Тёплым майским вечером во дворике дома номер пять на улице… Впрочем, какая разница, где происходили эти драматические события? Такое могло случиться в любом городе, или селе необъятной Российской земли.
Так вот, во дворе дома в небольшой беседке собралась компания мужиков, собралась как обычно: перекинуться в картишки, выпить пива и поболтать - покалякать о делах насущных. Главной темой для обсуждения местных интеллектуалов стали отношения в семействе Пуговкиных, живших на третьем этаже, семейный конфликт которых возник на почве воинствующего тоталитаризма и отсутствия толерантности между двумя особями мужского пола: мужем Лялечки Пуговкиной и её котом. Оба они яростно боролись друг с другом за власть в доме, ну и за любовь хозяйки, конечно, поскольку в любой драме без любви дело не обходится.
Бурные дебаты мужиков, о том, кто прав, а кто нет, прервали истерические крики из окна Пуговкиных и звон разбитой посуды. Сидящие в беседке с интересом прислушались, высоко задрав голову.
Надо заметить, что в истории отношений Пуговкиных была одна маленькая заковырка: муж у Лялечки появился гораздо позже, чем дымчатый сибирский красавец, взятый ещё котёнком в дом, выкормленный и выпестованный. Именно это давало Альфреду, так звали кота, неоспоримое преимущество. Хозяйка его трепетно обожала и всегда называла полным именем. Супруга же своего она называла Альбертиком, поскольку его неказистая худощавая фигура не шла ни в какое сравнение с величавостью и породистой внешностью кота.
Альберт Владиленович Пуговкин был натурой впечатлительной, и даже, можно сказать хрупкой. Не закончив консерваторию по классу скрипки, он занялся сочинительством и писал пьесы для драматического театра: одну из жизни шахтёров, другую о несчастной любви дрессировщика цирка, и ладно бы, дрессировщика львов, так нет – морских котиков! В результате кипучей своей деятельности Альберть Владиленович получил отказ в трёх театрах, так что жить приходилось на заработок жены: она была дамой прозаической и работала парикмахером неподалёку от дома.
В этот вечер Альберт решил искать вдохновения на свежем воздухе, то есть прогуляться, но судьба сыграла с ним очередную шутку. Одеваясь, он обнаружил пропажу одного носка. И ведь точно помнил, что их было два, причем одного цвета. Потому, что сам клал на стул, но теперь второго носка не было. Перерыв всю квартиру, Пуговкин в отчаянии заломил руки.
- Да когда же это, наконец, кончится?!
- Что кончится?- спросила супруга.
- Пакости твоего кота, вот что! Он стащил мой носок!
- Почему ты думаешь, что это он? Может быть, носок где-нибудь завалился и лежит там спокойненько?
- Нет!- закричал Пуговкин,- Я обшарил все углы, но носка не нашёл! Это он! Я знаю! В прошлый раз он написал на мою подушку, а теперь украл носок, потому что хочет сжить меня со света!
- Какие глупости!- отмахнулась супруга, - надень другие носки и иди гулять!
- Я не могу надеть другие носки, потому что они все серые, а под эти брюки надо кремовые!
- Тогда поменяй брюки.
- Ты же знаешь, что это мои любимые брюки, и я хочу пойти в них!
- Тогда сиди дома, и не морочь мне голову!
- Ах, так? Тебе плевать на меня и на то, что мне надо заниматься творчеством, ты со своим Альфредом всё носишься!
Слово, за слово, и дальше разговор дошёл до того, что он её обозвал равнодушной эгоисткой, а она его бездарным писакой. Битьё столового сервиза довершило дело.
- Всё-о-о-о-о-о!- заорал глава семейства,- Ухожу! К чёртовой матери! Можешь хоть целоваться с этим заасранцем, но без меня! Я в этой груповухе не участвую! - и пошёл собирать вещи.
В конечном итоге, надев серый костюм с голубыми носками, Альбертик с испорченным настроением вышел во двор. Кот же с полной невозмутимостью сидел на холодильнике, свесив хвост, и щурил свои зеленые глаза. Мужа хозяйки он ненавидел всем своим кошачьим сердцем, считал его полным ничтожеством и всегда давал ему это понять. Причин было много: первая - тот съедал всю рыбу в доме, а вторая – он посягнул на святая святых, на огромную тахту в хозяйской спальне, которую Альфред по праву считал своей. Как только за соперником хлопнула дверь, кот, не спеша, с чувством собственного достоинства вошёл в спальню и лёг на тахту.
Тем временем, сидящие за пивом мужики имели счастье узреть картину маслом: из подъезда вышел Альбертик Пуговкин в сером, свисающем во всех местах костюме, за собой он волочил огромный чемодан. Выглянув из окна, Лялечка крикнула ему вслед: «Ну и катись! Сам потом пожалеешь!»
Переглянувшись между собой, компания захихикала.
- Эй, Ромео, присесть не хочешь на дорожку?
Однако реакции на реплику не последовало, Альбертик продолжал плестись шаркая ногами.
- Да ты не расстраивайся так, всё образуется! Лялька, она женщина добрая, примет обратно, куда денется! Иди лучше пивка выпей.
Пиво оказалось неплохим раздражителем, глаза у бывшего скрипача опять заблестели. Спустя полчаса он уже изливал всю свою горечь сочувствующим зрителям.
- … И ведь, главное, я для неё вообще не существую, всё для него одного, сукиного сына! Вы не поверите, мужики, чем она его кормит!
- Неужели ананасами?- съехидничал кто-то, и все громко заржали, но Альберт призвав всех к тишине, вскинул руку и громко произнёс: «Креветками!».
- Чем, чем?- ахнули мужики.
- Креветками!- повторил тот, наслаждаясь реакцией,- да ещё сама их ему в рот кладёт, собственной рукой! А иначе он, вражина, есть не будет!
Мужики присвистнули.
- Ну, дела!
Тут слово взял Гордеич, самый умный во дворе.
- А я тебе вот, что скажу: ты Фрейда когда-нибудь читал?
- Да при чём здесь Фрейд? … Котяра просто зажрался… У нас в стране всегда, чуть что, так сразу на иностранцев валят!- наперебой загалдели мужики. Однако Гордеич единым жестом навёл порядок и продолжил:
- Фрейд, мужики, есть светило зарубежной психологии!- придав себе вид мыслителя, он закрыл глаза,- я ведь это к чему? У вас с Лялькой детей нет? Нет. Стало быть, по закону психологии, куда твоя баба изливает всю свою материнскую нежность? А? Правильно, на кота, потому как он ей вместо сына получается.
- Ну, и что?
- А то,- и Гордеич высоко поднял указательный палец,- что, ежели ты ей муж, а он как сын, то у вас с ним вроде бы эдипов комплекс получается.
- Чего ещё за хренатень такая?- поинтересовался народ.
Для Гордеича настал звёздный час, он собрался блеснуть эрудицией.
- Эдипов комплекс ещё с древней Греции пошел. Был такой царь Эдип, который, убив своего единоутробного папашу, на собственной матери женился.
Всеобщее изумление было настолько велико, что у присутствующих вырвалось только одно слово: «У, блин!». Гордеич же, закончил выступление: « То-то и оно, а Фрейд, австриец ентот, был врач, и считал, что в каждом мужике на подсознательном уровне Эдипов комплекс заложен!»
- Ты чё, Гордеич, охренел? – возмутился самый молодой, тридцати лет, Федька Барабаев, вернувшийся после отсидки за кражу мотоцикла,- да чтоб нормальный мужик со своей матерью?! Беспредел какой-то!
- Да уж, Гордеич, это ты хватил со своим Фрейдом! Пить завязывай!
- Погодите, мужики, это же не взаправду, а только в подсосзнании. Ведь бывает, что человек с виду вроде бы нормальный, а на деле маньяк, У обычных людей во сне всё проявляется, ну там желание секса и прочая галиматья, а у маньяка всё наоборот. Он в реальности голоса слышать может, а потом берёт нож и …
- Я, слава Богу, не маньяк!- обиделся Альбертик, - и вообще, при чём тут маньяк?
- Маньяк, конечно, не при чем. Просто в каждой семье сын ревнует отца к матери и хочет его, как соперника устранить,- закончив, Гордеич сделал умное лицо.
- Чей-то я не понял, кто кого хочет: сын отца?- глумливо хихикнул местный пьяница, Васька Прибытков.
- Сын, но в данном случае кот, хочет отца, то, бишь, Альберта устранить, как соперника.
- У, блин!- вырвалось второй раз у народа.
- Это я ему отцом являюсь?- возмутился бывший скрипач, его бросило холодный пот.
- Тоже мне, папаша!- хмыкнул Васька,- слушайте его больше, да у вас идут нормальные разборки за территорию, как у всех самцов в природе, вот и всё. Кто сильнее, тот и прав, тому и креветки, и любовь. Просто у вас кот в доме хозяин!- встав со своего места, он пошёл к себе домой и по дороге обернувшись, добавил: «Да он только и ждёт, чтобы ты ушёл от Ляльки, а они будут жить долго и счастливо, и умрут в один день!»
- Ни за что!- к Альбертику вновь вернулась решимость, - я иду назад, к жене. И посмотрим, кто кого!
В это время кот преспокойно лежал на тахте и собирался пообедать.
Услышав громкий стук в дверь, Альфред начал нервничать. Что-то явно не срослось в его планах. Когда в квартиру влетел пулей ненавистный соперник и плюхнул на пол чемодан, он зарычал, перебирая лапами одеяло. Рядом стояла удивлённая Лялечка с кастрюлей сваренных креветок в руках
- Милая моя, солнышко лесное!- запел любящий супруг и, подойдя к жене, выхватил кастрюлю, поставив её на тумбу. Затем, схватив кота за загривок, вышвырнул его из спальни и повалил супругу на тахту, на его тахту!
Любовь к братьям меньшим чувство, конечно, похвальное, но у человека есть и другие потребности. Лялечка, будучи женщиной разумной, но страстной, решила поговорить с Альфредом потом.
Поверженный, но не сдавшийся противник сидел за дверью спальни и строил планы мести. Случай не заставил себя ждать: на следующий день погода выдалась на удивление солнечная и жаркая. Собравшись как всегда в беседке, трудовое население с энтузиазмом резалось в «дурака». Вдруг из раскрытого окна раздался истошный мужской, а затем женский крик, а ещё через двадцать минут к подъезду приехала «скорая». Тело бездыханного Альбертика вынесли на носилках. Мужики переглянулись: « Кажется, котяра всё-таки победил! Вот ведь настырная зверюга!».
А произошло, собственно, вот что: утром проснувшийся в отличном настроении Пуговкин, сладко потянувшись, начал искать на стуле свои трусы. Громкое шипение и последовавший укус быстро вернули его на грешную землю. Альбертик одёрнул укушенную руку. Сидящий на стуле Альфред буквально сверлил его глазам.
- Ты что сделал, гад? Уселся тут, и ещё кусаешься?
Как назло, хозяйки в спальне не было, она была на кухне, и доказать потом, кто первый начал не было возможности.
- Слезай со стула, паршивая тварь!
Однако тварь слезать не собиралась, и скрипач решил поменять тактику.
- Киса, ну, пожалуйста, отдай мне мои трусы!
Заискивание ни к чему не привело. Киса внимательно смотрела на него немигающим взглядом. Плюнув на всё, Альбертик поднялся и как был, так и пошёл к двери. Кот сделал прыжок и преградил ему путь. Морда у него была глумливая, с таким выражением, точно на ней было написано: «Сюрпри-и-и-из!». В этот момент раздался крик жены.
- Любимый, иди мыться и завтракать!
Альбертик решительно двинулся вперед. Лучше бы он этого не делал! Издав пронзительный вой, Альфред бросился вперед и вцепился ему в предмет его гордости. Прибежавшая на истошный крик жена, будучи женщиной нервной, тоже завизжала. Потом зачем-то кинулась к входной двери и чуть не прибила ею соседку Груню, как нельзя, кстати, оказавшуюся рядом. Та без тени смущения попросила пару луковиц для супа. На вопрос хозяйки, что делать, с завидной деловитостью ответила: «Скорую вызывать!»
Пока ждали врача, Груня проявляла небывалую активность, забрасывая советами по народной медицине. Она то и дело, пыталась применить их на практике, в результате чего, красный от стыда Альбертик натянул на себя одеяло по самые уши.
Приехавший врач за пять минут пребывания успел ошалеть от бесконечной Груниной трескотни, рыданий с заламыванием рук хозяйки и ругающегося с ними в унисон Пуговкина. Молча сидел только главный виновник событий. Хвост его свисал с телевизора, а в зеленых глазах отражалась люстра. Внимательно посмотрев на кота, врач зачем-то спросил:
- Он?
На что Пуговкин в изнеможении прошептал: «А кто ж ещё?»
- Бешенством не страдает?
- Кто? – переглянулись супруги.
- Кто-кто… Кот естественно, а то ещё и прививки делать придётся. Альбертик, схватишись за пострадавшее место руками тоненько завыл.
- Да не туда!- утешил врач, - колоть в живот будем. Фраза произвела эффект весьма неожиданный. Пуговкин заскрежетал зубами.
- Вот они! - заорал он, в исступлении колотя по дивану,- Они! Эти враги человечества! Всё для них, весь мир для них! Осталось только на трон кота посадить! В парламент, в государственную думу! Да если каждый будет на тахте валяться и креветки жрать, что будет? А?!
Услышав эту тираду, кудесник в белом халате удивлённо приподнял брови. Озадаченно покачав головой, он спросил Лялечку: «Скажите, а ваш супруг в детстве головой случайно не ударялся?»
- Это, в каком смысле, доктор? - та подняла на него свои испуганные глаза.
- В смысле родовых травм, падений на пол, разных тяжёлых предметов
- Ой, послушайте, доктор!- встряла в разговор соседка Груня, - Вы понимаете, Альберт у неё скрипач, натура впечатлительная, а тут такое дело деликатное! Вот у меня один электрик был, так у него черепно-мозговая, и он когда нечаянно на кастрюлю с горячим борщом сел, был в таком шоке, в таком шоке… что, прямо в одних портках на балкон, и оттуда на улицу сиганул! А у меня четвёртый этаж, как-никак! Вот спросите у него, черепно-мозговые у него были?
- Что? Какие черепно-мозговые?
- Да травмы же, травмы!
- Слушайте, дамочка, вы мне работать мешаете!- заорал врач.
- Молчу, молчу! Господи, какие все нервные!- Груня отошла к окну.
- Скажите, уважаемая, а ваш супруг эпилепсией не страдает? Или, может, у него в детстве был сильный стресс?
Из всего пережитого в детстве Альбертик помнил только, как он, объевшись слив в чужом саду, удирал от хозяйского бульдога и ободрал о забор штаны. Разозленный, он снова заорал: «Какая, к лешему, черепно-мозговая травма?! У меня уже тут распухло всё, а вы мне голову морочите!
- Вообще, конечно, это место и черепно-мозговая ничего общего иметь не могут! – философски заметила Груня, снова подав голос, - Слышь, а может тебе примочки наложить? Я тут знаю одно средство
- Отстань, бесстыжая!- Альбертик бешено завращал глазами,- все вы тут хороши!
Когда его выносили на носилках, врач, ошалевший от трёх ночных вызовов, усиленно тер себе виски и записывал что-то к себе в блокнот.
В больнице, куда привезли Адьбертика, раз в неделю, как положено, совершался обход. Когда главврач поинтересовался, с чем привезли новенького, и заглянул в карту, его брови удивлённо поползли вверх.
Диагноз выглядел более чем оригинально: черепно-мозговая травма с ущемлением правого яичка и параноидальное состояние. Прищелкнув языком, главврач пробормотал: «Однако!»
При беседе с больным возникли непредвиденные осложнения, на все вопросы он отвечать отказывался. Из бессвязного бреда, который он нёс, можно было уловить только одно слово – креветки! Пуговкину сделали укол, после чего он уснул, свернувшись калачиком. В карте же была сделана новая запись, в которой говорилось, что, в связи с сильным стрессом, у пациента развились психопатические отклонения, сопровождающиеся бессвязным бредом, после чего бывшего скрипача перевели в другой корпус, и передовая отечественная медицина занялась им вплотную. Стоило ему заикнуться про кота и укушенное место, как новая запись украсила его «дело»: прогрессируюшая психопатия на почве секуальных отклонений.
Теперь Альберта держали в отдельной палате, где у него было всего три соседа. Один из них оказался музыкантом - рокером, косящим от армии, другой тихим безобидным физиком, обвиняемым в убийстве жены. Выяснилось, что на момент убийства он был в парке с любовницей, поэтому алиби его никто подтвердить не мог. Кроме любовницы, разумеется, но она это сделать не спешила, и потому предусмотрительные и очень заинтересованные люди постарались физика упрятать в больницу. Третьим соседом был мрачный тип, который всё время бормотал какие-то стихи, и показался Альбертику безопасным. Но когда Пуговкин попробовал с ним заговорить, тот ласково посмотрел на него и сказал: «Придушу, падлу!»
Испуганному скрипачу объяснили, что это рецидивист, убивший трёх своих сестёр, жену и мать.
- А почему он здесь, а не в тюремной больнице??
- А потому же, почему и я здесь,- ответил физик,- хорошие знакомства!
Так и жили они все вместе. Альберт успел привыкнуть к товарищам, к тому же у него произошло ещё одно радостное событие: зайдя однажды утром в сортир, он обнаружил, что с укушенным местом всё в порядке, травм нет. Ивсё бы было ничего, но плохое питание и назойливые врачи изрядно его раздражали. Когда с ним в очередной раз пытались поговорить, он пришёл в ярость.
- Прекратите держать меня за идиота, я вам не псих какой-нибудь!
- А тогда зачем Вас сюда привезли?- последовал вполне логичный вопрос.
- Мне бы тоже хотелось это знать, зачем?
В ответ главврач улыбнулся Альбертику ласково, точно родная мать.
- Отлично!- заорал Пуговкин,- Мне всё ясно! Ну, ничего, я жалобу напишу! Я прокурору…
- Конечно, конечно! – сказал главврач, - И прокурору, и в министерство, и даже президенту соединённых штатов! Мы Вам принесём бумагу, и пишите на здоровье, потом. А пока, не обессудьте, надо сделать укольчик.
Отчаянное сопротивление Альберта кончилось тем, что на него одели на три дня смирительную рубашку. Диагноз в карте звучал гордо и жизнеутверждающе: буйное помешательство!
Однако скрипач не сдавался. Подговорив всех вменяемых соседей, в том числе и из других палат, а таких оказалось немало, он спровоцировал бунт во время обеда. Отказавшись от больничного супчика, в котором плавали тараканы, больные начали стучаться головами об стены, а один тишайший старичок повернулся к санитарам спиной, и, спустив штаны, низко наклонился, вызвав бурное веселье со стороны товарищей. Чтобы прекратить всё это безобразие, был задействован не только весь персонал больницы. Специально был вызван из отпуска сам … неважно, как его звали, светило отечественной науки.
Когда он подошёл к зачинщику бунта, Альберт внезапно улыбнулся, посмотрев тому в глаза.
- Здравствуйте Альберт Владиленович.
- И Вам не хворать!
- Ну и зачем все эти фокусы?
- Так ведь скучно здесь, у вас, да и кормят плохо. Санитары, люди грубые, главврач – дурак!
- Вот как? Ну и чем же Вам он не угодил?
- А Вы с ним поговорите, так он и Вас, в психи запишет!
- А Вы - не псих? Вы хотите сказать, что совершенно здоровы?
- Совершенно здоровых людей не бывает, просто я не болен психически, что и пытаюсь целый месяц доказать, только меня не слушают.
- Понятно, а бузу зачем спровоцировали?
- Из-за тараканов в супе! Его же есть нельзя, а мы ведь тоже люди!
- В каком смысле тараканов?
- Да в самом прямом, загляните в тарелки.
После получасовой беседы, светило отечественной психиатрии, сидя в кабинете главного врача, держал в руках карту Пуговкина. Тело его сотрясалось от беззвучного хохота.
«Жизнь прекрасна!» - так, наверное, думал Альфред, лёжа на своей любимой тахте и с аппетитом уплетая, креветки из рук хозяйки. Вот уже целый месяц он чувствовал себя полновластным хозяином в доме. Когда раздался звонок в дверь, кот почуял неладное. Увидев на пороге Альбертика, он ожесточённо завыл, перебирая лапами. Радостно всхлипывая, Лялечка кинулась мужу на шею, и это было последним, что увидел Альфред. Свалившись на пол, он забился в корчах, а затем застыл, выпучив глаза.
Решив, что кот умер, супруги кинулись к телу, но тот, придя в сознание, жалобно мяукнул. В течение трёх дней он не только отказывался от пищи, но и перестал посещать туалет. Мужики, в очередной раз, собравшись во дворе, пытались угадать:
- Помрёт кот, наверное.
- Не, не помрёт, кошки народ живучий.
- Так ведь он не жрёт ничего!
- Ничего, это иногда полезно,- как всегда начал умничать Гордеич,- вот Поль Брег, например
- Ну, тебя, Гордеич, со своим Брегом, пиво лучше пей!
Альберт целыми днями ходил по комнате, не зная, что предпринять. Ни ветеринар, ни витамины, ни уколы не помогали. Кот целыми днями лежал на коврике. Не выдержав однажды, Альбертик взял в руки очищенную креветку и поднёс её к носу бывшего соперника.
- Поешь, миленький, а то помрешь ещё чего доброго!
В ответ тот лишь фыркнул и презрительно отвернулся. Пуговкин погладил смявшуюся кошачью шерсть, на что последовало зловещее шипение.
- Ну ладно, тебе плевать на себя и на меня, а о Ляле ты подумал? Как она будет без тебя?
Из кошачьей груди послышался вздох.
- Вот и давай, поешь, а то ведь у хозяйки твоей душа нежная, она и заболеть может, если что с тобой случится!
Альфред открыл один глаз, кончик его хвоста зашевелился.
- Слушай, давай так: мы с тобой оба мужики и должны договориться, так вот когда меня дома нет, лежи на тахте, сколько хочешь. Я тебе даже лично буду покупать рыбу и креветки, иногда… - Альбертик помолчал, затем спросил: «Ну, что? Мир?»
Кот, лениво потянувшись, встал и внимательно посмотрел Пуговкину в глаза. Тот опять протянул креветку, но Альфред выжидающе застыл, глядя на руку.
- Давай, киса, не упрямься, мы ведь куда без тебя? Да никуда, мы без тебя с Лялей осиротеем!
Морда у кота недоумённо дернулась, и он вопросительно мяукнул.
- Да правду говорю, судьба нам жить втроём, ты ведь Ляльке вместо ребёнка, да и я к тебе привык.
Когда креветка, наконец, исчезла в пасти, и, смачно зачмокав, Альфред её проглотил, раздался радостный крик на весь двор: «Ай, ты умница моя, деточка золотая, сыночек наш!».
Мужики, захихикав, переглянулись и кто - то покрутив пальцем у виска, сказал: «Скрипач сбрендил!»
Спустя ещё месяц, в воскресный вечер семейство Пуговкиных сидело за столом. Отмечали Альбертово устройство на работу. Альфред торжественно восседал на специальной скамеечке, возле него как всегда стояла тарелка с креветками. Взяв одну из них зубами, он подошёл к Альбертику и положил ему на колени.
- Ррмя …- коротенько бросил он и вопросительно наклонил голову.
- Это что же, киса, ты меня угощаешь, значит?
- Ррмя … - снова ответил тот. Тогда Пуговкин, положив креветку на стол, растроганный сказал: «Спасибо, друг, этого я тебе никогда не забуду!»
В семье наступил долгожданный мир.