Глава 6
Весть о начале войны между Германией и Советским Союзом пришла в Поставы почти вместе с рёвом пролетающих самолётов, вместе с грохотом бомб и снарядов, ведь граница была совсем рядом.
Уже на второй день Степана призвали в армию. Он собрал вещевой мешок с провизией, покидал туда кое-какие личные вещи, прижал к груди Стасика и уверенно заявил Фросе:
– Скоро вернусь с победой, ты меня жди… Может, получится нам наладить жизнь по-иному…
Фрося вздохнула:
– Нет, Стёпа, что-то мне в это слабо верится… Видно, судьба нам расстаться, к осени уйду в деревню, у меня же там есть домик и даже коровка. Стасик и я окрепнем, соберу урожай с огорода и уйду, а твоя мать пусть поживёт здесь до твоего возвращения…
– Фрося, не дури, к осени, я думаю, война закончится, я вернусь, и мы заживём на зависть всем. Ты мне ещё нарожаешь парочку деток, я же мужик справный, работящий, в меру пьющий, может быть, и любить тебя научусь… – не обращая внимания на холод отчуждения, он неловко притянул к себе жену, поцеловал в лоб и уверенно зашагал к месту сборного пункта.
А уже через несколько дней к центру города по булыжной мостовой промчались с грохотом немецкие мотоциклы, и через несколько минут над крышей здания горкома партии вместо красного полотнища затрепетал на ветру флаг с фашисткой свастикой.
Как и большинство жителей города, Фрося сидела, притаившись, в своей избе под гнётом тоски и неизвестности, горько вздыхая и вытирая подступившие слёзы. Она оплакивала не уход Степана на войну, с которой он мог и не вернуться, а свою горькую долю, детство в вечной нужде, юность на чужих подушках и замужество с нелюбимым человеком. Да теперь ещё осталась одна с ребёнком на руках в объятом страхом и паникой городе без родни, без друзей, а только с горечью недолюбленной и недолюбившей.
Тем временем жизнь в Поставах входила в определённое русло. Повсюду расклеивались листовки, в которых сообщалось о том, что коммунисты и евреи должны сдаться специальным службам. Тех, кто прячется, население обязано выдавать, и за это было обещано материальное вознаграждение, а в случае скрытия таковых, виновников ожидал расстрел.
Нельзя сказать, что все и повсеместно откликнулись на призывы фашистских властей, но, к сожалению, подобные люди находились – кто-то из страха, кто-то из ненависти к коммунистам и евреям, а были и такие, что поддавались искушению лёгкой наживы.
В других листовках был призыв к молодёжи – к неженатым юношам и незамужним девушкам о том, что они обязаны зарегистрироваться на бирже труда для отправки на работы в Германию. А ещё шли сообщения о наборе здоровых и молодых мужчин в полицию для содействия германским властям...
Стало известно, что уже расстреляли несколько коммунистов, выданных пособниками фашистов, а таких нашлось немало среди жителей ещё недавно польского города.
А затем дошла весть, что всех евреев, проживающих в Поставах и в близлежащих сёлах и местечках, не успевших эвакуироваться, согнали в большой дом врача Меира.
У Фроси заныло сердце в предчувствии беды, и не зря. Проходившая мимо забора соседка сообщила, что туда и приблизиться невозможно, вокруг полно полицаев.
Глава 7 по ссылке: http://www.proza.ru/2016/03/04/2164