Бельвилль – это квартал на окраине Парижа, расположившийся на холме Бель-Вю, где проживают люди абсолютно разного качества и краски. Бельвильская улица- это официальная граница между девятнадцатым и двадцатым округами, упирающаяся в дом розовощекой юной Абелии, скучающей по вечерам в компании отца, посасывающего пиво из жестянок и двоюродной сестры Джоси, немой от рождения хрупкой парижанки, носящей платья в пол и грустное выражение.
Итак, Абелия из Бельвиля выросла без матери, а может и без отца, ей уже не вспомнить. Болтаясь без дела, без взрослого слова, с липкими от грязи пальчиками, Абелия водила дружбу с Африкой, Ливией, Мавританией, Лаосом и Китаем, буквально иммигрировавшими на её родную улицу и нагло поселившимися среди парижских воробьев. Впрочем, ей нравилось наблюдать за новыми соседями: как они с сожалением качают головой на новом пороге, и пропустив вперед детвору, медленно заплывают в свои гнезда, которые только предстоит свить. Абелия дружила со всеми, без разбору, для неё никакого значения не имели цвета, она – хамелеон, не то, что её безработный отец, уносящий из дома стены и окна, столы и тумбы в обмен на проспиртованные фляги, а город тем временем процеживал горсти иммигрантов, отсеивая и притаскивая новые лица, недовольные насупленные мордашки, которые со временем попривыкли. Абелии была по душе их музыка: чувственные мелодии, четкие ритмы, которыми она упоенно восхищалась по вечерам, разбавляли беспросветную тоску, унылый натюрморт отцовских трапез и молчание сестры, постепенно убивающие молодое сердце юной девушки.
В этой серой, прогорклой тишине, Абелия отчетливо слышала собственные мысли. Её всегда влек запах свежей выпечки. Она мечтала прославиться, выпекая пористый хлеб с хрустящей коркой и сдобные булочки, посыпанные зернами. В своих мечтаниях Абелия кружила между печей, мисок, замешивая тесто тонкими персиковыми руками, а после добавляла в него пряные травы и упругие кусочки сыра. В накрахмаленном белом колпаке, с овсяной мукой на правой щеке, и белым пухом пшеницы на другой, она была искренне счастлива, создавая новые рецепты: добавляя в кексы орехи и лайм, смешивая шоколад с маслом, а после взбивая сахар и яичный белок в крепкую пену;в пену дней, убегающих от её просьб и сахарных молитв в недосягаемые дали неблагополучного места, времени, семьи. Она украсит имбирное печенье миндальными лепестками, потому что красиво, потому что черника прекрасно дополняет творожно-малиновую смесь, а если в апельсиново-марципановые крендельки добавить немного лимонной цедры, получится уж слишком хорошо.
Абелия верила, что однажды её мечта осуществится, явится во снах, а затем и наяву в чувственных хлебных ароматах и миндальной эссенции, которую она добавляла бы в меренги и пастилу; в засахаренных лимонных дольках и яблочном зефире, в шоколадных монетах, оттиснутых немой Джоси и с любовью завернутых по два десятка в яркую шелестящую бумагу. Она всё это насочиняла, да так натурально, как в жизни, посыпав сахарной пудрой и ванильным экстрактом. Она бы начала жизнь сызнова, стала бы лучшим пекарем Парижа, а после учила бы юных кондитеров размазывать крем и делать шоколадных зайцев, ведь своей семьи так и не сложилось, несмотря на что она была безгранично счастлива, делая пироги и разливая по формам жидкое удовольствие.
Быть может, всё так и случится, пусть и не сразу.
И если бы вы, проходя мимо дома, в который упирается очарованная многообразием национальностей, Беллвильская улица, случайно подняли взгляд, чтобы поймать первые срывающиеся капли, вы бы увидели девушку, которая, распахнув окно, ловит запахи приходящего лета, держа в руках только что испеченный белоснежный хлеб.