Птицелов

               
   
 День был морозным, снег скрипел под ногами даже от самого лёгкого шага. На небольшой полянке возле родника под именем «Искра», а по местному  старому названию  у «святого колодца», собралось довольно много людей ждущих своей очереди, чтобы наполнить канистры, бидоны, разные банки,  склянки  и  всякую другую посуду чистой  родниковой и студеной лесной водой. Разбившись на небольшие группки, они о чём-то оживлённо и весело переговаривались между собой, переминаясь  с ноги на ногу на довольно крепком морозе, шутили и смеялись.
   А некоторые из них, да и не только дети, но и в значительном большинстве и взрослые, с каким- то светлым и радостным чувством восхищения и жизненного удовольствия  рассматривали осыпанные свежевыпавшим снегом деревья, слушали щебет птиц, наблюдали удивительную зимнюю жизнь леса. 
   – Мама, мама, смотри какая красивая птичка!  –  закричала вдруг, нарушив тишину леса, маленькая девочка в пальтишке с красным капюшоном и она указала на дятла, который деловито сновал по дереву. Голод, конечно, для всех обитателей леса  не тётка! И зима в лесу для всех его обитателей пора очень  тяжёлая, вот почему многие из пришедших к колодцу людей всегда приносят птицам корм – крупу, хлеб, сало. Одним словом – кто, чем может, тем и поможет. Вот и  сегодня они тоже угощали своих любимцев, а теперь наблюдали за ними.
 И  в этот прекрасный зимний день, тихий и морозный, конечно же, разве можно думать о каком-то там холоде или  голоде, когда вокруг такое  ослепительно белое великолепие жизни?!  И особенно было хорошо всем любоваться  на красивых и очень весёлых птиц.  Всем было хорошо здесь в тот день ещё и потому, что был крепкий морозец, и заснеженные, как в сказке до самых макушек  деревья, и пьянящая свежесть воздуха, и щебет птиц, да и просто оттого,  что все они  вдруг собрались у этого колодца в свой выходной день. Каждый  всем своим существом сегодня  чувствовал, как прекрасно и замечательно устроен этот светлый и необыкновенный мир! Многие  с каким-то удивительным даже для них самих наслаждением наблюдали как по деревьям к самодельной кормушке, да и в ней самой, деловито сновали  синицы и дятлы, сойки и другие какие-то птицы. И, конечно же, как же здесь обойтись без воробьёв?!
  Птахи пробовали угощенье, дрались и порхали, улетали в разные стороны и прилетали. Синицы, например, облюбовав подвешенные на верёвочке кусочки сала, отгоняли от них всяких других птиц, и весело не только дружно клевали, но и дрались также и между собой,  наполняя лес птичьим гомоном, да так, что даже в такой морозный день лес оживал, становился чрезвычайно радостным и весёлым.
 Таким образом, от этого неутихающего птичьего гомона, лесной удивительной  музыки,  люди на этой лесной полянке были настолько очарованы лесом, а кое-кто ещё и увлечён  неспешным разговором, что не сразу и заметили крепкого молодого мужчину,  который в один миг нарушил всё это очарование зимнего леса.  Не сразу на полянке у родника он привлёк к себе их внимание, спокойно и уверенно он подошёл к тому самому дереву, на котором была установлена самая большая кормушка, и тогда  многие  подумали вначале, что он хочет тоже положить в неё угощенье для птиц. Этот мужчина был средних лет, хорошо и  добротно одет по нашим временам, невысок, но крепкого телосложения. В  руках его была клетка-ловушка, которую не все сразу и заметили, а точнее поняли, что это такое.  С ним был мальчик лет девяти. Деловито и уверенно установив клетку рядом с кормушкой, он сказал мальчику: «Смотри!» и, отойдя чуть в сторону, стал спокойно наблюдать за птицами.  И только тогда на него было обращено всеобщее внимание всех собравшихся на полянке вокруг колодца людей, когда в клетке сильно и беспомощно  затрепетала птица.
  И тут-то все от неожиданности, как в шоке, вдруг оторопели, застыли в молчании, а мальчик радостно и шумно подбежал к отцу, который уже держал в руках клетку-ловушку, в которой беспомощно и жалостно билась только что весело звенящая синица. Тогда  мальчик быстро сунул в клетку руку, схватил синицу и спрятал её  в свою чёрную сумку.  Тем временем мужчина  вновь стал устанавливать  рядом с кормушкой свою ловушку.  На поляне царила полнейшая тишина, все находились в каком-то жутком оцепенении. 
 Установилась странная и неловкая, довольно неприятная тишина. А в это самое время на поляну, в ту жуткую минуту всеобщей неловкости и шока, и оттого, как всем показалось, особенно громко разговаривая, по одной из боковых тропинок,  ведущих на поляну, из леса вышли два человека – мужчина и женщина:
  – Кто последний?  – спросили они, занимая очередь за родниковой водой. Затем они вместе со всеми тоже стали наблюдать за всем происходящим на полянке. И вдруг этот новый мужчина, ещё до конца не понявший, что здесь происходит, спросил удивлённо у человека с мальчиком и клеткой- ловушкой в руках:
– Это что? Ловушка?!
 – Да, она. – спокойно ответил птицелов.
 – Зачем же вы их ловите?! – возмущённо повысил голос мужчина.
 – А что им…в клетке, хуже что ли? Тепло и не голодно!.. – нисколько не смутившись вопросом на вопрос, небрежно и с каким-то даже вызовом на скандал, нагловато ответил птицелов.
 – Конечно. На воле им, всё-таки, лучше… –  не желая, видимо, с ним связываться, а может быть, и слегка струхнув, снизил голос мужчина. Почувствовав это, и даже не дослушав его до конца, птицелов лениво отвернулся от него, показав тем самым, что разговор с ним закончен. Тем временем клетка-ловушка была установлена на прежнее место и ждала новую жертву. Все молчали.
Подошла тут и очередь птицелова спуститься по обросшей льдом металлической лестнице  к роднику за водой,  который метра на два был ниже уровня земли – на склоне небольшого овражка,  примыкающего к этой полянке. Но лишь только он спустился по лесенке и установил под струю воды канистру, как, в то же самое время, забилась и затрепетала в испуге пойманная птица в клетке.
– Эту гони, – закричал вдруг птицелов сыну, высунув голову из ямы, однако не оставляя канистры и боясь, что очередь не позволит ему терять  время на ловлю птиц, –  нам не нужны такие большие, нам лишь маленькие нужны!
  – Замучили они меня совсем…  – притворно и словно  рисуясь, проворчал на бегу мальчуган, украдкой оглядываясь на публику и направляясь к своей клетке, – а ну, кыш!..  вон отсюда!
  – Гляди ты! Его же они и замучили!.. – ехидно подметила одна из женщин, стоящая невдалеке от колодца,– и куда вы их с папкой только деваете?! Вон, уже, сколько наловили – полную сумку! Продаёте что ли?!
 Мальчик искоса и недружелюбно, даже зло, посмотрел на эту женщину,  шмыгнул носом, но промолчал.
  – Ну, что молчишь?! – не отступала женщина, – в школе тебя чему учат?! Говори правду! Беречь природу, правильно?!
    – Не знаю,  – робко протянул мальчик.
   – Не знаешь, а ловишь! – вступила в разговор ещё одна женщина.
Мальчик отвернулся и пошёл к отцу, ища защиту и размахивая сумкой.
 – Вот так люди, ни на чём и богатеют,  –  с тихим вздохом произнесла кто-то  из женщин, — а в школе твердят: « Берегите природу!..». А папаша: «Лови и продавай!.. Богатым будешь…».
 Некоторое время на полянке вновь стояла неловкая тишина. Все наблюдали, как птицелов набирает в канистру воду. Но вскоре внимание всех переключилось уже на другого мужчину, который в этот момент вышел на полянку по основной тропинке из леса.
  Оставив саночки с посудой для воды прямо у родника, он занял, как и положено очередь, затем  быстрым шагом направился к одному из деревьев, рядом с тем, где установлена кормушка. Все наблюдали, как он начал здесь привязывать к сучку кусочек сала.  Покончив с этой работой, вновь пришедший отошёл от дерева и стал с видимым удовольствием наблюдать, как синицы накинулись на его угощение. И тут он услышал, как затрепетала птица в клетке - ловушке и оглянулся. Он увидел, как  резво, со всех ног, мальчишка вновь бросился к ней.
  Мужчина с удивлением смотрел на всю эту картину. Во всеобщей тишине, казалось, что прошло значительное время, прежде чем мужчина, видимо с трудом приходя  в себя, но громко и строго закричал на него:
  – А ну, ты...  забирай сейчас же свою клетку и топай отсюда!.. Здесь же птицы прикормлены!.. Место нашёл!..
 – Да он тут не один, с папашей вдвоём,  – подала услужливо тихо голос, обрадовавшись этому смелому человеку, одна из женщин. –  Вот он и сам – воду набирает!..
 –  А мне плевать с кем он – с папашей или мамашей! И чтобы духу вашего здесь, вместе с вашей клеткой, не было!..
 Птицелов, лишь заслышав грубые слова,  высунул голову из ямы и недобро посмотрел на него. Однако, увидев, что мужчина  не из робкого десятка, да и крепок собой, то есть, не обделён силёнкой, и что все присутствующие не на его стороне, нехотя погасил  злость в глазах.
Молча, он вынес наверх от родника воду, укрепил канистры на саночках, и кратко бросив сыну: «Поехали, клетку не забудь…».
 И двинулся  с ним по тропинке к посёлку. Мальчик,  молча и  недобро оглядываясь на людей, побрёл за ним следом.
 Сгрудившиеся на полянке люди долго и тяжело молчали, смотрели им  в след. И у каждого на душе было горько и мерзко. Не только потому, что по отношению к ним так оскорбительно и по хамски  вёл себя только что вот этот плохой и грубый человек. Но и потому, что все они вместе не смогли противостоять своему  унижению и злу, что учинил он по отношению к ним, а и потому, что всё  они вместе это стерпели. И все, получается, просто струсили.
И вновь на полянке установилась неловкая тишина. И теперь уже всем было стыдно перед вот этим смелым и мужественным человеком, оказавшимся единственным на этой полянке, не побоявшимся злого и неприятного человека.
  И куда-то всё  пропало, исчезло само собой, и хорошее настроение, и то  прекрасное, просто  удивительное  очарование, что  царило только что здесь, на этой вот лесной полянке  в этот славный морозный зимний день. И уже  было невозможно это вернуть и почувствовать радость жизни. 
Александр Бочаров. 1986.