Обычное утро.
(все придумано, любые ассоциации или совпадения абсолютно случайны)
*****
Пасмурный свет дня уже давно ползал по комнате. Он не спал, мешали мысли. Наверное, впервые, не воспоминания, даже не сомнения, именно мысли. О будущем. О том, во что, в общем то, никогда не верил, хотя детально, пошагово сам же распланировал. Неожиданный толчок к приближению всего сначала напугал. Он даже вышел из комнаты, во-первых, чтобы не мешать ей общаться, она всегда это виртуозно делала, а во-вторых, чтобы не показать свою растерянность. Желания и мечты, даже стремления – это прекрасно, но когда видишь реальное предвестие их приближения… Как говорят в Китае – «мы всегда готовы сдаться в двадцати шагах от победы», только он всегда боялся, что дезертирует именно она. Нежданно открылась вся ее правота – нужны препятствия, усилия, стены, ведь, если что-то изменится, то станет неминуемо падать цена счастья. Это открытие отдалось глухой болью в висках. И, так же резко отпустило. Он больше не собирался плыть по течению. И пока все шло, как по тексту его же сценария, события в их спектакле развивались четко, именно так, как хотел режиссер, задумавший постановку только для одной актрисы. Послушной, чуткой, но нежданно, всегда не к месту, своевольной, делающей глупости, способные все испортить, и он знал, что именно так будет. Но никогда не мог предугадать, иногда, даже сомневаясь, кто из них на стуле с пометкой «режиссер».
Потянулся за сигаретой, она улыбнулась во сне, выгнулась, прижалась еще сильнее, при этом скользнув пальцами по его груди и животу чуть ощутимо, словно рассветный бриз. Отложив в пепельницу только что прикуренную сигарету, он запустил руку в светлые волосы, бесцеремонно запрокидывая ее голову и очень робко, вопросительно осторожно, лаская губами лицо, ждал, когда же она проснется.
В это мгновение он не просто любил ее, прямо сейчас она была всей жизнью, воздухом, которым дышал, стуком сердца, толкающим кровь, дверью за грань, после которой уже ничего не было и, одновременно, было все. Уловив изменение дыхания, даже не услышав, просто почувствовав, ласково коснулся капризных приоткрытых губ, уже покорно ожидающих первого трепета неуверенного поцелуя. Не отпуская ее волос, прижимая к себе левой рукой до боли, до следов пальцев на спине, он воспользовался этой покорностью, как приглашением.
Так хотелось всего и сразу. Отрываясь, он целовал глаза, вновь возвращался, чтобы через пару мгновений или через вечность, скользнуть к шее и бархату плеча с точкой родинки, которая, мелькая в разрезах платьев, всегда заставляла сердце биться в лихорадке. Почувствовав всей кожей ее робкую, пока ещё неуверенную, как первая волна прибоя, дрожь, он оторвался от пахнущей шоколадом линии ребер и вопросительно заглянул в серые глаза. Приподнялся, опираясь на руку, отпустив ее спину.
- Мне ведь не показалось? – он знал ответ, но так хотел, чтобы она сказала сама, так как обычно это делала, без слов. Она еще мгновенье помучала его, словно раздумывая, и ответила, не разрывая взгляда, долгим нежным поцелуем, совершенно растворившим все остатки реальности, еще теплившиеся где-то на краю сознания.
*****
Он откинулся на спину, дотянулся до сигарет, прикурил две, она взяла свою, проведя пальцами по его руке. Улыбнувшись, обнял ее и слегка прижал к себе. Когда в стоящей на краю дивана пепельнице прибавилась пара подтлевающих фильтров, он какое-то время еще продолжал ловить ощущения от прикосновений ее еле уловимых пальцев на своей груди, потом поцеловал светлые растрепанные волосы:
- Если ты хочешь свой ристретто, то придется меня отпустить.
- А знаешь, я не хочу свой ристретто.
Он перевернул ее на спину, попытался сдуть от глаз свои волосы.
- И чего же ты хочешь?
- Капучино. И не смотри на меня так. Сам спросил.
- Как скажешь, Звездочка. А какой капучино?
- Простой, самый что ни на есть, простой европейский капучино.
- Я понял, тройной ристретто с шапкой молока, да?
- Именно так. И никакого молока в самом кофе. Только над ним.
Она потянулась, не пытаясь выбраться из границы его рук. Он улыбнулся совершенно счастливой и немного загадочной улыбкой, так много обещающей, много хорошего и солнечного. Поцеловал ее и встал с дивана. Она лениво наблюдала за ним из-под ресниц. Было интересно, как он поступит. Молока в холодильнике, разумеется, не было. Она знала ответ, всегда знала, но, все-таки до сих пор было интересно. Когда послышался шум воды, она перекувырнулась к краю дивана, прикурила сигарету, посмотрела на зеленый огонек компьютера, замершего «в ожидании» хозяина…или ее любопытного носа. Шум воды стих. Через несколько минут он шагнул в комнату, присел на край дивана, взял из ее пальцев сигарету, сделал пару затяжек, вернул.
- Заехать за эклерами? Или за мороженым?
Она ответила не сразу, скользя взглядом по линии плеч под вязкой джемпера, по влажным волосам с чуть заметными завитками, по гладко выбритому подбородку, по рукам, в которых всегда становилось уютно и спокойно, по голубым джинсам…Почти сходя с ума от вечного и всегда одуряющего аромата Givenchy, от смеющегося взгляда таких близких светлых глаз.
- Нет. Не хочу эклеров.
- Чего же ты хочешь, Звезда моя? – он провел пальцами по ее губам и снова забрал сигарету.
- Не знаю. Наверное, ничего.
- Понял, - он улыбнулся, затушил сигарету, нагнулся и ласково поцеловал закусанные губы, - я быстро.
Хлопнула входная дверь. Она вытянулась перевернулась на живот, растерла виски и встала с дивана. Конечно же, нужно было согласиться на пирожные, это дало бы больше времени для самой себя, но даже минута без него сейчас казалась вечностью. Войдя в еще теплый и мокрый воздух ванной, она включила воду. Чего то не хватало. Осмотревшись, улыбнулась и вернулась в комнату, за брошенными на противоположном краю дивана пушистыми домашними туфельками.
Стоя под струями воды, она пыталась понять, почему вдруг так хочется сейчас тишины, времени дома, каких-то элементов быта, что ли… Наверное, незаметными шагами подкрадывалась старость. Прямо сейчас не нужны были звонки, не нужны были границы, опасения, так, до одури просто, хотелось обычности, даже «сварить борщ» хотелось. Она усмехнулась. Этого никогда не будет. Это секундная слабость. Они всегда станут блуждать во лжи, на грани звонка или сообщения в истерике, в бешеном неправильном и совершенно сказочном счастье вырванных встреч. Даже если его черный джип станет шуршать под ее окном еще чаще. Хотя, он и так уже здоровается со всеми «попутными» гаишниками ее города, как с родными. Вынырнула из мыслей, выключила воду, выбралась на коврик.
*****
Выйдя из ванной, она сразу же почувствовала в воздухе крепкий, обостряющий все мысли и чувства аромат кофе. Улыбнулась. Посчитала про себя до двадцати, входя в «королевский образ» и прошла на кухню.
Её капучино ждал на столе. Рядом с закрытым ноутбуком, будто намек. Он копался в телефоне, курил, пил кофе. Дождалась, когда поднимет на нее глаза и только через секунду после, царственно проплыла к диванчику. Он же не отводил задумчивого взгляда, на дне которого улавливалось напряжение.
- Звездочка, не знаю... как тебе сказать…
Она сделала глоток кофе, испачкавшись в молочной пенке и подумала, что сейчас бы не отказалась от пары конфет. С вишенкой в ликере.
- Кстати, - он резко вскочил на ноги и шагнул к боковому столику с кофемашиной, - может, пора вернуть в твой день? – ставя перед ней коробочку любимых конфет, он в следующую секунду опустился на колени, осторожно, но уверенно освободил ее ладони от чашки, оставил на столе. Дождался ее взгляда, и, не отпуская рук, легонько коснулся губами кончиков пальцев.
- Звездочка, когда же мы сможем сказать, то что есть, без оглядки?
- Никогда, или начни сейчас, - она спокойно с некоторым оттенком демонстративной усталости скользнула по нему взглядом. Чего стоила эта маска. Внутри всю ее трясло, она не знала, что он скажет. Что именно. Она абсолютно ему доверяла, но… Он не был властен сейчас над собственной жизнью, изменить все так, чтобы ничего не потерять, было невозможно. Да и она не хотела перемен. Она хотела, сейчас и сама не знала, чего именно хотела. Наверное, все-таки, допить кофе. Пока тот не остыл. А все остальное вполне могло бы подождать.
- Солнце, ты меня пугаешь.
- Именно этого я и не хочу, поэтому не могу выбрать слова…Ангел мой, давай, как это…разнообразим нашу жизнь?
- И как именно мы это сделаем?
- Отложим игры в клятвы с морями, и просто побудем дома. Может, сходим в магазин. А вечером выберемся куда-нибудь, в пределах МКАД.
Он напряженно смотрел в ее глаза, руки слишком сильно, до настоящей боли сжали ее ладони. Она попробовала их вырвать из его стальных тисков, он удивленно опустил глаза и сразу же отпустил. Мгновение позже она тоже оказалась на полу, обвила его шею, потом убрала от лица непослушные волосы все еще хранящими боль ладонями и поцеловала, вместо любых слов, которые не всегда могут передать что-то, что имеет смысл. Он резко встал на ноги, поднимая и ее, закружил, опустил на столик, рядом с остывшим капучино.
- Я отменяю наши билеты?
- Конечно, - она внимательно посмотрела в его светлые счастливые глаза, подняла чашку, сделала глоток, взяла конфету, - Солнце. Я тебе говорила, о том, как же ты умеешь удивлять?
Он шутливо щелкнул по молочной шапке, сбив часть ей на нос. Улыбнулся и вышел из кухни.
*****
Когда город залили ночные огни, они мчались на мотоцикле в один из любимых клубов. Она даже не представляла. Что именно там сегодня будет. Да и не за чем, раз он выбрал, значит, это как минимум, интересно. Она прижалась к его спине и закрыла глаза, стараясь не упустить ни мгновенья из ощущений, которые дарила дорога.
Припарковавшись на стоянке клуба, он закрепил шлемы, и, протянул ей руку:
- Ну что, пойдем, Звезда моя? - в голосе слышалась легкая задумчивость.
- Конечно, - она внимательно, чуть отстраненно посмотрела на своего спутника. Хорош, чертовски хорош. Безупречно шикарен. Не красавец, конечно…но невероятное море обаяния, шарм, что-то еще, что не выразить словами, делало его просто неотразимым.
- Ты знаешь, Звездочка, когда мы проезжали центр, мне вспомнилась наша прогулка по La rue de Rivoli, помнишь?
Помнила ли она…Сумасшедшая весна. Так давно. Целую жизнь назад.
- К чему, интересно?
- Повторим?
- Это намек на мои неоформленные документы?
- Нет, любовь моя, это стимул к их оформлению, - он рассмеялся, и они шагнули за порог, в мир сверкающих потоков неона, грохота звуков и светящихся коктейлей, всего того, что будоражило нервы и давало невероятное ощущение свободы и единения с чем то, что всегда останется иллюзией для тех, кто живет днем.
История не закончена.