Сильный ветер продувал "Руслан" как трубу. Нос был поднят, и задняя рампа открыта. Первый двигатель уже который полет жрал масло. Доливали каждый раз по прилету. И теперь на улице старший лейтенант догонял пустое ведро из-под масла.
За взлетной полосой, поодаль от аэродромных огней, на горке мерцают огни жилых домов, разбросанных неровными линиями. Подперев ведро воронкой для заливки масла, старший лейтенант отошел на край рулежки и подкурил. Ночную тишину нарушали гул работающих топливозаправщиков и АПА. В поле завыли шакалы - весело, протяжно, задорными криками детворы во дворе. Стоящий рядом капитан, затянувшись и выпустив густые клубы дыма, сказал:
- Совсем обнаглели шакалы. Привыкли, ничего не боятся.
На взлетку выкатился "МиГ". Сначала шум кажется далеким, видно только, как передняя фара становится все ярче и ярче. Но когда самолет идет на разгон, шум нарастает и вот уже страшным раскатом сотрясает воздух при отрыве. В небо уносятся сизые конусы пламени и постепенно превращаются в два больших фонаря-сопла, которые, набрав высоту, взмывают вверх и скрываются в тучах. Капитан вынул пальцы из ушей.
Накрапывал дождь. Переднюю рампу намочило, но тут же высушило теплым февральским ветром. Погода в это время напоминает здесь сентябрьский вечер на нашем юге.
В грузовой кабине "Руслана" кипит работа. Старший погрузочной команды загоняет "КАМАЗ", и местная разношерстно одетая армия, ободряемая криками "Элла-Элла!", забрасывает ящики на борт. "Шаланды" сменяют одна другую, а экипаж в сторонке ждет окончания работ и возможности поспать перед вылетом. Моздок не принимает до утра.
- Я начвещу так и сказаль, - распаляется старый майор, бортовой, картавя на букве "л", - Щас понесу рапорт командиру, и что ты тогда будешь делять? Выдай ты мне эту кислородную маску, а то мне уже всю кукуевку вынесли за нее...
Слева по полету отъехала ТЗ. Длинная и неуклюжая бочка немного накренилась при развороте - настолько резко здесь совершают маневры, настолько быстро мчатся машины обеспечения. Кажется, будто и самолеты летают быстрее, чем на родине. Проезжая мимо сирийцев, беспечно разлегшихся на асфальте в перерыве между "КАМАЗами", водитель ТЗ длинно просигналил своим пароходным гудком, высунулся из кабины и проорал: "Че спим, б...!"
Тучи унесло нестихающим ветром, на смену им плывут низкие белые облачка, а между ними сияют чужие звезды и кособокий месяц, почти в зените.
Когда крайняя машина выехала, чуть качнув самолет, экипаж взялся за метлы - осталось много трухи. Потом закатили стремянки, пришвартовали, опустили нос и закрыли заднюю рампу. Перекурив, затворили входную дверь и пошли наверх спать, пока не будет добра на вылет.
Утром улетели. Летчикам с земли видны вспышки, но "Руслан" уже набрал безопасную высоту и поднимается к девяти километрам. Облака остались далеко внизу, вокруг только голубое небо, встречные "Илы", тишина и мир.