Мама, мамуля, мамуличка, мамулька… Сколько нежности, тепла и добродушия в этих простых словах. Мама отдавала всю свою жизнь мне, сестрёнке, бате, семье и многим поколениям детворы в нашем маленьком городке. Её знает и помнит почти всё население, будучи детьми получившее в детском саду её воспитание. И сейчас при встречах с ними мама не узнаёт в них тех беззаботных малышей, однако каждому уделяет прежнее внимание и дарит улыбку.
Так сложилась её жизнь, в которой практически не было места для праздности, лени, отдыха (в нашем современном понимании). Покинув однажды и оставив за сотни километров своих родителей и брата, она была принята в новую для неё, в некотором смысле, настораживающую атмосферу батиного семейства. Возможно обладая задатками талантливого педагога и природной женской податливостью и терпением, молодую невестку быстро полюбили…
А дальше – как в ускоренном кино – быт, дети, работа в садике, двор, огороды, хозяйство, болезни и смерти родных и близких, долгожданный переезд в СВОЮ собственную квартиру, моя женитьба, замужество дочери, рождение внуков…
Я с детства запомнил её всегда внимательной, улыбчивой, умеренно строгой, иногда, встревоженной, однако чаще тихой и скромной. В ней никогда не было злости, воинственности, жёсткости, при том, что воспитанность и дисциплина преобладали.
Пока позволяло здоровье и средства мы ежегодно летом бывали на её родине. Эти несколько дней, из которых около 4-х суток занимала дорога, и были нашим летним отдыхом. Ни туристических поездок, ни курортов, ни «морей», только долг перед семьей, родителями, братом, да ещё небольшая возможность подышать воздухом детства и юности, встретить людей из той эпохи, оживить воспоминания. .. С каждым годом всё больше знакомых имён обнаруживалось на кладбище, поэтому поездки становились всё реже.
Только в редкие минуты тоски я мог услышать от неё, произнесённые со вздохом сожаления, смиренные слова о том, чего не хватает в жизни. Однако то, чем располагала наша семья, то что удалось накопить, построить, приобрести, создать, ценилось и бережно хранилось.
Мама посвятила воспитанию детей более сорока лет своей жизни, но не чувствовала потребности уходить на пенсию, ещё ощущая себя нужной и занятой. Под нажимом начальства и в стремлении не быть помехой для молодёжи мама ушла в домохозяйки-пенсионерки. Потянулись долгие дни, недели , месяцы в ином, казалось бы всеми желаемом неспешном ритме…увядания.
Первая операция не сломила дух – была хорошая, хоть и дорогая клиника, внимательные высокопрофессиональные врачи, добродушные медсёстры, однако я наблюдал, как в ней, где-то глубоко надорвалась некая нервная нить, соединяющая нас с реальностью. Вторая операция прошла легче, поскольку ожидаемые трудности оказались не такими уж страшными. Важнее тогда для мамы было, на мой взгляд, снова ощутить внимание, заботу, готовность мужа, сына, дочери всё бросить ради одной её и вернуть жизнь в прежнее русло. Как радовало «бабушку» застолье с внуками, детьми, когда вся семья собиралась по праздникам за одним столом. Как было нам смешно смотреть как мама собирала на стол нехитрые угощения, накладывала в сумки «с собой» домашнюю закупорку, пирожки, печенье… Всё готова была отдать лишь бы чаще видеть рядом с собой, держать за руки, заглядывать в глаза, кормить, поить и разговаривать, ощущая себя НУЖНОЙ…
Потом развод дочери, отсутствие у неё детей, неустроенность жизни родного ребёнка, дефицит общения, малоподвижность ввергало в затяжную депрессию, закончившуюся микроинсультом, перенесённым на ногах с категорическим отказом от лечения.
А потом – война…
Не каждый здоровый человек способен пережить попадание снарядов артиллерии в дом, находясь внутри… Мама с батей пережили несколько таких попаданий. Поздним вечером 11 июля 2014 года обрушился , как чёрная ткань на зеркало, занавес прошлой спокойной жизни и ворвалось лихолетье. Решение отказаться от эвакуации, расставание с детьми и внуками, жизнь под бомбёжками в страхе погибнуть, или, что ещё хуже, быть покалеченной и стать мучительной обузой родным, всё это запустило механизм защиты психики. Сначала эта забывчивость казалась забавным атрибутом возраста, позже заставляла задуматься, пугала перспективой старческого склероза и слабоумия. Психика волокно за волокном обрезала нити связи с земным, настоящим, сегодняшним – реальностью…
Она ещё улыбается мне, встречая после разлуки, чувствуя скорее интуитивно, чем сознательно, что перед ней родной человек… Трудно наблюдать, как в быстро состарившемся теле живёт почти детское сознание, движущееся к своему истоку – рождению… И когда МОЯ мама, маленькая, худенькая, тяжело передвигающаяся под грузом лет, улыбнётся мне и, положив свои хрупкие, такие до боли родные руки, на мои ладони, скажет: « Как я рада, что ты у меня есть!», у меня невольно наворачиваются слёзы…