Отремонтированный велосипед
У моего «Орлёнка» была погнута рама, а у Лёньки в сарае лежала никому ненужная старая рама от взрослого велосипеда. Вот я с Лёнькой и скооперировался. Повозившись, я из двух велосипедов собрал один.
Симбиоз получился очень удачным. При подъёме на гору я довольно легко обгонял других велосипедистов, а на ровной дороге не уступал им в скорости. Некоторые ребята поглядывали на этот велосипед с завистью и даже интересовались: — «Где можно приобрести такой?».
Соответственно велосипед для меня и Лёньки стал общим, и хранился он в Лёнькином сарае. Года два я свободно катался на этом велосипеде. А потом появились организационные трудности. Лёнька бросил школу, и застать его дома стало проблемой.
Так велосипед потихоньку стал Лёнькиной собственностью. Да оно и понятно, если вещь общая, то, в конце концов, она всегда переходит к кому-то одному.
Вода и дрова
Питьевую воду за определённую плату развозили по домам водовозы. Поэтому особых проблем с ней не было. А вот для стирки и мытья полов летом использовалась вода из озера, доставка которой стала моей обязанностью. Расстояние до озера было около километра и поэтому воду приходилось таскать на коромысле.
Здесь я столкнулся с маленькой неприятностью. Дело в том, что у меня псориаз. Соответственно, на трущихся участках кожи (в первую очередь на локтях) у меня образуются псориазные бляшки тёмно-грязного цвета. Родители всегда заставляли меня мыть локти, не обращая внимания на мои заверения, что это не грязь, а мозоли. Только Аля Симонова однажды проявила любопытство. Потрогав мои локти, она с удивлением сказала: «Действительно мозоли».
Во время обучения в институте, я по поводу этого заболевания обратился в поликлинику. Врач взял у меня соскоб с локтей. Кроме того он сообщил, что их поликлинику должно посетить медицинское светило по кожным заболеваниям, и порекомендовал мне записаться к нему на приём.
Светило оказалось в возрасте около сорока лет. Профессор ознакомился с результатами исследования соскоба, осмотрел мои локти и спросил: «Беспокоит?». — «Да нет», — ответил я. — «У Вас неизлечимая форма псориаза. Если псориаз Вам жить не мешает, то рекомендую ничего не делать». Я последовал его совету, и, слава Богу, обострений до сих пор не было.
Когда я начал таскать воду на коромысле, на плечах стали формироваться псориазные бляшки. К счастью, воду я таскал один-два раза в неделю, а зимой для стирки белья и мытья полов использовалась снеговая вода. За зиму псориазные бляшки на плечах исчезали полностью.
Если в Ульяновке топили углём, то в Арыкбалыке для этой цели приходилось заготавливать дрова. Этим летом дрова я пилил и колол вместе с отцом. Начиная со следующего года колка дров стала моей обязанностью. Высушенные поленья заносились в сарай и укладывались в поленницу всей семьёй.
Парадоксы памяти
Мать, не помню уж за чем, послала меня к Пересунько. Я был у них только один раз, и то пять лет назад. Поэтому я окончательно забыл, где они живут. Хорошо ещё, что мать подсказала улицу.
Пересунько жили довольно далеко от нашего дома. Я брёл по улице, тоскливо поглядывая на дома. Прохожих не было, спросить не у кого. Заходить к кому-либо в дом с вопросом «Где живут Пересунько?» мне не хотелось.
И вдруг моё внимание привлекло деревянное крыльцо, скорее не крыльцо, а трещинки на его ступеньках Парадокс. Я нашёл нужный дом по рисунку, образованному трещинками на ступеньках его крыльца.
Всё ли мы знаем о свойствах своей памяти? То, что я мог сказать: «Трещинки помню, а дом нет», скорее всего, связано с образной памятью. Профессиональная память здесь не причём.
Позже мне не раз приходилось сталкиваться с профессиональной памятью. Могу привести пример. Мне пришлось перенести операцию на сонной артерии и операцию артериально-коронарного шунтирования. Перед операциями мои зубы осматривал один и тот же врач. Когда он осматривал мои зубы перед АКШ, я напомнил ему о предыдущем осмотре, и о том, что он тогда пообещал не повредить мой нестандартный зуб при вставке дыхательной трубки в трахею. Врач внимательно посмотрел на меня и сказал: «Ваш зуб помню, а Вас нет».
Шестой класс
В старших классах появились новые предметы. Больше всего я был доволен тем, что рисование было заменено черчением. Мой отец неплохо рисовал, но мои способности по части рисования были ниже средних.
С черчением было проще, там всё делалось по линейке. Правда, черчение тушью требовало большой аккуратности, но это уже вполне разрешимая проблема. В чертежах я разбирался неплохо, однако на их оформление у меня уходило слишком много времени. Поэтому в будущем я постарался выбрать профессию, не связанную с оформлением чертежей.
Вообще-то по работе мне пришлось достаточно много сталкиваться с конструкторской документацией, стандартами и нормоконтролем. Поэтому утверждение, что по советским ГОСТам невозможно было работать, я воспринимаю как обыкновенную лапшу, вешаемую на уши некомпетентного обывателя.
По советским ГОСТам можно было качественно работать, невозможно было работать с чиновником от Госстандарта. Уже на уровне нормоконтроля шла селекция по отрицательному признаку. В нормоконтролёры часто попадали неудавшиеся конструкторы. Один из нормоконтролёров мне прямо сказал: «Ты пойми. Нас ведь тоже проверяют, причём проверяющие намного глупее и дурнее нас». А эти проверяющие никуда не исчезли, они просто «перестроились» и приспособились к новым условиям.
До 1975 года конструкторы руководствовались в своей работе СЧХ (Системой Чертёжного Хозяйства). Четыре книги сборника СЧХ были в каждом конструкторском отделе. Стандарты СЧХ знали и конструкторы и нормоконтролёры. Поэтому при проведении нормоконтроля нормоконтролёры говорили конструкторам: «Стандарты надо знать».
Чиновники от Госстандарта страшно далеки от нужд разработчиков. Что поделаешь? Чиновник, он и в Римской империи чиновник.
Приведу конкретный пример. С развитием вычислительной техники в шестидесятых годах у разработчиков возникла острая потребность в ГОСТе на условные графические обозначения (УГО) логических элементов. Но несмотря на то, что УГО на логические элементы активно использовались в учебниках, журналах, технической литературе и каталогах, Госстандарт соответствующий ГОСТ упорно не вводил.
Поэтому в конструкторской документации схемы электрические принципиальные, содержащие логические элементы, выполнялись в виде монтажных. Этими схемами практически никто не пользовался, они нужны были только для прохождения нормоконтроля.
Для себя же разработчики параллельно разрабатывали принципиальные схемы с использованием «неузаконенных» УГО на логические элементы, а настройщики, которым удавалось перерисовать в свои блокнотики схемы разработчиков, становились незаменимыми специалистами.
И только в 1975 году одновременно с внедрением Единой Системы Конструкторской Документации (ЕСКД) появился и ГОСТ на УГО логических элементов.
С внедрением ЕСКД появилась другая беда, а именно, большое количество несущественных изменений, ежегодно вносимое в ГОСТы . Поэтому при проведении нормоконтроля нормоконтролёры стали говорить конструкторам: «За ГОСТами надо следить».