Счастливые

         
               Урок художественной литературы.
               Правда, в школьном расписании почему-то пишут просто литература, без чёткого определения, что именно художественная.
               По всему внешнему виду учительницы литературы даже мне, школьнику, ясно видно, что она после сытного обеда. Изучаем, или как она говорит, проходим  русского поэта – классика Николая Алексеевича Некрасова. Учительница словесности всё больше напирает на критический склад ума великого русского народного поэта. Ум, который помогает ему быть очень наблюдательным и внимательным в жизни. Подмечать остро характерное из жизни простого трудового русского народа. Или, как она уточняет, трудового крестьянства. Мне тоже хочется уточнить: «А разве бывает крестьянство нетрудовое?» Но желание тут же пропадает из – за явного противоречия нищего, обездоленного и голодного русского крестьянства, о котором она сейчас нудит, и самой сытой учительницей словесности.
                Между рамами в плену находится мёртвая муха.
                За тусклым и пыльным стеклом гуляют прохожие. Куда они идут? За чем? За кем? Что ими движет? Что ими руководит? Я им искренне, по – детски, завидую.
                «Счастливые,- грустно размышляю я, провожая тоскливым взглядом редких и одиноких прохожих.- Свободные люди. Куда хотят, туда и идут. Им нет никакого дела ни до какого –то расписания и тем более до урока литературы. Художественной литературы. У них свои обыденные проблемы и заботы. И что им до какого-то там русского поэта, пусть даже и мирового классика, с его всечеловеческими заботами и проблемами.
                У них две дороги.
                И они идут своими дорогами.
                Читатели жадно толпятся своей проторённой дорогой, а поэт в гордом поэтическом одиночестве пробирается своей ещё никем неизведанной дорогой в неизвестное. В незнакомое. В необжитое. В неизвестную даль. За далью – в новую даль.
                Но их объединяет одно - счастье. И те, и другие непременно хотят быть счастливыми. Только ни те, ни другие не знают, а где оно такое долгожданное и столь заветное счастье? Поэт хоть делает робкие усилия и настойчивые попытки отыскать заблудившееся счастье. И не только для себя.
                Мои размышления из вне вдруг прерывает сытый и властный голос строгой учительницы словесности:
                - Открываем четвёртую главу поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»…   

                P.S.  В кои веков наконец-то вырвался на лыжную прогулку. С трудом доковылял с помощью лыжных палок до горы, с которой  когда-то лихо  катался в далёком детстве. Сейчас, в преклонном возрасте, мне на неё даже страшно смотреть, не то что скатиться. Я искренне, по-взрослому,  завидовал детям, которые озорно и шустро спускались с горы, со свистом рассекая зимний морозный воздух.
                «Счастливые,»- с грустью вздыхал я.
                Если бы юность ведала,если бы старость смогла.