(предыдущее: http://www.proza.ru/2016/03/01/938)
Рождение нового Ву
Свят с Милой скучали без Вуйко и беспокоились о нём. Воцко тоже, по-своему, был привязан к нему и разделял чувства четы.
Звезда Ву, по которой Свят с женой определяли, как дела их странника, постоянно, словно испускала свет. Она светила то ярче, то тускло и в зависимости от этого Свят с Милой, то радовались, то тревожились.
Воцко, уполномоченный по Милошеву, умел читать эти сигналы, зная в общих чертах, что происходит с ангелом, оставившим дом. Поэтому, когда звезда явно стала меркнуть, и беспокойство его «хозяев» возросло чрезмерно, кот поинтересовался более детально, что сообщал излучаемый с разной частотой свет. Конечно, полномочия Воцко не простирались так далеко, чтоб он мог повлиять на ситуацию. И всё-таки он совершил два поступка. Сначала он показал во сне улыбающегося Ву (в белом одеянии ангела, но без маски, изображение на которой совершенно убивало кота) обоим супругам, чтобы успокоить. Затем написал нашему ангелу письмо, где назвался: Неведомый Друг.
Речь в послании шла о том, что, не открывая себя, он готов общаться подобным способом и отвечать на вопросы.
«Сейчас безымянному ангелу нелегко и, кто знает, может, советы и дружеское участие поддержат его», - писал Воцко. В первой версии послания он намеренно не показал знание имени. Однако потом, испугавшись, что Ву не поверит, решив, что за этим скрыто желание вызвать на откровенность ему в ущерб, обратился к нему: Вуйко. Благо последний никому из ангелов не рассказывал о своём прошлом и не открывал имени. В конце Воцко предупреждал, что каждое его сообщение, в отличие от прочих, приходящих к ангелу, никто, кроме адресата, не сможет прочесть, если только на то не будет Высшей Воли. То же случится и с ответами Ву на эти письма. И то и другое самоуничтожится после прочтения. «Неведомый Друг» просил держать их переписку в тайне, иначе она прекратится.
Воцко ещё подумал и добавил, что звезда ангела горит в ночи над его родным домом, где любят его и помнят, и потому каждую ночь выходят взглянуть на неё – не дай Бог, не погасла ль? А ведь что такое ночь? И ответил из Небесного Словаря: «она – это чёрный зонтик со звёздами», на котором любящим тебя важна только твоя звезда…
Ответ пришёл быстро. Ву благодарил Неведомого Друга, протянувшего ему руку, когда она нужнее всего. Просил, если случится чудо и появится возможность, передать от него хотя бы привет родным. Признался, что плакал в душе, читая последние строки.
«Неведомый Друг» ответил, что они видели Ву во сне и счастливы. А звезда его снова ярка, слава Всевышнему.
Ву сообщил, что ждёт скорого назначения в другой край, где станет послушником.
Чуть успокоенный, Воцко взял паузу в переписке. Он помнил Вуйко совсем мальчишкой, красивым и добрым мальчишкой… Теперь вместо лица у него была маска. И не самая лучшая.
Тем временем в чакской столице уничтожали бунтовщиков. Приканчивали без всякого суда и следствия, ничего не выясняя. Резали и закалывали всех, включая женщин и детей. Часть была перебита в самом начале, и этим повезло больше. Взятых в плен, когда устали убивать, отправляли на тот свет после долгих мучений, разрубая на части, срывая кожу, сажая на кол…
«Хорошо, что слёзы смертных не горят, – некогда писал, наблюдая подобное, поэт, – иначе бы их дым заволок небо и погасил солнце».
Повелитель Агдар слушал вопли и стоны уничтожаемых, музыкой отзывавшиеся в его ушах.
Когда всё было закончено и в ямы, которые вырыли перед смертью рабы, сбросили их тела и забросали землёй, когда похоронили чакцев, включая заброшенных ураганом во дворец, тогда только пришло известие о поражении в акских краях. Посланное в поход войско перестало существовать. Несколько беглецов принесли подробности.
Агдар захотел призвать к ответу жреца Бога Войны. Но тот бежал. Это повелителю показалось совсем плохим предзнаменованием. И он не ошибся. Птицы принесли весть о вторжении…
Ву наблюдал события с высоты, прощаясь с этими землями. «Вот и кара…» - безучастно подумал он. Словарь верно определяет этих смертных, как существ, у которых есть разум, речь, умелые руки и способность решать, как всё это использовать. И ничего не сообщает при этом о душе и сердце.
Архангелы были довольны, что Посвятитель, наконец, справился с тем недоразумением, которое сам же и создал. Представитель Небесной Курии предложил в связи с этим, чтобы новых неприятностей такого рода не возникало, согласовывать новые маски в совете. И при любом сомнении архангелов запрещать проблемные изображения. Совет принял это единогласно. Посвятитель благоразумно тоже голосовал «за». Пусть разделят ответственность, раз против свободы творчества!
Херувимов больше беспокоило ученичество Ву за Драконьей грядой. Такого прежде не бывало, как и ангелов, помнящих своё прошлое. Стоило поручить выяснение «шестикрылым». Что было сделано.
Серафимы удивились. За грядой начиналась пустыня без конца, что само по себе -- чудо, а значит, так Господу угодно и выяснять причину не следовало. Мало того, в недрах этой пустыни находился вход в ту кромешную тьму, где плач и скрежет зубов. Это «те, кого не принято называть» знали точно, ибо препроводили туда немало собратьев. Невозможно, чтоб ангел зрел в тех краях, да ещё обучался! У кого? – возник закономерный вопрос у «шестикрылых», на который не имелось ответа.
Драконья гряда являлась границей, за которую светлые силы, как именовали себя небесные иерархи, не заходили. Поэтому стоило попытаться вытащить сведения из Ву.
Отправились те же двое, что уже с ним встречались.
В ожидании назначения Ву парил над крепостной стеной, высматривая: не приближается ли неприятель? Он был не прочь увидеть настоящий штурм столицы. Отсюда, сверху, это выглядело бы совсем по игрушечному, неправдоподобно. Теперь он приучал себя к мысли, что всё происходящее с ним должно являться игрой во имя великой цели. Игрой рискованной, в которой нужно научиться выигрывать.
Войска всё не появлялись, и он стал подумывать: не полететь ли им навстречу, когда за его спиной вдруг объявились те двое, которых «не принято называть», в знакомых ему зеркально одинаковых масках и белых ангельских одеяниях.
«За ними тьма и плач… они всемогущи», - вспомнил ангел и внутренне сжался, лихорадочно соображая, какую роль разыграть для них?
Он повернулся, приветствуя:
- Да возрадуется…
- Возрадуется! – перебил его один, - Не сомневайся.
Второй издал смешок.
- Ангел доволен ответом на письмо? – спросил первый.
Ву склонил голову.
- Мы помогли, - сказал второй, - Не стоит благодарить.
- Назначение безымянного… а собственно, почему безымянного? – будто споткнулся первый, - Пусть брат напомнит своё имя, чтоб не запрашивать канцелярию!
- У брата нет пока имени… - удивился Ву.
- Речь о прежнем, - пояснил первый, - из прошлого.
Теперь наш ангел удивился ещё сильнее.
- Того смертного, что погиб в пустыне, звали Вуйко…
- Как? – переспросил первый.
- Вуй-ко, - повторил наш ангел.
- Откуда он был? – уточнил второй.
- Издалека, оттуда, где одно солнце и две луны, а не наоборот, как здесь.
«Те, кого не принято называть» переглянулись. Первый продолжил расспросы.
- Погиб ли тот смертный в ангеле, если осталась память о нём?
- Осталось в памяти, что он погиб, - увернулся Ву.
- Да так, что хотел избавить брата от сана? – усомнился первый.
Ву растерялся. Он ведь только хотел помочь справедливости, чтоб не свершилось ужасное… не представляя последствий.
Тут в разговор вернулся второй:
- Зачем сомневаться в брате? Он говорит только правду.
Ву кивнул, соглашаясь. Он был благодарен за поддержку, не понимая, что с ним играют.
- А у кого брат проходил послушничество и ученичество в пустыне? – спросил второй.
- У древнего слепого старца и у самой Пустыни…
Страшные посланцы вновь посмотрели друг на друга.
- И чему научился там брат? – на этот раз поинтересовался первый.
Ву вздохнул с сожалением:
- По правде, тому, что мне здесь не понадобилось… это – мёртвые знания, хотя сами по себе они и любопытны.
- Брат мог бы их изложить в письме? – поинтересовался второй.
Ву покачал головой.
- Тогда это будет тьма писем.
- Не мешают ли брату эти знания усваивать наши, истинные? – вступил первый.
Ву подумал и сказал:
- Может быть…
- То есть, избавившись от них, брат перестал бы страдать? – участливо уточнил второй.
- Брат заметил, что, потеряв хранимого, даже многоопытные ангелы переживают. Значит, страданий не избежать… тогда какая разница от чего страдать?
Посланцы в первый момент застыли от его ответа, а потом рассмеялись.
«Добрый» второй весело похвалил Ву:
- С братом не соскучишься! Зря он отказался от роли хранителя шута при короле…
«Всё знают…» - с испугом подумал Ву.
- Да, - подтвердил первый, - такая у нас служба. Привёл бы брат несколько фраз из учения старца…
- Ради Бога, - поспешно ответил Ву, - но там ничего не противоречило Главной Заповеди Всевышнего.
- И всё же… - с нажимом потребовал первый.
Ву лихорадочно принялся рыться в памяти, отбирая самые невинные. При этом он говорил, отвлекая внимание от того, что делал:
- Старец был чудаковат… и многое не стоило принимать всерьёз… А речь у него шла о смертных, недостойных души. Ну, вот, например:
«Оставшись сам с собою, присмотрись к обоим».
Посланцы хмыкнули.
- Или такое… «Бог учил любить других и быть требовательным к себе, но смертные, как всегда, всё перепутали и у них всё ровно наоборот».
- Пожалуй, - сказал второй.
- Ещё! – потребовал первый.
- … «Мы узнаём себя в других, не узнавая других в себе. При этом ищем плохое в них, и только лучшие из нас – в себе».
- Интересно… - протянул второй.
- Ещё! - повторил первый.
- «Мы прощаем себе то, за толику чего готовы осудить любого», - почти с вызовом процитировал Ву, и добавил тише, - «Где выгодно быть хорошим, число хороших резко вырастает».
- Добавим ещё несколько, - попросил второй, - нам нравится.
Первый промолчал.
- Ну… такое вспоминается: «Что можно сделать? Немногое. Куда больше мы могли бы не делать». Сюда он напутствовал меня словами: «Дружба с миром – вражда против Бога».
- Это – не его изречение, - заметил первый.
- Ангел знает. Оно из Книги.
- И что-нибудь напоследок, на десерт… - попросил второй.
Ву подумал и сделал свой ход.
- Это он сказал о… вашем покорном слуге: «Те, кто гибнут, не зная за что, в начале жизни, подобны цветам; тем тоже ничего не известно о наших радостях и потерях, из-за которых их срывают юными и прекрасными».
- Почему он так решил? – с подозрением поинтересовался первый, - Ангелу пока ничто не угрожает…
- Дело в том, что тот смертный… Вуйко… был ребёнком.
- Ребёнком?!. – дружно спросили оба.
- Да. Возможно, поэтому ангелу и была оставлена память. Вспоминать-то особенно нечего.
- Что же ангел сразу не сказал? – пожалел время первый.
- Его не спрашивали.
Тогда второй, проверяя, на прощание захотел узнать желание Ву.
Тот поделился мечтой увидеть настоящий штурм крепости, который ждёт с нетерпением. Отсюда, сверху, хорошо будет видно…
Посланцы переглянулись. Мечта мальчишки…
Тогда второй открыл Ву будущее чакцев:
- Идёт игра с жертвами фигур ради спасения партии. Сейчас по совету начальника стражей их повелитель стягивает в столицу гарнизоны ближайших городов, чтобы выстоять здесь. Вторгшиеся варвары – кочевники, они не умеют брать стены. На это и расчёт.
- То есть… штурма я не дождусь? – с непритворным разочарованием спросил Ву.
- Нет, дитя… - с усмешкой ответил второй.
- А как же рассказ, что чакское царство обречено?
- Архангел не лгал, - завершил разговор первый, заодно опять показав, что для них не существует тайн, - Варвары разорят долину, хоть и не возьмут столицы, но несколько городков поменьше сравняют с землёй, уведут в полон всех, кого не убьют, сожгут, что смогут, включая урожай, и после их ухода разразится голод. Агдар не усидит. Возникнет заговор евнухов. Они предложат стать повелителем начальнику стражи. Тот согласится.
- Вот как… - вырвалось у Ву.
- Именно так, - подтвердил первый, - и хранительница Уду тоже осиротеет…
«Боже…» - только и подумал Ву.
- Братья прощаются с ангелом, - сказал второй, - в надежде больше никогда встретиться… Пусть он подумает над этими словами и сделает выводы. Если не поймёт, может спросить о нас у архангела-посвятителя.
И они пропали.
Если б Ву дышал, то можно было б сказать: перевёл дух. Будь он смертным, то без сил бы опустился на землю. Ноги его дрожали бы, а спину покрыл холодный пот. Только что он находился на краю пропасти в тьму кромешную, где плач и скрежет зубов, но сумел отойти от края.
Не сообрази он вовремя…
Ву вспомнил высказывание старца: ««Большинство живёт сказками, которые им рассказывают. Поэтому сказочники правят миром». Поистине… Но кому нужен такой мир? И сам ответил: всем его обитателям. А мне?.. Не играть по этим правилам, значит, не жить в нём. Отказаться от миссии, сдаться? Когда Господь верит в него и помогает уже второй раз за короткое время? Нет. Придётся надеть вторую маску под первой: смешливого, наивного ребёнка, который погиб в пустыне, а скоро умрёт ещё раз.
Он не мог знать, что возвращаясь, два серафима обменивались впечатлениями.
- Как он испугался, когда раскрылся его обман относительно шута… - сказал «добрый» второй.
- Просто не захотел играть эту дурацкую роль. Как и не пожелал стать объектом насмешек у старших братьев из-за маски. Гордыня имеется… Посчитал, что андрогин – другое дело. Помяни слово «шестикрылого», этот ребёнок Вуйко вырастет по службе!
- Да, дитя может далеко пойти… если мы не остановим!
И оба засмеялись. Они были довольны: задание выполнено с наименьшими затратами. Без вмешательства в ход событий, на что случались жалобы и недовольство «многоочих», и даже карать никого не пришлось.
Эти «шестикрылые» давно не читали Небесный Словарь, а если б им привели оттуда цитату, то не приняли всерьёз. Между тем в Словаре говорилось: «Детство – восход судьбы в любой жизни, в нём корни всего»…
Зато своё ремесло они знали и в дело «Ангела со срамной маской, бывшим в прошлой жизни ребёнком Вуйко» занесли обман им архангела-посвятителя, предположительно: по причине нежелания стать хранителем королевского шута. И резюмировали: стоит немного понаблюдать за ним на новом месте назначения.
Херувимы удовлетворились результатом их расследования. Ведь большего было не узнать. Они и так прикоснулись к Тайне. Старец, как чудо Господне, в пустыне посвящающее дитя в ангелы…
Ангел же, о котором шла речь, продолжал размышлять: «Кого не принято называть» разрешили сообщить о встрече Посвятителю… Вероятно, наивный испуганный брат может проговориться архангелу и о первом знакомстве с ними. Только если понадобится. Смотря как пойдёт разговор… Посвятитель не поймёт, если «странные ангелы» приходили только за тем, чтоб узнать о каком-то мальчишке, сгинувшем в пустыне, и чему его там учил выживший из ума старик. Он тогда отнесётся к Ву с подозрением и перестанет благоволить. Другое дело, если они интересовались персоной самого архангела… а безымянный брат о том предупредит… Письму такое доверять не стоит. Но попросить в нём о встрече можно.
И Ву составил краткое послание о том, что возник вопрос в связи с последним их разговором, который могла бы решить встреча. Он намеренно больше ничего не назвал и не упомянул. Для «тех» и большей заманухи Посвятителю.
Куда сложнее было так построить беседу, чтобы наблюдавшие её «те» ничего не заподозрили. Осторожность и ещё раз осторожность, и сестра её недосказанность, да помогут ангелу!
Посвятитель, испугавшись, что всё опять рухнет, поспешил, не ставя, разумеется, коллег в известность, объявиться в чакской столице.
Обменявшись приветствиями, они уединились.
- Неужели новое препятствие, брат? – первым начал архангел.
- Нет, с этим же решено?
- Слава Богу… Но что тогда?
- Безымянному брату позволено разгласить архангелу-посвятителю о состоявшейся встрече… со всеведающими существами в обличье ангелов.
- О чём говорит брат? Какие такие… всеведающие?
- Те, кого не принято называть…
Ву почувствовал, что Посвятитель его понял. Он подавленно замолчал, да так надолго, что заговорить снова пришлось ангелу.
- Не знаю, имею ли право разглашать содержание разговора…
- Тогда и не надо, - спешно вставил архангел.
- Надеюсь, отвечал правильно и ни про кого не сказал ничего плохого…
«Значит, про других спрашивали… - понял его собеседник, - но с кем кроме ангелов брат общался? Только с архангелом… Выходит спрашивали и о…»
- Им известна наша последняя беседа…
«Спрашивали…» - утвердился в мысли Посвятитель и быстро сказал:
- В ней не было ничего особенного.
- Просто для брата удивительно насколько они осведомлены.
- Они могут узнать что угодно… У нас нет от них секретов, не так ли?
- Конечно. Мы ничего не нарушаем, - подтвердил Ву, отметив это «у нас», - Об архангеле Посвятителе безымянный брат кому угодно скажет одно хорошее!
- Вот и славно, брат. А уж архангел постарается, чтобы поводов говорить иное у ангела не было. Назначение придёт завтра. И… счастливого пути!
- Ангел очень обязан Посвятителю, да будут его дни полны радости и света…
Так они расстались, довольные друг другом.
Слушавшие их беседу серафимы не отметили ничего интересного, кроме обычного страха перед ними.
Посвятитель, возвращаясь, радовался и благодарил Бога, что Тот сподобил в прошлый раз так по-доброму разговаривать с ангелом. Не то обиженный мог бы такого наплести, что страшно подумать!
Ву раз за разом прокручивал в голове разговор, пока не уверился, что ничего лишнего произнесено не было. Он добился обеих целей, ради которых устраивал встречу.
Оставшиеся не у дел Всемысл и Боголюб с Остоумом, в основном, маялись, лишь наблюдая чужое счастье. Пока первому не пришла в голову идея.
Он рассказал её оставшимся двум. Тем понравилось. Появлялся смысл в их существовании.
- Нужно поговорить с Лютом, - предложил Боголюб.
Остоум помотал головой:
- Нее, у него дочка… а ну как не поймёт?
- Почему не сразу к Святу? – удивился Всемысл.
- У святого внук, - ответствовал Остоум.
Они задумались. Потом Остоум сказал:
- Не так важна сама мысль, как её подача. Если придумать как, чтобы понравилось… под каким соусом…
Тут Всемысл встрепенулся:
- Есть соус! У нас с Лютом как-то был разговор с нашим святым, и наш ангел сказал, что коль в Милошеве получится стать примером другим мирам, то понесём им своё знание.
- Точно! – обрадовался, ухвативший его мысль, Остоум, - Претворение твоей идеи в целях улучшения будущих поколений…
- Звучит… - согласился Боголюб.
Речь они вели о том, чтобы детей воспитывать не по домам в семьях, а отдельно, дабы сделать тех отличными от родителей и лучше их. Хотя последнее открывать всем не следовало. Следует сказать: более богоугодными, - заметил Боголюб.
(продолжение: http://www.proza.ru/2016/03/03/1116)