Запорожан А.Я.
Перестройка. Ускорение.
Социальная драма
в двух действиях и шести картинах.
Действующие лица:
Павел Иванович Воронцов - пенсионер
Лидия Михайловна - жена Воронцова, пенсионерка
Виталий - сын Воронцовых
Виктор Андреевич - сосед Воронцовых по подъезду, пенсионер
Илья Назаров - научный сотрудник
Ирина - жена Назарова
Кира - лидер группы мошенников
Кирина группа:
Олег
Нина
Сергей Иванович
Вера Николаевна
Кирилл
Действие первое
Картина первая
Квартира Назаровых. В комнате Ирина штопает детские колготки. Слышится шум открываемого замка и в квартиру входит её муж Илья. Ирина откладывает колготки и идет ему навстречу.
Ирина: Зарплату получил?
Илья кивает головой, достаёт из пиджака бумажник, вынимает из него деньги и протягивает их жене. Ирина пересчитывает деньги и, протянув Илье руку с зажатыми в них деньгами, говорит:
Ирина: И это всё?
Илья снова в ответ кивает головой и виновато смотрит на жену.
Ирина: Илья, скажи, как на это жить? Ведь здесь даже при самой большой экономии на питание и то не хватит. А ведь у нас за квартиру за полгода не заплачено. Леночке нужен новый комбинезон. Из старого она выросла. Диме по той же причине нужно купить ботинки и теплую куртку на зиму. О нас с тобой я уже не говорю. А маме деньги отдать? Ты забыл, что мы заняли на недельку у неё и три месяца не можем отдать? Как тебе на пенсию стариков живётся: ничего, не икается? А ты можешь объяснить своим детям, почему мы не можем купить им мороженое или шоколадку? Понимаешь, Илья, я так больше жить не могу. У меня уже нет никаких сил.
Илья: Ирочка, ну что же я могу поделать, если нам так платят?
Ирина: Уходи с этой работы. Ищи другую.
Илья: Ирочка, ну ты же прекрасно знаешь, что я хороший специалист в своей области. Если я уйду, то потеряю квалификацию, а потом наверстать упущенное будет невозможно.
Ирина протягивает Илье руку с по-прежнему зажатыми в ладони деньгами.
Ирина: Вот какой ты специалист. Вот как общество оценивает твою квалификацию. Судя по зарплате, хреновый ты специалист, Илюша. Так что не прячься за свою квалификацию как за ширму. Надо принимать решение. Так жить, как мы с тобой живём больше нельзя.
Илья: Ира, ну куда я пойду? Что я умею?
Ирина: А мне всё равно. Иди работать продавцом, экспедитором, охранником, грузчиком.
Илья: Ира, ну какой из меня охранник, кого я могу защитить, и каким я буду грузчиком с моим-то позвоночником? А что касается торговли или другой материально ответственной работы, то ты же сама мне говорила, что я рохля и что меня любой обведет вокруг пальца.
Ирина (почти кричит): Господи, да что же ты за мужик такой? Зачем ты заводил семью, детей, если не можешь их прокормить?
Илья (с отчаянием в голосе): Ира, да что же мне делать? Не на большую же дорогу идти?
Ирина: Иди, иди - воруй, грабь, обманывай. Мне уже всё равно. Если ты будешь приносить домой нормальные деньги, я тебя даже спрашивать не буду, где ты их взял.
Илья (почти кричит): Ира, опомнись, что ты говоришь?
Ирина: Я знаю, что я говорю. Нас общество забыло, бросило, поставило на грань физического вымирания. Почему мы должны соблюдать моральные принципы, если их никто вокруг нас не соблюдает, если против нас поступают аморально? В общем, так, Илья, я дошла до ручки, до точки кипения. Так больше я жить не могу и не хочу. Ищи выход. Не найдёшь, я тогда детей подмышки и сигану из окна. Тут недавно по телевизору показывали: одна женщина с ребёнком, видимо от отчаяния, выбросилась из окна. Так что почин положен. И ты меня, Илья, знаешь. Я это сделаю.
Ирина уходит вглубь комнаты. Илья шаркающей походкой доходит до стула, садится на него и опускает низко голову, обхватив её руками.
Картина вторая
Городской бульвар. На скамейке погружённый в свои думы сидит Илья. Со стороны на него внимательно смотрит молодая женщина (Кира). Затем она подходит к скамейке, где сидит Илья, садится на неё. После некоторого молчания, обращаясь к Илье, она спрашивает:
Кира: Какие проблемы?
Илья от неожиданности вздрагивает, ибо не заметил севшую на скамейку Киру, и недружелюбно смотрит на неё.
Кира: Я спрашиваю - какие у Вас проблемы?
Илья: А Вам какое дело?
Кира: Не хотите, не говорите. Впрочем, я и так знаю, что Вас мучит.
Илья молчит и по-прежнему недружелюбно смотрит на Киру.
Кира: А проблема у Вас по нынешним временам обыкновенная. Как прокормить семью. Ведь так?
Илья уже с удивлением смотрит на Киру. Кира во взгляде читает немой вопрос.
Кира: А догадаться об этом несложно. Человек Вы женатый, о чём говорит обручальное кольцо на пальце. Значит у Вас не любовное томление. Производственные проблемы легче переживать дома, где можно выговориться и получить от родных утешение. Обычную семейную ссору так глубоко не переживают. А если семейные проблемы зашли далеко, то мужчины их решают легко: ноги в руки и все дела. У Вас другое.
Илья: Ну, теперь Вы всё знаете и можете идти дальше.
Кира: Я, конечно, могу уйти. Но я ведь не из праздного любопытства завела с Вами разговор. Может быть, я хочу Вам помочь.
Илья потирает друг о друга пальцы правой руки (жест, означающий получение денег). Кира в ответ смеётся.
Кира: Нет, не угадали. Денег я Вам не собираюсь предлагать, и не потому, что не хочу, а потому что у самой их нет. Да и потом, что деньги - потратишь, и снова их нет. Я Вам хочу предложить способ их заработать.
Илья: Вы мне предлагаете работу?
Кира: Не совсем, а впрочем, если хотите, это можно так называть. Только работа эта будет особого рода - без отдела кадров и платёжной ведомости.
Илья: И как высоко оплачивается Ваша работа?
Кира: Лучше, чем у государства. На нормальную жизнь хватит. И ещё останется.
Илья: Это связано с криминалом?
Кира: Ну что Вы: какой криминал? Никакого криминала.
Илья: Скажите, а почему Вы занимаетесь благотворительностью в отношении меня?
Кира: Никакой благотворительности, а только холодный расчёт. У меня есть идеи, как разбогатеть. Но для их реализации мне нужны помощники. Как видите, всё просто.
Илья: Допустим. Ну а почему Вы выбрали меня? Это случайный выбор?
Кира: Нет, не случайный. Именно Вы мне и нужны.
Илья (с раздражением): Да откуда Вы знаете, что именно я Вам нужен? Что Вы вообще обо мне знаете?
Кира: Кое-что.
Илья: Что? Конкретно.
Кира: Ну, например, что Вам, как, впрочем, и мне, нужны деньги и ещё кое-что.
Илья: Что это - кое-что?
Кира: Как Вас звать?
Илья (по-прежнему с раздражением): Ну, допустим, Илья. Что дальше?
Кира: Илья, давай мы сейчас не будем вдаваться в тонкости. Со временем ты сам всё поймёшь.
Кира протягивает Илье визитку.
Кира: Вот тебе моя визитка. Если хочешь решить свои проблемы, приходи по указанному адресу послезавтра в 18.00. Придёшь?
Илья в ответ пожимает плечами. А затем вновь спрашивает Киру.
Илья: Никакого криминала?
Кира: Никакого. Приходи, Илья, не пожалеешь. У тебя ведь всё равно другого выхода нет.
Илья снова с удивлением смотрит на Киру. А Кира, положив свою ладонь на ладонь Ильи, слегка её пожимает. Затем встаёт со скамейки и уходит. Пройдя некоторое расстояние, она оборачивается и кричит Илье:
Кира: Приходи, Илья, не пожалеешь.
Картина третья
Квартира пенсионеров Воронцовых. В комнате хозяйка - Лидия Михайловна. Она вяжет и тихо напевает песню своей молодости. Слышится шум открываемого дверного замка - и через некоторое время в комнату входит муж Лидии Михайловны - Павел Иванович.
Лидия Михайловна: Ну, что, Паша, всё купил? Ничего не забыл?
Павел Иванович: Ничего не купил, Лидушка. Ровным счётом ничего из того, что ты просила.
Лидия Михайловна (ровным, спокойным голосом, не переставая вязать): Почему, Паша? Ты купил что-то другое?
Павел Иванович: Я вообще ничего не купил для нас, ибо все деньги потратил на пацанов.
Лидия Михайловна: Каких пацанов?
Павел Иванович: Да, понимаешь, Лидушка, вышел я из метро, а рядом с выходом трое пацанов на парапете сидят. И по всему видно - голодные. Особенно меня поразил один из них. Симпатичный такой, белокурый. На вид, лет 12. А в глазах такая тоска, такая безысходность.
Павел Иванович тяжело вздыхает и на короткое время замолкает, а затем заканчивает.
Павел Иванович: Ну, в общем, я и отоварил их на все наши деньги.
Лидия Михайловна: Добрый ты, Паша, а сами то на что будем жить?
Павел Иванович: Ничего, Лидушка, проживём как-нибудь. А через три дня пенсию получим и загуляем.
Лидия Михайловна: На нашу пенсию не загуляешь, да и голодных всех не накормишь, нет, не накормишь.
Павел Иванович: Лида, ведь это дети, пойми, голодные дети.
Лидия Михайловна откладывает в сторону вязание и внимательно смотрит на мужа.
Лидия Михайловна: Детей тебе жалко, а стариков, которые вынуждены милостыню просить, тебе не жалко?
Павел Иванович: И стариков жалко. И всех других, выброшенных на обочину жизни, жалко. Но больше всех я страдаю за детей. Старики, ну, например, мы с тобой, прожили жизнь, и было у нас в жизни много хорошего. И мы как-то можем осмыслить происходящие события и надеемся на лучшее в будущем, если не для нас, то хотя бы для наших детей и внуков. А дети? Ведь они только вступают в жизнь. У них нет прошлого и, по всей видимости, у большинства из них нет будущего. И им не понять, почему мир так жесток по отношении к ним и в чем они провинились? Детям, бездомным детям, на мой взгляд, хуже всех.
Желая переменить тему разговора, Лидия Михайловна спрашивает мужа:
Лидия Михайловна: Что-то Виктор Андреевич не идет. Ведь вы, кажется, сегодня у нас играете?
Павел Иванович: Придёт. Куда он денется.
Лидия Михайловна: Не понимаю тебя я, Паша. Более 20 лет мы живём с ними в одном подъезде. И все отношения между вами ранее ограничивались приветствиями при встрече. А теперь прямо друзьями стали.
Павел Иванович: Да, и сейчас мы не друзья. А наши отношения и мотивы этих отношений понять несложно. В активной фазе нашей жизни нам было не друг до друга: работа, карьера, семья. А теперь всё разом кончилось. Дети выросли, работа и карьера завершилась. И возникла пустота. Её ведь надо чем-то занять. Вот эта пустота и стремление её чем-то занять нас и объединяет. А что, Лидуша, ты против наших шахматных баталий?
Лидия Михайловна: Да, нет. Я не против. Я только за. Но ведь шахматы для вас только повод. Ты вспомни, последнюю партию вы уже неделю не можете доиграть. Вот и сегодня начнёте с шахмат, а потом сцепитесь в споре. Того и гляди, подерётесь.
Павел Иванович: Не бойся, не подеремся. А потом, что плохого ты видишь в наших спорах? В них мы реализуемся как личности. Кого сейчас интересует, например, моё мнение? Ты со мной не любишь говорить на социально-политические темы. А что мне делать? Ведь голова варит, мысли крутятся. Надо же мне их кому-то высказать. Поэтому для меня споры, а точнее сказать диспуты, с Виктором Андреевичем равносильны выпуску лишнего пара из парового котла. Не выпустишь - взорвётся.
Лидия Михайловна: Ну, хорошо, Паша. Допустим, ты прав, но почему ты себе в собеседники выбрал Виктора Андреевича? Ведь вы же антиподы во всём.
Павел Иванович: Потому и выбрал, что антиподы. А если бы наши взгляды совпадали, то о чём, скажи на милость, нам было бы друг с другом разговаривать. Поддакивать друг другу. Так, что ли? Ну, что, убедил я тебя?
Лидия Михайловна: Ладно, Паша, тебе виднее.
Раздаётся звонок. Павел Иванович идёт открывать и возвращается в комнату с Виктором Андреевичем.
Виктор Андреевич: Приветствую Вас, Лидия Михайловна.
Лидия Михайловна: День добрый.
Виктор Андреевич: Ну-с, Павел Иванович, сегодня я решительно настроен дать Вам бой. Надо же мне Вас догонять. Какой у нас с Вами счёт?
Павел Иванович: 27, 5 на 23,5 не в Вашу пользу.
Виктор Андреевич: Начнём.
Павел Иванович: Я готов.
Мужчины усаживаются за шахматы и углубляются в игру. Наступившую тишину неожиданно прерывает Лидия Михайловна.
Лидия Михайловна: Виктор Андреевич, знаете, что сегодня мой учудил?
Виктор Андреевич не столько из интереса, сколько из вежливости, ибо в данный момент обдумывает очередной шахматный ход, спрашивает:
Виктор Андреевич: Что такое?
Лидия Михайловна: До пенсии три дня осталось, а Павел Иванович все деньги, что в доме остались, на пацанов потратил.
Виктор Андреевич по-прежнему без особого интереса, а из вежливости спрашивает:
Виктор Андреевич: На каких пацанов?
Павел Иванович: На бездомных. Не могу видеть голодных детей.
Виктор Андреевич поднимает голову от шахматной доски и задумчиво смотрит на Павла Ивановича. Потом решительно отодвигает в сторону шахматную доску и встаёт.
Виктор Андреевич: Что делается? Что делается? Старики милостыню просят, женщины на панель идут, голодные дети по подвалам ночуют. Такую страну развалили. И всё горбатый - гадина.
Павел Иванович: Да брось ты, Виктор Андреевич, страну развалили - опять оседлал своего любимого конька. Как можно развалить страну, да ещё одному человеку, хотя он и обладал большой властью.
Виктор Андреевич: Ну, во-первых, он был не один. Были ещё гады. А во-вторых, против фактов, как ты сам любишь говорить, не попрёшь. Была могучая держава, и нет её. Остались от неё одни руины.
Павел Иванович: Ещё раз повторяю для непонятливых. Могучую державу нельзя развалить даже её абсолютному правителю. А если страну развалили, то она не могла быть могучей по определению. Со стороны она, может быть, и казалась могучей, а изнутри - как трухлявое дерево. Ткни и оно рухнет.
Виктор Андреевич (с возмущением): Ну ты, Павел Иванович, даёшь. Это ты СССР сравниваешь с трухлявым деревом - страну, осваивающую космос; обуздавшую атом; страну, прошедшую за исторически короткий срок путь от лапотной России до могучей индустриальной державы; страну, успехами которой восхищались во всём мире.
Павел Иванович: Кончай, Виктор Андреевич, свою демагогию. Мы не на митинге. Никто нами давно уже не восхищался, ибо восхищаться было особо нечем. Да, были у нас достижения в ряде отраслей. А в остальном - долговременный технический застой; качество производимой продукции ужасное, хронический дефицит всего, полный развал сельского хозяйства; лёгкая промышленность и сфера услуг, непосредственно работающая на людей, в зачаточном состоянии. И, как результат, по качеству жизни СССР, по официальным данным ООН, на середину 80-х годов занимал место в конце первой сотни стран. Стыдуха. А качество жизни, смею Вам напомнить, Виктор Андреевич, является главным критерием развития страны. Не объём выплавляемой стали или добываемого угля, о чём всегда кричала наша пропаганда, а именно качество жизни граждан определяет лицо страны. И лицо это, надо найти в себе мужество признать, было не очень, чтобы очень.
Виктор Андреевич: Неправда всё это. Нормально мы жили. Может быть небогато, но нормально. Дети и старики были обихожены. Образование и медицинское обслуживание бесплатно. Жильё от государства получали также бесплатно. И на юг отдохнуть все могли позволить себе съездить.
Павел Иванович: Ты в одном прав, Виктор Андреевич. В той нашей прошлой жизни было много хорошего. И больно видеть, как всё это рушится. Поэтому я решительно не понимаю принципа наших революционеров начала и конца 20-го века: разрушить до основания старый мир, а на его обломках строить новый.
Виктор Андреевич: И вот скажи мне на милость - зачем надо было разрушать всё, зачем надо было начинать эту чёртову перестройку?
Павел Иванович: Причины были и причины достаточно серьёзные. Наша плановая, социалистическая экономика зашла в тупик. Мы не выдержали гонку вооружений с Америкой. Мы надорвали себе пуповину. И не начни мы перестройку, нас ожидала бы мрачная перспектива.
Виктор Андреевич: Ничего. На наш век бы хватило.
Павел Иванович: Во-во. На наш с тобой век, может быть, и хватило. А что дальше? После нас хоть потоп - так что ли? Виктор Андреевич, это обывательская точка зрения. И тебе, как бывшему государственному деятелю, хоть и областного масштаба и патриоту, коим ты себя считаешь, такие слова говорить не к лицу. Хорошо, что там наверху не все так думали. Потому и начали перестройку, что понимали - страна катится в бездну. И историческая заслуга Горбачёва перед страной заключается в том, что он начал перестройку. А ведь мог не начинать, ведь ему, как ты верно заметил, Виктор Андреевич, тоже бы хватило. Успел поцарствовать в своё удовольствие.
Лидия Михайловна: Если бы Горбачёв знал, чем перестройка закончится лично для него, может бы и не начал её.
Павел Иванович: Возможно. Но в истории, как известно, сослагательного наклонения нет.
Виктор Андреевич: Удивляюсь тебе, Павел Иванович. Историческая заслуга Горбачёва перед страной. Может, ему ещё памятник прикажешь поставить.
Павел Иванович: Нет, памятник Горбачёв не заслужил.
Виктор Андреевич: Это почему же? Извольте спросить.
Павел Иванович: Потому что, сделав первый шаг, объявив перестройку, он не сделал или ему не дали сделать второго шага - начать реальную перестройку страны и, в первую очередь, перестройку экономики. Тем самым было упущено время, и начался развал страны.
Виктор Андреевич: Что-то я тебя не понимаю, Павел Иванович. То ты говоришь об исторической заслуге Горбачёва перед страной в том, что он начал перестройку, то упрекаешь его в том, что он эту перестройку реально не проводил. Ерунда какая-то получается.
Павел Иванович: Никакой ерунды. Перестройка в стране началась. Но ею была затронута лишь идеология. А идеология составляла своеобразный каркас Советского Союза. Дело в том, что плановая экономика держалась на жёсткой централизованной власти государства, а та опиралась на идеологию. Перестройка начиналась с демократизации. Демократизация подрывала основы коммунистической идеологии, а значит авторитет и власть коммунистической партии. А это вело к разрушению централизованного управления экономикой. Почувствовав слабость партийного руководства, промышленный генералитет стал управлять вверенными ему министерствами, главками, трестами, предприятиями с учётом, в первую очередь, своих интересов. С этого момента началась приватизация, а точнее прихватизация государственной собственности.
Лидия Михайловна: Паша, что-то я тебя не пойму. Ты хочешь сказать, что, например, директор завода становился его хозяином. Но ведь этого не было. Директор завода был лишь администратором, назначаемым на эту должность государством. Ведь так?
Павел Иванович: Так, да не совсем так. Директорат становился хозяином руководимых ими предприятий не юридически, а фактически.
Лидия Михайловна: Как это можно быть хозяином юридически не принадлежащего тебе предприятия?
Павел Иванович: Ну, представь себе. Ты - директор предприятия. Наверху творится чёрт знает что. Никто тебя больше не держит за горло, требуя выполнения планов и множества спускаемых сверху разного рода директив. Руки у тебя как у руководителя фактически развязаны. И вот, например, ты создаёшь кооператив и переводишь на его баланс лучшее оборудование, переводишь лучших работников, начинаешь выпускать наиболее рентабельные виды продукции. В результате предприятие по-прежнему остаётся в государственной собственности, но происходит дифференциация финансовых потоков. Кооперативу идут доходы, а государственному предприятию остаются убытки и долги. И это только одна из форм прихватизации государственной собственности перестроечных лет промышленным генералитетом. Полистай периодическую литературу тех лет. Она просто пестрит такими примерами.
Виктор Андреевич: Павел Иванович, опять получается неувязочка. Ранее ты говорил, что перестройка не затронула экономику. И в этом, по-твоему, заключается главная вина Горбачёва. Теперь же упомянул о кооперативах, которые возникли и бурно развивались в те годы.
Павел Иванович: Противоречия я здесь не вижу. Дело в том, что нововведения, вводимые в экономику в те годы, нельзя было назвать даже полумерами, ибо они не затрагивали основ экономической системы общества. Если помнишь, в те годы, по мысли Горбачёва, мы строили социализм с человеческим лицом.
Виктор Андреевич (не без ехидства): А надо было рыночную экономику строить?
Павел Иванович: Именно рыночную экономику. А ещё точнее, надо было начинать официальную приватизацию государственной собственности, ибо приватизация - отправная точка строительства рыночной экономики. Вот и считайте. Перестройка началась в 1985, а приватизация только в 1992. Эти семь лет бездарно и с большими негативными последствиями для страны по вине Горбачёва мы и профукали. Именно это определило тяжесть последующих лет.
Лидия Михайловна: Почему, Паша. Я что-то не пойму.
Павел Иванович: Лидушка, ну давай рассуждать здраво. Подрыв идеологии, как я уже говорил, вёл к развалу экономики. Причём этот процесс шёл по нарастающей. Началась и набрала силу стихийная, а точнее говоря, номенклатурная приватизация. Вследствие этого государственная собственность растаскивалась, а система государственной власти разваливалась. Страна вступала в хаос. Поэтому, когда уже при Ельцине решились на приватизацию, время было упущено. Приватизацию теперь надо было проводить в пожарном порядке и практически экспромтом. При этом выбрали самую неудачную, но в то же время единственно возможную для тех условий форму приватизации. И, как следствие, немыслимые страдания людей и мизерный эффект от её проведения.
Виктор Андреевич: Один хрен, когда и в какой форме надо было проводить приватизацию, ибо основное зло происходит от неё самой.
Павел Иванович: Не скажи, Виктор Андреевич. Приватизация прошла практически во всех европейских странах бывшего соц. лагеря. И практически везде она была проведена в более сжатые сроки, с куда большим, чем у нас эффектом и, что самое главное с меньшими негативными последствиями для населения. То же могло бы быть у нас, если бы Горбачёв в разговорах не растранжирил 7 драгоценных лет.
Виктор Андреевич: Ну, что ты заладил как попугай: приватизация, приватизация. Всё зло от неё. Вся творящаяся вокруг нас мерзость берёт начало от приватизации. Могли бы мы и без этой твоей приватизации развиваться нормально и решить все проблемы.
Лидия Михайловна: И, правда, Паша. Ну, что могло бы быть со страной, если бы не началась перестройка и приватизация.
Павел Иванович: Нас ждала бы растянутая на годы агония. А конечным результатом могла бы быть ситуация, как, например, в Югославии, только на порядок хуже, если учесть масштабы и многонациональный состав нашей страны, также наличие атомного оружия.
Раздаётся телефонный звонок. К телефону подходит Лидия Михайловна и, выслушав говорившего по телефону, говорит Виктору Андреевичу:
Лидия Михайловна: Виктор Андреевич, Вас срочно просят прийти домой. К Вам пришли.
Виктор Андреевич: Ах, да. Я совсем забыл.
Павел Иванович: Виктор Андреевич, мы снова не доиграли партию.
Виктор Андреевич машет правой рукой в сторону Павла Ивановича и уходит.
Картина четвёртая
Комната, обозначенная в визитке, которую Кира передала Илье. В комнате группа приглашённых Кирой людей. Чувствуется, что собравшиеся друг друга не знают. И все они, каждый по-своему, погружены в собственные мысли, связанные с неопределённостью их пребывания здесь. В комнату входит Кира.
Кира: Приветствую вас, господа. Я рада вас всех здесь видеть. И давайте сразу приступим к делу. Господа, мы с вами неудачники.
В комнате возникает шум. Несколько человек из находящихся в комнате по-разному выражают своё несогласие. Раздаётся голос парня, сидящего у окна:
Олег: Лично я, например, неудачником себя не считаю.
Рядом сидящая с Олегом девушка (Нина) в знак согласия кивает головой.
Кира: Тише, господа. Дайте мне досказать то, что я имею вам сказать. Потом мы всё обсудим, и каждый может высказать своё мнение. Итак, господа, я продолжаю. Давайте посмотрим правде в глаза. Ведь, если бы у вас в жизни всё было прекрасно, неужели бы вы сегодня сюда пришли, приняв неопределённое предложение от незнакомой вам женщины. Это во-первых. А во-вторых, господа, я очень рада, что вы не согласны с присвоением вам ярлыка неудачника. Это значит, что вы не безнадёжны и что всё в своей жизни можете изменить. Ведь одно дело, когда ты - закоренелый неудачник и сам смирился с этим. Другое дело, когда просто попал временно в полосу неудач, тяготишься этим и хочешь вырваться из этого состояния.
Когда я говорю, что мы с вами неудачники, я имею ввиду, что нам не удалось схватить за хвост удачу на первой волне перестройки. Но грядут другие волны, и мы ещё всё можем изменить в нашей жизни. Затем я вас всех сегодня и позвала. У меня есть идеи, как нам с вами стать богатыми. Более того, эти идеи проработаны до мелочей, т.е. написаны сценарии наших будущих спектаклей, которые мы будем разыгрывать на улицах нашего славного города. Теперь всё будет зависеть от вас, от вашего желания сыграть эти спектакли, а, стало быть, и изменить вашу судьбу. Догадываетесь, чем я предлагаю вам заняться?
В комнате возникает оживление. Многие улыбаются и кивают головой в знак понимания и согласия. А мужчина, сидящий сзади всех у стенки, как бы подытоживая общее мнение, говорит:
Сергей Иванович: Лохов разводить?
Кира в ответ смеётся.
Кира: Правильно. Вы догадливы. Мне это тоже нравится.
Илья, ни к кому конкретно не обращаясь, с недоумением спрашивает:
Илья: Что значит: лохов разводить?
Находящиеся в комнате, кто с насмешкой, кто с удивлением смотрят на Илью. Женщина, сидящая рядом с ним (Вера Николаевна), проникшись его состоянием, начинает что-то объяснять Илье на ухо. Пока осуществляется ликбез в отношении Ильи, Олег, обращаясь к Кире, спрашивает:
Олег: Зачем ты его сюда вообще пригласила? У него же на лице написано, что он честный человек.
Кира: Затем и пригласила, что его честность на лице написана. Такой персонаж нам будет нужен в спектакле.
Поняв от соседки в общих чертах суть будущей деятельности, Илья с раздражением спрашивает Киру.
Илья: Кира, ты же говорила, что не будет никакого криминала.
Кира: А никакого криминала и не будет. Мы не будем воровать, грабить и уж тем более убивать. Деньги люди нам будут отдавать сами. Какой же тут криминал. Каждый может распоряжаться деньгами по своему усмотрению - кто-то их тратит, кто-то копит, а кто-то дарит. Это его право. Так что никакого криминала.
Илья: То, чем Вы нам предлагаете заниматься, называется мошенничеством, которое попадает под соответствующие статьи уголовного кодекса.
Кира: Верно. Только, во-первых, мошенничество очень трудно доказуемое преступление. И, во-вторых, я вам предложу такие схемы розыгрышей, что, если нас даже за руку схватят, то всё равно в суде ничего доказать не удастся.
Илья: А совесть? Ещё есть простая человеческая совесть. Ведь Вы предлагаете нам, какими бы красивыми словами эти розыгрыши не обставлять, отнимать деньги у людей, может быть, последние деньги.
Нина: Мы будем отнимать деньги не у людей, а у лохов.
Олег (не давая досказать Нине): А лох это не человек, вернее, не совсем человек. Лох это глупый или жадный человек. Вот за эти пороки мы их и будем наказывать.
Сергей Иванович: Нам общество должно быть даже благодарно. Жадные и глупые в рыночной экономике всё равно не выживут. А мы людей от этих недостатков, причём, заметьте, в относительно мягкой форме будем отучивать. Так что государство нам за этот нелёгкий в моральном отношении труд должно даже приплачивать.
Присутствующие в комнате заулыбались, и каждый по-своему выражает согласия с говорившим.
Вера Николаевна: А я отношусь к этому проще. Помните, как у А.Н. Островского, когда один из его героев делил всех людей на две группы - на волков и овец, и первые едят вторых. Так уж устроен мир: или ты ешь, или тебя едят. И другого не дано. Так вот я не хочу, чтобы меня ели. Я предпочитаю есть сама.
Кирилл: А я процитирую ещё одного классика и тоже Островского, только Николая. Помните его знаменитую фразу, что жизнь человеку даётся только один раз и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, т.е. за годы, прожитые в нищете. Я свою единственную жизнь хочу прожить красиво. И за это я готов на всё. И мне наплевать на других, как, впрочем, другим наплевать на меня. Поэтому для достижения своей цели я готов на более решительные действия, чем кидать лохов.
Кира: Я рада, что состоялся этот разговор. На наше дело надо идти с лёгкой душой. Тут не должно быть никаких сантиментов и уж тем более угрызений совести. Стоит только одному из нас дрогнуть и всё дело может быть провалено.
Итак, все определились. Дело только за тобой, Илья. Решай - ты с нами или нет. Решить надо сейчас и решить окончательно.
Илья: А если я скажу нет?
Кира: Тогда уходи.
Кирилл: Его нельзя отпускать. Он же донесёт.
Кира: Ничего он не донесёт, ибо ему просто нечего доносить. Он ведь ничего не знает - ни чем конкретно мы будем заниматься, ни где, ни когда. Так что, Илья, можешь идти. Тебя никто не тронет. Можешь идти, только помни, что другого выхода у тебя всё равно нет.
Илья: Можно я подумаю.
Кира: Можно, но только пока мы решаем организационные вопросы.
Олег (обращаясь к Кире): Как я понимаю, ты у нас будешь командиршей.
Кира: Правильно понимаешь. А тебя что-то в этом не устраивает? Впрочем, я догадываюсь, молодая баба будет руководить мужиками. Как-то не пляшется. Пожалуйста, можешь руководить ты. У тебя есть идеи как нам разбогатеть? Если есть, то я тебе уступаю руководство. А если нет, то давай оставим всё как есть. По крайней мере, пока.
Нина: Кира, Вы сюда пригласили первых встречных или как-то отбирали?
Кира: Конечно, отбирала.
Нина: Как?
Кира: Пусть это останется пока моей тайной. Но, как видите, случайных людей здесь нет. И даже Илью я пригласила с умыслом, ибо, как я уже говорила раньше, такой персонаж нам будет необходим по сценарию.
Сергей Иванович: Кира, а почему Вы пригласили сюда нас, случайных и незнакомых Вам людей? Почему Вы не захотели реализовать свои идеи среди родственников, друзей или знакомых?
Кира: Хороший вопрос. Я отвечу так. Здесь есть две причины. Во-первых, мои родственники и знакомые из породы чистоплюев. Они живут по принципу: лучше быть нищим, но честным. А с меня такой жизни хватит. Меня нищета оскорбляет и унижает. Во-вторых, то, что мы не знаем друг друга - большой плюс. Ни сейчас, ни потом я не попрошу у Вас дать мне данные паспорта и адреса места жительства. Только имя, причём можете назвать себя вымышленным именем, и контактный телефон для связи. И всё. Мы ничего не будем знать друг о друге. Для дела это не только не нужно, но и опасно. Если, не дай Бог, кто-то из нас засветится, то он не потянет за собой других, ибо ничего о них не будет знать. Да и потом, мы же не на всю жизнь объединяемся. Когда мы разбогатеем, то разбежимся и забудем друг о друге. Может быть, потом кто-нибудь из нас начнёт вести жизнь законопослушного и добропорядочного гражданина. И ему будет совершенно ни к чему напоминание о грехах молодости.
Олег: А когда мы разбогатеем?
Кира (смеётся): Тебе дату сказать или как? Ну, а если серьёзно, то не сразу разбогатеем. На это нужно время.
Нина: Почему? Что мешает сразу?
Кира: У меня есть разные схемы. Мы начнём с простых, которые будут приносить относительно небольшие доходы. Но это необходимый этап, ибо при реализации простых схем мы должны сработаться, притереться друг к другу, определить сильные и слабые стороны друг друга. Иначе говоря, мы должны стать коллективом, творческим коллективом. И только тогда мы возьмёмся за серьёзные дела и, соответственно, потекут большие деньги. Ещё есть вопросы?
Все молчат.
Кира: Если вопросов нет, то приступим к главному, т.е. к ознакомлению и репетиции нашего первого спектакля. Но, прежде всего, ответ должен дать Илья. Итак, Илья, ты с нами или нет?
Илья: С вами.
Кира: Илья, ты должен понять, ты можешь отказаться только сейчас. Потом будет поздно.
Илья: Да, я всё понимаю. Я принял решение. Я остаюсь.
Действие второе
Картина пятая
Городская улица. Из универмага выходит Павел Иванович. В руках у него нет покупок, и со стороны видно, что он чем-то расстроен. За Павлом Ивановичем наблюдает Кира, а затем решительно подходит к нему. В руках у неё журналистский микрофон
Кира: Гражданин, можно Вас на минуточку?
Павел Иванович: Да, я Вас слушаю.
Кира: Радио «Питерстар». Редакция социальных программ. Мы проводим социологический опрос граждан по теме «Бездомные дети». Если Вас не затруднит, не могли бы Вы ответить на ряд вопросов?
Павел Иванович (оживляется): Охотно, меня эта тема очень волнует.
Кира: Очень хорошо. Сначала представьтесь, пожалуйста, и кто Вы по профессии?
Павел Иванович: Павел Иванович Воронцов. Пенсионер. А в прошлом авиаконструктор.
Кира: Павел Иванович, как Вы оцениваете сам факт наличия бездомных детей в наше время?
Павел Иванович с жаром начинает высказывать свою точку зрения. После начала его монолога сцена погружается во тьму. Затем луч прожектора освещает другую часть сцены, где в полном комплекте собралась группа Киры.
Кирилл: Внимание, господа. Кира зацепила лоха. Пока она его раскручивает, объявляется готовность номер один.
Из-за кулис приносят столик. На него ставится барабан с лотерейными билетами. Олег берёт громкоговоритель и опробует его. Илья прокручивает лотерейный барабан, проверяя работоспособность. Нина что-то читает в блокноте. О чём-то говорят между собой Кирилл, Вера Николаевна и Сергей Иванович. Свет гаснет, а затем прожектор снова высвечивает Киру и Павла Ивановича.
Кира: Павел Иванович, большое Вам спасибо за откровенный и очень интересный разговор. Я чувствую, что Вам эта проблема не безразлична. Павел Иванович, наша редакция проводит благотворительную лотерею в фонд помощи бездомным детям. Не хотели бы Вы в ней принять участие.
Павел Иванович немного теряется. Потом внимательно смотрит на Киру. Кира, дружелюбно улыбаясь, смотрит на Павла Ивановича.
Кира: Впрочем, это не обязательно. Помощь бездомным детям - дело сугубо добровольное. Я понимаю, Вы - пенсионер. Может, у Вас у самого затруднительное материальное положение. Так что ещё раз Вам спасибо и до свидания.
Кира убирает микрофон и собирается уходить.
Павел Иванович: Нет, отчего же. Человек я сейчас, конечно, небогатый, но бездомным детям я всегда готов помочь.
Кира с Павлом Ивановичем идут по направлению к Кириной группе. Увидев начало движения, Кирилл даёт сигнал, и Олег в громкоговоритель начинает рекламировать благотворительную лотерею.
Олег: Господа, здесь и сейчас проводится благотворительная лотерея в фонд помощи бездомным детям. Граждане, не проходите мимо, поможем несчастным детям. Билет стоит 100 рублей. Каждый третий билет выигрывает. Разыгрывается суперприз - миллион рублей. Попытайте свою удачу, господа, а если Вам не повезёт, то Ваши деньги пойдут на благородную цель. Они пойдут на помощь бездомным детям.
По мере приближения Киры и Павла Ивановича к месту проведения лотереи, когда оно становится в поле зрения идущих, Павел Иванович видит, как трое человек по очереди тянут лотерейные билеты. Два билета оказываются пустыми. А третий билет оказывается выигрышным. Выигрыш (коробка) торжественно вручается женщине (Вере Николаевне). Вера Николаевна со счастливой улыбкой уходит в направлении движения Павла Ивановича так, чтобы он её видел. Когда Павел Иванович подходит к столику с лотерейными билетами, Олег обращается к нему.
Олег: Гражданин, примите участие в благотворительной лотерее в фонд помощи бездомным детям.
Павел Иванович: Да-да. Я готов.
Илья крутит барабан и говорит Павлу Ивановичу:
Илья: Тащите билет, гражданин. И я желаю Вам удачи.
Павел Иванович: Спасибо.
Павел Иванович вытаскивает билет. Разворачивает его и, видимо не понимая его содержания, передаёт его Илье.
Павел Иванович: Молодой человек, посмотрите, пожалуйста, что там у меня.
Илья берёт билет. Смотрит на него. Потом переводит взгляд на Павла Ивановича. Нервно снимает очки. Потом их снова одевает и снова смотрит на Павла Ивановича. Наконец, обращаясь к Павлу Ивановичу голосом, в котором чувствуется волнение, говорит:
Илья: Товарищ, дорогой товарищ, Вам необычайно повезло. Вы выиграли главный приз - миллион рублей. Я за Вас очень рад и от всей души Вас поздравляю.
Павел Иванович стоит в растерянности. Из окружающих его людей (Кирина группа) кто-то искренне восхищается его удачей, кто-то откровенно завидует. Раздаются голоса.
- Во мужику повезло. Отдал сотню - получил миллион.
- На что старику такие деньги? Эх, мне бы их.
- Фортуна - дама непредсказуемая. Одна тётка пять билетов тащила и всё мимо. А тут с одного билета такая удача.
А в это время Илья официально передаёт выигрышный билет Олегу, который очень внимательно его осматривает.
Олег: Да, всё верно. Вы выиграли главный приз. Извольте получить.
Павел Иванович (растерянно): Что Вы сейчас прямо на улице хотите дать миллион рублей?
Олег: Конечно, только не наличными.
Олег достаёт банковскую карточку и запечатанный конверт.
Олег: Вот, гражданин, Вам банковская карточка Промстройбанка. А в запечатанном конверте индивидуальный код к ней. Поэтому свой выигрыш Вы можете получить в банкомате Промстройбанка в любое время.
Олег протягивает Павлу Ивановичу банковскую карточку и конверт. Но тут из толпы раздаётся визгливый женский голос (Нина).
Нина: Позвольте. У меня тоже выигрышный билет в 1 млн. руб. Я то дура этого сразу не поняла и уже собралась уходить. А тут боком взглянула на лотерейный билет мужчины и вижу, что у меня точно такой же.
Олег (сердито): Гражданка, не вносите путаницу. Двух выигрышных билетов по 1 млн. руб. быть не может. Такой билет один. Главный приз выиграл этот гражданин (указывает на Павла Ивановича).
Нина (протягивая билет Олегу): Да ты взгляни. У меня точно такой же, как у него.
Олег (отводит руку Нины с билетом): И смотреть нечего. Не может быть двух выигрышных билетов на 1 млн. руб. Понимаете, не может быть. Так что, гражданка, перестаньте будоражить людей и уходите. Не мешайте работать, а то милицию вызову.
Кирилл: Ты, мужик, тут волну не гони. Ты взгляни на билет. Может быть, там что-то не так. Так ты объясни по-человечески. А то сразу - милицию.
Олег: Нечего мне смотреть. Я и так знаю, что не может быть двух выигрышных билетов.
Тут в толпе раздаётся сразу несколько голосов в защиту Нины.
- Ты сначала посмотри, а потом утверждай.
- Жулики они, женщина вытащила выигрышный билет, а его даже проверить не хотят.
Как бы под нажимом толпы Олег берёт у Нины лотерейный билет и углубляется в его изучение. По мере этого на его лице возникает выражение крайнего удивления.
Олег: Ничего не понимаю. Действительно, тоже выигрышный билет в 1 млн. руб.
Олег достаёт мобильный телефон и кому-то звонит.
Олег (обращаясь к Павлу Ивановичу и Нине): Не волнуйтесь, граждане. Сейчас придёт начальник. Разберётся.
Из-за кулис выходит Сергей Иванович. Выглядит он солидно. Шагает важно. По всему чувствуется, что этот человек всю жизнь был на руководящей работе. Олег обращается к Сергею Ивановичу и передаёт ему два лотерейных билета.
Олег: Вот, посмотрите. Два выигрышных лотерейных билета. Как это могло случиться?
Сергей Иванович берёт билеты. Внимательно их рассматривает. Потом обращается к Павлу Ивановичу и Нине.
Сергей Иванович: Граждане, случилось досадное недоразумение. Действительно, оказалось два выигрышных билета по 1 млн. руб. Но вы только не волнуйтесь. Мы сейчас всё уладим.
Олег (Обращаясь к Сергею Ивановичу): Может, просто разделить выигрыш между ними.
Нина (Визгливо): Нет, я не согласна. Я выиграла 1 млн. руб. Почему вы мне хотите дать меньше?
Сергей Иванович (обращаясь к Нине): Да Вы не волнуйтесь, гражданка, предложенный коллегой вариант всё равно технически невыполним. Ведь деньги у нас не на руках, а на банковской карточке. Банковская карточка одна. Как её поделить?
Голос в толпе: Надо дать каждому по 1 млн. руб. и все дела.
Сергей Иванович: У нас всего одна банковская карточка, поэтому другого выхода я не вижу, как провести между вытащившими выигрышные билеты дополнительный конкурс. Победителю конкурса вручим банковскую карточку. А проигравшему - утешительный приз. А поэтому (далее обращаясь к Павлу Ивановичу и Нине), во-первых, хочу принести вам наши искренние извинения за досадные недоразумения, а, во-вторых, хочу вас спросить: согласны ли вы на проведение дополнительного конкурса на объявленных выше условиях?
Нина: Да, я согласна.
Павел Иванович растерянно молчит.
Голос из толпы: Давай, мужик, не тушуйся. Что ты теряешь?
Голос из толпы: Верно, верно. В этом деле надо идти до конца.
Сергей Иванович (обращаясь к Павлу Ивановичу): Мужчина, так Вы согласны или нет?
Павел Иванович молча кивает головой.
Сергей Иванович: Вот, и чудненько. Для проведения конкурса, помимо нашего работника (указывая на Олега), нужно два представителя из зрителей для удостоверения честности конкурентной борьбы. Причём два этих человека должны представлять интересы обоих конкурсантов. Есть желающие?
Поднимается несколько рук.
Сергей Иванович: Очень хорошо. Подойдите ко мне по одному человеку, кто хочет представлять интересы мужчины.
Подходит Кирилл.
Сергей Иванович: А теперь представитель интереса женщины.
Подходит Вера Николаевна.
Сергей Иванович (обращаясь к конкурсантам и их представителям): Итак, для конкурса всё готово. А теперь я вам объясню, в чём он будет заключаться.
Картина шестая
Квартира Воронцовых. В комнате Лидия Михайловна. Она нервно ходит по комнате. Раздаётся звонок. Лидия Михайловна идёт открывать и входит в комнату с сыном Виталием.
Виталий: Мама, что случилось?
Лидия Михайловна: Да я и сама толком не знаю. Пришла я вечером домой, папа сидит в кресле бледный как полотно. Встал он мне навстречу. А у самого ноги дрожат. Того и гляди, упадёт. Я его усадила в кресло и спрашиваю: «Паша, что случилось?» А он мне в ответ: «Прости, Лидушка, дурака старого», а у самого слёзы на глазах. Представляешь, у нашего папы слёзы. Я опять спрашиваю: «Да что же случилось?» «Ограбили нас» - отвечает и показывает на шкатулку на баре. Там у нас деньги и мои ювелирные украшения лежат. Я туда - ни денег, ни украшений. Ну, в общем, еле от него добилась. Попал он в руки мошенников. И те его так окрутили, что он им сам деньги и украшения отдал. Потом ему плохо стало. Вызвали неотложку. Приехали скоро. Сделали всё, что нужно, а в больницу взять отказались. Врач говорит, что у него психологический шок. И помочь ему, т.е. вывести его из этого состояния можем только мы. А для этого его надо разговорить. Поэтому я позвонила тебе и позвала нашего соседа.
Виталий: А его зачем?
Лидия Михайловна: Паша уж больно с ним спорить любит. Я и подумала: скажет Виктор Андреевич что-нибудь этакое, а Паша не стерпит и вступит с ним в спор. А нам это как раз и нужно.
Виталий: Молодец, мама. Хитро задумала.
Раздаётся звонок. Лидия Михайловна идёт открывать и входит в комнату с Виктором Андреевичем. Пока Лидия Михайловна в присутствии Виталия объясняет Виктору Андреевичу суть дела, из другой комнаты (из-за кулис) в комнату входит Павел Иванович. Он некоторое время смотрит на присутствующих, а затем неуверенной походкой проходит через комнату и садится в кресло. Его замечает Виталий и указывает матери. Лидия Михайловна подходит к Павлу Ивановичу и садится в другое кресло.
Лидия Михайловна: Паша, тебе лучше?
Павел Иванович: Да.
Лидия Михайловна: Паша, тебе надо выговориться. Врач говорил, что через это ты снимешь внутреннее напряжение. И дело сразу пойдёт на поправку.
Павел Иванович в ответ только тяжело вздыхает.
Виктор Андреевич: Павел Иванович, действительно, расскажи всё по порядку. И тебе легче будет, а нам наука. Нас можешь уберечь от этой напасти.
Павел Иванович по-прежнему молчит.
Виталий: Папа, да не молчи ты. Ну, что ты так переживаешь? Ну, подумаешь, деньги пропали.
Лидия Михайловна (перебивая Виталия): Да чёрт с ними, с этими деньгами.
Лидия Михайловна судорожно берёт в свои руки руку Павла Ивановича, целует её и со слезами в голосе говорит.
Лидия Михайловна: Паша. Пашенька, сокол мой. Да очнись ты. Господи, да что же это такое? Будь прокляты эти деньги, чтобы из-за них так убиваться. Да пойми ты, наконец, что мне нужен ты, только ты. Я так боюсь тебя потерять.
Павел Иванович: Стыдно, Лидуша, ох как стыдно. Ведь я своими руками всё им отдал. И гадко на душе, так гадко, что жить не хочется.
Лидия Михайловна: Не смей так говорить, слышишь, и думать не смей. Конечно, тебе сейчас тяжело. Я понимаю. Но что же делать, что было, того не вернёшь. Произошедшее с тобой надо скорее забыть как дурной сон. А для этого тебе надо выговориться. Расскажи нам, как это всё случилось.
Павел Иванович: Я тебе хотел на День Рождения подарок сделать. Ходил, ходил по магазинам, но ничего путного на свою пенсию не присмотрел. Вышел из универмага расстроенный. Иду по улице. Подходит ко мне молодая женщина. В руках репортёрский микрофон. И просит она меня высказаться по поводу детской беспризорности. А мне приятно. Как же, моим мнением интересуются. Да и тема для меня, сами знаете, болезненная. Ну, я и разошёлся. А женщина слушает меня внимательно, не перебивает. А я когда кончил, она предлагает поучаствовать в благотворительной лотерее в фонд помощи бездомным детям. Тут я впервые насторожился, уж больно резкий был переход от интервью к лотерее. Посмотрел на эту женщину. Хорошее интеллигентное лицо. Смотрит на меня открыто. Никакого смущения или хитринки в глазах. Но окончательно мои сомнения рассеялись, когда она мне сказала, что участие в лотерее - дело добровольное и что мне, возможно, сделать это по материальным соображениям затруднительно. Поверь, Лидушка, мне даже стыдно стало. Мол, болтать о бездомных детях горазд, а как дело дошло до материальной помощи - в кусты. Лотерея меня не интересовала. Я хотел отдать деньги и идти. Однако, она от меня деньги не взяла. Говорит, не положено. Ну что мне было делать? Вытащил я лотерейный билет. А он оказывается выигрышным. И сколько, думаешь, выигрыш? Не поверишь - миллион рублей. У меня снова закрались сомнения. Но они постепенно рассеялись при общении с этими людьми.
Виктор Андреевич: С мошенниками.
Павел Иванович: Ну, да. Теперь я понимаю, что это был слаженный коллектив. И как классно они сыграли свои роли. Какая естественность поступков. Если бы ты видела реакцию парня, крутившего барабан, на мой выигрыш. Такое искреннее изумление и сопереживание. И опять же интересные интеллигентные лица. У парня, который крутил лотерейный барабан, прямо на лице написано, что он порядочный человек. Это меня окончательно и добило.
Виталий: Папа, как ты думаешь, выбрали тебя случайно?
Павел Иванович: Думаю, не случайно. Женщина, которая подошла ко мне под видом репортёра, как чувствовала, что мне деньги нужны.
Виктор Андреевич: Павел Иванович, а не зацепил ли тебя выигрыш такой суммы? Не захотелось ли её получить?
Павел Иванович: Было. Не сразу, правда, а по мере того, как разыгрывался их спектакль, возникло у меня подленькое чувство получить халявные деньги. Подумалось, как много проблем можно было на них решить, и семейных, и общественных. Тем же бездомным детям можно было бы хоть как-то помочь. Теперь я понимаю: с возникновением этого чувства наступило для меня начало конца.
Павел Иванович замолчал и снова ушёл в себя. Боясь этого, Лидия Михайловна положила свою руку на руку Павла Ивановича и, заглянув ему в глаза, спросила:
Лидия Михайловна: Паша, а что было дальше?
Павел Иванович, как бы очнувшись, продолжил свой рассказ.
Павел Иванович: Мне уже совсем было хотели отдать выигрыш банковской карточкой Промстройбанка. Но оказалось, что ещё у одной женщины тоже выигрышный билет на 1 млн. руб. Тут начались крики, споры, перебранка. Мне стало противно, и я хотел уйти. Но меня задержали. У меня появились какие-то доброжелатели, которые в чём-то меня убеждали, уговаривали. Я уже плохо соображал и смутно помню происходящее. Как мы оказались дома и почему я отдал деньги и украшения я уже совсем не помню. Всё было как во сне.
Закончив говорить, Павел Иванович откинулся на кресле и закрыл глаза.
Виктор Андреевич: Да откуда же такие подонки берутся? Не было же раньше всего этого. Ведь совсем другие отношения были между людьми. Помню, в войну и в первые послевоенные годы, я тогда ребёнком был, люди последним делились, помогали, друг друга поддерживали. А тут такая прорва всякой нечисти. И вся эта нечисть - порождение перестройки и демократии. Если можно так сказать, дети Горбачёва.
Павел Иванович резко встаёт с кресла и, активно жестикулируя, бросается в полемику с Виктором Андреевичем. Виталий показывает матери жест восхищения её идеей пригласить Виктора Андреевича. Лидия Михайловна в ответ счастливо улыбается.
Павел Иванович: Не могу согласиться с Вами, Виктор Андреевич. Вся эта нечесть родом из развитого социализма. Все они учились в советских школах, были пионерами, комсомольцами, некоторые даже членами КПСС. И всё это - строители коммунизма. И они - дети не демократии, а двуличной коммунистической идеологии.
Виктор Андреевич: Ну, уж нет. Заблуждаетесь Вы, милейший Павел Иванович. Разве были, как Вы изволили выразиться, в развитом социализме рэкетиры, наркоманы, проститутки, почти официально существующие бандформирования?
Павел Иванович: Были, Виктор Андреевич. Правда, не в таких масштабах, но были. Другое дело, что люди, которых не затрагивало непосредственно одно из этих зол, просто всего этого не знали, ибо государством всё держалось в тайне.
Виталий: Отец, Виктор Андреевич, вы каждый по-своему правы. Позвольте, я ваши взгляды обобщу.
Павел Иванович и Виктор Андреевич с удивлением смотрят на Виталия.
Виталий: Я сделаю аналогию с микробиологией. Есть микробы, полезные для человека. Есть вредные. Но большинство видов микробов к человеку нейтральны при обычных условиях. Но, если эти условия меняются, то безопасные ранее микробы становятся для людей не только опасными, но и смертельными. Так и с людьми. Есть, на мой взгляд, люди с патологией к преступлению, т.е. это сидит в них, составляет их сущность. Есть другая группа людей. Назовём их патологически честными. Они ни при каких обстоятельствах не пойдут не только что на преступление, но даже просто на бесчестный поступок. Помните, сотрудники Института Растениеводства им. Вавилова в блокадном Ленинграде умирали от голода, а не взяли ни зёрнышка из драгоценных зерновых коллекций. Таких людей много, даже очень много. Но они не составляют всё же большинства общества. Все остальные люди находятся между этими полярными группами. И их социальное поведение во многом определяется социально-экономическими условиями их жизни. Пока эти условия приемлемы, они законопослушные и добропорядочные граждане. Но, как только эти условия ухудшаются, часть людей отбрасывает сначала моральные принципы, а потом идёт и на преступления. И чем хуже становятся условия жизни, тем большая часть людей переходит невидимую черту, превращаясь из законопослушных граждан в преступников.
Мне как-то пришлось разговаривать с одним рэкетиром. В прошлом военный, десантник. Воевал в Афганистане. Из-за контузии был вынужден уволиться из армии. А как жить - ни мирной профессии в руках, ни жилья. На небольшую пенсию семью не прокормишь. Так помыкался, помыкался и подался в рэкетиры. Поймите, я его не оправдываю. Тем более что его однополчанин в схожих условиях сумел как-то выкрутиться. Этим примером я иллюстрирую сказанное. И таких примеров ведь тысячи. Или опять же возьмём бездомных детей. Что их ждёт? - ранняя смерть, наркомания, а те, кто выживут, вольются в преступную среду. А куда им ещё деваться, если общество от них отказалось.
Виктор Андреевич: Смотри, Павел Иванович, сын то у тебя каков! В тебя пошёл. И вообще, я смотрю ты авиаконструктор по профессии, он микробиолог, а по призванию вы оба политологи или социологи. Не правильно вы свою профессию выбрали.
Павел Иванович: Профессию мы оба выбрали правильно. А политика - это хобби. И я, например, не мог бы ею заниматься профессионально. Уж очень грязное это дело.
Лидия Михайловна: Виталий, так что же получается. В том, что сегодня произошло с папой и в тысячи других случаях виновато общество? А всех, преступивших закон, пожалеем и оправдаем. Мол, обстоятельства их вынуждают воровать, убивать, грабить. Так что ли?
Виталий: Не совсем так. Люди, преступившие закон, должны нести наказание, чем бы их действия ни были вызваны. Однако должно нести ответственность и общество, точнее говоря, государство, создавшее людям невыносимые условия жизни, толкнувшее их на преступление.
Лидия Михайловна: Что же, политиков судить как государственных преступников?
Виталий: В мировой практике были и такие прецеденты. Нюрнбергский процесс, например. Но главное не в наказании бывших лидеров страны, ибо это в принципе ничего не изменит Главное, чтобы власть придержащие осознавали свою ответственность перед народом. Ведь от ошибок никто не застрахован, и политики в том числе. Но уже если ошибки совершены, то их надо иметь мужество признать и как можно быстрее исправлять
Лидия Михайловна: Сынок, опомнись. Какая там ответственность перед народом! Наши чиновники, да и депутаты живут в ином мире. Это мир развитого капитализма. Дорогие машины, особняки, банковские счета в зарубежных банках - вот что ими движет. Ты посмотри, какая коррупция во всех эшелонах власти! Неужели ты думаешь, что власть придержащим есть дело до народа, до страданий других людей?
Виктор Андреевич: Лидия Ивановна, зачем же всех мазать чёрной краской? Среди чиновников есть много порядочных людей и грамотных специалистов.
Лидия Михайловна: Вы правы, конечно, Виктор Андреевич, они есть, но, к сожалению не они определяют лицо российского чиновничества.
Павел Иванович: Да наши чиновники ни чем в принципе не хуже западных: немецких, итальянских, французских. Там тоже есть коррупция. Но в этих странах есть ещё развитая демократия и нормально развивающаяся рыночная экономика. А в условиях развитой демократии чиновничья бюрократия не так страшна, ибо она не всесильна. В Италии, например, в первые послевоенные десятилетия правительства менялись чуть ли не ежегодно, а страна нормально развивалась. Мыслимо ли это в России? Нет, ибо у нас велика роль государства, а стало быть, и чиновничества. Если у страны сильный, да ещё и чистоплотный лидер, то это ещё куда ни шло. Государственный аппарат в целом выполняет свои функции. А если слабый лидер или политическая нестабильность, то это сразу сказывается на всём и на всех. Вспомните второй срок президента Ельцина. Какой бардак был в стране и как это, в конечном счёте, отразилось на жизни людей.
Виктор Андреевич: К чему ты клонишь, что-то я тебя не пойму?
Виталий: А я, кажется, понимаю. Главная беда нашего времени, что мы формируем демократию только сверху, т.е. совершенствуется законодательство, постепенно становятся демократические институты и т.д. Но этот процесс, во-первых, очень медленно развивается, а во-вторых, и это главное, демократия, дарованная сверху, очень неустойчива. Она зависит не только от политических лидеров, но и от чиновничьей бюрократии, ибо плоды демократии мы получаем из рук чиновников.
Лидия Михайловна: Что же ты предлагаешь?
Виталий: Демократия сверху должна подпираться демократией снизу.
Лидия Михайловна: Что ты имеешь в виду?
Виталий: Сильна ещё в людях психология маленького человека. А отсюда вера в доброго президента, губернатора, начальника и, как следствие, социальное иждивенчество. Ждут, когда придёт добрый дядя и реализует их права. А права надо брать самому и уметь их защищать. А для этого люди должны быть социально активны и для защиты своих прав и интересов объединяться по профессиональному, территориальному или какому-то другому признаку. И только тогда власть чиновничьей бюрократии будет подорвана, а стабильность в обществе не так будет зависеть от политиков. Вот это я и называю «демократия снизу».
Павел Иванович: Верно, сынок. Почему сильна демократия на Западе? Потому что люди для реализации своих прав и интересов, частных или общественно значимых, объединяются в различного рода общества и ассоциации - от общества любителей пива до Гринписа. А у нас не платят зарплату - терпеливо ждут, когда начальник снизойдёт до их бедственного положения. В коммерческих организациях трудовой день длится как во времена дикого капитализма - 10-12 часов. Терпят. Страшно. Можно потерять работу. Коммунальные службы чинят произвол в отношении жильцов. Терпят, приспосабливаются, жалуются. А надо не терпеть, не приспосабливаться, не жаловаться, а объединяться и бороться за свои права и интересы. И только тогда, когда у нас будет развиваться демократия снизу, только тогда мы обустроим Россию.
Виктор Андреевич: Смотрите, Лидия Михайловна, а Павел Иванович совсем ожил.
Лидия Михайловна: И замечательно. И давайте, дорогие мои, кончим на сегодня нашу дискуссию и пойдёмте пить чай.