Касимов
Сцена.
Три глубоких мягких удобных кресла. В них сидят Капанадзе, Цоколов и Никичкин. Они смотрят телевизор. Мягкая удобная тихая музыка сопровождает действие.
Никичкин. Красиво разделась.
Пауза.
Капанадзе. Но у нее и фактура, учти.
Никичкин. А это уже или есть, или нет. Если нет, то никакая техника не поможет.
Капанадзе. Не прав.
Смотрят на Цоколова. Пауза.
Цоколов. Не прав.
Снова смотрят на экран.
Входит Касимов. Вид встрепанный, чуткий. Он как бы удивлен тем, что происходит внутри него самого.
Касимов. Здорово, жулики.
Никичкин. Касимов.
Капанадзе. Звук убери немного. Послушаем.
Никичкин убирает звук.
Касимов. Пришел занять у вас денег.
Никичкин. Во-первых, не занять, а попросить в долг...
Капанадзе. ...а во-вторых, за чем ты еще можешь прийти?
Никичкин. Садись. Поговоришь.
Касимов. О чем мне говорить с вами?
Никичкин. Тогда помолчи...
Капанадзе. ...может быть, баксов на десять намолчишь...
Никичкин. ...а наговорить можешь на четвертной. (Цоколову.) Я прав?
Цоколов. Прав.
Касимов. Что это вы порнографию смотрите?
Никичкин (Капанадзе). Сразу решил идти по крупной...
Капанадзе (Никичкину). Интересно, на сколько ему хватает двадцати пяти баксов?
Никичкин (Капанадзе). А мы у него самого можем спросить. (Касимову.) Касимов, сколько ты можешь протянуть на четвертной?
Касимов. Месяц.
Никичкин и Капанадзе ахают.
Цоколов (недоверчиво). Месяц?
Касимов. А вы как будто не помните. Мы же в одной комнате жили.
Цоколов. Ну и что?
Касимов. Вместе до стипендии тянули.
Цоколов. Это ты тянул. А мы подтягивали.
Капанадзе и Никичкин смеются.
Капанадзе. Не помню дня в своей жизни, чтобы в кармане не было хотя бы на чохохбили.
Никичкин. Или на маленького барашка.
Цоколов. Или на отару.
Все трое смеются. Касимов ругается матом.
Цоколов (морщится). Что за безвкусица.
Касимов. Что-о?
Никичкин. Запомни, Касимов: в крайних ситуациях мат применяют только шофера и докеры. Ты же, как культурный человек, должен ругаться неожиданно, для ошеломления собеседника и взвинчивания диалога. А в крайних ситуациях интеллигент обязан быть выдержанным.
Касимов. Интеллигенты?! Вы?!
Никичкин (Капанадзе). Сегодня он хорош.
Капанадзе. Не сглазь.
Касимов (неожиданно успокаиваясь). Ага. Ясно. (Присаживаясь на подлокотник кресла Никичкина.) А я ведь тебе, Валера, пять рублей как-то одолжил.
Никичкин (радостно). Помнишь?!
Касимов. А напомнить не решался. Думал - забыл Валера.
Никичкин (живо). А я не забыл! Я поспорил вот с ним и с ним на эту тему: напомнишь или нет. И выиграл! С него полтинник, и с него. И с тебя пятеру.
Все трое смеются.
Касимов. Так ты можешь ее вернуть?
Никичкин (морщится). Ну что ты, Касимов! Это же красивое воспоминание, а ты его пытаешься изгадить. Попроси лучше так полтинник... нет, баксов десять я тебе могу дать так.
Касимов. А я так не хочу. Ты мне долг верни.
Капанадзе (достает деньги). На тебе червонец и - вали.
Касимов (встает). Нет. Пусть он отдаст. И не пятеру. А больше.
Никичкин. В наших судах, Касимов, практически не рассматриваются
исковые заявления о нравственном ущербе. Поэтому мы презираемы Европой.
Касимов. А ты помнишь, Валера, как ты мне одолжил, через год примерно, десять рублей до стипендии?
Никичкин (смеется). И это помнит!
Касимов. А сколько ты с меня получил? Не помнишь?
Цоколов, прикрывшись ладонью, кашляет два раза.
Никичкин (легкомысленно). Одиннадцать! То, что связано с тобой, Касимов, я почему-то все помню!
Касимов. Так вот, Валера, пять рублей из расчета десяти процентов в месяц за восемнадцать прошедших лет составляют сейчас восемнадцать тысяч триста долларов США. Я понимаю, что тебе сложно вернуть сразу всю сумму, но один процент от нее, то есть сто восемьдесят три доллара США ты уж мне верни.
Пауза.
Касимов. Я жду.
Никичкин (натужно смеется). Да брось ты, Касимов!
Касимов (строго). Не брось. Не брось, Валера. Если бы мы жили в другие времена, я мог бы всю твою семью забрать в долговое рабство. Навечно.
Никичкин. Ну, ладно, ладно! А ты, я смотрю, не прост!
Касимов. У меня, Валера, нет настроения шутить с тобой. Верни мне один процент долга.
Никичкин (Цоколову и Капанадзе). Во задвигает! (Те молчат.) И ни один мускул не дрогнет! (Молчание.) Да это была шутка, Касимов! Психологический этюд!
Касимов. Ты на нем заработал сто пять рублей. Может быть, ты все их отдал в рост, и сейчас ты самый богатый человек в стране. Поделись.
Никичкин одиноко хохочет. Умолкает.
Никичкин. Ни хера не получишь. (Показывает кукиш.) Вот.
Касимов. Цоколов, а ты что скажешь?
Пауза.
Цоколов (Капанадзе). А эта ничего крохотуля.
Капанадзе. Ничего.
Касимов. Жулики. Самые обычные, мелкие клопы.
Выходит. Молчание.
Цоколов. Вообще говоря, ты - кретин.
Никичкин. Да ладно, чего там! Небольшой дискомфорт.
Цоколов. Ты можешь хоть весь вымазаться дерьмом. Но тогда сиди и не брызгайся.
Никичкин. Ну, виноват, виноват. Виноват! Недооценил.
Цоколов. Он тогда еще был не прост. Такой... самостоятельный.
Капанадзе. Валерия он раздел красиво.
Цоколов. А насчет клопов это и к тебе относится, между прочим.
Капанадзе. Не заметил.
Цоколов. Замечай.
Никичкин. Ладно, мужики! Давайте ужасы поглядим.
Встает, меняет диск. Садится. Смотрят на экран все под ту же музыку.
Входит Валентина.
Валентина. Пилипчук какой-то.
Входит Пилипчук.
Пилипчук. Здоровеньки булы. Всем горячий привет из Хохляндии, из города Симферополя.
Цоколов. Симферополь, Пилипчук, русский город.
Пилипчук. С каких пор?
Цоколов. Со времен Очакова и покоренья Крыма.
Пилипчук. Ось ты побачь, якый милитарыст!
Молчание.
Пилипчук. Шо вы за жуть гоняете? Дивчин бы каких зарядили. Я бы поглядел.
Никичкин. Спать не будешь.
Пилипчук (посмотрев на Валентину). А я, похоже, и так не засну.
Валентина. Ну-ну?
Пилипчук. Шо?
Валентина. Вы хотели комплимент сказать? Я жду.
Пилипчук. Да... в общем...
Валентина. Ну?
Пилипчук. Шо - ну? Я же тебя вижу в компании клиентов, може ты жинка чья.
Валентина. Да ты на них посмотри. Разве это мужчины?
Пилипчук. А. (Идет к двери.) Пийшлы.
Валентина идет следом.
Цоколов. Стой, Пилипчук. (Пилипчук останавливается.) Ты же не в бордель пришел.
Пилипчук (Валентине). Шо ж человека гонять? Туда-сюда...
Валентина (руки в боки). Нет, этого я уже... даже я! понять не
могу. Ты, Пилипчук чертов, ты мужик или нет? Я тебе как женщина нравлюсь?
Пилипчук. Як женщина?
Валентина. Як женщина, да?
Пилипчук. В смысле этого - да.
Валентина. Ну? И что? Ты кого-то боишься?
Пилипчук. Я?.. Брехня. Брешут.
Валентина. И что ж ты стоишь?
Пилипчук. Я?.. Я - готов.
Валентина. Нет! Еще никогда в истории этого дома женщину так не оскорбляли!
Идет к двери.
Пилипчук (вдогонку). Да иду я! Иду! Пару слов хлопцам и... (Валентина выходит.) и хлопцы мне скажуть... Скажуть?
Цоколов. Что привез-то?
Пилипчук. Та гроши... Шо я могу привезти? Сюда - гроши, туда - гроши, а оттуда - груши, и гроши за груши.
Цоколов. Всё мелочишься.
Пилипчук. Торгую.
Входят Касимов и следователь. Следователь в темных очках.
Касимов. Вот они, все здесь сидят. Морды. Жулье. Всю жизнь воруют.
Цоколов. Господин Капанадзе, у нас в государстве есть законы, ограждающие частных граждан от клеветы и оскорблений?
Капанадзе. Есть, господин Цоколов. Но применяются крайне редко. Практически не применяются.
Цоколов. А если создать все-таки прецедент и посадить товарища Касимова года на полтора-два?
Капанадзе. Сложно. Но можно попытаться.
Цоколов. Попробуем. (Следователю.) Садитесь, пожалуйста. (Следователь садится.) Это наш бывший однокурсник, Касимов. Мы вас вызвали с тяжелым чувством и определенными надеждами.
Следователь. Начнем.