(предыдущее: http://www.proza.ru/2016/03/04/1786)
Перейдя на сказочный, констатируем: у Ву получилось. Он погасил звёзды, разлил по небу белый свет и выпустил первое солнце из-за горизонта.
- Со вторым обожди, не то спалишь здесь всё, - предупредил его Голос, - одно из двух лучше держать за облаками.
И неожиданно спросил:
- Взгляни вниз, не опротивел тебе этот город?
- Пожалуй… - качнул головой ангел.
- Тогда закрой его.
- Закрыть?
- Учись смотреть на всё, как на текст в книге, в которой можно вычитать знаки будущего и прошедшего, оставлять для кого надо пометки на полях или листать страницы… Где бы ты сейчас хотел очутиться? Помни, ты невидим.
- В Милошеве…
- Листай назад, пока не найдёшь, что искал.
Ву закрыл опостылевшую чакскую столицу – тоже страницу своей жизни, пролистал пустыню, фальшивого великана, пугающий мрачный лес, и обомлел… Он увидел себя, прощающегося с рекой и старым сомом, а затем с птицами, грациозной косулей Бао и ёжиком Ётя.
Если б он был смертным, то заплакал, глядя на это, и слёзы облегчили его душу, но он был ангелом и плакать не мог, отчего чувствовал себя, как когда хочется плакать, но что-то внутри не даёт это сделать, и поэтому становится совсем плохо.
Наконец, он с трудом проговорил:
- Я могу пройтись…по… - и не в состоянии больше ничего произнести, отвернулся, опустив голову.
- Прости Меня, - услышал он и, удивлённый, обернулся. Напротив парил его двойник в «срамной маске», которую Ву зрел впервые, почему невольно принялся разглядывать, отвлёкшись от нахлынувших чувств. Чего Всеблагой и добивался.
- Хороша… - протянул ангел, оторвавшись от лицезрения шедевра, который мало того, что был разными картинами, в зависимости от точки зрения, так ещё казался объёмным, - как он добился этого?
- Мастер, - объяснил двойник, - а не только гуляка.
- А я его запугал… - упавшим голосом сказал ангел.
- Забудь! Ему есть, что искупать. Но ты хотел пройтись по улицам Милошева…
И эта странная прогулка состоялась. Ву, не касаясь земли, медленно проплывал мимо знакомых с детства домов, видя и слыша земляков, которые его не замечали. Ощущение было такое, что это прошлое – живо, а он – нет, хотя на деле было наоборот…
Но вот он подплыл к родительскому дому, который оказался пуст. Ву вопросительно посмотрел на спутника. «Они в гостях, - ответил тот, - Когда ты стал местной знаменитостью, их приглашали все. Лестно и выгодно быть накоротке с родными ангела… Глядишь, словечко замолвят».
- Что ж, - хмыкнув, сказал Ву, - повернём к дому бабушки Милы.
Повернули. И вскоре ангел не смог удержать радостного возгласа:
- Воцко! Любовь моя…
Удивительно, но в отличие от милошевцев, кот повернул голову в направлении его голоса и тут же опустил. Совпадение? Или животные что-то чуют?
- Можешь подойти, Воцко, - произнёс Всеблагой, поманив того рукой.
Кот повиновался и уселся у их ног.
- Воцко… это я, Ву! Но… не могу тебя погладить.
- Можешь… даже не касаясь, - сказал его спутник, - привыкай к тому, что ты можешь всё. Другое дело, что самому же придётся себя ограничивать. Чтоб не нарушить естественный ход вещей. Но об этом позже.
Ву уже мысленно гладил любимца, а тот, чувствуя это, урчал и выгибался.
- Воцко… - растроганно повторял ангел, - милый мой… родной Воцко…
Всевышний не вмешивался, в душе его блуждала улыбка.
Но вот ангел оторвался от кота, вспомнив о дедушке.
- Смотри сквозь стены, - предложил его двойник.
Ву сделал это и увидел сидящих за столом Милу и Свята. Она плакала, а дед, обняв, утешал. Всхлипывая, Мила спросила:
- Как ты думаешь, наш Ву вернётся?
Свят со вздохом отвечал:
- Это одному Богу известно… Будем следить за ним… по звезде. Пока она горит, ничего с ним не случится. А раз Господь выбрал его, значит, полюбил.
Поражённый Ву повернулся к спутнику. Тот кивнул, ничего не добавив. Наш ангел в ответ прижал руку к груди и поклонился.
Потом он вновь взглянул в комнату, где обнявшись уже просто сидели любящие его больше себя, и обратил внимание на большой мешок.
- Да-да, - проследив его взгляд, подтвердил Всевышний, - он самый, с просьбами ко Мне, что ты тащил до облаков.
- Помню… - отозвался Ву.
- Но тебе неизвестно, что в них за просьбы. Со временем, оказавшись на моём месте, прочтёшь и сразу узнаешь главное про тех, кто писал. Тебе тогда постоянно будут досаждать мольбами, так знай, самое страшное для просителя наказание – это исполнить его просьбу. В этом мешке есть подтверждение моих слов неким милошевцем Сбыней. Он укоряет Меня, что исполнил его желание. «Лучше бы не просил», - заключает несчастный.
«Ну и ну, - подумал наш ангел, - это целая наука – быть Богом».
- Да, - согласился Тот, - и не только наука – призвание. Я знаю, куда ты захочешь заглянуть теперь. Идём!
И поплыл вперёд.
Ву попрощался с Воцко:
- Я вернусь, мой хороший… не скучай!
И полетел догонять удаляющуюся «копию».
Конечно, Бог вёл его к дому Сияны. Увы, нам с вами известно то, чего Ву не знает, полагая, что девочка его любит или любила.
Дом её остался тем же, и кукольной красоты девичье личико, глядящее в задумчивости в окно, на первый взгляд тоже. Не удивляйтесь, время в раю не ощущается – замораживай его Воцко или нет. Но, приглядевшись, Ву заметил складки над переносицей и слегка брезгливое, надменное выражение лица с оттопыренной верхней губкой. Всё это выдавало характер и делало почти не изменившуюся девочку с правильными чертами… некрасивой и даже уродливой. За прошедшее время все в Милошеве узнали цену Сияне, предупреждая о том детей, поэтому прежнее восхищение пропало, и, разумеется, девочка, как и её родители, была убеждена, что это происходит из зависти. Точно так же, как и уверены: Свят пропихнул в ангелы внучка по кумовству, минуя их единственно достойную этого сана.
Всё это Ву прочёл почти мгновенно, благодаря нынешним способностям. Он в растерянности обратился к спутнику:
- Но как же её признание на листочке… я сам читал его!
- Прости, - сказал Бог, - ты тогда так пал духом, что пришлось подделать записку. Я сохранил только орфографию. Сияна до сих пор пишет с ужасными ошибками. Можешь, прочитать настоящую… там то, что ты уже знаешь: донос на Свята. Её родители писали о том же.
Поник головой наш ангел, не захотел видеть подлинное послание.
- Прости, - повторил Бог, - дар, которым ты ныне обладаешь, способен не раз огорчить тебя. Особенно поначалу это трудно переносится. По себе знаю. Пробуй пока дозировать знание, иначе оно убьёт тебя.
- Спасибо, - тихо поблагодарил Ву и вдруг с подозрением спросил:
- Господи… ты и сейчас меня пощадил? Не всё открыл по Милошеву?
- Не всё, - признал Всевышний, - Но эту милую малость ты узнаешь при последней передаче дел. Надеюсь, она тебя порадует и поддержит.
- «Неведомый Друг»?
- Он самый.
«Что ж, - подумал Ву, - если суждено оставаться, то хоть не одному…» А вслух спросил то, чего сам испугался:
- Господи… Ты ведь не милошевский. Из каких будешь мест?
Тишина в ответ, а потом смех. Отсмеявшись, Бог сказал:
- Нет, Я из других краёв… Ты в них не бывал. Там текут песчаные реки в жёлтых пустынных берегах… Но ты прав: Меня так же выбрали, как Я тебя. И смирись! Ибо время пришло – Мне умаляться, а тебе расти…
Ангел даже не покачал головой. Когда на каждом шагу сталкиваешься с невероятным, то перестаёшь удивляться ему. Скорее уже удивишься обычному, решив: что-то тут не так… в чём подвох?
Ву вспомнил о старце, на что последовало:
- Вступишь на Моё место – узнаешь. И тогда сам вели: умереть ему, ибо жизнь его – наказание за совершённое, или…
Да, преемник, забыл тебе сказать про Милошев. Его создал Я. И, как видишь, не зря.
Вот здесь Ву, будь он смертным, просто открыл бы рот от удивления. Будучи ангелом, он только склонил голову.
- Так что, - продолжил Создатель, - ты и мой сын… Ладно, кончаем на сегодня с серьёзными вещами. Будем дурачиться и получать от этого удовольствие!
Бог поднял руку, и к их ногам спустилась радуга. Она приземлялась где-то далеко за другим берегом реки.
- Идём! – позвал Бог, ступая на неё. И ангел последовал за ним.
Один Воцко видел, как эти двое удалялись по радуге, пока не растворились в пространстве…
И только тогда уполномоченный по Милошеву попытался понять, что это было. И признался себе, что не уверен, было ли это в действительности. В самом деле, увидеть двух одинаковых ангелов в одной и той же неприличной маске, которые явились в Милошев, чтобы приласкать кота от имени Ву… такое вряд ли возможно.
«Стареешь, Воцко… - сказал себе наш гений места, - чудится тебе, Бог весть что… Уж не спал ли я? Скорее всего… Ну и сон! Нарочно не придумаешь… Однако бренному кошачьему телу не грех и подкрепиться! Нужно напомнить о себе Миле».
Мэргере! – ругнулся он по-кошачьи и, мяукая, что есть силы, устремился к дому.
А куда отправились наши двое? Далеко – в иные миры. Хотя и не слишком отличные от нашего.
Бог водил юного друга в концерты чарующей Музыки, попутно образовывая в этой сфере. Ведь гениальная Музыка предполагает гениальных слушателей.
То, что слушал Ву, околдовывало его, он выходил из зала весь под впечатлением свершившегося чуда, не замечая, что оказывается в новом месте.
Если они являлись в собор, оперу или филармонию, к примеру, осенью в одном городе, то выходили после наружу совсем в другом и… летом. Это означало, что здесь их ждёт новая Музыка.
Поначалу Бог сам выбирал, что слушать. Со временем уже разворачивал перед взором ученика афиши грядущих гастролей лучших исполнителей.
После каждого концерта они не сразу шли на следующее представление. Нет, обсуждая услышанное, прежде долго гуляли средь старинных зданий, петляли по улочкам, где две дамы в кринолинах, встретившись, не смогли бы разойтись. Времени для них не существовало, и, поэтому, заговорившись, могли, не заметив, добраться до театра к поре, когда сквозь них начинал падать снег. Благо у них была возможность вызывать Музыку по ходу обсуждения.
Наши меломаны уже сравнивали интерпретации одной вещи у разных исполнителей и дирижёров, восхищались понравившейся первой скрипкой, у которой, само собой, слышны все ноты и отвергали атональную какофонию, полагая её Музыкой гибели.
- Известно ли тебе, что амузия – расстройство, препятствующее восприятию музыки, всегда сопровождается нарушениями пространственного восприятия? – неожиданно спрашивал Бог.
Ву, впервые слышавший об этом, лишь пожимал плечами.
- Это подтверждает афоризм, что архитектура – онемевшая или застывшая музыка. Помнишь, я говорил, что сам собор, в котором ты впервые услышал орган, можно исполнить, как музыкальное произведение? К примеру, как фугу.
- Да, - отвечал ему ангел, - ибо детали того храма, подобно разной высоты звукам, тоже находятся на разной высоте и отличаются величиной, то есть, длительностью…
- Если обратиться к твоему любимому Небесному Словарю, то можно узнать, что звук – одна из главных красок, которыми написана картина мира.
- Боже, Ты хочешь сказать…
- Именно. Заняв Мой пост, ты услышишь мир, как Музыку. Любая её фальшивая нота станет свидетельством непорядка там, откуда она исходит. Этот камертон не обманешь. Будь каждый смертный верной нотой – мир зазвучал бы прекрасной симфонией.
Смертные высказывали догадки, что придёт время, когда в Музыке прочтут то, что в ней зашифровано. Тебе не нужно будет ждать.
Начнём с простого. Взгляни-ка на этот дворец!
Ву проследил за рукой, посмотрел на величественное здание, которое вдруг… зазвучало внутри его! Он остановился и ошеломлённо внимал Музыке.
Дав мелодии отзвучать, Бог улыбнулся про себя и спросил:
- Ну, как?
И, не дожидаясь ответа, словно поплыл, в шутку перебирая в воздухе руками, паря над дорожками роскошного парка.
Ву перевёл взгляд на ровно высаженные деревья. И те – зазвучали. После он слушал музыку гротов и зелёных лабиринтов из фигурно подстриженных кустов, пение фонтанов и, наконец, симфонию всего парка…
«Как славно быть Богом, - подумал Ву, - как здорово… Узнаёшь дивные вещи».
Он заметил парящую над парком птицу и услышал, какова её музыка. И вспомнил Небесный Словарь, где говорилось, что птица – воплощённая мысль Бога о песне и полёте…
Теперь Ву не ходил в концерты, а путешествовал по замкам и городам с интересной архитектурой, слушая. Некоторые горы и пейзажи тоже оказались весьма мелодичными.
Бог сопровождал Ву и, глядя на ангела, радовался за него. Скоро Ву научился исполнять музыку увиденного на разных инструментах. Чему-то больше отвечала флейта, а что-то требовало скрипки… Они делали разные инструментовки, сравнивая и выясняя, чья интересней. От инструментовок незаметно перешли к оркестровкам, когда Ву пошутил:
- Боже, признайся, Ты меня разыграл. На самом деле готовишь в музыканты! Это меня устраивает.
Его спутник даже остановился от такой реплики. А потом признал, что увлёкся. Пора переходить к менее приятным вещам. Впрочем, переход оказался плавным.
- Пока звучать будет лишь то, на что обратишь внимание. Если включить все звуки, то ты с ума сойдёшь с непривычки. Позже станешь слышать голоса, их мольбы…
- Голоса? – переспросил ангел.
- Ну, Богу же молятся, просят о своём…
- Аа… А исполнять можно?
- Видишь, какая штука… Это же не просьбы о Музыке. Сначала Я исполнял. Так приятно было вершить добро… Тем более, что их мысли, желания у тебя, как на ладони. Потом стал обращать внимание, что нередко остаются недовольны.
- «Сбыни»? – улыбнулся Ву, - Просили то, что против них же оборачивалось?
- Таких тоже хватает. Помнишь Главную Заповедь?
- Не делать другому то… - начал ангел.
Бог перебил:
- Да. А их мечты часто идут вразрез с этим правилом. И потом каждый должен отвечать за своё, научиться добиваться желаемого. Не ценят то, что легко досталось! Вот что главное… Нельзя подарить счастье, может не прийтись впору.
И на всякий случай, никогда ничего не жди за это. Даже добрых слов. Будут – хвала тому, кто произнёс, нет – ты же не для того старался? Ещё первый гражданин мира, о котором тебе рассказывал, заметил: «Быстрее всего стареет благодарность».
Будет большой соблазн облагодетельствовать…
- Всеблагой, Ты поддавался ему?
- Конечно… особенно, на первых порах. Но старался всё ж использовать при этом самих смертных. Глядишь, лучше станут. Однажды позаботился, чтобы вблизи пары спорящих о том, бывают чудеса или нет, прошёл один чудак и оригинальный мыслитель. У него было приличное наследство после отца. До того проверил достаточно ль у него набит взятый с собой кошелёк. Услышав фразу одного из спорщиков, в жизни не видевшего столь больших денег: «поверю в чудо, только если вдруг на меня свалится самая крупная купюра», чудак не смог отказать себе в удовольствии вынуть её из портмоне и с поклоном вручить неверующему.
Ву фыркнул, представив эту сцену. Бог тоже усмехнулся.
- Ушёл благодетель чрезвычайно довольный свершённым чудом и восстановленной верой в Меня. За его спиной остались мужики, которые с открытыми ртами глядели, то вслед, то на банкноту. По-моему, сторонник чудес был впечатлён не менее. И, может, жалел, что не на месте товарища. Для чего стоило усомниться… В самом деле, а где же награда за веру? Я не стал интересоваться: потребовал ли он половину.
(продолжение: http://www.proza.ru/2016/03/06/2453)