Конраду нужна была цель, и поиски кинжала стали этой целью. По крайней мере, теперь он мог не делать вид, что просто что-то там изучает, исследует, а если и ищет, то сам не знает — что. Теперь можно было искать открыто, не упоминая о Белани и о том, что он видел кинжал.
Рукопись стала тем, чего ему давно не хватало — поводом и оправданием для целенаправленных поисков. Кроме того, она вселила в него уверенность, что он непременно найдёт то, что ищет — не просто какие-нибудь сведения или упоминания (хотя и это совсем не мало), а сам кинжал. Оказывается, он не единственный, есть и другие, кроме хранящегося у Белани. И один из этих других он найдёт непременно!
До этого времени Конрада не волновало отношение окружающих ни к нему самому, ни к его работе. Он равнодушно принимал и похвалы, и критику, и неудачи, и учёные степени. Однако дружные нападки из-за его уверенности в существовании "мифического кинжала" и нескрываемая ирония в глазах и улыбках коллег всё-таки вывели Саталатана из равновесия.
Теперь у него появилась новая цель: доказать этим самоуверенным всезнайкам свою правоту, оставить за собой последнее слово, увидеть, как вытянутся их самодовольные физиономии, когда окажется, что он один был прав, а они все — заблуждались.
Кажется, постепенно эта цель стала основной и чуть ли не единственной. Только иногда приходили мысли о том, как она мелка и недостойна потраченных лет, усилий. Особенно тяжело эти мысли навалились на него, когда у Катарины погиб муж.
Он увидел её после долгой разлуки. Сестра всегда пробуждала в нём то, что причиняло боль, что он не хотел будить — совесть, душу, чувства. А теперь, когда ей было так плохо, — особенно. Он плакал вместе с ней. Плакал так, как и в детстве ему ни разу не случалось. Разве что в ту ночь... Не только о Катарине он плакал, но и о себе...
Подрастала Сати, и у Конрада перехватывало горло, когда он встречался взглядом с её чёрными бездонными глазами. Это были серьёзные глаза Сейджа и добрые, смеющиеся глаза маленькой Катарины, и доверчивые глаза Белька — все они вместе и что-то ещё — неуловимое, связывавшее их воедино.
Ему часто казалось, что она видит его насквозь. Это было и мучительно, и одновременно... Он не понимал, что чувствует, глядя на Сати, играя с ней, кроме боли, конечно. Но это была странная боль, никогда не испытанная им прежде — щемящая и приносящая какую-то необъяснимую радость и... надежду. Надежду на освобождение. Рядом с ней он понимал, что живёт, словно в плену. Нечто поработило его, но даже теперь не всё ещё потеряно.
Конраду Саталатану — известному учёному и коллекционеру — оставалось жить неполных четыре дня. Он был дома один — Катарина и Сати ушли купаться, когда в дверь позвонили. Конрад подошёл к двери и, привычно нажав нужные кнопки, внимательно изучил посетителя.
Их разделял один шаг, и Конрад мог бы рассмотреть каждую морщинку, в то время как пришедший вынужден был любоваться на закрытую дверь. Возможно, он понимал, что его разглядывают, а возможно, и нет. Обычно Конрад сразу угадывал это по поведению, но на этот раз — ничего. Полная невозмутимость, спокойное ожидание. Причём за непроницаемым фасадом могло скрываться что угодно.
Фасад был таков: мужчина средних лет, высокий, очень крепкого телосложения, коротко стриженые волосы, не то очень светлые, не то седые, жёстким чертам лица придают дополнительную суровость прорезающие его морщины, взгляд узких глаз — очень твёрдый, почти пронизывающий.
Одежда простая: не дешёвые, но и не новые джинсы, удобная спортивная обувь и лёгкая безрукавка. Такую одежду носят не для красоты, а для удобства, и о своём носителе она практически ничего не говорит — он может оказаться кем угодно. Через плечо перекинут ремень небольшой сумки, которую неизвестный слегка придерживает локтем.
"Серьёзный человек, а в сумке что-то ценное", — резюмировал Конрад.
Машинально убедившись, что запись включена, он открыл дверь и сразу же пригласил неизвестного в дом. Тот вошёл и осведомился, не ошибся ли он и действительно ли перед ним Конрад Саталатан. Конрад ни на секунду не поверил, что этот человек мог бы ошибиться или не знать, как выглядит тот, кто ему нужен, но подтвердил.
— Меня зовут Михал. А фамилия не имеет значения, — добавил гость в ответ на вопросительный взгляд Конрада.
— Чем могу быть полезен? — Конрад предложил сесть, отступая от своих правил. Ведь этот незнакомец даже не назвал своей фамилии, не говоря уж о цели визита.
— Я навёл кое-какие справки и узнал, что вы лучший эксперт по части холодного оружия. Мне нужна консультация.
— Мои консультации недёшево стоят, — заметил Саталатан.
Хотя это была скорее дань традиции. Проснувшееся любопытство само по себе было достаточной платой.
— Я в курсе. У меня есть деньги.
— Хорошо. Я не беру платы за то, что мне просто что-то показали, особенно, если принесли на дом. Когда увижу, что у вас есть — скажу, во что вам обойдётся информация. Заключение с моей подписью — отдельная плата.
— Мне не нужно заключение, — буркнул гость. Было заметно, что он колеблется. — Меня интересует другое, — Конрад терпеливо ждал. — Конфиденциальность.
— Если это что-то противозаконное, то вам лучше поискать кого-нибудь другого, — твёрдо сказал Конрад, хотя любопытство, разбиравшее его, успело перейти в жгучий интерес.
Ему показалось, что такой ответ удовлетворил гостя.
— С законом у меня всегда полный порядок, — сказал Михал, усмехнувшись уголком губ.
Прозвучало не очень убедительно, но чутьё подсказывало Конраду, что этот человек не вор.
— А у меня всегда полный порядок с конфиденциальностью.
— Хорошо, — Михал немного посверлил Конрада взглядом и, решившись, одним резким движением расстегнул сумку, которую всё это время не выпускал из рук.
Из сумки появился свёрток — несколько слоёв плотной ткани. Михал положил свёрток на стол и ещё раз испытующе взглянул на Саталатана. Наконец он развернул материал, стараясь почему-то не касаться содержимого.
Конраду показалось, что он перенёсся на двадцать один год назад. Он не мог поверить в реальность происходящего.
На чёрной ткани лежал он — невероятный, невозможный, грозный, таинственный и прекрасный — кинжал Огненного Леопарда...
В полной тишине тянулись секунды. Конрад застыл как изваяние, не в силах ни пошевелиться, ни отвести глаз, ни заговорить. Кажется, посетитель понимал его состояние, да и сам поглядывал на кинжал с опаской, хотя сейчас он выглядел менее живым, чем когда-то виденный Конрадом.
Однако Саталатан почему-то был уверен, что стоит взять его в руки или хотя бы прикоснуться, и огненные языки, сам леопард, да и вся поверхность рукоятки и ножен полыхнут золотым и серебряным огнём.
Даже сейчас ясно ощущалось нечто, исходящее от кинжала. Сам воздух вокруг него казался плотным, наэлектризованным какой-то энергией. Да и осторожность посетителя, избегавшего соприкасаться с кинжалом, кое о чём говорила.
Наконец, частично придя в себя, Конрад спросил прерывающимся от волнения голосом:
— Откуда это у вас?
— Какая разница? Лучше вы мне скажите, что "это" такое?
Конрад нервно сглотнул и взъерошил волосы.
— Я не могу, — теперь голос сел, и он говорил почти шёпотом. — Это нужно... изучить... Знаете что? — он заметно оживился. — Продайте его мне.
Михал усмехнулся.
— Поговорим об этом, когда я получу консультацию. Если вы отказываетесь, придётся обратиться к другим...
— Нет, — оборвал его Конрад. — Я не отказываюсь. Просто... От других вы ничего не добьётесь. Они вообще не верят в его существование. Если вы к ним обратитесь, они скажут, что это, вероятно, какой-то новодел, назначат сто экспертиз, и всё это будет тянуться бесконечно.
— А я никуда не тороплюсь, — спокойно заявил Михал, радуясь, что Конрад от волнения начисто забыл о его желании сохранить кинжал в тайне.
— Вы не понимаете, вам никто больше меня не заплатит! — в голосе и взгляде Саталатана была мольба. — Я богатый человек. Я продам свою коллекцию.
— Дело не в этом, — оборвал его Михал. — Я пришёл за консультацией, а продавать его не собирался. И не собираюсь. Назовите свою цену и расскажите, что это такое.
— Да нечего рассказывать, — упавшим голосом сказал Конрад.
— Не морочьте мне голову, — с пугающим холодным спокойствием ответил Михал. — Вы думаете, что я поверю, что вы готовы отдать целое состояние неизвестно за что?
— Понимаете, я искал его... очень долго, — он хотел сказать "всю жизнь", но даже сейчас, в состоянии крайнего возбуждения, успел вовремя остановиться. — О нём есть единственное упоминание в одной рукописи, которую удалось прочесть несколько лет назад. Там говорится о кинжале Огненного Леопарда и о том, что он "таит неведомую силу". Никто, кроме меня, не верил, что он существует.
— Почему вы решили, что это он?
— Да вы посмотрите на него! Если это не Огненный Леопард, и если он не "таит силу", тогда я не знаю, что это такое...
— Да-а, пожалуй.
— Больше о нём ничего неизвестно.
— Значит, он очень ценный?
— Он... бесценен. Но, поверьте, раньше поседеют ваши правнуки, чем наше "научное сообщество" раскачается, проведёт все исследования, оценит...
— Да не могу я его продать! — рявкнул Михал. — Не мой он.
— Как не ваш? — растерянно спросил Конрад. — А чей?
— Не мой, — уже спокойно повторил странный посетитель. — Да не смотрите вы так. Не украл я его, — последние слова прозвучали как-то не совсем уверенно. — Он у меня... на хранении. Вот вернётся владелец... — Михал начал заворачивать кинжал.
— А когда он вернётся? — потерянно спросил Конрад, провожая взглядом недоступное сокровище.
— Не знаю. Он не сообщил, — буркнул Михал, старательно и осторожно заворачивая кинжал, но, подняв глаза на Саталатана, смягчился и прибавил почти ласково: — Может, и скоро. Я скажу, что вы хотите купить. Не волнуйтесь — посоветую обратиться прямо к вам. Если он решит продать, конечно.
— Обязательно скажите. Скажите, чтобы в любом случае связался со мной. Я... он не сможет отказаться.
— Передам непременно. Сколько я вам должен?
— О чём вы говорите? Это я вам должен — за то, что смог наконец-то увидеть...
— Хотите сказать, что никогда раньше его не видели? — гость прищурился, и Конрад похолодел под его проницательным взглядом.
— Никогда. Где я мог видеть? Никогда.
Михал хмыкнул. Он мог бы спросить, почему в таком случае уважаемый эксперт не попытался хотя бы прикоснуться к кинжалу, не говоря уже о том, чтобы вынуть из ножен, но он промолчал. Впрочем, Конрад уже понял свою ошибку и то, что она не осталась незамеченной.
— Ладно, не хотите говорить — не надо. Каждый имеет право на свои секреты. Вы меня понимаете?
— Да, вполне. Никто не узнает о вашем визите и о том, что вы владелец кинжала... ну, или... знаете его владельца.
Михал ушёл, а Конрад ещё долго смотрел в одну точку, ничего вокруг не видя, оглушённый случившимся. Цель, которую он себе поставил, была близка, и где-то в глубине замаячил вопрос: "А что дальше?"
Но этот вопрос был слишком пугающим, он прозрачно намекал на ждущую его пустоту, похожую на разверстую хищную пасть. Но ведь цель ещё не достигнута. А там, в будущем, может быть, всё как-нибудь устроится...
Когда первое потрясение прошло, Конрад представил своё грядущее торжество, когда он сможет предъявить кинжал, и удовлетворённо улыбнулся. Он не сомневался, что этот день настанет, и, вероятно, очень скоро. Его усердие вознаграждено. Случилось главное — кинжал сам пришёл к нему в руки.
Если чего-то очень хочешь, то рано или поздно получишь обязательно. Вот только не пожалеть бы потом...
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/03/01/2152