Засохшая роза

Сергей Владимирович Петров
Когда он случайно прочитал объявление, что одинокому пожилому человеку нужна опека,  в  воображении встала морщинистая сгорбленная старуха с отталкивающей внешностью.
 
Поиски работы не давали результатов, и когда Артем совсем отчаялся,  вспомнил это объявление.

Голос старушки оказался приятным, грудным и подействовал на молодого человека успокаивающе.

—Надо сходить, — решил Артем.

Подойдя к  нужному дому, Артем замешкался,не решаясь войти.

—Посмотрю на  дверь, — загадал парень. — Если  будет грязной и обшарпанной,  то на этом экскурсия  закончится.

Но дверь удивила чистотой,и звонок оказался исправным,выдавший птичью трель.
За порогом на коляске приютился  сухонький, маленький человечек. Лицо в морщинах, но глаза излучали такую жизнь и  сияние, что  Артем невольно улыбнулся,  страхи исчезли.

Квартира была двухкомнатной. В гостиной мебели  немного: старая, металлическая кровать, два стула, круглый раздвижной стол, тумба и старенький телевизор. Но самое большое впечатление производил громоздкий книжный шкаф, в котором аккуратно стояло много книг. Судя корешкам, это были произведения  классиков:  Пушкин, Толстой, Чехов. Этих авторов можно было читать  и читать.

У пожилых людей часто в квартире скапливается неприятный застойных запах. Но в этом помещении пахло фиалками,стоящими на подоконнике, было чисто, тепло и уютно. И  квартира, и  хозяйка  притягивали добротой и спокойствием. Платье  старое, поношенное, в крупный горошек, тем не менее, было чистым.
Видимо бабушке Вере и он  понравился, потому что она чирикала, как воробушек,  не умолкая.

Сын у нее умер лет пять назад, обнаружили рак. Родных  больше не было.
Хотя Артем и дал согласие на эту авантюру, но всерьез  к   своей затее не относился.

И вот пошли дни. С утра Артем вставал, кормил бабушку Веру, затем шел в магазин, готовил обед, снова кормил, потом  катал  по скверу, вечерами они читали книги.

Поначалу это даже  нравилось. Все размеренно, чинно.

Постепенно научился сажать бабушку на горшок, подтирать в уголках рта остатки каши, понимать  обиды.

Ночами иногда она начинала плакать. Он просыпался, садился на пол рядом, гладил ее по голове,  бабушка  успокаивалась и засыпала.

Преображалась она во время прогулок. Он тихо катил  коляску, а бабушка Вера, как ребенок, крутила головой и размахивала руками. Потом замолкала и начинала декламировать стихи. Особенно  любила, когда он давал  охапку осенних разноцветных листьев. Тогда улыбка не сходила с   ее губ.  Перебирая листья, прижимала их к себе, затем с задорным лицом подбрасывала  вверх. Листья веером   салюта  разлетались по сторонам. Но на этом все не заканчивалось, она  обязательно небольшую охапку листьев забирала  домой.  Добычу раскладывала на столе. В каком-то, только ей ведомом,  хитросплетение, вдыхала  запах  и улыбалась. Тогда  особенно становилась смешной. Локон челки  спадал с  головы, глаза становились молодыми, и старушка тихо напевала какую-то детскую песенку.

Часто она рассматривала фотографии и терпеливо ждала, когда Артем наконец-то подойдет, и тогда с важным видом начинала пояснять события, с которыми связан тот или иной кадр на фотографии.

Самое интересное, что поэтов Артем читал в школе, но только эта старая женщина  раскрыла ему красоту их творчества. Филолог по образованию, она много знала о жизни этих людей, сопоставляя периоды их жизни с творчеством, открывала иное и  удивительное прочтение отдельных строф. Так он узнал, что Вероника Тушнова,  известная наша поэтесса, писала стихи о любви, будучи тяжело больной.

 Артем подолгу сидел и  перечитывал  стихи из сборника "Сто часов счастья"
«Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило "спасибо".
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья!
Разве этого мало?»

Через два месяца, Артем по голосу, взгляду, губам, улавливал настроение и желания бабушки Веры.

Но люди есть люди, в каком бы возрасте они не были.

Конфликт возник из-за того, что Артем, читая одну из книг, нашел там засохшую, сплюснутую  розу. Сначала  хотел оставить ее на месте, но увидел, что цветок, засыхая, въелся в страницу и  испортил  зеленью. Недолго думая,  выбросил засохшее растение в мусорное ведро.

Через день, вернувшись из магазина, застал  всхлипывающую бабушку с раскрытой книгой,  испугавшись, подбежал к ней.

Осуждающе лицо, словно Артем совершил что-то бессовестное.
—Тут была моя роза! Зачем ты  выбросил? !

Не помня себя,он бросился на кухню к мусорному ведру, достал злополучный цветок,хлопнул дверью и ушел.

Три дня  не приходил. Хотел совсем не появляться. Но надо было забрать  свои вещи.

Когда  пришел, баба Вера от радости носилась по квартире в коляске,  и слезы стояли у нее в глазах.

Оказывается эту розу  подарил любимый, незадолго до своей гибели.
Больше они не ссорились. Но книгу со сплюснутой розой  она уже прятала по-детски под подушкой.

Позже понял, что  бабушка раскрывала книгу и смотрела на цветок в его отсутствие.
Осознал это,  вернувшись как-то раньше времени из магазина  застал   в руках с заветной  розой. Ему даже показалась, что морщины у нее исчезли,  и вместо пожилой женщины перед ним сидела красивая и застенчивая  девушка, а роза возродилась, наполнилась жизнью и цветом, и благоухание заполнило всю комнату.

Сейчас высохшая роза лежит перед ним между страницами книги, а бабушки нет.
Она умерла тихо и кротко, сказала, что поспит немного. Он был рядом,  читал книгу.

Баба Вера сначала посапывала, затем  дыхание стало тише, и  рука безжизненно упала с подлокотника коляски,  лицо стало чистым, светлым, морщины разгладились.
 
На могиле Артем посадил два куста роз. Боялся, что  засохнут, но они пышно расцвели. Часто приходя к могиле,  заставал там соловья, тот сначала скосив голову, смотрел на пришедшего, затем  кивал, здороваясь, и  улетал.
Через год Артем увидел ее во сне, как ему объяснили,  баба Вера,  пришла к нему просто повидаться.

Она его не забывала и после женитьбы, и когда появились дети, и внуки, и перед смертью Артема  снова явилась к нему и сказала:
 — Не бойся, тут тоже есть жизнь.

Он  поверил, ибо не мог не поверить.