Россия в Смутное время

СМУТНОЕ ВРЕМЯ – это сплошная полоса (с 1598 по 1613 год) мятежей, беспорядков, волнений, народных выступлений, откровенного разбоя.
Это – эпоха острого и затяжного  кризиса государственности в России  (ослабление власти, разрушение государственных органов управления, борьба за власть боярско-дворянских группировок).
Это – время правления самозванцев, польской и шведской интервенций, разорения страны.
Некоторые историки утверждают, что это была 1-я Гражданская война.
Тогда решалось – быть или не быть России...

1.  Борис Годунов (1598 – 1605).

Борис Фёдорович Годунов происходил от татарского мурзы, который ещё при Иоанне Калите выехал из Орды в Москву.
Службу Борис Годунов начал с должности оруженосца - отвечал за колчан со стрелами для царского лука.
 Удачливый оруженосец женился на Марии Лукьяновне - дочери Малюты Скуратова-Бельского, любимого опричника Грозного, палача и вешателя.
 Сестру Годунова красавицу Ирину царь выбрал в жёны своему сыну Фёдору. После этого Годунов стал боярином. Умирая, царь оставил своих детей под его опеку.

Борис Годунов – личность незаурядная, интересная, интригующая.
 Современники довольно объективно оценивали Бориса, отмечая как сильные, так и слабые его стороны.

Почти во всех свидетельствах указывается, что он был хорош собой. И привлекал благолепием, высоким разумом, умением говорить.

• Вот один из характерных положительных отзывов о Годунове:
 «…Видом и умом всех превзошёл; муж зело чюден и сладкоречив. Много устроил он в Русском государстве достохвальных вещей, ненавидел мздоимство, старался искоренять разбои, воровство… но не мог искоренить; был светлодушен и милостив и нищелюбив».

 Но в то же время современники отмечали его огромное властолюбие.
Незаурядный политик, Борис умел быть таким, каким требовали обстоятельства.
 В этом ему помогали природный ум и твёрдая воля.

• Как писал один из знавших Бориса иностранцев:
«Не было ему равного по всей стране по смышлености, разуму и совету».

Его отличали постоянство в семейной жизни, привязанность к детям.
Осторожный и дальновидный, щедрый и миролюбивый правитель, он был коварен и вероломен, льстив и хитёр.
Опытный и хитрый Годунов сумел перессорить всех своих соперников. И царский венец после смерти Ивана Грозного достался Фёдору (сыну Грозного от первой жены Анастасии Романовны Захарьиной). Хотя приверженцы Дмитрия и пытались его оттеснить.

Фёдор Иванович был разумом слаб.
Он не вышел ни лицом, ни статью.
Коротконогий, малорослый, головка с кулачок – выглядел он карикатурно.
  Добрый, покладистый, безвольный и очень набожный, Фёдор не хотел царствовать. Он мечтал уйти в монастырь и всё время проводить в молитвах.

Годунов стал настоящим правителем Московского государства при покорном ему монархе.
-  Царевича Дмитрия (сына Ивана Васильевича от последней жены Марии Фёдоровны Нагой) с родственниками удалили из Москвы в город Углич.
-  Бельских сослали.
-  Могущественный клан князей Шуйских попал в ссылку и заточение по обвинению в заговоре против царя.
-   Многих подвергли истязаниям в пыточных застенках. Несколько человек казнили.

Годунов оказался не только ловким интриганом, но и умным правителем.

-  При нём утвердились мир и торговля.
-  Москву обнесли новыми стенами, белокаменными, как когда-то во времена Дмитрия Донского.
-  На подступах к Москве стали мощными преградами дополнительные линии укреплений – Белый город и Земляной город.
-  Новые форпосты и остроги к западу от столицы, составили целую систему опорных пунктов, оправдавших себя впоследствии при вражеских нашествиях.
-  Каменными стенами укрепили и Смоленск (под руководством талантливого зодчего Фёдора Коня).
-  Строились крепости и на юге, и на востоке страны (Белгород, Воронеж, Саратов, Самара), и в Сибири (Тюмень, Тобольск и др.).

• Об изменениях, произошедших в эти годы мы читаем у англичанина Джерома Горсея:

«По всему государству были сменены неправедные чиновники, судьи, воеводы и наместники и на их должности назначены более честные люди, которым было повелено под страхом строгого наказания прекратить лихоимство и взяточничество, существовавшие при прежнем царе, и отправлять правосудие без лицеприятия, а дабы это могло быть исполнено, им увеличили их поместья и годовые оклады».

Старые, знатные бояре не любили нового правителя.
Их поддерживал и митрополит.
 Годунов, не долго думаючи,  добился отставки митрополита.
А потом сумел уговорить вселенского патриарха, приехавшего в Москву, учредить русское патриаршество.
Вселенский патриарх хотел сам остаться в Москве. Но Годунову удалось выпроводить его в Стамбул – Константинополь, где он жил под властью турок-мусульман, а первым русским патриархом поставить своего сторонника – архиепископа Иова.

В итоге русская церковь с 1589 года окончательно стала равноправной по отношению к другим православным церквам.

Годунова поддерживали небогатые дворяне, которые за службу в войске получали землю – поместья.
 Обрабатывали их земли тогда ещё свободные крестьяне. Если помещик им не нравился, они могли уйти от него. Но постепенно крестьяне становились должниками своих помещиков, и те не хотели их отпускать.
По сути дела, русское войско состояло из дворян-помещиков.

И чтобы всегда иметь его на своей стороне, Годунов подготовил указ, запрещавший крестьянам уходить от помещиков в Юрьев день.
Он последовал в 1592 году.
Тем самым зависимость крестьянина от землевладельца становилась полной, утратив единственное, но спасительное ограничение.
 Отныне, каким бы отчаянно тяжёлым, нестерпимым ни было положение мужика, он не мог сняться с места и податься к другому помещику.
Ведь это право выхода в Юрьев день было для многих отчаявшихся людей светом в окошке. Было иллюзией свободы, последним шансом что-то изменить в своей судьбе.
 Отмена же этого права прикрепляла крестьянина к земле, превращала его в крепостного, подневольного человека.

• Отсюда горькая поговорка:

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!».

Указ 1592 года вошёл в историю как постановление о «заповедных» летах (от старинного слова «заповедь» - запрет, запрещение).
 
Не успели люди оправиться от одного потрясения, как был обнародован указ об «урочных» летах (1597 год).
Он преследовал цель - вернуть крестьян, которые не собирались мириться с утратой былой свободы и пускались в бега, к прежним владельцам.
Устанавливался срок – «урочные» лета, когда владелец имел право подать иск о возвращении беглых.
Власти брали на себя обязательство найти и возвратить их владельцу.
На первых порах срок сыска ограничивался 5-ю годами. И если за это время беглые не были обнаружены и схвачены, их поиск прекращался.

Введением «заповедных» и «урочных» лет Годунов озлобил и настроил против себя широкие массы населения.
 
-  Ведь крестьяне нисколечку не сомневались, что за зловредными указами стоит не царь-батюшка, а Борис Годунов.

-  Городское население также имело свой счёт к зарвавшемуся и много о себе мнившемуся временщику.
 Ведь раньше бедный посадский человек, будь то ремесленник или торговец-лоточник, мог уклониться от тягла. То есть тяжёлых повинностей в пользу государства и обязательной выплаты денег в казну. Для этого достаточно было добровольно поступить в услужение к какому-нибудь боярину.
 Теперь же такой возможности он лишался и насильственно превращался в «государевы тяглецы».

- Крайне угнетены были безысходностью своей печальной участи кабальные хлопы.
Ведь они, выплатив долг, всё равно оставались в зависимости (кабале) у заимодавца.

Поэтому Годунова, который всё это придумал, склоняли на все лады…

У Фёдора Иоанновича не было детей.
И со временем брат его Дмитрий (последний из прямых наследников престола) мог стать царём.
Но тогда к власти пришли бы его родственники, и Годунов оказался бы не у дел.
И тут, в 1591 году, как по заказу, при недостаточно ясных обстоятельствах в Угличе погиб царевич Дмитрий.

По рассказу летописца, однажды, когда Дмитрий играл недалеко от терема, к нему подошли два незнакомца.
Один из них спросил у царевича, правда ли, что у него новое ожерелье.
- Нет, старое, - сказал мальчик и поднял голову, показывая своё ожерелье.
Незнакомец ударил его по шее ножом и бросился бежать.
Слуги успели созвать горожан Углича, и толпа растерзала убийцу.
В Москве объявили, что Дмитрий якобы играл с ножом и сам в припадке эпилепсии нечаянно проткнул себе горло.
По всей стране поползли слухи, будто наследника престола убили по тайному приказу Бориса Годунова.
Как было на самом деле, неизвестно до сих пор.
Но страшное подозрение пало на Годунова.

А. С. Пушкиным в его знаменитой трагедии «Борис Годунов» воссоздана версия о злонамеренном убийстве царевича Дмитрия.
Оттого Годунову, стоявшему, по мнению поэта, за этим преступлением, каждую ночь и мерещатся «мальчики кровавые».

Однако историки не располагают убедительными документами, которые доказывали бы виновность Годунова.

Современный историк Р. Г. Скрынников считает, что Годунова оклеветали и, грубо говоря, «подставили» его многочисленные политические противники.

Вскоре умер царь Фёдор Иоаннович, прозванный за свою набожность Блаженным.

С его кончиной династия Рюриковичей сошла с исторической сцены…
 
Бояре присягнули царице.
Но Ирина не захотела править и изъявила желание постричься в монахини.
Никакие мольбы и уговоры не помогли. Она была непреклонна. И через 9 дней после кончины мужа стала инокиней Александрой.
Годунов тоже притворно ушёл в монастырь, правда, не принимая пострига.
Патриарх Иов собрал в Кремле Земский собор (17 февраля 1598 года).
 Тут были духовенство, бояре, воеводы, приказные люди, именитые граждане.
Патриарх вместе с другими сторонниками Годунова назвал его царём.
Борис долго отказывался (понятно, что для виду), но потом дал согласие.
Венчание на царство было приурочено к новогоднему празднику 1 сентября.

• Венчаясь на царство, Годунов потряс себя за ворот рубахи и торжественно воскликнул:
- Да не будет в моём царстве ни нищих, ни бедных! И последнюю рубаху разделю с народом!

Своё вступление на престол царь Борис ознаменовал:
-  выдачей двойного жалованья служилым людям,
-  предоставлением купцам права беспошлинной торговли на два года,
-  приостановлением на годовой срок выплат землевладельцами податей,
- освобождением из темниц заключённых,
-   вспоможением деньгами и съестными припасами вдовам и сиротам.

Борис умел царствовать и править.
В тяжёлых условиях разрухи экономики и сложной международной обстановки он продолжал политику Ивана Грозного, но менее жестокими мерами.

Борис Годунов вёл успешную внешнюю политику.

-  При нём происходили дальнейшее продвижение в Сибирь и освоение южных районов страны.

-   Укреплялись русские позиции и на Кавказе.

В 1586 году царь Кахетии просил принять Кахетию в подданство. Однако в то время Россия ещё не могла оказать существенную помощь Грузии.

-  В 1587 году удалось продлить перемирие с Польско-Литовским государством.

-   Война со Швецией (1590-1593) привела к заключению Тявзинского договора (1595).

По нему Швеция вернула России территории, захваченные в Ливонскую войну (Ям, Ивангород, Копорье и Корела).

-   Летом 1591 года был успешно отражён набег крымского хана Казы-Гирея на Москву.

У стен Данилова монастыря почти стотысячное войско крымцев потерпело поражение от русских и обратилось в бегство. 

-    Развивались отношения со среднеазиатскими государствами.

-  Россия оказывала помощь Молдавии, боровшейся против гнёта Османской империи.

-  Значительно расширились внешнеторговые связи России через Архангельск с Англией, Нидерландами и другими странами Западной Европы.

 Правительство всё больше приглашало из Западной Европы разных специалистов.
 И даже впервые послало «русских робят» за границу учиться.

 И сам Годунов мечтал открыть в Москве университет.
Ему хотелось породниться с европейскими монархами.
Дочери его, красавице Ксении, искали достойного жениха.
Сын Фёдор, наделённый умом и царской статью, готовился стать преемником отца.

 В стране установились порядок и спокойствие.
Народ был сыт.
 Но!
Никто ведь не забыл убийства законного наследника. Возникли слухи, что царевич Дмитрий чудом остался жив. И что он должен вернуться на трон, преступно занятый Борисом.

Эти слухи прямо-таки извели царя.
 Он стал очень подозрительным. И начал поощрять доносчиков.
Слугу одного боярина, донёсшего на своего хозяина, Годунов наделил имением.
Число доносчиков росло с каждым днём.
По словам летописца, жёны доносили на мужей, дети на отцов, брат на брата...
Многие боярские семьи угодили в ссылку.
Особенно пострадали Романовы, по родству самые близкие к старой царской фамилии.

2.  «И бысть глад велик…»

Вскоре на Русь пришёл Великий Голод…

В 1601 году более двух месяцев шли холодные, проливные, бесконечные дожди.
А от Пскова до Нижнего Новгорода они лили беспрерывно 12 недель!
 Потом очень рано, в июле выпал первый снег. 
Из-за этого весь хлеб на полях погиб.
Даже попытки скосить недозревшие хлеба провалились.
Уже в середине августа, ударили морозы. Начались снегопады и метели.
 По Днепру ездили на санях «как средь зимы».
На полях жгли костры, чтобы спасти хотя бы жалкие остатки незрелого жита.
Не удавалось…
 В 6 раз увеличились цены на хлеб.
Началась спекуляция хлебом.

В следующем, 1602 году, наступила тёплая весна.
 Засеянные с прошлого года поля неожиданно дали обильные всходы.
Но вскоре, как и в 1601 году, вновь грянули «морозы превеликие и страшные».
Всходы погибли.
Лето, в отличие от прошлогоднего, было сухим и жарким.
 «Кто сеял сто мер жита, собрал одну меру, вместо ржи родилося былие…»

Хлеб стоил уже в 100 раз больше прежнего.
Взметнулись цены и на прочие продукты.

Весна и лето 1603 года выдались благоприятными.
 Но у крестьян уже не было семян из-за недородов предшествующих лет…
Костлявая рука голода стучала в окна многих крестьянских домов. Народ обуял ужас.
В пищу шло всё – собаки и кошки, мякина и сено, навоз, трава и коренья, даже мыши и крысы, любая доступная живность, собственный кал и солома, лебеда и кора деревьев.
Всё было съедено под чистую.
На прокорм извели чуть ли не всех ворон, грачей, галок.
 За каждой опустившейся на землю пичужкой шла настоящая охота.
Впервые на Руси люди стали ест людей. И не только трупы…
Один иностранец, служивший в Москве, Пётр Петрей, рассказывает, что он видел, как умиравшая от голода женщина грызла своего ребёнка.
В столице будто бы продавались пироги с человечиной, выдавая её за говядину или свинину.
Рассказывали, что хозяева постоялых дворов, случалось, убивали и съедали завернувших туда путников.
 
• «Служилый иноземец» Жак Маржерет, оставивший интереснейшие записки о России, свидетельствовал:
«Я был свидетелем, как четыре крестьянки, брошенные мужьями, зазвали к себе крестьянина, приехавшего с дровами, как будто для уплаты, зарезали его и спрятали в погреб про запас, сначала намереваясь съесть лошадь его, а потом и его самого. Злодеяние это тотчас же и открылось: тогда узнали, что эти женщины поступили таким образом уже с четвёртым человеком».

В поисках пропитания люди снимались с насиженных мест.
 Голодные толпы заполонили дороги на Москву.
Разлагавшиеся трупы, лежавшие по обочинам, распространяли инфекции.
Начались вспышки опасных эпидемий – чумы и холеры.

Борис Годунов боролся с голодом, прилагая прямо-таки титанические усилия.

 Он делал всё, что мог:

-  Царь пытался пресечь спекуляцию и сбить цены на хлеб, вводя жесточайшие репрессии.

-  Впервые в русской истории царём была предпринята попытка регулировать цены на хлеб, запрещая поднимать их до запредельных высот.

-  Кроме того, опять-таки впервые в нашей истории, по стране разъехались «продотряды».
Они выявляли спрятанный хлеб и заставляли владельца продавать его по установленной цене.

-  Он организовал общественные работы, которые давали возможность кормиться многим страждущим.
Начал строить каменные палаты Московского Кремля, чтобы дать работу многим сотням голодных беженцев.
Одно только сооружение в Московском Кремле надстройки грандиозной колокольни Иван Великий обеспечило верный заработок множеству людей и тем самым спасло их от голодной смерти.

-  Чтобы спасти людей от голода, он приказал раздавать зерно «в милостыню» из государственных амбаров.
 И закупить большую партию хлеба за границей.
 Открыл собственные закрома.

-   Царь издал указ о том, что все холопы, оставленные своими хозяевами без средств к пропитанию, немедленно получают вольную.
 Холопы теперь могли уходить от своих господ и искать возможности прокормиться.

Но все эти меры не имели успеха.
И всё потому, что вновь, в который раз на Руси, все благие намерения столкнулись с человеческой природой…

Зажиточные крестьяне и купцы-хлеботорговцы, бояре и монастыри, преследуя свою выгоду, прятали хлеб.
 Они предпочитали придерживать его в ожидании «настоящей» цены.
Для них лучше было сгноить зерно – лишь бы не отдавать задёшево и тем более бесплатно. Все они пытались спекулировать хлебом, уворачиваясь от грозных указов царя, как только возможно.
Тщетно царь пытался бороться с теми, кто наживался на чужой беде.

• Исаак Масса, голландец, который был в те годы в Москве и видел своими глазами страшные картины голода, пишет в своих записках:
«У знатных господ, а также во всех монастырях и у многих богатых людей амбары были полны хлеба, часть его уже погнила от долголетнего лежания, и они не хотели продавать его, ожидая ещё большего повышения цен… Голод, бедствия и ожесточение людей были слишком велики…
Даже сам патриарх, глава духовенства, на которого смотрели в Москве как на вместилище святости, имея большой запас хлеба, объявил, что не хочет продавать зерно, за которое должны будут давать ещё больше денег».

Должностные лица, которым было поручено обеспечить голодающее население хлебом, вступали в преступный сговор со спекулянтами и несказанно обогащались. Частенько они делились деньгами и зерном, в первую очередь, со своими друзьями и роднёй. Их сообщники заявлялись в лохмотьях под видом нищих, оттесняя настоящих бедняков.
Современник пишет, что сам видел, как за хлебом приходили переряженные нищими дьяки.

Пекари, обязанные выпекать хлеб строго определённого веса и величины, продавали ковриги почти не пропечёнными. А то и подливали воды для тяжести.
Им рубили головы, но особого воспитательного значения на остальных это не производило.

Чиновники, руководившие «продотрядами», сплошь и рядом за взятку закрывали глаза на спрятанный хлеб.
В лучшем случае народу перепадало гнилое, никуда не годное, зерно. Ну а хорошее, вместе с огромными барышами, доставалось плутам и мошенникам.
Эти люди без зазрения совести обманывали и доверие Годунова, которого они в глубине души не только не уважали, но и в грош не ставили.

Бояре и помещики, стремясь избавиться от лишних ртов и чтобы не тратиться на прокорм, взашей гнали своих холопов на улицу.
И эти люди, брошенные на произвол судьбы и фактически обречённые на верную смерть, брели куда глаза глядят. Зачастую пополняя разбойничьи шайки.

Поползли слухи, что на страну распространилось наказание за нарушение порядка престолонаследия, за грехи Годунова…

По свидетельствам современников в России в эти годы погибла треть населения.
Только в столице голод и болезни выкосили около 127 тысяч человек. И это в то время, когда население города не превышало 200 тысяч жителей.
Спасаясь от голода, бежали, кто куда мог – в Сибирь, на Дон, Запорожье, на Украину.
Поскольку Борис предпринимал меры, чтобы вернуть беглых, вся эта многотысячная масса автоматически становилась горючим материалом, вольницей.
Вольницей, готовой примкнуть к любому, кто пообещает не возвращать в прежнее состояние.
На окраинах страны скапливаются большие массы холопов, крестьян, посадских, «гулящих» людей, всякой голытьбы.
До 20 тысяч одних беглых холопов собралось в то время в южных и юго-западных уездах.
Это был горючий материал, готовый вспыхнуть в любое время.
Весь этот бедный люд, который официальные документы той поры именуют «разбойниками», «лихими людьми», «ворами», организуется в отряды. Вооружается, чем попало. И нападает на спекулянтов, феодалов, богачей.

Голодные 1601 – 1603 годы келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын в своём «Сказании» характеризует как начало «смятения во всей Русской земле», «разбойничества во всей России».

Разбойники расплодились в неимоверном множестве.
Они перешли в новую «весовую категорию» - не лесных грабителей, а мятежников.

3.  Восстание Хлопка Косолапа (1603 – 1604 годы).

Вслед за голодом и мором прокатилась волна народных бунтов, грабежей и разбоев.

«Голодные бунты» 1601 – 1603 годов означают начало народного движения.

В 1603 году на Москву из Северской земли двинулось огромное сборище «гулящего народа» под предводительством некоего Хлопка Косолапого.
Это уже были не разбойники, а люди с некоей программой действий.
Программа, правда, не отличалась ни новизной, ни глубиной – занять столицу, всех истребить и всё ограбить.
Но при широком и вдумчивом её  претворении в жизнь могла натворить дел нешуточных.
По пути с юго-запада в Подмосковье повстанцы нападали на имения феодалов.
Годуновские отряды, высылавшиеся против них, не могли остановить их движение.
Успехи Хлопка поднимали на борьбу многих людей.

• В самой Москве в это время, согласно «Новому летописцу»:
 «Богатых домы грабили и разбивали и зажигали; тех людней имаху и казняху: овых зжигали, а иных в воду метали».

Над феодалами нависает серьёзная угроза, и они принимают чрезвычайные меры.
В августе 1603 года Борис Годунов срочно созывает Боярскую думу – высший совет при особе царя.
Обсудив ситуацию, становившуюся всё более грозной для господствующего класса, она выносит решение – послать против Хлопка большое войско («многую рать»).
Во главе его ставят опытного и храброго полководца – окольничего Ивана Фёдоровича Басманова.

Два войска, повстанческое и правительственное, 9 сентября встретились к западу от Москвы.
Ватага Хлопки первой ударила на идущий ей наперехват авангард войска под начальством окольничего Ивана Басманова.
 Восставшие бросились на него из лесной засады и наголову разгромили. Сам главнокомандующий Басманов был убит.
Затем подошли основные годуновские силы.
Сражение отличалось крайней ожесточённостью и кровопролитием. И те и другие несли большие потери.
В конце концов, царские ратники одолели сермяжную рать Хлопка.
Сам он был ранен, взят в плен. Его вместе со многими товарищами казнили в Москве.
Но многие повстанцы спаслись.
Они бежали туда, откуда пришли - на те же юго-западные окраины.

Восстание Хлопка стало кульминацией «голодных бунтов» 1601 – 1603 годов и в дальнейшем переросло в движения времени самозванцев.

Чуть позже родственник царя, окольничий Семён Годунов, двинулся с воинской силой усмирять бунты в Астрахани.
 Но был разбит «воровскими казаками» и едва вырвался живым…

4.   Первый самозванец - Лжедмитрий I.

17 мая 1606 года в Москве был убит человек, называвший себя сыном царя Ивана Грозного, признанный своей матерью, боярами и народом и ставший русским царём.
 Позже та же мать и те же бояре отреклись от него и стали называть его уже не царским сыном, а расстригой и еретиком Гришкой Отрепьевым.

Когда они были искренни?

Когда целовали пыльные сапоги «царского сына» и ползали перед ним на коленях, ища милостей?

Или когда, не получив желаемых милостей, пинали обезображенный труп «расстриги» и публично плевали на него?

Кем был на самом деле  этот человек, вошедший в историю как Лжедмитрий I, навсегда осталось загадкой…

-  Некоторые историки считают, что под личиной самозванца скрывался Григорий (Юрий) Богданович Отрепьев.
 Он – мелкий дворянин из Галича, ставший после скитаний монахом, послушником у патриарха Иова в Москве.
Бежав в Польшу, Отрепьев принял имя покойного царевича. И заявил права на престол государей московских.
Но утверждать это безоговорочно невозможно…

-  Наибольший знаток «смутного времени» С. Ф. Платонов считал, что вопрос о личности Лжедмитрия I  не поддаётся выяснению.
Нельзя считать, что самозванцем был именно Отрепьев.
Но нельзя также утверждать, что Отрепьев им не мог быть.

-  Историк В. О. Ключевский также отмечал, что сложно сказать, был ли то Отрепьев, или кто-то другой.

-  Н. И. Костомаров сделал заключение о том, что Григорий Отрепьев и самозванец не одно и то же лицо.

• Он писал:

«Если бы Дмитирий был беглый монах, убежавший из Москвы в 1602 году, то никак не мог бы в течение каких-нибудь двух лет усвоить приёмы тогдашнего польского шляхтича. Мы знаем, что царствоваший тогда под именем Дмитирия превосходно ездил верхом, изящно танцевал, метко стрелял, ловко владел саблей и в совершенстве знал польский язык, даже в русской речи его был слышен не московский выговор. Наконец, в день своего прибытия в Москву, прикладываясь к образам, он возбудил внимание своим неумением сделать это с такими приёмами, какие были в обычае у природных москвичей».

Современники не случайно ломали голову над загадкой:

 Кто он и откуда взялся?

 Какое отношение имел к царствующей со времени великого князя московского Даниила династии?

И почему многие русские принимали его за иностранца?

-  Одни считали, что Дмитрий – на самом деле спасшийся сын Ивана Грозного.
А мальчик, погибший в Угличе, - сын попа Истомина, принесённый в жертву, чтобы сохранить жизнь настоящему царевичу.

-  Другие считали, что Дмитрий – сын великого князя Ивана Ивановича, внук Ивана Грозного.

-  По мнению третьих, Дмитирий – иностранец.
 Побочный сын кого-то из высшей польской аристократии, прошедший целенаправленную подготовку для того, чтобы в нужный момент оказаться в России и предъявить свои права на трон.

В большей части русских летописей, а также в трудах подавляющего числа историков эта таинственная личность фигурирует как Лжедмитрий, самозванец, названный (то есть не родной по крови, приёмный) царь.

Самозванец сначала объявился в Польше.
А точнее в «русских землях», находившихся под властью Речи Посполитой, - на Киевщине, в окружении всесильного магната Адама Вишневецкого.
Именно Адам и его брат Константин первыми узнали, что он – «потомок Иоанна Грозного».
 Братья Вишневецкие, вероятно, искренне поверили, что их гость - «чудесно спасшийся» от руки Годунова царевич Дмитрий.
Эти крупнейшие магнаты, располагавшие властью, влиянием и богатством, не снившимися иным королям того времени,  решительно выступили на его стороне. И оставались преданными сподвижниками самозванца до конца...
И ведь что интересно.
 Сначала «воскресший Дмитрий» предназначался Вишневецкими и их тестем Юрием Мнишеком отнюдь не для московского трона.
 А для краковского!
Об этом свидетельствуют сохранившиеся документы.
 Из них известно точно: магнаты первоначально лелеяли замысел свергнуть Сигизмунда и сделать королём Речи Посполитой как раз Дмитрия.
Ведь он подходил по всем статьям: сын Грозного, а значит, Рюрикович. Следовательно, в родстве с пресекшейся династией Ягеллонов.
А настоящий он или же нет – не важно. Это уже, как говорится,  дело десятое.
Вишневецкие верили, что настоящий.
 Что касается Мнишека, он в подлинность «царевича» не верил нисколечко.
Но все трое всерьёз собирались короновать Дмитрия в Кракове.
Потом, правда, от этой идеи отступились. Поняли, что ничего из этого не выйдет. Потому как слишком многие были против.
 Вот тогда  их взоры обратились в другую сторону, на восток…

«Царевич» был человек одарённый, беспокойный по натуре, одержим мечтами о власти, славе, богатстве.
Молодой авантюрист был смел, обладал быстрым умом и не жалел обещаний.
Он принял тайно католичество.

-  Иезуитам и послу Папы Римского самозванец дал согласие ввести на Руси католическую веру.

 -  Он предлагал королю Сигизмунду III Смоленск и Северскую землю.

-  А сандомирскому воеводе Юрию  Мнишеку – Новгород, Псков и миллион золотых.
Лжедмитирий влюбился в его дочь Марину и пообещал сделать её русской царицей.

Как справедливо писал В. О. Ключевский, Лжедмитрий был «лишь испечён в польской печке, а заквашен в Москве».

Авантюра Лжедмитрия не была его личным делом.
Лжедмитрий появился в обстановке всеобщего недовольства правительством Бориса Годунова как со стороны знати, так и со стороны русских крестьян и горожан.
Лжедмитрий понадобился польским магнатам для того, чтобы начать агрессию против России, замаскировав её видимостью борьбы за возвращение престола законному владельцу.
Это была скрытая интервенция…

В конце концов, король разрешил самозванцу набирать в своих владениях войско. Но, правда,  не решился открыто его признать.
 Уже в январе 1604 года Адам Вишневецкий начал собирать армию для самозванца в пределах своей вотчины в Лубнах, на Сулле.
Главным образом казаков и беглецов из России.

• Н. И. Костомаров писал:
«Тут паны кликнули клич, приглашали шляхту и казаков идти с ними на Московщину, добывать законному царю престол».

Под знамёна «царевича» становятся «добровольцы».
 Все они одержимы мечтой о богатствах, которые их ждут в России.
 А самозванец щедро и бездумно раздаёт обещания – им мерещатся новые земли и крестьяне, деньги и драгоценности.
Однако собранных сил было маловато для серьёзного вторжения в Россию.
В значительной мере успех авантюры зависел от того, найдёт ли идея «доброго царя» поддержку среди казацкой вольницы и православного населения Украины.
 Семья Вишневецких поддерживала связи с казацкой старшиной и церковными православными иерархами.
 И эти связи были использованы.
 Самозванец не жалел обещаний, чтобы притянуть на свою сторону запорожцев.
Однако свободные казаки сначала не проявляли особого энтузиазма.
Они считали иметь лучше дело с настоящим царём в Москве. Ведь оттуда, как не говори, приходило государево жалованье.
Отрепьев же даровал его лишь на словах.

2 февраля 1604 года годуновские агенты отчитывались из Украины, что «Дмитро» вёл переговоры с посланцами из Запорожья.
Самозванец и А. Вишневецкий рассчитывали на помощь казаков в занятии Путивля.
Однако их обращения к казацкой вольнице, покамест, успеха не имели…

К началу сентября 1604 года армия Лжедмитрия I насчитывала около 2500 человек (580 гусар, 500 пехотинцев, 1420 казаков).
 К моменту перехода границы численность казаков увеличилось до 3000.
К армии самозванца присоединились некоторые «надворные» казаки, которые пребывали на службе у магнатов.

• Н. И. Костомаров даёт такую характеристику собранному воинству:

«Что было тогда в южной Руси буйного, развратного, враждебного гражданскому порядку и спокойствию, - стекалось под знамя московского претендента…
Теперь появление московского царевича сделалось собирательной точкой для украинской удали; составленные в пользу его отряды, прежде чем вступили в Московское государство, успели себя выказать, как только собрались в условленное место».

Тут имеются в виду многочисленные факты насилия, грабежей и бесчинств, какими «отличилось» воинство самозванца на своём пути к московским границам.
Даже «татары своими набегами не наделали столько бесчинств и горестей народу, сколько поборники московского царевича».

В конце августа 1604 года войско самозванца выступило из Львова. И направилось в охваченные народным движением порубежные земли России.
 Преодолев за 2 месяца путь от Львова до Днепра, армия собралась на берегах Десны, подготовившись к вторжению в Россию.

13 октября 1604 года небольшой отряд Лжедмитрия I переправился через Днепр неподалёку от Чернигова. И вошёл в места, пограничные с юго-западными уездами России.
 Откликаясь на грамоты-призывы самозванца, местные жители – дворяне, крестьяне и холопы, посадские люди и казаки, тысячи беглецов, в том числе и соратники Хлопка, встают под знамёна «царевича Дмитрия».
Они надеялись на то, что Дмитрий облегчит их положение, сбросит ненавистную власть Годунова и его «злых бояр». Они увидели в самозванце будущего «доброго царя». Нужно только «восстановить» его на престоле «прародителей своих». И тогда всё будет хорошо. Тем более что «царевич» обещал всем льготы, облегчение в налогах.
Прямой путь к Москве был значительно ближе. И московские воеводы действительно ждали его у Смоленска.
Но здесь, на юго-западе, уже начиналась крестьянская война. Шло восстание крестьян в Комарицкой волости.
И самозванец справедливо рассчитывал, что этот путь будет легче.
Отряд его насчитывал не более 4-х тысяч человек.

Войско самозванца стало медленно продвигаться к ближайшей русской крепости – Моравску (Монастырскому острогу).
Отряд казачьего атамана Белешко скрытно через дремучий лес подошёл к пограничной малой крепости Моравск и выслал парламентёра.
Казак подъехал к стене крепости и на конце сабли передал жителям письмо «царевича». На словах же он передал, что идёт сам Дмитрий с огромными силами.
Застигнутый врасплох воевода Б. Лодыгин попытался было организовать сопротивление.
Однако служилые взбунтовались. Они связали воеводу Лодыгина и стрелецкого голову Толочанова.
Трофеями казаков стали 7 пушек и 20 пищалей.
Сам же Лжедмитрий с основными силами прибыл сюда лишь 21 октября.
Моравск был первым городом, который взял Лжедмитрий в Московской земле.

• После этого, как пишет Н. И. Костомаров:
«…Претендент двинулся на Чернигов. Там был воеводой Иван Андреевич Татев с товарищами. Не доходя до Чернигова, Дмитрий послал туда отряд казаков. Подошедши к Чернигову, казаки увидели город, окружённый плохо укреплённым посадом, и, подъехав, кричали: «Поддавайтесь царю и великому князю Дмитрию Ивановичу; Моравск уже поддался!» В городе сделалась суматоха; иные кричали: «Сдаваться!» - другие кричали: «Биться!» Иван Андреевич Татев был за Годуновых. Со стен города дали залп по казакам и так удачно, что сразу многих положили. Казаки отступили и ударили на слабый посад. В это время партия, противная Борису, взяла верх; на её сторону перешли товарищи Татева. Ивана Андреевича связали и послали сказать казакам, чтобы они перестали нападать на посад: все черниговцы бьют челом царевичу. Но казаки не слушали, ворвались в посад, стали грабить жителей и бесчинствовать. Тогда гонцы поскакали от черниговцев к Дмитрию просить, чтобы он остановил буйство казаков: «Чернигов признаёт его власть добровольно». Царевич послал немедленно к казакам  Станислава Борша с товарищами. Но когда эти посланцы прибыли, то уже казаки сделали своё дело: весь город облупили. На другой день пришло всё войско и стало обозом, Дмитрий, увидев, что сделали казаки, послал им сказать: «Отдайте всё, что вы награбили незаконно у черниговцев; а не отдадите, пойду биться против вас с рыцарством». Казаки прислали ответ: «Когда мы подошли к Чернигову, по нас стреляли и многих убили и ранили; поэтому мы и взяли посад, чтобы вознаградить себя…» Но Дмитрий этим не удовлетворился и требовал, чтобы казаки воротили награбленное. Казаки упорствовали; царевич настаивал. Так прошло несколько дней; наконец казаки должны были уступить и обещали воротить награбленное, но воротили не всё, оставив у себя кое-что».

Знатный дворянин Н. С. Воронцов-Вельяминов наотрез отказался признать самозванца своим государём. Тот приказал убить его.
Эта казнь запугала взятых в плен дворян. Воеводы И. А. Татев, Г. П. Шаховский и другие поспешно присягнули Лжедмитрию.
На помощь Чернигову поспешил отряд русских войск под командованием воеводы Петра Федоровича Басманова.
 В 15 верстах от Чернигова Басманов узнал о его сдаче и отступил в Новгород-Северский.

11 ноября 1604 года войско Лжедмитрия подошло к Новгород-Северску.
Самозванец послал поляков-парламентёров с предложением сдаться.
 На это со стен закричали:
 «А, бл…е дети! Приехали на наши деньги с вором!»
13 ноября поляки попытались захватить крепость.
Но были отбиты.
 В ночь с 17 на 18 ноября последовал новый штурм.
 Он был отбит с большими потерями для поляков.

Тем временем пришла весть о сдаче самозванцу Путивля.
Его гарнизон не захотел воевать.
Воевода, князь Василий Рубец-Мосальский был приведён к царевичу. При встрече князь «узнал» царевича и присягнул ему. Впоследствии он стал одним из приближённых самозванца.

За Путивлем последовал Рыльск.
 Там 23 ноября служилые люди взбунтовались и арестовали воеводу А. Загряжского.

 Одновременно взбунтовался Курск.
Там были арестованы воевода князь Г. Б. Роща-Долгоруков и стрелецкий голова Я. Змеев.
Оба были доставлены к самозванцу, признали его и вскоре были назначены воеводами в Рыльск.

1 декабря на сторону самозванца перешла маленькая, но имевшая большое стратегическое значение крепость Кромы, расположенная на московской дороге в 40 вёрстах от Орла.

Когда отряд сторонников самозванца приблизилась к Орлу, стрелецкий голова Григорий Иванович Микулин выслал оттуда дворянскую сотню.
Она наголову разгромила «воров».

А между тем поляки привезли к Новгород-Северскому несколько крепостных пушек, захваченных в Путивле, и начали бомбардировку крепости. Она не прекращалась ни днём, ни ночью. И после недельного обстрела «разбиша град до обвалу земного».
18 декабря к Новгород-Северскому подошла русская армия князя Фёдора Ивановича Мстиславского. Она в полном бездействии простояла 3 дня.
Воспользовавшись этим, солдаты Мнишека напали на татарский отряд из состава сторожевого полка и разгромили его.
20 декабря противники выстроились на поле друг против друга.
 Но до сражения дело не дошло. Обошлось всё мелкими стычками.
21 декабря Лжедмитрий (у него было не более 15 тысяч человек) атаковал царское войско (насчитывало от 40 до 50 тысяч человек).
Сражение началось стремительной атакой польских гусар на правом фланге войск Мстиславского.
Полк правой руки, не получив помощи от других полков, в беспорядке отступил.
Одна из польских гусарских рот, следуя за отступающими, неожиданно оказалась в расположении большого полка около ставки Мстиславского. Там стоял большой золотой стяг, укреплённый на нескольких повозках. Гусары подрубили древко, захватили стяг, сбросили с коня Мстиславского, ранив его при этом в голову. На выручку воеводе кинулись русские дворяне и стрельцы.
 Часть нападавших была убита. Остальные во главе с капитаном Домарацким взяты в плен.
После ранения Мстиславского командование русским войском взяли на себя воеводы Д. И. Шуйский, В. В. Голицын и А. А. Телятевский.
Но они не сумели использовать своё численное преимущество и отдали приказ войску отойти.
В конце концов, Лжедмитрий был вынужден снять осаду с Новгород-Северского (в начале января 1605 года).

Он двинулся к Севску, который занял без боя.

20 января 1605 года русское войско стало лагерем вблизи села Добрыничи недалеко от Севска.
 На следующий день здесь произошло сражение.
К началу сражения русское войско не имело значительного превосходства. Оно насчитывало в своём составе около 20 тысяч человек и 40 орудий.
Лжедмитрий же имел около 23 тысячи человек.

Стоявший во главе царских войск князь Ф. И. Мстиславский построил свои войска перед южной окраиной села Добрыничи в следующем боевом порядке:
-  В центре он поставил вооружённую пищалями пехоту (12 тысяч человек), составлявшую главную силу войска,
-  а на флангах, по обеим сторонам села, - конницу.
-  Артиллерия располагалась впереди линии пехоты.
В целях максимального использования огнестрельного оружия пехота была построена в несколько длинных линий. Так, чтобы можно было произвести одновременно оружейный залп тремя-четырьмя шеренгами.

Войска Лжедмитрия имели следующий боевой порядок:
-  отряд казачьей конницы – правое крыло,
-  центр боевого порядка составляли пешие войска,
-  польские гусары и личная дружина Лжедмитрия – левое крыло.

Лжедмитрий решил нанести удар по правому флангу русских войск и прижать их к реке Сев.
 Для чего он на этом направлении сосредоточил около 4-х тысяч воинов.
В этот день рано утром русская армия и армия самозванца сблизились и начали бой.
 Командующий армией самозванца на тот момент гетман Дворжецкий решил повторить манёвр, который обеспечил успех в предыдущей битве с русскими под Новгород-Северским.
Гусары должны были разбить правый фланг россиян, а пехота, оставленная в тылу, закрепить победу. Запорожская конница имела задание сковать силы россиян в центре. Пешие казаки прикрывали пушки, что стояли сзади фронта.
Следя за передвижениями противника, русский воевода Мстиславский выдвинул вперёд полк правой руки под командованием Шуйского. А также отряды, состоявшие из служилых иностранцев.
Гетман Дворжецкий немедленно атаковал Шуйского, собрав воедино свою немногочисленную конницу. В атаке участвовали 200 гусар, 7 рот конных копейщиков, отряд шляхты из Белоруссии и отряд русских всадников, перешедших на сторону самозванца.
Не выдержав атаки, воевода Шуйский начал отступать.
Расчистив себе путь, конница Дворжецкого повернула к селу, на околице которого стояла русская пехота с пушками.
Подпустив конницу противника на близкое расстояние, московские стрельцы и немцы-наёмники, которыми командовали капитаны Маржерет и Розен, открыли убийственный залповый огонь. Одновременно был дан залп из 10-12 тысяч пищалей и из 40 орудий.
 Не выдержав такого  мощного пушечного и ружейного огня, понеся большие потери, польская конница и казаки обратились в паническое бегство.

• Вот как описывает это Н. И. Костомаров:
«Дым от стрельбы понесло сильным ветром на запорожскую конницу, стоявшую влево; на несколько минут закрыл её дым, и вдруг раздался крик: «Запорожцы убегают!» Поляки были поражены этим известием и расстроились. Годуновцы, воспользовавшись смятением в рядах неприятеля, ударили на них; дым разошёлся: оказалось, что запорожцы действительно убежали; поляки окончательно расстроились и побежали, отбиваясь от годуновцев и всё ещё надеясь, что запорожцы воротятся и подкрепят их. Но запророжцы не воротились».

-  Костомаров также разделял версию некоторых современников о том, что запорожцы были подкуплены воеводами Годунова за несколько дней до битвы. И потому те пошли из поля боя в решающий момент.

-  Поляки утверждали, что виновниками катастрофы были запорожцы.

-  Известный русский историк Р. Г. Скрынников же считает, что на самом деле в поражении виновны были не казаки. Их конница и пехота пытались поддержать атаку гусар и двинулись им на помощь, допуская, что дело выиграно. Однако столкнувшись с отступающими в полном беспорядке гусарами, казаки повернули назад.
 По мнению Скрынникова, именно казаки помешали истреблению войска самозванца. Преследуя гусар, русские наткнулись на батарею, которую прикрывала казацкая пехота. Казаки, оставленные при пушках, хорошо держались против русских. Брошенные на произвол судьбы, они почти все полегли на поле боя.

Чтобы там не было, после этой битвы казаки массово стали оставлять самозванца…

• Тот сказал им такое прощальное слово:
«Вы храбры перед битвой, а в битве трусы; стыдно мне, что вы мне служили, только и могу о вас вспомнить по одному бегству вашему».

И тут-то был реальный шанс раз и навсегда разделаться с горсточкой искателей удачи под предводительством Дмитрия.
У «царевича» осталось не более полутора тысяч человек.
 Лишь пассивность русских воевод, не сумевших организовать преследование врага, предотвратила полное уничтожение всего войска самозванца.

Лжедмитрий, в панике и отчаянии,  едва не ускакал назад, в Речь Посполитую.
Но был почти насильно удержан жителями Путивля, отложившимися от Бориса Годунова.
Те понимали, что присутствие Дмитрия придаёт им, выражаясь современным языком, некую «легитимность». А оставшись один на один с Годуновым, они не сносят голов…

Именно пребывание Дмитрия в Путивле и переломило ход войны самым решительным образом.
 Воспрянувший было от успехов, Борис Годунов не придумал ничего лучшего, кроме как, начать самую широкую расправу. Причём, не только с присягнувшими самозванцу. Но и со всеми, кто имел несчастье обитать в областях, по которым проходило войско Лжедмитрия, и не оказал самозванцу, по мнению Бориса, достойного сопротивления.
Вешали и рубили головы направо и налево. Жгли избы, гумна и овины. Насиловали женщин.

• Дадим слово историку Костомарову:

«Годуновцы свирепствовали особенно в Комарницкой волости, за преданность Дмитрию мужчин, женщин, детей сажали на кол, вешали по деревьям за ноги, расстреливали для забавы из луков и пищалей, младенцев жарили на сковородах. Вся Северщина была осуждена царём на порабощение по произволу военщины; людей ни к чему ни причастных хватали и продавали татары за старое платье или за джбан водки, а иных отводили толпами в неволю, особенно молодых девушек и детей. В московском войске было наполовину татар и прочих инородцев, и они-то особенно варварски свирепствовали. Ничего подобного не делалось народу от дмитриевцев, и эта разница утверждала народ в убеждении, что Дмитрий – настоящий царевич».

В условиях, когда  по стране всё шире распространялись слухи, что Годунов – узурпатор, а Дмитрий и есть подлинный царевич, методы борьбы с самозванцем были выбраны далеко не лучшие…
Естественно, это привлекало в войско самозванца всё новых сторонников.
 -  Его поддержали и донские казаки (4 тысячи донцов).
- Значительная часть служилых людей – дворян, враждебно относившихся к боярскому засилью, также перешла на сторону новоявленного царевича.
 -  Одних только запорожцев насчитывалось до 12 тысяч человек.
 В пёстром и разношёрстном воинстве самозванца казачество составляло наиболее боеспособную ударную силу.

А в Москве тем временем становилось всё тревожнее.
Там всенародно провозгласили, что самозванец-де  «есть беглый чернец Гришка Отрепьев».  И патриарх Иов предал его анафеме.

• Но, по словам современника, москвичи между собой рассуждали примерно так:
«Прокляли какого-то Отрепьева – и бес с ним, а царевич-то настоящий, какое его касание до Отрепьева?!»

Дело в том, что Отрепьева слишком многие знали в Москве.
И знали, что ему около сорока. Зато царевичу не более двадцати четырёх…

Борис Годунов свирепствовал, казня и пытая по малейшему навету.
Но инициатива навсегда от него ускользнула.

В полном отчаянии он предпринял ряд совершенно нелепых  шагов.

-   Сначала велел тайно доставить во дворец давным-давно постриженную в монахини вдову Грозного и мать Дмитрия, Марфу Нагую.
Он потребовал от неё недвусмысленного ответа:
Жив её сын или нет?
Старуха ничуть не сомневалась в смерти сына.
Но, чтобы потрепать нервы «Бориске», с самым простодушным видом заявила: «Не знаю».
Она прикинулась совершеннейшей дурочкой. Дескать, говорил ей кто-то, что её сына живым тайно увезли из страны. Только вот те, кто говорил, уже умерли.
Так, ничего и не добившись, Борис отступился.

-   После этого он вызвал ближнего боярина Петра Басманова.
Пообещал тому дочь в жёны, а в приданое Казань, Астрахань и Сибирь.
Но Басманов, с одной стороны, прекрасно понимал, что достать самозванца в укреплённом Путивле трудновато.
Ну а с другой прекрасно помнил, сколько раз Борис нарушал схожие обещания.
И по какому-то неисповедимому движению души вдруг поверил, что царевич – настоящий.
Он присоединился к Лжедмитрию и настолько проникся сочувствием к нему, что впоследствии не покинул самозванца и погиб вместе с ним.

-  И тогда Борис призвал ворожей.
 Те напророчили царю сплошные неприятности.
Вплоть до скорой кончины.
Тот послал сына в церковь молиться за собственное здравие.

-  В совершеннейшем отчаянии Борис отправил в Путивль трёх монахов с заданием отравить самозванца.
Монахов быстро разоблачили.
Но Борис об этом уже не успел узнать – скончался…

Казалось, само провидение было на стороне Лжедмитрия…
 Он сумел переманить на свою сторону большое количество российского населения, которое поверило ему.
 Силы Лжедмитрия быстро возрастали.
 Города открывали ему ворота.
Крестьяне и посадовые люди вливались в его отряды.
Лжедмитрий двигался на волне растущей крестьянской войны.
Объясняя, почему «царевич» одерживает победу за победой, воеводы сообщали Годунову, что «трудно воевать против природного государя».
Дошло до того, что под Новогородом-Северским, где военное преимущество явно было на стороне правительственных сил, верх одержало войско самозванца.
 По свидетельству очевидцев, царские рати сражались из рук вон плохо, убоявшись обращать оружие против «законного» царя.

13 апреля 1605 года неожиданно умер Годунов.
Смерть его была скоропостижной.
Встав из-за стола после обеда в Золотой палате Кремля со знатными иноземцами, царь неожиданно упал. У него изо рта, носа и ушей пошла кровь.
Он прожил ещё два часа.
Даже  успел по обычаю того времени принять монашеский постриг и благословить на царство сына Фёдора.
Причиной смерти, как было объявлено, стало кровоизлияние в мозг.
 Но народ это объяснение не принял. Со ссылкой на лечивших Годунова немецких докторов, москвичи передавали друг другу, что царь, будучи в подавленном, угнетённом состоянии, принял яд.
Поговаривали и о том, что его отравили.

Царём по наследству стал его 16-летний сын Фёдор Годунов.
 По отзывам современников, он был юношей представительным и разумным.
 Полный телом, румяный, черноглазый, он достойно выглядел в царском облачении и держал себя подобающим образом.
 Отец рано начал готовить сына в свои преемники и позаботился, чтобы он получил хорошее образование.
Фёдор был сведущ в науках. И, несмотря на молодость, умом и премудростью превосходил многих седовласых старцев.
 Борис с детства приобщал сына к государственным делам. Поощрял его стремление к знаниям. Разрешал самостоятельно принимать решения в ответ на челобитные.
Мы не знаем, каким царём стал бы Фёдор Борисович.
Ведь на престоле пробыл он ничтожно малый срок – всего 1,5 месяца...

Пётр Басманов, к тому времени, выехал к сосредоточенным под Кромами правительственным войскам.
Он с какой-то прямо-таки опереточной лёгкостью сумел склонить на сторону «царевича Димитрия» большую часть влиятельных командиров:
-  двух братьев князей Голицыных,
-  Салтыкова,
-  рязанских дворян братьев Ляпуновых,
-   начальника «иноземного полка» фон Розена.
 Началась сумятица.
На меньшую часть войска, оставшуюся верной Фёдору, ударили казаки самозванца.
И всё было кончено довольно быстро.
 С этого дня, ни о каком вооружённом сопротивлении самозванцу  уже не было и речи.

В середине мая 1605 года Лжедмитрий прибыл в Орёл.
Затем двинулся к Москве.
Его сопровождали около тысячи поляков. И около двух тысяч запорожских казаков и конных русских ратников.
 По дороге из Орла в Москву население радостно встречало самозванца.

Лишь гарнизоны Калуги и Серпухова оказали некоторое сопротивление.

31 мая отряд казачьего атамана Корелы обошёл заслоны правительственных войск на Оке в районе Серпухова.
И разбил лагерь в 10 вёрстах к северу от столицы, на Ярославской дороге.
На следующий день в Москву прискакали посланцы Лжедмитрия (дворяне Гаврила Пушкин и Наум Плещеев), в сопровождении казаков.
Они, собрав по дороге на Красную площадь огромную толпу, стали читать грамоту самозванца.
Некоторые особо недоверчивые слушатели потребовали прибытия князя Василия Шуйского. Ведь он в своё время расследовал в Угличе убийство малолетнего царевича и считался «главным экспертом» по этой сложной проблеме.
Шуйский прибыл. Взошёл на Лобное место. И с честнейшими глазами сообщил во всеуслышание, что царевича и в самом деле некогда спасли от посланных Годуновым убийц. А в могиле, мол, покоится некий поповский сын, которого убийцы по ошибке зарезали.
И что ведь интересно. Всего за несколько дней до этого Шуйский со столь же честными глазами целовал перед московским народом крест, присягая в том, что в Угличе был убит истинный царевич…
Родной дядя царевича Богдан Бельский, тоже подтвердил, что  Дмитрий спасся.
После этих авторитетных свидетельств притихли и самые недоверчивые.
Народ взревел и в гневе устремился в Кремль свергать юного царя Фёдора Борисовича…

Вот так бояре-заговорщики 1 июня 1605 года организовали государственный переворот и спровоцировали в столице народное возмущение.
Возбуждённые москвичи ворвались прямо в Грановитую палату. Они схватили юного царя, его мать – вдовую царицу и его сестру Ксению. Вывезли их на водовозных клячах на старое подворье Бориса Годунова и приставили к ним крепкую стражу.
Тем временем в Кремле толпа громила и грабила дома тех, кто слыли сторонниками царской семьи.
 К вящей радости мародёров в погребах были обнаружены бочки с вином. Их тут же принялись опустошать.
 Но Богдан Бельский резонно заметил: ежели так поступить, то не с чем будет угощать законного царя Дмитрия. И посоветовал обратить свою энергию против немецких докторов.
Московский люд бросился экспроприировать немецкие вина и выдержанные мёды. Черпали сапогами и шапками. И этот пьяный разгул продолжался всю ночь и весь следующий день.
Следует отметить, что бедных немцев, правда, не колошматили. Но ограбили качественно, вплоть до исподнего.

• Современник пишет:
«…Многие видели тогда людей адамовым образом прикрывавших свою наготу листьями».

2 июня москвичи составили «повинную грамоту», приглашавшую Дмитрия занять прародительский престол.
 Подписали её патриарх Иов, митрополиты, епископы, бояре, окольничьи, дворяне, стольники, стряпчие, приказные люди, дворяне московские, дети боярские, торговые люди и прочие жители – все без исключения сословия.
Всех родственников Годунова (74 семейства) отправили в ссылку.
 Настала очередь царской семьи…
Князья Василий Голицын и Рубец-Мосальский вызвали дворян Молчанова и Шерефетдинова, которым дали недвусмысленный приказ.
 Те прихватили с собой трёх дюжих стрельцов и отправились в дом Годунова.
 -  Вдовствующую царицу удавили верёвкой без особого труда.
-  Фёдор же яростно сопротивлялся. Но, в конце концов, его оглушили дубиной и тоже задушили.
-  Его сестру Ксению не тронули – она не могла претендовать на трон.
 В дальнейшем её отдали самозванцу «для потехи», а перед приездом Марины Мнишек отправили в монастырь.
Тела выставили напоказ.
А народу объявили, что вдовая царица с сыном в отчаянии отравились ядом.

• Об этом свидетельствует француз Жак Маржерет, командир пехотной роты «иноземного строя» при Годунове:
«Императрица, вдова покойного, и его сын Фёдор Борисович были, как считают, удавлены, но был пущен слух, что они отравились».

Так закончилась история царствования Бориса Годунова – зятя Малюты Скуратова, потомка знатного татарского рода, первого «выборного» государя всея  Руси…
 
Его гроб вынесли из кремлёвского Архангельского собора и вместе с останками жены и сына закопали за городом на простом заброшенном кладбище.
Публично подтвердив истинность «царевича Дмитрия», князь Василий Шуйский отправился в его ставку в Тулу. Отправился для того, чтобы лично засвидетельствовать тому свою преданность.
Лжедмитрий охотно принял знатного боярина, поскольку надеялся с его помощью укрепить свою власть.
Однако около самозванца уже прочно обосновались П. Ф. Басманов, В. М. Мосальский, мнимые родственники Нагие, братья Бучинские…
Среди любимцев оказался даже юный племянник Василия М. В. Скопин-Шуйский.

20 июня 1605 года Лжедмитрий торжественно въехал в столицу.
Москва с ликованием и восторгом встречала «истинного Дмитрия».
По пути следования «царевича» осыпали подарками, подносили ему хлеб-соль. Звонили все колокола. Духовенство во главе с новым патриархом Игнатием шествовало с хоругвями и образами.
Лжедмитрий ехал верхом, в золотом кафтане.
 Коленопреклонённый народ приветствовал ехавшего во главе огромной процессии всадника возгласами:
«Дай, Господи, государь, тебе здоровья!»,
«Ты наше солнышко праведное!»
Когда самозванец проезжал по мосту в Китай-город, вдруг поднялся недолгий, но сильный пыльный вихрь, прямо-таки ослепивший людей. Некоторыми это было принято за дурное предзнаменование.
Месяц спустя «царевич» венчается на царство в кремлёвском Успенском соборе.

Лжедмитрий Первый оставался властелином ровно 331 день.
Правление его не было отмечено мало-мальски серьёзными потрясениями и бунтами.
Можно сказать, оно было спокойное.

По свидетельству голландского купца Исаака Массы (ярого и непримиримого врага самозванца), реформы, которые предпринял Лжедмитрий, были «безупречны и хороши».

Новый царь:

-  Объявил свободу торговли, промыслов и ремёсел, отменив прошлые ограничения.

• Как сказал сам Лжедмитрий:
«От свободной торговли, дозволенной всем и каждому, государство богатеет».

-  Уничтожил «всякие стеснения» тем, кто хотел выехать из России, въехать в неё или свободно передвигаться по стране.

• Как свидетельствуют англичане:
«Это был первый государь в Европе, который сделал своё государство до такой степени свободным».

-  Вернул многим имения, отобранные ещё Иваном Грозным.

 -  Разрешил жениться тем князьям, которым это было запрещено в своё время Годуновым – из опасения, что слишком много станет претендентов.

-  Вдвое увеличил жалованье всем служилым людям.

-   Ужесточил наказания для судей  за взятки.

-   Сделал судопроизводство бесплатным.

-  Приглашал в Россию иностранцев, знающих ремёсла, которые могли оказаться полезными для Московского государства.

-   7 января 1606 года издал указ, по которому со смертью господина холоп получал свободу.
 А запродаться в «кабалу» мог только сам, его дети оставались свободными.
Для сравнения. При Годунове человек, запродавший себя в холопы, «по наследству» вместе с прочим имуществом переходил к наследникам своего хозяина. Мало того, все его потомки автоматически становились холопами.

В результате около четверти всех холопов, попавших в кабалу в течение нескольких лет до него, получили свободу.

-  1 февраля того же года постановил, что помещики, не кормившие своих крестьян во время голода, не смеют более удерживать их на своих землях.
А помещик, не сумевший изловить своего беглого крепостного в течение пяти лет, теряет на него все права.

-  Отвёл патриарху и архиереям постоянные места в Боярской думе.
 При прежних царях высшее православное духовенство приглашалось туда лишь в исключительных случаях.

-  Первым стал строить планы покорения Крыма, к тому времени превратившегося в источник постоянных бедствий для России.

-    Началось ускоренное производство оружия, устраивались манёвры.

Из воспоминаний практически всех – и тех, кто дружелюбно настроен был к новому царю, и тех, кто был его заядлым недругом – предстаёт образ неординарного человека.
 Умного, живого, весёлого и любознательного. Охотно перенимавшего европейские новшества. Доступного и простого в обращении. Сплошь и рядом ломавшего устаревшие традиции.
Великодушие и щедрость хорошо сочетались в нём с умением завоёвывать людские симпатии.
При этом Лжедмитрий совершенно не был жесток.
Временами заходил в доброте чересчур далеко, к своей же невыгоде.

Яркий пример – случай с прохвостом Шуйским.
 Вскоре после венчания Лжедмитрия на царство Василий Иванович Шуйский развернул бурную деятельность.
Честолюбивый и коварный князь начал подготовку заговора с целью свержения Лжедмитрия.  На свою сторону он привлёк не только родственников, но и представителей посада. Василий стал по ночам собирать доверенных лиц, главным образом из влиятельного московского купечества. И убеждал их (понятное дело, с честными глазами), что новый царь – самозванец. Что он  намерен продать Русь полякам, уничтожить православную веру. А посему его следует побыстрее свергнуть.
 Нашлись люди, которые поспешили донести куда следует.
Братьев Шуйских со товарищи быстро арестовали.
Однако Лжедмитрий отказался судить их сам и передал дело «собору» из духовенства, бояр и представителей прочих сословий.
Собор приговорил Василия Шуйского к смертной казни, а его братьев Дмитрия и Ивана к ссылке.
Лжедмитрий помиловал всех и вернул Шуйских ко двору.
Это его впоследствии и погубило…

• Как считает Александр Бушков:

«…Молодой царь стал первым, кто на своём примере подтвердил печальную истину: самодержец, даже если он умён, добр и преисполнен наилучших намерений для страны, удержаться на русском престоле может только в том случае, если сечёт головы направо и налево. Гуманисты не выживают, более того, после смерти оказываются вымазаны грязью и клеветой по самую маковку – это грустное правило впоследствии без осечки сработало в случаях Петра III и Павла I…»

По воспоминаниям современников, 24-летний царь охотно председательствовал в думе.
Там не без остроумия быстро решал запутанные дела.
А заодно не прочь был упрекнуть бояр в невежестве и предлагал съездить в Европу, чтобы подучиться там чему-нибудь полезному.

Став царём, платить по векселям своим зарубежным покровителям Лжедмитрий не спешил.
-  Православие оставалось государственной религией.
 -  Смоленск и Чернигово-Северская земля по-прежнему были в составе России.
- Назревал даже конфликт с Польшей: самозванец остро протестовал против того, что король признавал за ним лишь титул великого князя, но не царя.

• Вот что пишет по этому поводу Александр Бушков:
«Что касается «продажи Руси полякам» и «уничтожения православной веры» - ни малейших следов подобных предприятий не смогли отыскать и самые ярые враги Лжедмитрия вроде Массы. Наоборот, все свидетельствуют за то, что Лжедмитрий собирался царствовать всерьёз и надолго, не уступая и пяди земли былым «покровителям». Очень быстро в Москву приехал польский посол Гонсевский, официально – чтобы поздравить царя с восшествием на престол, а неофициально – напомнить о данных Сигизмунду обязательствах. Бедняга посол получил, как выражались в старину, полный афронт. От каких бы то ни было территориальных уступок (которые некогда обещал) Лжедмитрий отказался, с простодушным видом разводя руками и уверяя, будто «недостаточно крепко сидит ещё на царстве, чтобы принимать такие решения». Войну со Швецией, как ранее обещал королю, тоже не развязал – объясняя это теми же причинами. Более того, сам перешёл в наступление, высказав сильнейшее недовольство тем, что король именует его «великим князем» - и потребовал, чтобы впредь в официальных посланиях его именовали не иначе как императором. По строгим дипломатическим правилам того времени это означало, что московский царь требует от короля Сигизмунда признать Жечь Посполитую стоящей на ступеньку н и ж е  России…
Легко представить, каким сюрпризом всё это стало для посла, искренне полагавшего, что встретит в Москве покорного вассала, только и озабоченного подчинением России Сигизмунду… Посол, столкнувшись с полным провалом своей миссии, от бессилия применил вовсе уже детскую ухватку: стал уверять Лжедмитрия, будто имеет достовернейшую информацию о том, что Борис Годунов жив, странствует где-то и собирается вернуть себе русский престол.
Похоже, в голове у пана Гонсевского уже царила совершеннейшая сумятица… Его «ошеломляющие новости» никого не ошеломили и не испугали, уж в Москве-то прекрасно знали, что Годунов мертвёхонек («При мне убивали» - мог бы сказать циник Шуйский) – и посол несолоно хлебавши убрался в Краков.
Примерно так же обстояло дело и с паном Мнишком, возмечтавшим стать русским магнатом. Лжедмитрий щедро отсыпал ему денег (всё поведение молодого царя убеждает, что он был искренне  влюблён в Марину), но вместо обещанных в полное владение Новгорода и Пскова показал, вульгарно выражаясь, кукиш с маслом, не пожаловал будущему тестю и паршивой деревушки. Нет уж, раздаривать с в о ё  царство Лжедмитрий отнюдь не собирался…
Вслед за тем настала очередь папы римского разочароваться в своём протеже. Когда он собрался было направить в Москву своего посла, официально, с верительными грамотами, первым, кто воспритивился этой идее, был… король Сигизмунд. Уж он-то прекрасно знал, насколько в России не расположены к Ватикану, и сумел папу отговорить. Вместо посла в Москву выехал молодой итальянский дворянин Александр Рангони, племянник одного из папских нунциев.
Лжедмитрий устроил ему пышную встречу с пушечной пальбой и колокольным звоном, угостил на славу в Кремле – и побыстрее выпроводил назад, объяснив, что москвичи к таким визитёрам не привыкли и могут подумать чёрт-те что.
Далее начинается откровенная комедия – папа ещё питает какие-то надежды. Лжедмитрий с видом крайнего простодушия разводит руками, сетуя на устоявшийся порядок вещей, который он в одиночку переломить не в состоянии.
В сентябре папа пишет Лжедмитрию пространное письмо, убеждая, что римская вера – единственно правильная.
В своём ответе Лжедмитрий ни единым словом не касается вопросов веры, а решает насущные проблемы – просит папу повлиять на германского императора. Чтобы тот выступил на турок совместно с русскими, а кроме того, вновь заявляет о твёрдом намерении величаться императором. И, наконец, просит у папы инженеров, специалистов в военном деле. Пушечных дел  мастеров…»

Стремясь привлечь на свою сторону русских феодалов, Лжедмитрий щедро раздавал земли и деньги.

Но и то, и другое имело свой конец…

 Пришлось обратиться за помощью к монастырям.
 Напуганные слухами о католичестве нового царя, они видели в его займах начало конфискаций.

Недовольно было и крестьянство: правда, ходили слухи о возможном восстановлении Юрьева дня, было разрешено оставаться на новых местах тем, кто бежал от своих помещиков из-за голода. Но в целом крепостническое законодательство было подтверждено.

Лжедмитрием в результате были недовольны почти все:
-  крестьянство и
-  феодалы, не доверявшие царю, пришедшему к власти на гребне начинавшейся крестьянской войны,
-  польский король и
-  православное духовенство.

Кризис разрешился в мае 1606 года.
В Москве готовились к свадьбе молодого царя с польской княжной  Мариной Мнишек.
На торжества съехалось множество знатных шляхтичей. Они желали занять при царе высокое место и потеснить родовое боярство.
 Чужеземцы, наводнившие столицу, вели себя, как в завоёванном городе. Они входили, не снимая шапок, в церкви, избивали и грабили жителей. Надменные шляхтичи по своему усмотрению занимали лучшие дома в Кремле и поблизости от него, выгоняя оттуда законных хозяев, - будь это купцы, священники или даже бояре.

8 мая Лжедмитрий  женился на Марине Мнишек.
Эта женитьба на католичке, которая перед венчанием отказалась принять православную веру, сыграла роковую роль в его судьбе.
 Она лишила нового царя поддержки народа. 
Москва забурлила…
Василий Шуйский вновь затеял заговор по свержению самозванца.
Свадебные пиры, непристойное поведение пьяных поляков, вызывавшее возмущение москвичей, и всеобщее недовольство тем, что русской царицей стала католичка, были сочтены заговорщиками самым подходящим временем для выступления.
 Князь Василий разработал хитроумный план.
На рассвете 17 мая 1606 года, когда двор пребывал в глубоком сне после многодневных свадебных пиров, москвичей будит набат.
 По улицам бегают посланные Шуйским «агитаторы».
Но, что интересно, ни один из них не настраивает горожан против царя. Совсем даже, наоборот.
Они все до одного вопят:
 «Спасайте царя от поляков!»

• Александр Бушков пишет:
«В последующих событиях не просматривается ни капли случайности. Наоборот, всё устроено как-то чересчур уж гладко – одновременно блокированы все подворья, где располагались верные Лжедмитрию поляки, литовцы и «иноземная гвардия», на всех улицах, по которым может пройти подмога, воздвигнуты баррикады и рогатки. Ни один правительственный отряд так и не смог прорваться в Кремль. Князь Константин Вишневецкий ведёт на помощь Лжедмитрию четыреста всадников – но натыкается на организованный отпор, причём преградившие ему дорогу имеют даже пушку (пушка у «стихийно возмутившихся горожан» - это, согласитесь, более чем оригинально…)
В Кремле уже действует «ударная группа» Шуйского. Убит Басманов, до конца оставшийся верным Лжедмитрию, немногочисленные немцы-алебардщики сложили оружие под напором превосходящего противника».

Когда бояре с саблями и длинными ножами в руках ворвались в царские палаты, чтобы убить самозванца, тот бежал.
 Но, выпрыгнув из высоко расположенного окна, то ли подвернул ногу, то ли сломал, и попал в руки своих врагов.
 Но даже в такой момент его энергия и воля ещё могли переломить ситуацию.  Караульные стрельцы пытаются защищать царя. Они стреляют по ворвавшимся во двор мятежникам.
Но кто-то из бояр грозит, что пошлёт людей в Стрелецкую слободу и велит перебить жён и детей всех, кто не сложит оружия.
Стрельцы отступаются.
На Лжедмитрия набрасывается толпа.
 Но он даже теперь, раненый, оглушённый, не теряет присутствия духа.
Он требует привести мать, то есть Марфу Нагую. Настаивает, чтобы его вывели на Лобное место и там обвинили в самозванстве принародно.
Это серьёзный шанс.
 Ведь большинство до сих пор искренне полагает, что взбунтовалось не против царя, а против «ляхов-злоумышленников».
Но тут, как чёрт из табакерки, выныривает князь Голицын.
 Он кричит, что Марфа Нагая только что, вот сию минуту, изобличила «царя» в самозванстве.
И тут же несколько человек бросаются на Лжедмитрия и открывают пальбу. Потом на теле самозванца насчитают более 20-ти пулевых ран.

В Москве начинается вакханалия...
Где-то насилуют женщин.
Где-то истребляют поляков, литовцев, вообще всех иноземцев, имевших несчастье оказаться в городе.
До нитки грабят итальянских и немецких купцов и ювелиров.
Убивают несколько десятков иноземных музыкантов.
Отрубают руки и ноги, отрезают уши у живых, трупы для забавы ставят и кладут в «смешные положения».

Труп лжецаря пролежал три дня в обнажённом виде с карнавальной маской на лице и волынкой в руках на Красной площади.
 Потом, под крики толпы, его протащили по многолюдным улицам и бросили в ров на съедение собакам. Но затем присыпали землёй.
 После того как в народе пошли слухи о пугающих знамениях у могилы Лжедмитрия, труп вырыли и сожгли. Зарядили пепел в пушку и выстрелили в ту сторону, откуда он явился.

Этим актом царь Василий хотел убедить всех сомневающихся в том, что со Лжедмитрием покончено раз и навсегда.
Однако последующие события показали, что сделать это ему не удалось…

5.   Василий Шуйский (1606 – 1610 годы).

Настала пора как-то определяться.
Поначалу Боярская дума хотела разослать грамоты по стране, чтобы собрать Великий земский собор и избрать нового царя.
Но Шуйский не для того столько лет интриговал и предавал, чтобы спокойно ждать, когда на престол взойдёт кто-то другой…
На третий день после убийства Лжедмитрия собрался народ, чтобы избрать патриарха. Ведь Игнатий, ставленник самозванца, был свергнут во время переворота.
Однако как-то так повернулось, что хором зазвучали слаженные голоса: сначала следует избрать царя, и нет для этого лучшей кандидатуры, чем прямой потомок Александра Невского Василий Шуйский.
Шуйский был, по меткому определению современников, «выкрикнут» на царство.
Вот таким макаром, после смерти Лжедмитрия, на престол вступил боярский царь Василий IV Шуйский.
Его короткое правление принесло немало бед Русскому государству.
Единодушно отрицательную характеристику давали Шуйскому известные историки.

• Н. М. Карамзин писал о нём:
«Василий, льстивый царедворец Иоаннов, сперва явный неприятель, а после бессовестный угодник и всё ещё тайный зложелатель Борисов… возведён на трон более сонмом клевретов, нежели отечеством единодушным, вследствие измен, злодейств, буйности и разврата… мог быть только вторым Годуновым: лицемером, а не Героем добродетели…
Без сомнения уступая Борису в великих дарованиях государственных, Шуйский славился, однако ж, разумом мужа думного и сведениями книжными, столь удивительными для тогдашних суеверов, что его считали волхвом…»

• В. О. Ключевский представлял такой портрет Шуйского:
«После царя-самозванца на престол вступил князь В. И. Шуйский, царь-заговорщик. Это был пожилой 54-летний боярин, небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, человек неглупый, но более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и заинтриговавшийся, прошедший огонь и воду, видевший и плаху и не попробовавший её только по милости самозванца, против которого от исподтишка действовал, большой охотник до наушников и сильно побаивавшийся колдунов».

Про подслеповатого Василия Шуйского не случайно ходила шутка, что он при своём слабом зрении ухитряется на десять метров под землёй видеть.
Он был прозорлив.
Умел проявлять терпение, выжидать сколько надо, притворяться, приноравливаться к обстоятельствам.
Он дал оформленное в виде крестоцеловальной (целовал крест) записи обязательство сохранить привилегии боярства, не отнимать у них вотчин и не судить бояр без участия Боярской думы.
 Впервые русский самодержец брал на себя обязательства не наказывать своих подданных без судебного выяснения их вины.
Господствующий класс теперь пытался разрешить создавшиеся глубокие внутренние и внешние противоречия с помощью боярского царя.
Однако судьба явно не благоволила новому царю.

Внутриполитическое положение страны продолжало ухудшаться.
 Страну будоражили слухи о спасении «царевича Дмитрия».
Их распускали бежавшие из Москвы сторонники  Лжедмитрия.
Они говорили, что «истинный царь» не погиб в Москве 17 мая, а спасся. Пребывает-де он где-то в Польше, скрываясь от «злых людей».
Слухи и разговоры эти подогревает князь Г. П. Шаховской, приспешник самозванца. Он уехал из Москвы в Путивль, и город этот становится своего рода столицей «правительства царя Дмитрия».
А в Речи Посполитой  скрывается русский дворянин Михаил Молчанов, тоже ближайший клеврет самозванца, к тому же похожий на него внешне, и дружок Шаховского. Он-то и выдаёт себя за спасшего «царя Дмитрия».

6.   Восстание И. И. Болотникова.

На юге началось массовое восстание, центром которого стал город Путивль.

Восставшие казаки, крестьяне и посадские люди избрали в Путивле «большим воеводой» прибывшего к ним с отрядом запорожцев И. И. Болотникова.

Иван Исаевич Болотников – самый загадочный после Лжедмитрия I персонаж Смуты.
Согласно установившейся версии, он состоял в вооружённой свите князя А. А. Телятевского с Черниговщины.
Обладал отличной военной подготовкой.
Был умным, мужественным и энергичным человеком.
Жизнь его была бурной и полной приключений.
Он побывал в донских казаках.
При невыясненных обстоятельствах попал в плен к крымским татарам на берегах Чёрного моря. Те продали его в рабство туркам. Несколько лет провёл прикованным за ногу гребцом на турецкой галере.
Неведомыми путями ухитрился обрести свободу.
Неведомо как пробрался  в Венецию.
Тут Болотников узнал, что в Российском государстве происходят большие волнения.
Потом переезд в Венгрию и Германию.
А затем Болотников оказался в Польше и Литве.
Там его и заприметил один из организаторов новой авантюры с «царём Дмитрием» дворянин Михаил Молчанов. Он был близок с первым самозванцем и, бежав в Польшу, сразу же заявил, что «Дмитрий» спасся.

Болотников согласился возглавить и повести в Россию воинский отряд, с тем, чтобы воевать с узурпатором Шуйским.
Ну а после устранения от власти Шуйского посадить на трон «Дмитрия».
Молчанова, от которого Болотников получил подробные наставления и инструкции, он принял за «законного» царя. А тот не стал ни разубеждать атамана, ни подтверждать правильность его догадки.
 Болотников прибыл в Путивль и рьяно взялся за дело.
 Помощь ему оказал и путивльский воевода князь Г. Шаховской.
Здесь Болотников встал во главе одного из казачьих отрядов.
И отсюда двинулся против правительственных войск.
Вскоре небольшой отряд превратился в мощное войско.
В его состав вошли крепостные крестьяне, холопы, жители городов и даже недовольные боярским правительством отряды дворян и казаков.

В развёртывании антифеодальной крестьянской войны значительную роль сыграли «прелестные письма» Болотникова.
В них он изложил простую, ясную и, следует признать, чрезвычайно привлекательную для многих программу: бояр следовало истребить, а всё их достояние, включая жён с дочерьми, забрать себе.
Программа эта, естественно, была встречена с небывалым энтузиазмом.
«Уходите от бояр и помещиков, - говорил Болотников, - разоряйте их дома, захватывайте имущество. Расправляйтесь с царскими слугами – воеводами, сажайте их в тюрьму».
Он объявлял крепостных крестьян свободными.

Основными социальными и политическими требованиями восставших крестьян и холопов были:
- уничтожение феодальной собственности на землю,
- ликвидация крепостничества,
-  замена царя Василия Шуйского «добрым царём».

• Как пишут А. Н. Сахаров и В. И. Буганов:
«Восстание Болотникова – кульминация, наивысший этап мощного движения начала XVII века, невиданного ранее по своим масштабам. Его называют гражданской войной, поскольку в неё включились все социальные группы и сословия. Причём представители их оказались в обоих лагерях – повстанческом и правительственном».

Летом 1606 года Болотников во главе 10-тысячного войска восставших начал поход на Москву.
Иностранцы, бывшие в это бурное время в России, не могут скрыть своего восхищения военными талантами Болотникова и уважения к его человеческим качествам.

• Епископ Арсений, с ненавистью смотревший на всякое выступление низов против господ, тем не менее говорит о Болотникове:
«Достойнейший муж и сведущий в военном деле».

• Другие тоже не жалеют хвалебных оценок:
«Мужественный и энергичный вождь, человек слова» (К. Буссов),
«Удалец», «отважный воин», «отважный витязь» (И. Масса) и т. д.

Выступая, как воевода царя Дмитрия Ивановича, слух о спасении которого вновь ожил в годы правления Василия Шуйского, Болотников идёт от Путивля через Комарицкую волость на Кромы.
Там происходит решающая битва с царскими войсками.
Сюда подошли воеводы Шуйского – князья Ю. Н. Трубецкой и Б. М. Лыков.
Они осадили город-крепость.
Вскоре, в конце августа, здесь появился Болотников со своей ратью.
Кровопролитное сражение принесло ему полную победу – воеводы потеряли до 8 тысяч воинов и панически бежали на север от города.
 По дороге они не могли нигде закрепиться, и прийти в себя – города и уезды включались в восстание.
Болотников же продолжал наступление.
Силы его росли день ото дня.

Другое войско восставших действовало в районе Ельца, восточнее Кром.
 В него включилась наряду с социальными низами некоторая часть дворян и детей боярских.
Возглавил его Истома Пашков, веневский сотник, мелкий дворянин из детей боярских.
В том же августе он громит под Ельцом крупное царское войско князя И. М. Воротынского,остатки которого тоже бегут к Москве.

Болотников и Пашков направлялись к столице России разными дорогами.
 
-  Первый шёл от Кром на Болхов, Белев, Перемышль, Калугу, оттуда – на Алексин, Серпухов и далее к Москве.
-  Второй – на Новосиль, Мценск, Тулу, Зарайск, Дедилов, Венев, Каширу, Коломну, от неё – к той же Москве.

По пути оба войска давали сражения, брали города и селения, захватывали в плен немало дворян и их холопов.
Но поступали они по-разному.
 Болотниковцы громили господские имения, расправлялись с дворянами, захватывали их имущество.

• По сообщению Карамзинского (Столярова) хронографа:

 «В тех украиных, в польских и в северских городах тамошние люди по вражию наваждению бояр и воевод и всяких людей побивали всякими смертьми, бросали с башен, а иных за ноги вешали и к городовым стенам распинали и многими разноличными смертьми казнили, и прожиточных людей грабили. А ково побивали и грабили, и тех называли изменники, а оне будто стоит за царя Дмитрия».

По мере продвижения обеих повстанческих армий к Оке к югу от неё ширилось народное движение.
На сторону Болотникова переходят все города и уезды.
 Многие их жители вливаются в ряды повстанцев.
Характерно, что помещики (рязанские во главе с П. Ляпуновым и тульские во главе с Г. Сумбуловым) присоединяются к армии Пашкова, а не Болотникова.

Шуйский и его советники собирают остатки армий, разбитых под Кромами и Ельцом. Пополняют их людьми и запасами.
Новое войско царя спешит к Калуге.
Но её жители закрыли перед ним ворота.
Вскоре сюда же подходят восставшие.
И обе армии встречаются у устья реки Угры, в 7 километрах к западу от Калуги.
Царские воеводы отступили.
 Болотников, преследуя их, захватывает Алексин, Серпухов.
 На реке Лопасне, к северу от Серпухова, он вступает в сражение с войском князя В. В. Кольцова-Мосальского и заставляет его отступить.
Повстанцы приближаются к Москве.
 На реке Пахре в новом сражении, крайне ожесточённом, сталкиваются войска Болотникова и князя М. В. Скопин-Шуйского.
Оба несут большие потери.

Между тем с юго-востока к столице движется другая повстанческая армия.
Не пройдя и половины пути от Коломны, она 25 октября 1606 года наголову громит войско Шуйского под селом Троицким.

28 октября 1606 года восставшие подошли к Москве.
 Армия Болотникова начала  осаду столицы.
Продолжалась она 5 недель – до начала декабря.

Действовали повстанцы также к югу, юго-западу и юго-востоку от Москвы.
К западу боролись повстанческие отряды атаманов Ф. Берсеня, Соломы, В. Шестакова и др.
 В это время на стороне восставших было более 70 городов и уездов страны.

Подступивший к Москве Болотников стал забрасывать столицу «листами», «прелестными письмами» - прокламациями, обращёнными к её жителям.

• О содержании прокламаций дают представление воспоминания патриарха Гермогена:
«…Пишут к Москве проклятые свои листы и велят боярским холопам побивати своих бояр и жён их, и вотчины и поместья им сулят, и шпыням и безыменникам-ворам велят гостей и всех торговых людей побивати и животы их грабити, и призывают их, воров, к себе и хотят им давати боярство и воеводство, и окольничество и дьячество».

Призывы к борьбе с феодалами, крепостничеством не могли не встретить сочувствие у простого народа.
Но Болотников сильно ослаблял позиции повстанцев, ратуя в «листах» за восстановление «царя Дмитрия» на троне.
Конечно, москвичи, прекрасно помнившие недавние майские события, гибель самозванца, не очень-то верили подобным утверждениям.
А те, кто хотел верить, желали увидеть «спасшегося» Дмитрия Ивановича. С этой целью делегация москвичей приезжала в стан к Болотникову, но уехала обратно ни с чем…

• К. Буссов, повествующий об этом, добавляет, что оборонявшие Москву царские войска, узнав о таком исходе переговоров:

 «Осмелели и стали ежедневно делать вылазки, храбро вступая в схватки».

Более месяца длилась осада Москвы.
Устрашающая численность повстанцев – 100 тысяч человек! – наводила ужас на Шуйского и его приверженцев.
 Их положение поначалу было нелёгким.
Не хватало ратников, денежных средств,  продовольствия.
Народные низы волновались: они сочувствовали Болотникову.
Многие бояре и дворяне покидали город, убегали в свои имения.
Восставшие держали в постоянном напряжении осаждённых, наносили им ощутимые удары.
Но постепенно власти сумели организовать отпор, используя те немалые возможности, которые у них имелись: государственный аппарат, армию, поддержку церкви и пр.
То обстоятельство, что блокада Москвы была неполной, позволило Шуйскому собрать ратников и деньги к северу и северо-востоку, западу и юго-западу от неё.
 Вскоре в столицу прибывают дворянские и стрелецкие полки  из Смоленска, Тулы, Двины и других районов.
Правительство рассылает по городам и уездам, оставшимся под его контролем, грамоты, в которых преувеличивает свои силы, успехи в борьбе с восставшими.
Патриарх Гермоген обрушивает на повстанцев церковные проклятия.
 С помощью церкви правительство Шуйского пыталось отвлечь от восстания колеблющихся: священники проклинали участников восстания, угрожали страшными карами всем сторонникам Болотникова.
Всё это, конечно же, давало свои плоды.
Ко всему прочему, Шуйский, опытный интриган и политикан, обладавший безошибочным классовым чутьём, точно рассчитал, что в лагере восставших нет, и не может быть единства.
 Ведь дворянам Пашкова, Ляпунова и Сумбулова не по пути с теми, кто убивает и грабит вотчинников и помещиков, не платит им налоги, не работает на барщине.
А это и происходило на территории, охваченной восстанием, - от Днепра до Волги, от Подмосковья до Северской Украины.

Шуйский вступает в тайные переговоры с Пашковым и его сторонниками.
Он одаривает их золотом и серебром,  даёт обещания.
И они в том же ноябре быстро и охотно переметнулись на его сторону.
Сначала отряды Ляпунова и Сумбулова. Потом отряд Пашкова.
Так дворяне, напуганные размахом народного движения, в разгар битвы под Москвой изменили Болотникову и перешли на сторону царя…

Раскол в стане мятежников и уход дворянских отрядов ослабил их силы.
В ходе сражения за Яузой, у Даниловского монастыря и в других местах восставшие терпят несколько поражений, несут большие потери.
 Военного опыта у большинства повстанцев не хватало.

 2 декабря войско Болотникова и армия во главе с И. И. Шуйским, братом царя, и М. В. Скопиным-Шуйским, его племянником, сошлись у деревни Нижние Котлы, на пути из Москвы в село Коломенское.
 Царское войско одержало крупную победу над болотниковцами.
Иван Исаевич отступил к Коломенскому.
Здесь болотниковцы загодя вырыли «шанцы» - земляные укрепления. Окружили их несколькими рядами саней, набитых соломой и политых водой, которые «смерзлись, как камень».
Повстанцы укрылись в лагере.
Преследовавшие их воеводы начали осаду.
 Она длилась 3 дня.
Во время обстрела из пушек восставшие скрывались в «шанцах».
Но зажигательные ядра, в конце концов, разбили лагерь.
Осаждавшие одержали победу, захватили тысячи пленных.
 Многих из них казнили. Убивали дубинами и опускали под лёд на Москве-реке. Многих сослали…

Царское войско перешло в наступление.
Потерпев поражение, Болотников с остатками своего войска отступил сначала к Серпухову.
А затем к Калуге. Город не имел сильных укреплений.
Д. И. Шуйский, другой брат царя, с несколькими десятками тысяч воинов пытался с ходу ворваться в город.
 Но у него ничего не получилось. 
Болотников ещё до прихода врага быстро и энергично взялся за дело.
По его приказу вокруг Калуги возвели частокол с земляными насыпями и рвами с обеих сторон.
Блокада города была неполной, и Болотников послал за помощью в соседние города. Она пришла.
К Болотникову спешили на помощь новые повстанческие отряды, в том числе донские и украинские казаки.

На царское войско с двух сторон обрушились эти подкрепления и вышедшие из Калуги повстанцы.

Кровопролитное сражение, разыгравшееся 11 – 12 декабря, закончилось сокрушительным поражением Д. И. Шуйского.
По сообщению современника, он потерял на поле боя до 14 тысяч человек, остальные в панике бежали.
Но у Серпухова их настигли повстанцы и опять разбили.

Через неделю под Калугу пришло новое войско – во главе с И. И. Шуйским.
Во время стычек, вылазок восставшие не раз громят и этого воеводу, столь же бездарного, как и его брат.
Царь шлёт подкрепления – ратников, артиллерию.
Осада затягивается, становится всё более ожесточённой.
Болотниковцев терзают бомбардировки, голод, штурмы.
Но, несмотря ни на что, они держатся, отвечают контрударами.
Царские воеводы идут на решительные меры.
По их указанию у стен крепости воины насыпают гору из дров, с помощью которой они планируют зажечь острог, разгромить его защитников.
Но последние не дремали: выполняя строжайший приказ своего предводителя, тайно сделали земляной подкоп под «деревянную гору», положили в него большое количество пороха. Выждав момент, когда на «горе» находилось много врагов, подожгли фитиль. Огромной силы взрыв разметал царских ратников.
В этот же миг в лагерь Шуйского, охваченный паникой, ворвались повстанцы. Они наголову разгромили врага, захватили всю артиллерию, много другого оружия и припасов.
Это была новая блистательная победа Болотникова.

Некоторые из современников в связи с этой победой отмечали, что если бы восставшие организовали преследование разгромленного врага, то ворвались бы в столицу, в которой войск было мало.
Но и у Болотникова их было крайне недостаточно.
Тем более, что его воины ослабли от штурмов и голода. Поэтому они не смогли преследовать разбитого врага.
Более того, осада Калуги вскоре возобновилась.
Власти располагали резервами и средствами, которые могли собирать с большой территории, не охваченной народным движением.

Между тем восстание продолжалось в районах к югу, юго-западу и юго-востоку от Москвы.
Вскоре вторым очагом движения становится Тула.
 Здесь находилась часть болотниковцев.
Сюда же прибыла с Терека по Волге повстанческая армия царевича Петра. Так называл себя холоп Илья Горчаков – Илейка Муромец. Он ещё при жизни Лжедмитрия I  ходил по казачьим землям и выдавал себя за сына царя Фёдора Иоанновича (умершего бездетным!).
Кстати, в его войске находились и множество запорожских казаков.
 Среди его воевод был и князь Телятевский – бывший владелец Болотникова.
С помощью Лжепетра Болотников наносит удар за ударом по царским войскам, осаждавшим Калугу.
Они громят Д. И. Шуйского.
Одерживают победы над царскими войсками под Тулой и Веневом.
В конце зимы для повстанцев наступает новая полоса неудач.
В феврале на реке Вырке под Калугой большое войско князя В. В. Кольцова-Мосальского, посланное «царевичем Петром Фёдоровичем», сходится с царской ратью.
С обеих сторон ожесточённо сражаются десятки тысяч воинов.
 Бой длится целые сутки и заканчивается победой врага.
То же происходит в следующем месяце под Серебряными Прудами.
 Это ободряет царя. И он в надежде на окончательную победу посылает новые подкрепления под Калугу.
Сюда приходит армия князя И. М. Воротынского.
Но под стенами города князь терпит сокрушительное поражение от князя А. А. Телятевского, воеводы «царевича Петра».
Царские воеводы спасаются бегством.

Полный разгром терпит и другое царское войско под Дедиловым.
 
В мае на реке Пчельне под Калугой последовал новый страшный разгром войска В. И. Шуйского, гибель его командующих.
Тысячи ратников переходят во время сражения на сторону восставших.
На следующий день Болотников и его воины смело и решительно ворвались в лагерь врага под Калугой. Там собрались остатки тех, кто потерпел поражение на Пчельне. И повстанцы разгромили их.
Воеводы вновь спасаются бегством.

• По словам К. Буссова, Болотников»:

 «Задал им такого, что они бросили свой лагерь вместе с рвами, орудиями, припасами, провиантом и всем прочим и с великим ужасом и страхом бежали к Москве».

 Болотников и Телятевский со своими армиями идут к Туле (в мае 1607 года).
Соединяются здесь с «царевичем Петром».
 Это усилило восставших.
Но и правительство собирает новые силы, средства. Занимает деньги у монастырей и купцов, жалует землями дворян.
Царь сам возглавляет новое большое войско (150-тысячное), вышедшее 21 мая из Москвы против восставших.
Навстречу врагу идёт из Тулы армия Болотникова и Телятевского.
В ней насчитывается до 30 – 40 тысяч человек.

5 июня 1607 года на реке Восме, под Каширой, царское войско одерживает победу.

Через неделю то же происходит под Тулой.

30 июня В. И. Шуйский подходит к стенам города, и начинается его осада.
Проходит июль, август, сентябрь…
 В осаждённой Туле начинается голод.
Но восставшие не сдавались.
Во время 4-х месячной осады города (с июня по октябрь 1607 года) восставшие защищались с огромной стойкостью и мужеством.
Они совершали успешные вылазки. Не раз одерживали верх над противником. Даже голод не сломил их воли к борьбе.
Лишь после того, как река Упа (ниже города) была перегорожена плотиной, и крепость затоплена, осаждённые вступили в переговоры о сдаче.
 После лживого обещания Шуйского сохранить жизнь участникам выступления восставшие открыли ворота Тулы (10 октября).
 Тут-то и проявилось вероломство Шуйского.
Царь, как всегда, не сдержал слова.
 И над мятежниками была учинена кровавая  расправа: кого казнили, кого «сажали в воду». Палачей не хватало. В тюрьмах уже не было места. Казнили сразу много сотен людей. Участников восстания ставили в ряд у замёрзшей реки, наносили дубинами удар по голове и сталкивали в прорубь.
 Илейка Муромец (Лжепётр) был казнён у Даниловского монастыря под  Москвой.
После казни Лжепетра 3 тысячи запорожцев из его войска перешли к следующему самозванцу - Лжедмитрию II.
Болотникова, по распоряжению царя, отправили на север, в город Каргополь.
Там полгода спустя ему выкололи глаза, а затем утопили в проруби.

• Александр Бушков видит за всем этим «нешуточную и мрачную тайну»:

«Во-первых, Болотникова ослепили – а на Руси эта мера испокон веков, за редчайшими исключениями, применялась только к потерпевшим поражение в междоусобной борьбе князьям, на простонародье этакая сомнительная роскошь не распространялась. Во-вторых, Шуйский был исключительным подонком, и сдержать честное слово его могли заставить лишь какие-то чрезвычайные обстоятельства. В-третьих, немецкий врач Фидлер, посланный Шуйским отравить Болотникова, отчего-то не польстился на щедрое вознаграждение, а всё Болотникову рассказал. В-четвёртых, в войске Болотникова были какие-то неизвестные «немцы» в немалом количестве – после сдачи Тулы всех их загнали в Сибирь…
Так кто же такой Болотников? Представитель старой «ордынской» династии, ухитрившийся пересидеть где-то в отдалении от столиц и потому уцелеть? Агент какой-то из европейских разведок, предположительнее всего – польской? Что заставляло дворян в течение определённого времени поддерживать с ним союз, а князя Шаховского – оставаться с Болотниковым до самого конца?»

Но и после расправы с восстанием Болотникова крестьянская война продолжалась.
Она была окончательно подавлена только в 1614 – 1615 годах.

Крестьянская война начала XVII века распространилась на огромную территорию и охватила широкие массы трудового населения страны.
 Восставшие требовали уничтожения феодального гнёта, создали повстанческие отряды. Вели военные действия против царских войск.
В массовом стихийном движении участвовали закрепощённые крестьяне, холопы и городская беднота различных народов России. В совместной борьбе против общих классовых угнетателей закладывались основы их дружбы.
Бежавшие от крепостного гнёта крестьяне осваивали южные окраины России, просторы Сибири, пополнили ряды вольного казачества.
Размах народного движения напугал феодалов и почти на полстолетия задержал окончательное закрепощение крестьян.
 Хотя ряд историков считает, что она, наоборот, ускорила процесс юридического оформления крепостного права, завершившийся в 1649 году.
Имя Ивана Болотникова стоит в ряду выдающихся предводителей крестьянских движений.

Первая крестьянская война в России осложнилась вмешательством иноземных захватчиков – польских и шведских феодалов…

7.   Лжедмитрий II (1607 – 1610 годы).

Потерпев неудачу с авантюрой Лжедмитрия I, агрессивные польско-литовские магнаты и католическая церковь выдвинула в качестве претендента на российский престол нового проходимца. 
Тот появился в Стародубе, на Брянщине. И объявил себя «чудесно спасённым» - теперь уже от расправы в Москве -  «царём Дмитрием».
Это случилось летом 1607 года.

Кто был этот новый авантюрист, так и не было установлено.
 Сведения о нём противоречивы и невероятно разнообразны.

• Н. И. Костомаров писал о нём:
«Одни говорят, что его звали Богданом и что он был литвин; другие называют его Матвеем Верёвкиным из Стародуба; третьи – Иваном; четвёртые говорят, что он был сын убежавшего в Литву при Грозном князя Курбского; пятые – что он был еврей, и т. д.».
«Но подлинное происхождение самозванца, - пишет Владимир Соловьёв, - как и напрочь отсутствовавшие у него достоинства и добродетели, почти не имели значения.
Человек ничтожный, малодушный, способный на любую низость и пакость, он сам по себе как бы не существовал. К нему привлекало магическое имя, которое он дерзнул присвоить. Оно было символом, знаменем, и никакие изобличения и доказательства не могли разуверить людей в том, что он – царь Дмитрий. К тому же знавшие первого самозванца и понимавшие, что второй – это совсем другой человек, чаще всего подыгрывали ему – кто из ненависти к Шуйскому, кто в надежде, что позднее по отношению к ним будут явлены царская милость и щедрость, а кто просто из озорства, из задорного любопытства, желания посмотреть, куда это всё приведёт и во что выльется».

Лжедмитрий II - наглый, ухватистый авантюрист, которому нечего было терять.
Он решил с выгодой продать себя польско-литовским магнатам, шляхте и католической церкви.
Ведь в их интересах было подобрать на смену убитому самозванцу другого.
Стабилизация обстановки в России не входила в их планы.
Напротив, они искали способы, как бы обострить её до предела.
 Новый Лжедмитрий также нашёл опору у казачества, недовольного царём Василием IV.
 Имя «великого государя Дмитрия Ивановича» всё ещё оставалось притягательным для широких народных масс.
 В особенности для крестьянства, ожидавшего от «доброго» царя восстановления старинного права перехода от одного землевладельца к другому.
Вокруг него собрались польско-шляхетские отряды князей А. Вишневецкого, Р. Ружинского и других, искавших лёгкой наживы в России.
К ним присоединились дворяне, казаки.

В сентябре 1607 года из Стародуба-Сиверского Лжедмитрий II двинулся на Брянск.
 Там его встретили колокольным звоном, а всё население вышло навстречу.
Трёхтысячное войско самозванца штурмом овладело Козельском.
 После этого Лжедмитрий II некоторое время отсиделся в городе Орёл.
Оттуда направился далее на Тулу.

В январе 1608 года Лжедмитрий II двинулся на Москву.
По пути к нему присоединились недавние болотниковцы, а также казачьи отряды атамана Ивана Заруцкого.

В мае 1608 года царские войска (30 тысяч человек) под руководством Дмитрия Шуйского и Василия Голицына были разгромлены в двухдневном сражении под Болховом.

После Болхова поход  Лжедмитрия II на Москву напоминал триумфальное шествие.
 Города встречали его хлебом-солью и колокольным звоном.
Царь Василий выслал из Москвы новое войско под началом Михаила Васильевича Скопина-Шуйского и Ивана Никитича Романова.
 Но из-за «шатости» царь скоро приказал войску срочно возвращаться в Москву.

К началу июня самозванец беспрепятственно подошёл к Москве.
Однако для захвата столицы у «вора» сил явно не хватало.
 Дважды потерпев поражение у Химок и на Пресне, Лжедмитрий II отошёл к подмосковному селу Тушино.
Там и стал укреплённым лагерем.
70-тысячное войско самозванца держало Москву в осаде в течение 21-го месяца.

Довольно интересной и разнообразной была картина военного лагеря «Тушинского вора» - так называли Лжедмитрия II современники.

• Н. И. Костомаров писал:
«Пёстрота была чрезвычайная, как в одежде, так и в нравах, и в речи. Всего более, должна была бы слышаться там речь южнорусскя, потому что из Южной Руси было больше половины народа. Всего войска в Тушине было: поляков до 18 000 конницы и 2000 пехоты, да сверх того запорожских казаков тысяч тридцать да донских пятнадцать. Затем следует прибавить московских людей неопределённое число.. Сами предводители не знали, сколько их было, ибо одни убывали, другие прибывали. Главная сила «вора» была в казачестве, которое стремилось к ниспровержению прежнего порядка и к установлению казацкой вольницы. У казаков, постоянно поддерживаемых приливом того, что не уживалось в Польше, Литве и Московском государстве, образовался, хотя неясно и неопределённо, свой образец общественного строя: отсутствие родовитости и равенство по происхождению, отсутствие писаного закона и замена его волей общества, выборная власть и выборный суд – затем личное право каждого идти куда угодно».

 О «славных подвигах» такого буйного и разного по составу воинства осталось немало свидетельств очевидцев того страшного времени.

• Опираясь на них, историк рисует такую картину:
«Козаки, татари, литва, поляки вривались загородами в поселення, катували вогнем і залізом господарів, вимучували у них гроші, забирали одяг, збіжжя. Мало того, що брали все, чим самі могли скористатися, але й винищували заради потіхи надбання російської людини: вбивали худобу, кабанів і кидали м'ясо у воду або звірам, розсипали хліб і топтали кіньми. Знущаючись над російським народом, козаки гвалтували матерів і сестер перед очима синів і братів, не жаліли малих дівчаток і, розтливши їх, віпускали голими і скривавленими. Були випадки, що жінки, рятучючись від безчестя, різалися перед очима лиходіїв, виривалися від них, кидалися в річку. Дівчата і жінки, тікаючи від насильства, напівголі від убогості, замерзали в лісах і полях.
Не дуже церемонно вони поводилися зі святинею церков і з ченцями. Нападуть на монастир, вимагають у ченців гроші, катують вогнем, примушують рубати дрова, прати білизну, варити пиво, возити вантажі, чистити коней; підганяють їх палицями і стусанами; розгулявшись вдосталь, задля забави пани примушували ченців і черниць співати сороміцькі пісні і танцювати, а хто стане упиратися, того вбивали, обдирали оклади з ікон в церквах, брали чаші і начиння, заганяли худобу до церкви, годували собак у вівтарях, із царських дверей влаштовували собі ліжка».

• Современник говорил:

«І перетворилися тоді житла людськи на житла диких звірів: ведмеді, вовки і лисиці почали мешкати на місцях сіл людських, і хижі птахи з густих лісів зліталися над купами людських трупів, і гори могил споруджувалися на Русі».

• Другой очевидец, немецговорил:

 «Камень бы заплакал про тогдашние лиха земли Московской».

Основу вооружённых сил Лжедмитрия II составляли польские шляхтичи и казаки.
Польский дворянин М. Мархоцкий, автор «Истории Московской войны», сообщает, что всего в войске Лжедмитрия II было 30 тысяч украинских казаков и 15 тысяч донских.

Значительной частью казаков в лагере Лжедмитрия II командовал полковник Александр Лисовский.
Среди воевод самозванца он был самым безжалостным.
По свидетельству немецкого наёмника, активного участника событий «Смуты» Конрада Буссова, Лисовский во время своих походов против городов и уездов, которые поддерживали Василия Шуйского, не щадил никого, «убивая и истребляя всё, что попадалось на пути: мужчин, женщин, детей, дворян, горожан, крестьян».
Чтобы подтвердить правомерность своих претензий на русский трон, Лжедмитрий хотел заполучить в «царицы» Марину Мнишек.
Самозванец вступил в переговоры с Юрием Мнишеком. И они быстро нашли общий язык.
Вскоре Марина Мнишек с отцом оказалась в Тушине.
Самозванец посулил ей 300 тысяч золотых рублей и доходы с 14 русских городов после воцарения в Москве.
 Она очень хотела оставаться русской царицей и потому  признала в нём своего мужа.
 Было совершено тайное венчание по католическому обряду.
Удостоверяя, что он и есть царь Дмитрий, вчерашняя вдова так вошла в образ, что многие города, до этого не поддержавшие самозванца, тут же присягнули ему.

Лжедмитрий II был послушной марионеткой в руках польской шляхты, которая сумела взять под свой контроль северо-запад и север русских земель.
Захватив в октябре 1608 года Ростов, польские отряды взяли в плен митрополита Филарета Романова и, привезя его в Тушино, провозгласили патриархом.

В этот период в стране установился фактически режим безвластия…

• Вот как охарактеризовал ситуацию С. Ф. Платонов:
«В Москве, благодаря Тушину, все сословия дошли до глубокого политического разврата. Москвичи служили и тому, и другому: и царю Василию, и Вору. Они, то ходили в Тушино за разными подачками, чинами и «деревнишками», то возвращались в Москву и, сохраняя тушинское жалованье, ждали награды от Шуйского за то, что возвратились, «отстали» от измены. Они открыто торговали с Тушином, смотрели на него не как на вражий стан, а как на очень удобное подспорье для служебной карьеры и денежных дел. Так относились к Тушину не отдельные лица, а массы лиц в московском обществе… оба соперника… своим совместным существованием влияли растлевающим образом на народ, развращали его».

Отряды тушинцев контролировали обширную территорию Российского государства, грабя и разоряя население.
Отряды интервентов отправлялись из Тушина рыскать по русским землям, грабя и притесняя население.
В ответ создавались народные ополчения.
 Уже в 1608 году Ярославль, Кострома и другие города Поволжья стали очагами освободительного движения.
Русские люди поднимаются на насильников и грабителей.

Доблестно в течение 16 месяцев (с сентября 1608 года по январь 1610 года) сражалась крепость Троице-Сергиева монастыря против польско-литовских отрядов Яна Петра Сапеги.
 Сильная 15-тысячная армия опытного полководца так и не смогла сломить сопротивление гарнизона из 2400 стрельцов, дворян, местных крестьян, монастырской братии и слуг.
 Не помогли им ни большие силы, ни штурмы, ни блокада обители, не опустошение её окрестностей.
Защитники отбили все приступы врага.
Ни жестокий голод, ни цинга не заставили защитников крепости сдаться…

Выступления против польских захватчиков прошли в ряде крупных городов Севера: Новгороде, Вологде, Великом Устюге.

Казаки обеспечили успехи Лжедмитрия II в боях с царскими войсками и дошли аж до Новгорода, одновременно «прославившись» небывалой жестокостью по отношению к местному российскому населению.

Русские войска, крестьяне, посадские люди нанесли крупные поражения и освободили от осады Москву.
«Тушинский вор» сбежал из Тушино в Калугу.

8.   Открытая интервенция Польши и Швеции.

Когда планы интервенции, прикрываемые именами самозванцев, не удались, польский король открыто провозгласил войну России.
И со всей своей армией двинулся на Смоленск.
Правительство Василия Шуйского, понимая, что не в состоянии справиться с  Лжедмитрием II,  обратилось за помощью извне.
 Оно заключило договор со Швецией (28 февраля 1609 года).
 По этому соглашению Россия отказывалась от своих претензий на Балтийское побережье, а шведы давали войска для борьбы с Лжедмитрием II.
 За уступку города Корелы с уездом Швеция прислала 7 тысяч наёмников (шведов, французов, немцев, шотландцев и финнов) во главе с Якуба Делагарди, тридцатилетнего генерала.
 
В 1609 году русские войска при поддержке шведов под командованием талантливого 23-летнего полководца М. В. Скопин-Шуйского, племянника царя, провели успешные действия против польских захватчиков.
 Продвигаясь через Новгород и Тверь, он под Калязином разгромил захватчиков во главе с Сапегой.
От Калязина войско Скопина подошло к Александровской слободе.
И в январе 1610 года смогло разбить тушинцев и снять осаду с Троице-Сергиева монастыря.

12 марта 1610 года полководец триумфально вступил в Москву.
Это стало сигналом к распаду тушинского лагеря.
 Самозванец – «тушинский царик» -  бежал в Калугу.
С ним ушли некоторые шляхтичи, князь Трубецкой и атаман Иван Заруцкий с казаками.
Большинство польских отрядов ушло к королю Сигизмунду III.

Но вместе помощи шведские войска захватили новгородские земли.
Так на северо-западе России началась шведская интервенция.
 То есть вооружённое вторжение иностранных захватчиков, насильственное вмешательство во внутренние дела нашей страны с целью установления своего господства.

Используя это как повод, Польша, состоявшая в войне со Швецией, перешла к открытой интервенции (осенью 1609 года).
Речь Посполитая начала военные действия против  России.

• М. С. Грушевский так описывает выступление в поход Сигизмунда III и его войска:
«Король рушив під осінь 1609 р. через Білорусь на Смоленськ. Жалкєвський радив звернутися на іншу утрачену провінцію – Сіверщину, як здобич легшу, і це була добра порада, тим більше що вже попередніми повстанцями Сіверщину незвичайно розбурхано і заллято козацьким елементом. Але король не послухав. На Сіверщину післано козаків, а король пустився на Смоленськ – сильно укріплений, майже неприступний і обложив його з кінця вересня. З ним було різного навербованого війська 8 тис. – як на таку кампанію зовсім небогато. Тим більше цінено запорожців, що прибували до війська неустанно і з України і з банд «царика». Значна частина польсько-литовських вояків, які були з цариком, діставши заклик прилучитися до короля, прилучилась до королівського війська, сподіваючися багатої винагороди, тим часом як інши банди за ліпше вважали пуститися на самостійний розбійний промисел в московські землі, а «царик» з козаччиною, покинувши Тушино, подався в Калугу, ближче до козацьких країв. З ним, безперечно, лишилося чимало запорожців, тим часом як інші перейши в королівське військо або пустилися пустошити північні краї».

 В сентябре 1609 года польские войска короля Сигизмунда III осадили Смоленск.

У М. С. Грушевского мы находим описание того, чем занимались украинские казаки во время осады Смоленска и других военных акций во время русско-польской войны.

• Он пишет:
«В дневнику смоленськой облоги під днем 7/X читаємо звістку про прихід послів від запорозьких козаків до короля з повідомленням, що військо їх в числі 3000 іде до короля…, і тиждень пізніше се військо приходить справді. Півтора тижня пізніше – запорозька ватага з царикового війська, з-під Білої, приходить до короля, а згодом нове посольство від іншіх козаків…»  Жолкєвський в своїх записках каже, що вже на початку облоги – початок жовтня – назбиралося їх туди – 30 тисяч, а пізніше ще прибувало. Крім того, як сказано вже, один козацький корпус займався здобуванням Сіверщини: взято Чернігів, Новгород-Сіверський, Почен, Брянськ, Козельськ й ін. тутешні замки. Туди ж вислав король під весну (1610) частину новоприбулого з України війська. Вони здобули Стародуб, під проводом свого старшини Іскорки несподіваним нападом».

Город, под командованием воеводы Михаила Борисовича Шеина, героически  оборонялся более 20 месяцев (624 дня!).
 Гарнизон города насчитывал около 5000 человек.
 А численность иноземного войска, подступившего к крепости, превышала 20000.
Смоленск держался, несмотря на перебои с водой и нехватку продовольствия.
 Осаждённые отразили несколько жестоких штурмов.
И на все предложения неприятеля сдаваться отвечали гордым отказом.

Летом 1610 года, оставив в тылу борющийся Смоленск, польские войска двинулись на Москву.
В июне 1610 года русские войска под командованием брата царя, трусливого и бездарного Дмитрия Шуйского, были разбиты польскими войсками у деревни Клушино (в районе Можайска).
Польскими войсками командовал гетман Станислав Жолкевский.
Едва победа стала склоняться на сторону гетмана, Дмитрий в панике ускакал от войска.
По свидетельствам современников, при этом он увяз в болоте, потерял сапоги и коня, и прискакал в Москву босой, на крестьянской клячонке.
Путь на Москву был открыт...
Шведы более помышляли о захвате русских земель, чем об их защите.
Они покинули армию Шуйского и стали грабить северо-западные русские города.

Лжедмитрий II вновь подступил к Москве.
Это решило судьбу Шуйского, против которого поднялись дворяне.
Правительство Василия Шуйского в 1610 году было свергнуто.
Его самого насильно постригли в монахи.

9.   Семибоярщина.

В Москве опять произошёл переворот.
Дворяне во главе с П. Ляпуновым 17 июля 1610 года свергли Василия Шуйского с престола и насильственно постригли его в монахи.
Власть в стране перешла временно в руки группы из семи бояр во главе с Фёдором Ивановичем Мстиславским.
Среди них были: Василий Васильевич Голицын, Фёдор Иванович Шереметев, Данило Иванович Мезецкий, Василий Телепнев, Томило Луговской.
Но и «семибоярщина» оказалась бессильной преодолеть трудности.
 Это было жалкое правительство!
Заботясь о своих узкоклассовых интересах, бояре пошли на измену родине.
Страшась остаться наедине с собственным народом, они решили выбрать в цари иноземца.
Бояре пригласили на царский престол 15-летнего Владислава – сына польского короля.
 «Лучше служить королевичу, - говорили бояре, - чем быть побитому от своих же холопей».
Бояре прекрасно понимали, что простой народ не признает царём иноземца. И больше всего опасались выступления москвичей. Поэтому в ночь на 21 сентября 1610 года тайно открыли ворота Москвы польским отрядам гетмана Жолкевского и впустили их в столицу.
8-тысячный отряд поляков занял Кремль, Китай-город и Белый город.
Несколько рот заняли Новодевичий монастырь.
Так столица оказалась во власти иноземных захватчиков…
Предатели-бояре отдали власть польским интервентам.
И привели москвичей к торжественной присяге Владиславу.
 А потом разослали по всей стране «известительные» грамоты, требуя, чтобы королевичу присягала вся Русь.
По договору польские войска оставались на русской территории.
 Польским купцам и католической церкви предоставлялись большие привилегии.
 Вскоре С. Жолкевский покинул столицу, передав начальство над польским гарнизоном А. Гонсевскому, увозя с собой в Польшу пленником бывшего русского царя Шуйского.

В Москве начались грабежи, убийства и насилия.

• Шляхтич Мацкевич писал:

«…Наши, ни в чём не зная меры, не довольствовались миролюбием Московитян и самовольно брали у них всё, что кому нравилось, силою отнимая жён и дочерей…»

 Всю зиму 1610 – 1611 годов бесчинствовали в Москве польско-литовские паны.
Вооружённые отряды интервентов грабили окрестные города и сёла.
Польские военные отряды рыскали по стране, забирали продовольствие, скот, расправлялись с крестьянами.

Тем временем  шведские войска начали захват русского Севера и позднее обманом захватили Новгород.
«Корпус» Делагарди, дочиста ограбив Новгород, попытался было проделать то же самое со Псковом.
 Однако Псков отбился.
 Правда, тут же попал в руки шайки некоего «вора Сидорки», который не мудрствуя лукаво, объявил себя чудесно спасшимся от убийц «царём Дмитрием».
Это был уже третий Лжедмитрий.
 Чуть позже появился и четвёртый – в Астрахани, и его признало царём всё Нижнее Поволжье.
На западе войско Сигизмунда III осаждало Смоленск.

Бежавший от Москвы Лжедмитрий II вновь укрепился в Калуге.
Он был окружён панами, разорявшими южные города.
Здесь 11 декабря 1610 года  его настигла смерть – самозванец был убит на охоте татарским князем из личной охраны.
Татарин отсёк ему голову и отомстил за своего отца, так называемого «касимовского царя», татарского князя, убитого «вором».
Узнав об этом, весь народе в Калуге возмутился.
«Бить всех татар», - кричали калужане. Марина, которая должна была вот-вот родить, с боярами отправилась в санях за обезглавленным телом мужа и привезла его в город.
Ночью, схватив факел, Марина бегала с обнажённой грудью посреди толпы. Вопила, рвала на себе одежду, волосы.
И, заметив, что калужане не слишком чувствительно принимают её горе, обратилась к донским казакам, умоляя их о мщении.
Командовал ими Иван Заруцкий, неравнодушный к Марине.
Он воодушевил своих казаков. Они напали на татар, которых встретили в Калуге, и до двухсот человек убили.
Через несколько дней Марина родила сына (прозванного народом ещё во чреве матери «ворёнком»), которого назвала Иваном. Она потребовала, чтобы армия и народ присягнули ему как законному наследнику.
 Но поспешивший к ней по её письменной просьбе Ян Сапега с войском не смог взять Калуги.
Уберегли свой город калужане.
Не любили они Марину, колдуньей её в народе прозвали…
Для Марины Мнишек началась полная приключений жизнь в стане казацкой вольницы.
Там, в шатре атамана, нашёл свои первые игрушки её ребёнок.
Мальчика Заруцкий со товарищи, не долго думая, провозгласили царём.
 Однако всерьёз эту кандидатуру, кроме казаков, никто не рассматривал…

Политика Польши и Швеции была направлена на то, чтобы превратить русские земли в свою колонию.

 Господствующие классы России, отстаивая свои корыстные интересы, не способны были повести борьбу против интервентов.
Страна была на краю гибели.
 Спасти её мог только русский народ, который поднялся на борьбу за национальное освобождение.
В Москве распространялась написанная неизвестным автором «Новая повесть о преславном Российском царстве», содержавшая страстный призыв к вооружённой борьбе против завоевателей и указывавшая на пример «крепкостоятельного града» Смоленска.
В ней говорилось о том, что Смоленск «всем нам ревность даёт, что мы все, видев его крепкое и непреклонное стояние, а тако ж крепко вооружились и стали противу супостат своих».

10.  Первое ополчение.

После захвата поляками Москвы перед Россией встала угроза утраты национальной независимости.
 В обстановке безначалия, хаоса и неразберихи в стране хозяйничали польские и шведские интервенты, казачьи атаманы, самозваные царевичи, разбойники с большой дороги и все, кому не лень.
Внешние враги угрожали растащить Россию по кускам и лишить её национальной независимости.
 Бояре погрязли во внутренних раздорах.
 Казачество, ещё недавно теснимое Московским государством, теперь предъявило ему счёт и «ловило рыбку в мутной воде».

Однако «великое разорение» земли русской вызвало широкий подъём патриотического движения в стране.
Получили хождение призывные грамоты городам главы православной русской церкви патриарха Гермогена.
Он призывал народ подниматься на защиту Отечества от супостатов, «стояти заодно».

Одним из центров организации сопротивления интервентам стала Рязанская земля.
  В начале 1611 года здесь было создано первое народное (земское) ополчение.
 Возглавил его дворянин П. П. Ляпунов.

В состав ополчения вошли:
• рязаские дворяне,
• остатки тушинских войск,
• астраханские стрельцы,
• жители Нижнего Новгорода, Мурома, Ярославля, Владимира, Суздаля, Вологды, Романова, Углича, Галича, Костромы,
• казаки во главе с И. М. Заруцким и князем Д. Т. Трубецким.

Ополчение двинулось на Москву.
В самой Москве народ готовился к восстанию против поляков А. Гонсевского (начальник гарнизона) и его русских приспешников – боярина Салтыкова и купца Андронова.
Интервенты боялись народного гнева.
Они запретили москвичам иметь при себе ножи, плотникам – топоры.
 Даже дрова было запрещено привозить в Москву – оккупанты уже знали, как москвичи умеют драться поленьями и кольями.
Но предотвратить восстание эти меры не могли.
Когда интервенты пытались заставить москвичей укреплять город против приближающегося русского народного ополчения, вспыхнуло восстание (19 марта 1611 года).
На узких городских улицах кипели бои.
 Из-за заборов, с крыш, из окон домов стреляли москвичи в захватчиков. Поражали их холодным оружием. А те, кто не имел оружия, бились кольями и камнями.

• Польский ротмистр Маскевич, участвовавший в этом сражении, так описывает мужественное поведение русских:
«Русские свезли с башен полевые орудия и, расставив их по улицам, обдавали нас огнём. Мы кинемся на них с копьями, а они тотчас загородят улицу столами, лавками, дровами, мы отступим, чтобы выманить их из-за ограды, а они преследуют нас, неся в руках столы и лавки, и лишь только заметят, что мы намерены обратиться к бою, немедленно заваливают улицу и под защитою своих загородок стреляют по нас из ружей; а другие, будучи в готовности, с кровель, с заборов, из окон бьют нас самопалами, камнями, дрекольем. Мы, то есть всадники, не в силах ничего сделать, отступаем…»

Встретив стойкое сопротивление, вражеская конница пыталась вырваться из Китай-города.
С этой целью ею была предпринята атака в направлении Тверских ворот.
 Стрельцы, стоявшие здесь, стойко выдержали эту атаку и отбили её с большими для противника потерями.
От Тверских ворот конница бросилась к Сретенским воротам.
Но потерпела здесь ещё большее поражение.
Отряд Пожарского вместе с пушкарями Пушечного двора «втоптал их обратно в Китай-город».
Не удались попытки вырваться из восставшего города и в других направлениях.
Поражаемые со всех сторон, потерявшие надежду спастись, отдельные шляхетские отряды отходили к Кремлю.
Из Кремля на помощь конным войскам противника вышла пехота; часть конницы также спешилась.
Пешие войска контратаковали восставших, им даже удалось несколько потеснить их.
Но этот частный успех не изменил общего положения.
Восставшие подвезли артиллерию и открыли по скучившимся войскам противника убийственный огонь.
Тогда интервенты по совету предателей-бояр подожгли город.
Запылали московские улицы.
 Москвичи бросились спасать детей и имущество.

• Маскевич вспоминает:

«Вся столица пылала.  Пожар был так лют, что ночью в Кремле было светло, как в самый ясный день, а горевшие дома имели такой страшный вид и такое испускали зловоние, что Москву можно было уподобить аду, как его описывают».

Москвичи гибли на улицах родного города, но не сдавались врагу.

 Польский гетман Жолкевский рассказывает в своих воспоминаниях, что многие москвичи сами бросались в огонь вместе с жёнами и детьми.

Пожар и наступившая ночь прекратили сражение.
Это и спасло захватчиков. Польский гарнизон укрылся за стенами Кремля, Китай-города и в уцелевших башнях Белого города.
 Войска дрались на подступах к Кремлю.
Здесь в районе Сретенки сражался князь Д. М. Пожарский.
Он не только отбил все приступы врагов, но и прогнал их обратно за стену Китай-города.
На следующий день он был тяжело ранен.
 Но, несмотря на это, продолжал сражаться, пока, обессиленный от полученной раны, не упал на землю.
Его с трудом удалось вывезти из Москвы, в Троице-Сергиев монастырь.
Скоро подошли основные силы ополчения во главе с Ляпуновым.
Они стали лагерем у юго-восточных, восточных и северных окраин Москвы.
 Началась осада вражеского гарнизона.
Осаждённые, пытаясь нанести поражение войскам Ляпунова, предприняли несколько вылазок. Но все они окончились неудачно.
 Чтобы избежать потерь, интервенты вынуждены были отказаться от активной обороны.
Они спрятались за крепостными стенами и стали ожидать помощи от польского короля.

Решить стоявшую перед ополчением задачу, то есть изгнать интервентов и освободить Москву, Ляпунову было не под силу.
 Потому как с первых дней осады в ополчении начался внутренний разлад.
Ополчение в основном состояло из дворян и казаков, которые относились друг к другу с большим недоверием.
 Острейшие разногласия между дворянской и казачьей частями ополчения привели к серьёзному конфликту.
 Враждой между казаками и дворянами ловко воспользовались польско-литовские паны.
 Казакам было подсунуто провокационное письмо, будто бы написанное Ляпуновым. В нём говорилось, что разбойничавших казаков надо ловить и избивать.
 Те зазвали его в казачий «круг» для объяснения и убили (22 июля 1611 года).
А убит он был за то, что распорядился выводить промышлявших разбоем казаков из городов и тем лишил их возможности грабить местное население.
После смерти Ляпунова в ополчении началась открытая борьба между дворянами и казачьей верхушкой.
 В результате этого первое ополчение распалось.
 Дворянские и «земские» отряды ушли из-под Москвы.
Под столицей остались только отряды казаков и тушинцев во главе с И. Заруцким и князем Д. Трубецким.
Но они были не в силах ни продолжать осуществление блокады, ни изгнать захватчиков из города.

Московское государство было близко к катастрофе.
 Уход из-под Москвы ополчения окончательно развязал руки интервентам.
Население вымирало от голода и болезней.
Спасаясь от грабежей польских панов, крестьяне бежали в леса.
 Замерла жизнь в торговых и ремесленных посадах.

К этому времени поляки после многомесячной осады овладели обескровленным  Смоленском (3 июня 1611 года).
Торжествующий Сигизмунд объявил, что сам станет царём в Московском государстве.
А шведы Делагарди захватили Новгород (в середине июля 1611 года).
Новгородский митрополит и воевода признали зависимость от Швеции и повели речь об избрании её королевича русским государём.

11.   Второе ополчение.

Осенью 1611 года наступил самый критический момент Смутного времени.
 Российское государство, не имевшее центрального правительства и войска, стояло на грани национальной катастрофы.
Но её не произошло: нашлась сила, которая спасла страну от иноземного порабощения.
На вооружённую борьбу с польско-шведской интервенцией поднялся весь русский народ.

В эту тяжёлую, лихую годину знамя борьбы за национальное освобождение было поднято в Нижнем Новгороде.
В нём было около 2000 дворов ремесленников и торговцев.
Здесь осенью 1611 года в Спасо-Преображенском соборе протопоп Савва Ефимьев зачитал грамоту архимандрита Троице-Сергиева монастыря Дионисия.
Следует отметить, что он разослал грамоты еще летом 1611 года в Казань и другие низовые города, в Новгород Великий, на Поморье, в Вологду и Пермь.

• В грамоте говорилось:
«Православные христиане, вспомните истинную православную христианскую веру… покажите подвиг свой, молите служилых людей, чтоб быть всем православным христианам в соединении и стать сообща против предателей христианских… Пусть служилые люди без всякого мешканья спешат к Москве, в сход к боярам, воеводам и ко всем православным христианам».

Там были проникновенные слова о том, что во имя спасения православного царства нужно, не медля и пока ещё не поздно, отложить все дела и сообща потрудиться на благо Родины.
 «…Сделайте это поскорее, - говорилось в послании, - ратными людьми и казною помогите…»

Троицкие грамоты публично зачитывались на площадях и в церквах русских городов.
В Нижнем Новгороде чтение грамот закончилось горестными восклицаниями людей и вопросами:
«Что же нам делать?»
И тут раздался громкий голос:
 «Ополчаться!»
Это сказал посадский староста Нижнего Новгорода Козьма Захарьевич Минин-Сухорук.
Этот мелкий торговец мясом и рыбой  обратился с призывом к русскому народу о создании второго ополчения для освобождения Москвы.
Земляки поначалу его чуть не подняли на смех:
«Да куда ж тебе воевать, Аника-воин, с такой рукой-то?»
У Минина и в самом деле одна рука висела плетью, за что он и получил своё прозвище.

• Он отвечал:

«Сами мы не искусны в ратном деле. Я убогий. Проку в бою от меня мало. Да и вы биться не горазды. Так станем клич кликать по вольных служилых людей. Захотим помочь Московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жён и детей закладывать… У меня было триста рублей, и я сто рублей в сборные деньги принёс. То же и вы сделайте».

• Какой сильный отзыв нашёл в душе народа патриотический призыв Минина, можно судить по песням, которые с тех времён передавались на берегах Волги из поколения в поколение:

…Оставляйте вы свои домы,
Покидайте ваших жён, детей,
Вы продайте всё ваше злато-серебро,
Накупите себе вострых копиев.
Вострых копиев, булатных ножей…
Пойдём-ка мы сражатися
За матушку, за родну землю,
За родну землю, за славный город Москву.

Патриотический призыв нашёл горячий отклик у нижегородцев.
В общий котёл сдавали деньги, приносили драгоценности, дорогие вещи.
Часто отдавали последнее.
Сначала сбор был добровольный.
 Но потом всем миром постановили, что каждый отдаст на ополчение пятую часть имущества.
Кто не хотел давать деньги добровольно, у того брали силой.
С помощью населения других городов была создана материальная база освободительной борьбы: народ собрал значительные средства для ведения войны с интервентами.
 Скоро собралась большая сила.
Её составили посадские люди, крестьяне, мелкие и средние дворяне.
В октябре 1611 года в Нижний Новгород приехал князь Дмитрий Михайлович Пожарский.
Бывалый воевода, доблестно проявивший себя в боевых схватках с интервентами и ещё не оправившийся от полученного в марте ранения, он согласился возглавить ополчение и привёл с собой целый отряд служилых людей.

Как ни истерзана была страна, как ни ослабила её Смута, люди всё же не отчаялись, не покорились судьбе.
Нашлись и необходимые средства на ополчение, и достаточно боеспособных воинов.

Возглавили Второе (Нижегородское) ополчение:
- князь Дмитрий Михайлович Пожарский и
- нижегородский староста Козьма Минин.
 Первый стал военным руководителем.
 А второй заведовал казной, хозяйством ополчения.

Программа Второго ополчения заключалась в:

-  Освобождении Москвы от интервентов.
- Отказе от признания на русском престоле государей иностранного происхождения.
-  Создании нового русского правительства.

Вместе с русским народом активное участие в новом ополчении приняли мари, чуваши, коми, татары, мордва, башкиры.

Действия по созданию нового ополчения были поддержаны патриархом Гермогеном.
Он отказался выполнить требование московских бояр-коллаборационистов.
Не только не осудил патриотический почин, но фактически поддержал движение за свержение иноземного гнёта.

В результате неутомимой работы Минина и Пожарского уже к началу февраля 1612 года нижегородское ополчение представляло собой большую силу и достигало 5 тысяч человек.
Несмотря на то, что полностью ещё не была закончена работа по военному устройству народного войска, руководители ополчения решили немедленно выступить в поход.
План Пожарского предусмаривал движение вверх по Волге, занятие Ярославля и объединение усилий народа, поднимавшегося на справедливую войну против интервентов.
Прежде чем выступить главными силами, Пожарский отправил в Ярославль конный отряд (700 человек) во главе со своим родственником Дмитрием Петровичем Пожарским-Лопатой.
В очень короткий срок ополченцы Пожарского-Лопаты подошли к Ярославлю и заняли город.
Получив известие об успешных действиях отряда Пожарского-Лопаты, Дмитрий Пожарский отдал приказ о выступлении главных сил.

Из Нижнего Новгорода ополчение двинулось 23 февраля 1612 года.
Путь его лежал по правому берегу Волги через Балахну, Юрьевец и Решму.
С  каждым днём новгородское ополчение численно увеличивалось и морально укреплялось.
 Народную рать всюду встречали торжественно и с радостью.
 Население городов и сёл снабжало войско Пожарского продовольствием и деньгами.

Нижегородское ополчение в первых числах апреля  пришло в Ярославль.
Пришло значительно пополненным за счёт присоединения к нему ополчений других городов и сёл.
Ярославль на время стал главным центром России и сборным пунктом освободительных сил.
Дмитрий Пожарский при содействии и помощи Кузьмы Минина немедленно приступил к окончательному военному устройству народной рати и созданию прочной военной и гражданской администрации.
В отличие от первого ополчения, Пожарский создал стройную военную организацию.
Пешие ратники объединялись в полки, а конники – в сотни.
 В каждый полк назначался наиболее опытный в ратном деле и пользующийся авторитетом среди ополченцев воевода.
В конные сотни назначался сотник.
Пожарский упорядочил дело снабжения ратников жалованьем, продовольствием и снаряжением.
Большое внимание Пожарский уделил снабжению ополчения вооружением.
Из Ярославля во все города Русской земли были посланы грамоты, которые призывали народ вступать в ополчение и присылать оружие и порох для «огненного боя».
В Ярославле было организовано производство копий, бердышей, рогатин и доспехов.
 С ополченцами проводились регулярные занятия по военному делу. Ратников обучали владеть огнестрельным (пищалями и пушками) и холодным оружием.

В Ярославле было создано временное правительство России - «Совет всея земли» во главе с Д. М. Пожарским.
При нём были созданы органы управления – приказы: Разрядный, Поместный, Посольский, Дворцовый и др.
Ими ведал К. З. Минин.
Был устроен Денежный двор, и началась чеканка монеты.
 Был создан и Духовный совет.
Во главе его стал бывший ростовский митрополит Кирилл.
Деятельность ярославского правительства начала приносить плоды.
Даже отдалённые области Поморья и Сибири слали деньги и своих представителей в Ярославль.

Считая народ главной силой освободительного движения, Минин и Пожарский при решении военных дел всегда советовались «со всею ратью» и особенно с «Советом всея земли».
Эта связь предводителей с народом укрепляла ополчение, делала его монолитным и обеспечивала успешную борьбу за освобождение родной страны от иноземного ига.
В период нахождения нижегородского ополчения в Ярославле (около 4-х месяцев) Минин и Пожарский проявили большие дипломатические способности.
Чтобы успешно вести борьбу с главным противником, нужно было избавиться от второстепенных.
Прежде всего, необходимо было обезопасить свой тыл с северо-запада.
То есть лишить шведов и англичан возможности нанести внезапный удар по русскому войску, а уже потом идти на Москву.
Разгадав захватнические планы англичан, Пожарский выслал один отряд в Архангельск для предотвращения английской интервенции.
А другой отряд во главе с воеводой Григорием Образцовым – в район Белоозера, чтобы преградить шведам путь к Москве.
Кроме того, для отвлечения внимания шведов от действий народного ополчения Пожарский вступил в переговоры с новгородскими послами, которые прибыли в Ярославль с предложением признать шведского королевича, находившегося в Новгороде, царём всей Руси.
Пожарский умышленно затягивал переговоры. И этим выигрывал время для укрепления ряда важных в стратегическом отношении пунктов, расположенных на северо-западе страны.
 По его приказу в короткий срок были восстановлены полуразрушенные крепости в районе Тихвина и Белоозера.

В военном лагере Ярославля на Пожарского было совершено покушение.
 Но убийца промахнулся и ударил ножом, ранив в ногу, другого человека, а не князя.
Был раскрыт целый заговор, организованный против вождей ополчения казаками.
Это лишний раз подтвердило, какие они ненадёжные союзники и как опасно им доверять и принимать их помощь.

Летом 1612 года ополчение очистило от интервентов северные районы страны. 
Власть правительства народного ополчения распространилась уже, по крайней мере, на половину всей территории государства.
 Её признавали Сибирь, всё Поморье, значительная часть Поволжья, включая нижнее течение реки с Астраханью, большая часть центральных уездов.

К августу 1612 года мобилизация сил закончилась.
Пожарский стал готовиться к походу на Москву.
Сложившаяся обстановка требовала немедленного выступления.
Король  Сигизмунд III организовал из имевшихся в Польше и Литве вооружённых сил отряд, насчитывавший около 12 тысяч человек.
Во главе поставил одного из лучших польских воевод гетмана Ходкевича.
 И послал его на помощь своему московскому гарнизону, во главе которого стоял полковник Николай Струсь.
Отряд Ходкевича должен был прийти в Москву до подхода к ней народного ополчения.
Если бы Ходкевичу, с которым двигался большой обоз с продовольствием и запасами, удалось прорваться к Москве, - это очень затруднило бы дело её освобождения.
Ведь за тремя рядами каменных стен хорошо снабжённое и вооружённое войско могло выдержать долгую осаду.
Польша за это время собралась бы с новыми силами.
А шведы заняли бы всю Новгородскую область, и, может быть, пошли бы дальше.
 Успех русского дела во многом зависел от того, кто раньше подойдёт к Москве: Ходкевич или Минин и Пожарский.
Необходимо было спешить.

27 июля 1612 года Пожарский с основными силами выступил из Ярославля.
Прибыв 14 августа в Троице-Сергиев монастырь, Пожарский решил окончательно выяснить обстановку, сложившуюся под Москвой.
Для него важно было узнать, какую позицию будет занимать казачий атаман князь Трубецкой, находившийся со своим отрядом в районе Москвы.
В Троице-Сергиевом монастыре Пожарский получил известие о том, что отряд Ходкевича подходит к Москве.
 Нужно было спешить.
В ночь на 20 августа войско Пожарского расположилось для ночлега на реке Яузе, в 5 вёрстах от столицы.
 Сюда к Пожарскому прибыли послы от Трубецкого с предложением соединиться и действовать сообща против Ходкевича и польского гарнизона, находившегося в Кремле.
Трубецкой рассчитывал стать во главе всего войска и лишить, таким образом, Минина и Пожарского всех прав.
Разгадав коварный замысел Трубецкого, руководители ополчения отказались от союза с ним.

Переночевав на берегах Яузы, войско Пожарского утром 20 августа двинулось к Москве.
Оно успело подойти к столице на день раньше Ходкевича.
Если бы ополченцы Минина и Пожарского опоздали хоть на сутки, отряд Ходкевича соединился бы с польским войском, засевшим в Кремле.
Тогда справиться с ними было бы гораздо труднее.
Пожарский подошёл к Москве и расположил ополчение у стен Белого города по Земляному валу, господствовавшему над близлежащей местностью.
На левом фланге, который непосредственно примыкал у Чертольских (ныне Кропоткинских) ворот и у Алексеевской башни к Москва-реке, были расположены войска под начальством Василия Ивановича  Туренина.
 Правый фланг у Петровских ворот прикрывал отряд Михаила Самсоновича Дмитриева и Фёдора Васильевича Левашова.
 Между ними у Тверских ворот был расположен отряд Пожарского-Лопаты и Семёна Самсонова.
Никитинские ворота прикрывали украинские войска.
 Главные силы под командованием Дмитрия Пожарского, Кузьмы Минина и воеводы Ивана Андреевича Хованского расположились у Арбатских ворот.

Торопясь на выручку полякам, занимавшим Кремль, гетман Ходкевич ночью 22 августа перешёл Москву-реку у Новодевичьего монастыря и начал готовиться к наступлению.
Он рассчитывал нанести свой главный удар по войскам Пожарского в районе Чертольских ворот.
Пожарский построил свои войска в боевой порядок так: конные сотни выдвинул вперёд, пехотинцев расположил в окопах Земляного вала.
Сражение началось в первом часу дня.
На первом этапе бой вела конница.
Некоторое время встречный бой кавалерийских лав шёл с переменным успехом.
Но вскоре подошла немецкая пехота, служившая у Ходкевича, и русская конница отступила.
Около двух часов дня Ходкевич пустил в ход пехоту и начал наступление всеми своими силами.
 В критический момент сражения у стен Белого города полковник Струсь решил нанести удар с тыла, из Кремля, по Чертольским воротам и соединиться с войсками Ходкевича.
Но отряд, который Пожарский заранее выделил для защиты Чертольских ворот с тыла, отбил атаку Струся с большими для него потерями.
Поляки бежали под защиту стен Кремля.
В то время как ополчение Пожарского, ведя неравный бой, наносило удары по наступавшему противнику с фронта и тыла, князь Трубецкой продолжал бездействовать, находясь на правом берегу Москвы-реки в районе Крымского двора.
Видя предательское поведение Трубецкого, командиры конных сотен, переданных накануне сражения Пожарским Трубецкому, решили помочь своим.
Они по собственной инициативе форсировали реку и ударили во фланг и тыл противника, что решило исход сражения.
Ходкевич, неся большие потери, вынужден был спешно отступить со своим войском за Москву-реку на Воробьёвы горы.
Так закончилось сражение 22 августа.
Ночью Ходкевич предпринял попытку доставить в Кремль провиант, но русские отбили неприятельский обоз.
 Впрочем, 600 гайдуков смогли пробиться к осаждённым через Замоскворечье, бывшее «зоной ответственности» Трубецкого.
 Именно здесь и решил в дальнейшем прорываться Ходкевич.
Он рассчитывал на разногласия в русских рядах. А также на слабость укреплений, защищавших город на этом направлении.
Весь день 23 и ночь на 24 августа прошли в подготовке обеих сторон к решительной схватке.
На рассвете 24 августа шляхтичи во главе с Ходквичем перешли в наступление.
Основные силы войск интервентов, сосредоточенные на левом фланге, нанесли удар по войскам Пожарского, прикрывавшим правый берег реки.
Придавая большое значение предстоящему сражению, и не рассчитывая на казаков Трубецкого, Пожарский дополнительно переправил на правый берег Москвы-реки часть войска – полки Лопаты-Пожарского и Туренина.
 Они стали у Крымского брода и успешно отразили нападение поляков.
Имея численное превосходство, гетман обрушил удар всей своей конницы по конному отряду Дмитрия Пожарского.
Русские в течение нескольких часов сдерживали натиск неприятеля.
Тогда гетман ввёл в бой все свои силы и потеснил конницу.
Поляки начали обстреливать ров, где засели стрельцы.
Под натиском неприятеля последние были вынуждены отступить.
Захват укреплений Земляного вала был несомненным успехом Ходкевича.
Это позволило ему ввести в город 400 повозок с продовольствием для осаждённых.
Последним успехом гетмана был прорыв венгров Граевского и запорожцев Зборовского в Замоскворечье и захват ими Климентовского острожка.
 Одновременно поляки сделали вылазку из Кремля и тоже достигли острожка.
Однако закрепить этот успех неприятелю не удалось.
Несмотря на успехи гетманского войска, русские не поддались панике.
 Их отход совсем не походил на бегство.
Ополченцы занимали удобные рытвины, ямы, заросли бурьяна, прятались в развалинах строений, чтобы продолжать сражение.
Закрепление на новых рубежах проходило стихийно, нередко по инициативе самих бойцов и младших командиров.
Ходкевичу и на этот раз не удалось прорваться к Кремлю.
 Создав ударный кулак, состоявший главным образом из войск резерва ополчения, Минин и Пожарский выдвинули его в район северного Замоскворечья.
День клонился к вечеру, приближались решительные часы сражения.
Как только казаки Трубецкого заняли позиции в Замоскворечье (их уговорил это сделать келарь Троице-Сергиева монастыря Авраам Палицын, которого к казакам послал Минин), русские войска перешли в решительное наступление.
Сигналом для этого была стремительная атака конного отряда Минина у Красных ворот.
Взяв с собой ротмистра Хмелёвского с тремя сотнями дворян, он переправился через Москву-реку и остановился против Крымского двора, где находились две роты неприятеля.
 Удар Минина пришёлся им во фланг.
 Поляки, увидев русскую конницу, бросились бежать в сторону польского стана, не приняв боя.
Сминая друг друга, роты внесли смятение в ряды других частей.
 Увидев бегущих, начали отступать и соседние роты.
Воспользовавшись паникой и замешательством врага, русская пехота и спешившиеся конники во главе с Пожарским вышли из укрытий и нанесли сокрушительный удар по левому флангу главной группировки Ходкевича.
 На правом фланге шляхтичей перешли в наступление казаки Трубецкого.
Польские паны были наголову разбиты.
Русские торжествовали победу.
Растеряв артиллерию и обоз, «в великом ужасе»  Ходкевич с остатками войска бежал к Донскому монастырю, где и простоял «в страхе всю ночь».
Убедившись, что осаждённый в Кремле гарнизон не может оказать ему помощи, гетман Ходкевич на рассвете 25 августа отошёл из Воробьёвой горы. А оттуда направился через Можайск к литовской границе.

Таким образом, в сражении 22-24 августа войска гетмана Ходкевича, пытавшиеся извне прорваться в Кремль, были разгромлены и понесли тяжёлые потери.
Участники народного ополчения проявили в сражении массовый героизм, а их руководители – высокое полководческое мастерство и личную храбрость.

Польский гарнизон, засевший  в Кремле и Китай-городе, отказался сдаться.
 Осада, схватки продолжались.
Поляки попали скоро в тяжёлое положение.
Начался жестокий голод.
И 26 октября 1612 года польский гарнизон в Кремле капитулировал.

Выходившие из-за кремлёвских стен интервенты представляли собой жалкое зрелище: донельзя отощавшие, едва державшиеся на ногах, покрытые струпьями и язвами, они уже мало напоминали людей.
Позднее там, где жили гайдуки, были найдены кадки с засоленным человечьим мясом.

• Участник осады мозырский хорунжий Осип  Будило свидетельствует в своих записках:

«…И когда не стало трав, корней, мышей, собак, кошек, падали, то осаждённые съели пленных, съели умершие тела, вырывая их из земли: пехота сама себя съела и ела других, ловя людей. Пехотный поручик Трусковский съел двоих своих сыновей; один гайдук тоже съел своего сына, другой съел свою мать; один товарищ съел своего слугу; словом, отец сына, сын отца не щадил; господин не был уверен в слуге, слуга в господине; кто кого мог, кто был здоровее другого, тот того и ел».

Москва, сердце всей России, была полностью освобождена от иноземных захватчиков.

Победа была одержана в результате героических усилий русского народа.
 Именно он - русский народ – в тяжёлый для России час проявил выдержку, стойкость, мужество, спас от национальной катастрофы свою страну.

Символом верности Родине вечно служит подвиг костромского крестьянина Ивана Сусанина, пожертвовавшего собственной жизнью в борьбе против польских интервентов.
В зимнюю пору он завёл их в лесные дебри и, погибнув сам под саблями врагов, погубил отряд.

• Много лет спустя поэт-декабрист К. Рылеев писал о Сусанине:

Предателя, мнили, во мне вы нашли:
Их нет и не будет на Русской земле!
В ней каждый отчизну с младенчества любит
И душу изменой свою не погубит…

«Благодарная Россия» первый скульптурный памятник в Москве (на Красной площади) воздвигла Козьме Минину и Дмитрию Пожарскому (1818 – скульптор И. П. Мартос).

Навсегда сохранится память об обороне Смоленска и Троице-Сергиева монастыря, о борьбе жителей города Корелы против шведских захватчиков…


12.   Воцарение Романовых.

После освобождения Москвы возникла необходимость создания нового правительства в стране.
Власть могла быть восстановлена лишь в прежней форме – феодальной монархии.

В феврале 1613 года в Москве собрался Земский собор.
 Из всех городов съехались представители бояр, духовенства, помещиков и купцов. 
Съехались они для выборов нового русского царя.

О том, как проходили выборы царя, мы знаем из «Повести о Земском соборе 1613 года».
Там говорится, что выборы протекали весьма бурно.
 Своих кандидатов выставило сразу несколько боярских партий.

В качестве кандидатов на русский трон были предложены:
-   польский королевич Владислав,
-  сын шведского корля Карл-Филипп,
-  сын Лжедмитрия II и Марины Мнишек – Иван, прозванный «Ворёнком»,
-  а также представители крупнейших боярских фамилий.

Среди них малограмотный подросток, всю жизнь проведшеий за бабскими юбками.
 К тому же из семейства изменников, активно участвовавшего во всех заговорах против государства Российского с 1600 года.
Причём этот Михаил целовал крест Владиславу, а его отец находился в польском плену.

Преобладали на соборе представители дворянства и посадского населения.
Собор остановил свой выбор на Михаиле Фёдоровиче Романове.
16-летний молодой человек (внучатый племянник первой жены Ивана Грозного Анастасии Романовой) был наиболее подходящей кандидатурой для бояр, которые считали:
«Миша де Романов молод, умом не дошёл и нам будет поваден».
 За юного кандидата, помимо придворных, выступили казаки, что и решило исход голосования.
 Вот так, столь ничтожная личность, как Михаил, заняла престол.

• Максим Калашников и Сергей Кугушев пишут:

«Увы, этот исторический выбор, как впоследствии оказалось, стал гибельным для судеб России… К власти пришла проклятая династия Романовых, родившаяся в мерзости предательства. Молодой царь вместе со своей матерью Марфой долго был добровольным пленником поляков. Да и кандидатом на престол его выдвинула так называемая «польская партия» русских дворян и бояр. Тех, кто в Смуту служил полякам и их марионеткам, партия тех, кто очень боялся справедливого наказания. Вот они-то и протолкнули на трон безопасного для себя царя.
А кто был отцом первого царя из династии Романовых, знаете? Верно, читатель, родителем первого Романова был патриарх Русской Православной церкви. Только вот очень необычный патриарх. Патриаршество-то он получил от рук Лжедмитрия Первого, польской марионетки. Потом сей патриарх духовно окормлял второго Лжедмитрия – Тушинского вора. Потом сидел в Полше, в плену. Там он истово углублял свои богословские познания не где-нибудь, а в иезуитской академии, в городе Мариенбурге. То есть у заклятых врагов православия. Вот такой интересный папаня был у первого царя «славной» династии Романовых.
Вот так, читатель, русское общество, впервые в истории получив шанс учредить адекватную себе власть, этот шанс упустило. Окончательно и бесповоротно.  Власть Романовых, на первых порах вынужденная считаться с обществом, вскоре сумела отделиться от него, превратившись за считанные годы в самодовлеющую силу. Подчеркнём: не дворянство, не боярство. А именно власть – государство, попавшее в распоряжение крайне узкого круга людей».

Однако вскоре ведущее место в правительстве Михаила занял его отец – патриарх Филарет, который «всеми делами царскими и ратными владел».

Руководители борьбы с интервентами были оттеснены на задний план.
Они получили скромные назначения.
Дмитрий Пожарский получил место воеводы в Можайске.
 А Козьма Минин – чин думного дворянина.

13.   Окончание Смуты (1613 – 1618).

После поражения войск Ходкевича под Москвой и воцарения Михаила Романова военные действия в России вели исключительно бандитствующая шляхта и казацкие отряды.

• Н. И. Костомаров рисует нам такую картину:

«Тверь, Торжок и прилежащие города были во власти поляков, которые своевольничали там самым непозволительным образом и уже внушили омерзение как к полякам вообще, так и к воцарению их королевича в Московском государстве. На Волоке и в окрестностях его Руцкий с шайкой, составленной из поляков и черкасс, бил, грабил людей, опустошал землю. Поляки, литовцы и южнорусские удальцы (черкасы), величая себя королевским войском, под предлогом сбора продовольствия и конского корма сновали из уезда в уезд, нападали на поместья дворян и детей боярских, разоряли и убивали владельцев и крестьян, сжигали дворы и вообще отличались особенным коварством и жестокостью. Старая Руса, с её уездом, была во власти атамана Лаврика Рудницкого, начальника двухтысячного запорожского казацкого отряда, который там неистовал диким образом».

В 1612 году украинские казаки неожиданно подошли к Вологде и взяли её.

• Вологодский архиепископ Сильвестр так описал это событие в грамоте князю Пожарскому:

«22 сентября, за час до восхождения солнца, разорители православной веры пришли на Вологду, город взяли, людей всяких посекли, церкви Божии поругали, городы и посады выжгли до основания, воевода князь Иван Одоевский ушёл, а другую воеводу князя Гр. Долгорукого и дьяка Карташёва убили, меня грешного взяли в полон, много раз приводили к казни, но Глсподь смилосердовался, чуть живого отпустили».

На севере в 1613 – 1614 годах украинские казаки доходили даже до Архангельска, Холмогор и Олонца.
 Значительные казацкие отряды пошли на шведскую службу.

Особенно отличился Александр Лисовский (отпетый бандит, приговорённый к смертной казни ещё за разбои в Польше в 1608 году).
Банды поляков грабили деревни, выжигали городские посады.
 За ними с переменным успехом гонялись царские воеводы.
Отряд Лисовского буквально исколесил всю европейскую часть России.
Сам он был хитёр и смел.
Его отряд состоял из отборных кавалеристов, которые сами себя именовали «лисовчиками».
Лисовский действовал по типовому принципу всех грабителей: набег – отход, набег – отход.

 Большую опасность для правительства Михаила Романова представляли отряды казаков, бродившие по стране и не признававшие новое правительство.
Среди них наиболее грозным был Иван Мартынович Заруцкий, к которому перебралась Марина Мнишек со своим сыном.
 Он уходил всё дальше от Москвы на юго-восток.
 По пути грабились селения.
Разгрому подверглись города Епифань, Крапивна, Дедилов.
В августе 1613 года под Воронежом произошёл двухдневный бой между отрядом атамана Заруцкого и войском князя Ивана Никитича Одоевского.
 В результате атаман был разбит.
 Он убежал за Дон, к Медведице.
 Весной 1614 года Заруцкий очутился в Астрахани.
Он овладел городом при помощи ногайских татар.
 Казнил воеводу князя Хворостина и многих других.
 При этом не разбирал ни сана, ни пола, ни возраста.
 Грабил бухарских и персидских купцов.
В мае 1614 года, когда к Астрахани подошло царское войско, Заруцкий бежал.
По Волге, затем по Каспийскому морю пробрался на Яик (Урал).
Летом 1614 года яицкие казаки выдали Заруцкого московскому правительству.
 Атаман и «Ворёнок» - малолетний «царевич» Иван были казнены.
 Заруцкого посадили на кол.
Четырёхлетнего сына Марины повесили.
А Марина Мнишек была заточена в Коломне, где вскоре, вероятно, умерла.

Неизвестно, какие кары и проклятия шептала в своей темнице мать, пережившая столь чудовищное горе.
Главное то, что проклятие Марины Мнишек настигло убийц через века.
Последние из потомков Романовых погибнут в 1918 году в сыром подвале дома Ипатьева.
И вновь это будут невинные дети…

Другую опасность представляли шведы.
 Борьба с ними шла на северо-западе.
 От войск короля Густава Адольфа в 1615 году героически оборонялся Псков.
После нескольких военных столкновений, а затем переговоров,  27 февраля 1617 года был заключён Столбовский мир (в деревне Столбово, недалеко от Тихвина).

Швеция:
-   возвращала России Новгородскую землю,
-  отказывалась от претензий на Псков,
- но удерживала за собой Балтийское побережье (Ивангород с Ижорской землёй, город Корела с уездом и город Орешек) и
-  получала денежную компенсацию.
Россия лишалась единственного выхода к Балтийскому морю.

Польские феодалы всё ещё не оставляли попыток вновь овладеть Россией.
Королевич Владислав, стремившийся получить русский престол, организовал в 1617 - 1618 годах новый захватнический поход.
 Он дошёл даже до  Москвы - до Арбатских ворот.
Но был отбит…

 В селе Деулино близ Троице-Сергиева монастыря 1 декабря 1618 года было заключено Деулинское перемирие с Речью Посполитой, за которой остались Смоленские и Чернигово-Северские земли.

• Александр Широкорад считает, что:

 «Заключить такой позорный мир в то время, когда у поляков не было ни одного шанса взять Москву и были все шансы потерять армию от голода и холода (вспомним 1812 год!), мог только сумасшедший или преступник».

А позднее, после Поляновского мира Владислав отказался от русского престола.

Таким образом, в основном территориальное единство страны было восстановлено, хотя часть русских земель отошла к Речи Посполитой и Швеции.
Таковы итоги событий начала XVII века во внешней политике России.
 Во внутриполитической жизни государства значительно выросла роль дворянства и верхушки посада.

Смута, как пишут А. Н. Сахаров и В. И. Буганов, «оставила тяжёлые последствия. Многие города и селения лежали в развалинах. Россия потеряла немало своих сыновей и дочерей. Разорены были сельское хозяйство, ремёсла, угасла торговая жизнь. Русские люди возвращались на пепелища, приступали, как исстари повелось, к святому делу – возрождали свои жилища и пашни, мастерские и торговые караваны.
Смутное время сильно ослабило Россию, её народ. Но и показало его силу. Начало XVII в. возвестило зарю национального освобождения».