Прощание с Угрой
1.
Во время весенней сессии, я начал изучать возможность съездить в отпуск в Мухино и затащить туда Аиду. Нашёл я свою Шурочку, они с Настей получили 2-х комнатную квартиру в Измайлове. У Шуры дети уже были взрослые, старший Славка был женат, а младший заканчивал школу. За застольем выяснилась печальная картина, по Мухину можно было справлять поминки. Старики перемёрли, а кто живой остался, переехали кто куда, от деревни практически ничего не осталось. Шура рассказала:
- Славик, миленький, я сама страсть, как хочу туда съездить, да куда теперь от детей, да и жить-то там негде, как тётя Нюня померла, Царствие ей Небесное и Вечный покой! Мы с Настей совсем в Москву перебрались, нашу «кашмаровку-то» сломали, а нас всех расселили. Нам с Настей-то, вот и дали 2-х комнатную секцию, на четверых-то. Маловато конечно, но по сравнению с там, что было, ты ведь знаешь, так это просто хоромы. А тут Славка женился и к жене ушёл, так, совсем хорошо стало. Избу свою продали на вывоз, соседям. Поля с Иваном и ребятами переехали в Тёмкино, у них там свой дом, живут своим хозяйством. Шурка-то, большим начальником заделался, заправляет всей тёмкинской милицией, а Валька главный бухгалтер на молокозаводе. Все, Слава Богу, живы и здоровы, живут, не жалуются. Дядя Ваня всё на местный пруд ходит с бредешком, карасиков ловит, от Угры-то отвыкнуть никак не может. Гриша с Настей, да с Зинкой уехали, аж в Вязьму, но дом у них цел и в хорошем состоянии. Если надумаете ехать, то я спишусь с ними, в этом доме жить вполне можно. И ещё два дома остались жилых, один самый крайний, к Чёртову, там Гриша бобылём живет круглый год. И через дом с нашим, но в нем живёт какой-то москвич, приезжает только на лета, рыбу половить, да за грибами походить. Приезжает с весны один, а летом к нему жена, вроде бы, приезжает.
В разговор вступает Настя:
- Славик, возьмите меня с собой, я вам кашеварить буду, а вы с женой, по речке, да по лесу шастать будете. А я хоть последний разок, на Угру посмотрю, а может в Антипине кто знакомые остались, повидаюсь.
- Настя, я с удовольствием, думаю, и Аида будет довольна, что готовить не надо будет. Ведь если мы поедем, то поедем на машине, у Юрки нашего, новенький «Москвич», он готов на нём ехать, хоть на край света. Будем считать, что обо всём договорились, пиши срочно Насте, что с 1-го августа мы занимаем хату. А детали уточним за неделю перед отъездом.
Осталось за немногим, уговорить Аиду, и к этому процессу я подключил Юрку. Ему страсть как хотелось, для тренировки, смотаться куда-нибудь подальше. И это был подходящий вариант. Почти в течение месяца шла психологическая обработка Аиды и Глафиры Прокофьевны, бывшими категорическими противниками деревенского отдыха. В конце концов, мне удалось устроить встречу Аиды с Шурой и Настей, нашей будущей компаньёншей. Им удалось убедить её в том, что наше путешествие совершенно безопасно и полно всяких природных прелестей. А Настя заверила нас в том, что она берёт полностью на себя все хозяйственные вопросы. Единственной её просьбой было, взять для неё ящик «Боржоми», т.к. она страдала язвенной болезнью желудка, это она так думала, и внушила эту идею всем остальным. Пришлось согласиться с этим маленьким капризом. После месячных переговоров и уговоров, мы, наконец, собрались и наметили день отъезда. Больше всех, по-моему, радовался Юрка. Ну, как же, первая серьёзная самостоятельная поездка на значительное расстояние. Маршрут был изучен по карте досконально. Продовольствия набрали, из расчёта пребывания в полной изоляции от цивилизации в течение месяца. Крупы, макароны, мука, сахар, тушёнка, соль, чай, керосин, свечи, спички, ящик «Боржоми» для Насти, матрасные чехлы и наволочки под подушки, для набивания сеном или соломой. В общем, продуманы были все мелочи. Участие в снаряжении экспедиции принимала вся семья.
В день отъезда, выехали очень рано, часов в 6 утра, погода нам благоприятствовала. После двух дней с дождями, погода установилась отличная. В те благодатные времена никто не знал, что такое «пробки». Из Москвы выехали благополучно, и по Минскому шоссе взяли курс на Запад, а вернее сказать, на Гжатск (Гагарин). Расстояние нужно было проехать около 200 километров. Когда выехали на просторы Московской области и поехали вдоль придорожных деревень, то шоссе, на протяжении всех деревень, были заставлены вёдрами с грибами, в основном с белыми. Как мы потом сами убедились, год выдался чрезвычайно грибной. Юрка с восторгом смотрел на всё это изобилие и обещал на обратном пути прихватить пару вёдер домой. С моим приходом в эту семью, грибы стали частым блюдом на столе, наравне с окрошкой. До этого ни грибы, ни окрошка в этой семье, не признавались за еду. Не доезжая Гжатска 5-ти километров, свернули на «грейдер», строго на юг, в направлении Тёмкино. Качество дороги резко ухудшилось, скорость соответственно снизилась. 200 километров до Гжатска, и 60 до Тёмкина, ехали почти одно и то же время, 3 с небольшим часа. После утомительной дороги по «грейдеру», впереди показалось Тёмкино, как оказалось, последний пункт для Юрки, по дороге в Мухино. Подъехав вплотную к городу, а он тогда был городом, мы упёрлись в необъятную лужу, акватория которой простиралась от ближайших домов до придорожного мелколесья, метров на 50, и дальше по дороге ей не было видно конца. Мы вышли из машины в полной растерянности. Из ближайшего дома, разгребая воду садовой калиткой, вышла старушка, и, посмотрев на нас, с сочувствием начала неспешный разговор:
- Родимые, и откель это вас занесло сюды? Куды путь-то дёржите?
- Бабушка! Едем-то мы вообще на Кикино, а там до Угры думали добраться. Не подскажешь, где это «море разливанное» объехать можно?
- Да, незадача вам родимые, вышла. Тут у нас болотинка, почитай и в вёдро сухо не быват, а надысь два дни дожж порол, так вот и натворил делов-то. Через енту хлябь-то, только на трахтуре и можно проехать. Мужики-то, и на подводах не суются, лошадкам здеся по брюхо. А объезду-то нет, не ишшите. А може у вас в городу знакомцы есть, аль сродственники?
- Есть, бабушка, может слыхала, Злобины, дядя Ваня, да тётя Поля. Они до переезда в Тёмкино жили в деревне Мухоно, в трёх верстах от Кикина. И двое ребят у них было, Шурка, да Валентина?
- Господи! Как не слыхала. Да их почитай во всём городу знают, семейство справное, в своём доме живут. Сашка-то ихный, старшой, всей милицией заведует, а Валька, так та, на молзаводе, почитай, главный бугалтер, тож начальство!
- А как их разыскать?
- Да они отсель недалече живут-то, с полверсты не боле. Я вам сапоги резиновые вынесу, без них-то не пройти. Обойдёте лужу вдоль кустов и идите всё вдоль дороги, а на сухо-то выйдите, там спросите, их дом-то кажинный мальчонка знат.
С превеликой благодарностью взял я у старушки сапоги, переобулся, и пошёл искать наших будущих спасителей. И действительно, обогнув эту «Миргородскую лужу» справа от дороги, через кусты вышел на сухое место. Увидел играющих ребят, подошёл и спросил, где живут Злобины. Они с великим гамом вызвались проводить меня до места. Буквально метров через 200 показался симпатичный зелёный дом с садом и палисадником, на него-то и указали мне ребята. Открываю калитку вхожу во двор. Вижу у сарая женщину, кормящую кур, Окликаю:
- Тётя Поля!
Женщина оборачивается, я её сразу узнал, а она смотрит внимательно, потом всплеснула руками и ко мне:
- Славик, итить твою мать! Это ты? Каким побытом! Один или с кем.
Быстро рассказываю с кем, куда, зачем и всё остальное. Прошу помочь с машиной до Угры. Наша не проедет, возвращаться обидно. Всё это я выпалил в минуту. Тётя Поля, ни слова не говоря, кидается на улицу, ловит там какого-то мальчишку и посылает его на завод к Валентине, чтобы та летела домой, как на пожар. Минут через 15, действительно, как на пожар, прибегает запыхавшаяся, вся в поту, Валентина. Увидев и узнав меня, подбежала поздороваться, успев при этом отругать мать за панику. Ещё раз объясняю ситуацию, что у нас безвыходное положение, нужен вездеход типа ГАЗ-63, иначе придётся возвращаться. Быстро сообразив, в чём дело, говорит:
- Славик не горюй, директор мой уехал в Вязьму, я сейчас на заводе главный начальник. Сейчас чего-нибудь придумаем, Газ-63 у нас есть, и на ваше счастье, на месте и исправный. Сейчас пошлю ребят к водителю, чтобы заправился и подъезжал прямо сюда. Вас же перегружать надо. Настюху посадите в кабину, а сами с женой на сене в кузове не пропадёте, сена полно, свежее.
Минут через 30 к дому подкатывает почти новый ГАЗ-63, на двух ведущих мостах не пропадём. Тётя Поля кричит:
- Славик, быстрей поезжай, перегружайтесь и сюда, а я пока с Валькой пожрать приготовлю, да за Шуркой пошлю, посидим за столом хоть часик, ведь почитай 15 годов не виделись!
К тёмкинской луже мы подъехали около 10 часов утра, хлопоты по доставанию машины и перегрузке заняли около 2-х часов, стало быть на часах 12.00, самый крестьянский обед. Суматоха закончилась ко всеобщему удовольствию, особенно Настиному, поскольку ей, как самой старшей, уступили место в кабине. Я и Аида были спокойны за Юрку. Теперь он, не торопясь, засветло доедет домой. Мы наказали ему, чтобы он из ближайшего места, где есть междугородка, позвонил бабке и доложил, что всё в порядке и с ним и с нами. Мы договорились с ним об ориентировочном нашем возвращении, чтобы он никуда не «смылся».
А мы все, за гостеприимный тёти Полин стол, вся их семья было в сборе. А дядя Ваня очень кстати с утра наловил карасей на местном пруду. Вот мы под них и тёти Полиной самогоночки отведали. За столом просидели до 2-х часов дня, а потом решили, что надо ехать, Никто не знал, что нас ждёт впереди. Достоверно было известно только одно, что дороги официальной нет, а ездят по нужде в Кикино, 17 км. Накатана колея, практически по целине, а от Кикина до берега Угры 3 км., дорога под уклон, и не так разбита. Аида, когда всё это узнала, Юрка, Слава богу, уже уехал, а меня она наградила званием отпетого авантюриста.
Но ничего не поделаешь, дорога только вперёд, назад дороги нет. Нас успокоили, что водитель очень опытный, наездился по всяким дорогам. Дали нам в дорогу топор, пару лопат и пилу, на всякий случай, если лежни придётся делать. Хорошо, что этого не слышала Аида! Тепло попрощались с Полиной семьёй, с Валентиной договорились, когда за нами машина должна была приехать в обратную дорогу. И на этот же день мы должны были вызвать Юрку из Москвы в Тёмкино, к средине дня. В общем, всё было рассчитано, как в стратегической военной операции, почти по часам и минутам. Аденька опять окрестила всё это авантюризмом! Но я в те времена никогда не задумывался о неблагополучных исходах дела, я всегда верил в успех, я его просто предчувствовал. И мой оптимизм меня никогда не подводил. Моя «оппозиция», в лице Аиды и Насти, по таким важным вопросам, как согласование сроков прибытия машин из разных мест, всё время пока мы загружали машину и проверяли, всё ли положено на место, не переставали критиковать моё легкомыслие и необоснованную уверенность, что всё будет именно так, как я предполагал. Мне оставалось только отшучиваться и придумывать всякого рода истории, если мой план, вдруг, провалится. Так продолжалось до самой Угры.
Наконец всё было уложено, проверено, все расселись по своим местам, и мы тронулись в путь, я видел, как тётя Поля перекрестило нас вдогонку. Мы направлялись к левому берегу Угры, а, как я уже упоминал, берег этот был глинистый и поросший лиственными лесами. Выехав из Тёмкина в нужном нам направлении, мы встали на грунтовую, с наезженной колеёй дорогу, и от того, что уже сутки грело солнце и дул лёгкий ветерок, на ровных участках дорога начала подсыхать. Дорога шла в основном опушками леса, а иногда попадались луговины или стернёвые поля после уборки зерновых, там приходилось тяжелей всего. За всю дорогу до Кикина, раза два пришлось поработать топорами и лопатами, но серьёзных препятствий сумели избежать благодаря опытности водителя. Когда приходилось останавливаться для преодоления очередного препятствия, и я с водителем отправлялся к опушке леса за очередными жердями, у машины и было только разговору о том, что нам здорово повезло с машиной.
2.
Дорога от Кикина до берега Угры была с уклоном в сторону Угры и поэтому почти сухая. Доехали мы минут за 15 до самого речного обрыва, дальше дороги не было, а была только маленькая площадка, только-только развернуться машине в обратную сторону. Я выпрыгнул из кузова машины и подошёл вплотную к обрыву. Всё вокруг до душевной боли знакомое с детства, но я не увидел, привычную взору, деревню, на душе стало ещё тоскливее. Из этого оцепенения меня вывела, подошедшая Аида, а вслед за ней и Настя:
- Славик, миленький, Мухина-то нашего нет! и всхлипнула. В разговор вступает Аида:
- Действительно, а жить-то где будем, где же обещанная изба!
Дело в том, что деревенский берег гораздо выше того места с которого мы смотрели на деревню. Я присмотрелся внимательно к тому месту, где по моему расчёту должна стоять Насти вяземской изба, и увидел предмет, очень напоминающий небольшой стог сена или соломы. Я понял, что это крыша избы, а саму избу не видно из-за перепада высот. Перевёл взгляд на кромку воды у того берега и заметил лодку на приколе. Верный признак присутствия людей. Обращаюсь к, приунывшим было, моим спутницам:
- Вот что, голубушки, орать здесь бесполезно, вы пока потихоньку разгружайтесь, водитель вам поможет, а я побреду на ту сторону доставать лодку. Настя с беспокойством:
- Славик, ты же брода не знаешь, время-то сколько прошло, речка небось уж другая, ты поаккуратней!
- Настя, не переживай, я эту реку с завязанными глазами перейду. Главное Гришу отыскать, а остальное, дело техники.
Раздеваюсь до трусов, спускаюсь к урезу воды, прыгаю в «тоню», проплываю наискосок вниз по реке и через 5 минут я у мелководья. Перехожу реку вброд, выхожу на родной берег и вижу, что со стороны нижнего конца деревни навстречу мне идёт человек. Когда мы сблизились метров на 10, я узнал Гришу, а он меня. Встреча была самая тёплая, обнялись, расцеловались, смахнули слёзы и засмеялись.
- Дядь Гриш, мы отдыхать приехали с женой и Настю притащили с собой в кухарки. Настя Мишина нам обещало свою избу под жильё предоставить, как она, жить-то можно?
- А чо, изба справная, пятистенка, крышу только чуток поправить надо, камыша-то в речке прорва, а я помогу, так, что, живите на удовольствие!
- Так нам лодка нужна, вещи с того берега перевезти, у тебя лодка-то есть?
- А то, как же, на речке без лодки нельзя никак.
- Это не твоя ль на пляжике, на который рыбу-то вытягивали бреднем, помнишь? Всей-то деревней рыбачили, а потом на этом же пляжике и делили?
- Эх, Славик, мил человек, как не помнить, золотые денёчки были! А тапереча, чо, деревни нет, сродственников нет, деваться некуды, вот и живу, как волк одинокий. Летом, ещё куды не шло, а зимой хоть волком вой. Иной раз так наметёт, что до Кикина не дойти, лыжи приспособил охотничьи, в сарае старые нашёл. Я пару козочек держу, овечек тройку, да курей с десяток. А хлебушка, да крупы с мучкой, али карасину, да свечей, окромя Кикина, нету, где взять. Вот и соображай, каково житьё-то моё.
Так, с разговорами мы подошли к месту прикола лодки. Дядя Гриша отмотал цепь со столбика, бросил в лодку, посмотрел на меня:
- Сам что ли пойдёшь, не забыл, как шестом-то управляться?
- Сам, а ты здесь помоги нам, вещички перетаскать к избе-то, да тяжёлого не бери, а так, по мелочи что-нибудь
-Да ты не беспокойся, всё сделаем , как надо, давай отчаливай!
Я привычно прыгнул в лодку, взял шест в руки и сразу всё вспомнил, как-будто это было вчера. Плоскодонка, послушная шесту, пошла ровно, рассекая воду Угры, к противоположному берегу. Увидев на реке лодку со мною на борту, на противоположном берегу началось заинтересованное оживление. Водитель машины, стоял рядом с нашим скарбом, видимо, решив помочь нам с переправой. Я от имени всех «дачников» поблагодарил его за благополучную доставку нас к месту назначения и предложил отправиться в обратный путь, чтобы засветло вернуться в Тёмкино, а с переправой мы справимся сами. Кроме этого, я попросил его ещё раз поблагодарить Валентину за помощь, а тёте Поле с дядей Иваном за тёплый приём и хлеб соль. Распрощавшись с водителем, наш небольшой отряд начал переправляться на другой берег Угры, к вожделенной избе, месту нашего пребывания в течение целого месяца. А там нас с нетерпением поджидал дядя Гриша, в обоснованном предчувствии соблюдения русских традиций, отмечать такие события соответствующим образом.
Несмотря на все охи и ахи Насти, картин, нарисованных её неуёмной фантазией по поводу случаев с переворачиванием лодок на её памяти, переправились мы благополучно, в несколько приёмов. Женщин мы отправили осматривать наше жилище, а мы с Гришей начали перетаскивать вещи к избе. От берега реки до избы было не более 50-ти метров. Пока мы таскали вещи, женская команда успела слегка прибраться в избе, так, на первый случай. В избе была, совершенно исправная, русская печь, стол, две скамейки, несколько табуреток, 7-и линейная керосиновая лампа и даже что-то из деревенской посуды. Короче говоря, не прилагая больших усилий, мы уже могли сразу перекусить и нормально переночевать. Подробный и более тщательный осмотр нашего хозяйства и его ремонт, при необходимости, откладывался не следующее утро. Предчувствие новосельного застолья Гришу не обмануло. Привезли мы с собой на первый случай и колбаски, и ветчинки, и хлебушка московского, и водочки «Столичной», и селёдки, и даже пива. Когда Гриша всё это увидел на столе, он чуть не лишился дара речи. Придя в себя, спросил:
- А чо, это всё в Москве есть, и купить можно?
- Есть, дядя Гриша, есть, и купить всё это можно, если ты работаешь и зарплату получаешь. Да ты чего там у самой двери уселся, ты к столу присаживайся, будь гостем дорогим, не стесняйся. Ты, я смотрю, тут в одиночестве совсем одичал, живёшь как Робинзон Крузо, только не на острове в океане, а в океане равнодушия к таким, как ты, со стороны власти. Да ладно, ну их в болото, давайте выпьем за наше благополучное прибытие, и пусть нам весь месяц светит солнце! Долго мы сидели за этим первым деревенским столом. Это был день воспоминаний. Из Гриши нужно было сначала вытягивать каждое слово, элементарно отвык человек говорить, но «Столичная» своё дело сделала, и дед разговорился, но хорошего сказать было нечего. Рассказывал, что стало происходить с деревнями поле Никиткиных экспериментов над сельским хозяйством, как начали исчезать целые деревни, а колхозники разбегаться по городам и посёлкам. Антипино и Базулино уцелели, а что толку, остались одни старухи, дома караулить для своих, разъехавшихся детей, чтобы могли приезжать летом в отпуска, да детей оставлять с бабками на лето. А у Мухина теперь и адреса почтового нет. А если кто пару раз за год и напишет, то на адрес базулинского приятеля, который через речку крикнет, что письмо пришло. Потом я его спросил:
- А что, рыбка в Угре не перевелась?
- Да есть маленько, но уже не то, что было. Сетями баловать стали, а то из городу, с Вязьмы-то, приедут и глушить начнут. Крупну-то выберут, а средня да мелочь, плывёт на низ. Я в это время забреду с саком, да наловлю на пару сковород, и то хорошо. Опять же, туристы эти, пропади они пропадом, шастают почитай каждый день, и в одиночку и целыми бригадами. И тоже, то глушанут где, а то и сеть поставят. А речке от этого безобразия одна погибель. Поживёте здесь, сами всё увидите, по реке ходить на лодке будешь, увидишь, переметы от берега до берега стоят.
- Дядь Гриш, а живёшь-то на что, пенсию, хоть какую получаешь?
- Получаю маненько, помирать совсем не дают. На хлебушко, мучку, крупу какую, на карасин, соль и спички хватает. А потом козочки мои молочко дают, курочки яички несут, овечек стригу, шерсть продаю, в Базулине два вальщика остались, бабкам валенки валяют. У меня ведь баранчик и две ярочки, по весне приплод бывает. Если пару принесут, то один на продажу идёт, а другого себе на зиму оставляю. Так что, живу, не тужу.
- Слушай, мы, когда до Гжатска ехали, по деревням вся «минка» вёдрами с грибами заставлена. А здесь как насчёт грибков?
- Ентова добра у нас в этом годе, пропасть, будете в лес ходить, оберетесь. У вас печка-то исправна, так насушите на всю зиму. Места-то свои не забыл?
- Если лес не трогали, то найду все, как в своём доме. При первом взгляде, очертания ближних лесов вроде не изменились. Это обнадёживает. А сенца здесь достать можно? Мы ведь перин с собой не везли, думали, найдём, чем чехлы-то набить. Если уж решили отдыхать в деревне, то по полной программе, со всеми атрибутами деревенской экзотики.
На фото: Гриша, Настя, Аида, а в средине Шарик, наш новый друг.
- Сена-то я вам дам, на голых досках спать не будете, а вот пока вёдро стоит, советую залезть на подловку, да посмотреть, где протёк может быть. Камышу-то сейчас в речке полным полно, зарастает потихоньку родимая. Так лучше сразу упредить протёк-то, а то во время дожжа-то, несподручно будет.
- Ты прав, дядь Гриш, завтра у нас весь день пойдёт на обустройство. Крышу проверим, дров заготовим. Кстати, за Полиной избой, сразу сосновый лес начинается, так у сосен стоящих на опушке, сучья до самой земли растут, и все сухие, самые хорошие дрова. А русская печь дровишек много просит. Вот и надо заготовить на неделю сразу. А теперь, пойдём к тебе, матрацы и подушки набивать сеном, а то не заметим, как ночь настанет.
Я, Аида и Настя двинулись вслед за Гришей за сеном. Мои женщины выражали сомнения, как это получится спать на сене, не жёстко ли будет, не заедят ли нас травяные плохи, и шуршать будет всю ночь. Гриша только посмеивался на эти разговоры:
- По первости може оно и не совсем сладко будет, а потом-то пообыкните, за мило дорого спать-то будите. Зато сено-то сильно духмяное, и мята, и полынь и другие травки попадают, одно удовольствие.
Сено, действительно, оказалось свежее, не успевшее ещё засохнуть по-зимнему, мягкое и душистое. У Гриши была собачонка средних размеров, Шарик, чёрно-белого окраса, довольно симпатичный и ласковый пёс. Когда мы, пожелав Грише спокойной ночи, направились восвояси, Шарика раздирали сомнения, остаться ли дома, или последовать за нами, где было много всякой вкуснятины. Он всё-таки отправился за нами, довёл нас до избы, получил угощение, и бурным вилянием хвоста, попрощавшись снами, отправился домой. Началось приготовление к первой ночёвке. Настя безапелляционно заявила, что она будет спать на печке. Возражений не последовало. Мы с Аденькой присмотрели себе в недостроенной второй горнице, что-то вроде большого чулана с уже оборудованными полатями для ночного отдыха, ширина было подходящая. Постелили постель, улеглись. Чувствуем откуда-то тянет холодом. А ночи в августе, да, особенно у реки, уже прохладные. Я посветил фонариком и обнаружил, что пол под нами со щёлями в два пальца шириной, а под полом земля, оттуда и тянуло, как из погреба. Промучившись на шуршащем сене, да с «поддувалом», мы решили перебраться в избу, на пол. Поскольку вокруг основной избы было завалинка, то с пола не дуло, да и стены бревенчатые хорошо держали тепло. Аида не как не могла привыкнуть к шуршанию всякой мелкой живности попавшей вместе с сеном в матрацы и подушки.
От нашей возни проснулась Настя, и началу высказывать неудовольствие по поводу нашего «колобродства». Наконец все угомонились, и проснулись от смотревшего в окно солнца. Так, фактически, начался наш первый день в Мухино. Мы с Аидой побежали на речку умываться, а Настя попросила принести её воды домой. После утреннего туалета все занялись своими делами. Женщины по хозяйству, а я пошёл к реке, на барег напротив нашей бывшей избы, там всегда росло много травы, местные её звали камышом, но она больше напоминала несозревший папирус, но без метёлок сверху. Высота её была больше метра, и она хорошо вязалась в снопы. Часа три у меня ушло на то, чтобы надрать этой травы и перетаскать её к избе, разложить на полянке для провяливания и последующей вязки снопов. После обеда с крышей было покончено, остались дрова. В Настином хозяйстве нашлись подходящие верёвки. Взяв топор и верёвки, отправился за дровами. До ужина натаскал вязанок 10. Пока занимался дровами, на этой же опушке набрал с полведра маслят, я помнил это место ещё с довоенного времени, на опушке леса, за домом тёти Поли почти всегда можно было набрать маслят. Так что, на ужин у нас были свеженькие маслята. А чтобы не топить на ночь русскую печь, я по старой памяти минут за 20 «сварганил» земляную печь, которые делали ещё в довоенном Мухине, чтобы днем не топить русских печей. Опять в гости пришёл Гриша, повечеряли вместе.
3.
Ну, что же, пора было знакомить Аиду с колыбелью моего детства. Её, конечно, больше всего интересовали места купания и загорания. Напротив избы, в которой мы сейчас обретались, был давнишний брод с выходом на остров, о котором я уже упоминал, а сам он весь был заросший тальником с уютными песчаными ложбинками, с крупным чистым песком и мелкой разноцветной галькой. И таких укромных местечек было там множество, на протяжении всего острова, около 150 метров. Аида пришла в полный восторг от такого огромного «солярия». Купаться лучше всего было, в верхней части острова, там были и мелкие и глубокие места, и, к тому же рядом было устье левобережного притока Угры, Жежала, то же очень живописной речкой. За Аиду, я не боялся, плавала она, как спасательный круг, если переворачивалась на спину. Мы, иногда, с ней устраивали для Насти представление. Выхолили на средину реки, падали на спины, я клал свои ноги ей на живот и в таком виде сплавлялись по течению, в виде «плота. Настя, естественно, кричала, что мы обязательно потопнем, но всё равно приходила в полный восторг.
Настало время познакомиться с окрестностями, и вокруг бывшей деревни, но главное со старыми грибными местами. Меня так и подмывало на это занятие. И вот, когда разобрались с домашним хозяйством, и быт наш обустроился, настало время дальних походов. Мне нетерпелось добраться до своих «заповедных» грибных мест, с тёмно-коричневыми толстячками боровичками. Пошли мы моей старой дорогой, до Гришиной избы, она, как раз, крайняя, а дальше по дороге на вывшее Чёртово, с поворотом на Берёзовое болото. Берёзовое болото начиналось сразу за линией огородов деревни, и служило когда-то выгоном для выпаса скота и лошадей в ночном. Эта дорога, фактически, шла к восходящему, западному, руслу большой излучины Угры. И весь лес, остававшийся у нас с правой стороны, был ничем иным, как правым берегом Угры. Но, чтобы это понять, нужно было много лет проходить по этому лесу, из конца в конец и по разным направлениям. Я сам это понял только во взрослом состоянии, когда приехал в Мухино после войны в1947 и 1948 годах.
Свернув с «чёртовской» дороги, через 300 метров мы вышли на Берёзовое болото. Нашим глазам представилась совершенно фантастическая картина. По левую сторону дороги так и осталось, пестреющее разными цветами, изумрудное разнотравье, протянувшееся до самого матёрого леса, через который, я, в конце июня 1941 года, возвращался ночью вместе со своей землячкой, Райкой, в Мухино, чтобы с утра следующего дня отправиться пешком в Вязьму. Но об этом уже написано, не буду повторяться. А правая сторона, будучи более сухой, вся заросла молодым сосновым лесом, с небольшим вкраплением вездесущих берёзок. Хотя этому новому лесу было немногим более20 лет, он считался молодым по стандартам сосновых лесов. Дело в том, что Берёзовое болото, собственно болотом и не было, просто эта половина заливного луга, после схода полой воды, оставалась постоянно увлажнённой за счёт большого количества маленьких родничков, бьющих на границе его с лесом. А недалеко от дороги, слегка подымающейся в сторону высокого и крутого берега Угры, бил родник у подножия огромной ели. Котлованчик, в котором постоянно стояла чистейшая и очень холодная, до зубовной ломоты, вода, был не более 30-40 сантиметров в диаметре, с вытекающим из него ручейком. Кругом родника рос высокий ярко-зелёного цвета мох, сфагнум. Когда бы я ни проходил мимо этого места, я всегда шёл к родничку, ложился на мягкий мох и смотрел вглубь этого маленького чуда Природы. А там, в глубине этого меленького озерца, в самом центре, «извергался» маленький вулканчик, выбрасывающий из своих недр чистейший песок и струю воды, в виде фонтанчика, зрелище было завораживающее! Чтобы не лазить в родник руками, я, ещё до войны, смастерил из бересты нехитрую посудинку в виде кулёчка с ручкой, который всегда висел на сучке, стоящей рядом ели. Этот отрывок я писал минут 30, а в то время всё это промелькнуло в моей памяти за мгновенье. Пока мы шли дорогой, я всё это рассказывал Аденьке, она с интересом слушала, одновременно рассматривая всё вокруг и, вдруг, сделала неожиданное для меня заключение:
- Я теперь понимаю, почему тебя так тянуло сюда, и это, пожалуй, не удивительно. Здесь просто божественная красота, изумительный воздух, благостная тишина, нарушаемая только пением птиц, которых я никогда не видела. Я никогда не видела твою любимую няню Шуру, но судя по Насте и Грише, здесь и люди под стать, окружающей их природе, доброжелательные, отзывчивые и даже ласковые, судя по твоим знакомым из Тёмкина, всему семейству тёти Поли. Она просто воплощение любви ко всему человечеству! Удивительные люди, я таких пока не встречала.
Пока мы рассуждали о прелестях здешней природа, и о замечательных людях когда-то здесь живших, я увидел, как Аида завернула в молодой сосновый лес. В лесу, тем более в таком дремучем, она была впервые, Но молодой лес был довольно просветлённый, и она могла постоянно видеть меня, идущего по дороге, и не торопящегося заходить в него. Я наблюдал, как она постоянно нагибалась и клала в ведро грибы, но какие, я не видел. Когда мы, таким образом, дошли до моей «дремучки», она вышла из леса, и начала хвастать своим успехом, заглянув в моё пустое ведро. В её ведре оказались одни подосиновики, и довольно приличные. Я поздравил её с почином, сказав, что обедом мы уже обеспечены. Заметив моё пренебрежение к молодому лесу, спросила:
- А тебе, почему не нравится этот лес, там так много хороших грибов, и ходить далеко не надо.
- Вот и оставь его себе, как ближний грибной огород, от нашей избы всего-то без малого километр. Будем сюда ходить, когда далеко ходить будет некогда или по каким другим причинам. А я хочу показать тебе настоящий лес. Но сначала, по старой моей традиции, мы с тобой зайдём на «мой» родничок и попробуем его живительной водички. Аденька сильно удивилась, когда я, буквально, за несколько минут отыскал родник. И в памяти опять всплыли картины прошлого, на душе стало томительно, но легко, от присутствия рядом родного и любимого человека. Аденька осторожно, как к живому существу, подошла к роднику, сняла кофту, постелила её рядом и встала на колени:
- Родник изумительный, я таких никогда не видела, а чем пить водичку?
- Попей пока ладошкой, ничего страшного. Попадётся подходящая берёза, сниму бересту и сделаю кулёчек для питья. На обратной дороге оставим здесь, может быть, кому и пригодится, хотя вероятность появления здесь кого либо, кроме нас с тобой, весьма мала.
- Ой! Какая холодная вода, но очень вкусная, по-моему, даже сладковатая!
- Да, вода чудесная, я пил из этого родника с 3-х летнего возраста, когда ребята брали меня в ночное, или просто так, таскали в лес, то за грибами, то за ягодами. Кстати о ягодах, место, куда мы идём за настоящими грибами, ещё, всегда, изобиловало черникой. Так что, есть вероятность набрать ягод на пироги, Настя по этой части мастер. Напившись и выйдя на дорогу, давно не используемую по назначению, но всё равно не заросшую, благодаря речному песку из которого состояло её проезжая часть, мы опять встретили почти фантастическую картину. На средней части дороги, она немного выше колей, стояли, как солдатики, в колонну по одному, настоящие боровики, классические, с толстыми грушевидными ножками и тёмно-коричневыми, загнутыми к ножке, шляпками. Увидев эту «колонну», Аденька в растерянности спросила:
- А мои подосиновики куда девать?
- Ты высыпи их аккуратно на обочине, я думаю, они не пропадут, белки их живенько к месту пристроят.
- Куда пристроят?
- На сухие сучки нанижут для просушки, для зимних заготовок. Они мастера это проделывать, если бы ты часто бывала в лесах, то могла бы наблюдать эти беличьи «сушила». Грибница тянулась метров на 50, а боровички были, как один к одному. Эту «колонну» мы срезали всю, и набрали каждый по полуведра. А настоящие грибы были только впереди. Пока шли до моего места, встретили ещё одну команду на дороге, моё ведро оказалось полное. Я оставил его на обочине у приметного дерева. Аденька спрашивает:
- Ты, что, ведро здесь хочешь оставить?
- А какой смысл его полное таскать с собой, взять его тут некому, кроме Гриши, да того мужика, который заготовкой рыбы занимается, на этом берегу Угры в радиусе 15 километров ни души. Так что, не переживай. А грибы я теперь буду собирать в спортивную рубаху, как в мешок. Боровик гриб крепкий ничего ему не сделается. Свернули с дороги вправо, и попали в береговой просветлённый сосновый бор, типа бора беломошника, только в отличие от беломошника, вместо ягеля, вся лесная подстилка состояла из толстого, многолетнего слоя сосновых иголок цвета шоколада. Подлеска и травы практически нет, сосны стоят редко, 10-12 метров друг от друга. На такой подстилке грибы видно на десятки метров вокруг. Искать их не надо, они сами лезут в глаза. Не успели ещё, как следует углубиться в лес, как Аденька кричит:
- Славик, смотри, вон семейка, штук 10, ой! А вон ещё, и ещё!! Господи, да сколько же их здесь. Куда же ты их собирать будешь, тут не одна рубаха потребуется!
- А ты что, завтра уже в Москву собираешься? Нет! Это грибы наши, и никуда они не денутся. Завтра придём и дособираем. Ты пока пособирай, а я насчёт чернички проверю. Она тут рядом.
Я прошёл вдоль дороги метров 50, сориентировался, и нашел черничник. Черники было много, но ещё не совсем зрелая. Приходить за ней надо было дней через 5-6. Да, это и хорошо, а то всё сразу, и грибы и ягоды, не поспеть за всем сразу. И действительно, когда мы пришли на это место через неделю, черники было столько, что Аденька, всплеснув руками, воскликнула: «Как много-то!»
Мы положили свою добычу на подстилку, и я подвёл Аденьку к обрыву, которым кончался береговой лес, с видом на Угру, нижнее фото, на стр. 12. Впоследствии, это место будет связано с одной моей идеей, уже из области рыбалки.
Когда мы притащились из леса со своей первой добычей, Настя встретила естественным вопросом:
- Ребятки, Господи! Куда же вы такую прорву притащили, и чего мы с ними делать-то будем?
- Насть, я смотрю, ты в Москве совсем избаловалась на московских харчах. Ты не забыла ещё про супчик с сушёными грибками, да со сметанкой?
- А что, это дело, насушить в Москву грибов, печь у нас исправная, дров не занимать, я тут разбиралась, два противня нашла, да у Гриши, может, найдутся, Так что, носите поболе беленьких, из них супчик-то, самый вкусный и душистый.
- Правильно, начинаем проводить время с пользой и с удовольствием. Насть, ты, наверное, не забыла ещё, как в прежние времена, вы занимались этим делом для своего семейства, на зиму?
- Такое не забывается, кстати, вы видели, недалеко от нас стог соломы стоит, Гриша сказал, что его по весне полой водой притащило, он тут и застрял. А нам теперь и солома будет нужна, на противня, под грибы подстилать. А печь поутру топить придётся, а то если на ночь, то мы в избе от жары поколеем.
- Всё ясно, с вечера грибы разбираем, раскладываем по противням, ночь они провяливаются, а с утро, в печь.
- Это что же, теперь ни покупаться, ни позагорать, а только по лесу шататься и грибы собирать! Возмутилась Аида.
- Купайся и загорай сколько тебе угодно, все эти места я тебе уже показал, а с грибами я и без тебя управлюсь. Ты же знаешь, что загорание для меня, пустая трата времени.
Так у нас распределились пристрастия к времяпрепровождению. Я занимался рыбалкой и грибалкой, Аида занималась своим любимым делом, загоранием. Настя вела хозяйство и сушила грибы, а в свободное время, его было достаточно, наряжалась и прогуливалась по высокому берегу, напротив Антипина. Я, сначала, не обратил внимания на Настины «манёвры» на берегу. Это всегда происходило после обеда, часов в 16-17, когда я уходил на вечернюю рыбалку. А Гриша мне как-то раз говорит:
- Слыш-ка, чо Настюха-то выделыват, кажин день наряжается в новое платье, и шастает по берегу Угры, на виду у всего Антипина!
- А что, может мужичков заманивает, одной-то целый день, скучно!
- Да ты чо, каке тамо мужики, навроде меня, накой чёрт они ей сдались! Это она тамошних баб, своих старых подружек, раззодареват, невры им портить. Вот зараза, что удумала!
- А сверстницы-то её там ещё есть!
- Да есть, одна бабка Малаша чего стоит. Если сюды припрётся, со смеху покатитесь. Она иногда ко мне кой за чем приходит, так от неё нет никаких сил отвязаться. А когда бродом идёт, со смеху помереть можно. Брод-то он брод, да есть там одно место, всего-то метра два, перекатик, так вода, в ём, иногда до пупа доходит. Так она, пропади она пропадом, юбку-то, сначал до колен задерёт, а у перекото-то, если глыбко, юбку аж на голову задират. А под юбкой-то, в чём мать родила, вот окоянная баба, один срам получается! Я ей как-то сказал, так она меня так отбрехала, лучше бы и не связовался:
- А ты чёрт старой, зенки-то не таращь куды не попадя, а мне-то не 17, чего боятся-то, авось не сглазят. А с мокрым-то подолом шляться, хорошо ли!
Я уже успел забыть про всю эту историю, как, однажды, возвратившись из леса с грибами, я обнаружил в нашей избе гостью. Все трое, Настя, Аида и гостья, пожилая женщина, сидели у стола и последняя что-то оживленно, взахлёб им рассказывала. Говорила одна она. Я обратил внимание на её манеру говорить. По временам она делала глубокий вдох и начинала говорить со скоростью «Трыдычихи», и говорила, пока у неё из легких не выходил весь воздух. Затем наступала пауза для следующего глубокого вдоха, и всё начиналось сначала. И в таком темпе и манере она могла говорить не один час! Это был своего рода феномен, я за всю оставшуюся жизнь больше никогда не слышал такого темпа и манеры говорить. Гриша оказался прав.
Для того чтобы как-то разнообразить нашу очень насыщенную и интересную жизнь, не хватало чего-нибудь «эдакого», приключенческого. Я поделился этой мыслью с Аденькой, поскольку эту авантюру без её участия я осуществить не мог:
- Послушай, голубушка, у меня родилась идея внести в нашу монотонную жизнь некоторый приключенческий сюжет.
- Опять какая-нибудь мальчишечья авантюра, Господи, когда же ты взрослым станешь!? Давай рассказывай!
- Мы с тобой облазили весь лес вдоль и поперёк, помнишь, в первый наш выход я подводил тебя к обрыву, круто спускавшемуся к Угре?
- Ну, помню, и что дальше, какую роль здесь играет этот обрыв?
- Ты понимаешь, ты только сразу не отказывайся, это будет интересно, маленькое приключение. Ты помнишь «Хижину дяди Тома», как они там плыли, кажется по Миссисипи, на плоту. Так вот, с тех пор, как я прочитал эту книгу, я не могу успокоиться. Мне страшно хочется соорудить плот и проплыть на нём хоть несколько километров по Угре, а не по Миссисипи. Всё продумано до мелочей и всё готово для осуществления плана.
- Ну, излагай подробно, твою несбывшуюся детскую мечту!
- Я не уверен, что ты хорошо ориентируешься в этой местности, но мною здесь исхожено ещё с детства, всё вдоль и поперёк. Так вот, тот самый обрыв, о котором шла речь, находится от нашей избы, по дороге, как мы ходили в первый раз, в полутора километрах. А из-за того, что Угра в этом месте делает огромную излучину с вершиной в устье Жежала, то мы с тобой живём на восточном, нисходящем русле Угры, а тот обрыв выходит на западное, восходящее русло. По воде, от того обрыва до нашего причала около 4-х километров. Представляешь, какое путешествие можно совершить по этому маршруту на плоте, да ещё со спиннингом!
- А плот, откуда появится, он, что, у тебя уже готов?
- Если бы у меня уже был плот, я с тобой, сейчас, на эту тему не разговаривал бы. В этом вся и изюминка. Я время зря не терял. По старым деревенским бывшим избам, я насобирал около 2-х десятков строительных скоб, проволоки разной, да гвоздей ржавых больших, верёвок дядя Гриша обещал. Топор у нас есть, а пилу 2-х ручную, опять же, Гриша обещал.
- Господи, а я-то причём здесь, я-то тебе зачем нужна в твоём мероприятие.
- Ты понимаешь, что 2-х ручной пилой одному пилить несподручно, нужен напарник или напарница, усекаешь?
- Та-а-к, это я ещё и вальщиком леса должна быть, и ты долго думал над этой идеей? А Гриша тебе не подходит?
- Ты знаешь, сколько Грише лет, он уже старик, боюсь даже предложить ему эту затею, а ты двуручной пилой неплохо орудуешь, практика приличная. Помнишь ещё, как на Каляевской и на Пролетарской дровишки с тобой пилили?
- Это когда было-то, да ладно уж, что с тобой сделаешь. Когда пойдём-то?
- Я думаю, завтра, после обеда, часика в два, пока дойдём, пока плот соорудим, как раз к вечерней зоре успеем.
С утра пошли на реку, Аида загорать, а я пескариками баловаться. Я помнил, как в детстве, по утренней зорьке, пескарей можно было натаскать целый горлан. А тётя Нюня, не мудрствую над ними, промоет их в чистой водичке, вывалит на сковороду, зальет сметаной, и в закрытую печь. Минут через 20 жаркое готово, пальчики оближешь, такая вкуснятина! Рыба ведь не шатается по всей реке, где попало. У неё есть свои постоянные, излюбленные места, и эти места надо знать, чтобы быть успешным рыбаком. А Угра, река быстрая, рельеф дна часто меняется, а из-за этого и рыбные «пастбища» меняются. Вот и надо, сначала обловить разные места, предполагаемого обитания разных видов рыбы, а найдя уловистое место, приступать к лову. Закончив свои предобеденные развлечения, и пообедав, мы отправились на своё основное мероприятие.
Ещё, будучи на этом месте в первый раз, я приметил 3-4 сосновых сухостоины, почти без сучков и коры. Идеальный материал для моей затеи. Конечно, для серьёзного плота и длительного путешествия этот материал не годился, но для моего мероприятия, в самый раз. Поскольку сухостой был весьма старый, справились мы с ним довольно быстро. Спилили три сосны подходящего диаметра(15-18 см.), раскряжевали их, и у нас получилось 10 прекрасных брёвен, длиной по 3 метра. Теперь предстояло сбросить их с береговой кручи к воде. Надо заметить, что плот я строил первый раз в своей жизни! Слава Богу, что Аида об этом не подозревала. Всю эту работу я сделал сам, и довольно быстро. В этом месте берег Угры имел уклон не менее 70 градусов с песчано-щебёночной осыпью. Сбрасываемые мною брёвна, летели вниз без задержки, почти до самой воды. Дело осталось за немногим, связать плот. К большой моей радости в этом месте была тихая заводь. Я перетащил весь материал в эту заводь и приступил к работе. Аида категорически отказалась спускаться вниз:
- Я ещё с ума не сошла, чтобы спускаться с этой кручи. Делай свой плот и плыви на нём один, а я лесом вернусь, и мы с Настей будем тебя встречать на берегу у нашего дома. Вдвоём мы на твоём плоту обязательно перевернёмся, и неизвестно, чем это всё закончится.
Я не стал её уговаривать, поскольку у меня у самого была такая мысль, что остойчивости плота для двоих будет не достаточно. Она уселась на пенёк и стала наблюдать за моей работой. С помощью скоб собирать плот было одно удовольствие, а по торцам я ещё прибил тонкое жерди. Плот получился довольно прочный, и для одного человека вполне остойчивый. Аиде поручил только пилу, всё остальное положил на плот: спиннинг, коробку с блёснами, топор и сетку для рыбы. Шест вырубил из прибрежного тальника. Я не планировал делать стоянки для ловли рыбы, а блеснить при естественном ходе плота. Зная скорость течения реки, я предполагал причалить у нашего берега часа через полтора. Примерно с такого места я начал свое первое плавание на плоту. Время было часов 5 вечера, а погода замечательная. Рассчитывал я, конечно только на щуку, в лучшем случае мог попасть жерех. Но я по старому опыту знал, что на Угре в этом месте жерех был редкостью. По пути попадались заводи, поросшие кувшинками и «камышом», самые щучьи места. Эта прогулка на плоту со спиннингом и обловом реки, доставила мне огромное удовольствие. Трофеями моими стали три щучки, где-то, по килограмму каждая. Когда я подходил к нашему берегу, я увидел на берегу, встречающих меня Аиду, Настю и Гришу. Я поднял из воды сетку с рыбой, на берегу раздались крики «Ура!» и аплодисменты. Женщины принялись чистить рыбу и разводить наш «мангал», земляную печь, а Гриша, было, собрался домой. Я его удержал:
- Дядь Гриш, ты чего это, свежей рыбкой пренебрегать стал?
- Да, не, я ноне в Кикине был, чекушку прихватил, вот и хотел под рыбку-то принесть.
- Не утруждайся, у нас ещё московские запасы не кончились. Мы ж её родимую, только по особым случаям потребляем, а сегодня, как раз такой случай.
- А плот-то куды подевал?
- Под берегом, на пляжик вытянул, чтоб волной не унесло.
- Не, эт не гоже, туристы утром уволокут. Надыть, куды ни то под кусты схоронить, да привязать, можа и уцелеет.
Я так и сделал, но плот всё равно угнали, если и не туристы, так антипинские, больно дрова хороши, и в лес ходить не надо. Больше всех сокрушался Гриша, ему тоже жалко было плот, как дрова, доставленные почти к дому.
Итак, всё шло своим чередом, грибосушильная «фабрика» работала на полную мощность. Когда поспела черника, мы с Аидой отправились в тот лес, где были в первый день. Урожай был небывалый, глаза разбегались, мы не знали, что собирать, грибы или чернику. Под чёрнику мы взяли 3-х литровый бидон, а под грибы два ведра. Откровенно говоря, ягоды я собирать не большой охотник, и поручил это занятие Аиде, а сам занялся грибами. Когда вёдра были полные, я пошёл посмотреть, как дела обстоят у Аиды. Она лежала на животе возле черничника и собирала ягоды. Физиономия её, особенно вокруг рта, представляла изумительное зрелище. Я спросил:
- У тебя зеркала с собой нет?
- А зачем оно тебе?
- Это не мне, а тебе. Посмотри на свои руки.
- Ну, и что, что чёрно-фиолетовые, это от черники, дома отмою. Слушай, давай попросим Настю пирожков с черникой испечь. Вот здорово будет, чаепитие с пирожками, Гришу пригласим, и бабка Малаша может прибежит!
- Так вот, личико твоё точно такое же, к Угре ты не пойдёшь, ты уже раз отказалась спускаться с этой кручи, так что, придётся такой чумичкой идти домой. Теперь понятно, почему бидончик ещё не полный, придётся мне помогать.
Так в разных развлечениях и делах проводили мы свой отпуск в Мухине, в исчезнувшей деревне. Для меня это была последняя поездка, на душе «кошки скребли» от потерянного рая. Я чувствовал, что и Аиде, и Насте, наше времяпрепровождение по душе, что они всем довольны. У Насти тоже появилось «развлечение», к ней, чуть ли не каждый день приходила бабка Малаша, и Гриша не забывал. Для него, этот наш отпуск, превратился в большое событие, пустынное одиночество было прервано на целый месяц! Ружьё, я, хоть и брал с собой, но охоты не было. Утки над Угрой почему-то шли очень высоко, а на воду не садились. Видимо при подлёте к нам, они уже были здорово «настреляны» в более обжитых районах. Время неумолимо шло на убыль, пора было думать об отъезде. По совету Насти, мы с Аденькой сходили в Кикино на почту, оттуда можно было дозвониться до Тёмкина. Когда мы там рассказали, кто мы, откуда и с кем приехали, нас встретили очень радушно. Начались воспоминания о прошлом. Кому нам надо было звонить в Тёмкино, были знакомы всем работникам почты, поэтому нас быстро и с удовольствием соединили с молокозаводом, с Валентиной. С ней мы договорились о дне и времени приезда машины для вывоза нас в Тёмкино. Всё складывалось чрезвычайно удачно, телефонистка связала нас через Вязьму с Москвой, и мы сумели переговорить с Юрой, и рассказать ему, когда и откуда нас забрать. Кроме всего прочего, мы договорились об отправке нестандартной посылки, фибрового чемодана солидного размера с 10-ю килограммами сушёных головок белых грибов! Даже по тем временам это было целое богатство. А 15-ть килограмм сушёных корешков белых грибов, подосиновиков и подберёзовиков, мы решили везти с собой. Впоследствии всем этим богатством лет пять пользовалась вся семья, я имею ввиду и Каляевскую, и Удельную, и Горький.
Нам очень повезло с погодой, только один раз прошёл летний проливной дождь со знаменитой мухинской грозой. После дождя Угра целых два дня была 2-х цветной, вдоль левого берега шёл коричневый глинистый поток из Жежала, а правый, наш, берег оставался чистым и прозрачным. Вспоминая сейчас наших друзей по деревне, встречу нас в Тёмкино, ситуацию на почте в Кикино, не перестаю удивляться и восхищаться душевными человеческими качествами людей того времени. Господи! Какую страну, и какой народ, мы потеряли! Я не отрицаю, что и в наше, не к ночи помянутое время, есть люди не хуже тех, о которых я пищу, но они до такой степени замордованы современной действительностью, что не имеют возможности проявить свои лучшие человеческие качества среди этого хамства, мерзости, пошлости и лицемерия, которые их окружают повседневно и везде, даже с экранов телевизоров. Пусть читатель простит меня за мои срывы, это всё от чувства душевной боли за свой этнос, к которому принадлежу и я грешный!
Дня за два до отъезда, устроили прощальный обед, на который попала и бабка Малаша. Последние два дня были посвящены созерцательному процессу, хотелось, мне лично, до конца дней запечатлеть в памяти всю эту красоту, а в душе сохранить чувство благодарности Господу, и людям с которыми Он меня свел, для того, чтобы я всё это увидел и запомнил на всю жизнь.
Когда я разговаривал по телефону с Валентиной, мы договорились, что машина придёт часам к десяти. В половине десятого со всем своим скарбом мы были уже на берегу, и с нами был Гриша, конечно же, с Шариком, он же не мог пропустить такого момента. Утро выдалось чудесное, перед нами Угра, уже многие столетия несла свои, пока ещё, прозрачные воды, ласточки береговушки без устали мелькали в разных направлениях, в «полином» лесу подала голос кукушка, где-то недалеко трудился дятел, все молча, смотрели на воду и каждый думал о своём. Настроение было и благостное и грустное одновременно. Вдруг в нашей группе началось оживление. Кто-то произнёс, «машина». Мы все, как по команде встали, и начали внимательно всматриваться в противоположный берег. Весь подъезд к реке был закрыт кустами ольхи вдоль Жежала, а «пяточёк», на который должна была выехать машина, был скрыт низкорослым кустарником тальника уже на берегу Угры. Поэтому, когда машина всё-таки показалась на этом пяточке, мы увидели только её кабину. Мы все с облегчением вздохнули, мы знали, какая там дорога и немного беспокоились. Потом мы увидели, что водитель начал манёвры с разворотом в обратную сторону. И это тоже было не просто. Наконец машина встала на место и водитель, забравшись в кузов машины, помахал нам рукой. Мы ему ответили тем же. Начался процесс перевоза наших вещичек и женщин. Перевозом занимался я, последняя переправа была с Гришей, он приглашал нас к себе на будущий год. Я поблагодарил его за приглашение и сказал: « как получится», хотя сам мало в это верил. Подходя к антипенскому берегу, мы с Гришей увидели, что по старой дороге, вдоль антипинского берега, бежит трусцой какая-то женщина. Гриша пригляделся и сказал:
- Эк её разбират, несётся, как молодуха, не вытерпела старая. Малашка ведь это, попрощаться прибегла! И, действительно, когда мы сошли на берег и поднялись к машине, там уже слышалась её «пулемётная» речь. Попрощались мы с Гришей и Малашей, как с родными. Расселись по своим прежним местам и тронулись в путь. В Темкино та же теплая встреча, там уже нас ждал Юра, последнее прощальное застолье, добрые и тёплые взаимные пожелания, трогательное прощание, как с родственниками и отъезд. Впереди Москва и дом.
Сентябрь 2008 г. Москва