I
Тяжело быть однолюбом. Не позавидуешь тому, кто все отношения с противоположным полом пропускает через призму единственной и зачастую неудачной любви. Однако против природы не поспоришь! С другой точки зрения – ведь это здорово! – люби себе одного человека да радуйся весь твой век, и налево не тянет... Так-то оно так, но...
Запала, видно, насмерть такому парню девчонка в душу. Бегло взглянуть, ничего особенного в ней и нет. Росточка ниже среднего. Фигура, правда, ладненькая, но бывает и получше. Как она, как говорится, пруд пруди... Примечательны, пожалуй, только глаза: большие, кругловатые, как у кошки, в которых нет-нет да и промелькнёт та самая чертовщинка натуры, изюминка, что и друзья сказанного паренька сходу влюблялись в дивчину. Но победил-таки остальных, к своему великому ликованию, он, Генка. Подкупающей искренностью? Преданностью? Непоказной серьёзностью, в отличие от товарищей, или чем иным? Как знать?! Чувства – штука удивительная. Тут не угадаешь. Да и кто женское сердце-то поймёт?!
Дружили они, дружили, а родители по-своему решили, не генкины, нет – те в дела молодых не лезли, – а его девушки, и на какой-то семейный праздник, за приятным застольем, возьми да и представь доченьку сыну старых знакомых. Хорошая семья, нужные люди... Тогда-то ветреное сердце барышни, получается, и переметнулось на сторону нового молодца, умеющего вызвать симпатию. Ни красноречием, ни красотой Бог не обидел, кстати, соперника. Широкоскулый кареглазый брюнет, косая сажень в плечах – всем подружкам будет на зависть. Как он ещё поискать! Что ж, чего в жизни не случается?! Так как возраст у него был призывной, то совсем мало новоиспечённой парочке удастся пообщаться – месяца два, не дольше, – хочешь не хочешь, а пойдёт Артём (так звали разлучника) служить в армию! Козырная карта противнику: тот, годами чуть постарше, уже отдал в этом смысле, как положено, долг Родине.
Кому-то покажется неправдоподобным, но прежняя дружба Геннадия и Анжелы, неверной подружки, не прервалась даже с образованием пресловутого любовного треугольника – статься, за отсутствием открыто противоборствующих сторон, – ни шатко ни валко следовала привычной колеёй, несмотря ни на что. Шла как бы параллельным курсом в противовес завязавшемуся, с родительской подачи, второму девичьему роману. Уметь надо! Слухи до «незрячего», конечно, докатывались (не в лесу живём!), но какие-то скудные, и, ясно, всей правды «рогоносец» не ведал, а отсюда и не придавал, вроде, поначалу значения временным «исчезновениям» коварной возлюбленной. Или же и впрямь закрывал на всё глаза? Полагался на фортуну? А почему бы и нет! В душу человеку не заглянешь. Мы с вами вольны играть в догадки, предполагая, что кавалер ощущал(!) некое душевное неспокойствие, но не показывал виду. Наблюдал? Народная мудрость на этот счёт очень категорична: любовь слепа.
Как бы там ни было, а генкина любовная страсть разрослась – и бороться бесполезно! – до неимоверных размеров, когда несёт тебя, родимого, словно гоночный автомобиль, не ровён час не впишешься в очередной поворот и вылетишь на обочину, пытаясь обогнать аналогичного азартного лихача. Наш молодой человек, как приворожённый, не мог и помыслить жизни без той бедовой девчонки – с долей не терпящего возражений максимализма строил и строил в голове невероятные по масштабам планы на совместное с ней будущее, уделяя внимание и размышлениям по поводу собственной карьеры. А как иначе?! «Если в семье материальный достаток, – хрестоматийно рассуждал он, – тогда и жена как картинка, и дети ни в чём не нуждаются... Да и дом, где совет да любовь и разумное ведение хозяйства, истинно полная чаша».
Слишком далеко пока не загадывал. Сам себе на уме, «хитрован»... Даже, отчасти, интроверт. Кто-то считал его немного странным: излишне замкнутым и несколько упёртым по характеру. Не всякий находил к нему подход. А вот в присутствии любимой парнишка преображался, как бы оттаивал. Где Геннадий настоящий, Бог не разберёт. Анжела, кажется, отыскала заветный ключик к особым свойствам чужой души, что попросту скрывались ото всех (за напускной пацанской бравадой, возможно), а именно, к чувствительности и романтичности. Случайное попадание? Да не старалась специально. Как-то само собой сложилось. Общая компания, слово за слово... Без особых ухаживаний. Тем не менее действительно быстро, уж на первом этапе их отношений, стало понятно, что без данной девчонки мир утратил бы для Геннадия яркость красок, превратившись в довольно непривлекательную повседневность, лишённую радости. А сейчас хочется и приодеться ради Анжелки – прикупил удачно, у барыг, зашибенные белые джинсы (за бешеные бабки!), к примеру, и такую же куртку – класс! В рок музыке начал разбираться не хуже любого ровесника-фаната, потому что и ей нравится музыка. И много ещё чего в том же духе, для покорения зацепившей его молодки, брал себе на вооружение... Какие времена, такие и нравы!
Когда соперник отправился в армию, встречи парочки заметно участились, и Геннадий почувствовал себя прямо на седьмом небе от счастья. А значит можно без оглядок дать волю и своей безудержной фантазии касаемо, разумеется, дражайшей Анжелочки.
II
Прошло два года. Время и обстоятельства, казалось, работали на нашего настойчивого героя. И вдруг, как снег на голову, известие: прекрасная Анжелочка собирается замуж... не за него, Генку, самонадеянно почивавшего на лаврах и рано успокоившегося, а за откуда-то из небытия возникшего солдата, того самого харизматичного красавчика, про которого он и думать-то забыл! Глупо, понятно, прикидываться полностью несведущим или пофигистом, раз ему доподлинно известно о существовании протеже родителей девицы, и не наивный же он в конце-то концов. Подруга и сама случайно проболталась, что иногда пишет отбывающему воинскую повинность! И друзья намекали, предупреждали... Что греха таить, небезызвестные прошлые девчачьи отлучки капельку бередили когда-то сознание незадачливого кавалера. А сейчас и факт налицо – не отвертеться девке! Правда, и не стала та отнекиваться, кто есть истинный виновник генкиных, если не несчастий, то уж плохих мыслишек точно, побаивалась, поди, его непредсказуемой реакции: изучила мало-мальски нрав верного поклонника за период их длительного знакомства.
А вернувшийся из армии возмужавший Артём, в отличие от нерасторопного тяжелодума, недолго разбирался в нахлынувших чувствах и на волне переполнявших его дембельских эмоций скоропалительно, без мучительных колебаний (от добра добра не ищут), предложил известной нам девушке на выданье руку и сердце. Тут даже не потребовалось вырывать её согласие. Не будем и мы никого осуждать. Ну, влюбилась она в ладного паренька, и, вероятно, на той самой первой совместной посиделке за семейным столом. Сложилось по-простому: и родители «за», потому что родство многообещающее, и сам парень люб. Чего желать больше? А что до отношений с Геннадием, то кто ж из девчонок добровольно откажется от пылкой полумальчишеской любви с её преданностью и чистотой? Льстит это, как ни крути, женскому самолюбию! По-видимому, для Анжелы всё представлялось обычной дружбой, никак не любовью... Давайте остановим и себя, не станем рыться с нездоровым пристрастием в тайных закоулках чьей-то неповзрослевшей, неопытной, а посему нечуткой и эгоцентричной души!
Да, больно стеганула по самолюбию ревнивого белоруса женская измена! Решил вызвать коварную чаровницу на откровенный разговор – насупившийся, мрачный, без предупреждения, заявился он на порог её дома. Не сказать, чтобы Анжела вовсе не ждала никаких действий со стороны теперь уже бывшего ухажёра. И всё-таки сердце девушки вздрогнуло при виде осунувшегося, будто непроспавшегося или изрядно выпившего накануне, парня! Одно дело, когда он весел, словоохотлив и по-хорошему предприимчив, и совсем другое, как в тот злополучный день...
Молча и отчуждённо брели эти двое по городскому эстакадному мосту, нисколько не обращая внимание на прохожих, редких в столь поздний час (перевалило за полночь). Гнев и глухая непреходящая боль переполняли душу бедного отставного кавалера, но он, словно дикий зверь шорохом, собственной несуразной выходкой, грубым словом, любым недопустимым сейчас неожиданным телодвижением, боялся себя выдать – убежит ведь, а ему так много хотелось ей сказать! Однако разговор не клеился... И вот будто какая-то шальная мятежная сила освободилась из-под вынужденного плена и помимо воли хозяина вырвалась-таки наружу, сопровождаемая почти что воплем: «Моя или ничья, слышишь?!!» И, уже не соображая более ничего, как в горячке, слетевший с тормозов мужчина резко схватил виновницу своих страданий за плечи и вслед за этим, не раздумывая, перегнул упругое сопротивляющееся тело девушки через ограждение моста. А что оставалось делать несчастной?! Разве совладаешь с сумасшедшей силищей ревнивца?! Уговоры тоже не действовали, и тогда жертва сообразила, что в сей момент лучше молчать, иначе сопротивление только подстегнёт злость безумца. Но дальше выходило почему-то ещё хуже: потерявший самоконтроль хахаль, в полном помутнении сознания, страшно изменившись в лице, принялся методично, ниже и ниже, наклонять перепуганную насмерть бедняжку над зловеще поблёскивающей в темноте осенней ночи мутной водой далеко не мелкой реки... До тех пор, пока ноги девушки не оторвались от земли и она не стала плавно, безостановочно соскальзывать в приготовившуюся поглотить её чёрную бездну. Ослабь он хватку одеревеневших, судорожно вцепившиеся в изменщицу пальцев рук, – и кранты не подозревавшей, с кем связалась, дурёхе. Пульсирующая в висках обоих молодых людей кровь, казалось, отсчитывала последние минуты незадавшейся анжелиной жизни!
Похоже, всё вокруг замерло в предчувствии трагедии: и непристойно-грязные клочковатые тучи, зависшие над местом вот-вот готового свершиться преступления, и луна, в ужасе закрывшаяся спасительной поволокой, дабы не видеть происходящего... Попрятались даже звёздочки – одни мостовые фонари, случайные свидетели, не мигая, мужественно смотрели правде в глаза, освещая каким-то неестественным мертвенным светом лежащую у их подножия разбитую мостовую... Момент – и Генка уже держит Анжелу за щиколотки ног. Достаточно секунды, разожми он руки, – и она рухнет головой вниз, а там – поминай как звали! И, как назло, поблизости никого, а парень ведь здоровый, сильный, спортом занимается – что ему стоит столкнуть кого-нибудь в воду в бредовом-то состоянии! Посему, как ни верила она, по молодости лет, в человеческую порядочность, тут и сама, наверняка, буквально едва не распрощалась с жизнью: до того обомлела от страха. Что угодно могла бы тогда наобещать мучителю за своё освобождение, но молчала, упорно молчала, так как знала: настырный мужик, упрямый.
А как он? Думается, что ни сделаешь в приступе раздирающей изнутри ревности и обиды, имея такой норов, как у Генки! Но... опомнился же!!! Втащил-таки девушку, изрядно побледневшую и дрожащую, снова на мост. Затем поставил жёстко на ноги и, развернувшись, не оглядываясь, стремительно зашагал прочь. Почти побежал.
III
После случившегося парень ушёл в себя, сильно замкнулся, даже несколько одичал. Его родители переполошились, не понимая в чём дело и донимая вопросами, но сын отмалчивался. Да и мог ли тот вообще открыться кому-либо? Во всём мире не нашлось бы живой души, которой Геннадий поведал бы о личном горе! Легко жуирам, балагурам или бабникам, но он из другого теста: не станет ни с того ни с сего выбалтывать сокровенные тайны каждому сочувствующему, тем более любопытствующему. Будь то и любящий родственник!
А что до очередных отношений (клин клином вышибается), то с той поры обиженный на весь свет словно зарок себе дал касательно женщин, видно, вконец перестал доверять коварным представительницам слабого пола после такой неудачной истории. Как ни крути, а учимся-то мы в большинстве случаев всё же на собственном опыте, хоть некоторые и заявляют в запальчивости, что берут во внимание и чужие ошибки, мол, одни дураки набивают себе шишки! Ничем не подкреплённое бахвальство.
Итак, с того рокового дня, сколько бы милые женщины ни пытались обворожить молодого человека, тот ни в какую! А ведь было, чем красоток привлечь: собой вовсе не плох. Помимо приятного тембра голоса – светло-русая шевелюра, зелёные с морскими нотками глаза, настоящее мужское телосложение, высокий рост, как любят девчата... Эдакий Жерар Депардье в молодости! А кроме перечисленного, имелась и престижная, хорошо оплачиваемая работа – ходил капитаном речного сухогруза. Целый штат подчинённых – сами понимаете, абы кого не поставили бы на ответственную должность. Но, как мною ранее сказано, ничего путного, в плане завязать знакомство, у претенденток не выходило. По известным вам, читатели, причинам. И смотреть-то в сторону женщин не желал! Тем не менее бабоньки изредка клеились, но особого, знаете ли, сорта, не слишком гордые либо скверно разбирающиеся в психологии противоположного пола. Впрочем, в том, что «женишок» оставался равнодушен, не их, положим, сердешных, и вина.
Чем же всё-таки помимо работы занимался сей отшельник? Стал от нечего делать больше читать, благо, что его родная сестра, кстати, вполне счастливая в браке, собрала обширную домашнюю библиотеку. Иногда, как нормальный почтительный сын, помогал матери на приусадебном участке, но предварительно, прежде чем туда отправиться, всегда выставлял родителям условия, чтоб его не доставали там разными докучливыми «что» да «как»...
Шли годы... И вот как-то Геннадий встретил женщину, чем-то отдалённо напомнившую ему не оправдавшую надежд зазнобу. Загадочным образом судьба дважды подталкивала его к этому знакомству, и во второй раз механизм рока сработал – между одинокими людьми завязались какие-никакие отношения. Ольга, так звали новую знакомую, почти сразу уловила в поведении парня некую отрешённость, граничащую с безразличием или же недостаточным интересом к жизни, будто часть души данного представителя рода человеческого уже утратила, по неизвестным причинам, способность чувствовать. Возможно, временное явление? Удивительным показалось ей, остроумной красавице, запросто (было бы желание!) покорявшей мужские сердца, ощутить необъяснимый холодок к себе. Не иначе, как именно прохладца и заинтриговала, сыграв решающую роль на начальном отрезке их связи. А помимо этого, наверное, и ольгина неподдельная доброта: «Мало ли что случилось на его жизненном пути!?» – сокрушалась она. Кроме того, ей нравились сложные люди, притягивали. Куда хуже скучные и банальные! Или так проявляется заложенный в нас природой азарт охотника, в данном случае охотницы? Трудно сказать. Даже она сама вряд ли ответила бы убедительно, что на самом деле зацепило её в конкретном индивидууме. Однако вовсе не случайно, поверьте, встречаются люди, и ещё неизвестно, кому из этих двоих сие знакомство было тогда нужнее...
Остававшийся длительное время полностью закрытым для окружающих, лишь нехотя, как бы по инерции, скользивший на одинокой утлой лодчонке через враждебно настроенный, во что непоколебимо верил, людской океан, Геннадий нежданно-негаданно вдруг разглядел в лице Ольги (не померещилось ли?) чудный островок спасения. О, как же захотелось отчаявшемуся всю ту липкую тину своих тяжёлых переживаний, никуда не ведущих ночных размышлений и терзаний предать на суд этой великодушной умной женщины! Он просто не мог терпеть дольше – иначе чудовищная незатихающая боль души сожрала бы его, как есть, с потрохами. Выговориться, выговориться!! Почему, почему всё произошло именно с ним? Что не так? Чего нужно этим чёртовым бабам?! Словно обретённая подруга должна была, в полном смысле слова, ответить за всех! Он не собирался мстить, нет-нет... Только понять! И себя тоже. Даже больше, чем других.
IV
Кому сказать, до чего он себя довёл! После истории со «сбежавшей невестой» Геннадий уже не интересовался ни спортом, ни музыкой, ни модными шмотками... Раньше как-никак старался выглядеть не хуже остальных (подстёгивало окружение – так называемая золотая молодёжь) и быть информированным по части музыкальных новинок, особенно в области тяжёлого рока. А относительно накаченной мускулатуры и разговору нет – чтоб всё тип-топ! Теперь же... что напялил, то и ладно. А с музыкой доходило и до явной неприязни: напрочь отказывался слушать некогда любимые композиции, по достоинству оценённые в своё время его бывшей. Не иначе, как вызов самому себе: забыть, забыть то, что связано с Анжелой. Ха-ха! Одеваться?! Да кому это сейчас нужно?! Хотя нет... Элегантная Ольга просит парня быть повнимательнее к собственному гардеробу: «Деньги есть, отчего ж не принарядиться, а? Молодой же ещё!» Она надеялась, что после прорвавшейся плотины откровений в Генке заново возникнет интерес к жизни. Зачем опускать руки?! Не конченный же: на работе ценят, подчинённые уважают, сохранилась пара-тройка друзей. Не всё так плохо. Человек не опустился. Ладный, крепкий. Начитан, как справедливо отмечалось. Это в плюс. Но нелюдим, угрюм, напиться может до неприличия – минус, что ни говори. Да и немалый! Грубит порой родителям, более всего, когда те заводят речь о женитьбе, а когда Ольгу им показал (пригласил разок в гости), так и вовсе сбесились: хорошая, мол, партия тебе, сыночек... Но посмотреть бы на прочих однолюбов – не сорвутся ли в подобных скверных обстоятельствах, на месте Геннадия? Не размазня, а ведь он даже ревел в подушку... От безысходности. Что правда то правда, но пускай уж таким макаром, чем вымещать гнев на ком-то.
С появлением на его пути чуткой жизнелюбивой Оленьки что-то незаметным образом стало меняться к лучшему. Ощутил себя нужным неординарной девушке? Пожалуй. А как Ольга? Бежать бы ей, подобно длинноногой пугливой лани, за тридевять земель от данного типа! Ах, это жалостливое сердце русской женщины! Что же ты чинишь зло самому себе?! Любви какой-то особенной она наверняка к Генке и не почувствовала, но очень сопереживала. Не то чтобы отдала себя в жертву, пожалев настрадавшегося, – если хотите, свято верила в свою неотразимость, душевную силу и влияние на мужчин, а значит, и в способность помочь этому неприкаянному божьему созданию. И ещё знала по имеющемуся опыту: любовь «лечится» любовью. Поэтому решила так: «Буду с ним. Влюбится в меня – излечится от своей хандры, а то больно смотреть на человека. Как будто не здесь он, витает где-то безысходными мыслями...» Нелёгкую ты задачку поставила себе, Оля! Сильная, в чём-то безрассудная и бесшабашная... Хочешь заставить Геннадия жить сегодняшним днём, а не воспоминаниями?
Зыбкими, как тонкий ледок хрупкими были их отношения. Временами спасительнице казалось, что старания не напрасны и её мужчина день ото дня меняется: теплеет взгляд, направленный на неё саму, становится более внимательным, заинтересованным... Вот и с другом познакомил, провёл забавную экскурсию на подопечном речном судёнышке. А то, что приглашал домой и официально представил матери и отцу, разве пустое? Словно робкий слабый росточек чувства с усилием пробивался сквозь раненое огрубевшее сердце парня и рвался, вопреки всему, навстречу другому человеку. Женщине! Намёк на любовь? А если так, то любовь – это уже жизнь!
А скоро и не менее приятная новость: родители сделали сыну дорогой подарок на день рождения, последней марки «жигули». Новые заботы, сродни этим, меняют мироощущение, настроение, не дают расслабиться. Вроде бы всё близкое окружение сговорилось непременно вытащить утопающего на свет Божий, встряхнуть, подбодрить, вдохновить. И в одно прекрасное утро Генка – о, радость! – почувствовал себя будто вставшим с постели после продолжительной болезни, ощутил присутствие силы духа, даже уловил мягкий ветерок, повеявший пьянящим нереальным избавлением от той застарелой любви-болячки, годами отравлявшей существование... Геннадий так расхорохорился, подхваченный мощью живительного потока, что только держись! Благо дело, Ольга никогда не унижала сего мужчину и в её-то к нему тёплом расположении он успел увериться на сто процентов. Несколько, конечно, преждевременно с генкиной стороны. Однако с эдаким вот боевым настроем тот, видимо, и прикинул: не наведаться ли, чем чёрт не шутит, к наплевавшей на его высокие чувства пассии? Прямо к ней на работу, а что!?
Надобно заметить читателю, что через общих знакомых он знал о бывшей всё досконально. Давненько не общался с Анжелкой лично, но располагал самыми достоверными данными, где работает, про личную жизнь... А конкретно, что та успела разойтись с мужем и пока свободна!
V
Да, рано ещё говорить, что Геннадия полностью отпустила давняя неразделённая любовь. Нет-нет, засела в нём накрепко, как приворожила! И не случайно, наверно, поставили Анжелу, молодого специалиста, руководить целым мужским коллективом огромной ремонтной плавмастерской. Характер – жесть и умение подчинять соответственное. Но как он любил окаянную!!! Да что бы ни сделал опять – в лепешку б расшибся! – лишь бы склеить разбитую чашу. Вот, хоть и дорожил Ольгой, однако не преминул откровенно признаться: «Мне нужно разобраться в своих чувствах, куда тянет... Сам себя не пойму порой. Замечу её где-то мимоходом или просто померещится – и снова что-то на меня находит... Страсть ли прежняя будоражит или то униженное самолюбие, скрытая ненависть? Отпусти, Оля! Если вернусь, то уж навсегда».
Удерживать? Смешной. Зачем? Пусть идёт! Ведь и связалась-то она с этим человеком больше ради него самого. Видит Бог, неправильно так делать, слишком альтруистично. И жалость любви помеха. Любовь – главное, а всё остальное... В начале их знакомства, ощутив возможность долгожданного спасения, бедолага ухватился за Ольгу, как утопающий за соломинку, нет бы дойти своей головой, какая(!) женщина перед ним. «Ну что ж, милый, разбирайся! Только напрасно думаешь, что приму твои эксперименты. Обратной дороги нет», – подвела мысленный итог знающая себе цену подруга. Женскую гордость – не чрезмерную гордыню – пока никто не отменял...
Под конец рабочего дня, с победным видом заправского молодца, Генка подкатил к речному доку на своём новёхоньком железном коне, явно желая продемонстрировать каждому встречному, что жизнь, несмотря ни на какие перипетии, удалась. Самодовольная физиономия выражала: у меня всё отлично, а вы-то как тут? Он и приоделся специально – момент обязывал! – прикупил кое-что из приличного тряпья накануне, в общем, подготовился. Хотел порисоваться, «погарцевать на коне-то», поважничать маленько, как водится, да... натолкнулся на препятствие! И прямо кольнуло в сердце сызнова. Пахнуло несвежей водой реки из того далёкого кошмарного дня-воспоминания...
Хорошо ли, плохо ли, но не вышло ничего путного из генкиной попытки наладить мосты с его бывшей девушкой. Та, совершенно не щадя мужчину, безапелляционно заявила, что не любовь им движет, а хочет единственно добиться своего, причём любой ценой. Уверяла Геннадия, что, даже если они и сойдутся, то тот проклянёт её и уж, конечно, никогда не простит – заставит трижды заплатить за испытанное унижение и разочарование, которому она виной. Напоследок же насмешливо бросила: «Однолюб ты, Генка! Тяжёлый ты для жизни».
О неудовлетворительном исходе можно было догадаться и заранее. Всем, но не увязшему в прошлом человеку! Убитый горем, в изрядном подпитии, измятый и хмурый, кинулся он тогда к отодвинутой на второй план Ольге. Для себя ж та, как вы помните, давно всё решила. И, собственно, стоило ли тут тянуть?! Поэтому, как только гость нарисовался в дверях квартиры, некогда спасительница, глянув в генкино затуманенное алкоголем лицо и покачав отрицательно головой с копной непослушных медно-золотистых волос, произнесла несколько театрально (не терпящим возражения голосом) и абсолютно не тушуясь: «Всё. Хватит. Не люблю я тебя. Не люблю». В первую минуту он даже оторопел. Что такое говорит желавшая ему добра женщина? Да что они все, сговорились?! Чертовки! Потом Гена как-то вдруг размяк, ослабел, зажмурил почему-то глаза и... как протрезвел разом. Теряет, теряет же и эту, не совсем нужную, как казалось ему прежде, женщину! «На роду что ль написано бобылём остаться?» – промелькнуло в его, словно расплавленном, мозгу. Но удивительно, невзирая на неприятный осадок от произошедшего, на ольгину «выходку», лёгкий шок, он ощутил-таки, что опять живёт, чувствует и, что самое главное, хочет жить дальше!
Какое-то время он ещё наведывался к Ольге (по привычке), но та всякий раз твёрдо заявляла: «Никакого продолжения не жди!» Она и сама не без труда освободилась от этого романа-наваждения и, уловив в последнее время некий дух грядущих светлых перемен, ни за какие коврижки не собиралась вторично наступать на те же самые грабли. И потом... Ведь сделала же, что смогла – не пропадёт сейчас, выздоровел однолюб! Следовательно, не потонет в житейском океане проблем, как когда-то... Да и так ли уж он не хотел жить из-за расставания с любимой? Сомнительно. Ещё как хотел! Сам рассказывал... Случилось, он тонул в местной реке – именно в период своего скорбного одиночества и затворничества! – но все силы приложил, чтобы выплыть, спастись. Жизнь дорога и тогда оказалась! Так что, похоже, права Анжела – знает Геннадия как облупленного, – и в последнюю с ней встречу им двигало отнюдь не желание вернуть любимую или не одно это, а нечто иное: настоять на своём во что бы то ни стало? Чужая душа – потёмки...
Отныне пути наших героев разойдутся, каждый отправится собственной дорогой. В какой-то момент – по воле свыше? – судьбы их на время пересеклись. Положим, это для чего-то было нужно... Так или иначе, мы вписываем новые неповторимые страницы в мировой опыт любви.
1996