- Приведите ее ко мне. – Голос Абигора был властен, едва не звенел.
Хозяин жизни, как-никак.
Его маска, по обыкновению, дымилась изнутри. Преисподняя все еще передавала привет всем видевшим, как он курит.
***
Я уже заранее знала, куда мне предстоит идти. Провожатые мне не нужны, я выбираюсь по лестнице из ринга.
Кабинет Абигора напоминал кабинет обычного бизнесмена с хорошим достатком. Огромный стол из темного дерева, на нем множество пергаментов и свитков. Старый дисковый телефон блестел матово и жутко. Черное кожаное кресло, казалось, вот-вот поглотит его, и Абигор утонет в черной роскоши. Вдоль стен простираются стеллажи, забитые папками, старинными книгами и все теми же пергаментами и свитками.
Вроде бы совсем обычный кабинет, если не считать очень затхлого воздуха и всех этих пергаментов. Кажется, в каких-то местах они были заляпаны чем-то красным. Окажись я тут при других обстоятельствах, мне было бы страшно. Создалось впечатление, что меня «вызвали на ковер». Хотя, по большому счету, так оно и есть.
- Это перестает быть интересным. – Абигор поворачивается, и я вижу маску ворона.
Все та же тень, в которой стекла маски бликуют. Все так же курит, приподнимая маску рукой. Интересно, что все-таки у него под маской? Ходили слухи, что там и впрямь ничего нет. Но чем-то же он курит. Мне нужно ему что-то ответить. Я прекрасно понимаю, о чем он.
- Вы действительно ждали, что человек, который жил раньше довольно яркой жизнью так запросто смирится с ее кончиной? Ждали, что я перестану драться?
- Не думайте, милочка, что я настолько глуп. Но любая борьба, так или иначе, однажды наскучит и станет в тягость. Особенно, если победитель известен заранее. – Он вздохнул, немного помолчал и продолжил. – Я могу дать тебе то, чего ты хочешь. По договору на правах пятикратного чемпиона. Я дам тебе жизнь. Только перестань выступать на турнире.
- Не пойдет. Мы это проходили. Еще несколько минут или часов не решат дела. Я все еще буду прикована к койке.
Кажется, этот хозяин снова вздумал давить на больное. И я снова откажусь. Я выдержу инфаркт, но буду прикована к койке. Я не смогу пошевелиться, дать знак. Я вообще ничего не смогу. И так проходят мои победы до сих пор. В больничной палате я пролежала в общей сложности около шести часов. Пять турниров – это тридцать пять лет. И за все это время я только шесть часов была живой. Ну, относительно живой. И я все еще верю, что смогу встать.
- Нет, на этот раз все иначе. Турниру нужно развиваться, я хочу нововведений, хочу новых бойцов. Ты не даешь им появиться и проявить себя. Я дам тебе новую жизнь. Целую. В новом теле. Но без воспоминаний о турнире. Живым ни к чему об этом знать.
Заманчиво. Чертовски заманчиво! Но…
- Нет. Одна я точно откажусь. Мне нужен он.
- Да, я прекрасно понимаю. Будет жалко отпустить такого тренера. Но необходимо тебя подвинуть. У нас столько бойцов, которые еще не дрались, а просто смотрят на схватки… - Он наклонился и нажал на телефоне кнопку селектора. – Приведите мне Александра.
Если бы Абигор был обычным человеком, то он наверняка бы обращался к белокурой секретарше с пышными формами, с которой он бы снимал напряжение на этом огромном столе. Хотя, кто знает. Это ведь организатор. Может быть, и есть такая блондинка. Только я ее за эти года не видела.
Скрип двери. Я спиной чувствую, как он вошел в кабинет. Саша… Оборачиваюсь. Улыбаюсь. Будь я сейчас в ринге, сердце бы било по ребрам, а щеки предательски окрасил румянец. Сейчас бы они были в самый раз. Но он понял все и без этих романтичных соплей. Он улыбается в ответ и в его глазах играют озорные искры, как и в любой момент, когда он смотрит на меня. В кабинете, словно, светлее стало.
- О чем разговор? – Саша обращается и ко мне, и к Абигору.
- О вашем, Александр, с Валерией возвращением домой.
- Да? И на каких условиях? Не просто так. – Он снимает слова с моего языка.
- Вы проживете абсолютно новые жизни. Вы, Александр, как тренер, заслужили это право. И вы, Валерия, как пятикратный чемпион – тоже. У вас не будет воспоминаний. Ни о боях, ни о друг друге. Если уж вас и турниром не разлучить, то наверняка найдете друг друга еще раз. Я не буду вмешиваться. Но есть одно но. При малейшей травме или болезни я забираю вас снова.
Господи… Наконец, жить нормальной жизнью! Наконец-то почувствовать это полностью: сердцебиение, дыхание, румянец на щеках. Или не найти Сашу… Или остаться тут, с ним, и продолжать дальше, турнир за турниром, пытаться встать с больничной койки. Я повернулась к нему. Саша уже смотрит на меня. И в его глазах я вижу то, из-за чего и сказала одновременно с ним:
- Мы согласны.
***
За окном прохожие торопились по своим делам. Солнце палит нещадно, и кто-то обмахивается веером, кто-то прячется под зонтом. Никого и ничто не может спасти от тридцатиградусного июльского пекла. Тем более в Санкт-Петербурге. Каждое здание отдает тепло еще сильнее. Я коротаю время в своем любимом кафе.
Все театрально и книжно. На столике рядом – лимонад с лаймом и мятой, на коленях – раскрытая книга, взгляд – за окно. Мысли совсем не о книге. Мне вспомнился отпуск в Болгарии. Это было четыре года назад. Мне тогда было шестнадцать, и я радовалась бесплатному мороженому, морю. Тогда я встретила мальчишку. Высокий для своих лет, худой. У него были такие выразительные серые глаза, в которых я всегда видела какие-то озорные искры. Мы провели с ним целый день. Плавали, смеялись, резвились, бегали наперегонки по берегу и, держась за руки, строили песочные замки. Я не знала, откуда он. С самой Болгарии или из России. Мне было так хорошо, что любая информация о нем казалась несущественной. Я запомнила только имя – Ян.
Это был день, который на всю жизнь откладывается в голове. Это был день, когда я чувствовала себя настолько живой, что меня распирало от эмоций. Это был день, который не давал мне покоя пятый год.
Отворачиваюсь от окна. В кафе немноголюдно, всего две пары и двое одиноких парней по разным концам зала. Администратор кафе, мой знакомый Андрей, неспешно что-то делала за барной стойкой. Кажется, я окончательно упустила мысль книги, нужно начинать заново.
Кто-то открыл дверь, которая задела колокольчик, висящий над ней. Интересно, кто там? Высокий и довольно неплохо сложенный брюнет. Белая рубашка навыпуск, слегка распущенный черный галстук, самые обычные джинсы и кеды. Он быстро пересек зал и поздоровался с Андреем. Кажется, они давно знакомы. Случайно подслушала их разговор:
- Андрей, выручай. Мне нужна работа на какое-то время, пока нормальную не найду. У тебя вакансий нет?
- Да вообще-то и у меня нормально. – Андрей в шутку хмурится. – Можешь начинать хоть завтра. Будешь официантом. Устроит?
- Да все равно, на самом деле, кем работать. Спасибо, с меня причитается.
- Вычту из первой зарплаты на причитается.
Как же он выглядит, брюнет этот? Он уже повернется или нет? Пока они будут разговаривать, я изведусь от любопытства. Андрей ведь мой знакомый, так? Значит, я могу попросить его еще лимонада через весь зал. И они оба обернутся. Вот и женская хитрость в действии.
- Андрюш, - я поднимаю стакан над головой. – Можно еще стаканчик?
Он оборачивается, оборачивается и брюнет. И я едва не роняю на пол стакан. Молча, прижимаю его к груди и смотрю в серые, с озорными искрами глаза. Это был Ян.
- Алиса? – Он чуть не бегом бросается ко мне, хватает меня с кресла и кружит в воздухе. – Алиска! Я безумно рад тебя видеть! Не молчи. Да поставь ты этот стакан, боже.
- Я тоже рада тебя видеть, Ян. Я даже не знала, что ты тут живешь. Да даже не спрашивала!
- Я не так давно перебрался в город. Может, пару недель назад. А ты местная?
- Нет, я тоже приехала, правда давно. Лет пять назад. Как раз после того, как встретились с тобой, через какое-то время мы и переехали.
Он улыбнулся и жестом пригласил меня в то же самое кресло, сел рядом.
- Я боялся, что больше не увижу тебя.
Сессия и невыносимая жара с духотой остались далеко позади. Сердце бешено стучало по ребрам, щеки горели, я ловила каждое его слово, каждый его вдох. Мне нужно было это. Мне нужно было странное ощущение в животе. Ощущение счастья что ли…
***
Я едва не летела в кафе. Сегодня там работал Ян, а у меня в зачетке появились две записи «отлично», причем автоматом. Мне не терпелось поделиться радостью с ним.
Я влетела в помещение как ураган и сразу, оббежав стойку, повисла у него на шее, болтая ногами.
- Дано – два экзамена автоматом. Условия – красивые глаза и написанная курсовая. Тебе необходимо угадать у кого вся эта радость.
- Дай подумать. Такая радость у меня? Ведь ты же получила два автомата, да?
- А кто еще?
Вместо ответа он целует меня в нос, сдвигая очки. Мне хочется уже большего, но дверь распахивается и звенит колокольчик.
- Не буду отвлекать, работай. – Я улыбаюсь ему.
Я спокойно пошла к своему месту. Ян всегда следит, что бы мое место было свободно к моему приходу.
В кафе зашел странный гость. Высокий. В шляпе, которая скрывает лицо. Он с сигарой. И пальто у него странное – больше похоже на шинель, и все какое-то потрепанное.
- Извините, но у нас не курят. – Ян внимательно смотрит на гостя.
- У вас, может, и нет. А у меня да. Вы меня не узнаете?
- Простите, нет.
Гость поворачивается ко мне. Лица из-за шляпы совсем не видно. Но мне страшно и холодно. Такое чувство, что я его раньше видела, но не могу вспомнить где. Боже, голова раскалывается. Мне кажется, или в кафе вдруг запахло сырой землей?
Я закрываю глаза и мотаю головой, нужно сбросить наваждение.
- Вам плохо, девушка? – Голос гостя наполнен сталью.
- Нет, все хорошо. – Я дрожу. Да что со мной такое?
- Еще встретимся.
Гость выпускает огромный клуб дыма в потолок и уходит. Колокольчик на двери звучит колоколом. Я переглядываюсь с Яном. Он напрягся, сжимает кулаки. Вена на лбу слегка пульсирует. Я и сама заметила, что вцепилась в кресло мертвой хваткой, даже костяшки побелели.
Ян отводит глаза. Он на взводе. Затем выбегает следом за гостем, который уже перешел дорогу. Я смотрю на все это словно в замедленной съемке. Вот распахивается дверь, и Ян широкими шагами бежит через дорогу. Губы поджаты. Волосы развеваются, в глазах злые искры. Зачем он вообще выбежал?
Визг шин. Звонкий стук и ор сигнализации. Я жмурюсь и глубже забираюсь в кресло. Потом понимаю, что произошло что-то ужасное. Я выбегаю следом. Вереница из спринтеров просто. На солнцепеке пробкой встала улица. У припаркованной на другой стороне улицы машины лежал Ян. Его тело неестественно выгнуто. Под головой расползалось багровое пятно. Он хватает ртом воздух, хотя грудь еле вздымается. Немного поодаль остановилась помятая машина, которая его сбила. Водитель хватался за голову и кричал о том, что не заметил его и тормозил сразу. Я перекрикиваю его, прошу вызвать скорую. Подбегаю к Яну, касаюсь его лица.
- Не уходи, слушай меня. Ян, ну же!
Вокруг собираются люди начинают его жалеть. Он же живой! Я продолжаю кричать, что бы звонили врачам.
Он смотрит на меня и старается криво улыбнуться. Постепенно яркость его глаз исчезает. Угасают искры в зрачках.
- Нет, нет, нет! Ян!
***
Я сижу на полу. Слева – дверь операционной. Лампочка над дверью горит уже пару часов, может, больше. Я не считала. Меня это толком не волнует. Руки от его крови я так и не отмыла. Все будет хорошо. Все должно быть хорошо.
Мимо ходят врачи. Ходят тенью, несут что-то в руках.
- Девушка? – Какая-то медсестра трогает меня за плечо. – Вы приехали с Яном Нахтигалем?
Так я впервые узнаю его фамилию. Я смотрю на нее пустым взглядом и не понимаю, чего от меня хотят. Неужели, самое плохое? Не может быть. Я слабо киваю головой.
- Состояние очень тяжелое, но он стабилен. Врач сделал что мог, теперь все зависит от него самого. Организм молодой, здоровый, должен справиться.
Я встаю, даже не спрашиваю, можно ли к нему. Медсестра что-то твердит мне, но я просто отталкиваю ее. Иду к двери, очень медленно открываю ее и мне страшно смотреть на койку, в которой оказался Ян.
Вокруг него голубые стены, койка стоит в углу. Рядом куча капельниц и какая-то аппаратура. Что-то поднимается и опускается, что-то пикает мерно. Это его дыхание и его сердце. Их поддерживают эти капельницы и аппараты. Сам он замотан, в гипсе, на подвесках. Я медленно двигаюсь к нему, по пути беру стул и сажусь, наконец, около него. Теперь можно плакать. В такт пищащему аппарату. Кажется, это его пульс сейчас такой.
И слезы брызжут из глаз, смывая тушь. Я мажу ее по щекам, и кровь на руках от слез размокает, остается на моем лице. Та еще красавица. Сквозь синие жалюзи свет еле пробивается. Он падает мне на лицо, дробится в слезах и солнечные зайчики бегают по синякам и ссадинам Яна.
- Не страшно, я рядом, ничего не бойся.
И сама не верю в то, что говорю ему. От того едва не захожусь ревом, приходится укусить руку. Так, зажмурившись и впившись в свою кожу зубами, я чувствую, как свет меркнет. Как становится холодно. Краски поблекли, выключили всякий звук. Я испугалась не того, что вдруг оглохла и начала слепнуть, нет. Я испугалась, что не слышу пульса Яна и не могу видеть его на мониторе. А еще страшнее было то, что я подумала, что он умирает всерьез.
- Нет, нет, нет! Не вздумай! - Я не слышу своего голоса, но слышу совсем другой.
- Вы с ним, но это не надолго.
Оборачиваюсь и вижу того незнакомца из кафе, за которым Ян гнался. Только тепенрь он был в маске чумного доктора, потрепанной шинели и начищенных до блеска ботинках. И тут память огромными волнами уносит меня в океан прошлой жизни. Саша, Ян, Алиса, я. Как мы ждали их самолет, как умерли от инфаркта. Как они нас учили драться... И как Абигор пообещал нам.
Прежде чем вспомнить все детали, мы уже встаем в стойку, защищая их. Дышим неровно, голова еще болит. Но решимости схватиться с хозяином жизни - хоть отбавляй. Даже с самым главным.
- Только попробуй его забрать.
- У нас был уговор. - Дым его сигары окутывает наше лицо. - Он и так умрет рано или поздно. Так зачем умирать стариком? Живи быстро, умри молодым и оставь красивый труп.
Мы лишь сильнее сжимаем кулаки. Чувствуем, что Абигор улыбается под маской.
- Вы уверены, милочка, что сможете?
- Мы будем старатся.
- Хотите новый договор?
И тут у нас забрезжила робкая надежда. Лишь бы они были живы и остались счастливыми. Мы уже умирали и рождались. Это не страшно. Но всегда больно.
- Обмен? - Мы поняли сразу все. - Нам нужны гарантии.
- Их я не могу дать.
- Тогда просто дайте нам время. Пускай они поправится. Пускай встанут на ноги.
Абигор застыл на месте. Раздумывал и взвешивал, не много ли мы за них просим.
- После его поправки, я не стану ждать.
И вдруг все прекратилось. Краски снова обрели насыщенность, пульс вынырнцл из-под воды и снова был в моих ушах. В палате не было никого, кроме нас. Я уснула? Или просто отключилась от переизбытка чувств?
- Ян, - касаюсь его лба губами. - Поправляйся.
***
Литейный проспект в ноябре - далеко не самое лучшее место для прогулок, оссобенно в ветренный день. Солнце уже неделю не показывалось из-за свинцовых облаков. Его ужасно не хватало. Но рядом с Яном я в буквальном смысле светилась. Мне было легко и тепло с ним. И такое ощущение, будто знаю его всю жизнь. И, наверное, знала в прошлой. Сейчас он идет и шутит что-то про подвязку невесты. Эту шутку я слышала уже раза три. На мелочи у него память не очень хорошая, но все это компенсируетсяч остальным.
Внезапно он останавливает рассказ и говорит:
- Ты же помнишь, что ты красивая?
Улыбаюсь ему и киваю головой.
- А то, что я тебя люблю?
В этот раз я его целую.
Ян сажает меня на перила моста. Он все еще не может замолчать и я его заставляю. Снова целую. У меня кружится голова. Казалось, все эмоции, что у него и у меня есть -скручены в саморез и впиваются мне в голову, путают мысли. И мне кажется, что я падаю.
Раздается скрежет металла. И я действительно падаю. Вниз головой. Прямо в ледяную воду. Успеваю чувствовать пальцы Яна, который старается меня схватить. Услышать его запах и увидеть, что он поймал меня, но сам вместе со мной сейчас упадет в воду. Кажется, краем глаза замечаю еще высоккого человека в шляпе и с сигарой. Кусок ограды летит за нами. И вот я приземляюсь головой о воду. В глазах темнеет, потом что-то тяжеое падает на голову. Теперь я не успеваю посмотреть на Яна из-под воды. Мне слишком холодно. И слишком больно. Только бы с ним все было хорошо.
***
Меня ударило куском ограды, застряла рука в прутьях и я тону. Тону стремительно, уходя с головой на дно, вслед за этой проклятой оградой! Алиса тоже тонет, мне нужно выбраться, всплыть наверх, поймать воздуха и снова ее искать. Давай, давай, сопляк! Есть! Рука свободна! Размашистыми гребками приближаюсь к поверхности и из-под воды вижу... Клабище?!
И тут же падаю на стылую землю рядом с рингом. Толпа ревет и улюлюкает.
- Дамы и господа! - Абигор строит из себя оратора. - Я рад видеть вас на первом бое нового турнира! В этом сезоне у нас небольшие изменения! Соперники - на ринг!
Меня толкают в спину. От всей неожиданности я очень неуклюже приземляюсь на спину, сбив дыхание.
- В этом сезоне у нас еще больший накал страстей! Самое главное правило остается тем же: победа - жизнь. Но что бы эту жизнь получить, еще необходимо выжить! С ринга выбирается только один! Бойцы, либо убьете вы, либо убьют вас! Начинаем!
Ветер завывает в яме. Я не слышу восторженного рева толпы, не смотрю на них и не обращаю внимание на ужасный холод. Я не сразу осознаю, что я снова на турнире, но правила понятны сразу. Дано - два человека на ринге. Условия - выжить любой ценой. Наконец, я встаю на одно колено и вижу противника. Боже... Нет...
Меня зовут Александр Леонтьев. Меня зовут Ян Нахтигаль. Меня убивали дважды.
Ее зовут Лера Сайко. Ее зовут Алиса Шрейер. Она умирала дважды.
Но чтобы выжить сейчас, мне необходимо убить ее.