя наша встреча, попросив у нее номер, и пообещав перезвонить на следующий день. Она написала свой номер на салфетке и вызвала мне такси. Я вышел на улицу, положив сто долларов, под пустой стакан. Она тут же выбежала с деньгами, сказав, что это слишком много, но я заверил ее, что все в порядке. Она поблагодарила меня, и я сел в синюю иномарку, с эмблемой такси, которая только подъехала.
Покачиваясь, я направился к гаражу, где был тот самый Форд. Минут десять, я стоял, шатаясь у гаража, понятия не имея как его открыть. Справа было что-то, что напоминало сенсорный экран, размером с ладонь. Я прислонил к нему свою правую руку, и в гараже сразу же зажегся яркий, неоновый свет, а стеклянная дверь исчезла в потолке. Элегантный, черный Форд смотрел на меня, приглашая сесть внутрь и завести мотор. Чувство, которое я испытал, было похожим на чувство, при первом свидании с девушкой. Я медленно прошелся вокруг автомобиля, и все-таки открыл водительскую дверь. Темно-коричневая панель прекрасно гармонировала с белым салоном, из кожи. На ручке коробки передач, я заметил маленький, золотой треугольник, очень похожий на те, что были в здании, на плитке. На заднем сидении я обнаружил полупустую бутылку с виски, и потянулся за ней. Сделав небольшой глоток, я поперхнулся и закашлялся, прикрыв рот, чтобы не забрызгать все вокруг.
Я лежал, откинувшись на спинку, слушая радио. Играла спокойная мелодия, и я чувствовал, как проваливаюсь в сон. Пустая бутылка выпала из руки. Я засыпал…














ГЛАВА 2
От боли в груди у меня поплыло в глазах. Я лежал, накрытый простыней в небольшой светлой комнате. К моей груди были подключены провода, ведущие к мониторам, стоявшим рядом с койкой, а на пальце у меня был пульсометр, который с первой секунды начал меня раздражать своим пиканьем. Как бы я не старался, но пошевелиться не мог. Все тело болело, особенно в груди.
«Что, черт возьми, происходит? Какого хрена я в больнице? – подумал я, пытаясь хоть как-то осмотреться».
В полном недоумении я лежал, сверля потолок взглядом. Боль в груди была почти невыносимой, что превратило мое пробуждение в сущий ад. Как и прежде, я не мог ничего вспомнить, кроме того, что уснул в машине. Я услышал чей-то разговор за дверью, но все что смог разобрать: «Он в слишком тяжелом состоянии, к нему нельзя».
Открылась дверь, и в палату вошел мужчина в белом халате, с папкой в руках. Сквозь маленькие, круглые очки он глянул на меня. Его маленькие глаза тонули в круглом, как помидор лице. Пухлыми пальцами он открыл папку, и не отрывая от нее взгляда спросил:
- Как наши дела сегодня? – у него был грубый, хриплый голос, вовсе не подходящий его внешности.
- Боль… - мой голос оказался едва слышен, и боль стала еще сильнее, - Больно!
- Потерпи, - он подошел к капельнице, - я увеличил тебе дозу обезболивающего, сейчас станет легче.
- Что со мной произошло? – прохрипел я.
- Как что? – удивился он. – Мы же говорили с тобой об этом.
- Я не помню.
- Ну, это и не удивительно, учитывая твое состояние. – пояснил он. – Ты попал в аварию. Мы едва тебя спасли. Ты везунчик еще тот.
- Как это произошло?
- Деталей я не знаю, - доктор закрыл папку, и подошел ко мне, - знаю только, что ты был в такси.
- Но ведь…
- Тебе нужно отдыхать, – перебил он. – Поспи, а я позже зайду.
Мне не оставалось ничего, кроме как согласиться, и я опять устремил взгляд в потолок, где происходил поединок между двумя мухами. Они кружили у лампы, которая сильно раздражала меня своим светом.
Чувство беспомощности накатывало слезы на глаза. Весь мир был настроен против меня. Сама вселенная не желала избавить меня от этого кошмара, а наоборот продолжала его, добавляя остроты. Такое может быть только в кино, но когда ты оказываешься в главной роли, то чувства совсем не те, что у монитора. Когда все происходит по-настоящему – с тобой, ты испытываешь только страх. Мне нужна помощь, но от кого ее получить я не знал.
Только сейчас до меня дошло, что у меня должен быть телефон. Надо позвонить друзьям. Я осмотрелся по сторонам, но кроме пустой тумбочки, и всевозможных приборов, ничего не было. Морфий начал действовать – я засыпал.
Я медленно открыл глаза. Меня все еще пьянило от морфия. Обернув голову, я увидел, что возле меня спит та девушка из квартиры. Ее кудрявая голова лежала на моей кровати. Она держала меня за руку, и я боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее.
«Кто она? Что я ей скажу? Блин, почему я ее не помню?»
Она пошевельнулась, и я сразу прикинулся спящим. Услышав всхлипыванья, и мне стало ее очень жаль. Хоть у меня и было желание открыть глаза, успокоить ее хоть как-то, но я попросту не мог этого сделать. Я не мог признаться, в том, что не знаю ее. Не сейчас.
Открылась дверь, и кто-то вошел.
- Простите, но вам уже пора. – прозвучал грубый голос врача.
- Как скоро он поправится? – спросила девушка, продолжая плакать.
- Точно сказать не могу. Все зависит от него.
- Но ему ведь уже лучше?
- Да, он держится молодцом.
Хлопнула дверь, и я сразу открыл глаза. Доктор смотрел показатели мониторов, и что-то бормотал, делая пометки в папке.
- Доктор, у меня провалы в памяти. – сказал я, от чего он испугался и уронил папку.
- Ты меня до смерти напугал, - вздыхая, сказал он, - мне еще лечить тебя, не забывай об этом!
Он наклонился и принялся собирать бумажки, разлетевшиеся в разные стороны. После поднялся и сказал:
- Мы уже говорили об этом! Этого следовало ожидать, учитывая серьезность полученных травм.
- Вы не поняли! – заявил я. – Провалы были до аварии. Длительные провалы.
- Давай договоримся так, - успокаивающим тоном, сказал он, - как только ты поправишься, и встанешь на ноги, мы вернемся к этому разговору.
- Но…
- Так, никаких «но», - он повысил тот. – Тебе сейчас нельзя волноваться!
- Как же мне не волноваться? – злобно пробурчал я. – Со мной происходит черт знает что, а все, что вы можете сказать – «НЕЛЬЗЯ ВОЛНОВАТЬСЯ».
- У тебя все будет хорошо! – опять перейдя на спокойный тон, сказал он. – Больше ты ни о чем не должен думать!
Он был непробиваем, и не было смысла чего-то от него требовать.
- Скажите хоть как вас зовут?
- Крайневский Богдан Степанович, - удивленно представился он, видимо не первый раз, - я заведую травматологией, и твой лечащий врач, как ты уже успел догадаться.
Он закрыл медкарту и задумчиво ушел с палаты. Я лежал поломанный, с непонятными провалами в памяти, но мог думать только о ней. Таинственная девушка все никак не уходила из моей, и без того затуманенной головы. Ее серо-голубые глаза не переставали смотреть на меня даже в моем сознании. Я видел ее второй раз в жизни, но чувства, внезапно появившиеся к ней, становились сильнее с каждой секундой. Перед глазами были ее милые ямочки, которые возникали, когда она улыбалась, а ее улыбка была бесценна. Она стояла тысячи пустотелых сосудов, из социальных сетей, что называли себя девушками. Боже, как же я хочу увидеть ее снова.
Открыв глаза, я понял, что все повторилось. На этот раз я очнулся, сидя за покерным столом, с фулл-хаусом на руках. За моим столом сидело еще четверо человек, и все они уставились на меня.
Мужчина в зеленом пиджаке, сидящий справа от меня нервно стучал стаканом по столу. У него были смешные закрученные усы, которыми шевелил каждые несколько секунд.
- Ты долго еще будешь думать? – спросила полная женщина, сидящая напротив меня. Она пафосно держала длинную золотую трубку, медленно покуривая из нее. На ней было красивое вечернее платье, но даже оно не могло спрятать ее лишний вес. – Мы с нетерпением ждем!
- Делайте вашу ставку! – сказала крупье.
Я пришел в себя, и еще раз заглянул в карты. Возле меня была большая куча фишек, больше чем у всех остальных, вместе взятых, не удивительно, что они так нервничают.
- Поднимаю! – сказал я, бросив фишек номиналом в сто долларов. – На сто!
- Сукин ты сын! – закричал мужчина, что сидел с лева, и сбросил свои карты. Выглядел он довольно страшно, тем более сейчас. Хоть он и сидел, но было понятно, что он высокий. Его руки были настолько большими, что я вряд ли смог бы объять их своими ладонями. – Сколько можно?
Его примеру последовали все игроки, включая четвертого – молодого парня, что тихо и спокойно сидел, наблюдая за происходящим. Он был одет не так как все. На нем были обычные синие джинсы, и белая футболка. Единственным отличием были темные очки на глазах.
Я собрал все свои фишки, и встал из-за стола. Весь игровой зал был в золотых и красных тонах. На золотом полу, были расстелены красные, почти бордовые ковры в тонкую, белую клеточку с изображением цветов. Я задвинул такой же красно-золотой стул, и двинулся сквозь зал. Количество столов было не сосчитать, и на каждом из них сидели люди. Одни улыбались и ликовали, другие матерились и злобно швыряли всевозможными предметами. Я никогда прежде не был в казино, но почему-то, именно так, и именно с такой атмосферой я их себе представлял. Из потолка свисали длинные золотые люстры: над столами маленькие и изысканные, а над главной магистралью, что вела к выходу – большие и широкие. С их центра, грациозно, как змеи, выходили ветви, на концах которых были лампы, и тянулись к красной ткани, натянутой вдоль потолка, отбрасывая тень в виде цветов. У стен стояли игровые автоматы, из которых исходили звуки падающих монет, и различные мелодии. Именно эти звуки делают все казино такими, какими они есть.
Я как завороженный, шел по залу любуясь этой красотой. Мой выигрыш составил одну тысячу двести долларов, чему я приятно этому удивился. Я положил деньги в маленькую, коричневую сумку, что висела у меня на плече, и вышел из игрового зала. За дверью меня ждал огромный холл, в самом центре которого была круглой формы рецепция. Цветовая гамма и оформление, почти ничем не отличалось от игрового зала. Единственным отличием была огромная красная надпись на полу, непосредственно перед входными дверьми – «Wayne Casino».
- Вы сегодня довольно быстро, - ко мне обратилась девушка с рецепции, - неужели везение покинуло вас?
- У меня просто плохой день!
- Вы пойдете сразу в номер?
Я решил перед сном сходить выпить. Девушка указала мне на дверь, ведущую в ресторан. Я оказался в мире блюза и виски. На небольшой сцене в другом конце зала, стоял темнокожий парень, с недельной щетиной и играл на саксофоне. На нем был яркий синий костюм, который никак не вписывался в здешний интерьер. Я направлялся к стойке, не отводя от него взгляда – это было обворожительно великолепно.
- Вам как обычно? – спросил меня бармен, когда я сел за стойку. Мне стало интересно, что же я «обычно» пью.
- Да, как обычно!
«Обычным» оказался один из самых дорогих виски, что был у него в ассортименте. Я попросил меню и увидел, что порция моего «нектара» стоит всего двести долларов, но так как у меня был приличный выигрыш, я мог себе это позволить.
Бармен смотрел на меня взглядом, то ли, друга, то ли знакомого – так, будто давно меня знает. Но меня уже было не удивить. Я знал, что закончу жизнь в психушке, и даже смирился с этой мыслью.
- Вы сегодня раньше, чем обычно! – сказал он, на что я только задумчиво пожал плечами, не сказав ему ни слова и обернулся лицом к залу.
Наслаждаясь, маленькими глотками я пил свой напиток, а люди то и дело посматривали в мою сторону. Я был один за стойкой, в вызывающем зеленом костюме в мелкую клеточку. Только сейчас я обратил внимание, что на безымянном пальце левой руки, все еще красуется кольцо, подаренное моим однокашником лет десять назад. Оно было кривое и с маленькими трещинками, но я уже слишком привык к нему.
В школе я был гадким утенком, из-за чего у меня уже с раннего детства развивались всевозможные комплексы. В пятнадцать лет мой рост был всего метр сорок пять, в то время как мои сверстники дотягивали до двух. Это огорчало меня, и я часто задавался вопросом «Почему я не такой как все?». Когда девочки бегали за парнями, я всегда оставался в стороне, и ни одна из них не обращала на меня внимание. Я всегда чувствовал себя стоящим в углу, будто наказан за плохой поступок.
Свои комплексы я начал выплескивать на окружающих меня людей. Медленно, из месяца в месяц, я овладевал искусством сарказма и черного юмора, направляя его на однокашников и друзей. Понемногу я с застенчивого, закомплексованного мальчишки превратился в жестокого пофигиста и циника, абсолютно плевавшего на мнение окружающих. Я делал что хотел, говорил, что хотел, и мне было несмотря на последствия. Такой я, мне очень нравился. Таким я и остался.
Рядом со сценой сидела дама в черном, облегающем платье. Она пила красное вино, и дерзко сканировала меня. У нее был сильный взгляд, противостоять которому было невозможно. Она подняла бокал и мигнула мне, увидев, что я на нее смотрю. Я оторвал свой стакан от стойки, чтобы повторить ее жест, но он оказался пустым, и дама засмеялась. Я обернулся к бармену, и тыльной стороной ладони подвинул к нему стакан.
- Понял, секунду! – засуетился тот.
- Позвольте мне вас угостить? – прозвучал зрелый женский голос за спиной.
- В этом нет необходимости, - заявил я.
- Простите, если я вас обидела, - сказала она, - просто вы сидите совсем один, и я подумала…
- Я буду рад если вы составите мне компанию, - перебил я ее, - но за виски заплачу сам! Идет?
Она улыбнулась, и села рядом:
- Идет!
Внимание зрелой, и что тут скрывать, прекрасной женщины, доставляло неимоверное удовольствие. Ее отполированные ноготки так и порхали по моему плечу. Я догадывался чем может закончится этот вечер, но понятия не имел где остановился. Ее платье все выше и выше подкатывалось, почти оголив, гладкие как шелк бедра, и я то и дело, украдкой, посматривал туда. Она заметила это сразу, и по ее взгляду я понял - ей это очень нравится.
Алкоголь все больше и больше раскрепощал, приближая романтическое завершение ночи. Кристина, так звали, мою спутницу, тоже была слегка пьяна.
- Знаешь, - начала она, держась за меня. Мы шли по коридору, направляясь в мой номер. - Я впервые так знакомлюсь…
- Да? И чем же я заслужил такую честь?
- Хмм… - задумалась она, - ты молод, красив, и у тебя притягательный взгляд, пожалуй, он покорил меня.
Не успел я закрыть дверь, как Кристина одним движением сняла платье, и запрыгнула на меня. Придерживая ее за бедра, я двинулся в сторону кровати, и нежно положил ее. Она грациозно закинула одну ногу на другую, и подняла руки к изголовью, ухватившись за него. Мои вещи разлетелись в разные концы комнаты.
Когда я проснулся, Кристины в номере уже не было. Сначала я подумал, что она в душе, но там ее не оказалось. Она просто ушла, не оставив даже записки. Я почувствовал себя использованным. Было ясно - ночь, проведенная с незнакомой женщиной, не предвещала долгой и счастливой семейной жизни, но тем не менее неприятно быть покинутым. Интересно со сколькими она поступила так же?
У окна стоял стул, на спинке которого висела небольшая, дорожная сумка. Внутри была кипа стодолларовых купюр, и конверт с надписью: «ПРОЧТИ МЕНЯ». В одночасье я обрадовался и испугался. От волнения у меня вспотели и начали трястись руки. Стараясь не повредить содержимое, я медленно вскрыл желтый конверт. Внутри был авиабилет и письмо. Волнение нарастало. Отложив в сторону билет, я развернул лист бумаги.
«Здравствуй! Первое, что я хочу заметить – ты не псих, и всему происходящему с тобой есть объяснение, которое ты вскоре получишь. Не знаю понял ты, или нет, но сейчас ты в Киеве, в отеле «Wayne Casino». Время от времени мы проводим там выходные, играя в покер и отдыхая от рабочих будней. К сожалению, я не имею возможности поговорить с тобой лично, поэтому обойдемся письмами.
В конверте я оставил тебе билет на самолет, который доставит тебя домой. Я специально выбрал вечерний рейс, чтобы ты его не пропустил. Хочу заметить, что квартира, в которой ты проснулся – твоя, это касается и автомобиля, в котором ты уснул. Впредь будь осторожней, ты давно не тот человек, которым себя считаешь, и тебе не безопасно ночевать посреди улицы, тем более, в нетрезвом состоянии.
И последнее: девушка, которую ты так неприветливо встретил – будь снисходительней с ней. Она, так же, как и ты ничего не знает о происходящем, и пока все так и должно оставаться. Единственной просьбой к тебе, будет, немножко подыграть мне. Вскоре ты получишь все ответы, а пока отправляйся домой.
До новых встреч.
Виктор»
Я оказался на распутье радости и страха. В этом письме я увидел проблеск надежды, но и вопросов стало больше. Кто этот Виктор, с которым я езжу в Киев и забываю об этом? Что значит «ты не тот человек, которым себя считаешь»? Что за девушка, квартира, машина? От всего этого у меня пошла голова кругом. Мне захотелось выпить, но было утро, посему я ограничился лишь завтраком, и стаканом свежевыжатого апельсинового сока.
До вылета оставалось несколько часов, и я решил развеяться. Прежде мне не приходилось бывать, в Киеве, поэтому куда можно сходить, я не знал. Прогуливаясь по Крещатику, я много думал, о таинственном отправителе письма. Мне не терпелось его встретить, чтобы получить обещанные ответы. Полностью погрузившись в себя, я не заметил, как забрел далеко от центра. Вскоре я сел в небольшое кафе, перекусить перед вылетом, где нелепые мысли покинули меня.
Самолет приземлился в Ужгороде около часа ночи. Долго не думая, я принял совет Виктора и отправился домой.























ГЛАВА 3
Я остановился у двери с ключами в руках. Я дрожал от страха. Первый и последний, до сегодняшнего дня раз, со-мной было такое, когда я выступал в КВН, в младших классах. Но сейчас была не школа, и зритель всего один. Собрав волю в кулак, я открыл дверь.
Она сидела в прихожей, в легкой ночной рубашке, будто ждала моего возвращенья.
- Привет, - грустно сказала она.
- Привет.
- Как съездил? – Она сделала глоток вина из бокала, который нервно покручивала на столе.
- Ничего особенного, - ответил я, заглянув в ее заплаканные глаза, - ты не нальешь мне вина?
Пока я снимал с себя верхнюю одежду, она принесла бокал с красным вином, и положила на стеклянный стол, сев на том же месте, что и прежде. Я сел рядом, повернувшись к ней, на что она никак не отреагировала. Я чувствовал ее злость, но что сказать, чтобы это прекратилось не знал.
- Как дела? – Спросил я, в попытке хоть как-то ее разговорить, от чего она пришла в ярость.
- КАК ДЕЛА??? – Закричала она, во все горло. – Ты прикалываешься? Ты пропал на несколько дней, и спрашиваешь, как дела?
Она швырнула свой бокал на пол и заплакала. Стекло разлетелось, маленькими осколками так же, как мой мозг, в свете последних событий. Она осуждающим взглядом смотрела на меня, пока я придумывал ответ, которого не последовало, и она продолжила вопить:
- ТЕБЯ Я ЖДАЛА, ВОТ КАК МОИ ДЕЛА! – Заорала она, но тут же снизила тон: - Я несколько ночей не спала, беспокоясь о тебе. Что с твоим телефоном?
- Прости меня, - грустно сказал я, обняв ее. Я бы солгал, если бы сказал, что ничего не почувствовал. Как только я почувствовал ее тепло, по всему телу пронеслась странная, легкая дрожь.
- Я не понимаю, что с тобой происходит в последнее время, - она прижалась ко-мне так крепко, что аж дыхание перехватило, - ты уходишь, не объяснившись, и пропадаешь на долгие дни, ты не подымаешь трубку, авария… Я не узнаю тебя.
Не дав мне оправдаться, она сорвалась, и слезы полились рекой. От этого мне стало очень не по себе. Я никогда не мог смотреть на женские слезы, тем более, когда чувствовал в этом свою вину. Успокаивать женщин не было моей сильной стороной, я просто сидел и ждал, когда все закончится само по себе.
Я почувствовал, как что-то теплое потекло по губам, от чего девушка со страхом вскочила на ноги. Я поднес руку ко рту – это была кровь. Не успев, что-либо предпринять, я потерял сознание.
… Большая аудитория. Она не была похожа ни на одну из тех, которые я посещал. С задних рядов едва был виден преподавательский стол, у которого стоял невысокий, пожилой мужчина, лет семидесяти. Он, яростно размахивая палкой, что-то бурча. В зале было около двести мест, из которых свободных оставалось всего несколько. Возле меняя сидел парень, и громко смеялся.
- Ну ты даешь, - сказал он, продолжая смеяться, - ты, как всегда, в своем репертуаре, Витя…
- Я просто поправил его, ничего особенного, - ответил я, чувствуя при этом сказочное удовольствие и гордость.
- Если ты продолжишь поучать преподавателей, тебе никогда не закончить университет!
- Я не виноват, что они тупее чем я, - злорадствуя, ответил я. – Если бы они сами читали то, дают нам на лекциях, мне не пришлось бы их поучать.
- Доиграешься ты, ох, доиграешься… - он похлопал меня по плечу…
Очнувшись, я почувствовал нечто очень странное. То, что я видел… Это была не галлюцинация, это было воспоминание. Оно четко отпечаталось в моей памяти, будто произошло совсем недавно. Я все еще слышал смех того парня, что был со мной. Но странным было не произошедшее, а то, что он обратился ко мне по имени Виктор. То самое имя, что в конверте, и надо быть полным дебилом, чтобы поверить, что это совпадение. Теперь я был полностью уверен в том, что он во всем замешан. В провалах в памяти, в видении, во всем происходящем со мной. Я должен с ним встретиться, и все выяснить.
Первое, что я увидел, были ее глаза: глубокие как океан глаза, на которых больше не было слез. Только испуг, который медленно стихал.
- Тебе плохо? – дрожащим голосом, спросила она. – Что это было?
- Мне просто стало не хорошо, - холодно ответил я, едва скрывая режущую боль в висках, которая все не уходила, - мне нужно принять душ, и все будет хорошо.
Я вошел в ванную комнату, и сразу обратил внимание, на огромное джакузи, в конце комнаты. Оно было глянцевого, черного цвета, размером с пол комнаты. В потолке было такое же окно с видом на небо. Из которого светила луна, отражаясь от, идеально чистой, белой плитки. Блестела она звездным светом, что говорило о женской руке в доме. Девушка вошла следом за мной, и спросила буду ли я принимать душ, или все же полежу в джакузи, добавив при этом, что джакузи больше поможет расслабиться ежели душ.
Она набрала мне воды, включила пузыри и удалилась, оставив наедине с самим собой. Я залез в бурлящий котел, и лег поудобней. Я смотрел на луну, пока пузыри массировали мою спину, словно тысячи маленьких массажистов – это было нечто. Я в жизни не испытывал такого удовольствия. Мне было настолько тепло и приятно, что я не заметил, как уснул.
Открыв глаза, я не сразу понял, что произошло. Только спустя несколько минут, я понял, что спал. Я услышал короткий звук, рядом с джакузи, и увидел мобильный телефон. Я взял его мыльными, мокрыми руками. На главном экране было мое с незнакомкой сэлфи, и я улыбнулся. Но то, что я увидел следом, стало последней каплей в море моего безумия: 23 июля, 2020 год. На секунду я даже подумал, что все еще сплю. Это опустошило меня. Сем лет моей жизни просто исчезло в неизвестности. Я уже был готов ко-всему: незнакомка, дом, машина, деньги, все что угодно, только не к такому. Хоть это и объяснило изменения, что я увидел в Ужгороде, но легче от этого как-то не стало.
Вода остывала, и я открыл кран. Сейчас последнее, что мне хотелось, так это выходить из этой комнаты. Я поймал себя на мысли, о смерти. Только она может избавить меня от этого кошмара, но я настолько самолюбив и эгоистичен, что никогда бы не покончил с собой.
На уме было имя - Виктор, и я приходил в ярость от этого. Либо он расскажет обо всем, либо умрет. Я сяду в тюрьму, психушку, или умру, на худой конец, но я получу свои ответы. Нет ничего хуже, чем находиться в неизвестности, быть запертым в темной комнате, из которой нет выхода. И только ты видишь маленький проблеск света, где-то далеко, и идешь к нему, как он опять исчезает, и ты снова один в темноте.
В ванну вошла она, и бросила на меня, полный сожаленья взгляд, будто почувствовала мою грусть.
- Я заходила пока ты спал, - начала она, - но не хотела тебя будить. Как ты себя чувствуешь?
- Все хорошо, - выдавив улыбку, сказал я.
- Ну как все может быть хорошо? – слегка повысив тон, спросила она, и тут же сказала: - Я же вижу, что с тобой что-то происходит!
- Пока что я не могу ничего тебе сказать, - ответил я, глядя в ее глаза, в которых вот-вот появятся слезы.
- Почему ты постоянно что-то скрываешь? Почему нельзя просто рассказать, что с тобой?
- Все в порядке!
- У тебя не все в порядке! – отчаянно закричала она, - Мы шесть лет живем вместе! Я знаю тебя!
Я убедился в том, что она моя девушка, и вспомнил о снисходительности к ней, о которой говорил Виктор. Надо было успокоить ее. Я сказал ей, что у меня проблемы на работе, от чего возникла депрессия, и она поверила. Видимо, у меня часто бывают проблемы на работе, подумал я.
- Ты же знаешь, что я тебя очень люблю? – она подошла, взяла мою руку, и приложила к своей нежной щеке. – Навсегда твоя маленькая Олька! Ты же помнишь об этом?
- Я тоже тебя люблю, - сказал я, было хорошо, наконец-то, узнать ее имя.
Она гладила меня по щеке, что умиротворяло меня. Я чувствовал легкость и безмятежность, от ее прикосновений. Я затянул ее к себе, от чего вода брызгами разлетелась по всей ванной, и мы рассмеялись. У нее был замечательный смех.
- Ты должен мне новый телефон, - сказала она, показывая, как вода стекает с ее телефона.
- Я куплю тебе сто телефонов, - улыбнулся я, брызнув в нее водой, и потянув к себе.
Она обняла меня, обхватив руками и ногами, и мы утонули в этом моменте. Это была ночь, которую я не просто запомню, но и вряд ли смогу забыть. Это была мечта. Я давно не испытывал подобного. После Ники, я думал, что более не способен испытать подобные чувства, но я ошибался. Этой ночью, Оля разбудила во мне то, что давно спало. Я лежал на кровати, в нескольких сантиметрах от нее, и не мог поверить, что ночь, проведенная с девушкой, может быть прекрасна и без всей этой пошлятины, что заливают с телевиденья. Было невообразимо приятно, чувствовать ее дыхание, глядя в ночное небо. Я боялся прикоснуться к ней, дабы не разбудить, и не испортить тонкость этого момента.
Когда я открыл глаза она еще спала. Она лежала, свернувшись калачиком, спиной ко мне. Я обнял ее пытаясь не разбудить, и нежно поцеловал в шею. Весь мир сошелся в одном человеке.
Звонок в дверь. На пороге был молодой человек в бело-красной униформе, с надписью, «Служба доставки» на левой груди. В руках у него была небольшая коробка.
- Здравствуйте, - после небольшой паузы, сказал он, удивленно смотря на меня, - Вам доставка!
Он протянул мне коробку, на которой был лист бумаги. Я сразу обратил внимание, что в графе «отправитель» пусто.
- Распишитесь, пожалуйста, - он протянул мне, красную ручку, с надписью, «Ультра-Почта».
- Кто отправитель? – Поинтересовался я, на что парень отреагировал широко открытыми глазами.
- Вы отправитель, - сказал он, едва сдержав смех, приняв меня за сумасшедшего.
Я взял коробку, и черканул свою «директорскую» подпись. Когда я закрывал дверь, парень еще раз бросил на меня странный взгляд, но я уже представлял, содержимое коробки, которую сам себе отправил. Я приоткрыл первую от входа дверь, и сразу понял, что это рабочий кабинет. Кроме стола с компьютером, и большой книжной полки, вдоль стены, справа, там ничего не было. Я поудобней сел в большое мягкое кресло, и открыл коробку. Внутри был пистолет, с запасной обоймой, и конверт, со знакомой мне надписью. Не мучая свое любопытство, я сразу взялся за чтение письма.
«И снова здравствуй, мой друг!
Я очень надеюсь, что ты уже свыкся со всем происходящим, потому что, тебе еще многое следует узнать. Возможно ты злишься на меня, и именно меня считаешь во всем виновным, и от части ты будешь прав, но ты должен запомнить одну вещь: Я ТЕБЕ НЕ ВРАГ! Я искренне хочу помочь тебе все понять.
Пистолет тебе для защиты. Ты ведь помнишь парней с парковки? Я не могу всегда вытягивать тебя с подобных передряг. Ты спросишь, что это за люди? Я позаботился о них, и расскажу об этом позже.
Самое главное, о чем я хочу тебе сегодня сообщить, это то, что у тебя есть бизнес, который уже несколько дней без присмотра – это не допустимо. Как только прочтешь это, отправляйся в клуб «Triangle». Это твой клуб, если ты не догадался. Как только будешь там, сразу найди свой кабинет. Там тебя будет ждать приятный сюрприз.
И еще одно – носи с собой ствол.
До встречи, Виктор!»
Попивая, только что, сваренный кофе, я снова, и снова планировал предстоящий день. Я надеялся, что приятным сюрпризом будет встреча с Виктором, поэтому тщательно обдумывал вопросы, которые задам. Я почувствовал легкое головокружение, и понял, что сейчас будет очередное видение.
… Я сидел на заднем сидении автомобиля, за рулем которого был отец. Мать сидела спереди, и что-то активно с ним обсуждала. Я игрался с телефоном, когда мама обернулась ко мне.
- Может ты расскажешь, что у тебя случилось на работе?
- Все нормально, мам!
- Ну как все нормально? У тебя вечно какие-то проблемы!
- Ничего страшного, - пробурчал я, - просто, немного, задерживают зарплату.
- Так может тебе следует поменять работу? – приподняв левую бровь, спросила она.
- Мне и на этой хорошо, - ответил я, обернувшись к окну, - задержка с зарплатой временна.
- Ну смотри, - сказала она, обернувшись обратно, - но я бы на твоем месте, все-ровно поискала бы альтернативу.
Ничего не ответил, я снова уставился в окно, считая проезжающие мимо авто. В детстве это было моим любимым занятием, когда мы ездили к бабушке в деревню.
За время нашего, с мамой, диалога, отец не сказал ни слова, что было необычно, учитывая его гоноровый характер, и умение везде вмешиваться. Он будто вообще не слышал, о чем мы говорим…
В одну секунду, меня будто за шкирки вырвало из этого, то ли сна, то ли видения, и я снова оказался на кухне. Едва ощутимая головная боль, утихла почти мгновенно, а воспоминания, как и прежде остались. Я понял, что ко мне возвращается память, и был этому очень рад. Единственное, что беспокоило, это как скоро я все вспомню.
Допив свой кофе, я решил в первую очередь навестить родителей, и не став будить Олю, вышел из дому. Идя по, новому, для меня городу, я думал о предстоящей встрече. Виделся ли я с родителями? Все ли с ними в порядке? И вообще, что сказать, когда увижу их?
Отношения с отцом, у меня, скажем так, были не самые лучшие. Он сильно пил, что отравляло и, в итоге, разрушило нашу семью. Мать, не выдержав его постоянных алкогольных марафонов, развелась с ним и уехала за границу, что стало причиной еще больших запоев. Хоть я его и понимал, как мужчина, но алкоголизм никогда не одобрял. Выпить можно, залечить раны, разобраться в себе, но никак не затягивать, как это сделал он. Отец постоянно винил маму в том, что она бросила своих детей на произвол судьбы, даже не думая о том, что виноват только он. Мы с ним часто ссорились, из-за чего я никогда не хотел возвращаться домой. Я боялся убить его в один прекрасный момент, в момент, когда он доведет меня до белого каленья. Хоть воспоминания о нем были не из лучших, но я очень хотел его увидеть.
Свою малосемейку я узнал сразу. Мне стало смешно от того, что это было, одним из немногих мест, которые абсолютно не изменились. На стенах по-прежнему покрывались плесенью рисунки, сделанные одной слабоумной женщиной, которая не упускала ни единого шанса, и все больше, и больше малевала свою чушь. Но ее не следует винить – безумие, жестокая болезнь. Она не дает человеку право выбора, а просто забирает его сознание, запирая где-то в недрах души.
Я поднялся на восьмой этаж, и прошел по длинному темному коридору к своей двери. Дверь открыла милая женщина, лет сорока.
- Я могу вам помочь? – спросила женщина.
- А Виктор дома?
- Вы, наверное, ошиблись дверью, - пожав плечами, сказала женщина.
- Нет, не ошибся, - заверил я, - я прожил в этой квартире всю жизнь.
- Почему вы сразу не сказали, что Ирина ваша мать? – улыбнулась она, на что я просто пожал плечами.
- Просто с вашим отцом я не была знакома, - объяснила она, - по большей части, я общалась с вашей мамой. Она продала мне эту квартиру семь лет назад.
Не могу сказать, что меня это не ошарашило. Семь лет… Ровно столько, сколько я не помню. Еще одно совпадение?
- А вы не знаете, где я могу их найти? Их телефоны не отвечают.
- О нет, - сказала женщина, - помню только, что они вдвоем собирались уехать куда-то.
Передо-мной было большое, одноэтажное здание. На белых, как снег, стенах, по обе стороны двери, тонкие и изящные линии формировали слово «Triangle». Я был в нужном месте.
Над барной стойкой, длинной во всю стену, из сотен маленьких треугольников, формировалась голова быка – логотип заведения. Она светила ярким зеленым светом, на фоне черной стены, что было очень стильно. Зал был оформлен черными и зелеными цветами, с большим количеством неоновых ламп, которые нежно светили из-под столов, что были расположены вдоль стен. Везде, где только возможно, был изображен логотип клуба: на обшитых, мягкой тканью, стульях, на столах и посуде, на рабочей форме персонала. Все подчеркивало стиль, и дороговизну этого места, и я не верил, что это мои владения.
Ко мне, с испуганным лицом, подбежала молодая девушка, в той самой форме. Она откровенно нервничала, что встревожило меня.
- Привет, - прощебетала она, - у тебя какие-то люди в кабинете!
- Кто их впустил туда? – строго спросил я. – Они представились?
- Нет, - она занервничала еще больше, - они только сказали, что у них к тебе дело.
- И как это, стесняюсь спросить, вы умудрились запустить незнакомых людей в мой кабинет, не узнав, как минимум, имен?
- Прости, пожалуйста, все произошло так быстро… Я не знала, что делать…
- Ладно, веди меня к ним.
Через незаметную дверь, у барной стойки, мы вошли в небольшой коридор, конце которого была, всего одна дверь. На пол пути, девушка остановила меня.
- Витя, - начала она, - может следует вызвать охрану? Так для подстраховки…
От услышанного у меня волосы на голове встали дыбом. Она непонимающим взглядом смотрела на мое удивление, от услышанного имени.
- Как ты меня назвала? – возмутился я.
- Но ты ведь сам сказал так к тебе обращаться! – она тоже была удивлена, явно не ожидая от меня такой реакции.
- Проехали, - бросил я, - никакой охраны не надо, можешь быть свободна.
Я проводил ее взглядом, и остановился у входа в кабинет. Меня волновали люди внутри, а тут еще и это имя. ОПЯТЬ! Почему она меня назвала именно этим именем? Нелепая теория посетила мой ум: может у нас с Виктором, совместные дела, и мы придумали называться одним именем, ну или что-то в этом духе. Я готов поверить во что угодно, лишь бы избавиться от беспокойства, ведь, эта череда совпадений, говорила о том, что это никакие не совпадения, а это начинало надоедать.
Наверное, предчувствие заставило меня взять с собой пистолет из той коробки. Прислушиваясь, нет ли шума за дверью, я достал его, и передернул затвор. Я прежде никогда не держал в руках оружия, и откровенно говоря, мне было страшно, от мысли, что, возможно, придется использовать его. Я сделал глубокий вдох, и вошел.

ГЛАВА 4
Люди, которых я увидел, заставили меня улыбнуться во весь рот. Андрей сидел в кресле за столом, а Васька просто стоял рядом. Они оба с опаской посматривали то на меня, то на пистолет, который я крепко сжал в руке. Боже как они изменились, - подумал я, глядя на лицо Андрея, которое стало худым и бледным. А ведь для меня прошло всего несколько дней. Он встал со стула – передо мной был высокий, измотанный парень, с недельной щетиной. Вася абсолютно не изменился: такой же маленький, слегка подкачанный, разве что бороду отрастил, которой у него никогда не было.
- Ей, вы что? – с недоумением спросил я, отложив пистолет на полку, что была рядом. Улыбка медленно исчезла с моего лица.
Никак не отреагировав, они продолжали смотреть на меня. Во взгляде Андрея была неприкрытая злоба и ненависть, но я не понимал почему.
- Где он? – спросил Андрей.
Его голос стал намного грубее чем тот, что я знаю. Я понятия малейшего не имел, как ответить на его вопрос.
- Не молчи, - вмешался Вася, - ты прекрасно знаешь, о чем он говорит!
- Вы что, с ума сошли? – с насмешкой спросил я, - где кто?
- Это ты Кушнир? – спросил Андрей.
- А кто же еще, - улыбнулся я, - да, что с вами такое, черт возьми?
Они сорвались с места, и обняли меня.
- Семь лет, - начал Андрей, все крепче сжимая меня, - семь лет, мы не могли до тебя достучаться!
Я увидел, как у Андрея накатываются слезы.
- О чем это ты говоришь?
- Ты болен, Кушнир, - сказал он.
- Я с амнезией разберусь, - улыбнулся я, - вам не стоит так беспокоиться!
- Это не просто амнезия, - заявил он, - все намного серьезней, чем ты думаешь…
- Есть парень, его зовут Виктор, он мне поможет во всем разобраться, - пояснил я, - только сначала с ним надо встретиться, вы случайно не знаете, что это за один?
Когда Андрей услышал это имя, его лицо скривилось от ненависти и призрения.
- Мы то знаем, - сказал Васька, и сложив руки на груди, посмотрел на Андрея.
- Нам надо с тобой обсудить кое-что, - сказал Андрей.
И мне нужно было им все рассказать, они были одними из немногих людей, с кем можно было поделиться всем.
- А вы в курсе, что это мой клуб? – улыбнулся я.
- В курсе, - холодно ответил Андрей, - пойдем выпьем!
- Предложение принято.
Улыбка не сползала с моего лица. Мы сели за стол в углу, а официантка уже направлялась к нам. Прежде, чем мы начали говорить, стояло неловкое молчание, и я не понимал почему. Я вообще не понимал, что с ними обеими происходит.
Я велел принести нам хорошего виски, но Андрей предпочел коньяк, и я согласился. Было совсем не важно, что пить, важно с кем. Когда на столе была закуска, и мы выпили, Андрей начал говорить:
- Ты знаешь, что вместе со всем этим богатством, - он провел рукой по залу, - ты получил и проблемы от своего друга?
- Я не совсем тебя понимаю… Ты о Викторе?
Он обернулся и приподнял футболку. С правой стороны у него был большой шрам.
- Видишь это? – спросил он, ткнув в него пальцем.
- Это Виктор сделал?
- Нет, это были другие люди.
Он почесал затылок, будто пытаясь что-то вспомнить, и рассказал, как два года назад к нему пришли двое мужчин, крепкого телосложения. Они искали парня по имени Виктор, но у Андрея не было знакомых с таким именем. Тогда они показали ему фото, на котором были изображены мы вдвоем, и Аня.
Андрей достал ту самую, потрепанную временем, фотографию и протянул мне. На ней была засохшая кровь.
- Твоя? – спросил я, указывая на нее.
- Да, - сказал он, - помнишь это фото?
- Конечно помню, ему лет семь или восемь если я не ошибаюсь.
- Это был наш последний совместный снимок.
- Так что же все-таки произошло?
По словам Андрея, спустя полгода я перестал давать о себе знать. Любые попытки связаться со мной заканчивали провалом, но когда друзья все же отыскали меня, то я всячески отрицал, что знаю их.
- А потом ты вообще исчез! – наконец заговорил Васька.
- Что значит исчез?
- Просто пропал, - сказал Андрей, - ты куда-то уехал, и вот два года назад впервые дал о себе знать?
- Что это значит?
- Те двое были крайне заинтересованы твоей личностью. Я пытался объяснить им, что парень на фото не Виктор, а Юлик, но они не слушали. Им нужно было знать где ты, но я не знал, а даже если и знал бы…
- Они не поверили, да?
- И оставили мне перо в спине, добавив при этом, что если ты сам к ним не придешь, то они начнут навещать всех твоих знакомых и родных.

После этого случая, те двое больше никогда не появлялись. Все мои друзья подумали, что им все-таки удалось до меня добраться. Несколько раз в год, я приезжал в Ужгород, и друзья были рады видеть, что со мной все в порядке, хоть я и не признавал их. После нескольких, неудачных попыток поговорить со мной, Андрей предположил, что у меня раздвоение личности. Услышав это, я был крайне удивлен, но это многое объясняло. Еще он рассказал, о моем, так сказать, бизнесе. Несколько раз в год я приезжал домой, и покупал недвижимость. Андрей не знал за какие деньги, и не хотел знать. Это были квартиры и офисные здания, а вскоре этот клуб, который тогда был заброшенным спортзалом.
- И как ты все это узнал? – поинтересовался я.
- Через друзей и знакомых, - сказал Андрей, - о тебе говорили, особенно после открытия клуба.
- Ушам своим не верю, то есть Виктор – это я?
- Да, и тебе нужно быть очень осторожным, - беспокойно сказал он, - твоя вторая личность тот еще тип, я не доверяю ему. Ходят слухи, что он ввязался во что-то очень плохое.
- О чем это ты?
- Я не знаю, Юлик, не знаю.
- Я думал амнезия, а тут на тебе…
- Мы разберемся, - успокоил меня Андрей, - теперь, когда ты вернулся, мы тебя обязательно вылечим.
- Хорошо, давай мы больше не будем обо мне, - сказал я, - я думаю вам есть, что мне рассказать.
Андрей продолжал вести бизнес, с нашим однокашником. Они очень выросли за это время, и их рекламное агентство, было в топе лучших, на Украине. Они представляли известные бренды, и очень гордились этим. Он по-прежнему был женат на Маришке, и жил очень счастливо. Детей у них не было, но они это все чаще обсуждали, и уже прикидывали примерную дату. Маришка с Аней, занимались организацией и декорацией праздников, и дела у них были, тоже на высоте. К ним обращались известные люди, а недавно, их пригласили в Соединенные Штаты, к какой-то шишке.
Ваську, которого мы шутя называли ветераном детства, продолжил дело своих родителей, после их трагической смерти. Его брат не вынес утраты, и отправился подальше от дома. Где он Васька не знал, у него не было с ним контактов. Семьей он не обзавелся, и не хотел этого. Как он сказал, он еще не был готов. Васька, как и его брат, тоже не легко перенес утрату близких, и много пил. Позже, друзья его вытянули с этой пропасти.
Я был очень рад тому, что у моих близких все хорошо. Был рад и тому, что те парни, о которых рассказал Андрей больше не появлялись. Не знаю, смог бы ли я простить себе, если бы с кем-то из друзей, что-то случилось. До поздней ночи, мы выпивали, болтая, в основном, ни о чем, иногда вспоминая детство. Ветеран детства, хвастался своими постоянно меняющимися девушками.
- Ох и доиграешься ты, - засмеялся я, - скоро будешь ходячей энциклопедией венерических заболеваний!
- У меня все схвачено, - ответил он, - я всегда предохраняюсь.
Я рассказал им об Оле, и мы долго обсуждали возникшую с ней ситуацию. Фактически, она является девушкой Виктора. Странно ощущать, что в тебе есть еще кто-то, тот, кто в любой момент может выйти на волю, заперев тебя внутри. Оставалось только надеяться, что такого больше не произойдет.
Только дома я вспомнил, о письме, к которому даже не притронулся. Оля укоризненно смотрела, как я пьяный направился к холодильнику.
- Ты где так набрался? – спросила она.
- Я с давними друзьями встретился, - едва выговорил я. Мой язык не слушал меня.
- С какими такими друзьями? – недоверчиво спросила она.
- Милая, - я подошел к ней, взяв за руки, - ты что?
- С кем ты был?
- С Васей, и школьным другом Андреем.
- Где вы были? – ее тон стал, явно, мягче.
- У меня!
- Ладно, иди раздевайся, а я приготовлю тебе кушать.
Я поцеловал ее, и пошел в спальню. Мне все не давало покоя письмо, оставленное в клубе. Я знал, что не смогу уснуть, пока не прочту его. Пока я ел, Оля сидела напротив, сложив руки у подбородка.
Уже было три часа ночи, и мы пошли спать. Оля легла мне на грудь, и быстро уснула, а я лежал, уставившись в ночное небо, без единого намека на сон. Я не хотел зря волновать ее, и решил отложить прочтение письма на завтра.
Утром ее дома уже не было. У меня было ужасное похмелье, а я даже не знал где искать аптечку. Около получаса я искал таблетки, по всей квартире. Оказались они в ванной, в месте где я искал их в последнюю очередь.
Когда боль прошла, я одел первое, что попалось под руки, и отправился в клуб. Письмо ждало меня на верхней полке рабочего стола.
«И снова здравствуй, мой друг!
Встреча с твоими друзьями у меня в кабинете была не случайна. Я прекрасно понимаю, что узнать о раздвоении личности, большой шок, поэтому решил, что будет лучше, если об этом ты узнаешь от близких. Предположу, что вы о многом поговорили, и они рассказали тебе о парнях, что наведались к Андрею. Хочу извиниться за это, заверить тебя, что ничего не знал об этом. Я, также как и ты не помню ничего из твоей прошлой жизни, лишь мелкие обрывки воспоминаний, иногда возникающих в голове. Посему я не знал, кому могут навредить мои враги, которых у меня, к сожалению, много. На данный момент все проблемы улажены, и тебе не о чем беспокоиться.
Я повторюсь – Я ТЕБЕ НЕ ВРАГ. Несмотря на нашу нестандартную ситуацию, я хочу, чтобы мы нашли способ сосуществовать вместе. Понимаю, это будет не просто, и точно уж необычно, но пока что, другого выхода у нас нет. Как и у тебя, у меня тоже есть личная жизнь.
Тебе ни о чем не стоит переживать, работа и деньги остаются на мне. От тебя требуется только не вмешиваться. Думаю, с этим ты справишься.
Я на протяжении шести лет посещаю частного психиатра, его зовут Дазь Григорий Николаевич. Его визитка в конверте. Ты должен к нему поехать, он поможет решить недочеты нашего «общения».
И последнее – купи себе машину, и подороже! Не хочу, чтобы ты обидел мою «малышку». Банковские счета для тебя полностью открыты, и картой, думаю, ты пользоваться умеешь.
И запомни дружище, все мое – твое! Деньги нужны для того, чтобы их тратить. А у нас их очень много. Веселись, ходи в клубы, покупай дорогие шмотки, езди за границу на кофе, делай все что твоей душе угодно. Весь мир в наших руках, пользуйся этим.
И мог бы хоть раз ответить мне, до встречи!»







ГЛАВА 5
Последнее письмо Виктора, все изменило, и перевернуло с ног на голову. Теперь я не смотрел на происходящее, как на проблему, а скорее, как на возможность. Прошло уже два месяца, и за это время я очень сблизился с Виктором. Мы стали как братья, что очень не нравилось Андрею, который при каждой возможности, напоминал об этом. Не было проблем и с тем, кто и когда просыпается. Мы научились управлять этим. Было необычно делить свое тело, но я к этому быстро привык. Это как лечь спать. Главным правилом у нас было всегда оповещать обо всех изменениях проснувшегося. Но и с этим не было никаких проблем. На моем счету, было свыше десяти миллионов долларов, и это чертовски круто. Я отдыхал во Флоренции, в пятизвездочном отеле, и много читал о своей болезни. Мне стало интересно, как и откуда она взялась, а главное почему. Полное название звучит – «Диссоциативное расстройство идентичности». Причиной этого расстройства могло быть тяжелая эмоциональная травма в раннем детстве, или сексуальное или эмоциональное насилие. Но ни я ни Виктор, ничего подобного не помнили, и мы опасались того, что в нас есть еще кто-то.
Все так же, мы общались с помощью писем, и все чаще обсуждали Олю. Нам следовало рассказать ей правду, ведь становилось все тяжелее объяснять периодические исчезновения Виктора. Он боялся, что она, узнав об этом, бросит его. Я чувствовал, что он любит ее, и мы решили повременить еще немного. Сначала я думал, что тоже ее люблю, но как оказалось, чувства были не мои. Каким-то образом они передавались мне от моего соседа, но мы научились преодолевать это, и кроме симпатии у меня ничего к ней не осталось. Я более не мог, и не должен был приходить домой, где Виктор жил с Олей, поэтому купил себе отдельную квартиру в центре. Когда у тебя есть деньги, все решается легко и быстро. На мне не было бумажной волокиты – заплатил, и за тебя все сделали, а от тебя только несколько подписей. Богатая жизнь мне очень нравилась. Деньги закрутили мне голову. Я подумывал открыть собственное дело, в чем Виктор меня сразу поддержал. Тратить его деньги было весело, но ничего не делать, я тоже не мог. Нужно занять себя чем-то. Виктор предложил мне свой клуб, так как у него становилось все меньше времени на заботу о нем, но я не хотел больше иметь дела с подобными местами. Мне хватило работы барменом на протяжении всей моей молодости. Я хочу чего-то серьезного, чего-то весомого.
Холодным осенним утром, я пробудился от недельного «сна». В записке Виктор сообщил, что ничего за это время не произошло. Еще он сказал, что во дворе меня ждет подарок на день рожденья, я посмотрел на дату и улыбнулся – 25 октября. Скомкав бумажку, я бросил ее с балкона. Возле кресла, среди цветов, которыми дизайнер обложил мне всю мансарду, был небольшой столик, на котором стояли мои сигареты и кофе. Сделав несколько глотков, я прикурил очередную сигарету. Виктору не нравилось, что я курю, и он всегда настаивал, чтобы я не курил перед тем, как его будить. Мне не терпелось увидеть, что же за подарок он для меня приготовил.
Люди, проходившие мимо огромного предмета, упакованного в цветную бумагу и обвешанного воздушными шарами, недоумевали, что бы это могло быть. В это время, в центре города много людей, и я чувствовал неловкость подходя к своему подарку. По форме я сразу догадался, что это машина, и сгорал от нетерпения. Я смотрел на большую ленту, на которой была надпись: «С днем рождения», и от радости не мог сдержать улыбку.
Я чувствовал себя маленьким ребенком, на новогоднем празднике. С тем же интересом и нетерпением, что и в детстве, срывая бумагу со своего подарка. На черном, карбоновом капоте, я увидел эмблему Ламборджини. От изумления хотелось кричать. Это была та самая машина, на которую я обратил внимание, путешествуя по Италии: дерзкий, карбоновый корпус, идеально подходил для автомобиля, столь изящных и элегантных форм. Четкие и ровные, линии и изгибы говорили о его непревзойденности. Присутствовали нотки салатового цвета на бамперах, и «юбках», что еще больше подчеркивало стиль. Я помню, как остановился у автосалона, любуясь этим произведением искусства. Я даже представить себе не мог, что когда-нибудь сяду за руль такого зверя.
На дворнике была короткая записка: «Ключи в левом кармане».
И действительно, засунув руку в карман, я обнаружил там ключ, с логотипом Ламборджини. Стало интересно, откуда он знал, что я не загляну в карман, но я этого не сделал, значит, он не прогадал. Я сел в черный салон: стоял запах новой кожи. На пассажирском сидении было письмо.
«Привет, мой друг!
Сегодня тебе исполнилось тридцать лет, и я поздравляю тебя с этим. Я надеюсь, тебе понравился мой подарок.
Я сказал Оле, что уезжаю на несколько недель по работе – они в твоем распоряжении.
И уже давно пора навестить Григория Николаевича – займись этим.
До встречи, Виктор»
Я свернул за угол, улицы Ленинградской, 3, как мне сообщил навигатор, и я наткнулся декоративные, кованые ворота. Григорий Николаевич уже ждал меня у входа, и открыл их, как только увидел мое авто. У него был красивый ухоженный двор: повсюду были рассажены цветы, а вдоль тропы к дому, формировали небольшой тоннель карликовые кусты сирени. Плотные и массивные, они были покрыты мелкими цветами, наполнив пространство сладким ароматом. В конце, у двери меня ждал пожилой мужчина, лет пятидесяти. Его маленькие темные глаза смотрели на меня, из-под таких же маленьких очков. У него были «гитлеровские» усики, которые он робко поглаживал большим и указательным пальцами. Выглядел он довольно злобно и неприветливо, но все сразу изменилось, как только он заговорил, потому что у него был мягкий и приятный голос:
- Витька, - улыбнулся он, когда я открыл дверь своего новенького Ламбо, - как наши дела?
- Все супер, - ответил я, продолжая осматривать его двор.
- Ну что ж, - он похлопал меня по плечу, направив к двери, - тогда в дом?
Жестом руки он пригласил меня в дом, и вошел за мной следом. Его дом изнутри выглядел так же хорошо, как и снаружи, но осмотреться времени не было: его кабинет оказался сразу у входной двери.
- Я посмотрю, ты приобрел новое авто? – улыбнулся он.
- Захотелось экзотики, - пожав плечами, ответил я.
- Неплохой выбор, я тебе скажу.
- Полностью с вами согласен, - ехидно улыбнулся я.
У него был строгий и выдержанный кабинет – ничего лишнего. У окна был стол, рядом с которым стоял небольшой красный диван. Вдоль стен, от пола и до самого потолка, стояли полки с книгами, и бумагами. На маленькие рельсы, к ним была прикреплена небольшая лестничка.
Григорий Николаевич приспустил одним пальцем очки и загадочно улыбнувшись, посмотрел мне в глаза. Мне показалось, что он смотрит мне прямо в душу, выискивает что-то, пытается раскусить меня. Я бы испугался, но почему-то в его глазах увидел доброго человека. Один взгляд может изменить все. В последнее время я видел многое в человеческих глазах: зависть, злость, гордость, стремление, любовь… и многое другое, но это было совсем не то, что было в его взгляде. Я увидел желание помочь, желание сделать что-то значимое, желание изменить чью-то жизнь. Он кричал об этом, а я услышал.
- Ты ведь не думал, что сможешь одурачить меня, Юлиан? – с улыбкой произнес он, и не дав мне ответить, сказал: - Я ждал тебя, очень ждал!
Я понял, насколько глупой идеей было, притворяться Виктором. Мне стало ужасно неловко. Я покраснел.
- Я не буду ходить вокруг да около, - заявил он, - и сразу перейду к делу: все это, - он указал на одну из полок, - результат моего общения с Виктором.
- И как ваши записи должны мне помочь?
- Это не просто мои записи, - ухмыльнулся он, - вся его жизнь, с самого появления, и до сегодня, на этих полках: его дневники, наши беседы, мои личные наблюдения, полностью все и до мельчайших деталей!
- И все ровно я не понимаю, - пробурчал я.
- Хорошо, - вздохнул он, сложив руки за спиной, - у тебя уже были приступы? Головная боль? Головокружение?
- Да, а откуда вы об этом знаете?
- С Виктором происходит то же самое! Воспоминания возвращаются?
- Да!
- Это очень хорошо, Юлиан, - обрадовался он.
- И почему же?
- У меня есть теория, - в его глазах загорелась искра, - я более чем уверен, что воспоминания пробиваются не просто так. Это происходит потому, что ваша личность больше не нуждается в психологической защите, в результате которой и была расщеплена, и теперь сливается воедино. В обычных случаях, субъекты не могут обмениваться воспоминаниями, как вы с Витей. Более того, они не всегда знают о существовании друг друга. Но вы… ты… Уникальный случай.
По словам Григория Николаевича, как только один из нас все вспомнит, то слияние будет завершено. Вопросом было то, кто из нас останется, и я не хотел, чтобы это был Виктор. Он сказал, что у меня есть большое преимущество - дневники Виктора, которые помогут быстрее все вспомнить.
- У тебя есть вся необходимая информация о нем, - сказал он, сложив кончики пальце вместе, попеременно постукивая ими, - осталось только заполучить полный контроль над телом.
- Как это сделать?
- Я научил его, научу и тебя!
- Так это вас благодарить за свое шестилетнее отсутствие? – злобно спросил я.
- Я понимаю твое недовольство, Юлиан…
- Недовольство??? – я повысил тон. – НЕДОВОЛЬСТВО? Я семь, гребанных, лет спал, а когда проснулся, то чуть умом не поехал. ДВАЖДЫ!
- Ты должны понять одно: я ученый, и как любому ученому, мне был интересен твой случай, не более. Я не хотел никому навредить, и сейчас не хочу.
Кинув на меня грустный взгляд, Григорий Николаевич задумался. В этот день мы больше не вспоминали Виктора, а больше говорили обо мне. Нам надо было поближе познакомиться, но я все ровно решил не открывать все карты сразу. В основном я рассказывал о детстве, и о друзьях, немного о работе барменом. Он спросил, не хочу ли я чаю, и я согласился. Григорий Николаевич много путешествовал, и часто привозил различные сорта чая и кофе, все больше дополняя свою коллекцию. Приятный, свежий аромат грейпфрута и гвоздики медленно растекался по комнате, смешиваясь с запахом цветов. Как английский джентльмен, он двумя пальцами держал чашку, что насмешило меня. Это абсолютно не характерно для нашей страны, и он наверняка понимал это. Он «по секрету» поделился со мной информацией об одном политике, страдающем психическим расстройством.
- И такие люди у истока нашей страны… - возмутился я.
От моего нового друга я уезжал в хорошем расположении духа, но кое-какие мысли меня все ровно терзали. Я только начал нормальную жизнь, только нашел общий язык с Виктором и опять все куда-то катится. Конечно, перспектива навсегда избавиться от Виктора получив все его навыки, знания и деньги радовала меня, но надо было все тщательно проверить, прежде чем что-либо предпринимать. Надо добраться до его дневников и записей врача.
- И как только ты до этого додумался? – спросил Андрей, занося дорожную сумку в салон самолета.
- Я подумал, что пора отметить мое, так сказать, возвращение, - ответил я, поправляя галстук.
- А что? – вмешался Васька, - Очень даже хорошая идея, побухать за чужой счет, почему бы и нет?
- Ах ты, меркантильная тварь! – засмеялся я. - За чужой счет, говоришь? Ты долети сначала!
Я вышел на улицу, провожая всех внутрь самолета. Первыми заняли места Маришка и Андрей, за ними следовали Ветеран детства и Аня, Миша и Мартин опаздывали, и нам пришлось их ждать еще полчаса. Я пригласил еще несколько девочек, с которыми познакомился накануне в клубе, их имена я не помнил, зато они были красивые. Когда все были в сборе, мы взлетели.
- Ты скажешь, куда мы летим? – спросила Мариша, я тем временем уже открывал шампанское.
- Это сюрприз! – сказал я, протянув ей бутылку.
- Я никогда не привыкну к этому, - сказал Мартин, после того как сделал
глоток из бутылки, что я дал, - Юлик – миллионер, смешно же!
- Я и сам еще не привык! – улыбнулся я.
Среди моих владений был маленький райский уголок, на Карибском море. Он был не больше нашего городка, и был полностью обустроен для «ухода в отрыв». Виктор много мне рассказывал о нем, и о том, что он там вытворял. Несколько раз в год он посещал это место. Бесконечное количество наркотиков, девочек и алкоголя, вот зачем было куплено это место. Оля, конечно же, об этом месте даже не догадывалась, и я думаю это к лучшему. Я не сразу узнал, что Виктор балуется наркотиками, но и не удивился этому. Не возможно имея столько денег не поддаться искушению, и я знал, что и сам пойду по его стопам. С наркотиками я столкнулся еще в 14 лет, когда ребята со двора угостили меня травкой. Первый «водный», кашель, горький дым – я сразу невзлюбил этот продукт. Как по мне, алкоголь всегда был лучше, поэтому травку я почти никогда не курил. Другое дело – амфетамины и кокаин – это было самое оно. Связавшись с неправильными людьми, я долгое время сидел на «спидах». Бессонные ночи, беспорядочные половые связи, непонятные знакомства – я потерял себя. И только спустя год такой жизни, я взялся за ум, и бросил все это. Сейчас я боялся лишь одного – второго дубля.
Красота, за которой мы смотрели с отвисшими челюстями, была прямо под нами. На острове был только один дом, который стоял на берегу. Его окружал лес, в котором паутиной вились маленькие тропы с указаниями. Это была утопия, и мы сгорали от нетерпенья попасть туда.
На посадочной площадке нас уже ждало несколько внедорожников, на которых мы помчали к побережью. Как таковой дороги не было, только следы от шин. Как две змеи, они извиваясь вели к конечному пункту. Я ехал впереди колонны, с орущей на весь остров музыкой, обливая все вокруг шампанским. Андрей, который ехал вторым, то и дело включал дворники, стирая шампанское с лобового стекла. Так как наши внедорожники были без крыши, доставалось им и внутрь авто.
- Я только что вылил штуку баксов, - смеясь, закричал я сидящему рядом Васе.
- Что? – спросил он. – Я ни черта не слышу из-за этой музыки!
- ГОВОРЮ, ЧТО ЧТУКУ БАКСОВ В ОКНО ВЫЛИЛ! – заорал я, немного наклонившись к нему, чуть не слетев в кювет.
Девочки, сидевшие на заднем сидении, кокетливо посмеивались, пока я вилял, уводя машину то в одну сторону, то в другую. Васька испуганно за этим наблюдал, а потом еще и пристегнулся, заявив, что я их угроблю, ведя так машину. Это еще больше насмешило близняшек: Кесси и Лейлу. Они были как две капли воды, не знаю, как я их различал. У них были короткие, светлые волосы, со свисающей на левую сторону челкой. Они постоянно делали характерное движение головой, скидывая челку с глаз, иногда одновременно, что мне очень нравилось. Ростом они были выше меня сантиметров на десять, но это и не удивительно – они обе работали моделями, на один известный мужской журнал. Я и познакомился с ними на презентации новых фото для него. Я хотел их. Хотел обоих.
Мы остановились у нашего жилища. Огромный трехэтажный дом стоял почти в море. На большой террасе, которая выходила на воду и стояла на небольших балках, нас уже ждал стол с едой и выпивкой. Дворецкий, который жил там и ухаживал за хозяйством, любезно все подготовил к нашему приезду.
Это был опрятного вида мужчина, одетый в строгий черный костюм. На нем были белые перчатки, а на руке висело полотенце. Все было на высочайшем уровне, как в дорогом ресторане, что мне очень импонировало. Важной чертой Виктора, было всегда и во всем блистать: как своим внешним видом, так и видом его подданных, и вообще всего, что с ним соприкасалось.
Не притронувшись к еде, мы помчали к морю. Я взял за руки Кесси и Лейлу, и мы вбежали в теплую и прозрачную, как стекло, воду. За нами последовали и все остальные, выкрикивая, что-то типа «кавабанга». Одну за другой, дворецкий занес сумки в дом, и обратился к нам, сложив руки за спиной:
- Вам бы следовало отужинать, после перелета, - сказал он, у него был странный акцент, - еда остывает.
- Да-да, спасибо, - закричал я, брызгая водой на девочек, - мы сейчас подойдем. Ты можешь быть свободен.
- Хорошо сэр, приятного вечера!
Когда беситься уже не было сил, мы решили, что действительно пора за стол. Было много разнообразной еды, из которой половину я не знал, как чем есть. Столько морепродуктов я еще не видел.
- Я пойду, умою руки, - сказал я, когда мы вышли из воды, - присаживаемся, кушаем, отдыхаем.
Мебель в доме была исключительно из красного дерева. На стенах было много картин подписанных «Кушнир В.», что меня немножко удивило. Виктор никогда не говорил мне что рисует, а судя по рисунках, делал он это великолепно, они были действительно хороши. Я поднялся по деревянной лестнице на второй этаж, и сразу увидел ванную. Она напоминала ванную, что была в квартире Виктора и Оли, такая же красивая и изысканная. Ванна стояла рядом с панорамным окном, что открывало чудесный вид на море. «Я должен принять ванну, на закате, с близняшками» - подумал я, глядя на открывшийся горизонт. Я подошел к раковине и открыл кран…
- Отлично выглядишь, - сказал Виктор, поднял голову и посмотрел в зеркало, наблюдая за изменениями, что происходят с его лицом. Коричнево-зеленые глаза Юлика, медленно менялись на голубые, а волосы стали на несколько тонов темнее. Черты лица тоже изменились: выраженные скулы Юлика спрятались, от чего лицо стало округлее. Его взгляд был суровым и пронзительным, совсем не таким как у стеснительного Юлика, который постоянно прятал глаза. Он гордо посмотрел на свое отражение, и с дерзкой улыбкой произнес: - Ну что? Пойдем знакомиться.
Как и все, его походка тоже изменилась: он шел гордо, высоко подняв голову, уверенно смотря перед собой. Его взгляд был спокоен и непоколебим. Смертным грехом для Виктора было появиться в неподобающем виде перед гостями, тем более, если это друзья Юлика.  Он зашел в небольшую комнату, в которой не было ничего кроме большого шкафа, и полки с десятками пар обуви, напротив. Он выбрал самый дорогой костюм, из тех, что были: это был костюм от Армани за сто тридцать тысяч долларов, который ему подарил, один из благодарных клиентов. Андрей бы решил, что этот костюм, просто обязан лечить от рака, за такие-то деньги. Это был темно-синий пиджак, шитый золотыми нитками. Белая, как снег, рубашка, с запонками из чистого золота, была заправлена в коричневые брюки, слегка подкаченные снизу, оголив голеностоп. С полки для обуви, он взял красные мокасины, которые идеально подходили к тоненькому, красному в белую полоску, галстуку.
Он медленно, с легкой улыбкой, шагал к столу, наблюдая удивленные лица ребят, которые недоумевали почему он напялил костюм.
- Всем доброго вечера, - спокойно сказал он, - осмелюсь вас уведомить, что Юлика временно не будет.
Близняшки, и остальные девочки, удивленно переглянулись, не понимая, что происходит. Перед ними стоял Юлик, который говорил о себе в третьем лице. Его манеры и голос существенно отличались от тех, что полчаса назад. Вместо чумного и веселого, он стал строгим и сдержанным. Они приняли его за сумасшедшего, и уже начали сомневаться в том, что поступили правильно, полетев, бог знает, куда, с едва знакомим парнем.
- Ты… - прошипел Андрей, - какого хрена ты тут делаешь?
- Я приношу свои извинения, за столь неожиданное появление, но у меня с вашим другом, кое-какие договоренности, - пояснил он, - и сейчас мне нужно быть собой.
- Какие еще договоренности? – вмешалась Аня, - мы и дня с ним не пробыли, а тут ты нарисовался.
- Не нарисовался, как вы позволили себе выразиться, - спокойно ответил Виктор, - а проснулся, и я даю вам слово, что это не на долго.
- Ненадолго – понятие растяжимое, - сказала Аня.
- Я отлучусь по делам, и верну его вам в целости и сохранности.
- По каким еще делам? – Аня повысила тон, - мы же только прилетели.
- Вы уж извините, но я не обязан уведомлять вас, о чем бы то ни было. – Он легко улыбнулся, и указал в сторону взлетной полосы. – Слышите гул?
- И что? – удивилась Аня.
- А ничего, - его улыбка стала шире, он явно насмехался над ними. – Сейчас я улечу, а вы отдыхайте. Юлика друзья – мои друзья.
- Никакие мы тебе не друзья, мразь. – Закричал Андрей.
- Прояви уважение, находясь в моем доме! – твердо сказал Виктор, сменив дружелюбный тон на грубый. – Ты даже не представляешь, с кем сейчас разговариваешь. В мгновение ока, я могу стереть вас в порошок, и скормить своим рыбкам, и лишь Юлик единственная причина, по которой я с вами тут любезничаю, так что будьте добры, не пренебрегайте моим гостеприимством.
- Ну и гнида же… - сказал Мартин, злобно провожая его взглядом, - разбить бы ему лицо «в кашу», вот только пострадает не он один.
- Я надеюсь, Юлик контролирует ситуацию, - сказал Андрей.
- Ничего он не контролирует, - закричал Васька, - не видишь, что за хрень происходит?
- Мы должны сделать что-нибудь, - задумчиво сказала Маришка.
- А что мы можем сделать? – спросил Андрей. – Не в психушку же закрыть его?
- Закрыть! – заявил Васька, - если потребуется. Лучше уж так, чем ждать пока он доведет себя до полного безумия.
- Он сказал, что у него есть план, как избавиться от Виктора, - заявил Андрей, - я недавно с ним об этом говорил.
- Я не знаю, Андрюха, - Мартин потер затылок.
- Давайте мы его подождем и поговорим с ним.
- А мне кто-нибудь объяснит, что это сейчас было? – с выпученными глазами спросила Лейла.
- Не помешало бы, - добавила Кесси, а остальные девочки одобрительно покивали головами.
Только сейчас Андрей понял, как странно выглядел их разговор в глазах девочек. Он должен был быстро оправдать Юлика, что было очень сложно, в данной ситуации. Они вопросительно смотрели на всех в ожидании ответа.
- Он вернется, - сказала Маришка, - и вы сами у него спросите.
Евгении, третей девушке, которую пригласил Юлик, было вообще по-хрену, что происходит. Она думала лишь о развлечениях, и даже не обратила особого внимания на их разговор. Все ее внимание было обращено на Ваську, который еще с самолета взял ее в оборот, и она уже строила планы на будущее с ним. Васька же думал лишь о том, как поскорее затащить ее в постель.  Лейла и Кесси были напуганы и ошеломлены. Они хотели узнать правду. Весь вечер они молчаливо поглядывали на друзей Юлика. До сегодняшнего дня, они никого из них не знали, и им было ужасно неловко. Они быстро пошли спать. Женя и Васька куда-то исчезли, прихватив с собой бутылку вина из мини-бара. Уже к двенадцати часам, все разбежались по комнатах.
Виктор зашел в небольшое кафе, где сидел всего один мужчина, лет сорока. У него был тяжелый взгляд, а лицо покрывали едва заметные морщины. В помещении было достаточно тепло, но он все ровно сидел в пальто, будто собрался уходить. Провожая Виктора взглядом, он поднялся с дивана, как только тот подошел.
- Привет, мой старый друг, - сказал Виктор, оглядываясь по сторонам, - ты как всегда в своем репертуаре – никаких свидетелей. Тебе пора перестать смотреть все эти боевики.
- Осторожность еще никому не навредила, - строго сказал то, - тебе бы научиться этому.
И едва выдержав несколько секунд, они рассмеялись.
- Но я тебя вызвал не поэтому, - улыбка исчезла с лица мужчины, - нам надо кое-что обсудить.
- Для этого и прилетел, - ухмыльнулся Виктор, - Я тебя внимательно слушаю!
- Ты должен меня не слушать, а услышать! – поучительным тоном сказал он.
- Не томи, Мишка!
Мужчина задумался, и строгим, отцовским взглядом посмотрел на Виктора. Ему это очень не нравилось, он никогда не любил нравоучений, тем более от друзей или знакомых. Виктор всегда считал себя самым умным, и никогда не следовал советам, которые ему давали. К его счастью, интуиция его никогда не подводила, и у него не было проблем, но не сейчас. По взволнованному лицу Михаила было видно, что он собирался поговорить о чем-то очень серьезном. Он был испуган, и Виктор увидел это.
- Ты перешел дорогу Пожилому? – тревожно спросил мужчина.
- Я не знаю, что ты слышал, - спокойно ответил Виктор, - но я с этим стариком ничего не имею.
- Стариком? – удивился Михаил, - ты бы поосторожничал с такими выражениями, особенно в его присутствии.
- Я не боюсь его! Тебе ли не знать?
- Вот именно, Витька, - в его голосе слышалась грусть, - я тебя хорошо знаю, и знаю твое умение залезать в задницу, откуда мне приходиться тебя вытаскивать.
- Это старый гондон захотел меня сожрать, - стукнув по столу, Виктор начал кричать, - Да вот только эта сука не ожидала, что подавиться.
- Ты нажил себе серьезного врага, Витя.
- Срать я на него хотел, Миша!
Михаил давно знает Виктора, еще с университета, и он впервые видел его таким злым. Никогда еще Виктор не терял самообладание, до этого момента. Его приводило в бешенство то, что какой-то старик возомнил себя королем Ужгорода, заставляя всех дрожать, при упоминании его имени.
- Просто будь осторожнее, прошу тебя!
- Давай, мы лучше поговорим о нашем деле! – немного успокоившись, сказал Виктор.
- Я перевел полмиллиона, как и обещал, - сказал мужчина, достав из небольшой сумки ноутбук. – Проверять будешь?
- Обижаешь, - пробурчал Виктор, - когда следующая партия?
- Ты уверен, что готов к последствиям?
- Не волнуйся, я со всем разберусь.
- Тогда мне больше нечего тебе сказать.
Виктор встал, пожал ему руку и направился к выходу, поправляя галстук.
- И разберись со своим «другом»! – закричал он вслед.
- Я в процессе. – Сказал Виктор, и помахал рукой, закрыв дверь.
Виктор шел по улицам ночного Лондона, с мыслями о Пожилом. И чем больше он о нем думал, тем больше приходил в бешенство. Ему не нравилось, что ему мешают. Это он король Ужгорода, это он должен быть на его месте. Высокомерие Виктора могло сыграть с ним злую шутку, откусив он кусок больше, чем сможет проглотить. Хоть Виктор и был гением в своем роде, но даже он не мог учесть всего, а именно поведение людей. У него было слишком мало тех, кому по-настоящему можно доверять.
Я очнулся уже в самолете, с запиской в руках:
«Знакомство с твоими друзьями прошло немножко не так, как мы это планировали. Они у тебя борзоватые, но это очень даже хорошо. Я рад, что у тебя есть друзья, которые готовы ради тебя на все. Я это оценил. Они меня явно недолюбливают, поэтому, надо избегать таких ситуаций. Я им немного нагрубил, и сожалею об этом. Извинись за меня перед ними.
P.S. А ты не промах, девочки что надо»







ГЛАВА 6
Держа записку, оставленную Виктором, я смотрел в иллюминатор, наблюдая за рассветом. Оранжево-красный свет пробивался сквозь горизонт, протягиваясь по морю длинной линией. Шатаясь на волнах, он переливался еще большим разнообразием оттенков, и притягивал мой взор, заставляя забыть о предстоящем разговоре с друзьями. Я несколько раз модулировал ситуацию, и каждый раз проигрывал. У меня не было оправдания тому, как я поступил, но и поступить по-другому я не мог. Я приближался к острову, а это означало, что у меня осталось все меньше времени, чтобы придумать оправдание, которого не было.
Сев во внедорожник, я направился к дому. Было около девяти утра. Я надеялся, что друзья спят, и у меня будет еще какое-то время подумать, но когда я увидел Андрея, стоящего на улице с чашкой кофе и сигаретой, я понял, что думать поздно.
- Как вы тут? – спросил я, подойдя к нему.
- Ты объяснишься? – спросил он, не глядя на меня.
- Я… - замешкался я, - я, реально, не имею понятия, почему именно в этот день ему понадобилось «проснуться».
- Ты же рассказывал, что вы договариваетесь, кто и когда «просыпается»? Или это уже не так?
- Все так и остается, мы договариваемся.
- То есть… - он сделал глоток из чашки, - ты все знал, ты знал, что так будет, когда мы летели…
- Да, но…
- Блин, как так, Кушнир? – перебил он, - черт возьми, ты же знаешь, как я его ненавижу, и допустил такое. Даже, бог с ним, со мной, ты о других подумал? Девок наприглашал…
- У меня не было выбора, поверь…
Андрей посмотрел на меня то ли с пониманием, то ли недоверием. Я знал, что все мои оправдания ни к черту, но хоть как-то объясниться должен был. Он сказал, что больше не хочет видеть Виктора, и чтоб впредь такие ситуации не повторялись, и я пообещал ему это. Дав обещание, я не был уверен, что сдержу его, но я должен был его дать. Андрей протянул мне чашку.
- Кофе? – спросил он.
- О да, - улыбнулся я, поняв, что прощение получено, - а ты помнишь, как в школьные годы мы сидели на лавочке, деля один кофе на двоих?
- Это были хорошие времена, - кивнул Андрей, - мы тогда и представить себе не могли, что будем делить один кофе, на твоем личном острове.
И вправду, тогда о таком, мы даже мечтать не могли. Фантазии нам хватало всегда, но чтоб так все закрутилось… Мы тысячи раз представляли, каким будет наше будущее, и каждый раз оно было другим, и ни разу не таким как стало. Часами мы сидели, на одном и том же месте, день за днем, год за годом, до тех пор, пока не прошли школьные дни.
- Ты всегда был таким бездельником! – сказал Андрей, глядя как я задумчиво погрузился в воспоминания. – А кто ты теперь?
- Я все тот же бездельник, - засмеялся я, - вот только миллионером заделался, без своего, на то, согласия.
- Будто ты не рад?
- Я не знаю, братан, стоит ли мне радоваться, - задумался я, - все окутано, слишком густой паутиной неизвестности…
- Ты о чем?
- Как-то все слишком просто.
- Ты все вспомнишь, и тогда узнаешь правду, - подбодрил меня Андрей.
- Так и будет!
На террасу вошла сонная Аня.
- Вернулся? – сонным и грубым голосом спросила она. – И как это называется?
- Давай мы не будем его трогать? – попросил Андрей, - он итак много переживает сейчас.
- Я знаю, что нам нужно, - заявил я, сделав вид, что не услышал вопрос Ани, - Как насчет вечеринки?
- А мы разве не за этим приехали? – улыбнулся Андрей, - я оторваться приехал, да и остальные, думаю тоже!
- Тогда решено.
Для вечеринки у нас было все, оставалось только все это собрать в кучу и организовать. Я подумал, что было бы не плохо, предоставить это дворецкому, а мы тем временем пошли бы в море, погонять на водных скутерах. Поняв, что сегодня будет разгром, дворецкий, в первую очередь, убрал дорогие вазы и картины. Он уже видел, как «отдыхает» Виктор, и знал, что это будет настоящий апокалипсис. В прошлый раз, он два дня наводил порядок в доме.
На небольшом столике, рядом с мини-баром, он по видам расставил алкоголь. Увидев это, я не мог не рассмеяться, с такой педантичности. Еды было мало, наверное, за тем, чтобы потом не с чем было бежать в туалет.
Наша вечеринка началась, довольно таки, культурно. Мы стояли у стола с алкоголем и болтали ни о чем. Близняшки, так и не получив объяснения вчерашнего, обиженно на меня косили. Евгения сразу накинулась на крепкий алкоголь, и я начал сомневаться в ее нормальности. Она пила виски залпом, снова и снова, и я знал, что если она не остановится, то уснет уже через час. Ветеран детства, который должен был за ней присматривать, только подливал бензин в огонь, подсовывая различные бутылки, со словами: «А попробуй это».
Спустя некоторое время, когда алкоголь «подогрел», стало веселее. Дворецкий смотрел, как мы деремся подушками, и понимал – началось. Я увидел, как подушка, кинутая в меня, летит в направлении алкоголя. Я испытал колоссальный стресс, представив, что алкоголя не станет. Как игрок в американский футбол, я прыгнул за подушкой, и поймал ее, разбив при этом локти. Боли я почти не чувствовал, и быстро встав с земли, отправил подушку прямо в голову своего обидчика – Васьки.
Музыка не прекращала разноситься по острову, а мы не прекращали пить, о чем вероятнее всего пожалеем утром. Настало время купания. Едва передвигаясь, мы, как могли, пошли к морю. Меня придерживали близняшки, Андрея – Маришка, а Ветеран детства, вообще полз, бросив свою «красавицу» спать на полу гостиной. Васька был пьянее всех, и, глядя на его бледное лицо, я молил Бога, чтоб его не стошнило, где-нибудь в воде. Почему-то мысль о том, что в таком состоянии как мы прибывали, находиться в воде не так уж безопасно. Мы разбросали наши вещи по всей террасе, и залезли в теплую воду.
- Мне плохо, - сказала Аня, подплыв ко-мне.
И вправду, вид у нее был не ахти какой. Ее темные глаза блестели на фоне побелевшего лица. Времени у меня было мало, и я сразу взял ее под руки, и повел в уборную.
- Осторожно, ступеньки, - сказал я, медленно ведя ее по лестнице.
Мы вошли в ванную, и она метнулась к унитазу.
- Охренеть, - выкрикнул я, глядя на полки, битком набитые наркотиками.
- Что? – спросила Аня, подойдя ко-мне.
- Охренеть, сколько тут наркоты! – заявил я.
Мы полуоткрытыми глазами смотрели друг на друга, и поняли: мы должны что-нибудь попробовать. Здравый смысл покинул нас остаточно. Будучи изрядно пьяными, для полного счастья, нам не хватало только обожраться наркотиков. Я понимал, что это будет последнее, что мы сделаем сегодня, но алкоголь, говорил, что мы обязаны это сделать. Изо всех сил я пытался переубедить себя, но аргументов «против» не нашел. Для меня это было, как пытаться заставить себя не дышать, а дышать, то, я люблю. Мы собрались у раковины, решая какой же все-таки пузырек открыть. Я не ожидал, что все согласятся употреблять, но, так же как и со мной, за них принял решение алкоголь. Пока я перебирал пузырьки с таблетками, сзади меня творился хаос: Андрей, будучи на грани паралича, упал в ванную, Васька стоял, пытаясь держать себя в руках, но со стороны он выглядел, как человек, болеющий «Паркинсоном»: хаотично маша руками, он балансировал, стараясь не упасть. Примерно так же, как и Васька, выглядели все остальные. Я взял пузырек, на котором был стикер, с надписью «мультики», и только я его открыл, подошел дворецкий.
- Я догадывался, что так все и закончится, - сказал он, и взял со шкафчика пузырек, с белым порошком, - вот, что вам поможет!
Он принес небольшой стеклянный столик, понимая, что мы уже не выйдем с ванны. Он рассыпал содержимое пузырька на стол.
- Справитесь? – спросил он, глядя в мои пустые глаза.
- Да, - промямлил я, кивнув ему головой в сторону стола, намекая, чтобы и он принял.
- Я не употребляю, - сразу отрезал он.
- Не хочешь, как хочешь, - я уже не мог говорить. Одним глазом наводя фокус, я кое-как начертил нам «дорожки».
Это не было похоже ни на что, из того, что я пробовал в своей жизни. Будто тысячи маленьких, микроскопических мурашек промчались галопом по телу, и устремились прямо в мозг. От кончиков пальцев на ногах и до самой макушки, я чувствовал эффект кокаина. Так быстро я еще никогда не трезвел. У меня онемело пол головы, а глаза открылись так широко, как только это возможно. Я наблюдал за реакцией всех остальных, и смеялся глядя на их изумленные лица…
- УУУууууу… - Андрей завопил не своим голосом, - Аааааа…
Он стал напротив меня, схватив за голову. Его глаза были открыты так же широко, как и мои.
- Это нечто, - заявил он.
- Я знаю, - ответил я, чувствуя, что язык больше не заплетается.
- Я, блин, будто воскрес из мертвых, - улыбаясь во все 32, закричал Мартин.
- Я тоже, - сказал Ветеран детства, поднявшись с пола, где он сидел «словив приход».
- И я, - кричали все остальные.
Чувство голода, и желание спать исчезли, и мы продолжили. Когда кокс закончился, я понял, что это был перебор. Глаза выпадали из орбит, а стоять на одном месте дольше двух секунд, было не возможно. Все тело трясло, а руки вообще не слушались. Нужно было лечь, и попытаться уснуть. Только сумасшедший человек попытается сделать это, и я попытался. Спустя некоторое время, все начали расходиться по комнатам. В мою спальню вошли Лейла и Кесси.
Они были еще пьяны, а кокаин только подогревал назревающую ситуацию. Как львицы, они сразу же набросились на меня. Не проронив ни единого слова, Кесси меня поцеловала, а Лейла тем временем снимала с нас всех одежду. Я чувствовал себя арабским шейхом, пока не случилось утро.
Это была жесть: мы так и не уснули, а действие наркотика прошло. Мне хотелось умереть. Я чувствовал полное изнеможение, и меня ужасно тошнило.
- Юлик, мне плохо, - сказала Лейла, прикрыв свое прекрасное тело простыней.
- Я сейчас что-нибудь придумаю, - сказал я, понятия не имея, что сделать. Кокаина - единственного, что могло нам помочь, не было.
- Эээй! – закричал снизу Андрей, - все живы?
- Я не хочу жить! – крикнул Вася, из соседней комнаты, - мне плохо!
- Всем плохо, - сказал я, закрыв лицо руками.
- Кто-нибудь спал? – спросил Мартин.
- Как тут уснешь? – закричал Васька, - в нас наркотиков столько, что хватит на роту солдат.
…Идет дождь. Я сижу на подоконнике, глядя на свое отражение и стекающие, по стеклу, капли. Почему-то я чувствую сильную тревогу, но понять из-за чего, не могу, будто не помню. В серую комнату вошел парень, и остановился у входа. Он не сказал ни слова, лишь стоял и жалостно смотрел на меня. Я обернулся, и посмотрел на него.
- Что на этот раз ты натворил? – злобно спросил я.
- Я опять это сделал, - сказал он. У него дрожал голос. – Мне нужна твоя помощь!
- Ты хоть представляешь, как мне все это уже надоело?
- Прости, Витя, - пропищал тот, - я не знаю, что опять на меня нашло.
- Идиотизм, вот что! – закричал я, спрыгнув с подоконника, - ИДИОТИЗМ!
- Я обещаю – это было в последний раз!
- Я уже это слышал.
Я подошел к парню. Тот стоял, опустив голову и даже не дыша в мою сторону.
- Я отыграюсь за тебя, - сказал я. – Но это в последний раз.
- Спасибо, - всплакнул тот, - спасибо, брат.
- Вали отсюда, - приказал я, и с сарказмом добавил: - Брат.
После моих слов, он сразу же развернулся, и вышел из комнаты, а я вернулся к окну. Дождь стал лить еще сильнее…
Все поплыло, и у меня еще больше разболелась голова. Я снова оказался в комнате с близняшками, которые крепко спали. Я заглянул под простыни – они были голые. Робко прикрыв их обратно, на моем лице возникла мачо-улыбка. Я был горд собой.
Мне нужен был свежий воздух. Я вышел на улицу. Попойка сказалась на моем внешнем виде и самочувствии. Веки были тяжелые, как никогда, а лицо распухло. Дворецкий приближался с моим кофе. По его выражению лица, он явно был не доволен моим внешним видом. Я так и слышал: «Какого хрена, ты в одних трусах «рассекаешь»? Здесь же женщины!». Но заглянув в свой морально-этичный кодекс, я не нашел пункта, запрещающего мне, у себя дома ходить в трусах.
- Это была жесть, - сказала Маришка.
- И не говори, - ответил я, протягивая ей чашку, - кофе?
- Нет, не хочу, - сморщив лицо, сказала она. – Мне ужасно плохо.
Море было на удивление спокойным. Нужно было принять обезболивающее, невозможно терпеть эту ноющую боль в висках. Дворецкий, вручил мне маленький пузырек с таблетками, и предупредил, чтобы я не брал больше одной пилюли. «Точно наркотики!» - подумал я, но отказаться не захотел. Меня пугала мысль о том, что я с легкостью берусь принять любой предложенный мне наркотик. Так и «подсесть» не долго.
По одному, начали сходиться все ребята. Лица у них были не лучше, чем у меня, но где-то, под всей этой маской, виднелось счастье. Это один из тех дней, когда несмотря на головную боль, тошноту, и прочие последствия пьянки, ты чувствуешь удовлетворение и радость.
Эффект от «колеса», что я принял, оказался более чем приятным. Боль не просто ушла: я почувствовал легкость и ясность ума, а все вокруг, стало ярче, красочнее. Не было никаких «кайфов», или галлюцинаций. Это было сравнимо с солнцем, которое вышло, после долгого пребывания за черными тучами. Будто я был слеп, а вот только сейчас прозрел. Я влюбился в наркотики.
- Охренеть просто! – восторженно воскликнул я, - эта чудо-таблетка, что он дал – просто восхитительная.
- Опять какая-то наркота? – спросила Маришка, еще больше сморщившись. Ей явно не хотелось ничего употреблять. Все, что она хотела, так это, чтоб ей стало легче.
- Я понятия не имею, что это такое… - медленно проговорил я, уставившись в небо, которое было супер-голубым. Белые облака, будто не настоящие, тонким контуром отделялись от неба. – Вы должны это попробовать.
- Не улыбается мне твое предложение, - заявил Андрей.
- Я вот, приму все что угодно, лишь бы мне стало легче! – сквозь зубы выдавил Васька, обеими руками ухватившись за голову.
Погрузив ноги в теплый песок, я ощущал каждую песчинку. Каждый всплеск волны, каждый крик чайки, каждый звук был наполнен жизнью.
- Охренеть надо! – заявил Андрей.
- А я тебе о чем говорил? – улыбнулся я, копошась в песке. – Я обожаю своего дворецкого!
- И я! – засмеялась Аня.
- И я люблю его, - крикнул Васька.
- Тут, по ходу, все его любят! – с широко открытыми глазами, заявил Мартин. Он пребывал в одном шаге от комы, из-за удовлетворения, что чувствовал. Он никогда до этого не употреблял наркотики, и всегда был ярым противником. До этого дня.
Я готов остаться на этом острове навсегда. Это место позволило убежать от проблем.
ГЛАВА 7
«…Я не спал уже несколько дней, и мои мысли превратились в кашу. Я не могу ни о чем думать, и даже писать становится трудно. Эти странные воспоминания, все больше меня мучают, своим возникновением, и это меня пугает. Уже несколько дней я смотрю в паспорт, в котором моя фотография, но не мое имя, и задаюсь вопросом: кто такой этот Юлиан? Может быть, он мой брат? Почему нет документов с моим именем?
Место, в котором я проснулся, было не знакомо, а единственное, что я о себе помню – имя. Меня зовут Виктор, и я не помню ни секунды своей жизни. Все, что у меня есть – странные образы, приходящие из ниоткуда, и ни о чем не говорящие.
Я не покидал эту комнату, с момента как проснулся. Это была маленькая, однокомнатная квартирка, которая, может и была когда-то уютной, но явно не сейчас: старые потрепанные стены, были стерты до основания, а дряблая кровать, уже почти разваливалась. На полу был старый, коричневый ковер, покрытый пятнами, непонятного происхождения.
Я окончательно теряю рассудок. Вместо того чтобы найти помощь, я сижу и записываю мысли в тетрадь, которая мне ничем не поможет. Каким же беспомощным я себя чувствую: быть в тупике своей же головы – ужасно. Был и небольшой лучик надежды – странные видения. Даже если я ничего не вспомню, я надеюсь, что они мне помогут. Да! Надежда – это то, что мне сейчас нужно…»
- И как же это поможет удерживать его? – угрюмо спросил я, у Григория Николаевича, отбросив тетрадь в сторону.
- Для того, чтобы ты мог это сделать, - начал доктор, - тебе надо сблизиться с ним еще больше: почувствовать то, что чувствует он, пережить то, что пережил он. Лишь когда ты вспомнишь все, что забыл, ты обретешь полную власть над своим телом и умом.
- Отлично! – угрюмо пробурчал я.
- Мы можем попробовать гипноз, - сказал док, - но это чревато последствиями.
- Какими? – удивился я.
- Виктор может все узнать, а нам важно не допустить этого.
Я одобрительно кивнул.
- Давай я открою кое-что интересное! – он потянулся к тетради, и начал быстро перелистывать страницы.
«…Прошел уже месяц с момента моего, так сказать, пробуждения, и я наконец-то понял, что со мной произошло - феномен называется размножение или расщепление личности. Не самое приятное, что можно узнать о себе, все же лучше, чем не знать ничего.
Каждый день, ко-мне приходили знания, которые просто возникали у меня в голове. Я отлично владел несколькими языками. Еще одним приятным моментом, была способность разбираться в людях, которых я видел насквозь. Я понимал, что все это довольно жутко, но немного покопавшись в интернете, я нашел множество случаев, когда люди, страдающие раздвоением личности, приобретали знания, которых у них и близко быть не могло. Это меня успокоило.
В среду ко мне подошли какие-то люди, и обращались по имени Юлик. Я очень испугался и растерялся. Они очень удивились, когда я сказал, что меня зовут не Юлик, а Виктор. Я понял, что мне надо сваливать из этого города.
Мой интерес и способности к психоанализу, толкнули меня на мысль об учебе. Единственная ясная и здравая мысль, которая, как семя поселилась в моей голове. На обучение в университете, который я выбрал, нужны были немалые деньги, которых у меня не было. Все, что было у Юлика, я потратил на жизнь, а того, что осталось не хватит даже на билет…
…Как оказалось, я отличный игрок в покер. Несколько дней назад, я познакомился с парнем по имени Владлен, который предложил мне сыграть с ним и его друзьями. Тут я и понял, что мои «способности» помогут мне накопить на учебу. С правилами я разобрался довольно быстро, и в этот же вечер выиграл тысячу гривен. Это был хороший подъем, но нужно было больше. За покерным столом я чувствовал себя богом. По одному только взгляду противника, я видел, стоит ли продолжать игру или пасовать. Встреча с Владленом открыла мне способ легко зарабатывать деньги, и я был благодарен ему за это. Совсем скоро мы стали лучшими друзьями, и когда я предложил ему уехать в столицу, он не раздумывая согласился…
…Денег я заработал очень много. Несколько месяцев я опускал на деньги всех, кто только оказывался со мной за одним столом. Несколько раз меня избивали, подозревая в мошенничестве. Но все это было только маленьким неудобством. Общей суммы нам хватило на все: мы сняли шикарную квартиру в центре Киева и заплатили за учебу. Благодаря деньгам у нас не было вступительных экзаменов, а у ректора появилась новая машина.
Так как психология меня интересовала больше всего, то и факультет я выбрал соответствующий. Владлен выбрал тот же, глядя на мой запал, да и нам не хотелось находиться порознь в таком месте, как университет…»
- Охренеть надо! – фыркнул я.
- Теперь ты понял? – с улыбкой спросил Григорий Николаевич.
- И вы верите в это?
- Во что? – удивился тот, - в его историю?
- Ага!
- Я говорил тебе, мальчик мой – это неизученный феномен. Есть сотни случаев, когда у людей открываются неизвестные ранее познания: языки, искусство, наука, технологии, все грани и разветвления в самых разных направлениях. – Он поправил пальцем очки, и продолжил: - ты зря так скептически относишься к этому. Когда моя теория подтвердится, и ваши личности сольются, ты ощутишь это все на себе, овладев всеми его знаниями. Это будет величайшее достижение в моей карьере.
- Хорошо, что дальше?
- Читай! – улыбнулся тот.
- Как все это странно, - сказал я, листая тетрадь. – «Прошел год…» Хмм…
«…Вот и прошел первый год нашего обучения. Сессия закончилась, и за окном было жаркое лето, что означало два месяца бесконечных вечеринок. В моей зачетке были одни пятерки, и париться по поводу учебы не было смысла. Да я и не парился, честно говоря. Психология мне была, уж очень по душе. Чего нельзя было сказать о Владлене. У него с учебой сложилось не очень, но общими усилиями мы закрыли ему сессию. Уже после первого полугодия он забил на учебу, и подался гулять, и растрачивать заработанные мной деньги, что меня не могло не бесить. Вскоре я перестал обращать на это внимание, и отбросил любые попытки угомонить его, направив свою энергию на занятия.
Я полюбил этот город как родной. Суета и движение, бешеный ритм днем и ночью покорил меня безоговорочно. Я долгими ночами сидел на балконе, наблюдая за людьми и машинами. Несмотря на время суток, все куда-то торопятся: утром на работу, вечером с работы, ночью на вечеринки или с них – бесконечный, замкнутый круг. Лень – двигатель прогресса? Это неправда! Двигатель прогресса - это люди. Люди, которые, несмотря ни на что, двигаются к своей цели, и достигают ее, люди, которые тратят два часа, чтобы попасть на нелюбимую работу, но все ровно идут на нее, люди, которые готовы пожертвовать всем, ради мечты, и мечта приходит к ним, все люди, которые не мнут «пятую точку» на диване, а делают хоть что-нибудь – это и есть двигатель прогресса. Все это видно, если присмотреться. За всем этим я наблюдаю грустными вечерами.
Киев подарил мне возможность не только учиться, но и зарабатывать деньги, причем немалые. Деньги стали моей страстью, я полюбил их быстро и навсегда. Ничто так не повышает эго, как большое количество денег, а эго у меня становилось запредельное. Я понял, что игра в покер погубит меня, и надо пустить уже заработанные деньги в оборот, и слезть с этой пагубной игры. Рано или поздно меня просто убьют, ну или покалечат, чего мне не очень-то хочется. Я итак неоднократно получал «по мордам», за свои, как бы, нечестные методы игры, и на такой ноте мне и нужно остановиться. На моем счету уже есть, довольно таки, приличная сумма, и надо придумать, как ею распорядиться. Пробовать покорить Киев я не совсем горю желанием, так как я слишком молод и неопытен – столица проглотит и выплюнет меня, только вот без моих «кровных»…»
Я почувствовал легкое покалывание в висках, и понял – сейчас я что-нибудь вспомню. Боль усиливалась. У меня поплыло в глазах.
«…Я в маленьком, уютном кафе. Напротив меня сидит парень и листает журнал. Мой кофе уже остыл.
- Влад! – обратился я к парню. – ВЛАД!
-Ааа? – он поднял на меня взгляд, - прости, задумался.
- Посмотри туда! – я указал на светловолосую девушку, что сидела за столиком напротив.
- Понравилась?
- Еще бы! – улыбнулся я, - она чудесна!
- Подойди, познакомься!
- Не сегодня, - я смущенно опустил голову, - у меня голова другим забита!
- И чем же?
- Я все думаю о деньгах, и о том, куда же их пристроить.
- Что ты имеешь ввиду?
- Я хочу вложить их. Хочу, чтобы они приносили мне доход, а не попусту лежали в банке.
- Это конечно круто, - недоверчиво сказал Влад, - но что ты можешь с ними сделать? А ты думал, что будешь делать, если прогоришь?
- Какой же ты негативный! – сказал я, бросив на него злобный взгляд, - я еще ничего не начал, а ты сразу – «прогоришь».
- Ну не знаю… - он почесал затылок, и продолжил: - Любой бизнес, любое начинание – это риск, и ты должен помнить об этом. Я не отговариваю тебя, просто говорю, что надо все учесть.
- Я это прекрасно понимаю, - твердо заявил я, - и у меня есть хорошая идея.
- Валяй!
- Что если я куплю квартиру, - задумчиво начал я, - и сдам ее в аренду. Потом заработаю еще денег, и поступлю так же?
- Ты же знаешь, что в Киеве тебе больше не играть? – сказал он, подняв правую бровь.
- Я знаю и это не проблема, - улыбнулся я, - я буду играть в других городах.
- Могу сказать одно – квартира в любом случае хорошее капиталовложение.
- Я тоже так думаю, - я был рад, что он меня поддержал.
- Но хватит ли у тебя денег, на квартиру в Киеве? Тут, знаешь ли, цены еще те…
- А почему это должен быть Киев? – ухмыльнулся я.
- Только не говори, что хочешь купить квартиру в Ужгороде? – удивился Владлен, он явно не был в восторге от такой затеи, уж слишком он прижился в Киеве.
- А почему бы и нет? – недовольно спросил я, - чем тебе не нравится наш родной город?
- Не знаю… - замешкал тот. – Серьезно, Ужгород?
- Нужно думать логически! – я закинул ногу на ногу, и продолжил: - за те деньги, что у меня есть, я куплю либо помойку здесь, либо шикарную «хату» в Ужгороде.
- Я не знаю, Витька, - задумался тот, опустив взгляд на журнал, - бабки твои – решай сам.
- Ладно, проехали. – Сказал я, искоса глядя, как Влад интересуется внешней экономикой Узбекистана больше, чем собственным карманом. Меня это взбесило.
Влад продолжал читать об Узбекистане, а я снова посмотрел на ту девушку. Солнце играло с ее слегка, кудрявыми, белоснежными волосами, и я засмотрелся. Будто под гипнозом, я смотрел, как легкий ветер покачивает ее кудри, и даже не заметил, что уже несколько минут сижу с открытым ртом, уставившись на нее. Она заметила это, и мило улыбнулась. Мне захотелось подойти к ней, но я будто прирос к стулу. Я остолбенел и не мог ни пошевелиться, ни сказать что-нибудь, а сердце с каждой секундой стучало все быстрее. Я еще никогда так не нервничал, и мне это понравилось. Я хотел сформулировать диалог с ней, но все мои фразы, в голове звучали, как «бла-бла-бла», и я был уверен, что примерно так оно и будет, коль я подойду. Это еще больше вдавливало меня в стул.
«Да пошло оно, - подумал я, - будь, что будет!»
И только я решился оторвать пятую точку от стула, как девушка встала и быстро ушла. Таким «победителем» я себя еще никогда не чувствовал. «На секунде» я стал предводителем всех лохов. Я стал их боженькой. Единственный, кому было все по-хрену – Владлен. Не по-хрену ему было только на Узбекистан, экономический кризис которого, он продолжал изучать…
Я снова был на диване, в кабинете Григория Николаевича. Девушка, что сидела в кафе – это была Оля. Хоть она была значительно моложе, но я сразу узнал ее. Было понятно одно – их встреча, была не последней, и это вызывало улыбку. Любопытство медленно овладевало мной – хотелось продолжения их истории, но, к сожалению, мне не приходилось выбирать воспоминания. Остается только читать дневники либо ждать.
- Это что сейчас было? – удивленно спросил я.
- Ты о чем? – поинтересовался тот.
- Это воспоминание… Оно не такое как те, что прежде!
Григорий Николаевич, встал со стула, и быстро подошел ко мне. На его лице была странная смесь радости, интереса и испуга. Он взял стул и сел напротив меня.
- Рассказывай!
- Это воспоминание четче, чем те, что были до этого, - начал я, - и я помню его целиком, каждое сказанное слово, каждый жест. Это нормально вообще? Предыдущие воспоминания остались кусками и смутно, а это… Все будто случилось вчера!
На лице доктора возникла широкая улыбка. Радостно сжав кулаки, он быстро подошел к своему столу, и достал тетрадь. «Отлично» - поговаривал он, - «Просто великолепно». С улыбкой на лице он быстро, будто боясь забыть, записывал что-то. Я наблюдал за Григорием Николаевичем, в ожидании объяснений, но их не последовало, и я встал к окну, отложив дневник в сторону.
На улице была чудная погода. Солнечные лучи падали на грядки с белыми гладиолусами. Григорий Николаевич как-то сказал, что это любимые цветы его жены.
Я вспомнил об Оле. Мне было ее ужасно жаль. Наверное, невыносимо терпеть постоянные исчезновения своего любимого человека, а Виктор пропадал часто. Я думал о том, что надо пойти к ней и все рассказать.
- Итак, - обратился ко мне Григорий Николаевич, - у меня для тебя хорошие новости!
Я вопросительно на него взглянул, и он продолжил:
- Слияние началось быстрее, чем я думал, и это очень хорошо, - начал он, - нам нельзя терять время.
Это была действительно хорошая новость.
- Сейчас самое главное - это научит тебя сдерживать Виктора!
- Но почему так важно не выпускать его? – нахмурился я, - мое благополучие зависит от него.
- То, что происходит с тобой, происходит и с ним, - пояснил доктор, - я тебе уже говорил об этом. И мне кажется, что тот, кто первый все вспомнит, тот и овладеет телом. Навсегда.
- А вы уверены в этом? – сглотнув, спросил я. Перспектива навсегда исчезнуть не радовала меня.
- Конечно же, я не могу гарантировать именно такой исход, - сказал он, потерев затылок, - но я бы не стал рисковать. Уж слишком странно это все. Еще никогда не было случаев, когда все личности вспоминали прошлое друг друга.
- Хорошо, - я подошел к Григорию Николаевичу, и посмотрев в глаза, сказал: - Каковы наши действия?
- Очень важно то, что Виктор ничего об этом не знает, - улыбнулся доктор, и поставил свою руку на мое плече, - и хоть он и видит твои воспоминания, так же как и ты его, но что это все означает – он понятия не имеет.
- Но ведь он не дурак, и рано или поздно придет к вам за ответами.
Доктор улыбнулся, и похлопывая меня по плечу сказал:
- Ты не должен об этом беспокоиться! – заверил он. – Все, что он от меня услышит, что это просто воспоминания и не более.
- И вы думаете, он поверит? – удивился я, - он умный, и что-то заподозрит.
- Не заподозрит, Юлиан. Он мне доверяет больше, чем кому либо!
- Вы уверены?
- Более чем, - успокоил меня доктор, - я с ним работаю слишком долго.
Я вдумчиво посмотрел на своего врача. Меня мучала мысль о том, что он мог то же самое сказать и Виктору, что он манипулирует нами обеими. Вот только мотива я не мог найти – это и беспокоило меня больше всего. Уж слишком мало мы были знакомы, чтобы слепо доверять ему. Но выбора у меня не было.
- Ну что ж, - улыбнулся я, - учите сдерживать его.
- В этом нет никаких сложностей, - начал он, - есть всего несколько простых правил, придерживаясь которых, ты существенно сократишь шансы его пробуждения.
Я посмотрел на него, не сказав ни слова. Его маленькие глаза бегали, а морщины то сжимались, то наоборот. Все это было видно, сквозь линзы его круглых очков. Сосредоточившись и собрав пальцы в «замок», он начал:
- Первым правилом будет исключение алкоголя из своего рациона – он затуманивает разум и делает его уязвимым. Ты сам, наверное, убедился в том, что Виктор появлялся, когда ты не был трезв.
- Это так, - согласился я. - Что дальше?
- Ты должен всячески избегать стрессовых ситуаций, и всегда держать свой ум под контролем – быть собранным и холоднокровным. Это очень важно.
- Невозможно не переживать стрессы! – возмутился я. – Не существует людей, которые никогда не нервничают!
- Ты прав, но, тем не менее, ты должен стараться избегать этого, – строго глянув на меня, сказал доктор.
Я не представлял, как буду следовать этому правилу, зная свой запальной характер. Григорий Николаевич будто понял, о чем я подумал, и продолжил:
- И последнее, и самое простое – здоровый сон. Все, что от тебя требуется – хороший и длительный сон, не больше.
- Я буду делать все, что потребуется.
- Конечно будешь, - засмеялся он, - Виктор пять лет продержал тебя под контролем, благодаря этим правилам.
- Пять лет, без алкоголя и стрессов? – рассмеялся я, - это невозможно!
- Конечно, что не пять лет, - улыбнулся он. – Это важно только первое время, полгода, может год. Потом ты научишься контролировать свое сознание в любом состоянии.
- И сколько у него ушло времени на обучение этому?
- Я не знаю, - он грустно опустил голову, и продолжил: - с самого его появления тебя не стало, и ты ни разу не проснулся. Так что сказать точно, сколько у него ушло на это времени, я не могу.
- Но, тем не менее, вы учили его?
- Да, ведь были все шансы, что ты можешь проснуться, а Витя этого не хотел.
- Это понятно, - мной овладело чувство злости, и я прошипел: - СУКА!
Григорий Николаевич просто пожал плечами, ничего не сказав.
- Но почему вдруг он выпустил меня? – все еще кипя от злости, спросил я.
- Я не знаю, и это беспокоит меня не меньше, чем тебя. Видимо у него есть некие планы на твой счет, и нам надо сделать все для того, чтобы эти планы не сбылись. Ничего хорошего он не замыслил.
Григорий Николаевич дал мне таблетки, которые сказал принимать только в крайних случаях. Это были легкие успокоительные, которые должны помогать в моменты, когда я буду слишком неспокоен. Я положил их в карман джинсов, и снова подошел к окну, впервые почувствовав проблеск свободы. Я дотронулся до нее. Всего несколько секунд я держал ее за руку. Она была нежная как рука младенца и теплая. Теперь я как никогда понял, что еще не поздно вернуть свою жизнь.
- Ты должен прийти ко мне завтра! – сказал он, не отрываясь от тетради, в которой делал записи.
- Во сколько приходить?
- Когда пожелаешь, - не отвлекаясь, сказал он. – У меня завтра весь день свободен.
- Хорошо, тогда до завтра!
- Держи следующий дневник, - он кинул мне потрепанную тетрадь, очень похожую на ту, что я уже читал.
- Спасибо, - ухмыльнулся я, - до завтра!
- Всего хорошего, Юлиан! До встречи.
Зажав дневник Виктора подмышкой, я пошел к двери. Бросив еще один взгляд на Григория Николаевича, я вышел. В это же время к кабинету шла его жена.
Невысокого роста женщина, с кучерявыми волосами непонятного цвета, улыбнулась мне. Они были то ли серые, то ли синие – странный цвет, одним словом. Она была довольно плотная, но не толстая отнюдь. Чем-то она напоминала мою бабушку: тот же суровый взгляд, несмотря на яркие голубые глаза.
- До свидания, Юлиан! – сказала она, заходя в кабинет. У нее был необычайно мягкий и приятный голос.
- До свидания, Екатерина Павловна!
Выйдя на улицу, я остановился и сделал глубокий вдох.
ГЛАВА 8
Вот уже несколько месяцев от Виктора ни слуху, ни духу, и мне было все ровно. Полностью проигнорировав наставления Григория Николаевича, я начал еще больше пить, и наркотиков стало не меньше.
Я припарковал машину рядом с вокзалом. Толпы людей входили и выходили из старого, серого здания. У входа, стояли высокие и массивные колонны, вокруг которых водились бомжи. Я всегда ненавидел попрошаек, и кинув в их сторону злобный взгляд - направился подальше от этого места.
Не знаю зачем я приехал именно в Днепропетровск. Путь был не близок, но я как-то не обратил на это внимание. Я просто ехал куда глаза глядят.
У меня была жуткая депрессия. Я посчитал, что если я уеду не на долго, то это пройдет, но я ошибался. Как и дома, здесь мне не стало легче.
У первого прохожего я спросил путь к ближайшему отелю. Светловолосый парень сказал, что идти мне придется долго: километров пять. Пришлось возвращаться к машине: " Не оставлю же я свою красавицу на ночь с бомжами!" - подумал я.
Мне уже страшно хотелось в бар. Меня встретил молодой парень, и я бросил ему ключи от авто. Он посмотрел на меня в ожидании чаевых, но я просто прошел мимо.
Часов в одиннадцать вечера я вышел на улицу. Меня шатало как маятник, но я, несмотря на это продолжал куда-то идти. Будто сумасшедший я бормотал под нос случайные слова, и просто направлялся вперед.
Где-то в дали я увидел силуэт. Почему-то я устремился туда, сам не зная зачем. Люди, которых итак было мало в это время суток, проходили мимо этого силуэта, и я подумал, что это всего на всего мое воображение. Было темно, но благодаря фонарям, стоящим вдоль дороги, улица освещалась хорошо, и стало понятно, что силуэтом была девушка. Она наклонилась, одной рукой ухватившись за электрический столб, а в другой сжимая телефон. "Помогите!" - едва слышно, шептала она. - "Пожалуйста, помогите!".
Я мигом подошел к ней.
- Что случилось? - тихо спросил я. - Чем я могу вам помочь?
- Мне нужно в больницу, - сказала она, не подымая голову. Ее каштановые волосы свисали ей на лицо, так что его не было видно. - Я не могу пошевелиться.
- Я вызываю вам скорую помощь!
- Моя сестра! - захныкала она. - Позвоните моей сестре!
Она на несколько сантиметров подняла дрожащую руку, в которой был телефон. Она пошатнулась, и я придержал ее увидев ее лицо. От ужаса я сам едва не упал: ее лицо было полностью обожжено. Глаза будто выпадали из орбит, а губ, как таковых, не было вообще. Рука, которой она держалась за столб, была так же обожжена, как и лицо, и отсутствовали фаланги пальцев.
- Ира! - плакала она. - Позвоните Ире!
- Да! - я начал паниковать. - Уже звоню.
Я сидел в коридоре ожидания, с вещами той девушки. Как пояснил мне врач, в реанимации не позволено иметь никаких вещей. Ее сестра уже ехала в больницу, и я ждал ее. Я переживал за ту девушку, как за родную. Наверное, мне просто было ее жаль.
Из лифта выбежала темноволосая девушка, вся в слезах.
- Вика! - закричала она.
Она кинулась к двери, но та была закрыта.
- Туда нельзя, - сказал я. - Я так понимаю вы Ира?
Она посмотрела на меня и на содержимое в моих руках. По ее щеках стекали слезы.
- Да, - хныкнула она, - это вы ее привезли?
- Да, я встретил ее стоящую на улице. Вам не следовало оставлять больного человека в одиночку! - я укоризненно на нее глянул.
- С ней было все в порядке, - она еще больше начала плакать, - Но... но... доктор говорил мне... а я дура... у меня больше никого нет... о боже...
- Успокойтесь, с ней все будет в порядке!
- Доктор говорил мне... - она вытерла слезы. - Он говорил, что подобное может произойти.
- Что с ней случилось?
- Она попала в аварию, и долго не могла выбраться из машины.
- Ужас, - опустив голову сказал я. - Не могу представить, что вам довелось пережить.
- Мне нужно в уборную, - сказала, посмотрев на черные, от туши, ладони. - Побудете здесь еще несколько минут?
- Конечно!
Только она ушла, ко мне подошел врач и сказал, что дела очень плохи.
- Я оплачу любые расходы, только вылечите ее! - заявил я.
- Тут не в деньгах дело, поймите, у нее сложнейшее состояние после аварии. Ее сердце на волоске от остановки.
- Просто делайте все необходимое!
- Мы сделаем все, что в наших силах!
- Это вас в университете заставляют заучивать эту фразу, или как? - злобно спросил я. - Вы всегда делаете все что в ваших силах, только хреново очень.
- Это все, что я могу пока сказать. Простите, но мне пора.
"Мы сделаем все, что в наших силах", от чего же говняное утверждение. Они только это и твердят: "Мы сделаем все, что в наших силах", а на деле, им только деньги подавай. Я много раз сталкивался с медициной, и уже давно понял, что это пропащее дело. Мне жаль мою страну за то, что она является третьесортной. Наша медицина на уровне школьной программы, и это меня бесит.
Я вышел из больницы, а на душе у меня была одна печаль. Мне было жаль Иру, но я ничего не мог поделать, как бы сильно этого не хотел.
Я вернулся в свой отель. После долгих раздумий, и бесполезного блуждания по номеру, я лег в постель. Я смотрел в потолок, а перед глазами, будто фильм, прокручивалось все произошедшее.
Зазвонил телефон.
- Юлиан? – прозвучал женский голос на другом конце.
- Да, я слушаю.
- Это Ира, - сказала она. – Простите, что побеспокоила вас в такое позднее время.
- Ничего страшного. – ответил я. – Я же говорил вам, что вы можете звонить мне в любое время суток.
Она молчала, а все, что я слышал были всхлипы.
- Ира, что случилось? – прервал я ее, молчание.
- Она умерла… - Ира зарыдала еще больше. – Умерла!
- О господи… Я сейчас же к вам приеду. Диктуйте адрес.
Я не знал, что ей сказать, когда приеду. Я никогда не знал, что говорить в подобных ситуациях. Одно знал наверняка – я должен быть рядом.
- Я не знаю, как мне дальше жить. – сказала она, когда я вошел. – Мы всегда были вместе, а сейчас ее нет. ЕЕ НЕТ!
Она зарыдала еще больше. Ее милые глаза были красные от слез, и все, что я мог сделать – это обнять ее, не сказав ни слова. Это было правильным решением. Это было то, что ей нужно – забота и понимание. Она полностью повисла на мне, будто у нее уже не было сил.
- Я… - всплакнула она. – Я… я не хочу оставаться одна.
- Не останешься. Я буду рядом столько, сколько ты захочешь.
Я сидел на большом мягком кресле и смотрел на Ирину макушку. Она сидела на полу, крепко обхватив мою правую ногу. Я слышал, что она не перестает плакать, но как ее успокоить я понятия не имел. Мне хотелось погладить ее по голове, чтобы хоть как-то утешить, но я посчитал, что это будет вульгарно. Не знаю почему я так подумал. Моя рука свисала с кресла, и в один момент она взяла ее и крепко-крепко сжала. У нее были необычайно нежные ладони, и меня взбесила мысль о том, что я об этом подумал в данной ситуации.
Когда всхлипы утихли, я подумал, что она уснула. Мои рука и нога по-прежнему были в ее теплом плену, и я не хотел этого менять. Уже была глубокая ночь, когда я услышал легкое сопение. Я аккуратно встал с дивана и взял ее на руки. Она проснулась и обняла мою шею. Я уложил ее в постель и присел рядом.
- Не уходи. – сказала она.
- Не уйду. Засыпай.
Она лежала с открытыми глазами, и смотрела на меня.
- Хочешь, я тебе принесу чего-нибудь выпить? – спросил я. – Это поможет тебе уснуть.
- Нет, просто побудь рядом, хорошо?
- Хорошо.
Уже прошло несколько дней, а я по-прежнему жил у Иры. Спал я на маленьком раскладном диванчике в комнатке для гостей. Каждую ночь я слышал, как она плачет, но утешить ее не мог. Пережив такое, человека вылечит только время. Пустая болтовня о том, что все будет отлично не лечит, а только усугубляет все.
Пообещав ей вернуться, я уехал домой.
Очнулся я у себя в квартире весь в крови. Меня передернуло, и я упал на пол. На стене была надпись, сделанная кровью: «ЗАДУМАЛ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ МЕНЯ???».
Кровь была не моя. На мне не было ни единой царапины.
Виктор узнал о нашем с Григорием Николаевичем плане, и это было плохо. Все, чего мы хотели достичь, исчезло. Моя мечта растворилась как дым.
Стало ясно одно: мне нельзя терять времени. Я должен согласиться на гипноз доктора, и надеяться на то, что он подействует.
На подъезде к его дому, я увидел много полицейских, и это меня еще больше испугало. К этому был причастен Виктор, и мне нельзя было находиться рядом. Что если кровь в моей квартире принадлежит Григорию Николаевичу?
Не медля, я вернулся домой и стал обдумывать свои действия. В любой момент мог проснуться Виктор, и нарушить все мои планы. Моя жизнь висела на волоске, как и моя свобода.
Я стал терять счет времени. Уже несколько недель я не покидал свою квартиру. Даже на балкон не выходил, сам не зная чего опасаюсь. Я не знал даже, просыпается ли Виктор, когда я ложусь спать.
Меня разбудил телефон. Потирая глаза одной рукой, второй я пытался нащупать телефон, который потерялся где-то в простыне. Мелодия, которая уже годами стоит у меня на звонке бесила меня. Телефон все звонил и звонил, будто сверло в голову.
- Да, я слушаю. – ответил я.
- Привет, ты где? – спросила Аня.
- Я дома, что случилось?
- Нам надо срочно встретиться и поговорить! – сказала она. Мне показалось, что она плачет.
- Хорошо, где и когда?
Она сидела за столиком с платком в руках и плакала. Люди, что были вокруг, посматривали на нее, но все ровно говорили о своем. Им ни к чему чужие проблемы, и тот факт, что рядом кто-то плачет, не мешал им смеяться.
- Что с тобой? – тревожно спросил я. И сказал пришедшей официантке: - Кофе, пожалуйста.
- Васька…
- Ветеран Детства? А что с ним?
- Он… он…
- Аня! Что случилось?
- Он умер! Понимаешь? Умер, черт возьми!
- Что ты такое говоришь? Я же видел его совсем недавно!
- Он покончил жизнь самоубийством! Вчера вечером! Ты можешь принять такое?
- Я уверен, что-то тут не так! Это последний человек, который поступил бы так со-всеми.
Она зарыдала еще больше. От всхлипов ей было трудно дышать.
- Он повесился посреди холла! Следов насилия не было. Он это сделал сам.
- Как ты об этом узнала?
- Так как у него никого нет, горничная набрала последний номер в его телефоне. Это она нашла тело.
- Это какой-то бред. Не может быть такого совпадения. – сказал я, крепко вцепившись руками в свои волосы.
- Ты о чем?
- Мой психиатр…
- Григорий Николаевич?
- Да, с ним тоже что-то случилось…
Я рассказал ей о том, как проснулся в крови, и о надписи. О полицейских, что были у его дома, и мы решили что-то предпринять.
- Ты свяжешь меня. И мы будем следить.
- Но что это даст? – удивилась она.
- Не знаю. – я пожал плечами. – Но как минимум, больше никто не пострадает.
- И что мне делать, когда проснется Виктор?
- Ты должна узнать как можно больше обо всем происходящем. Любым способом!
- Хорошо.
Я заперся в подвале дома на острове. Дворецкого я отпустил домой, хоть он этому был откровенно не рад.
- Не вы мой хозяин! – заявил он.
- Пока на бумагах мое имя - я твой хозяин! Ослушаешься – уволю, к чертям собачим.
Кресло, к которому я был привязан, напоминало стоматологическое. Хоть я и ненавидел Виктора за все, что он сделал, но себе в удобствах отказать не мог. Напротив мы установили камеру, и когда Виктор проснется, мы все узнаем.
Дни шли один за другим, а Виктор все не появлялся. Мне не нравилось чувствовать себя запертым. Отсутствие свободы действий угнетало меня. Как-то раз меня заперла мама дома, и это было то же чувство, что и сейчас. Я украл у нее несколько гривен, чтобы купить сигарет, на чем и был пойман, за что и был наказан. Она несколько дней меня не выпускала из-дому, и даже не за то, что я баловался сигаретами с ребятами, скорее за то, что я украл деньги. Мою маму бесил сам факт приступных умыслов, и она явно не желала, чтобы из меня вырос злодей.
Мы с Аней подумали отказаться от этой идеи. Она как обычно просматривала, на быстром повторе, вчерашнюю запись, как вдруг завопила:
- Есть запись! Он просыпался этой ночью!
Виктор сидел на стуле, все так же связанный, как и я. Он долго смотрел в камеру, не произнеся ни слова. В его взгляде было много ненависти. Я ее чувствовал сам. Это было у нас взаимно: он меня ненавидел ровно так же, как и я его. Виктор начал осматриваться по сторонам, что бормоча себе под нос. Как бы мы не старались, разобрать не смогли ни единого слова.
Вдруг он резко поворачивает голову. Его взгляд застыл. Я видел, что с ним что-то не так. Он был не таким как обычно. Сохраняя молчание, он смотрел прямо в камеру, так, будто видел меня. По телу пробежали мурашки.
- Жуть какая. – тихо сказала Аня. Даже она почувствовала напряжение между нами.
- Здравствуй, мой дорогой друг! – начал Виктор. – Неужели ты подумал, что если ты себя свяжешь, то сможешь удержать и меня? Я тебе не бешеная собака, от которой можно избавиться! – он начал повышать тон. – Если ты не забыл, то мы с тобой одно целое! Убьешь меня – умрешь сам, закроешь меня – тоже будешь заточен! Как ты думаешь, сколько ты еще просидишь вот так вот? Я-то могу уснуть, и просто ждать пока ты не сойдешь с ума, и сам меня не попросишь занять твое место. Неужели ты этого хочешь? Давай просто забудем обо всем, и будем жить как раньше? Будешь кататься на ламбо, и  пить кофе в Италии, Испании, или где ты там его любил пить. А я буду делать свое дело. Как тебе? Соглашайся, дружище!
- Даже и не мечтай, ублюдок! – прошипел я.
Виктор смотрел в камеру так, будто знал, как я отвечу. Он стучал пальцами по ручке кресла, и продолжал смотреть на меня.
- Знай одно! – заговорил он. – Если я не получу то, чего хочу, то заберу у тебя все! Ты больше никогда не увидишь своих друзей, как не увидишь и моих денег, не будет у тебя дорогой машины, и твоих поездок за границу! Я все заберу.
После услышанного, мы с Аней долго смотрели друг на друга. Я был уверен, что думаем мы об одном и том же – что делать дальше. Как с ним бороться? Как остановить его?
Зная способности Виктора, от него можно было ожидать чего угодно. Он непредсказуем, умен и хитер. Мы должны стать такими же. Бездействовать было бы глупо, поэтому я решил воспользоваться советом Григория Николаевича, который он дал мне – это гипноз. Я знал, что я очень рискую. Но сейчас единственное, что оставалось – это рискнуть всем.
- Ты должна мне найти лучшего! – сказал я Ане.
- Ты знаешь, к чему это может привести? – насторожилась она. – Ты уверен, что хочешь сделать это?
- Я знаю, но у меня нет другого выбора. Что произойдет, если я останусь здесь и буду ждать? Ты слышала его. Я не стану рисковать другими.
- Ты думаешь, он сможет выбраться отсюда?
- Нет. То, что ему отсюда не выбраться самому – я знаю, но у него есть много друзей, о которых я ничего не знаю. Сколько их и где они? Что они собой представляют, и что они могут сделать…
- Пожалуй ты прав.
- Пойдешь ко-мне домой, и заберешь все деньги, что у меня есть.
- Где они лежат?
- У меня под кроватью есть небольшой сейф. Код от него у меня на правой руке.
Аня подтянула рукав моей рубашки к верху.
- О боже! Когда ты успел их сделать? – спросила она, глядя на татуировки, которых стало еще больше.
- Я их не делал, – ответил я. – Однажды я проснулся, а они уже были.
- Но почему ты использовал те цифры, которые он нанес себе?
- Потому что он об этом никогда бы не подумал. – улыбнулся я.
- А ты не менее хитер, чем он.
- По-другому никак.



























ГЛАВА 9
Прошло три дня с того момента, как я послал Аню за помощью. Беспокойство о ней не давало мне спать, что стало большой проблемой. Я потерял счет времени. Ко мне приходили только плохие мысли, и это еще больше доводило меня до полного безумия.
Я был очень голоден, но еще больше меня мучала жажда. Аня должна была приносить мне кушать и пить, но она пропала. Я уже начал бояться, что умру здесь. Я понял, что наш с ней план потерпел фиаско.
От изнеможения, я то терял сознание, то просыпался, а она все не приходила. В этом состоянии следить за временем стало невозможно. Я не знал сколько спал, а сколько бодрствовал.
Был это пятый день моего там пребывания или шестой, может даже седьмой, а может и восьмой. Мне уже было не важно. Наконец я услышал какой-то шум сверху. Я почувствовал такое облегчение, что меня вырубило.
Придя в себя, первое, что я увидел, было чистое, голубое небо. Я лежал на траве, посреди кладбища, в черном костюме. Передо-мной был надгробный камень. Я не хотел верить в то, что было там написано. Я оглядывался по сторонам, ожидая, что сейчас появится кто-то, и скажет, что все это дурацкая шутка. Цветы на могиле уже сгнили, а лепестки яростно раздувал ветер. На камне было Васино имя, которое уже обрастало мхом. Стало понятно, что к нему уже давно никто не приходил, и не следил за его могилой.
Я был не столько удивлен, сколько мне было обидно, и больно от потери хорошего друга. На кладбище не было ни одной живой души. Меня охватила ярость.
- Сука! – закричал я, и упал на колени. – Я тебя уничтожу!
Я держал в руках землю и вопил. Пошел дождь.
Я проверил содержимое карманов, и обнаружил там всего одну вещь – записку. На обороте была надпись « от Виктора», а внутри всего несколько слов: «Так будет с каждым».
Он издевался надо мной. Он хотел сломить меня. Все, что ему надо – мои мучения. И он успешно получал желаемое. Мне нужно было найти Аню, и как можно скорее. Как только я встал с земли, я почувствовал знакомую мне головную боль.
Я опять был в той машине с родителями. Никто ничего не говорил. Каждый думал о своем, и только отец был сосредоточен на дороге. В какой-то момент машину резко занесло, и нас выкинуло на обочину. Я услышал только крик мамы и скрежет железа. Я почувствовал, как кровь потекла по моему лицу, и сразу потерял сознание.
Я открыл глаза уже в реанимационной палате. Я не чувствовал своего тела от шеи, и до кончиков пальцев на ногах. Я попытался что-то сказать, но не смог: в горле была какая-то трубка. Она мешала мне дышать. Я опять попытался пошевелиться, но у меня ничего не получилось. Я заплакал.
Вокруг бегали санитары и медсестры, но они не обращали на меня внимание. Будто специально не видели моих слез. Но все сразу изменилось, когда в палату вошел врач. Они тут же начали засыпать меня вопросами о моем самочувствии, и о том, удобно ли мне. Вот же сволочи.
- Здравствуй, Юлиан. – начал он. У него был мягкий голос, с венгерским акцентом. – Я тебе сейчас все объясню.
Я только кивнул, глядя на него, красными, от слез глазами.
Было очень жарко, и я чувствовал, как пот стекает по моему лицу к шее, а с нее на подушку, которая была уже полностью мокрой. Самое ужасное в этом всем было то, что всем плевать на меня с высокой колокольни. Кондиционер, который должен охлаждать палату, или не работал, или работал, но неисправно.
- Меня зовут Эмир Иванович. – сказал он. – У тебя очень непростой случай. То, что ты попал в аварию очень плохо, но с другой стороны – хорошо. Ты парализован не из-за полученных травм, а из-за болезни, что называется вирусным энцефалитом. Он поражает нервную систему. Сейчас ты подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, так как сам будешь не в состоянии дышать.
Он подошел ко-мне, и вложил мне в ладонь указательный и средний пальцы.
- Сожми! – сказал он, и сначала мне показалось, что у меня получилось, но на самом деле моя рука оставалась неподвижной.
Он задумчиво стоял возле моей койки. Поправив седые волосы, он достал из правого кармана своего халата, маленький, портативный пульсометр, и зажал им мой указательный палец. Не знаю, что он там увидел, но когда он его снял, то быстро покинул палату, не сказав ни слова.
Я не имел никакого понятия, что со-мной произошло, и где мои родители.
Вечером, когда в палату вошел дежурный врач, я всеми возможными способами пытался спросить о своих родителях, но ни он, ни медсестры не понимали, что я от них хочу. Я шевелил губами, но из-за трубки очень болело горло, и любые движения ртом делали только больнее.
Шел третий день, с момента как я попал в больницу. Мне становилось только хуже. Я не спал ни минуты. На глазах образовалась белая пленка, из-за которой я стал плохо видеть. Судя по всему, лекарства не помогали.
Я чувствовал что умираю. У меня уже были все врачи города, и никто из них не знал, что со-мной не так. Хоть диагноз и был установлен, но лечение не помогало. Моя жизнь медленно покидала меня. Маленькими каплями она падала, разбиваясь о зеркально-чистую плитку.
Я уже не мог шевелить даже головой. Мой взгляд был устремлен в одну точку. Ни на минуту не останавливаясь, я молился то Богу, то Дьяволу. На тот момент мне было все ровно, кто мне поможет: я всего лишь хотел жить.
За весь день, ко-мне не подошел ни один врач. Они были обеспокоены другими больными, а меня будто не существовало. Я не был этому сильно удивлен. Я знал, что умираю, и именно поэтому, они не хотели ко-мне подходить. Страшно, наверное, смотреть в глаза человеку, тем более молодому парню, который скоро умрет.
В эту злосчастную ночь, мне приснился странный сон:
Я стою на земле выложенной декоративным камнем. Мне нужно было куда-то идти, но куда идти я не знал. Я стоял и осматривался, не ведая, что я там делаю, как вдруг земля подомной начинает проваливаться, и я падаю в бездну. Попытавшись сбежать, я прыгнул и обвис, держась руками за край земли. Камни медленно отрывались, и я чувствовал, что вот-вот сорвусь вниз. Немного взобравшись, я висел на локтях, зубами впившись в сырую землю. Я прекрасно ощущал ее вкус. Это напоминало детство, когда я у бабушки кушал ягоды. На них были остатки глины - она имела такой же вкус.
Под моими, свисающими, ногами горело адское пламя, из которого доносились демонические крики: проклятые ликовали и праздновали появлению новой души. Я не хотел, но почему-то посмотрел вниз, и ужаснулся: прямо из огня торчали черные, покрытые, расплавленной смолой руки. Сотни, даже тысячи рук, жадно тянулись за мной. Как гиены, которые недели не кушали, они пытались схватить меня. У них не было лиц: пустота заменяла их. Я изо всех сил начал вылезать наверх, ощущая их свирепые взгляды. У них не было органов, напоминающих глаза, но я знал, что они видят меня, и изо всех сил жаждут затянуть меня к себе.
Кое-как я выбрался наверх и начал бежать. Мне казалось, что я почти не двигаюсь с места, в то время как земля продолжала уходить из-под ног, в чрево бездны. В нескольких метрах от себя я увидел высокое дерево. Ноги стали легче, и я смог добежать к нему, не провалившись. Когда я взбирался по веткам дерева, то увидел, как из-ниоткуда выросло небольшое здание. От него меня отделял лишь небольшой прыжок, и я сделал его. В этот самый момент я посмотрел вниз, где был сам ад, и я понимал, что перепрыгнул его. Я оказался вне опасности. Тогда я и очнулся.
Не знаю, что случилось во сне, но чувствовал я себя очень хорошо. Я смог открыть глаза и осмотреться: была ночь. Свет в реанимации не отключали никогда, а меня он очень раздражал, но сейчас я был рад видеть его. Мой сон был настолько реален, что ускользнув из него, я чувствовал только умиротворенье. Я ускользнул из лап дьявола.
Мое видение показалось мне правдой: будто именно в тот момент решалась моя судьба, будто именно в тот момент, я боролся за свою жизнь и душу, будто именно тогда я победил смерть.
- Ты почему не спишь? – спросила медсестра.
Я только посмотрел на нее, пожав плечами, и повернул голову в другую сторону. Это был единственный день, когда мне от них не было ничего нужно.
С каждым днем мне становилось только лучше, и это не могло не радовать моих врачей. Понемножку ко-мне возвращалась чувствительность. Мне сказали, что через полгода я смогу ходить, и это была хорошая новость, учитывая, что эта болезнь делает из людей инвалидов на всю оставшуюся жизнь.
Из этого воспоминания, я не мог вспомнить всего один диалог со-своим врачом, где он с серьезным лицом что-то мне объяснял. Все было очень размыто, и я не слышал ни единого его слова. Я вновь-и-вновь прокручивал этот момент, но так ничего и не добился.
Мне нужно было срочно найти Аню, а это означало, что у меня нет времени разбирать по кусочкам увиденное воспоминание, которое никак не могло помочь. Минуя десятки могил, я подошел к своей машине, что была бережно припаркована у высокой, старой арки, с железными воротами.
Первым делом, я поехал к Ане домой, но дверь никто не открыл. Соседи недоверчиво сверлили меня взглядами, когда я грохотал по ней. Они тоже не знали где она, а один старик сказал, что в последний раз видел ее несколько дней назад. Я еще больше запаниковал. Еще одним местом, где она могла спрятаться, был мой клуб, но и там ее давно не видели. Ситуацию усугубляло то, что я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как Виктор оказался на свободе, и что он мог сделать за это время. Весь день я искал ее, и безуспешно. Те, кто знали ее, не имели ни малейшего понятия, где она может быть, и тоже давно ее не видели.
Огонь моего волнения разгорелся еще больше, когда я не смог найти Андрея с Маришкой и Мартина, Кирилла тоже, даже Мишаня, который никогда не был мне дорог, и тот исчез. Наши с Аней друзья провалились сквозь землю: Виктор начал исполнять данное мне обещание, и я никак не мог остановить его.
В очередной раз, я был раздавлен настолько, что подумал о самоубийстве. Рано или поздно до этого должно было дойти. Невозможно пережить подобное безумие.
Не торопясь, я направлялся домой, по холодной улице. Поднялся сильный ветер, разнося мусор по улицам. На этом холоде я подумал об Ире, и понял, что Виктор не всех отнял у меня. Она не была ни в чем виновата, и я не мог допустить, чтобы и с ней произошла беда. Я был обязан защитить ее от Виктора.
Войдя в свою квартиру, я решил избавиться от кровавой надписи, украсившей мою стену. Я взял из кухни небольшое ведро, тряпку, и пошел в ванную за водой. От увиденного я, оттолкнувшись назад, упал на пол, и красное, пластмассовое ведро с грохотом приземлилось рядом, расколовшись надвое. Везде была кровь: на стенах – уже давно засохшие отпечатки ладоней, на полу лужа - принявшая темно-бордовый окрас, даже умывальник был полностью измазан ею.
В ванной лежала мертвая Аня. Ее кожа была белого цвета, а открытые, безжизненные глаза будто обвиняли меня в случившемся. Взяв себя в руки, я подошел ближе: у нее были перерезаны вены на левой руке, от запястья и до внутренней стороны локтя. Рука свисала с ванны, и на доли секунды мне показалось, что она дернулась. Это было глупо, учитывая, что тело обескровлено. Не шевельнувшись, я смотрел на кровавые стены, и раковину. Она же не могла сама это сделать? Каким надо быть больным, чтобы размазывать на стенах кровь, умирающей возле тебя девушки?
Мне хотелось кричать и плакать. Я зажал зубами полотенце, которое крепко держал в руке, и застонал. Я понимал, что если Виктор совершил это своими собственными руками, то и мои руки это тоже совершили. В любом случае, все обвинения падут на меня. В панике я убежал из квартиры.
Я не высовывался из номера отеля, где скрывался, уже несколько дней. Все это время я либо вытирал, стекающие, по щекам слезы, либо отпивал из бутылки, которую не отпускал, пока не выпью до последней капли. Потом заказывал еще одну, и все повторялось. Когда, наконец, содержание алкоголя в крови, в разы превышало ее содержание в самой крови, а я был на границе церебрального паралича с безумием, решение я видел только одно – сдаваться в полицию, и сознаваться в убийстве.
Я стоял рядом с дежурным, в городском участке полиции. Он жалостно смотрел, как я уже около десяти минут шатаюсь, накапливая всевозможные силы, чтобы сказать хоть слово, но в итоге, издаю только крик рожающего шимпанзе.
- Ты уже надоел мне! – разозлился тот. – Ты долго тут будешь маячить? Говори, что случилось или вали отсюда, пока я тебя в клетку не посадил.
- Ме…я, Мея зоут, Кшшшнир Юиииааан. – с трудом выдавил я. Выражение лица полицейского тут же изменилось, и он схватил телефон.
Только когда, меня отвезли в больницу, и с помощью врачей и медицины отрезвили, я понял, что же произошло. За два дня до того, как я придумал сдаваться, меня опередил молодой парень. Он пришел в участок, и взял на себя вину в смерти Ани, рассказав в мельчайших подробностях о случившемся. К моему огромному удивлению, в моем доме действительно было полно его отпечатков, как и на самом орудии убийства. Когда мне показали его фото, то я не смог сказать, кто он и как раздобыл ключи от моей квартиры, которую временно опечатали. Меня, конечно же, отпустили, дружелюбно проводив до такси, и пожелав удачи.
Мне было интересно, как Виктор заставил того парня взять на себя вину, за преступление, которого он не совершал. Дал денег? Может быть угрожал? Мой злейший враг продумал все очень хорошо. Когда-то я читал статью о том, каким можно назвать идеальное преступление. Было много хороших версий, даже гениальных, но одна среди них, была настоящим произведением искусства: девушка вела записи, в которых детально описывала несколько способов убийства своего мужа. В этих записках неоднократно упоминалось о ее свирепой ненависти к мужу. Однажды тот, по нелепой случайности, находит записи «возлюбленной», и, не дожидаясь расправы над собой, убивает ее первым. Все вроде-бы просто и ясно, но гениальность этого убийства в том, что только спустя годы экспертиза почерка показала, что письма принадлежат не жене, а любовнице нашего убийцы, которая так искусно избавилась от соперницы, и от возлюбленного, который бросил ее ради жены.
Только спустя несколько недель после всего, что мне довелось пережить, я начал приходить в себя. Алкоголь и самобичевание, я заменил приятным общением с Ирой. Мы долгими часами могли разговаривать по телефону, открывая друг-другу новые горизонты наших душ. Мы делились тайнами, и выбрасывали скелеты из шкафов. Очень легко открываться человеку, который в сотнях километров от тебя, и вас отделяет только невидимая телефонная линия. Тогда я понял, почему священник накрывает исповедуемого: это помогает человеку рассказывать самое потайное, не чувствуя при этом стыда, и отпустить свои страхи. Ведь самое ужасное в признаниях – это смотреть в лицо человеку, которому, собственно, и признаешься в своих грехах. Это может быть священник или жена, брат или друг, со-всеми всегда одинаково. Я никогда не умел каяться, что не всегда шло мне на пользу.
За время моего становления на ноги, ни разу не просыпался Виктор, и это было отнюдь не хорошим знаком, скорее предвестником беды. Он выжидал, чтобы потом нанести сокрушающий удар.
Мне не стояло поддерживать с Ирой связь, подвергая ее опасности, но я не мог. Она притягивала меня к себе, и я не мог с этим бороться. Я знал, что она тоже ко-мне неравнодушна, что напрочь сносило мне голову, вместе инстинктом самосохранения, разумом и другими полезными функциями организма.
Мы договорились об очередной встрече, которую я с нетерпением ждал, считая секунды. Именно в тот день, на меня нахлынули воспоминания о друзьях, которых больше никогда не увижу, и настроение стало совсем не романтическое. Ира осталась последним близким человеком. Смерть семьи Громов, не была подтверждена официально, но и доказательств того, что они живи, тоже не было.
- Привет, - ласково сказала Ира, обняв меня.
- Здравствуй, – у меня не получалось скрыть свое состояние, но рассказать я ничего не мог.
- Что-то случилось? – беспокойно спросила она. – Ты неважно выглядишь.
- Все нормально, Ир, я просто заболел.
- Почему ты ничего не сказал? – удивилась она. – Мы могли перенести нашу встречу, и я приехала бы в другой раз.
- Ты что? – нахмурился я. – Я же пообещал тебе, а обещания я всегда сдерживаю. Все будет нормально, вот увидишь!
- Хорошо, – улыбнулась она, и взяла меня под руку. – Куда мы пойдем?
- Давай немного прогуляемся, для начала?
- Я не против. Гулять-так-гулять.
Мы пошли в парк, который очень изменился со-времен моего детства, когда кроме деревьев и болота, там ничего не было. Сейчас растительности в нем почти не осталось. Им на замену пришли каменные сооружения: отели и домики для отдыха, супер и гипермаркеты, аттракционы для детей и взрослых, все, что только душа пожелает, кроме природы, которую заменили штучным газоном, деревья и кусты. Это было отнюдь не то, что я хотел показать Ире. Парк-подделка был красив, но нам была нужна не такая красота. Тем не менее, наш вечер не был испорчен. Вид на город, который открывается из колеса обозренья, завораживал. Ужгород готовился к ночи, и с каждой минутой, становился только ярче и живее. Вдали мерцали высотки, возвышаясь над маленькими домиками. Машины с этой высоты были едва видны, и они, как светлячки летали по узким улочкам.
- Ничего красивее я в жизни не видела, – пробормотала Ира, изумленно крутя головой.
Мы провели сказочный вечер, а потом еще один, и еще. После того как я обнаружил у себя в кармане записку о том, что Виктора больше нет, и я могу жить своей жизнью, встречи с Ирой случались все чаще. Мне неохотно верилось тому, что было выцарапано на клочке бумаги, но пока Виктор не появлялся, меня ничего не беспокоило.
Спустя некоторое время, мы с Ирой начали встречаться. Все могло произойти гораздо раньше, не будь мы с ней такими перепуганными. Я не позволял себе чего-то большего, потому, что боялся ее спугнуть, или вызвать недоверие, и надо же – она думала идентично. Мы долго смеялись, когда все-таки осмелились сказать друг-другу о своих чувствах.
Мы отдыхали в небольшом городке Чехии, название которого, я даже выговорить не мог. Мне нравились такие места: в них было тихо и спокойно, а люди всегда добрые и отзывчивые.
На маленькой торговой улочке, где Ира любила гулять, было много всего интересного. В одной лавке, были интересные печенюшки, в форме героев из мультфильмов. Они были полностью залиты шоколадом, и я увидел, как у Иры засветились глаза. Я купил ей медвежонка, из ее любимого мультика, а себе какого-то, непонятного, зверька.
Как ребенок, она, улыбаясь, откусила своему мишке голову, и громко засмеялась, имитируя рык медведя. Это был первый, за долгое время, раз, когда я видел ее искреннюю улыбку. После смерти сестры, она редко улыбалась. Я часто пытался развеселить ее, чтобы хоть как-то отвлечь ее. Как никто, я знал, что очень трудно вытащить человека из такой депрессии. Потеря близких ломает твою волю, разбивает душу на сотни частиц, собрать которые почти невозможно.
Я хоть человек скрытный, с какой-то стороны, черствый и пустой, но, тем не менее, я до сих пор залечиваю раны, после потери близких.
Я лежал в ванной, с этими мыслями. Горячая вода грела мое тело, когда в душе был сплошной лед. Я опустился под воду так, чтобы торчало только лицо, и я мог дышать, наслаждаясь тишиной. Это было моим секундным убежищем. Но только секундным.
Как-то было уж слишком фантастично все это. Происходящее заставляло меня думать, что я сошел с ума, и лежу сейчас в какой-то больнице, для душевнобольных, и, пуская слюни, смотрю мультики. Мне кажется, это было бы единственным логичным пояснением, но я все еще был там. Чехия. Ванна. Вода. Ира в постели.
Она уже давно спала, когда в дверь постучали. Персонал отеля не мог побеспокоить нас, в такое позднее время, а кроме них никто и не мог. Я был на сто процентов уверен, что ни один человек не мог знать, что я именно в этом городе, именно в этом отеле, и именно в этом номере. Когда мы собирались поехать в Чехию, то сами не знали, где именно остановимся. Мне стало страшно. Вдруг люди Виктора ищут его? Может у меня был жучок, по которому они меня выследили? «Я посмотрел слишком много сериалов» - тихо пробурчал я, себе под нос.
Звук, от стука в деревянную дверь, разносился по всему номеру, и я боялся, что Ира проснется. Медленно, не издав ни малейшего звука, я встал с постели, куда лег всего несколько минут назад. Поселившись в этот номер, я был недоволен тому, что на полу была плитка, но в тот самый момент, я был несказанно этому рад: моих шагов не было слышно. Я, на носочках, подошел к двери, и посмотрел в дверной глазок: у двери моего номера, стояли двое мужчин, в черных костюмах. На фоне их белых, как снег, рубашек выделялись красные галстуки, чем напоминали мне киллеров, из фильма «Хитмэн», который мы с Ирой, недавно смотрели. Я, бесшумно, за ними наблюдал, а они продолжали стучать. Так продолжалось еще некоторое время, все больше увеличивая шансы, что Ира проснется. В один момент они быстро переглянулись между собой, один что-то сказал, на иностранном языке, после чего, они просто ушли.
Сказанное тем человеком, было настолько неразборчиво, что я не смог запомнить ни единого слова, чтобы посмотреть значение в интернете.
На следующий день, мы уехали домой. Ира долго пыталась узнать причину спешки, но я не мог ей этого сказать. Я просто не мог.
По дороге домой, мы почти не разговаривали, и меня это мучало. Мне не хотелось, чтобы она думала, будто наше досрочное возвращение домой - ее вина, но пока она не знала правду, то именно так и думала. Смерть сестры, часто сказывалось на ее настроении, но я не брал это на личный счет, и ни разу даже в мыслях не было, что это портит нам отдых. Наоборот, я поддерживал ее, и успокаивал, когда требовалось. Я знал цену потери, и то, что нужно много времени, дабы принять факт, что больше не увидишь близкого человека. Почему именно сейчас, призраки моего прошлого, дали о себе знать? Почему не в тот момент, когда ее нет рядом со-мной? ПОЧЕМУ?
Все последующие наши встречи, Ира смотрела на меня с недоверием, и опаской, что только подталкивало рассказать ей правду. Во вторник вечером, я собирался встретиться с ней, чтобы рассказать правду. Я больше не мог смотреть в ее глаза, когда в моих, она видела лишь отговорки и ложь.
Я никак не мог привыкнуть к новой квартире, которую купил несколько месяцев назад. Бегая по комнатам, и переворачивая все вверх-дном, я затруднялся найти чистые носки, которые должны были быть, в одной из многих коробок, которые, я так и не распаковал.
Она ждала меня в кафе, где много лет назад, Аня устроилась на свою первую работу. Я не знал, почему из всех возможных, она выбрала именно его. Мне было очень больно находиться в стенах места, где я неоднократно бывал, со-своей сестрой, и знать, что больше этому не повториться. От этих мыслей, меня отвлекла цель моего прихода. Я должен был думать не о себе, а о человеке, которому, своими отговорками, разбиваю сердце. Ира не заслуживала такого.
Мы просидели там уже около часа, а я никак не мог собрать волю в кулак, и открыться ей. Она видела, что я хочу что-то сказать, что-то очень важное, и значимое, но боялась спросить, зная, что я только отговорюсь.
Когда у нас закончились слова, я предложил прокатиться на машине, подумав, что это и будет тот момент, когда я смогу излить душу. Открыв ей дверь, я обошел машину, и сел за руль.
- Может, ты дашь мне прокатиться? – игриво спросила она.
- Ты же не умеешь водить! – сказал я, едва выдавив улыбку.
- А ты научи меня! – смеясь, закричала она.
- Хорошо, - согласился я. – Только давай отъедем туда, где никто не пострадает?
- Окей, - сказала она, и ее глаза заблестели как у ребенка.
Только я хотел завести мотор – меня вырубило.




























ГЛАВА 10
Мне мерещилась то машина, в которой я был с родителями, то потолок реанимационной палаты.
- Как ты себя чувствуешь, сегодня? – спросил Эмир Иванович, на что я только, улыбнувшись, кивнул, пытаясь показать своим выражением лица, что уже лучше.
Он, как всегда, подошел ко-мне, и попросил сжать его палец. Он улыбнулся, когда почувствовал, что я жму сильнее, чем обычно, и с довольным лицом, пошел осматривать других больных из реанимации.
Через несколько часов после обхода, привезли молодого парня. Я не мог поднять голову, чтобы увидеть его, но единственное, что заметил – светлые волосы. Как я позже понял, его звали Женя, и он постоянно ругался со-своей матерью, когда та приходила навещать его.
Возле моей койки стояли две медсестры. Одна наблюдала за моей капельницей, а вторая держала шприц с каким-то лекарством.
- Ты представляешь? – начала одна. – Тот мальчишка, что сегодня поступил, как его там?
- Женя?
- Да, он, - продолжила медсестра. – Он съел смертельную дозу обезболивающих таблеток только потому, что у него проблемы в школе.
- О Господи! – воскликнула вторая. – Хорошо, что жив остался.
- Это точно! – согласилась первая, и возмутительно добавила: - Не понимаю, куда смотрят родители?
- Ну не могут они, каждую секунду, караулить своих детей! Тем более, когда это подросток.
- Да, но на то они и родители! Они должны были заметить странное поведение сына!
- Это не так просто, как кажется. – нахмурилась она. - Этот подростковый возраст… Вспомни себя! Ты много рассказывала своим родителям? Они вечно все скрывают, и с этим ничего не поделаешь. Это нормально.
- Может ты и права.
- Будешь иметь детей, тоже придётся бороться с подростковым максимализмом.
- Боже упаси мне такого ребенка, как он.
Они еще очень долго философствовали на тему юношеского гонора, когда я мечтал лишь о том, как встать на ноги, и придушить того идиота. Я здесь продавал душу высшим силам, чтобы выжить, а он спокойно глотает таблетки, чтобы умереть. Я бы понял, если бы его поступку было объяснение: причина, по которой он не хочет, и не может дальше жить. Бывает всяко, но убивать себя из-за проблем в школе? Это же каким нужно быть дебилом?
- Принеси мне планшет! – не своим голосом, он кричал в трубку. – МАМА! Я СКАЗАЛ, ПРИНЕСТИ МОЙ ПЛАНШЕТ! ТЫ ЧТО ТУПАЯ?
И спустя всего несколько секунд молчания, он продолжил вопить:
- ЕСЛИ ТЫ НЕ ПРИНЕСЕШЬ ЕГО, ТО Я ПОКОНЧУ С СОБОЙ. И НА ЭТОТ РАЗ УСПЕШНО!
- Так! – забежав, крикнула медсестра. – Тихо будь! Это тебе не школа! Здесь кроме тебя еще люди есть!
- ПОШЛИ ВОН ВСЕ! МНЕ НУЖЕН МОЙ ПЛАНШЕТ!
- Начнем с того, что в реанимационной палате не разрешены подобные устройства, - строгим тоном сказала она. – Так что ты зря напрягаешься.
- Я ПОКОНЧУ С СОБОЙ!
- К счастью, ты находишься в больнице, - с насмешкой, сказала она, - где ты вряд-ли сможешь это сделать.
- Вот увидите! – сказал он, понизив свой тон.
- Раз ты так решительно настроен, то спешу тебя огорчить! – еще шире улыбнулась она, - мы имеем право зафиксировать тебя на койке, то бишь привязать.
Женщина, не выдержав давление, со-стороны сына, принесла ему планшет, но медсестра сдержала слово, и ему, так и не посчастливилось им воспользоваться.
Этого дегенерата перевели в обычную палату через неделю, и в реанимации наступили долгожданные спокойствие и тишина. Я был рад, что больше не услышу его голос.
Я много думал, но не мог понять, как можно было вести себя, таким образом, с самым дорогим человеком на земле. Как бы ты ненавидел весь мир, но мать… Она же ни в чем не виновата. Я не мог, и не хотел верить в существование таких как он, хоть и знал как их много. Я не помню, но очень надеюсь, что не был так же жесток со-своими родителями.
Вот уже месяц, я лежу, почти неподвижно, и жду, когда зайдет мама. Я так хотел увидеть ее лицо, а у меня даже не было возможности узнать, где она. Невозможно, чтобы она пропустила мимо глаз, исчезновение сына, продолжительностью в несколько недель. Как бы я не старался, но все мои попытки что-то спросить, увенчались неудачей. Оставалось только ждать, когда дверную ручку потянет нужный мне человек.
Потолок давил на меня. Я больше не мог находиться там ни минуты, а длились они очень долго. Раз-за-разом я представлял, как выхожу из этой больницы. Почему-то, именно в черном костюме, улыбаясь, я ухожу, обещая врачам никогда больше не вернуться.
«Ты должен!» - прозвучал голос. – «Ты должен проснуться…»
Я впервые слышал этот голос, и был почти уверен, что он доносился именно из моей головы, а не извне. Перед глазами было незнакомое мне помещение: маленькая комнатушка, в которой потрепанная временем кровать и доисторическая мебель, покрытая пылью, говорили об отчужденности того места, куда я попал. Моя одежда была не лучше, и полностью соответствовала месту моего обитания. Старые, протертые, и очень грязные джинсы, были раза в два больше, чем мне требовалось, в то время как, не менее, запятнанная футболка, раза в два меньше.
Взглянув на бледно-зеленые, покрытые черной плесенью стены, я быстро встал с кровати, которая была, чуть ли не единственной достопримечательностью того «дивного» места. Режущим скрипом, она поблагодарила за освобождения от моего тела, а я, щурясь от запаха «гнилой, мокрой тряпки» пошел к выходу. Будучи за дверью, я понял, что нахожусь в отеле, причем очень старом и запущенном.
- Не многовато ли отелей для одной жизни… - пробурчал я, пробежавшись взглядом по десяткам пронумерованных дверей, теснившихся в узеньком коридоре, на стенах которого, размножалась знакомая мне плесень, с характерным, для этого запахом. Слева от себя, в самом конце коридора, была еще одна дверь. На ней был не номер, а табличка «выход», куда я не медля рванул. Ржавые двери лифта были немного приоткрыты, а кнопка вызова – заклеена клочком бумаги. Пришлось пойти в темноту, где была лестничная клетка, и откуда были слышны непонятные звуки. Едва заметный свет, то загорался, то гас, от чего по телу пробежали мурашки. Я медленно и осторожно наступал на ступени, когда хотелось бежать сломя голову. Вздрагивая от любого шороха, и постоянно оглядываясь, я все-таки вышел из этого дома ужасов.
Снаружи, это девятиэтажное здание, было таким же жутким, как изнутри. Старые стены фасада были покрыты, непонятного происхождения, растительностью, и я почему-то не сомневался в том, что хозяину знания абсолютно на нее плевать. Глядя на «это», я не мог поверить, что «оно» работает. Хоть и не во всех, но в нескольких номерах горел свет, и я боялся представить, что там происходит. Еще больше я боялся того, при каких обстоятельствах оказался там. Может это была его злая шутка?
Единственное, что я помнил, было то, как мы с Ирой сели в машину. После этого проснулся Виктор, и это было очень плохо. Даже мимолетная мысль о том, что он отнимет и ее, окунала мою душу в ужас. Как и тогда, было уже поздно что-либо предпринимать. Я хотел быть честным с собой, но что-то внутри меня продолжало бороться, и отрицать парализующую правду.
Записка анонима оказалась ложью, и я возненавидел его сильнее, чем Виктора: он, хотя бы не дарил мне надежду, чтобы потом безжалостно ее забрать.
Стоя на улице, я не знал, в каком именно городе я нахожусь, но увидев знакомую «кукушку» такси, понял, что в Ужгороде. Не знав, есть ли у меня деньги, я махнул ему рукой, и таксист остановился у обочины. Только после этого, я представил неловкость ситуации, если у меня не будет ни копейки. Пробежавшись по карманам, я нашел около двухсот гривен, и уверенно сел в машину.
- Куда будем ехать? – спросил худой мужчина, в прямоугольных очках.
До момента, когда я сел в машину, я даже не думал о том, куда собираюсь поехать. Единственное, что я посчитал странным, было то, что после этого вопроса, у меня появилось желание оказаться дома. Оно было ничем не обосновано, но все горело изнутри, когда я думал об этом. Я был уверен, что мне надо именно домой, и назвал свой адрес.
Отель, в котором я оказался, был на окраине города, и дорога домой была, относительно длинной. Все это время таксист не умолкал. То ему мешали пешеходы, переходящие дорогу, то машины ехали не так, как ему хотелось. Это был типичный таксист, считающий себя королем дороги. Несколько раз он пробовал заговорить со-мной, но мой, устремившийся в окно взгляд, говорил ему о нежелании вести светские беседы. К моему огорчению, по приезду домой, я ничего там не обнаружил. Мое предчувствие обмануло меня.
Впервые за долгое время, я увидел снег. Уже несколько месяцев прошло с того дня, когда я проснулся в том ужасном отеле. Я так и не нашел Иру, и отчаявшись, бросил попытки ее отыскать. От Виктора тоже не было вестей, ведь за этот период, он не просыпался ни разу. Это был поэтичный способ мести – отобрать у меня все, и просто исчезнуть.
- Что-то вы не в духе сегодня, - обратился ко-мне бармен.
- Я всегда не в духе, – фыркнул я. – Налей еще!
- Вы могли бы поделиться тем, что вас беспокоит, - робко улыбнулся тот.
- А я должен перед тобой отчитываться? – возмутился я, и злобно сказал: - Единственное, что ты можешь спросить это то, сколько мне еще налить, а не совать нос в мои дела.
- Простите, если я вас обидел, просто вы уже несколько месяцев приходите, садитесь за стойку и в одиночку пьете, не проронив ни слова. В основном, такие люди жаждут общения, просто скрывают это.
- Ты даже не догадываешься, какой я, - ухмыльнулся я.
- Так расскажите!
- Боюсь, если я расскажу о себе, то ты примешь меня за сумасшедшего.
Этими словами, я задел его любопытство. Он облокотился на стойку, и с интересом в глазах сказал:
- А вы попробуйте!
- Ну что ж…
Я говорил не умолкая. Уже стояла темная ночь, а он слушал меня с открытым ртом. Его бар уже был закрыт, а персонал распущен по домам, но мы все так же сидели - он по одну сторону стойки, я по другую. Семен, так его звали, начал выпивать со-мной, внимательно впуская в себя каждое мое слово. Я не знал, верит он мне, или нет, но было уже все ровно. Слишком долго, все это было во мне. Я хотел скинуть этот камень с плеч, просто не признавался себе в этом. В тот день, мне представился шанс выплеснуть все на него, что я и сделал.
Я рассказал обо-всем: о деньгах, что у меня оказались, об острове, где мне посчастливилось и отдохнуть, и побывать в собственном плену, даже о смертях близких, которые не заслуживали той участи. Обо-всем, до момента встречи с ним.
- Невероятно… - едва слышно, сказал он, покачав головой в стороны.
- Я же говорил – не поверишь!
- В такое трудно поверить, но я не думаю, что ты лжешь.
- Ты себе не представляешь, как я от этого устал. Хоть этого давно не происходило, но я с ума сходил от постоянных провалов в памяти. Меня мучала неспособность на что-либо повлиять, как и осознание неизбежного. Меня мучал Виктор.
- Я даже не знаю, что сказать.
- А тут ничего и не скажешь.
- Ты, главное, не сдавайся.
- Этим только и занимаюсь последние недели.
- Я уверен, тебе можно помочь! Если у тебя столько денег, то найти врача, который вылечит тебя. Неважно где, неважно когда, просто найди его, и все станет хорошо.
- Спасибо, что выслушал.
- А тебе спасибо, что поделился.
Я видел, что Семен уже слишком пьян, чтобы говорить с ним о себе, а он, наверное, только разогрелся. Более, я не хотел ничего обсуждать, и когда он ушел в туалет, я по-тихому свалил, оставив деньги за свои напитки.
Больше я не заходил в тот бар. Я боялся смотреть в глаза человеку, которому все о себе рассказал. Наверное, этот страх был вызван моим нежеланием заводить друзей или сближаться с кем либо. Это только дало бы Виктору возможность, в очередной раз доказать мою никчемность.
Я стал много путешествовать, пытаясь таким образом забыть о старой жизни, и начать новую. Не получалось у меня нихрена: я не мог найти своего места, как в обществе, так и вне его. Когда становилось очень тоскливо, я возвращался домой, и навещал могилы Ани и Васьки, а через несколько дней, когда тоска проходила – уезжал. Я чувствовал себя хомяком в колесе, который постоянно бежит, не зная зачем, куда, и когда останавливаться. Разница между мной и хомячком, была в том, что животное бежит, потому что верит в финишную черту, и может даже видит ее, я же, давно в нее не верю, хоть и продолжаю бежать.
У меня опять появилось чувство, что за мной следят, и оно пожирало меня изнутри. Иногда я просыпался, посреди ночи, от страха, что надомной кто-то стоит, и это не давало мне уснуть до рассвета. Каждое утро, в страхе я смотрел на дату, опасаясь провала в памяти. Я не мог нормально жить, пока существовал Виктор. Он отнял у меня не только близких, он забрал и мою способность жить.
Я вернулся домой, когда только растаял снег. В начале весны, мой город оживал, и я надеялся, что то же случится и со-мной. Немного прогулявшись, я остановился в баре, которого раньше не видел.
«Давно меня не было дома» - подумал я, глядя на новое заведение.
Немного перебрав с выпивкой, я понял, что не схожу к друзьям на кладбище. Лежа в постели, я еще долго корил себя за то, что не сходил к ним именно сегодня, а перенес на другой день.
Той ночью мне приснился кошмар, который уже очень долгое время мучал меня. Возле моей кровати снова стоял парень в темной толстовке, с капюшоном на голове. В руке у него был окровавленный нож, с которого скатывались темно-красные капли и падали на пол. Я не мог рассмотреть его лицо полностью: только костлявая челюсть виднелась в лучах лунного света. Как только я попытался рассмотреть его внимательней, нож взмахнул вверх, на секунду задержался, и молниеносно пронзил мое сердце. Вздрогнув, я проснулся. На лбу проступил холодный пот. Я все еще чувствовал присутствие того парня, и хоть это не было по-настоящему, я все ровно боялся закрыть глаза.
После обеда я пошел на кладбище. Я никогда не носил на их могилы цветы, в знак того, что никогда не смирюсь с их смертью. Находясь там, я представлял, что они сидят рядом, и говорят со-мной. В тот раз мне было особо нелегко. Я был подавлен, и не знал, что делать.
- Сестренка, может, ты мне дашь какой-то знак? Может, подскажешь, как мне быть? Я уже с ума схожу от одиночества.
Я бы прождал всю жизнь, если бы знал, что она мне ответит, но это было невозможно. Я вернулся домой не с облегчением, наоборот – с еще большей тяжестью в душе. Я боялся того, о чем думал, но не переставал делать этого. Мысль о моем самоубийстве, может и огорчила бы кого-то, но тех, кому бы это причинило боль, уже не было в живых.
Сидя в пустой квартире, я не мог ни о чем думать, кроме как о самоубийстве. Я очень боялся этого, но не меньше чем хотел. Вечное небытие манило меня к себе, и алкоголь, которого я выпил не мало, внес свою лепту. Я принял решение.
Когда-то я смотрел фильм, в котором мужчина топил девушку в ванной. Он сказал, что если она перестанет сопротивляться, и позволит воде наполнить ее легкие, то ощутит эйфорию. В том фильме она так и не умерла, но мне было интересно, говорил ли он правду. Я не хотел прыгать с крыши, либо резать вены, мне хотелось умереть тихо.
Лежа в ванной, я наблюдал за текущей, из крана, водой, пытаясь найти себе оправдание. Эгоистично лишать себя жизни из-за того, что тебе плохо без друзей, но я был эгоистом. Я даже не оставил предсмертной записки, с какими-либо пояснениями. Самоубийца, он и Африке самоубийца, и нечего тут объяснять. Я опустил голову под воду, и в глазах потемнело.
Никакого белого света я не увидел, как и обещанного тоннеля. Была сплошная темнота. Почему-то я не ощущал себя мертвым, напротив – жизнь во мне бурлила, как никогда.
Я находился в комнате без света, и робко делая шаги, наткнулся на огромный предмет. Этим предметом оказалось кресло, что меня и удивило и рассмешило одновременно. Почему после смерти, я нахожусь в месте, где есть только кресло. Пожалуй, это самое нелепое наказание за самоубийство. Мне явно не нравилась такая жизнь после смерти.
Мне ничего не оставалось, кроме как сидеть, в том самом, кресле и слушать гробовую тишину. Это был первый раз в моей жизни, когда мысли были громче всего, что вне их.
В том месте, я абсолютно не чувствовал ход времени. Его не существовало. Не знаю, когда это началось, но я начал слышать слабое эхо. Где-то, очень далеко, продолжалась жизнь, а мне доставались лишь ее объедки. Я слышал какие-то голоса, и шум машин. Все это звучало так, будто я все еще под водой.
- Ты не умер! – прозвучал голос. Я его слышал очень отчетливо, и не в первый раз. Он принадлежал мне. – Слышишь? Ты все еще жив!
- Кто это? – спросил я, соскочив с кресла.
- Ты же итак догадался!
- Я слышу, что ты говоришь моим голосом, но ведь это не я!
- Конечно не ты! – засмеялся тот. – Это я!
- Ты прям комик от Бога, - саркастично заметил я. – А имя у тебя есть?
- Есть, - спокойно заявил он, и повисло молчание.
- Ну… - Я начинал выходить из себя.
- Меня зовут Виктор.
Ко-мне подошел силуэт, и в помещении стало светлее. Просто из-неоткуда падали лучи света, и я смог разглядеть его лицо – это был я. Его волосы не были растрепаны, как мои, а аккуратно причесаны назад. Розовая, в белую полоску рубашка, была заправлена в коричневые штаны, в то время, как на мне были одни тряпки. Он держал руки в карманах, и все ближе подходил ко-мне.
- Все, что ты думал обо-мне, неправда, - спокойно сказал он.
- Да ты что? – ухмыльнулся я.
- Ты хоть понимаешь, где мы сейчас находимся?
- Нет, но если это Ад, то я рад, что и ты здесь.
- Друг мой, мы не в Аду! Мы в твоей голове!
- Чепуха!
- Как ты думаешь, куда мы попадаем, когда просыпается другой?
- Я всегда спал.
- Правильно! Потому что он так сделал. Он не хотел, чтобы мы знали о нем, и об этой комнате, откуда открывается прекрасный вид. Я тоже очень долгое время спал, а когда, все-таки, узнал о нем, то оказался здесь.
- О ком ты говоришь? – недоумевал я. – Нас же двое!
- Ты ошибаешься, мой друг. Его зовут Олег.
- И как долго он с нами? – спросил я, так и не поверив в это.
- Ты не правильно ставишь вопрос! – улыбнулся Виктор, - Не «как долго он с нами?», а «как долго мы с ним?»
- Ты хочешь сказать, что он первый из нас?
- Я не хочу этого говорить, а уже сказал это!
- Этого не может быть, я ведь четко помню свое детство!
- Ну и что? – рассмеялся Виктор. - Я тоже его помню! Это он сделал! Олег намного сильнее нас: он может управлять нашими воспоминаниями, изменять их и подстраивать так, как ему удобно. Он может выпускать нас, и закрывать, когда только пожелает, и мы ничего не сможем с этим сделать.
- Как долго ты здесь?
- Когда, мы с тобой только наладили отношения, Григорий Николаевич заподозрил присутствие третьего, и едва успев предупредить меня об этом, как я оказался здесь – в черной комнате.
- Что мы будем делать? – спросил я.
- Мы ничего не можем сделать, Юлик, - расстроился тот. - Когда ты пытался покончить с собой, Олег запер тебя, и теперь точно никогда не отпустит, как впрочем, и меня.
- Но как он узнал?
- Он может следить за нами, даже когда спит. Я же сказал, что он умнее, хитрее, и уж точно злее нас, вместе взятых.
- А что это за эхо, которое я постоянно слышу?
- Это его воспоминания! Мы можем видеть их, но только тогда, когда он спит. Если хочешь, я могу показать тебе кое-что, но это тебе не понравится.
- Я хоть узнаю, что случилось на самом деле.
- С чего начнем?
- Все, с того момента, как тебя не стало!







ГЛАВА 11
В помятых джинсах, и старой, потертой футболке, я стоял на улице, полной людей. Рядом со-мной был такой же я, только выглядел он получше: на нем были темные брюки, и черная рубашка, с белым галстуком. Виктор везде умел выделяться.
Был еще и третий, который сидел за столом, в маленьком кафе, и мило беседовал с Васькой. Олег не видел нас, впрочем, как и никто другой. Когда Виктор погружал нас в воспоминание, то мы становились призраками, неспособные на что-либо повлиять. Все, что мы могли, это молча наблюдать за происходящим.
- К чему такая срочность, Юлик? – спросил Васька.
- Я просто захотел посидеть с тобой, как в старые добрые времена, - ответил Олег, и я был поражен тем, как хорошо он меня имитирует. – Как раньше, когда мы с тобой бухаем, говорим обо всем, делимся чем-то важным. Мне этого очень не хватает.
Васька улыбнулся, и похлопал его по плечу. Было так здорово видеть его снова, но от осознания того, что я скоро увижу его смерть, мне становилось трудно дышать. Он был так счастлив, видеть меня впервые за несколько месяцев, а я стоял так близко, и так далеко одновременно, без возможности предупредить его об опасности.
- Мне тоже, если честно.
Шли часы, а они все болтали и болтали. Мне не нравилось видеть притворство Олега, и то, как Васька мог ничего не заподозрить.
- Витя! – сорвался я. – Мы еще долго будем на это смотреть? Давай ближе к сути!
- Имей терпение, мой друг!
- Хватит называть меня так! Достал уже!
- Не отвлекайся, - резко сказал он, и указал пальцем на Ваську.
- И что же я должен увидеть? Ну нажрались они в хлам, и что с этого?
- Просто смотри! – рявкнул Олег.
Было уже очень поздно, а они продолжали пить. Васька несколько раз предлагал поехать домой, но Олег неоднозначно реагировал на его предложение. То соглашаясь, то уговаривая пропустить еще по стаканчику виски, он рассказывал как скучает за своим другом. Васька покупался на это, и продолжал с ним пить.
- У меня есть немного пороха! – сказал Олег. – Мы могли бы «перекусить» если хочешь. Тебе сразу станет легче, и мы сможем продолжить отдыхать до самого утра, как раньше.
- Давай! – сказал едва дышащий Васька, и добавил: - Мы можем поехать ко-мне домой, там «перекусим», и я переоденусь.
- Отлично!
Такси остановилось у большого розового дома. Это был Васин дом, и он специально не перекрашивал его в другой цвет. Его родители сделали капитальный ремонт, незадолго до своей смерти, и он хотел оставить все так, как они этого хотели.
Они с Олегом вошли внутрь, и я увидел, что и там все осталось неизменным. Все лежало на своих местах: обувь его родителей была аккуратно сложена на полках, а на вешалках висела их верхняя одежда.
Васька дал Олегу небольшое зеркало, и отправил наверх по ступенькам, а сам, шатаясь, пошел в свою комнату.
Я стоял прямо возле Олега, когда он достал из кармана пузырек с порошком белого цвета. Положив зеркало на большой кухонный стол, и высыпав на него порох, он сел за стул.
- Это не совсем то, о чем ты думаешь! – сказал Виктор.
- А что?
- Препарат называется «Флунитразепам». Его еще называют оружием проституток. Вперемешку с алкоголем, его почти невозможно обнаружить, и он напрочь отшибает память.
- Снотворное?
- Можно и так сказать.
Олег сделал из пороха одну дорожку, скрутил в трубку стодолларовую купюру, и пристально смотрел в дверной проем, откуда должен был появиться Васька. Он с нетерпением ждал свою жертву, наслаждаясь каждой секундой. Он весь светился от счастья, и я понял, что сейчас произойдет.
- Сейчас произойдет то, что я думаю?
- Да, - сказал Виктор, избегая моего взгляда. – Сейчас ты увидишь Васину смерть.
С дурацкой улыбкой на лице, в комнату вошел Васька. Он передвигался только благодаря стене, что его подпирала, и я не понимал, как он смог напялить смокинг, будучи в таком состоянии.
Когда он наклонился к зеркалу, Олег улыбнулся во все тридцать два. Это была улыбка смерти, и мне было жаль, что именно такими стали последние минуты жизни моего друга. Что тогда чувствовал Олег? Каково чувство, когда отнимаешь жизнь? Этого мне было не понять.
В отчаянии я бросился на Ваську, но пролетел сквозь него, упав на пол. Несколько секунд спустя, на полу оказался и Васька. Его голова была повернута лицом ко-мне. Глаза были едва открыты, и он не понимал, что происходит. Над нами нависла тень. Олег стоял с жуткой улыбкой, ожидая момента, когда Ваську вырубит полностью. Было столько злобы в его взгляде, и столько ненависти. Я не мог поверить, что мое лицо способно передать такие эмоции.
Олег резко обернулся, и шагнул в сторону лестницы.
- Вставай! – сказал Виктор. – Если не пойдем за ним, воспоминание прервется. Мы не можем оставаться там, где нашего тела не было.
Олег спустился еще ниже, и оказался в подвале. Он долго что-то искал среди кучи вещей.
- Что он ищет? – спросил я, наблюдая за происходящим.
- Сейчас ты все поймешь!
- Орудие убийства? – предположил я.
- Скорее самоубийства!
Олег нашел длинный канат в одном из ящиков, и, обрадовавшись находке, пошел наверх. Он недолго думал, к чему его привязать, увидев огромную люстру в холле. Перед тем как что-либо делать, он достал из куртки кожаные перчатки, и хорошо обтер Васины ладони об канат. На нем останутся частицы кожи жертвы, благодаря чему дело сразу закроют по факту самоубийства.
- А он умный, - сказал Виктор. – Не оставил ни единого следа своего присутствия здесь.
- Тварь он! – простонал я, вытирая слезы. – Он заплатит за это!
- Обязательно, - согласился Виктор, положив руку мне на плече.
Олег одной рукой держал Ваську за шею, пока другой одевал петлю. Он был необычайно силен. Я бы никогда не поверил в подобное, если бы не видел своими глазами.
- Это разве возможно? – спросил я у Виктора.
- Если управляешь потоками адреналина в своей крови – да!
- Но как он это делает?
- Я не знаю, Юлик.
Олег резко отпустил Ваську, и я услышал хруст шеи. Покачиваясь со-стороны в сторону, он выглядел как кукла. Его лицо начало краснеть, с каждой секундой становясь лишь темнее, пока не приобрело фиолетово-синий цвет. Олег с ухмылкой наблюдал за тем, как из него уходит жизнь.
- Нам нельзя появляться на людях! – сказал я, рыдая. – Никому из нас… Я больной человек, и это надо прекратить…
- Это мы больны! – сказал Виктор. – Мы одно целое!
- К сожалению, – сказал я, после чего мы оказались в темной комнате.
Я молча сидел в кресле, уставившись в пустоту, которой было наполнено это место. Виктор пытался меня отвлечь разговорами, но я не слушал. Полностью игнорируя его болтовню, я думал лишь о том, что увидел. Слезы скатывались по моим щекам, и я был не в силах это остановить. Я чувствовал боль, которая разрывала мою душу на мелкие кусочки. Я не хотел принимать увиденное, несмотря на то, что уже знал об этом. Я потерял и оплакал своего друга дважды – это худшее, что может произойти с человеком. Я уже не говорю о том, что ты своими глазами наблюдаешь за его казнью.
- Если ты продолжишь горевать, мы распадемся еще больше! – строго сказал Виктор.
- Ты о чем? – спросил я, подтягивая сопли.
- А как, по-твоему, это происходит? Распад личности. Не от сладкой жизни это точно, или ты иначе думаешь? В первый раз…
Вдруг он замолчал.
- Что в первый раз? – спросил я, но он продолжал молчать. – Скажи мне!
- Мы вернемся к этому! Только позже! – твердо заявил он. – Ты все узнаешь, когда придет время.
Как бы я не пытался узнать, о чем он говорил, у меня ничего не получалось. Почему-то он не хотел говорить, что стало причиной распада моей личности. Его молчание только разжигало мой интерес. Я даже плакать перестал, сверля его взглядом, в ожидании хоть какого-то объяснения. Мне нужно было знать, что стало причиной безумия, что не покидает меня ни на минуту.
Мне не нравилось пребывание в этом месте, но это был единственный способ увидеть то, что увидеть было не суждено. В обычном состоянии у меня не было доступа к любому уголочку памяти, где я могу ответить на часть своих вопросов. Это место помогало все понять, хоть и не совсем человеческим способом. У меня другого варианта не было, и как бы я не мучился, еще было много неувиденного: исчезновение Григория Николаевича, Громов, и Иры. Я не видел еще то, что не хотел видеть, но должен был – смерть Ани. Я попросил Виктора немедля показать мне произошедшее с ней. Он утверждал, что мне нельзя слишком много копаться в памяти, потому-что это меня травмирует. Меня не интересовал никакие травмы, я на тот момент итак был травмирован, двумя посторонними личностями у себя в голове.
- Показывай, давай! – закричал я.
Мы оказались на знакомой мне улице в Днепропетровске.
- Что он тут делает? – закричал я.
- Он ищет ее!
- Иру? Зачем она этому психу? – запаниковал я. – О Боже, он ее убьет! О Боже!
- Успокойся! Он ее не найдет! – спокойно сказал Виктор. - Она сама к нему придет в нужное время!
- О чем ты говоришь? – еще сильнее закричал я.
- Она будет искать тебя, и найдет! Вот только не ты это будешь!
- Надо что-то сделать!
- Ты уже ничего не сделаешь, мой друг!
- Что я тебе говорил об этом прозвище? – закричал я. – Не называй меня так!
- Ты за Олегом будешь смотреть, или за мной? – разозлился Виктор. – Сфокусируйся на нем, а не на том, как я тебя называю!
Олег остановился у маленькой лавки с мороженым. Девушка ознакомила его с ассортиментом, и молча ждала выбора клиента. Он остановился на ореховом вкусе, и когда девушка спросила о размере порции, он передумал. Несколько раз он делал то же самое, и девушка раздраженно села на стул, не реагируя на него, пока тот не решится на покупку.
Девушка покраснела от злости, но не успела выплеснуть на Олега свой гнев. Он медленно шагал по улице, улыбаясь прохожим. Не зная его, я бы даже посчитал это милым, но я видел только хорошо скрываемое безумие.
Сначала, я подумал, что он идет в какое-то конкретное место, но мои догадки не оказались правдой. Он просто прогуливался, иногда заходя в какие-то магазины, и покупая там сувениры.
- Кому он их хочет подарить? – спросил я у Виктора. – Разве у него есть друзья?
- Я не знаю наверняка, - почесав нос, ответил он. – Но вполне возможно, что он общается с кем-то. Не живет же он один-одинешенек.
В одной лавке Олег купил спортивный рюкзак, и положил туда накупленное, выбросив полиэтиленовый пакет в урну.
- Извините, - обратился он, к проходящему мимо мужчине. – Не подскажете, как мне добраться до кинотеатра?
- Вы совсем рядом, - ответил тот, и показывая пальцем, сказал: - В конце той улицы повернете направо, и идите прямо, пока не увидите большое здание, этажей десять, наверное. Вы его не пропустите.
- Спасибо вам большое, - улыбнулся ему Олег. – Вы меня спасли. Мне показалось, что я заблудился.
- Не за что! Приятного просмотра!
- Меня от него тошнит, - сказал я. – Как ему это удается?
- Ты о притворстве?
- Именно! Как этот безумец может изображать счастливого человека, и мило перекидываться словами с чужими людьми, когда за его душой сплошная чернота?
- На то он и безумец, - спокойно ответил Виктор. – Я уверен, что актерское мастерство ему играет на руку, в поисках очередной жертвы.
- И во время этих поисков, ему вдруг захотелось в кино?
- Он ведь сумасшедший, - засмеялся Виктор.
- Я не считаю это смешным!- рассердился я, отвернувшись от Виктора. Мне не понравилось его веселое расположение духа, перед тем, как показать мне смерть сестры.
Продолжая следовать за Олегом, я не хотел говорить с Виктором, а он даже не попытался извиниться. Я думал, что мы стали ближе, что общий враг сделал нас, может, и не друзьями, но хотя-бы не чужими. Я для него был именно чужим. Его абсолютно не волновал ни Васька, ни Аня, ни кто-то другой.
Олег спокойно жевал попкорн глядя на большой экран. Время-от-времени он громко смеялся. Рядом сидел парень, лет двадцати. Он пристально наблюдал за происходящим на экране, но почему-то ерзал на стуле, что заставляло Олега нервничать. Он бросал на парня злобные взгляды, а тот, не замечая этого, продолжал попытки поудобней сесть, привлекая к себе внимание, уже других людей.
- Если ты не прекратишь, - прошептал Олег, наклонившись к парню, и схватив за шею. – Я тебя придушу!
Паренек кивнул, и Олег отпустил его. Молодой человек сидел неподвижно, но через несколько минут встал со-своего места и пошел к выходу. Олег проводил его взглядом, и я обрадовался тому, что он не успел навредить парню, который даже не догадывался, насколько тот опасен.
Временный обладатель нашего тела внимательно смотрел, как парень, извиняясь, выбирался из своего ряда. В глазах у Олега, я увидел что-то зловещее, когда он, не выпуская того самого паренька из виду, встал и быстро пошел к выходу. Людям, которых, уже второй человек отвлекал от просмотра, явно не нравилась излишняя активность в их ряду, но Олегу было плевать на это.
Мы с Виктором никак не мешали людям, спокойно проходя сквозь них, следуя за Олегом. В большом холле, было две барные стойки, где можно было купить напитки и закуски. Свет был слегка притушен. Олег остановился у самой двери, и осмотрелся. Справа, в самом конце, была лестница, над которой висела табличка «туалет». Олег увидел, как тот парень спускался вниз, и последовал туда-же.
- Что он собирается сделать? – спросил я у Виктора.
- Одно знаю точно, - начал Виктор, осматриваясь по сторонам. – Не в туалет сходить.
Мы стояли прямо за его спиной, когда он вбежал в помещение с кабинками. Одну за другой, он пинал двери, пока не добрался до нужной. От мощного удара дверь распахнулась, в тот самый момент, когда паренек застегивал ширинку. От грохота он испугался, но не успел проронить ни звука, как Олег схватил его за шею левой рукой, нанося сильные удары правой. Уже после второго – парень потерял сознание, но это не остановило Олега, а только больше разозлило его. Он, скорее всего, рассчитывал на сопротивление, со-стороны молодого человека, и огорчился не получив желаемое. Везде была кровь, и она полностью принадлежала жертве. Ничто не могло остановить Олега, который в приступе бешенства продолжал избивать парня, превращая его лицо в кровавое месиво.
Я даже в кино не видел того, что стояло перед моими глазами: бросив беднягу на пол, и закрыв кабинку, Олег стоял у зеркала, и любовался тем, что сделал. Он с восторгом смотрел на свои руки, и чужую кровь, что стекала с них. С самодовольной улыбкой он смывал ее с рук, глядя в зеркало, где красная лужа у кабинки, с каждой секундой, становилась больше.
Медленно и невозмутимо, он возвращался в кинозал, с улыбкой подмигнув уборщице, которую ждал сюрприз.
- Я не понимаю, зачем ты мне это показываешь? – возмутился я.
- Ты должен понимать, с кем имеешь дело! – сказал Виктор, и добавил: - Ни в коем случае не доверяй ему!
- Ты думаешь, что после всего, что он сделал, я доверюсь ему?
- Поверь, он сумеет тебя переубедить, и расположить к себе!
- Этому не быть.
- Я тебя просто предупреждаю. Он искусный манипулятор, и знает, какие ниточки тянуть.
- Со-мной это не пройдет! – сказал я, и задумался.
Пока нас окутывал мрак, перенося в черную комнату, я думал о своей душе, которую разорвало на три, совершенно разные, части: Виктор был умом, который не дал нам испариться в огромном, жестоком мире, а Олег стал яростью и силой, что вперемешку с его безумием, и делало этот мир жестоким. Я не знал, какую именно роль исполнял в нашем трио, но заглядывая в прошлое, можно было сделать только один вывод – роль игрушки. Они хорошо манипулировали мной, и хоть сейчас Виктор казался моим союзником, меня терзали сомнения на его счет. Не успев изучить их способности, и найти предел их силе, разрушающей мое сознание и личность, я никогда не мог узнать наверняка, об их замыслах. Я не мог предугадать их поступки, чтобы уберечь родных и близких, не говоря уже о себе. Уверенным, я мог быть только в одном – размножение личности, совсем не то заболевание, которое можно переносить вне стен больницы. Такие люди не должны гулять под одним небом со здоровыми людьми, подвергая их опасности.
- Почему мы в черной комнате? – спросил я, толкнув Виктора в плече. – Ты должен был показать мне Анину смерть.
- Не все сразу! – спокойно ответил Виктор, глядя на мою правую руку, опасаясь удара.
- Я не понимаю! – закричал я, переполненный злостью. – Ты на моей стороне, или на стороне Олега? Почему ты постоянно темнишь, и скрываешь что-то? Почему нельзя показать мне все и сразу?
- Всему свое время! – тем же, спокойным тоном ответил Виктор. – Ты не должен торопить события!
- Я ничего не тороплю! – продолжал кричать я. – Просто покажи мне то, что я хочу!
- Это плохо скажется на твоем самочувствии, - подметил Виктор.
- Мне уже плевать! Я итак все потерял!
- Ты ошибаешься, мой друг. У тебя еще осталась твоя жизнь.
- Моя жизнь? – еще сильнее закричал я. – Вы отняли ее у меня. Нет никакой «моей жизни». Ничего нет!
- Еще есть способ все исправить! – успокаивал меня Виктор. – Единственное, что я от тебя требую, это набраться терпения.
- Мое терпение кончилось! Я устал следовать вашим указам, и буду поступать так, как считаю нужным! ПОКАЗЫВАЙ МНЕ ТО, ЧТО Я СКАЗАЛ!
- Ты совершаешь ошибку, - расстроился Виктор. – Но я не стану тебе мешать. Ты только помяни мои слова, когда все выйдет из-под твоего контроля, которого ты так жаждешь.
























ГЛАВА 12
Начали появляться стены. Падая сверху, клубы дыма разбивались о землю, превращаясь в, знакомое мне, помещение, в центре которого, находилось то самое стоматологическое кресло, с моим телом в нем. Олег, не двигаясь, смотрел в камеру. Я стоял рядом с ним, а Виктор, сжавшись, отошел в сторону, и смотрел за всем из угла комнаты. Он выглядел так, будто очень боялся того, что должно было произойти.
Олег отвел взгляд от камеры, и устремил его на дверь, которая открылась. В помещение вошел мужчина в длинном, черном пальто. Олег улыбнулся, и сказал:
- Я уж подумал, что ты позабыл обо мне.
- Ты же знаешь - я держу свое слово, - сказал мужчина, и добавил: - Пока наш уговор в силе, ты полностью можешь на меня рассчитывать.
Я его сразу узнал, но не сразу понял, почему он пришел к Олегу на помощь.
- Это же твой друг, - обратился я к Виктору, который еще сильнее сжался в углу. – Это ведь Михаил? Твой друг?
- Этот предатель мне не друг! – закричал Виктор. – Он предал меня.
- Что он сделал?
- Я всегда знал, что Михаил падкий на деньги, но никогда не мог подумать, что он предаст именно меня. Мне казалось, он достаточно зарабатывал, управляя моим бизнесом, но ему этого было мало. – Виктор подошел к Мише, и, махнув рукой сквозь него, закричал: - ОН ЗАХОТЕЛ ЗАБРАТЬ У МЕНЯ ВСЕ!
- Но как он спутался с Олегом?
- Он узнал о существовании третьего, от Григория Николаевича, когда искал способы упечь меня в психушку. Наш психиатр оказался человеком чести, но Михаил умел ломать людей. Когда он узнал, что Олегу не нужны деньги, и что с ним легко договориться, то сделал все, чтобы встретиться с ним.
- Но что он может дать Олегу? – удивился я.
- Защиту! – нахмурился Виктор. – Он пообещал ему прикрытие перед законом, когда тот совершает свои зверства. Олег всегда будет выходить чистым из воды, независимо от того, что совершит.
- Неужели Михаил может такое обеспечить?
- С моими деньгами, он может все! – Виктор закрыл лицо ладонями, и, заплакав, закричал: - ОН ПОМОГ ЕМУ УБИТЬ ОЛЮ!
Виктор не мог сдерживать слезы, и я, как никто, понимал его. Теперь у меня не было сомнений насчет его честности со-мной. Моя ненависть к Олегу росла в геометрической прогрессии.
Михаил снимал ремни с Олега, который пристально всматривался в угол, где я стоял с Виктором. Он не смотрел на стену, что была за нами, а именно на меня. Он словно знал, что спустя какое-то время, я буду видеть это, и улыбнувшись, спросил:
- А с той что?
- Ты об Ане? – спросил Михаил.
- Да, - кивнул Олег, продолжая смотреть на меня. – Я надеюсь, ты оставил ее мне?
- Конечно! – ухмыльнулся Миша. – Она у него дома под охраной. В целости и сохранности.
- Отлично! – сказал Олег, и только тогда повернулся к своему собеседнику.
- Я подумал, что тебе будет приятно убить ее именно в его доме!
- Это хорошая идея, Мишка.
- Ты уж прости, что так долго шел за тобой, – сказал Михаил, и пояснил: - с его подругой пришлось повозиться. Надеюсь, ты здесь не скучал.
- О нет! – засмеялся Олег. – Я много чего рассказал им на камеру, жаль только, что они никогда этого не увидят.
Мне было интересно, о чем говорил Олег, и я спросил у Виктора:
- Мы ведь сможем его посмотреть?
- Да, - сказал Виктор. – Не все сразу!
Мы не стали наблюдать возвращение Олега домой, поэтому перенеслись непосредственно к его встрече с моей сестрой. Олег открыл дверь моей квартиры, и характерным жестом руки, пригласил Михаила внутрь, который сразу обратился к Ане:
- Здравствуй, красавица! – улыбнулся он. – Я привел твоего друга!
- Юлик! – воскликнула Аня, с надеждой в голосе.
- О нет, дорогая, – возразил Олег.
- Виктор, - сквозь зубы сказала она. – Ну ты и скотина.
- И снова мимо, - улыбнулся Олег. – Мы еще не знакомы, поэтому разреши представиться.
Он показательно развел руками в стороны, и слегка наклонившись, сказал:
- Кушнир Олег Викторович, собственной персоной.
- Олег? – удивилась Аня. – Ты еще кто такой?
- Ооо… я первый, дорогая моя! – ухмыльнувшись, сказал Олег. - Я тот, кого те двое заперли на очень долгое время. Я тот, кого они будут помнить до последнего, своего, вздоха.
- Ты первый? – презрительно засмеялась она. – Этого не может быть! Я знаю Юлика много лет.
Ничего не ответив, Олег обернулся, и обратился к присутствующим в комнате:
- Оставьте нас! – приказал он. – А тебе, Мишка, я перезвоню, когда освобожусь, и мы поговорим о делах.
- Хорошо, - сказал Михаил, и вышел следом за Аниной охраной.
Олег запер дверь изнутри, и взяв из кухни стул, сел напротив Ани.
- Понимаешь ли, - начал он, - я проживал счастливое детство, пока, в один прекрасный момент, не появились те двое. Я не знаю, что стало причиной этому, но следствием было мое заключение на долгие годы. Знаешь, каково сидеть в пустой, черной комнате, и лицезреть, как кто-то живет твоей жизнью, в твоем теле? ТЫ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, КАКОВО ЭТО БЫЛО? – закричал он.
- Я не верю ни единому твоему слову! – испуганно сказала Аня.
- Это уже совсем неважно, - сказал он так, словно не кричал несколько секунд назад. Его голос был ровным и тихим. – Я отомщу им независимо от того, веришь ты мне, или нет. Я собираюсь уничтожить все, что олицетворяет украденную у меня жизнь.
- Разве это вернет упущенное время?
- Это доставит мне удовольствие! – ответил Олег. – Я собираюсь наслаждаться местью, выпивая ее капля-за-каплей, пока от их существования не останется ни единого упоминания.
- Месть еще никому не принесла спокойствие.
- В этом и заключается мой секрет – спокойствия я и не ищу!
- Значит, ты просто дурак.
- Мне кажется, ты сейчас не в том положении, чтобы оскорблять меня, - поджав брови, сказал Олег.
- Я пытаюсь понять, что тобой движет!
- А я пытаюсь понять, когда это ты заделалась моим психотерапевтом.
- Я не пытаюсь тебя лечить…
- И не лечи! – перебил ее Олег. – Ты здесь только для того, чтобы помочь мне, в достижении моей цели.
- Ты итак получишь желаемое, - сказала Аня, и спросила: - Могу я хоть узнать человека, который отнимет у меня жизнь?
- Ты этого человека знаешь лучше, чем кто-либо! – зловеще улыбнулся Олег.
- Я ничего о тебе не знаю!
- А кто сказал, что лично я приложу руку, к твоей гибели?
- Но ты…
- ДАЙ МНЕ ДОГОВОРИТЬ! – закричал он, и сделав глубокий вдох, спокойно продолжил: - Ты мне понравилась, поэтому я тебя не стану убивать. Ты это сделаешь сама!
- О чем ты говоришь? – ужаснулась Аня, не поверив услышанному.
- Да-да! – подтвердил он. – Ты покончишь жизнь самоубийством.
- Я ни за что этого не сделаю!
- Если ты не хочешь, чтобы твои близкие пострадали, то ты сделаешь то, что я тебе скажу.
- Ты больной! Я и пальцем не пошевелю!
- Андрей и Марина, - пробурчал он. – Они ведь и твои друзья тоже, не так ли?
- Что ты с ними сделал? – закричала Аня, сорвавшись с места, но Олег толкнул ее, и она упала, на то же место, где была секунду назад.
- Пока что ничего, - он достал из кармана телефон, набрал номер, и через несколько секунд ожидания, сказал собеседнику: - Скинь мне фото… Да-да… Сейчас! Ага, жду.
Олег держал телефон в руках, перебрасывая из одной руки, в другую. Я стоял за его спиной, и тоже ждал. Когда прозвучала короткая мелодия, Олег открыл полученное изображение. Я успел увидеть содержимое, прежде чем он бросил телефон Ане. На фото были Андрей с Маришкой, связанные спиной друг-к-другу.
- Неужели ты хочешь, чтобы и они умерли? – спросил Олег.
- Отпусти их!
- Я предлагаю тебе сделку, - сказал он, взяв ее за руку. – Твоя смерть неизбежна, но ты можешь спасти своих друзей. Я хочу увидеть, как ты лишишь себя жизни.
- Они ведь итак умрут? – спросила Аня. – Ты сам сказал, что уничтожишь все, имеющее отношение к жизни Юлика.
- Я обещаю тебе, что не трону их, если увижу твое самоубийство.
- Ты больной на голову, – заплакала Аня.
- Ты согласна? – улыбнулся он. – Ты убиваешь себя, я отпускаю их – все справедливо!
- Мне нужны гарантии того, что с ними ничего не случится после моей смерти.
Олег взял свой телефон, лежащий рядом с Аней, и позвонил Михаилу.
- Посади их в самолет и отдай свой телефон. Когда они будут в воздухе, пусть позвонят мне.
Он отдал телефон Ане, и сказал:
- Жди звонка!
Аня легла в ванную вся в слезах. Наши друзья были в порядке, и теперь она должна была исполнить свою часть уговора. Олег дал ей розовое, кухонное полотенце, с замотанным, внутри, ножом.
- Я хочу, чтобы ты высунула руку из ванной, после того, как сделаешь это.
- Какая тебе разница? – задыхаясь от слез, спросила Аня.
- Кровь должна быть везде, когда он войдет, и…
Резким движением руки, лезвие прошлось по ее руке, от запястья и до самого локтя.
- Я не собираюсь тебя дальше слушать, – добавила Аня, и, расслабившись, закинула окровавленную руку на бортик ванной.
Нож выпал из ее руки, и утонул в холодной воде. Кровь вытекала с огромной скоростью, и я наблюдал за тем, как жизнь покидает ее. Олег радостно пританцовывал, глядя на Аню, и когда она была в шаге от смерти, сказал:
- А ты знаешь, что самолет с твоими друзьями никогда не сядет? – засмеялся он. – Прямо в эту минуту, пилот одевает парашют, и покидает борт.
Она в последний раз посмотрела на него, и закрыла глаза.
- Да, я пообещал не убивать их, - продолжал говорить Олег. – И я сдержал данное тебе слово: ни я, ни мои люди не тронули твоих друзей. СМОТРИ НА МЕНЯ, КОГДА Я ГОВОРЮ С ТОБОЙ!
Олег схватил Аню за шею, и дал пощечину, от чего она пришла в себя, но через секунду ее тело было полностью расслаблено.
- Да я псих, - тихо сказал Олег, наклонившись к Аниному уху. – Я маньяк, и бла-бла-бла, но знаешь что? Мне нравиться таким быть.
Фыркнув, Олег вышел из ванной, а потом и квартиры. Он позвонил Михаилу, и приказал убрать следы его присутствия дома, а также обеспечить хорошее алиби.
- Андрей с Мариной действительно погибли? – спросил я у Виктора.
- Самолет так и не нашли, - ответил Виктор. – Скорее всего, они упали посреди океана, где их никогда не найдут. Мне очень жаль.







ГЛАВА 13
- Что дальше? – обратился я к Виктору.
- Тебе нужен отдых, – злобно сказал он. Ему явно не нравилось мое давление.
- Я ЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО НЕ ХОЧУ ОТДЫХАТЬ, - закричал я, и спустя мгновение уже лежал на кровати, у Иры в квартире. Я проснулся, но не знал, было ли это планом Олега, либо волей случая. Как бы там ни было, у меня было очень мало времени на поиски Иры.
Как всегда, после пробуждения, я проверил карманы. На мне были джинсовые штаны, в карманах которых, был только мой телефон. Я осмотрелся, но ничего подозрительного, или необычного не обнаружил. На вешалке, в коридоре, висела коричневая, кожаная куртка, которую мне подарила Ира. Я думал, что ничего там не найду, но ошибся: во-внутреннем кармане была записка, и довольно большая.
«Привет.
Как ты уже понял, ты имеешь дело не с Виктором. Я знаю, что ты открыл для себя наше убежище: черную комнату. Очень надеюсь, что вам с Виктором не пришлось там скучать. Я пробыл там всю свою жизнь, и много о ней знаю того, чего не успели узнать вы. Если ты на меня злишься, а я думаю, что ты злишься, то теперь ты хотя бы поймешь, почему каково было мне. Я с самого детства, только то и делал, что смотрел, как вы живете моей жизнью, совершенно не имея на это права.
Будь уверен, я добьюсь своего, и уничтожу вас обоих, вернув свою жизнь. Не будет ни договоров, ни перемирий! Я попросту сотру вас с лица земли. Мое тело, вновь будет принадлежать мне. Виктор думает, что он самый умный, и может копаться в моей памяти, как на помойке, но ты должен знать, что вы видели только то, что я позволил увидеть. Я позволил увидеть тебе смерть близких. Я захотел, чтобы ты вновь пропустил сквозь себя эту боль. Я захотел, чтобы ты почувствовал крупицу тех мучений, что чувствовал я на протяжении долгих лет. Моим финальным аккордом станет твоя дорогая Ирина, которая сейчас в Ужгороде. Ее смерть ты увидишь лично, собственно, лишь по этой причине ты сейчас в сознании. Жаль, что ты не видишь моей улыбки сейчас.
Прощай.
Твой Олег»
Я не мог допустить гибель, еще одного близкого человека, но и сделать ничего не мог. Я прилетел в Ужгород первым же рейсом, но так и не догадывался где мне искать возлюбленную.
Я проверил свою квартиру, но та была по-прежнему опечатана, после смерти Ани. Это был единственный вариант, где я мог ее найти. Бегать по городу не имело смысла: только потратил бы драгоценное время.
Я присел на лавочку в парке, пытаясь собраться с мыслями, и найти выход и сложившейся ситуации. Раз-за-разом, я представлял, как спасаю Иру, и меня бесило, что он может наблюдать за мной, и видеть мою панику, смеясь, сидя в черной комнате.
Подул холодный ветер, и мое тело покрыла «гусиная кожа». Желание спать отбило напрочь, и мои «шестеренки» в голове, начали работать усерднее.
Ни один из вариантов, где во время поиска, я называю имя Иры, мне не подходил, так как я мог поставить ее под удар, попади не на того. За мной однозначно кто-то следил, поэтому я не хотел рисковать.
Как же мне нужен был Виктор, и его ум. Так странно: еще несколько мгновений назад, я всей душой ненавидел его, а сейчас думаю о нем, как о спасителе Иры. Вся моя жизнь – круговорот, резко изменяющихся событий, абсолютно неподконтрольных мне.
Я купил бутылку пива, и присел на лавочку, в одном из спальных районов, прикурив сигарету. Вокруг меня накапливался сладкий и густой дым, в котором я видел непонятные образы. Я мог бы бесконечно за ними наблюдать, если бы не крик женщины, который доносился из первого этажа многоэтажки:
- Ты совсем не думаешь о своей семье! – закричала она.
- Я только то и делаю, что думаю о тебе и Евгении. Что я, по-твоему, делаю на работе сутки напролет?
- В том-то и дело – пока ты на работе, твой ребенок растет без отца!
- О да! – закричал мужчина. – Пусть лучше моя дочь растет на свалке, а я буду помогать ей собирать объедки.
- Ты постоянно все утрируешь!
- Пошла ты!
После этих слов, крик прекратился.
«Их жизнь все ровно лучше, чем моя» - подумал я.
Я хотел сделать очередной глоток из бутылки, но земля ушла у меня из-под ног, и я, в мгновение ока, оказался в черной комнате.
- Что же творится? – закричал я, глядя на обстановку, которая ничуть не изменилась.
- Не уходи, пожалуйста! – сказал кто-то из тьмы, дрожащим голосом.
«Это точно не Виктор» - подумал я.
- Я не Виктор, - сказал парень.
- Что за…
- Да, я могу читать твои мысли, находясь здесь! – сказал он.
- Кто ты? – спросил я, всматриваясь во тьму, откуда виднелся образ человека.
- Меня зовут Олег.
- Что? – я подбежал к нему, и правой рукой ударил в лицо. Было больно. Я полностью почувствовал то, что и он.
- А теперь выслушай меня! – сказал парень, поднимаясь с пола. – Он обманул тебя! Все, что Виктор тебе показал, его рук дело. Меня он обвинил лишь потому, что боялся нашего союза, и того, что мы с ним можем сделать?
- И что же?
- Мы можем закрыть его здесь навсегда.
- А может, ты лжешь?
- Я не обманываю тебя, но верить или нет – твое дело! – тем же, дрожащим голосом сказал он. – Я первый. Я тот, кто может запереть вас обоих. Навсегда!
- Что значит – ты первый? Я помню свое детство! СВОЕ!
- Все твои воспоминания – мое творение. Они не настоящие.
- Но…
- Меня никто не любил, - прервал он меня. – Когда я был маленьким, меня все обижали, и единственным выходом, было запираться у себя в комнате. Я часами сидел в одиночестве, а когда наступала темнота, то приходили вы – мои выдуманные друзья. Вас было много, и я всех любил. Всех, кроме Виктора, который мешал нам играть. Он был злым и умным – всегда находил способ испортить нам веселье.
- Много нас? – поперхнувшись, спросил я.
- Вместе, нас было одиннадцать, но все давно мертвы. Остались только вы с Виктором.
- Я окончательно запутался, – пробормотал я, сев на пол.
- Впервые наша личность расщепилась, когда умерли наши родители. Ты много раз видел воспоминание из той машины, которое я изменил. На тот момент ты был ребенком, и возвращался из села, со-своими родителями. Отца занесло, и машина влетела в дерево. Родители умерли сразу, а я долгое время лежал в больнице, где появился первый из вас – Виктор. Он пережил весь ужас реабилитации после паралича, пока я веселился с остальными в этой комнате.
- Это не может быть правдой. Ты лжешь! Ты хочешь настроить меня против Виктора!
- Я единственный, кто говорит тебе правду!
- Женщина! – закричал я. – На старой квартире отца живет женщина, которая сказала, что родители уехали!
- Я знаю, - спокойно сказал Олег. – Потому что я заплатил ей за это, и за каждый раз, когда ты приходил или придешь!
- Каждый раз?
- Долгое время ты остаешься собой, но в какое-то время всегда появляется Виктор, и наоборот – если он становится цельным, то появляешься ты. Все бы ничего, но вам не терпится разгадать загадку, дорога которой, ведет к еще большему расщеплению личности. Я устал раз-за-разом уничтожать вас, возвращаясь к реальной жизни. Все зашло слишком далеко.
- Что за ерунду ты говоришь? – возмутился я.
- Все, что я тебе говорю – правда.
- Если это действительно так, то почему ты не избавишься от нас навсегда? – удивился я. – Зачем ты снова и снова создаешь нас?
- Причина очень проста – я не хочу существовать в мире, который мне предлагает жизнь. Меня полностью устраивает тот, что создан мною. Здесь есть все, чего я хочу, а от вас мне нужен лишь уход за моим телом, ведь если я покину сознание, то, скорее всего, умру с голоду.
- Это все бред, - сказал я. – Я не собираюсь дальше вас слушать.
- Просто смирись со-своим положением, - сказал Олег. Его голос больше не дрожал.
- Смириться? Ты в своем уме? – закричал я. – Моя семья мертва, друзья мертвы, жизнь – сплошной обман, а ты говоришь смириться?
- Мне больше нечего сказать.
Я посмотрел на Олега, но уже видел не того робкого парня, что медленно появлялся из тьмы. Он стоял надомной с суровым взглядом, не проявляя ни капли сожаления.
- Если ты такой всесильный, то почему позволил ему убить моих близких? Почему не остановил его?
- Мне все ровно, что у вас происходит, - холоднокровно, сказал он. – Меня заботит только мое тело.
- Ты такой же больной, как и он.
Олег не убивал никого лично, и даже не помогал, но его бездействие в этом случае, было хуже, чем убийство. Имея возможность спасти человеческую жизнь, ею надо пользоваться, а не прятаться, как девчонка.
- Только что умерла Ира. – спокойно сказал Олег, стоя у меня за спиной.
- Что ты сказал?
- Виктор убил ее! – повторил он так, будто я не должен удивиться этому. – Пуф, и все! Упала, закопали.
- Что же ты за…
- Мне все ровно! – перебил он. – Она никто для меня! Все они никто.
- Они для меня кто-то, - прошипел я, и закричал не своим голосом: - ОНА ДЛЯ МЕНЯ КТО-ТО!
- Успокойся ты! – скривился Олег. – Найдешь новых друзей! И девушку новую найдешь. Дай только Виктора убрать с пути.
- Они не вещи, которые, взял и нашел! Они люди!
- Люди, которые не лучше вещей, – ухмыльнулся Олег. - Все они лицемеры и лгуны.
- Мои друзья не такие!
- Увидишь, что все они одинаковые.
- Это уж вряд-ли, – улыбнулся я. – Как только я попаду в свое тело, ты увидишь лишь рукоятку ножа, торчащую из моего сердца. Ой, прости, не увидишь! Мы же умрем!
Я только подумал о злобной насмешке, над ним как он сказал:
- Ты думаешь, я не предусмотрел это? – засмеялся он. – У меня есть одно преимущество над вами – я могу управлять телом, и находиться здесь одновременно, и пока ты минуту жизни проводишь в черной комнате, я месяц жизни провожу там. Ты только подумал о самоубийстве, а я уже решил эту проблему. Наслаждайся!
После этого я больше никогда не был в черной комнате, как и не видел Виктора с Олегом.
- Это очень интересная история Юлиан, но вы должны принять тот факт, что она лишь плод вашего воображения.
- Я больше не выдерживаю здесь! Вы должны мне поверить и помочь!
- Дорогой мой. Я тебе уже много раз говорил, что мы все проверили и убедились в том, что ничего тобой сказанного не существовало. Не существовало денег и острова, как и Михаила с Ирой. Все было лишь в твоем воображении, и только когда ты это осознаешь, я смогу тебе действительно помочь.
- Я все понял.
- Что именно, Юлиан? Что Олег подкупил меня?
- Отку…
- Я уже много раз это слышал, - перебил он, и добавил: - Нет никакого Олега, и если ты не примешь тот факт, что все тобой сказанное – выдумка, то не оставишь мне выбора.
- Я ничего не выдумал!
Доктор выключил серый диктофон, что держал в руках, и поднял телефонную трубку. Нажав всего одну кнопку, он несколько секунд подождал.
- Отведите больного в палату! – приказал он, добавив: - И пусть готовят его к «процедуре».
Открылась дверь, и в кабинет вошли санитары, а мужчина в белом халате, так и стоял сжимая в руке маленький записывающий аппарат.