Из книги «Вкус маранги»
Человек часто попадает в такое положение,
когда ему остается только надеяться.
Гашек
Пока Нина не поступила в МГУ и не уехала в Москву, хочу ещё кое-что рассказать о её родственниках.
Почти ничего я не сказала о сестрах её отца. Они стоят нашего внимания. Младшая сестра отца была совсем некрасивая женщина и отдали её замуж за родного дядю Тунгули - родного брата мамы, который был ещё мальчиком, когда его любимую сестру украл Тэчу. Через несколько лет, когда он женился, то она оказался на много старше своего мужа. Это вы уже знаете. При своей неказистой внешности сестра отца была ещё и неряшлива: кисы снимутся, подошва торчит, а она носит их с середины. В другом обществе в таких случаях обычно говорят, что «девушка на выданье хорошо играет на клавесине», это означает, что она некрасива. Сестра Тэчу не играла на клавесине, но имела свои достоинства. Любила она делать мужскую работу, что-то перевозить, добывать. Она превосходно разбиралась и ориентировалась в тундре. Трое суток будет ехать и приедет, куда ей надо. Там где бывалый мужик не проедет, она все найдет и окажется в нужном месте. Таким бедовым женщинам, наверное, сопутствует удача: муж у нее был умным, к тому же красавец, и везучий во всем, дети тоже хорошие. Видимо, характер не позволял, был просто разудалый, взрывной какой-то, никто не мог предсказать, что она может сделать в следующий час. Вроде могла бы остепениться – у нее тринадцать детей, но не тут-то было. Она дралась с мужем. Не любила ездить ни с кем, ни с мужем, ни с соседями. Она любила ездить одна в кромешной тьме, в страшные морозы, пургу, ураган, в любую непогоду. Эта её особенность или странность езды в пургу ни разу не подвела, она правильно ориентировалась. И в самую скверную погоду могла появиться в любом стойбище или поселке. Все поражались, как она не боится ездить.
Папа и его старшая сестра были другими. В отличие от младшей, старшая была красавица. Её выдали замуж за Салиндера. Все знали, что он не может иметь детей, и его первая жена куда-то ушла от него именно по этой причине. Они прожили несколько лет, и вдруг у нее родилась красивая доченька, а потом сын. Салиндер признал их своими и воспитывал как родных. Оказывается, Тунгули часто ездил в их чум. Старшая сестра отца была им любима. Все это знали и молчали. Об этой Санта-Барбаре Нина Ядне узнала лишь через пятьдесят лет.
Учась в школе, Нина каждое лето приезжала домой, и всё происходило у нее на глазах. И это очень интересно. Помните «неслыханный скандал», когда братья её отца решили поделить оленей и жить отдельно? Поделили и отправились подальше от Тэчу, жить самостоятельно, свое стойбище поставили, и много лет, как все пастухи, пасли оленей, колхозных и своих в другой бригаде, и их дороги не пересекались. Наверное, вначале радовались, что есть олени, что есть еда, можно шить одежду и жить припеваючи. Прошло лет семь-десять, оленей становилось всё меньше и меньше, стадо не разрасталось, а убывало, наконец, их не стало совсем. И вот в один летний день, когда ещё не было багряного заката, и полярное солнце ходило по кругу, а трава была зеленой, видимо, было начало пилю иры – месяца оводы, августа, семья Тэчу Ядне увидела зрелище не для слабонервных. Куча родственников, впрягшись вместо оленей в нарты, приближалась к их стойбищу. По траве волочили нарты те родственники, которые много лет назад сказали: «Мы уходим и забираем всех оленей, тебе вот сотню оставляем». Тундра хоть и большая, но свой захудалый чум они поставили рядом с чумом брата, который умел разводить оленей, и на родовых угодьях выпасалось уже огромное стадо. Отец Тэчу дедушка Ептей дожил до этого дня и видел весь позор детей своих братьев когда-то «поделивших» оленей и бросивших его с сыном на выживание. Видимо, в душе он был удовлетворен. Верно сказано: какой мерой мерите, такой и вам будут мерить.
Рядом с бедностью всегда идут сострадание, жалость и милосердие, они по неписанному правилу, живут в тундре. Видимо, не случайно говорят, что самое тяжкое зрелище - нищета женщины, крайняя нужда оставляет свои рубцы на всю жизнь. Однажды в чуме Нерчу и Дениса уже в наши дни зашла речь о свадьбах. Как признак достатка и продолжения традиций возобновились ненецкие свадьбы со всеми обрядами. Совхоз был не бедным, пастухи стойбища работали в пятой бригаде, имели неплохие заработки, выпасали немалые стада и своих оленей. «Дело было вечером, делать было нечего…» и женщины завели разговор о том, кто, как выходил замуж, сколько оленей отдавали за невесту. Нина рассказывала, как отец украл её маму, потому что у него не было достаточно оленей. А в чуме полулежа отдыхали две старые женщины, они тоже прислушивались к разговору. Вдруг одна из них, Ама, тихо сказала:
- Меня замуж отдали всего за один мешок муки.
Эта фраза надолго повисла в тишине, оставив всех в недоумении: как можно отдать человека за мешок муки! Оказывается, можно, когда у тебя нет оленей, когда ты беден, и лишний рот в твоем чуме - обременительная проблема.
Ама (старшая мама) Яптунай - родственница Нины Ядне по линии мамы. То есть в девичестве тоже была Салиндер. Семья была бедная. В те времена рано отдавали замуж. Девочке было лет пятнадцать – шестнадцать, не больше. Отдали её за пожилого, лет сорока, маленького, совсем неказистого мужчину. Семья Яптунай ничем не могла заплатить за невесту, а приглядела здоровую, красивую девушку. В чуме у родителей жениха кроме мешка муки ничего не нашлось. За этот мешок и отдали. Хоть возраст и не имеет никакого значения у ненцев, но уж слишком большая разница всегда бросалась в глаза. Родился у нее сын, единственный. Она радовалась ему, была всегда приветливой, словно солнышко пришло в чум её старого мужа. С годами Ама стала рослой, красивой женщиной, а мудростью её природа наградила. От её сына потом родились эти здоровые Яптунаи, красивые девушки, статные парни, которыми все любовались. Пошли внуки. Три внучки Амы стали невестками. Она воспитала их в уважении к старым людям, очень тактичные, спокойные, всегда окажут помощь. Ама всё семейство старалась воспитывать в понимании добра и зла, уважении и любви. Дети учились и знали нравственные ценности, соблюдали обычаи. Все её внучки благополучно вышли замуж за Ивана и Славку Салиндер, а Лену украл родной племянник Нины Ядне. История повторяется, но о ней позднее, пока об Аме.
Аме было уже далеко за восемьдесят, склероз прогрессировал не в такой степени, как отказывали ноги, они слишком часто не слушались своей хозяйки. И потому пенсию её по доверенности получал внук. Семья Амы уже не работала в совхозе. Выбор был у каждого: кто-то остался в совхозе; какие-то семьи объединились в общины, заключили договора о том, что они растят оленей и потом сдают их государству, последнее оказывает им поддержку, экономическую, финансовую, юридическую помощь; а кто-то занялся индивидуальной деятельностью. Семья Яптунай решила заниматься своим, частным, стадом. По этой причине регулярного прихода денег в семье не было. Олени-то есть, но не всегда продашь мясо. Они разом получали круглую сумму после массовой забойки оленей, сдачи пушнины, то есть пару раз в году. А пенсия Амы приходила каждый месяц, и они покупали на неё хлеб, масло, что-то ещё из продуктов. Это были живые деньги. Семья огромная, человек десять, и Ама была у них золотым запасом. В очередной раз внук поехал на почту в Антипаюту, но вернулся без пенсии. На следующий месяц поехал - тоже самое. И так два года. Наконец, терпение закончилось, и Радик позвонил Нине Ядне. Она писатель, депутатом была, заведовала приемной губернатора округа, и когда появляются большие проблемы, все в тундре обращаются к ней. Знают: это наверняка, поможет. Внук стал жаловаться:
- Нашей бабушке перестала идти пенсия. Мы не можем её добиться уже два года.
Передал трубку Аме, и та подтвердила. И как бы приватно, на ухо, она тихо говорит Нине:
- Мань няюни Парангода Путин есяда сусанакы. (Для меня у царя Путина, вероятно, деньги кончились).
Ама всегда знала фамилии первых лиц государства, но она никогда не знала, как называются их должности и высокие посты. Она помнила ещё времена до Октябрьской революции, и все президенты, премьеры, губернаторы для нее были царями. Такое представление старого человека о мире никого не смущало.
- Сейчас выясним, Ама, - заверила Нина.
Стала звонить по инстанциям. Потом решила, что лучше, если Ама напишет на её имя бумагу. Но писать она, как выяснилось, не умеет. Когда-то училась грамоте, с годами же забыла. Нина сама написала письмо на имя губернатора, в конце подписала, что написано со слов Яптунай по телефону. И отправила письмо в Салехард. В таких случаях неповоротливая чиновничья машина крутиться быстро. Через неделю Нине Ядне стали звонить. Из сельского Совета объясняют, что на почте им сказали, что Ама Яптунай давно умерла, потому перестала идти пенсия.
- Видели ли документы, что она умерла? На дворе какой век?
Все молчат, а пенсии ни один, ни три месяца, а два года нет у старушки. Ама думала, что забыли про неё, тогда она и высказала своё предположение, что у царя, видно, деньги кончились, именно для неё. Всё выяснили и через две недели сообщили, что Аме Яптунай снова назначили пенсию. Проходит день, опять внук звонит:
- Нина Николаевна, пенсию-то начислили за два года. Не дают опять же.
- Почему не дают-то?
- Доверенность кончилась. Теперь как её оформить не знаю.
- Как? Иди в сельсовет, напиши, поезжай домой, пусть закорючку или крестик поставит Ама.
Наконец, с трудом все восстановили, сделали документы, они получили за два года большую сумму. И на эти деньги купили снегоход «Буран». А это ведь огромное дело, снегоход отличная вещь в тундре. Когда каслают оленей, уже не на нартах везут тяжелые нюки, а на снегоходе, рыбу отправляются ловить тоже на снегоходах. Сейчас в поселок уже редко кто на оленьих упряжках приезжает, все на «Буранах». Это просто неслыханное богатство они заимели. Надо очень много оленей сдать, они стоят недорого в тех краях, чтобы денег подкопить. Все большое семейство Яптунаев было безмерно благодарно Нине. Но это не всё. Наступает следующая зима и невестка Амы, как бы между делом, говорит Ядне:
- Мы тут тебе малицу привезли.
- Зачем? У меня есть.
- Так на тебя, на твою фигуру сшили. Ама приказала: сшить тебе малицу. Она же, говорит, ездит по тундре. Будет путешествовать, в малице тепло.
Такая красивая и мягкая, как шелк, малица. Ама до конца дней своих была хозяйкой, командовала домочадцами, даже оленя без нее не выбирали, на какого укажет, того и забивали. В семье дети и внуки были воспитаны ею. Все женщины шить умеют, и красиво, мастерицы, умелые люди. Доброжелательные, спокойные, все ростом не обделены - в свою Аму. Она теткой была Нине и очень любила её. А племянница каждый раз, приезжая в тундру, то платье, то платок шерстяной привезет ей. Старый человек бережливый, Ама складывала и наказывала:
- Вот умру, это всё со мной уйдет. Нинины подарки все со мной уйдут туда, богам, - и показывала пальцем в небо.
Гораздо печальнее история приключилась с внуком Амы. Может, и лучше, что она уже не узнала об этом. Радик на «Буране» в Полярную ночь ехал, и угодило его с обрыва на всем ходу свалиться. Вездеходом его придавило, позвоночник сильно повредил, инвалидом стал. Пришлось Нине и в Курган обращаться за помощью, и деньги искать на лечение, и благоустроенную квартиру просить для его семьи. Что делать? Семь детей остались без кормилица в чуме. И какая же ей была радость, когда через два года увидела его идущим на костылях. Он каждый день на них проходит два километра, к чуму, что стоит рядом с поселком.
Оленеводы свободны в выборе своих соседей, работая в совхозе, переходили из одной бригады в другую. Кто с кем хочет жить рядом, так и ставят свои чумы. Не нравится, есть разногласия, они легко расходятся. Все помогут разделить оленей, собрать их в разные стада - в этом нет ничего страшного, предосудительного. Это нормальные человеческие отношения. Стойбище может состоять из двух, трех, пяти чумов. Раньше братья Нины работали в совхозе, и они каслали вместе, с ними были их дальние родственники Ядне. Потом они работали с Пуйко, жены которых были тоже Ядне. Брат был бригадиром, и они вместе держались лет десять. До этого трудились в пятой бригаде с другими людьми, Яптунай жили в соседях, ещё кто-то. Теперь братья Нины, как и многие её земляки, в совхозе не работают, и по-прежнему свободны в выборе своих соседей. Когда она навещала их в последнюю зиму, стойбище состояло из пяти чумов.
В чуме брата живут: он и его жена, его старший сын Денис с женой Леной и шестью ребятишками. Много лет назад, когда она приехала в гости с мужем, там уже гостила племянница с тремя сыновьями из Салехарда, две молодые пары, второй сын брата с двумя детьми, один из которых в люльке, в общем, семнадцать человек. И каждый спал под своей ягушкой, в своих ночных кисах, на своей маленькой территории. Было тесновато, но ничего: захотела Нина повернуться на правый бок, все, как в анекдоте, по команде следом за ней повернулись на другой бок. Зато при каслании вещи быстро складывали - работников много, и дети трудились вместе со взрослыми. Жили дружно.
В соседях у них стоял чум Ивана Салиндер, племянника по матери, жена у него Нонна, бывшая Яптунай. С ними шестеро ребятишек, школьники и дошкольники. Справа от них жила семья Яптунай. У них четыре взрослых сына в чуме, один холостой ещё, остальные с женами, у каждой семьи по два-три ребенка. И мать Ама Яптунай с ними жила. Из этого чума когда-то племяннику Денису взяли невестку Лену. Нонна тоже из чума Яптунай - там все здоровые, высокие женщины и все мастерицы. Из этого чума разобрали всех невест, прошедших школу воспитания Амы.
Людские судьбы переплелись, как ветви винограда, и одна не похожа на другую, и каждая в отдельности неповторима. Невестку брата Нина считает уникальной женщиной. Она на тринадцать лет старше её брата (опять же - возраст в этих местах не имеет значения). Была замужем, были дети. Жили - беднее не бывает. Зоя говорила, что доходило до того, что мездру соскребали со шкурок и ели, настолько бедно жили. Умерли дети, умер муж. У них в роду все болели, умирали. Мя хаввы - нет мужчины, «чум упал». Она была такая несчастная. Вернулась в свою семью, откуда её выдавали замуж. Там прожила она два-три года. Ничего хорошего, кроме беспросветной работы не видела. Сил в ней достаточно, и красотой не обделена. И решила она, видимо, вить свое гнездо заново. Приглянулся ей брат Нины Ядне, симпатичный парень, не женат, скромный, будущий наследник. Семья крепкая, обеспеченная, значит, не упадет чум. В один из праздников, когда собралось много народа, шаман пел и совершал какие-то обряды, все веселились и, прямо скажем, были в изрядном подпитии, Зоя увлекла во всеобщее веселье и молодого Нерчу Ядне. Она умная женщина, и вполне отдавала отчет своим действиям, ей терять было нечего, а жизненная энергия плескалась через край и требовала выхода. Пили, веселились и проснулись под одной ягушкой. А это уже всё – он должен увезти её в свой чум. Нерчу - парень честный, так и поступил, увез её в тундру к своим родителям, так сказать, поставил перед фактом: это моя жена, от ныне и на веки. И она правильно поступила. Жили они спокойно и счастливо, радовались появлению на свет детей, у них родилось семь ребятишек. И всех она рожала в тундре, её в больницу никаким калачом не заманить. Это о ней говорили, что вертолет прилетит за ней, чтобы увезти в больницу, да так же обратно и улетит. Зоя Алексеевна Ядне - исключительная женщина, симпатичная, заботливая мать, любящая и любимая жена, радушная хозяйка чума. Она трудолюбивая, умеет шить. Она всю жизнь просто шикарные одежды шьет своему мужу. Оденет Нерчу красиво и любуется им, в её карих глазах до глубокой старости столько же света любви, как и в молодости. У брата Нины характер мягкий, он ничего без совета жены не решает. Невестка умная оказалась, за годы в небедной семье поняла вкус хорошей жизни. Из спиртного пьет только коньяк. Взрослые дети и муж, когда в очередной раз она получила от Нины подарок, с интересом спрашивали:
- Когда будешь употреблять?
- Это на лекарство, - отвечает Зоя Алексеевна, - с чаем буду пить.
Их сын Денис - один из любимых племянников Нины Николаевны, его жена Лена – младшая невестка, их дети - Ромка, о котором у нее прекрасная повесть, совсем маленький Николай, которого в шутку зовут Николай Второй (не по имени последнего российского царя, а по деду - отцу Тэчу-Николаю) и ещё четверо ребятишек - и есть сегодня настоящая семья Хакэ Нины Ядне. Это к ним в чум всем сердцем рвется она, переживает их радости и горести, богатым языком пишет о них, последним летом привезла киношников, чтобы заснять жизнь, быт, обычаи своего народа. Здесь чумы, стоящие рядом полны детей, женщин.
В чуме Миши Вэлло трое ребятишек, у Тараса Сусой тоже несколько детей родилось. Все они дальние родственники по материнской или отцовской линии. Они объединяются, чтобы легче было выпасать оленей. От гнуса, от овода, от жары они все вместе охраняют оленей, жгут костры, разводят побольше дыма, отлавливают крепких быков, для чего нужна немалая сила. Свободный, необъезженный бык с дикой силой вырывается из аркана, высоко прыгает и легко преодолевает ограждающую веревку в загоне - попробуй удержи! В такой борьбе дикого животного и оленевода проходят не день, не два, а месяцы, пока не объездят, не приручат, пока домашнее стадо не пополнится новыми, молодыми оленями, которыми может управлять и маленький ребенок. Рядом с пастухами трудятся их дети. Стадо в семь тысяч оленей – это не шутка. Надо успевать смотреть за ним, чтобы стадо не сокращалось, а прирастало.