Грустная, но крайне правдивая история о богатом внутреннем мире, конфетной фабрике и твоей личной лестнице в небо
Куда уходит детство? В какие города?
Психология учит, что в каждом из нас есть богатый внутренний мир, из которого осознающая себя личность состоит чуть менее, чем полностью. В рамках этого мира есть всякое другое внутреннее, собственно, его и формирующее. Одна из частей – триада Взрослый-Родитель-Ребёнок. Обе три эти фигуры-архетипа влияют на бытование каждого-прекаждого, разница лишь в степени и частоте. Потому, если выносить придирчивый диагноз, утверждать об ушедшем детстве не получится. Внутренний Ребёнок не позволит.
Хвастовство дорогими гаджетами, слишком громкая речь как подсознательное привлечение внимания («мама, смотри, я еду без рук!»), дурошлёпство «не по возрасту», улыбки незнакомым прохожим без причины – малыш внутри тебя тянет свои розовенькие ручки к свету. Но ты же его не пускаешь. Взрослый, солидный, серьёзный дядя (или тётя, непринципиально). Ты-то знаешь, чё по чём, ты уже не маленький. Только, скажи-ка, дядя, почему ты боишься темноты? Или высоты? Почему тебе странно тревожно в иные дни, когда рядом – никого из близких? Соври мне, ты же умеешь, про то, что тебе никогда не хотелось, чтоб «как раньше»: мама рядом, батя, здоровый и сильный, ты сам весь такой как Юрий Гагарин – полон надежд и готовый к свершениям… Куда выходит твой Взрослый, когда ты воешь от тоски? Пописять? Покурить? Бухнуть? Ну, да, в этих делах ты сильно вырос. Не то, что в детстве.
Когда внутренний Ребёнок давно стоит в углу на гречке, по науке, это называют подавление. Заметь, полностью на мороз Ребёнок не выпиливается, просто ждёт момента, когда ты отвернёшься, а он напишет на обоях кривым почерком «Гагарен – дурак!», хотя дурак, на самом деле, конечно же, ты.
Став «большими», мы всё так же хотим всего и сразу, всё так же ждём чуда, халявы, подарка под ёлку, надеемся, что кто-то защитит и ободрит тёплым словом, верим, что Добро - сильнее. Изменилась лишь субъектно-объектность подобного. Теперь мы направлены не вовне, а внутрь. Не на маму, папу, бабушку или старшего брата, а на себя. "Ну, купиииииии!", - мы кричим уже себе, устраивая истерику в собственном внутреннем магазине, сами себе являясь продавцом, капризным покупателем и уставшим папой, которому неловко за происходящее.
У нас те же цели, те же микроцели. Мы продолжаем играться в куклы, называя это модой. Никуда не делись машинки, просто увеличились в размерах. Мы лепим пасочки в песочнице, захламляя жилплощадь предметами, которые после нашей смерти спишут в утиль.
Мы те же дети, просто в детстве каждое «хочу» является морально бесплатным. Мы разрешаем себе хотеть, будто вечно бегать босиком, потому что крутые разноцветные сандалики порвались, да и чёрт с ними, мама новые купит или я куплю, когда вырасту.
И, вот, я вырос. Делаю, что хочу. В большинстве дней - не шутка - так оно и есть. Но за все свои хотелки теперь нужно расплачиваться. Не деньгами, было бы слишком просто. Каждое «хочу» теперь нужно осознать, обдумать, взвесить варианты, последствия просчитать. И, конечно же, установить "А так ли сильно оно мне надо?".
Но в детстве картошку в костре запекают не для того, чтобы наесться. В этом картошечном жаре, маленькие люди раскаляют свои мечты.
И я знаю, что одна мечта каждого ребенка точно осуществилась: мы все стали взрослыми. Может, не такими большими, высокими, умными, красивыми, как все те дяди и тети, которых мы знали, но стали же. Ну и как оно? Сложно?
А в детстве все было простым и понятным. Главное, вовремя покушать, выспаться и слушаться родителей, а больше, больше мы ничего и никому не были должны. Спишь, ешь, слушаешься: обязательно получишь конфетку, а может, даже и мультики, вот где счастье же!
В детстве нас многому учили и еще столько же запрещали. Не пей холодного – заболеешь! Не ешь сладкого! Не ходи далеко от дома! Не смотри близко телевизор! Кто сказал? Мама сказала. Правда, хотелось сделать все наоборот? А сейчас? Дождался! Пей, ешь, иди куда хочешь, когда и во сколько угодно, – вот она, абсолютная свобода. Ты, как супергерой, хоть по стенам бегай, хоть на потолке спи (если можешь), все равно никому нет дела. Смотри, ты такой же большой как папа, строгий, как мама, почему же тупо сидишь на стуле и ждешь, пока мороженое растает? Горлышко заболит – лечиться. Лечиться – на работу не ходить. На работу не ходить – денег не будет. Теперь ты сам себе и судья, и палач, и родитель, и ребенок. И гнев мамы, еще не самое ужасное, что может случиться с тобой. Вот когда ты это понимаешь, тогда становится реально страшно.
Хотя в детстве страхи были вовсе иные. Странно, но я не страшилась темноты, закрытых комнат, высоты, змей и даже гнева родителей. Я не стояла в углу (разве только раз, чисто узнать, как оно). Панически пугало только одно: обо мне забудут и не заберут из детского сада перед тихим часом. Я ненавидела борщ, его запах и никогда не дружила с детишками. Нет, я делилась с ними игрушками и не била никого, собственно, делала все, как и учила мама, но меня почти всегда выгоняли на другой коврик, к мальчикам, машинкам и конструктору. Там мне были тоже не особо рады, но и не прогоняли, что уже хорошо. Поэтому, после дневной прогулки мама забирала меня всегда заплаканную. И, кажется, по моему лицу и так было видно, чем мы занимались весь день.
Сейчас я стала старше. Теперь меня много чего пугает. Я стала бояться высоты даже собственного роста. Зато уйти могу откуда угодно, только куда? А есть смысл? А зачем?
А как? Хорошо, что вопросы подобного характера никогда не стояли в моей детской голове, иначе, я бы испортила себе еще и детство. Хорошо, что не было этих «невозможно» и «нереально», а были желание и глубокая вера в то, что, когда я вырасту, все будет. Тогда мне хотелось достать до неба. В самом прямом смысле этого выражения.
В детстве мне это было по силам. Лестница в небо, представляете, я хотела ее построить! Когда я снова размышляю над этим странным строением, то пытаюсь измерить его параметры, высоту, ширину и даже проверить на устойчивость и качество. Чем больше думаю, тем больше боюсь. Кажется, даже если бы я построила ее, то, скорее всего, не залезла никогда в жизни. Она-то высокая, шаткая, да и к тому же, ни в одной книге не сказано, что там будет дальше? Вдруг, вообще ничего, и все зря! Не стоит рисковать. Если стул – сиди ровно. Жди, пока мороженое подтает. Не болей. Не балуйся. Мысли рационально. Какая лестница? Найди себе работу, а?!
Странно, что именно в то время, когда я была почти в два раза ниже ростом, изрядно поменьше и еле доносила стул, чтобы достать до зеркала, которое, будто, специально повесили выше, лестница в небо, казалась мне таким себе вполне реализуемым проектом. Тогда, когда все полки в доме казались выше, и шкаф больше, а кукла, у которой никогда не было имени, только куча платьев, тяжелее, и кровать больше, небо казалось ниже, лестница – реальной. А потом - я выросла…
Тогда все и стало каким-то далеким, недостижимым, неправильным. Теперь я – одна из взрослых, и оказывается, они ничего не знают: ни как правильно, ни как нужно. Они умеют учить только детей. А сами, работают на работах, чтобы никто не сказал, что бездельник, зарабатывают себе на нужды и только жалуются, что жизнь должна быть совсем другой. По сути, каждый раз они упрекают самих себя, только, кто из них будет смелым, чтобы признать это? Кто из нас? Для этого нужно быть сильным, хотя бы чуть-чуть.
Вообще дети в своем роде, гораздо сильнее, чем взрослые. Вот он такой, с полметра ростом стоит, смотрит на тебя голубыми глазищами и говорит: «Мама, когда я вырасту, открою шоколадную фабрику, буду делать много–много конфет и делиться, а пока можно возьму еще одну?». И это конечно не космос, в который он собрался, да и не хочет сын быть космонавтом, но все равно, на душе легче. Вот в такой момент реально хочется, чтобы он открыл, сделал. Только, чтобы не под два метра вырос, с сорванной спиной и мешками под глазами, изо дня в день с одной шабашки на другую, замкнутый круг – жизнь. И думаешь, как бы в нем это не убить? Чтобы и в двадцать ему хотелось открывать фабрику, делать конфеты и делиться? Чтобы ему вообще захотелось чего-то, кроме интернета? Какие книжки нужно читать, какие фильмы смотреть, как воспитывать, чтобы он хотел открывать, создавать, строить, эти чертовы лестницы, влезать на них, мечтать?
Как научить верить собственного будущего ребенка, а как заставить поверить ребенка в себе? В себе самом - в большом, взрослом, крутом или не очень. Того малыша внутри, который верит в чудо, и в исполнение загаданного желания, и в брошенную монетку. Он - да, ты - нет! Быть может, он до сих пор и в лестницу-то верит, и в то, что небо ближе, а паски из песка – съедобные. Он верит - а ты? А ты – взрослый!
Ты вырос, крепко стоишь на своих двух, но до сих пор боишься рассмотреть себя как следует в зеркале: носик, ротик, ушки и большая шишка на голове, которая напоминает о том, что ты много попробовал в жизни, и что стены твердые, а двери – заперты. А может, шишку и не видно-то. Хотя она есть, и у каждого своя.
…
Я люблю лето за то, что можно лежать на земле и смотреть на звезды. Тогда они кажутся одним большим блестящим ковром, который навис над тобой и не падает. Поднимешь руку и можешь потрогать их всех, или ткнуть пальцем в целую луну. Так говорит в нас ребенок, а взрослый, тем временем, конечно, смеется. Ткнуть пальцем в луну, а еще куда? Лучше ткни себе в глаз и заткнись! Так они начинают сражаться и в конце, обиженный ребенок, наказанный за такие мечтания, остается в своем углу. Он там даже не плачет - он молчит, а это еще хуже! Похожий на маленького совенка на собственном суку, он думает о лестнице, о звездах и луне.
Куда уходит детство? Кажется, куда-то туда, вверх, по лестнице. По лестнице в небо, которую никто из нас так и не смог построить, хоть и стали взрослыми.
в соавторстве с Дмитрий Званич