Его родной дом был большой и красивый. Уже пять лет, как они с родителями сменили городскую квартиру на только что выстроенный особняк, окружённый тенистым садом, который был защищён от посторонних глаз высоченным забором, а точнее сказать — стеной, которая едва уступала всем известной стене, находящейся в центре столицы. За этим гигантским сооружением можно было найти всё, что душа пожелает. Да и вообще, Александр не знал нужды ни в чём. У него, как он считал, было всё, что он хотел. У него были преподаватели, которые ходили к нему домой, вместо того, чтобы он сам ходил в школу. Тренеры, которые занимались с ним в собственном спортивном зале и в уютном бассейне. Когда он стал постарше, отец подарил ему дорогой мотоцикл, на котором он мог ездить по аллейке вокруг дома, раздражая треском и вонью садовника, чей маленький домик стоял в самом дальнем, зелёном углу, удивительного сада. Когда молодому человеку привезли документы, извещающие его о том, что он принят в качестве студента на обучение в престижном институте (за границу он категорически отказался ехать), не смотря на то, что никаких экзаменов он не сдавал, отец подарил ему дорогой спортивный автомобиль, в бардачке которого лежали купленные права. Институт не школа, и порой приходилось посещать занятия, на которые его отвозил собственный шофёр, который ждал его до появления в дверях, чтобы перехватить и отвести обратно в золотую клетку. Со своими сверстниками он мог общаться только в промежутках между лекциями. Но, эти сверстники, чем больше узнавали своего однокурсника, тем всё дальше от него отдалялись. Он был им неинтересен, а порой даже смешон. В весёлых, шутливых разговорах он почти не принимал участия, ему не о чём было рассказать своим товарищам, которые знали в этой жизни казалось бы всё. Они шутили, но шуток он не понимал. Они рассказывали истории своих любовных похождений, но, что такое любовь он не знал. В его группе было несколько очень милых девушек, попытки общения с которыми приносили ему только стыд и разочарование. Они сначала посмеивались над ним, а потом и просто смеялись. Их шутки, и шутки парней всё чаще были направлены в его сторону, что его обижало и злило, и что умножало желание сокурсников шутить и дальше, и злее. В его лице они нашли предмет, на котором можно оттачивать свой лексикон, свою способность воздействовать на человека словом. Он был мишенью в которую постоянно попадали стрелы, выпущенные с острых языков, и ранящие всё больнее и больнее. А он, обладая большими знаниями, не знал, как им ответить. Своим коллегам по учёбе он напоминал Ихтиандра из старого фильма «Человек амфибия». Он был словно с другой планеты, умный, и одновременно глупый и наивный. Его мозг находился в постоянном напряжении, пытаясь хотя бы как-то защититься от постоянных, мучительных атак. Отдых наступал лишь тогда, когда за его машиной захлопывались глухие, тяжёлые ворота, ведущие в эту золотую клетку. Запреты, установленные родителями для своего чада, стали постепенно его раздражать и обижать. Он воспитывался по испорченному алгоритму из-за ошибки, внесённой своими же родными родителями, которые так и не поняли, что они натворили. Всё больше и больше тоска ломала его и мучила. Он был лишён возможности принимать самому решения, связанные с его ужасной жизнью. И чем дальше, тем он всё больше и больше понимал, что он живёт не своей жизнью, а жизнью, придуманной его матерью и отцом, которые несмотря на то, что были образованы и воспитаны, совершили самую страшную ошибку, о которой ещё и не догадывались, так как со своим чадом они виделись не столь часто, сколько было необходимо. Он воспитывался чужими людьми, которым хорошо платили, чтобы они ваяли человека по эскизам и законам, созданным родителями. Они ничего не могли сделать, чтобы ослушаться и спасти молодого человека, который на их глазах превращался в симпатичного зомби. Даже по телевизору он мог смотреть только те программы, которые запрограммировал отец, да и то, очень не продолжительно.
В этот день, выполнив всё, что ему было предписано, он вышел из опостылевшего дома, и в тяжёлых размышлениях отправился бродить по аллейкам сада. Это было любимое и единственное место, где он мог расслабиться и думать о том, о чём ему хочется. Да, сад был на удивление хорош. Садовник, который жил у них с самого начала, все эти годы отдавал свою душу этим растениям, о которых заботился, как о родных детях. Аллейка, усыпанная мелким, хрустящим под ногами гравием, привела Александра к маленькому домику. Он редко заходил в эту часть сада, но сейчас что-то привело его именно сюда. Домик хотя был и маленький, но смотрелся, как игрушка. Он был настолько ухожен и уютен, что казалось, будто это декорация к фильму-сказке. Не дойдя десятка метров до конца аллеи, дверь дома распахнулась, и на пороге появился сам садовник. -Как же его зовут? А, кажется Степан Николаевич.
-Добрый день, Степан Николаевич!
-Добрый, добрый. Только меня зовут Степан Иванович. - Ответил он грустным, спокойным голосом.
-Ой, простите меня. Я так редко... Ну, в общем, простите, Степан Иванович.
Тот улыбнулся в усы, покачал головой.
-Да ничего, бывает. Ты по делу ко мне?
-Нет, я просто шёл мимо...
-Тогда заходи, попьём чайку.
Для Александра это было неожиданно. Он почти не общался с садовником, а тем более, не был у него дома. Приглашение этого немолодого человека обрадовало его.
-А можно?
Садовник удивлённо посмотрел на него.
-А чего же нельзя, я же не зверь какой-то. Заходи, Александр.
-Да вы просто называйте меня Саша.
-Да? А родители велели тебя Александром величать. Ну, Саша, так Саша. Проходи.
В домике было чисто и уютно. Даже на столе стояла ваза с цветами. Зашумел чайник, зазвенела посуда, выставляемая на стол. Всё было просто и чисто. Но главное, всё было необычно. Глаз, привыкший к роскоши, с интересом и любопытством наблюдал за всем окружающим. На стене висел небольшой телевизор. На журнальном столике лежал ноутбук. Небольшой холодильник, электрическая плитка, простая, но новая мебель. Всё было компактно и уютно.
-Разглядываешь, не нравится?
-Нет, нет, наоборот, всё так хорошо, мне нравится.
-Ну, уж с вашим дворцом не сравнить.
-Да, вы правы, у нас слишком много роскоши. А знаете, она давит, не радует. Жить в музее не доставляет никакого удовольствия. А больше жить негде.
-Но, ты ведь учишься?
-Конечно.
-Ведь не все студенты живут в роскошных домах и квартирах, наверное есть и такие, которые живут в общежитии?
Александр задумался. Оказывается он не может ответить на этот вопрос. Он настолько плохо знал своих однокашников, что даже такие простые вещи, как условия их жизни, были ему неведомы. Он посмотрел извиняющимся взглядом на садовника.
-Я не знаю.
-Ты не общаешься со своими товарищами?
Он знал, что надо ответить, но стеснялся. Но, посмотрев в глаза Степана Ивановича, он увидел сочувствие и доброту. И ему вдруг захотелось поделиться с этим пожилым человеком, годящимся ему, пожалуй, в дедушки, своими проблемами. Чувство стыда вдруг пропало словно под действием гипноза. Он глянул в эти добрые, немолодые глаза.
-Я не умею общаться с ними. Я часто не понимаю их, почему они смеются, о чём говорят. Порой мне кажется, что они прилетели с другой планеты.
-А может быть не они, а ты прилетел на землю неведомо откуда? Но ты хотя бы пытаешься их понять?
-Я пытаюсь, конечно, я очень стараюсь их понять, но, но не могу.
-А они, наверное шутят, и смеются над тобой, да?
-Да. И мне это обидно, но я не знаю, что делать, как с ними общаться, как говорить на их языке.
-А твои родители знают о твоих проблемах?
-Откуда им знать, у них нет времени на разговоры со мной. Да и что бы могло измениться? У них разработана программа моего обучения и воспитания. Только этим занимаются другие люди. Я раньше не понимал этого, но теперь всё вижу и пугаюсь, что со мной будет дальше. Хотя, я не могу не верить родителям, ведь они желают, чтобы их сын на этой земле был не последним человеком. Просто, наверное, программа моего воспитания сложнее, чем у других родителей. Но, я думаю, и результат не замедлит сказаться. Я верю. Меня уже почти всему научили в жизни, я многое умею и понимаю.
Садовник сидел над чашкой чая, из которой поднималась тоненькая змейка пара. Он сидел с закрытыми глазами и только слегка покачивал головой. Потом он открыл глаза, и пристально стал смотреть на молодого человека. Александр увидел в его глазах жалость, и одновременно горечь. Он даже смутился. На него ещё никто и никогда так не смотрел. Ему вдруг стало страшно. Страшно за себя.
-Бедный ты бедный...
Чтобы не видеть больше этих глаз, пугающих его своей истинностью и правотой, он стал смотреть в чашку с горячим чаем. Он поднёс её к губам, сделал глоток, и тут же ойкнул, ощутив, что обжёг язык. Потом его взгляд перескочил на экран телевизора. Он замер, от того, что увидел там. На экране была ослепительно красивая девушка. На ней не было ничего из одежды. Её тело было прекрасно и волнующе. Он, уже студент, впервые увидел обнажённое женское тело. Сердце вдруг забилось сильно-сильно. Внутри появилось какое-то незнакомое чувство, почти закружилась голова. Он слышал какие-то слова, но не понимал кто и что говорит. Потом он почувствовал прикосновение чьей-то руки на своём плече, но он всё смотрели смотрел, пока не появилась другая картинка.
-Эй, Саша, что с тобой? Ты меня слышишь?
Александр повернул голову.
-Тебе девушка понравилась? Или тебе понравилось её тело?
-Я впервые вижу такую красоту.
-Может быть ты никогда не видел обнажённых женщин?
Александр смотрел сквозь садовника, не замечая его. В его глазах была эта девушка, с тонкой талией и красивой девичьей грудью.
-Да, да, я впервые вижу это.
-У тебя ещё не было девушки?
-Нет. Откуда?
-А что, телевизор ты не смотришь? Там нередко можно увидеть такое.
-Мне не разрешают смотреть фильмы. Я смотрю только то, что запланировали мама с папой. А там этого нет.
Садовник встал из-за стола и стал нервно ходить взад-вперёд по ограниченному пространству своего маленького жилья. А Саша смотрел на него и словно ждал, что тот должен сейчас произнести. Он чувствовал, что верит этому доброму, умудрённому человеку. Ему хотелось, чтобы тот дал ему совет, как жить дальше. Ведь такая жизнь, которой он живёт, с каждой минутой становилась ему противней и страшней. Он прочёл много книг за последнее время, но он никак не мог понять, почему люди так неправильно живут, что их заставляет так жить? И только сейчас он стал понимать, что все они живут правильно, а он.... А как же живёт он? Почему, почему он не живёт жизнью людей, которые находятся там, за этой высокой стеной, окружающей его золотую клетку, его фешенебельную тюрьму, в которой он заточён своими же родителями. И опять в его глазах возник образ девушки, увиденной на экране телевизора.
Садовник вдруг перестал ходить и резко опустился на стул перед юношей.
-Послушай меня, бедный ты бедный. Я понимаю, что ты любишь своих родителей, но в жизни случается такое, что они не всегда оказываются правы. Поверить в это трудно, а тем более, если об этом говорит кто-то чужой, посторонний тебе человек. И тем не менее, родители твои совершили большую ошибку, желая вырастить тебя таким, которым они планировали. Видно родители твоих родителей не научили их этому тонкому искусству, а природа не дала им необходимые инстинкты, связанные с родительскими чувствами. Они самоуверенно взялись за твоё воспитание, но чужими руками, в которые они вкладывали большие деньги, не давая воспитателям проявить творчество и талант, и убив тем самым их способность и обязанность сделать из тебя человека. Правильного человека. Ты можешь мне не верить, можешь рассказать обо мне родителям, которые тут же меня прогонят, но ты не человек с нашей планеты. От человека у тебя только тело. Остальное благополучно загублено. - Он вновь стал ходить из угла в угол. Чувствовалось, как он взволнован. - Ты должен принять решение, первое в твоей жизни, и самое главное решение. Ты должен понять, что ты не человек ещё. И ты должен сам дойти до этого и разобраться в себе. Ты должен понять, чего не хватает в тебе в жизни, чтобы стать, как все. Ты ещё молод, и можешь всё исправить. В противном случае, твоя жизнь подходит к концу. Ты станешь сгустком страданий своих, и принесёшь страдания другим. Но, тебе, чтобы стать как все, придётся тоже пострадать, но эти страдания не будут такие ужасающие, как те которые тебя ждут, если ты всё оставишь, как есть. Да, тебя ждут тяжёлые испытания, но потом ты будешь их вспоминать с благодарностью. Тебе осталось только решиться и сделать шаг. А я помогу тебе в этом, если ты примешь решение.
-И я стану нормальным человеком? И у меня будет любовь, как у всех?
-Ты познаешь, что такое любовь. Ты познаешь, как она коварна и болезненна. Какие страдания она может приносить. Но, не познав этого, ты не сможешь познать прелести истинной любви. Всё это будет у тебя, только надо проявить мужество и принять решение.
Через окно было слышно, как шелестят деревья, поют птицы. Всё вокруг живёт своей нормальной, заложенной природой жизнью. И неужели отказаться от этого?
-Степан Иванович, я готов сделать всё, как вы скажете.
На губах Саши даже появилась едва заметная улыбка. Он чувствовал, что в его жизни начинается перелом, и он начался в момент принятия решения. Это было первое решение в его жизни. В душе он почувствовал какой-то подъём, предчувствие чего-то очень важного и хорошего, но, тут же, как наваждение, опять перед глазами возник образ девушки, манящий и волнующий.
-Ты машину водишь?
-Да, наш шофёр научил меня, и права есть.
-Тебе придётся поехать к морю. Это недалеко, километров семьдесят. Вот тебе адрес. - Он на листке написал несколько слов. - Это мой брат Николай Иванович. Я позвоню ему насчёт тебя. Он не будет ничего спрашивать. Сделаешь всё, как он скажет. Будет трудно, но ты выдержишь, я знаю. Только напиши записку родителям, чтобы не волновались очень за тебя. Ну, естественно, не пиши куда ты уехал. Твоё отсутствие может продлиться долго, неделя, месяц, или и того более. Если ты всё воспримешь правильно, то на меня не будешь в обиде. А если обидишься, значит тебе не пошло на пользу то, что предстоит. Но, как я уже говорил, я в тебя верю. С Богом. Удачи тебе.
***
Александр долго думал, что написать своим родителям. Высказывать упрёки, недовольство, значит обидеть родных людей. Эта обида добавится к переживаниям, когда они узнают о его побеге из дома. Промучившись целый час над посланием, он остановился на самом безобидном варианте. Он написал, что просто уехал на экскурсию по городам, чтобы немного отдохнуть от учёбы. Да, он понимал, что это ложь, но понимал и то, что это ложь во благо, а потому позволил себе отойти от принципов по которым он жил.
Ему удалось незамеченным выехать на своём Порше за золотые ворота, и направиться в сторону моря. Он вместе с родителями несколько раз ездил в том направлении, поэтому ошибиться не мог. Да и дорога в ту сторону была одна. На его лице появилась улыбка. Он просто летел вперёд, сознавая, что он наконец-таки свободен. Он любовался всем тем, мимо чего проносился его автомобиль. Он радовался жизни, впервые это ощущая. Он видел населённые пункты, проносящиеся мимо, где не было роскошных дворцов за высокими стенами. Там были скромные, порой даже очень скромные дома. Обитатели этих домов были одеты в недорогие одежды. Он специально сбросил скорость, чтобы внимательней всё рассмотреть. И тут он заметил лица людей. Те, которые стояли и разговаривали, почти всегда улыбались, а кто-то и смеялся. На них не было маски высокомерия и пренебрежения. Они все общались на равных, оттого и чувствовали себя свободными и раскрепощёнными. И это он уже сам стал понимать без всяких посторонних подсказок. А дальше было интересней. Когда он проезжал небольшой посёлок, то впереди увидел большое скопление людей. Он притормозил. На небольшой площади люди толпились возле лотков на которых было выставлено много всякой всячины. Он припарковался невдалеке. Подошёл поближе. Это был рынок, на котором местное население делало покупки. Он прошёл мимо лотков, где продавались овощи, яйца, мясо, всевозможные, непонятные ему вещицы. Его удивлённые глаза бегали не переставая то туда, то сюда. И тут он заметил, что многие смотрят на него, словно на товар, которым торгуют здесь. Может быть что-то не в порядке — подумал он, и стал осматривать себя. И только сейчас он понял, что в своём наряде он среди простого народа выглядит белой вороной. Но, ничего более простого он не смог найти в своём гардеробе. Преодолевая смущение, Александр продолжил хождение по рынку. Ему всё так было интересно, что он не мог оторваться от этой экскурсии. Он впервые увидел, где люди покупают продукты, сколько это стоит, и как это всё выглядит в начальном виде.
Вдоволь налюбовавшись живым миром, Александр вновь сел за руль, и отправился дальше, полный полученными впечатлениями. Вскоре показалось море. Осталось ехать совсем немного. Машина уже продвигалась по плохо наезженной дороге, идущей вдоль небольшого рыбацкого поселения. Народу почти не было видно, а те кто и попадался, стояли с открытыми ртами, глядя на машину, подобной которой они здесь ещё ни разу не видели. Александр подъехал к дому, к фасаду которого была прибита простая дощечка с адресом, написанным коричневой краской и от руки. Подойдя к ветхой калитке, он постучал в неё. Но вскоре понял, что со стороны, видимо, это выглядит, по крайней мере, смешно. Тогда он попытался её открыть, но она не поддавалась, не смотря на то, что замка на ней не было. Заглядывая со всех сторон через щели в рейках, из которых калитка была сделана, он увидел, что она закрыта на крючок с внутренней стороны. Он сунул руку в щель, и тут же заноза вонзилась в его тонкую, нежную кожу. Он стал вытаскивать её своими ухоженными ногтями, шипя вдыхаемым через сжатые зубы воздухом от непривычной, хотя и не сильной, боли. За всю его непродолжительную жизнь эта заноза была первой. Пока он занимался хирургической операцией, со стороны двора к калитке подошёл немолодой мужчина, одетый слишком просто и неопрятно. Его одежда источала запах моря и рыбы. Посмотрев в его лицо, Александр сразу догадался, что это Николай Иванович. Как же он был похож на своего брата, садовника. Он открыл калитку и стал разглядывать гостя, с трудом сдерживая улыбку. Александр прервал свою операцию и улыбнулся хозяину.
-Здравствуйте. Я Александр. Ваш брат, Степан Иванович, должен был вам позвонить по поводу меня.
-Проходи, сынок. Я тебя уже жду. Сейчас открою ворота, загонишь во двор машину, если не хочешь с ней расстаться. - Произнёс он низким, прокуренным голосом, и стал открывать скрипучие ворота. - Поставишь возле сарая, чтобы не мешала.
Александр сел за руль, и потихоньку въехал во двор. Там было несколько строений, он выбрал из них самое большое, посчитав, что это и есть сарай. Когда он заглушил мотор, к нему подошёл хозяин.
-Я ведь сказал — поставь машину у сарая а не у бани.
-Простите, я не разобрался где у вас что.
Николай Иванович отошёл в сторону, и встал возле покосившегося, очень старого строения. Он загрубевшим, грязным пальцем показал место, где надо припарковаться. После того, как машина встала на место, юноша вступил ногами на коротко скошенную траву, которая покрывала почти всю территорию двора. Он стал оглядываться по сторонам, изучая строения, окружавшие его. Всё было очень старым и неухоженным, кроме самого дома, стены которого были отделаны вагонкой и покрашены в зелёный цвет. В одном из углов двора были на шестах растянуты сети, порванные в нескольких местах. Судя по непонятным юноше инструментам, кто-то занимался их ремонтом. Тут же был небольшой навес, под которым были натянуты верёвки, на которых висело много рыбы, которая была очень похожа на вяленую воблу. Такую же он видел однажды дома, когда к отцу приехал старый приятель, и они опивались пивом, сидя за столиком возле бассейна. Александру запомнился резкий, неприятный запах, который исходил со стороны разгулявшихся мужчин. Этот запах состоял из смеси пива, табачного дыма и рыбы. С тех пор он не мог смотреть на вяленую рыбу, она вызывала у него отвращение. Но здесь этого запаха не наблюдалось, здесь больше пахло морем.
-Ну, что встал, заходи в дом.
Юноша последовал за хозяином. Поднявшись по ступеням крыльца, они прошли через какое-то мрачное помещение, где пахло стариной и рыбой, в дом. Как только они оказались внутри, ноздри ощутили запах еды. На сколько мог понять юноша, пахло варёной картошкой, луком, чесноком и рыбой. Тут же он увидел большой стол, за которым сидели две женщины, одна уже не молодая, видимо жена хозяина, а другая, лет тридцати, очень приятной наружности. Их одежда не на много отличалась от того, во что был одет хозяин. Александр поздоровался и представился, получив в ответ по кивку головы.
-Угощайте гостя.
-Спасибо, я сыт.
Хозяин строго посмотрел на юношу. Кашлянул.
-Надо поесть перед дорогой. Уж не побрезгуйте, не ресторан.
-Ну, что вы, я не это имел в виду, просто я ещё не проголодался. Я поем, конечно, спасибо.
Молодая женщина встала из-за стола, и вскоре принесла тарелку, в которой была горячая отварная картошка с укропом, и жаренная рыбина внушительных размеров. Потом она принесла несколько пучков зелёного лука и хлеб. Судя по всему, сами хозяева только что поели, и теперь сидели в блаженном состоянии и рассматривали гостя. Но Николай Иванович быстро закончил этот сеанс, произнеся одну фразу: -Ну, что сидите? Работать.
Женщины встали из-за стола и уже через минуту юноша увидел их возле растянутой сети. Значит это они занимались ремонтом. А Александр приступил к приёму пищи. Из столовых приборов была только одна алюминиевая вилка. Он растерялся под взглядом хозяина, но тот, поняв это, встал со стула, и сказав, что скоро вернётся, вышел из дома. Юноша стал ковырять рыбу вилкой, отламывая самые толстые кусочки. Как не странно ему показалось, но рыба была очень вкусная, и он, увлёкшись, быстро съел почти всё, что ему преподнесли. Тут и явился вновь хозяин, и принёс холодного кваса. Не спрашивая, хочет ли молодой человек или нет, налил в стакан, и поставил перед ним.
-Сейчас отведу тебя к лодке. Вот компас. Умеешь пользоваться?
-Да, мы проходили это когда-то.
-Проходили, говоришь? - Он слегка усмехнулся, и стал показывать, как пользоваться этим прибором. - Поплывёшь точно в направлении 64 градуса. В лодке есть вода и хлеб. Плыть недалеко, всего пятнадцать километров. Главное, постоянно держи направление по компасу. Увидишь остров. Тебе туда. А дальше всё зависит от тебя. Ты ведь всё можешь, всему обучен. - И он опять слегка улыбнулся в усы.
-Спасибо за обед. Всё было очень вкусно. А когда плыть?
-Чем раньше, тем лучше. Уже середина дня. На дорогу уйдёт часа три. Так что, нечего рассиживать. Пошли.
Они вышли из дома. Женщины продолжали чинить сети. Юноша попрощался, получив в ответ опять по кивку головой.
Рыбак, не смотря на свой возраст, шёл быстро, отмеряя широкими шагами дорогу к морю. А море было спокойно и красиво. Гладкая водяная поверхность отражала голубое небо, и кое-где поблескивала солнечными искорками, словно приманивая своей красотой, и зовя в неё окунуться. Было жарко и безветренно. И даже близость воды не давала желаемой прохлады. Они прошлись по берегу, вдоль самой кромки воды. Небольшой прибой шуршал мелкой галькой и крупным песком, подбираясь почти к самым ногам.
У деревянного пирса уютно покачивались три рыбацкие лодки. Рыбак подвёл юношу к лодке с номером 33.
-Я уже говорил, что тут есть и вода и хлеб. Не забудь следить за курсом. Помнишь, 64 градуса. Ну, с Богом.
Он отвязал лодку, и когда молодой человек оказался на борту, оттолкнул её от пирса.
Хотя Александр и старался не показывать, но по глазам и выражению лица было видно, что он волнуется, если не сказать больше. Он сел на скамью посередине судна, вставил вёсла в уключины, и стал неумело грести в море. Отойдя от пирса, он глянул на компас, немного повернул лодку, и стал медленно плыть в нужном направлении. В душе было смятение и страх, справится ли он с такой сложной задачей. По морю одному проплыть пятнадцать километров. Он стал вспоминать уроки физики и географии. До видимого горизонта было одиннадцать километров. Значит ему нужно проплыть четыре-пять километров, чтобы увидеть остров. Он грёб, пытаясь ориентироваться на вершину скалы на берегу. С каждым гребком он приобретал всё больше и больше навыка, скорость росла. Берег, где жили люди, где была его машина, на которой он мог меньше чем за час домчаться до дома, отдалялся всё дальше и дальше. Его сопровождал равномерный скрип уключин и плеск воды за бортом. Иногда до его слуха доносился крик чаек, которые подлетали к лодке, чтобы посмотреть, нельзя ли там чем-то поживиться. А берег уходил всё дальше и дальше. Вдруг, между лодкой и берегом появился лёгкий туман, или дымка. Александр повернул голову вперёд по ходу. И впереди тоже был туман. Он вытащил из кармана компас, и положил его на скамейку рядом с собой. Вскоре берега совсем не стало видно. Страх никак не мог отпустить юношу. Ему ничего не оставалось, как грести и грести. Вот уже час, как он не вставал со скамьи, работая вёслами. Физически он был вполне подготовлен. Занятия в спортзале и в бассейне обеспечили его кое-какими мышцами, но проблема возникла в другом. Его нежная кожа на ладонях, не знающих физической работы, стала давать о себе знать. Появились мозоли. Руки горели. Он стал их периодически опускать в воду, чтобы остудить. После короткого отдыха мозоли болели ещё больше. Сколько ещё плыть не ясно. Перестали появляться и кричать чайки. Если перестать грести, то только плеск волн о борта лодки нарушал тишину. Вскоре мозоли на ладонях лопнули, и начала сочиться кровь. Боль всё усиливалась. А среди тишины стали появляться странный звуки, они были похожи на крик человека, жалобный, безысходный. Дальше терпеть боль на ладонях юноша не мог. Он снял с себя футболку, и разорвал на полоски, которыми обвязал ладони. Стало немного легче, но тут почувствовалась усталость. Мышцы не были готовы столько времени совершать одну и ту же работу. Руки сводили судороги, а сердце — страх. Он уже стал терять надежду, что когда-нибудь доплывёт. И всё равно, он грёб и грёб, посматривая периодически на стрелку компаса. Он даже не смотрел вперёд, ему уже становилось всё равно. Он уже стал жалеть, что решился на это. Отчаяние, вот что сейчас было в душе юноши. Плеск воды о борт лодки он уже просто ненавидел. Он готов был заткнуть уши, чтобы не слышать это. И вдруг, что это, плеск исчез. На какую-то секунду возник новый звук, шорох, и тут же его качнуло вперёд. Лодка остановилась. Он обернулся. На его лице появилась счастливая улыбка. Лодка уткнулась в песчаный берег. Он увидел остров, холмистый и зелёный, покрытый густой растительностью. От счастья у него на глазах выступили слёзы. И тут же через пелену слёз он увидел на холме.... Нет, не может быть. Это она?! Это та девушка с экрана телевизора. Та же талия, та же грудь, те же ноги. Она стояла обнажённая с развивающимися волосами и размахивала рукой, зовя его к себе. Он бросил на песок якорь, привязанный к лодке тонкой цепью, и быстрыми, качающимися шагами, устремился в сторону холма. От нескольких часов небольшой качки, его поводила со стороны в сторону, но он шёл, падал, снова шёл. И вдруг, так неожиданно, из-за дерева вышла она... На ней был только сарафан из белой, полупрозрачной ткани, висящий на тоненьких бретельках на её прекрасных плечах. Каштановые волосы развивались на лёгком ветре, карие глаза, огромные глаза, смотрели с улыбкой и кокетством. Она была прекрасна. И тут раздался её божественный голос:
-Как зовут тебя, милый юноша?
От увиденного он чуть было не забыл своё имя.
-Я, меня, ну, Александр я. А вас?
-А меня зовут просто — Виктория. И говори мне — ты.
Она говорила тихо и протяжно, словно во сне или в полёте ветерка.
-Иди за мной, я приглашаю тебя в свой дом.- Она протянула юноше руку, в ответ он протянул свою. - О, бедный мальчик, у тебя кровь. Наверное, тебе очень больно? Твои руки не привыкли к физическому труду. Ну ничего, я вылечу тебя. - И она потянула его за собой в гущу леса. Пройдя не больше сотни метров они вышли на большую поляну, со всех сторон окружённую высокими деревьями. И тут он увидел небольшой дом, очень прочный и красивый. Поднявшись по ступеням они вошли внутрь. Здесь всё сияло чистотой и тонуло в удивительном запахе. Она усадила его на стул, улыбнулась ему.
-Сиди, никуда не уходи.
Сама же выпорхнула из комнаты. И тут послышались шаги. В комнату вошёл огромный пёс. Это был мраморный дог. Он посмотрел на гостя своими большущими глазами, и сел перед ним на пол. Юноша замер. Он не знал, как вести ему себя с таким огромным животным. А тот словно замер, как мраморное изваяние. Так они и сидели, пока в комнату не вошла хозяйка дома.
-О, Аргус, ты уже познакомился с нашим гостем? Не обижай его, этого прекрасного юношу. Иди, иди погуляй, не мешай нам.
Пёс нехотя встал и послушно вышел вон. Взгляд Александра вновь устремился на прекрасную Викторию. Она принесла какие-то баночки, бинты, но он этого почти не видел, его глаза не могли оторваться от прекрасного создания, сидящего прямо перед ним. Она села близко-близко, её бедро прижалось к его коленке. Он ощутил тепло её тела. Она взяла его руку, размотала пропитанные кровью тряпки, и стала чем-то промывать раны. Он не чувствовал боли, только тепло её тела. Она наклонилась к столу, чтобы взять чистый бинт, и на несколько мгновений прикоснулась к его руке своей грудью, сказочно трепещущей под полупрозрачным сарафаном. Его сердце бешено заколотилось, а она посмотрела в его глаза своими сияющими, огромными глазами, и улыбнулась. Он еле сдерживал себя, ему страстно хотелось прикоснуться к ней. Он второй рукой слегка провёл по её обнажённому плечу. И тут же она приложила к своим губам указательный палец и покачала головой.
-Ты торопишься, прекрасный юноша. Имей терпение. Ты видишь, я занята делом. Мне ты нужен здоровый. Сиди спокойно.
Она продолжила обрабатывать раны. Вскоре на обеих руках белели чистые повязки.
-Ну вот, скоро всё пройдёт.
А он всё смотрел на неё не отрываясь, она гипнотизировала его своей красотой.
-Виктория, а ты здесь живёшь одна?
-Ну, почему одна, у меня есть Аргус, а теперь и ты. Я не одна. А скажи ка мне, у тебя в лодке ничего для меня нет?
-Я не знаю, я ничего не брал с собой.
-А ты сходи, посмотри в носовом отсеке.
Они вышли вместе из дома.
-Аргус, проводи нашего гостя к лодке.
Она так быстро и неожиданно это сказала, что юноша даже не заметил, откуда выскочил пёс, который тут же сел возле ног Александра.
-Идите, я вас буду ждать.
Пес поднялся и направился в сторону моря, показывая дорогу юноше. Он периодически поворачивал свою огромную голову, словно проверяя, идёт ли за ним человек. Александр был поражён, как выдрессирована эта собака. И вот они уже на берегу. Аргус прыгнул в лодку и подошёл к носовому отсеку. - Неужели он всё понимает?
Юноша забрался на борт судёнышка и открыл дверцу отсека. Тут он увидел канистру с водой и хлеб, завёрнутый в полиэтиленовый мешок. Но, кроме этого здесь лежал большой деревянный ящик. Он поднял его на руки, тот был очень тяжёл. Едва не уронив, удалось выбраться на берег, и ссутулившись от тяжести груза, Александр, в сопровождении Аргуса стал подниматься на холм. Как же он устал тащить этот ящик, но, зная для кого это, он был готов потратить все силы, но быстрее принести его этой очаровательной девушке, чтобы выглядеть в её глазах сильным мужчиной. Пот с него тёк ручьями, руки болели, но он нёс и нёс этот тяжеленный ящик. Наконец-таки Аргус вывел его на поляну, где стоял дом. Александр затащил ношу в комнату, где его встретил лукавый взгляд прекрасных глаз.
-Бедный мальчик, как ты вспотел. Надо постирать твою одежду. Раздевайся.
-У меня нет смены белья.
-А зачем тебе бельё? На острове больше никого нет.
Она смотрела на него таким взглядом, что он не мог её ослушаться. Он снял с себя всё, что было на нём. А она смотрела на него с лёгкой улыбкой, переводя глаза сверху вниз, смущая его, но он не сопротивлялся. Она подошла к нему, провела рукой по щеке, по шее, по груди.
-Какая у тебя нежная кожа, как у младенца.
У него затряслись ноги, всё тело налилось горячим свинцом. Он медленно опустил бретельки её сарафана, который соскользнул на пол, открыв его взору мраморное, точёное тело. Он потянулся к ней, чтобы прижать к себе, но, что-то сжало его, как клещи, он задрожал и страстное желание победило его разум, выпустив на волю то, что он так сильно сдерживал. Она взяла его голову в свои прекрасные руки и прижала к горячей груди.
-Ты опять спешишь, милый мальчик. Ну ничего, я научу тебя всему, потерпи. А теперь беги к морю и искупайся, остуди себя и умойся. Аргус, проводи его.
И опять верный Аргус появился у ног юноши, и повёл его к морю. Прохладная вода сразу сняла нервную нагрузку. Потом он лёг на спину и, качаясь на небольших волнах, отдыхал с закрытыми глазами. Тут раздался лай Аргуса. Собака стояла у кромки воды и лаяла, словно говоря купальщику — выходи, выходи, пора. Александр поплыл к берегу. Собака преданно стояла и ждала, когда он выйдет на песок. И только тогда, когда он оказался в метре от животного, пёс отправился в обратный путь, всё время оглядываясь на юношу. Они шли медленно, всё-таки усталость давала о себе знать. Вокруг стояла тишина, и только птицы недоуменно пересвистывались, обсуждая появление совершенно голого человека.
На крыльце юноша увидел одежду, которая была аккуратно сложена. Это были чьи-то старые шорты и футболка. Они были чистые и выглаженные. Тут вдруг открылось окно, и показалась голова Виктории.
-Одень пока эту одежду, она чистая, а то ты мне всех птиц распугаешь своей наготой. Хватит голым ходить.
Ему вдруг стало так стыдно, да ещё он думал о том, что только недавно с ним произошло. Он словно проснулся, словно отошёл от забытья. Быстро надел на себя приготовленную одежду, и зашёл в дом. Виктория встретила его улыбкой, которая заставила его забыть о всех волнениях, которые только что так терзали его.
-Сядь, перекуси. Вот пирог с картошкой, вот козье молоко.
Александр с удивлением посмотрел на неё.
-А откуда козье молоко? Где ты его берёшь?
-Так вон там, за деревьями, магазин. Там я и покупаю.
-Так это что, не остров разве?
-Бедный ты бедный, ты и шуток не понимаешь. Конечно же остров. А за деревьями пасётся козочка. Что бы я без неё делала. Попей её молочко, оно самое вкусное и полезное. Тебе надо сил набираться, они пригодятся здесь.
Он не знал, что ответить. Он вообще ничего не знал и не понимал, что происходит. Он, человек, который всю жизнь прожил в доме, похожем на дворец, не знавший ни забот, ни проблем, вдруг оказался на этом необитаемом острове, где живет прекрасное создание, к которому его так тянет и манит, что он не может ни на секунду найти спокойствие. Он сидел за столом и впервые стал рассматривать всё, что окружает его в этом доме. Здесь не было ни одного предмета, который хотя бы чем-то напоминал вещи, находящиеся в его доме. Шкафчики, весящие на стенах в том уголке, где находилась кухня, были самодельные. Стол, на котором готовится пища, вообще был сделан не понятно из чего. Плита, которая топилась дровами, была слегка закопчёна и на ней были остатки чего-то пригорелого. Вместо электрического светильника висела керосиновая лампа. Он всё рассматривал и рассматривал, пока Виктория не подошла к нему и не посмотрела в его глаза.
-Тебе не нравится у меня?
-Почему, почему мне должно не нравиться? Просто я всю жизнь прожил в других условиях, и мне интересно на всё посмотреть. Для меня это всё так незнакомо.
Он смотрел на неё не отрываясь, забыв обо всём.
-Как же ты красива.
-Тихо, тихо, тихо. Пей молоко. Тебе предстоит сейчас работа, и очень важная.
-Я для тебя готов всё сделать.
-Сначала поешь и попей.
Он стал быстро поглощать всё, что она ему преподнесла. Он не чувствовал ни вкуса еды, ни количества. Он чувствовал только одно — влечение к этой чудесной девушке. Он хотел, чтобы она была его, прямо сейчас, прямо здесь. Но она, прекрасно всё понимая, подняла свой пальчик, и...
-Саша, можно я так буду тебя называть?
-Как угодно, только называй.
-Так вот, Сашенька, нам надо приготовить сытный ужин, а по сему, ты, как мужчина-добытчик, сейчас пойдёшь на охоту, и принесёшь мне дичь или птицу. И мы будем пировать.
С этими словами она вышла в другую комнату, и вскоре вернулась с ружьём в руках.
-Оно заряжено, осторожно.
-А куда мне идти охотиться?
-А лес кругом, куда хочешь, туда и иди.
-А остров большой?
-По берегу можно за три часа обойти. Не заблудишься. Ну, вперёд, мой рыцарь.
Как только юноша оказался в лесу, и зная, что его никто не видит, он взялся рассматривать ружьё. Он постеснялся сказать девушке, что не умеет им пользоваться. Ему пришлось долго изучать этот вид оружия. Но, кажется, он понял, что нужно делать, чтобы выстрелить. Сложнее было понять, как прицелиться. Но и тут он призвал все свои знания, и разобрался с этим, может быть. Дело оставалось за малым, найти птицу или дичь. Только он стал продвигаться вглубь леса, как услышал за собой шорох. Кажется кто-то шёл сзади. Может быть это дичь — подумал он, и стал возвращаться по своим следам. Пройдя несколько метров, он нос к носу столкнулся с Аргусом. Он решил, что с этим животным надо наладить хорошее отношение. Подошёл поближе. Тот стоит, не движется. Тогда он подошёл вплотную. Встал перед ним. Тот был не на много ниже юноши.
-Ну, дай лапку. - Произнёс он и протянул свою руку. Тот стоял, как вкопанный, никак не реагируя. - А погладить-то тебя можно? - Он протянул к нему руку, и один раз провёл по голове. Этого собаке хватило, и она отошла назад, давая понять, что ласки твои, молодой человек, мне не нужны. Иди на охоту. Делом надо заниматься. Ничего не осталось, как подчиниться. Юноша повесил ружьё на плечо, и, раздвигая руками густые ветви елей, стал пробираться вглубь острова. Лес был на удивление густой, идти было трудно, приходилось всё время оберегать глаза от веток. Очень хотелось юноше не подкачать, чтобы выглядеть в глазах прекрасной Виктории настоящим мужчиной. Он и шёл-то по лесу, ощущая себя всесильным, всё могущим человеком. Ружьё, висящее на плече, придавало уверенности и мужества. Вот опять он услышал за собой шаги. Аргус обогнал его и остановился, как вкопанный. Может быть это сигнал к действию? - Подумал Александр. Он превратился весь в зрение и слух. Полнейшая тишина давала надежду услышать то, что почуял Аргус. И юноша оказался прав. Где-то вверху, в кронах деревьев, послышался звук, шорох. Он вскинул ружьё и стал внимательно смотреть, подняв голову. Вот, вот оно. На вершине сосны заметно какое-то движение. Что-то темнело среди веток. Появилось незнакомое чувство охотничьего азарта. Он попытался прицелиться, но, как это делать точно не знал. Резко нажал на спусковой крючок. Сильнейший удар, сопровождаемый грохотом, пришёлся в правое плечо. Ему не удалось устоять на ногах. Он повалился на земь, а на лицо ему благополучно упало тяжёлое ружьё. Такой досады он ещё не знал. Хорошо, что не было свидетелей. Хотя, над его лицом появилась морда собаки. Убедившись, что охотник не пострадал, Аргус отошёл в сторону, и сел, ожидая продолжения охоты. Через минуту они уже шли дальше. Но идти пришлось не долго. В кустах появилось что-то белое. Александр опять поднял ружьё, и только он собрался нажать на спусковой крючок, как за спиной громко залаяла собака, и толкнула его своей мордой. От неожиданности палец дёрнулся, и вновь Александр оказался на земле. Он приподнялся, чтобы посмотреть, не попал ли. За кустами, жуя густую траву, стояла козочка. К великому счастью она не пострадала. Патронов больше не было. Ничего не оставалось, как идти обратно. Аргус это понял немного раньше юноши, и уже шёл в обратном направлении, периодически оглядываясь, не потерялся ли его подопечный. Повесив ружьё на плечо, горе-охотник шёл за своим огромным проводником, опустив голову. Оказалось, что отошли они от дома совсем не далеко. Он уже был виден через листву деревьев. Возле дома стояла она, опять в одном прозрачном сарафане. А в дали играло бликами лазурное море. Небольшие волны накатывались на песчаный берег. Пейзаж, достойный пера великого художника.
-Ну, и где же наш ужин?
-Понимаешь,...
-Понимаю. Охотится ты не умеешь. Бедный ты бедный. Дай ка ружъё.
Она взяла из его рук ружьё, перезарядила, в руках у неё были два патрона, и прицелилась куда-то вверх. Раздался выстрел. Юноша с восторгом увидел, что его принцесса не то что не упала, но и не пошатнулась. В этот момент Аргус бросился в гущу леса. Молодые люди не успели ещё сказать и слова друг другу, как пёс показался среди густой зелени с птицей в огромной пасти. Он подошёл к своей хозяйке, и бросил к её ногам добычу.
-А вот и наш ужин. Сашенька, выпотроши, пожалуйста, птичку.
Это была не просто птичка, это был глухарь килограмма на три. Как его потрошить и чистить, юноша даже не представлял. А она ничего не подсказала, только дала ему в руки длинный, острый нож. А сама она ушла в дом. Он посмотрел на эту птичку, величиной с гуся, покрутил во все стороны, и стал выдёргивать перья. На это занятие у него ушло часа полтора. Виктория несколько раз выглядывала из окна посмотреть, не нужна ли помощь, и вновь пропадала. Он так был увлечён этой тяжёлой, неприятной работой, что даже красивый пейзаж с морем и песчаным берегом не привлёк его внимания. А напрасно. Если бы он был внимательным, то заметил бы, что лодки с номером 33, на которой он приплыл на этот райский остров, уже нет на месте. Когда работа подошла к концу, из дома вышла Виктория. Она подошла к юноше, и погладила его по пышной шевелюре.
-Ну вот, молодец, не прошло и двух часов, а ты уже общипал всю птичку. У нас будет вкусный ужин. Надо только приготовить дрова для костра. Будем готовить на вертеле. На крыльце лежит пила и топор. В лесу растут деревья. Поищи сушняк, живые не порти. А вертел у меня есть. Поторопись, наверное ты уже проголодался.
Она забрала у него птицу, улыбнулась, и упорхнула в дом, словно белый лебедь. Он усталыми шагами подошёл к крыльцу, взял пилу и топор. И вновь он в лесу. Деревья, которые его окружали, были все живые и большие. Минут через сорок он наткнулся на почти высохшее дерево. Прислонившись к нему спиной, он отдыхал и думал о ней. Как жаль, что находится столько дел, что нет времени побыть рядом с этой чудной женщиной. Но, впереди ночь, там работать не надо, и они будут вместе. С этими мыслями, которые предали ему сил, он приступил к работе. Напилив сухих веток, он собрал всё в охапку, не забыв о топоре и пиле, и с большим трудом отправился назад. Подходя к дому, он уже валился с ног от усталости. Но, как только на встречу ему вышла Виктория, он ожил.
-Молодец, теперь мы будем жарить птичку.
Она принесла вертел с нанизанной тушкой, и установила его на стойки, воткнутые в землю по обе стороны от костра.
-Сашенька, птицу я приготовлю, а ты потрудился, устал, вспотел, иди искупнись, вода такая тёплая.
-А ты не пойдёшь со мной?
-А если птица сгорит, чем мы будем ужинать?
-Тогда я быстро.
Он побежал к берегу, сопровождаемый верным Аргусом, который быстрее его добежал до воды и первый бросился в море. Юноша стал раздеваться, обернувшись по привычке, никто ли его не видит, и вошёл в воду, которая тут же сняла с него часть усталости. Но что-то свербило у него в голове. Он не мог понять, что его тревожит. И вдруг, до него дошло — лодка. Где лодка? Он ведь здесь её оставил, а теперь её нет. Он поплыл к берегу, быстро оделся, и побежал вверх, к тому месту, откуда поднимался дымок от костра.
-Виктория...
-Ты уже искупался, так быстро?
-Виктория, кто-то украл лодку на которой я приплыл.
-Милый мальчик, ну кто же мог украсть лодку, если тут мы с тобой вдвоём, и больше никого. Наверное, ты её плохо закрепил, и волны унесли её в море.
-Что же мне теперь делать?
-Значит ты останешься со мной. Или ты не хочешь?
-Я очень хочу быть с тобой, ты так прекрасна.
-Так зачем же тебе лодка, не переживай. Скоро ужин будет готов.
Она подошла к нему, обняла и поцеловала в лоб. Он тут же обнял её своими уставшими руками, сделав попытку прижать её к себе и поцеловать. Но она ловко увернулась, и улыбаясь прижала пальчик к губам.
-Ты опять спешишь. Смотри, сейчас наш ужин сгорит.
Она быстро сняла с огня ароматную, с хрустящей корочкой, птицу, и, поманив юношу рукой, направилась в сторону дома. Здесь уже был накрыт стол. Посередине стояла бутылка вина, свежие овощи, хлеб и блюдо под птицу. Когда птица оказалась в своём последнем гнезде, Виктория подала юноше нож, показав на центральное блюдо. Александр неумелыми движениями кое-как разделал птицу. Потом в бокалах заискрилось вино. Уставший, замученный юноша встал и произнёс, глядя на предмет своего обожания:
-Я хочу выпить за тебя, моя принцесса.
-Нет, нет, сначала за нас, за нашу встречу, за наше знакомство.
Они прикоснулись бокалами, издавшими неземной, лёгкий звук, и выпили до дна. Голова юноши сразу слегка закружилась, и он понял, на сколько же он голоден. Его руки схватили огромный кусок птицы с хрустящей корочкой, и ухоженные, белые зубы впились в сочное, вкусное мясо. Он не успевал прожёвывать и глотал, словно хищник, огромные куски.
Хозяйка дома, не дожидаясь, пока молодой человек насытится, вновь наполнила бокалы.
-Ну что же, теперь тогда выпьем за меня, и до дна.
Как только Саша проглотил недожёванный кусок, он выпил весь бокал терпкой жидкости. Голова закружилась ещё больше. Но он видел, как на него постоянно смотрит с улыбкой удивительное создание, сидящее напротив.
-Ты прости, Виктория, но я так проголодался.
-Ешь, ешь, мой милый, не стесняйся.
И он ел, ел с наслаждением. Но, настал миг, когда места для еды больше не осталось. Вино всё было выпито. Глаза закрывались. Его так разморило, не смотря на то, что с начала ужина прошло всего пятнадцать минут. Они даже не успели поговорить. Виктория помогла ему добраться до постели, помогла раздеться. Она сняла с него всё, что было на нём надето. Уложила на подушку, провела руками по его бархатистой коже, поцеловала в шею. А его руки прикоснулись к её сарафану, ощущая под ним упругие, горячие груди, и тут же он окунулся в сладостный сон. Ему снилось, что чьи-то руки ласкают его кожу, чьи-то губы целуют его тело. Горячие ласки и восторг от близости с кем-то, кто занимается с ним любовью. От счастья он летал во сне, не испытывая прежде ничего подобного. И это продолжалось до тех пор, пока через закрытые веки до зрачков не добрался солнечный свет. Он открыл глаза. Мозг пытался понять где он. Повернув голову, он чуть не вскрикнул от увиденного, рядом с ним лежала спящая красавица. Она была нагая и прекрасная. Он с восторгом рассматривал её красивое тело, любуясь его совершенством. Не выдержав, он прикоснулся пальцами к соску на её прекрасной груди, она тут же слегка дёрнулась, и проснулась. Тут же её руки приняли положение, как у красоток на старинных картинах, прикрывая груди и бугорок волос внизу живота. Она поднялась с постели, и накинула на себя белый сарафан, лишив его возможности любоваться её наготой. Она с очаровательной улыбкой повернулась к нему.
-С добрым утром, мой милый мальчик. Я думаю, что ты выспался, наконец-то. За всю ночь даже не пошевелился.
-А разве я спал ночью? - Он потёр виски на юной голове, пытаясь понять, что же было ночью.
-Ты не просто спал, ты улыбался во сне. Наверное тебе снился прекрасный сон. Ты не летал в своих грёзах?
-Кажется, да, летал.
-Вот видишь, я права. Твоё лицо всё говорит, и спрашивать не надо.
А он смотрел на неё, и никак не мог поверить, что это был сон, а не явь. Но, если это сон, то этот сон был самый прекрасный за всю жизнь.
-Иди умывайся, будем завтракать. А потом у нас будет много работы.
-Много работы? А когда мы сможем пойти вместе погулять, пройтись по этому прекрасному острову? Мы с тобой даже не успели поговорить. Мне хочется знать, кто ты, почему ты живёшь на этом острове одна. Я всё хочу знать о тебе.
-А я загадка, и меня надо разгадать. Но, гулять нам некогда. Впереди зима, надо заготовить много дров. Или ты хочешь, чтобы я замёрзла тут, и осталась здесь навечно.
-Нет, нет, я всё сделаю для тебя.
-Тогда садись за стол завтракать.
Пока юноша бегал на море в сопровождении Аргуса, чтобы привести себя в порядок, Виктория приготовила завтрак. А ещё на крыльце появились две пилы и топор. Александр догадался, что работа предстоит немалая.
В лес они отправились втроём, он, она, и её верный пёс. Углубившись в лесные дебри, Виктория искала подходящее дерево. Вскоре она указала на стройную берёзу.
-Вот её нам надо спилить. Потом ты отрубишь ветви, распилишь на небольшие чурки, и расколишь их на маленькие поленья. Спилить дерево я тебе помогу, а остальное ты должен сделать сам, пока я буду готовить для тебя обед, дорогой мой.
Она показала, как надо держать пилу и как пилить. Они приступили к работе. Пила весело звенела, дождавшись мягкого тела берёзки, врезаясь в него всё глубже и глубже. И вдруг, раздался треск, стройное тело покосилось, вскрикнуло в последний раз, взмахнув своими ветвями-крыльями, и, рухнув на мягкую траву, обрело вечный покой.
-Ну вот, молодец, у тебя хорошо получается. Дальше сам, а мне надо идти. Закончишь, приходи обедать. - И поцеловала его в щёку. Через минуту шум её шагов растворился в тишине дремучего леса. А он стоял, смотрел на пилу и топор, и думал. Ему становилось и грустно, и обидно, что женщина, которую он полюбил, да, да, конечно же полюбил, так мало уделяет ему времени. Он желал быть с ней рядом постоянно. Он хотел смотреть на неё непрерывно, слышать её голос, видеть её улыбку, но, перед ним лежало тело стройной берёзки, и инструменты, которыми он должен был его раскромсать на части, чтобы согреть тело любимой. Тогда он сказал себе — чем раньше я справлюсь с этим телом, тем раньше прикоснусь к её телу, телу любимой женщины. Он принялся за работу с таким рвением, что через полчаса ему уже не хватало воздуха, так он перегрузил своё сердце. Он присел на белый ствол, чтобы передохнуть. Как же мало он успел сделать. Ещё не все ветви были срублены. А ведь надо было ещё распилить ствол на много частей, и расколоть на поленья. Это ведь работы на два-три дня. Как же быть? Как вернуться к любимой, и сказать, что почти ничего не сделал? Это будет такой позор. Нет, этого допустить нельзя. Он вскочил на ноги, и продолжил свой тяжёлый труд.
Прошло ещё часа три. Он стоял наклонившись над белым стволом, очищенным от ветвей, и отпиленным одним куском. Силы покинули его. Руки не могли уже держать инструмент, одежда была вся пропитана потом, в глазах стояли слёзы. В голове был один лишь вопрос — зачем она мучает так его, ведь он любит её. Он делает, всё, что может. По-другому он не умеет. Он никогда не занимался этим. Но, без этого прожить нельзя. А кто же занимался этим дома? У него дома всегда всё было, и еда, и питьё, и дрова для камина. Значит, кто-то вместо него это делал? Как это оказывается тяжело. И тут он услышал шаги. Наверное это опять пёс. Но, среди ветвей показалось что-то белое. Это она. Она пришла к нему, его любовь. Она тихо подошла, встала близко-близко, вытерла своими прекрасными руками его невысохшие слёзы, обняла и прижалась своими губами к его губам. Он обнял её, прижал к себе из последних сил, и целовал, целовал её лицо, шею. Потом он сбросил с её плеч бретельки, державшие сарафан. Стал целовать её груди, живот, руки... Он летал от счастья и блаженства. Что-то стало толкать его в плечо, он попытался повернуть голову, но безуспешно. Толчки усилились. Он взглянул перед собой, перед ним стояла она в своём белом сарафане, а он лежал на мягкой траве, среди опилок и увядающих берёзовых листьев.
-Что с тобой? Ты так крепко спал, я еле тебя разбудила. Наверное, ты очень устал? Пойдём обедать, ты и так очень много сделал.
Он никак не мог понять, неужели это был сон? Но, всё было, как на яву, так реально. Что с ним происходит? Она взяла его за руку, и потащила за собой. Он на столько обессилил, что едва передвигал ноги. Вскоре показался дом, но она потащила его на море. Из последних сил он спустился с холма на пляж, разделся и бросился в воду. Она тоже скинула с себя сарафан и вошла в пену морскую, ублажая его глаза своей наготой. Он было бросился к ней изо всех сил работая руками, но она выпорхнула из воды, накинув свою прозрачную одежду, дразня его прелестями своего мокрого, прекрасного тела.
-Я пошла накрывать на стол, выходи.
Он, шагами уставшего старика, вышел на песок, постоял под лучами тёплого солнца, слизавшего с его тела остатки морской воды, набросил на себя, не успевшую высохнуть от пота, одежду, и побрёл к дому.
У него даже не было сил разговаривать, он молча ел, борясь со сном, чтобы не упасть со стула. От стыда он боялся поднять глаза на неё, сидевшую перед ним. Он, мечтая помочь ей в таком тяжёлом труде, уснул, бессовестно уснул на работе, вместо того, чтобы трудиться на её благо.
Как только он закончил с едой, она подошла к нему, и отвела в тот закуток, где стояла кровать. Она раздела его сама, уложила на белую простынь, и легла рядом, скинув с себя одежду. У него хватило сил лишь на то, чтобы положить руку на грудь. Он тут же уснул.
Луч солнца и в это утро разбудил его. Было жарко, он лежал совершенно голый не прикрытый ничем. Вдруг, он услышал, что скрипнула дверь, и к нему приближаются шаги голых ног. Вошла она. У неё в руках была одежда, в которой он приплыл на этот остров. Она наклонилась к нему, поцеловала в щёку.
-С добрым утром, соня. Одевайся скорей. Тебе пора уезжать.
-Как уезжать? Почему? А ты? Ты не поедешь со мной?
-Конечно нет. Это ведь мой дом.
-Но я люблю тебя.
-Ты любишь не меня, а мой образ, моё тело, а надо любить душу. И потом, я ведь не люблю тебя, как должна любить женщина. Но, ты очень хороший, красивый и добрый, мальчик мой. Поторопись.
-А на чём я поеду, лодка ведь уплыла?
-Один строгий человек приплыл на остров. Пока его нет, ты должен уплыть на его лодке. Ты не должен с ним встречаться. Поторопись. Вот тебе в дорогу.
Она протянула ему пакет, заставив взять его в руки.
-Позавтракаешь, когда остров скроется из виду. В лодке есть компас, по нему ты поймёшь, куда плыть. Я провожу тебя.
-Я не хочу уезжать, я хочу быть с тобой.
-Мой милый, мне приятно, что ты любишь меня, но не спорь со мной, ты должен немедленно покинуть остров.
Она помогла ему забросить в лодку якорь, обняла и поцеловала в лоб.
-Счастья тебе, мой милый мальчик. Слушай не только сердце, но и разум, ты ведь мужчина, или скоро станешь им. Прощай.
Она оттолкнула от берега лодку, и побежала в сторону дома, помахав издали ему руками-крыльями, словно белый ангел, улетающий на небо.
Он плыл и плыл, придерживаясь заданного курса. Через час впереди показалась земля, а остров исчез навсегда, словно его и не было. Он остановился, чтобы передохнуть и перекусить, попить воды. Его взгляд был устремлён в даль, в ту сторону, где он оставил её. Оттуда по небу летела белая чайка, быть может она только что видела её, его несбывшуюся любовь. Он помахал птице рукой, а она сделала вираж, и полетела обратно. Как ему хотелось, чтобы она увидела эту чайку, и подумала о нём, который в одиночестве качался на морских волнах, расставшись навсегда с белым ангелом, с красивым именем Виктория.
Через полтора часа он подходил на лодке к знакомому пирсу. К нему был причален красивы катер с мощным двигателем, и лодка с номером 33.
Александр быстро нашёл дом, во дворе которого стояла его машина. Просунул руку в щель калитки, поднял крючок, и вошел в знакомый двор. Ему навстречу вышел Николай Иванович.
-Ну, доплыл нормально? Лодку привязал?
-Да, она стоит на месте, у причала.
-Ну и хорошо. Вернёшься домой, передай это моему брату.
Он протянул Александру коробку, которая пахла вяленой рыбой.
-Положи её в багажник, она пахнет рыбой. Счастливого тебе пути.
Юноша сел за руль, но его взгляд вдруг остановился на небольшом окошке бани. Ему показалось, что там промелькнуло лицо Виктории. Он выскочил из машины.
-Николай Иванович, а кто в бане? Там Виктория?
-Какая ещё Виктория? Нехорошо подсматривать. Там жена с дочкой моются.
-Нет, нет, там она.
-Нет там больше никого, поезжай, не задерживайся. Тебя уже ищет полиция и родители. Прощай.
Александр вскочил в машину и уже вскоре мчался в сторону дома. Он нёсся с огромной скоростью, глядя на шоссе, но перед его глазами стояла она, его белый ангел.
Заехав в ворота золотой клетки, он понял, что родителей дома нет. Достав из багажника коробку, он пошёл вглубь сада. Там его уже ждал садовник.
-Вернулся? Здравствуй.
-Это вам от брата. А от меня вам — спасибо. Вы много сделали для меня. Я сейчас соберу вещи и уеду. Устроюсь в общежитии.
-Ты должен повидать своих родителей. Они места себе не находили, переживали за тебя. Они заявили в полицию о твоей пропаже. Пожалей их. Хотя они и совершили ошибку, не воспитав тебя, как подобает мужчине, но они всё равно любят тебя и желают тебе счастья. И я желаю тебе того же, и верю, что теперь твоя жизнь изменится, и ты станешь нормальным человеком.
-Спасибо ещё раз вам. Я подожду родителей. Я тоже их люблю.
04.07. 2014. © Гершевский В.Н.