Моя демобилизация из армии оказалась неожиданной. Правительство страны во главе с Н. Хрущевым приняло постановление о сокращении армии сразу на 1 миллион человек. Ликвидировались целые части, гарнизоны, военные училища. Офицеров отправляли в запас, не одевая на них погоны и форму. Вот для кого была трагедия! Я тоже не успел подумать, чем буду заниматься на гражданке. В апреле 1958 года нам объявили приказ о сокращении, и в нашей маленькой части, демобилизации подлежали 5 человек: два сержанта, ефрейтор и двое рядовых. Всей частью, они строем, а мы с чемоданчиками в руках, идем на вокзал уже с билетами на поезд Мурманск – Вологда. В числе ехавших в Вологодскую область был ефрейтор Толя Галлов. На вокзале Виктор Камынин заменил ему билет на плацкарт, а мы едем в общем вагоне. Я с жадностью всматриваюсь в незнакомые пейзажи, тундру, высеченные в скале глубокие проходы для поезда, потом леса. Дома о моем приезде не знают, не успел сообщить, но дума, что буду делать дома, не покидала меня всю дорогу. Паспорта у меня нет, он мне не полагается, родители – колхозники, значит, и я по рождению колхозник. Поезд на мою станцию Явенга прибывает ранним утром. Вечером я сходил в ресторан поезда. На небольшие деньги, выданные при увольнении, надо купить какие – то гостинцы, дома отец с мамой и шестеро братьев и сестренок. Только старшая сестра замужем, пятеро школьников, младшему брату Саше – два года. Еще один брат появится на следующий год. Беру какие – то конфеты, что подешевле. Спросил, есть ли в буфете батон. Оказалось, что есть. Поезд ранним утром заканчивает рейс, надо все распродать. Беру пять штук батонов, знаю, дома белого хлеба не бывает, ребята будут рады и этому. Как поленья дров складываю на руку, потом перекладываю в почти пустой чемодан.
Родители уже поднялись, когда я постучал в запертые еще двери старой зимовки. Удивление, слезы восторга и радости, вопросы, как да что, почему я не вовремя демобилизовался, до осени этого года меня не ждали. Все объясняю. От этого шума родителей просыпаются братья и сестренки, для них еще вставать и рановато.
Старая наша изба – зимовка за это время лучше не стала, ох как все убого и неприглядно после ставшей привычной солдатской казармы, где всегда порядок, все на своих местах. В деревне встают рано. Весть о моем приезде разлетелась по деревне, заходят люди, опять всем рассказываю, как я завершил службу досрочно. Зашел сват Василий Васильевич, в семью которого вышла сестра Валя. Он спешит, ему засиживаться некогда, мужики из деревни идут на Февральский разъезд грузить вагон лесом для отправки в Белгородскую область. Там на этой погрузке хорошо платят и деньги выдают по окончании работы. Упускать такой случай нельзя. Сват предлагает и мне пойти с ними. Мама противится, я, не раздумывая, соглашаюсь. Снимаю с себя гимнастерку с сержантскими погонами, вместо шинели одел старую телогрейку и наскоро позавтракав, бегом за сватом. Гражданка! В армии ее все ждут, а пришла и растерялся. На погрузке вагона я впервые. По длинным, наклонным покатам, катишь бревно вверх, сам идешь по шаткому трапу, а докатил до верха, предупредив стоящих внизу мужиков, сбрасываешь бревно вниз. Народу набралось много, пришли мужики из многих деревень колхоза, заработать хочется всем. Мое появление для всех неожиданность. Все, кто отправлялись служить вместе со мной, еще служили. В большой бригаде – артели, тем более уже не раз делавших эту работу, дело спорится. И вот нагруженный и увязанный проволочными стяжками вагон готов. Приемщица со станции придирчиво осматривает, принимает к отправке. Представитель заготовителя уже подсчитал, поскольку рублей причитается каждому. Я получил 250 рублей, столько же, как при увольнении со службы. Довольные идем домой, меня расспрашивают о службе. Дорога через деревню Екимовская, и мужики приворачивают в лавку, заказывают, что есть, и по граненому стакану водки. Что делать мне? Заказал полстакана и тут же у прилавка выпил, как все. Удовольствие небольшое, скорей неприятное ощущение, подумал, что зря выпил. Начин работе положен. Первый день на гражданке прожит не зря.