Рассказы о жизни в России
Глава 6. Борьба за творчество в конце застоя 1982-1987 гг.
1986 год – год напряженной работы в лаборатории, написания книги и подготовки к переходу в Москву. Опубликовал ряд статей и написал несколько новых, в том числе статью о цветке яблони и самонесовместимости. Закончил оформление книги и начал её проталкивание в печать. Помог перебраться в Ленинград И.Н. и М.Д. Голубовским и взял Инну Никитичну старшим научным сотрудником по конкурсу ко мне в лабораторию. Принял к себе в лабораторию выгнанную из Ботанического Института АН СССР Т.Б.Батыгиной мою однокурсницу М.П.Солнцеву. Весной у меня защитился шестой аспирант П.Н.Харченко (ныне директор Института сельскохозяйственной биотехнологии в Москве) и после его утверждения в ВАК я получил представление Ученого Совета ВИР на звание профессора. Выступил с докладом на конференции по биотехнологии в Москве. Затем ездил в эстонский город Таллин (ныне Таллинн), где сделал доклад в Институте экспериментальной биологии. Осенью мне поручили организацию Биотехнологического Центра в Ленинграде. Вел переговоры с Г.С.Муромцевым, директором Института Прикладной Молекулярной Биологии и Генетики, а также с А.А.Созиновым, директором Института общей генетики. Начал искать обмен на Москву, получив ордер на двухкомнатную кооперативную квартиру на улице Казакова 32, кв. 382 на 14-м этаже 16-этажного дома. В мае пережили сообщение о грандиозной атомной катастрофе в Чернобыле. Летом начали искать покупателей дома в Куте, среди которых к нам приезжал смотреть дачу артист Волков, известный по кинофильмам майор Вихрь. Я общался также с потомком бояр Пещанских 97-летним профессором И.А.Веселовским в Доме ветеранов науки в Пушкине. Отец купил в начале года автомобиль «Жигули» за 7500 р., а осенью долго ожидаемую подержанную «Волгу» за 5600 р. У Оли в 31 год прорезался голос. Дима летал на гастроли в Испанию с оркестром Дударовой, где за легкую поломку виолончели получил неожиданный подарок - страховку 400 долларов.
Из дневника: «19.3.86. С горечью убеждаюсь, что я научился в какой-то степени регулировать свои эмоции, подавлять отрицательные, использовать положительные, но я не смог переделать себя, изменить свои реакции. Опасность все равно вызывает у меня страх, а не радость борьбы (или смесь эмоций), перспектива болезни и смерти угнетает, давление людей вызывает стремление спрятаться, уйти, а в бой я поднимаю себя умом».
23 октября 1986 года я присутствовал на кафедре генетики и селекции Университета на защите кандидатской диссертации моим товарищем В.Г.Смирновым. Председательствовал на заседании заведующий кафедрой С.Г.Инге-Вечтомов. За некоторое время перед этим заседанием я вышел по собственному желанию из состава руководимого им Совета по защитам диссертаций. Но 23 октября я присутствовал на Совете и выступал, поддержав решение просить Высшую Аттестационную Комиссию разрешить защиту работы Смирнова как докторской диссертации. После заседания был небольшой банкет, на который пригласили и меня. Здесь я тоже вступил с довольно неудачным тостом. Но мне запомнилось не содержание моего тоста, а краткая реплика по какому-то поводу в связи с моей речью, сказанная Инге-Вечтомовым. По поводу моих попыток говорить о роли нравственного начала в науке он ехидно бросил фразу всего из двух слов: «Облико морале». Это была укороченная цитата «Руссо туристо облико морале» из известного фильма «Бриллиантовая Рука», сказанная артистом Андреем Мироновым, игравшим роль Козодоева. Интересная цитата и интересный тон этой фразы Инге-Вечтомова, который я помню до сих пор.
1987 год – это год переезда в Москву и начала новой жизни. В сущности, этот шаг явился следствием нежелания смириться с мыслью, что жизнь в основном сделана. В январе нашли обмен с квартирой на ул. Херсонской в Москве. Иные варианты обмена срывались один за другим. Проталкивал бумаги на разрешение переезда в Москву и поступление в Институт Г.С.Муромцева, получал подписи президента ВАСХНИЛ А.А.Никонова и руководителя отделения В.С.Шевелухи на ходатайствах. Новый директор ВИР В.И.Кривченко грубо давил на меня, требуя немедленно либо остаться, либо уйти. Посмотрели взволновавший нас фильм «Покаяние» режиссера Т.Е.Абуладзе. В марте меня утвердили в ВАК в звании профессора. В начале апреля получил с помощью Димы разрешение на обмен, а затем ордер для въезда в Москву. Перед переездом лечил зубы в Университетской поликлинике. Пережили отказ обменщиков уже после получения ордера, но твердо заявили о решимости переехать через суд. Я заплатил за обмен 9 тысяч рублей, почти полную стоимость оставляемой прекрасной квартиры на ул. Казакова. 28 апреля Кира уехала в Москву, а я отправил контейнер с вещами. Через несколько дней нас прописали в Москве. Наконец, 9 мая я также уехал в Москву, вырвав у директора ВИР Кривченко перевод.
В Москве поселились на Херсонской улице 7, корп. 2, кв. 211 в маленькой, но уютной двухкомнатной квартире на 3-м этаже блочной пятиэтажки с балконом и совмещенным санузлом. В Институте сельскохозяйственной биотехнологии (переименованный Институт Прикладной Молекулярной Биологии и Генетики) мне временно организовали липовую лабораторию. Я определил для себя хирургию растений (фитохирургию) как основную область деятельности. Мой друг И.А.Захаров (нынешний член-корр. РАН) также переехал в Москву. Пережил оставшееся без последствий предложение директора института Муромцева стать его заместителем. Впервые съездил с Кирой на Оку под Серпухов. Летом Кира продала дачу в Куте за 5 тысяч рублей. Дима ездил в Одессу и на пароходе в Турцию с оркестром Дударовой. В июле я ездил с Андреем и Кирой в Лугу, а затем провел краткий отпуск в прекрасном московском парке Битца. Присутствовал на конференции по гречихе в Институте биологии развития, ездил на Кропотовскую опытную станцию этого института. В отпуск ездил с лодкой на Истринское водохранилище, удил. В августе была автобусная экскурсия в Боровск - центр старообрядчества, Полотняный завод, Калугу, Тарусу. Затем осмотрели японский садик в Главном Ботаническом саду Москвы. Были на авиационном празднике в Тушино. Познакомился с Калитниковским птичьим рынком.
В конце августа в Сухуми Диму задержала милиция за торговлю заграничным барахлом. Я подключил к его освобождению свою знакомую Лакербай, а затем в Сухуми на выручку ездила Кира. Диму вырвали из лап милиции, а я заболел гриппом. В сентябре ездил на Бородинское поле отмечать 175 лет Бородинского сражения. Наконец, получил лабораторию цитогенетики, пытался наладить работу по своим планам. Слушал рассказы академика ВАСХНИЛ И.Е.Глущенко (соратника Т.Д.Лысенко) о событиях в генетике в его интерпретации. Посетил выставку художника Марка Шагала, размышляя на тему о том, что король-то голый (так я воспринял модерновую живопись). Принимал дома своего двоюродного брата Толю Демидова. В октябре я летал в Саратов на конференцию с докладом по старым материалам. Добился принятия по конкурсу в свою лабораторию иммунолога Э.Е.Хавкина. Выступил с докладом на съезде ВОГиС в Доме туриста Москвы. Ездил в Ленинград на заседание памяти Н.И.Вавилова.
Так закончился этот тяжелый и памятный период моей жизни, период моего несогласия с тем, что жизнь в основном сделана. Далее будет бурное участие в грандиозных событиях России в лихие 90-е годы.