А больше всплывающих окон рекламы она ненавидела только ложь. Эти вечные обещания "Перезвоню позже" или "Мы обязательно попьём чай". Она с тоской смотрела на ладонь, которую давно никто не согревал и мечтала, что однажды - самой прекрасной весной - кто-то особенный возьмёт её за руку и скажет "Пойдём в кино?". Они бы ели попкорн в полупустом зале и шутили над репликами актеров. Он бы пил с ней из одной соломинки, а потом медленно и не спеша провожал домой...
Но с наступлением весны ничего не изменилось. Чай по-прежнему было пить не с кем, поэтому по вечерам она наливала себе бокал красного вина и, беря с полки книгу, подглядывала за любимыми героями. У них было все, о чем можно мечтать: и вечное кино, и чья-то рука в ладонях... Она бросала роман на пол и делала большой глоток вина.
- Когда-нибудь я буду счастливой, правда? - спрашивала она у своего отражения, но в ответ получала лишь тоску в больших голубых глазах.
...
Через дорогу от её дома жил он. Высокий, худой, с лохматой чёлкой и в вечных смешных очках. Он махал ей по утрам, по вечерам помогал донести пакеты с продуктами и ежесекундно мечтал пригласить в кино. Они говорили о музыке, слушали одни наушники на двоих на ступенях подъезда и, смеясь, обещали когда-нибудь - в самое-самое безнадежное время - быть вместе.
Однажды - спустя семь лет со дня первой встречи - он стоял с чемоданом рядом с её квартирой и говорил что-то вроде "прощай" или "буду скучать", а потом неожиданно поцеловал в губы.
...
Спустя 675 дней она все ещё помнила покалывания по коже, волну нежности и подгибающиеся колени. Помнила, с какой страстью реагировало тело и как не хотелось его отпускать. И она цеплялась за эти воспоминания, как за последнюю надежду, с каждым днём все меньше ожидая ответного звонка.
Она изменилась. Все чаще обувала высокие каблуки, все реже смотрела на телефон. С каждым днём тишины сердце все больше становилось холодным и, казалось, вот-вот перестанет биться.
Они столкнулись случайно - в каком-то модном кафе столицы. Он увидел её в окне и не мог отвести взгляд. Некогда постоянно распущенные волосы были собраны, открывая взоров изящные линии шеи и ключиц. На смену джинсам пришли утончённые платья и высокие шпильки.
Сердце трепетало и рвалось к ней. Но он - обдуваемый ветром и дождём, - как и много лет назад, не смел сказать ей "привет".
Она старательно делала вид, что не замечает высокого статного мужчину, насквозь промокшего и наблюдающего за ней. Аккуратно пила кофе и перелистывала страницы бумаг. Он изменился: протертые спортивные джинсы сменились деловым костюмом и брендовым плащом. Челка больше не лезла на глаза, отныне не спрятанные за толстой оправой очков. То, что это он она поняла по взгляду - по тому покалыванию тела, которое Ежедневно преследовало ее во снах. Боясь дышать, она старалась успокоить сердце, впервые за долгие годы ожидая его звонка.
...
Через два дня он мерил кругами площадку перед её подъездом. Но час сменялся другим, цветы вяли, а он - томимый ожиданием - боялся вновь её потерять.
Она знала, что он придёт. С тоской смотрела на вино в руке и запотевшие стекла новой квартиры. Телефон по-прежнему молчал, разрывая на куски остатки Надежды. И вечером - лёжа в холодной постеле - впервые за 17 тысяч часов - она почувствовала на своих щеках горько-соленые слезы.
...
Через неделю она сидела в том же кафе. За окном лил весенний дождь, в чашке остывал кофе, а на столе пылилась, ожидая прочтения, стопка бумаг. Но работа не шла, мозг категорически отказывался работать, а глаза всматривались в лица прохожих через оконное стекло.
- К черту все, - прошептала она и стала собираться домой, когда поверх ладони легла тёплая мужская рука, заставляющая мгновенно затрепетать каждую клеточку тела и души. Не смея поднять взгляд, она - вслушиваясь в биение сердца - с трепетом ощущала его дыхание на шее, когда он произносил заветное и самое долгожданное "Пойдём в кино?"...