«- Пап, а пап! А ты на зоне чем занимался?
-Воровал сынок.
-Так, там же нельзя?!
- Да! Рисковал, сына! Рисковал!»
Зоновская шутка.
Этот аромат блинов со « сгухой» сводил его с ума.
-Ум-м-м! Какая вкуснотища! Жрут твари и не подавятся! - возмущался завидуя он.- Так хочется тоже! - предавался забвению и мечтам этот молодой человек. Он, сидя на «шконке» второго яруса, украдкой, одним можно сказать глазком, наблюдал за тем, как быстро исчезали ещё тёплые блинчики, помазан-
ные сливочным маслицем и сгущёночкой, со столовской пластмассовой тарелки. Их с большущим аппетитом поглощали два зека, имеющие привелегированное положение в этом обществе. В обществе осужденных колонии строгого режима. И их привелегии не на шутку, клочками дикой зависти, раздирали сейчас его душу.
Ох! Как хотелось сейчас подойти ему и одеть на голову этих «блатных» эту тарелку. Чтобы её содержимое растеклось по лысине этих уродов. Да ещё и кулаком сверху! Хрясь! Твари! Уроды! Жрут…!
-Не…Нет! Тарелкой не надо! Блины жалко! Сам съел бы! Отнял бы и съел! – думал, мечтая сейчас этот мо;лодец в робе. От этих мыслей невыносимо журчало и бурлило в животе. Дикое желание вырвать у них блины брало верх! Он уткнулся в подушку и постарался забыться.
-Надо успокоиться и подумать о чём-то другом! О чём?! О чём же?! Ну ничего не лезет в башку! Только эти проклятые блины со сгущёнкой! О, как вкусно!- опять забалдел он.
-«Длинный!» Иди убирай всё здесь и мой!- прозвучало в приказном тоне указание от только, что жевавших блины мужских особей. Их лица довольнёхонько расплылись по подушкам, когда они, насытившись угощением, откинулись полежать на своих спальных местах. Это угощение им прислали со столовки «кореша - столовчане».Т.е.зеки работающие на кухне поварами. -Недоеденные блины поставь на подоконник. Утром доедим. - заканчивали приказывать насытившиеся.
Он с глубоким вздохом и неохотой начал слезать со своей верхней «шконки». Только его «шконочка» и была утешением. Спасала его в тяжкие минуты печали и обиды. Укрывала от невзгод в момент дикой депрессии и душевной боли. Принимала на себя слёзы его отчаяния и вопли от бед. Эдакий островок спасения его души! Оказывается этот приказ относился к нему. Это он
1
«Длинный». Это он сейчас пойдет мыть грязную посуду за этими «блатными». Это он, далее растворяясь своими «разношёрстными» мыслишками в тёплой бегущей из-под крана, зоновского умывальника воде, будет наводить чистоту грязной кухонной утвари секции. Это он! Это его обязанности. Это он «Длинный»- шнырь на этой, как говорят зеки про колонию «командировке».
Блины, оставленные им для этих уродов, достаточно привлекательно разместились на подоконнике большого окна секции. Они не давали ему покоя. Их аромат заполнил все укромные места его черепной коробки. Вкуснятина! Он так хотел их сглотнуть! Не взирая ни на какие строгие правила жизненного уклада зеков. Ведь за воровство здесь просто сломают обе руки и объявят «крысой».
«Крыса!»- будут на него кричать и ругаться зеки, проходя мимо. «Крыса!»- будут они плеваться в его сторону, а он с побритыми насильно бровями и побитый, будет сидеть на корточках на самом видном месте зоны для общего обзора. «Крыса!»- будут они привязывать его, как собаку за шею к перилам лестницы и обзывать унижая, чтобы не повадно другим было брать чужое.
-Брр-р! Представиться же такое!- передернул от ужаса плечами он. - Да и не будет этого никогда со мной!- Очнулся от представленной самому себе картины этот субъект. Ведь уже сколько раз он «тырил» по ночухе сигаретки или что-нибудь пожрать из тумбочек своих товарищей по «отсидке». И, ничего!
-Пошумят, пошумят, «покипишуют», да и перестанут.- утешал себя он.- Ведь не пойманный – не вор.- убеждал себя этот мелкий воришка.- Ведь уже сколько раз?!...То сигареты, то колбасу, то хлеб, то заварку! И ничего! Не поймали же!- радовался своим ночным вылазкам он.
«Длиный» ни как не мог забыть этот натюрморт из блинов на окне, ложась спать поздно ночью. Совсем поздно, когда его «хозяева» потешались во сне громким храпом. Он переделал все хозяйственно-бытовые дела, порученные храпящими, даже украдкой смог насладиться просмотром телепередачи. Почему украдкой? Да потому, что только он садился тихо на табуреточку, чтобы побалдеть под звуки «телика»,насладиться созерцанием красивых «телочек»,которыми полон МузТВ и представить их в большом количестве вокруг себя ублаждающих его похоть, как слышал: «Длинный»! Налей чаю! «Длинный» сходи туда! Принеси то! Позови того! Сделай бутерброды!»
-Уроды достали! Когда же этот срок кончится?!- со слезами на глазах думал он…
…-О, какие вкусные!- чавкал он, когда всё же не совладал соблазном. Блинчики просто таяли у него во рту, когда в третьем часу ночи, все зеки секции крепко и сладко спали. Вкус их был невероятен! Он так их хотел съесть! И съел…
Утро началось с разъяренного крика хозяев блинов: «Крысы вонючие! Ну твари! Ты посмотри, в наглую спорола! Мне это уже осточертело! Совсем
2
«рамсы» попутали! Ты посмотри, а?! Эта «крыса» вообще ничего не боится!- возмущались обокраденные зеки.- «Ну всё! Любому терпению приходит конец! «Длинный»! Ты тварь «сто пудов» блины «скрысил»!- догадались они, но шансов доказать это было явно маловато.- Ты же ночью «вошкался»?- допытывались потерпевшие кражу зеки.
-Не..не я…Я не брал. -мямлил «Длинный».Его лоб от страха покрылся испариной. -Ведь давал же себе слово больше ничего не брать чужого!- про себя думал он.- Трясись теперь опять со страху!- зубы его колотились сами собой, непроизвольно.
-Смотри, братан, как у этой твари руки трясутся!- констатировал факт «блатной»,который не оставлял попытку докопаться до истины и найти виновного, и сильно покарать. По всей строгости арестанской жизни!
-А ну, сознавайся! -подключился второй, который не менее первого хотел поймать «крысу» и выместить всю злобу от обломанного кайфа по поглощению блинчиков с чаем по утру.
Затрещины летели на голову «Длинного» со всех сторон. Терпение зеков, живу-
щих в секции, иссякло. Ведь почти, что все пострадали от ночного беспредела
не пойманной «крысы».И многие уже догадывались, что это он- «Длинный».Но
поймать за руку всё не получалось. Как-то «фартило» пока ему.
-Не я!- упирался и крепился при напряжённом допросе со стороны товари-
щей он. Прекрасно понимая исход своего плачевного дела, в случае признания.
-Да не я это!- пустил слезу подозреваемый.
-Ну, а кто же?! Кроме тебя не кому!- напирали «следователи» из народа.
-Не знаю!- заныл он, входя в образ невиновного.
-Ну тварь! Всё равно поймаем!- как- бы в ни куда и как- бы «Длинному» говорили зеки, которые лишились удовольствия утром попить чай с бли-
нами….
Напряжённо тянулись ночные минуты и даже слишком громко, как казалось зе-
кам лежащим в засаде, тикали часы на стене. Все делали вид,что спят. Притворя-
лись «охотники», притворялась и «добыча».Слышался даже храп, который столь
обычен в этих стенах. Кто-то из ловителей «крысы» действительно закимарил.
Не выдержал напряжения охоты, запланированной коварными «охотниками».На
этот раз приманкой был кусок торта, который контрабандным путём зашел в зо-
ну. Он был действительно хорош! Выглядел соблазнительно вкусно! И по мне-
нию притаившихся в засаде, как-будто «спящих»,не мог не повлиять на слабую
психику сладкоежки «крысы».Минуточки тянулись и для него.Как-то уж по осо-
бенному сегодня ныло сердечко! Да и «блатные» были уж подозрительно добры
и ласковы.
-Ох, неспроста! Ох, неспроста!- думал он лёжа, дожидаясь когда все уснут.-
Захрапели твари!- подъитожил он, слезая со «шконки».Тихонечко так, с необы-
чайно частым биением сердца.С частой остановкой, чтобы прислушаться к царя-
щей атмосфере в секции.Тишина!И только сердце бешено: «Тук-тук!Тук-тук!»
3
-Спят уроды!- успокаивающе думал он, откусывая кусок торта и явно смакуя.
Он уже давно перестал понимать, от чего он смакует. То ли от вкуса десертов,
оставленных нерадивыми зеками, то ли от адреналина, постоянно вырабатываю-
щегося у него, воруя чужое. Да, риск был велик!
-Ну вот, ты тварь и попалась!-раздалось взади него,когда свет в секции резко
включился.-Попался!-смачно раздалось со стороны охотников,притворяющихся
спящими.Волна облегчения прошла по всей секции: «Попалась «крыса»!...
Удары по голове черно-белыми вспышками отдавались в его глазах. Кровь
заливала весь обзор. Кожа рвалась и лопалась багровыми брызгами. Он устал за-
крываться от ударов и не мог уже охать и стонать. Устал слышать в голове стуки
от ударов: «Трах -бах!»-стучали руками и ногами по его телу и голове. «Трах-
бах!»-отдавалось кровавым эхом в ушах. И всё таки даже треск и боль ломаю-
щихся костей рук, не могла стереть с его памяти вкус сливочного торта, который
он успел, с великим удовольствием растворить в себе, в ночные минуты услады и неги!
4