Приняв душ и переодевшись в лёгкий спортивный костюм, состоявший из шорт и футболки, Антон приготовился ждать, понимая, что сие обстоятельство от него ни как не зависит… Однако, был приятно удивлён тем, что «принимающая» сторона не захотела длить его муки, не замедлив появиться почти сразу же за молодым улыбчивым официантом, который вкатил в номер сервировочный столик, уставленный всевозможными судками и ёмкостями. Молча посторонившись, Антон позволил ему накрывать на стол, к чему тот, продолжая улыбаться, незамедлительно приступил. Не прошло и пяти минут, как кем-то оплаченный заказ в полном объёме был выполнен и доставлен в указанный номер. Наблюдая за чётко выверенными движениями официанта, Антон обратил внимание на то, что за ужином кроме него будет присутствовать только один человек, что легко определялось количеством выставленных приборов.
Неожиданно для самого себя, он вдруг почувствовал, что страшно проголодался… «Но это и не удивительно - последний раз ел-то я уже сутки тому назад, не считая перекуса бутербродами.» Волнения предстоящей встречи с братом если и не напрочь, то всё равно лишили его в тот вечер аппетита… Даже горячо обожаемый шашлык из скумбрии и тот казался совершенно лишённым своего всегдашнего неповторимого вкуса… А вот теперь всё это роскошество в пределах вытянутой руки, которое, нужно признаться, было очень и соблазнительно, и весьма-весьма кстати… Но не садиться же за стол одному и без приглашения? Не бон тон… совсем не бон… И вдруг совершенно неожиданно для себя, как-то по-пацански даже, он оторвал несколько восхитительно розовых виноградин от неправдоподобной, словно бутафорской, грозди, являющейся несомненным украшением вазы с фруктами,
водруженной в самом центре стола, и запихнул их себе в рот, сразу же поняв, что в комнате уже не один…
Обернувшись на входную дверь, Антон увидел того, кем была и организована, и тщательно спланирована данная встреча. Евгений Семёнович стоял, слегка опираясь на дверной косяк, и улыбался… Странное дело, но в его облике и в улыбке было столько тепла и откровенной радости, что Антон, безусловно ожидавший чего-то совершенно противоположного, слегка опешил… Ещё бы! Все последние часы, которые он провёл в тревожных раздумьях, пребывая в полной неизвестности, настроили его волю и ум если и не на откровенную конфронтацию и противоборство, то уж, во всяком случае, на готовность к сопротивлению, может, даже к какой-то торговле… И вдруг… А, впрочем, улыбка противника ещё не повод к расслаблению – запросто и просчитаться можно! Правда, кем на самом деле является вот этот человек, ещё предстоит и узнать, и понять… Они не виделись что-то около года, или чуть больше, но даже этого, в общем-то, не так уж и большого промежутка времени для Антона оказалось вполне достаточно, чтобы увидеть насколько сдал дядюшка его жены. И дело даже не в том, что прекрасно сшитый костюм его сейчас словно висел на вешалке, а не на ещё совсем недавно могутных плечах… В конце концов, заметную потерю в весе можно было бы отнести на дурацкую тенденцию последних лет – всеобщему похудению - но, что действительно бросалось в глаза и не могло не тревожить, так это ужасный цвет лица: бледность в разнообразных оттенках серого…
Продолжая улыбаться, Евгений Семёнович сделал приглашающий жест рукой и шагнул первым к накрытому столу: «Присаживайся, Антон Сергеевич, что это ты, как не родной? На голодный желудок табу о серьёзном! Перекусим, чем Бог послал, а потом и обсудим всё, что пожелаешь! Клянусь, отвечу на любой, подчёркиваю – любой – твой вопрос!» Антон выдержал минутную паузу, в упор разглядывая своего визави, ответил: «Как там говорится – в доме врага горек хлеб!» «Врага?! – передёрнул тот плечами – Круто… А не слишком ли громкое заявление, племянничек? Что же позволило тебе думать обо мне в таком качестве?» «Громкое? Нет, отчего же? Наоборот… Что с Ниной и детьми?» «А что с ними может быть? Пока я рядом, с ними всегда будет только хорошо, если не замечательно! – ответил, усмехнувшись, Евгений Семёнович и решительно отодвинул стул, усаживаясь поудобнее – Садись за стол, Антон, садись! Успеем всё обсудить… Коньяк, водка?» «Коньяк, если можно!» - сдался Антон и тоже присел на стул. «Можно, можно! Почему же нельзя-то? Тебе ещё рано задумываться о его вреде, а мне… а мне уже всё равно… Ну, хорошо… Чтобы ты успокоился окончательно, скажу: Нина с детьми находится сейчас здесь же, в этом отеле, через номер отсюда – приехали встречать папу! На, держи телефон – убедись сам! Но учти, ваша встреча состоится только после того, как ты выслушаешь меня, только после того, как между нами не останется тёмных пятен в отношениях!» - и набрал какой-то номер.
«Алло!» - раздался такой родной, такой знакомый голос жены. «Нин! Это я! Как у вас дела?» «У нас всё нормально – поужинали, дети спят, а я вот сижу и жду, когда ты позвонишь! Дядя Женя мне твёрдо это обещал! Тош, ты там с ним полегче, ладно?» «Понятно! Ладно, ложись и ты, отдыхай! У меня тут пока, акак сама понимаешь, дело организовалось – разгребу и присоединюсь к вам! До скорой встречи!» «А ты где сейчас?» «Ну, если твой дядя Женя не врёт, то даже ближе, чем мы с тобой думаем… Ладно, Нин! Пока оставим это… Отдыхай!» - и нажал функцию «отбой». «Ну, что? Убедился? – спокойно спросил сидевший напротив – Вот и чудненько… А теперь ешь и слушай! Если по ходу моего рассказа возникнут вопросы – не стесняйся, спрашивай – отвечу на все! Итак, начну издалека…
Есть на границе Молдавии и Украины красивейшее, смею так утверждать, село, в котором когда-то давным-давно жили четверо друзей: Иван, Сергей, Михай и Михаэль. Иван - хохол, Сергей – кацап, Михай – цыган, Михаэль – еврей. Родители мальчишек работали бок о бок в одном и том же колхозе, правда, кто кем… В те времена и в голову никому не приходило делить людей по национальному признаку… Не то, что теперь… Ешь, ешь, не отвлекайся и не смотри на меня – мне теперь и куска достаточно… Так вот… И все четверо этих пацанов любили одну и ту же дивчину – Олесю Бойченко – бедовую, кареглазую, смешливую хохлушечку, которую с полным на то основанием можно было считать пятым колесом в той телеге, что начав движение где-то там, в счастливом детстве, докатилась через года и веси аж сюда… Хотя, было ещё и шестое колесо, твой покорный слуга, младший брат Ивана, как ты и сам это знаешь… Ванька для меня был всем: и мамкой, и папкой, и бабкой с дедкой, которых мы с ним не знали, поскольку они умерли ещё до нашего рождения, что, впрочем, к нашему с тобой разговору никакого отношения не имеет… Он таскал меня за собой несмотря на насмешки своих друзей, а я без него не мог ни есть, ни спать… Разница в возрасте небольшая – всего-то три года, но я был всегда каким-то хлипким, болезненным, не то, что он… Да… так вот… А с той Олесей мы как раз были ровесниками, в одном классе учились… И как уж и сам не знаю, но симпатизировала она именно мне, а не более старшим из нашей ватаги-то… Почему? А кто это может знать? На выпускном вечере после окончания школы я и признался ей в своих чувствах. И мы с ней удрали ото всех и до утра бродили в роще за околицей… О чём только не мечтали тогда, каких только планов не строили… В ту ночь она стала моей… Так что вполне возможно, дорогой племянничек, что ты не и Серёгин сынок-то, а мой… Ладно тебе, не дёргайся… Я ни на что давно уже не претендую, как и не претендовал тогда, когда она, спустя всего месяц, выскочила замуж за Серёгу… До сей поры не понимаю: почему? Молча, без каких-либо объяснений… Просто поставила перед фактом и всё… "Любишь меня?" "Да!" "Тогда не мешай моему счастью!" Что я мог? Пацан... Рассказала ли она ему, кто был первым, сделавшим её женщиной, или нет, я тоже не знаю… Но если да, то честь и хвала вашему отцу – за всю их жизнь не единого упрёка ни ей, ни мне не было… А, может, что более на неё похоже, и скрыла… Хотя все эти размышления всё равно не дают ответа: почему? Почему Олеся выбрала именно Сергея, пусть не меня, а не Михая, например? Красавец-цыган с шапкой чёрных, как смоль, кудрей и белозубой, словно сахарной, улыбкой вечно не закрывающегося рта… А как он пел! Спрашивал я её… не ответила… Хотя частенько прибегала ко мне за утешением, не осознавая того, что изуверски продлевала тем самым агонию моего разбитого ею же сердца… Я так и не женился потому, что любил её всю жизнь… Были, конечно, бабы… Но это так… физиология… а в душе жила только она…
После школы мы все разлетелись по учебным заведениям, все, кроме Михая. Тот остался в семье, а таборе, как наследник отца-барона… У них там свои порядки… Вскоре его женили. Невесту привезли откуда-то, как я знаю, из Румынии… Ох, и покутили же мы тогда! Дым коромыслом стоял неделю над всем селом… Славно погуляли… Да… Пошли дети… У него их то ли семь, то ли восемь… а, может, и больше… У цыган так принято и приветствуется… Михаэля родня забрала к себе в столицу, устроила в экономический институт, который он блестяще окончил за три года вместо положенных пяти… башковитый змей – жуть!» «Постой, постой! – перебил его рассказ Антон - Это не он ли сейчас уехал в Израиль?» «Он… Помирать поехал… У него там первая жена живёт… расстались как-то дуриком... вот к ней и отправился…» «Как это? Он же, вроде, вместе с теперешней супругой поехал…» «И что? Еврей еврея в беде не бросит… Голодным не оставит… Не знаю какая, но какая-то у них там договорённость имеется… А эта... Она не захотела тут оставаться без него… не дура девочка… Не пропадёт! Да и обеспечил он её - внукам хватит! А потом и у неё там какие-то родственники есть – с первой волной улетели. Обжились, недвижимостью обзавелись… Я бывал у них в гостях… Красиво. Но… не для меня… чужое всё, хотя почти все по-русски лопочут… Нет, я помирать поеду на родину, к Михаю… Так решил, если что-то не помешает…» «А не рано ты о смерти-то?» «Да, нет… в самый раз! Она, смерть-то, у всех за плечами, а не за горами, как многие думают. Да… А вот моя и вовсе на горбу уже сидит, в ухо дышит… Ладно, про меня потом… О чём я говорил-то, когда ты меня перебил?» «О Михаэле!» «А, ну, да, ну да… Так вот, после окончания института, его хотели было на кафедре оставить, но семья рассудила иначе... И та же самая родня пристроила его и не хило, прямо скажу, в одно из министерств, связанных с торговлей и не просто, а в международном, так сказать, масштабе! Поработав там, через некоторое время у него и зародилась гениальная в своей простоте и изящности исполнения идея, как стать немножечко богаче, почти не нарушая при этом уголовного кодекса… Он, конечно же, мог бы воспользоваться открывшейся перспективой один, во благо собственной фамилии и кто бы его за это осудил? Каждый в жизни устраивается так, как может, не правда ли? Но он пригласил, представь себе, всех своих друзей, всю неразлучную четвёрку, для разговора… Сначала просто для разговора…
Прекрасный домик у озера… Кстати, ты правильно сделал, что купил его! Ой, ну не делай удивлённое лицо, я тебя умоляю! У меня есть ещё много того, что тебя может удивить, как говорят в Одессе. Даже если никто из вас не станет там жить, недвижимость редко падает в цене… А кроме того, этим жестом ты, пусть не ведая того, но сделал приятно Михаэлю… Он мне сам признавался, что не хотел бы отдавать именно этот дом в чужие руки, а тут такая удача…» «Я его Роману подарил – он жениться собрался!» «Серьёзно? Подавай Бог! Ну, так вот… Собрались все мы в том домике, понятное дело, что без Михая… Я оказался вместо него… И Михаэль нам под коньячок всё полупрозрачненько и объяснил… Так, мол, и так, други мои… а не желали бы вы оставить родные стены и перебраться сюда, ко мне поближе? Сразу много не обещаю, но по однокомнатной квартире вам просто в знак благодарности за любовь вашу к хилому еврейскому мальчику в очёчках и со скрипочкой в руках уже приготовлено – хотите сами живите, хотите продайте – выбор ваш, и бросил каждому из нас ключики… Сказать, что мы тогда удивились, означало бы ничего не сказать вовсе, чего, понятное дело, не было: все начали отказываться, отнекиваться, мол, ты с ума сошёл… Мол, дружба – чувство бескорыстное, как и любовь… Теперь, когда жизнь прожита, я бы не стал этого утверждать, потому, как много видел совершенно обратных примеров, но тогда... А он и не спорил, поглядывал из-под своих очёчков и скромненько так слушал… А когда мы выдохлись, продолжил: так, мол, и я чисто из любви и по дружбе, не подумайте чего другого… Просто тут, в столице, я человек новый, со стороны, а есть тема, которую перетереть можно только с людьми верными да во всём надёжными, такими, как вижу и знаю вас… Выгорит, такой особнячок (а, возможно, и не один) через пару лет будет у каждого…» «А не выгорит»? – продолжали как бы сомневаться мы. «Выгорит-выгорит! Непременно! Я же всё уже продумал! Решайтесь: вы со мной или нет? Если нет, то ключики при любом раскладе ваши – на добрую память обо мне, если да, то разговор пойдёт уже по другому!»
Евгений Семёнович умолк, погрузившись в какие-то, только ему доступные, воспоминания, а затем вдруг встал из-за стола и пересел в удобное кожаное кресло поближе к распахнутому окну и, откинувшись на высокую спинку, закрыл глаза… Антон не без сострадания ещё раз отметил себе насколько тот сдал… Казалось, что даже просто говорить и то для него могло быть сравнимо чуть ли не с физически тяжёлой работой… Высокий лоб, перечёркнутый несколькими глубокими продольными морщинами, покрылся крупной испариной, которую он даже не пытался вытереть салфеткой или носовым платком… Казалось, а, может, так оно и было на самом деле, любое движение даётся ему с величайшим трудом… Не зная, что предпринять, Антон тоже молчал, уставившись в окно, за которым уже целую вечность была ночь… Чужая, совершенно не такая, к какой он привык и даже любил, а полная незнакомых звуков, шорохов и запахов… Её душное дыхание напрягало своим присутствием, тревожило, заставляло быть настороже, оглянуться по сторонам…
«Не смей меня жалеть! – неожиданно с заметным раздражением продолжил говорить Евгений Семёнович – Я прожил жизнь, полную ярких событий, таких, каких дай Бог каждому! Не понаслышке знаю, что такое любовь и настоящая дружба, равнодушие и ненависть… Знаю действительную цену жизни и смерти, имею собственный взгляд на обеих этих «дам» и не пугаюсь встречи с ними… Я объездил почти весь мир, любуясь его красотами и наслаждаясь общением с очень интересными людьми! Но, даже если бы всё сложилось не так, а совершенно иначе, я всё равно ни за что не согласился бы на снисходительную оценку чего бы то ни было в ней и, доведись повторить, не задумываясь вновь свернул бы на ту же самую тропинку. Так что не смотри жалеючи, не нужно! Я всё про себя и знаю, и решил, и готов уйти без сожаления и по первому же зову… Но пока ещё жив, мне просто необходимо завершить земные свои дела так, чтобы придя туда, куда уже совсем скоро отправлюсь, я мог прямо смотреть в глаза встречающим меня, с поднятой головой идти на Высший суд… А то, что он ждёт каждого, и верю, и не сомневаюсь… Прости за отступление и пафосность, что ли … Скрывать не стану: устал я всё это в душе носить… устал жить… Вот ты, небось, думал, что твой отец был во главе той чехарды, в которую оказались вовлечёнными и вы с Ромкой? Ан, нет, дорогой! Орёл-то он, конечно, орёл, но куда ему до Михаэля? Крылья слабоваты… Да, не глуп, да, предприимчив, может, даже больше нашего с Иваном, но всё одно не дотягивал уже потому, что никогда не смог бы занять такого положения и уровня, какие имел наш обожаемый очкарик! Вот кто настоящий стратег и тактик – гений! И всё шло ничего, и даже очень ничего, до тех пор, пока Орёл не захотел подмять под себя всех остальных… Первую ошибку ему простили… Простил даже я, хотя в результате его необдуманных действий погиб Иван с женой, оставив у меня на руках маленькую Ниночку… Списали на случайное стечение обстоятельств, закрыв глаза на явное нарушение полученных от Михаэля инструкций… Кстати, о том, чтобы поженить вас, вовсе не моё решение, нет… Честно? Я бы не хотел этого… Но так уговорились они между собой, твой отец и мой брат… Даже возраст Ниночке чуточку подправили, если так можно выразиться: сделали её на два года моложе... А на самом деле вы ровесники... Глупость? На мой взгляд, да… Но Серёга тогда надавил на Миху и тот уступил, нажал на «клавиши»… Многое мог этот человек… Дачный кооператив тоже его работа… С пинка двери раскрывал… Но при этом, всегда так обставлял дела, что те, кому он в сущности приказывал, в последствии просто умоляли принять от них то или это, считая чуть ли не обязанностью пойти навстречу, оказать любезность, отблагодарить… Художник в сфере человеческих отношений… Таких теперь нет… Теперь все стараются в наглую, напролом, как твой отец… Слава богу, вы с Ромкой не в него, не такие… Мы давно следим за вами… С той самой поры, как ты блестяще завершил не доделанные отцом сделки, а потом уже самостоятельно стал заключать новые... Не, ну, а как ты думал? Столько сил было потрачено на выстраивание деловой цепочки и всё в одночасье погубить?
Невозможно трудно принималось решение насчёт ваших родителей… Если бы ты только знал, что творилось в моей душе… Но ты вовсе не обязан это знать, не обязан понимать наши трудности, не обязан прощать нас, хотя мы никогда и не попросили бы прощения ни у кого, кроме Бога… Почему всё случилось так, как случилось? А потому, что на тот момент вопрос стоял так: или мы, или он… Можно было, конечно, убрать с пути его одного, обставив всё как стычку с конкурентами, каковых, собственно говоря, на тот момент ещё не было… Но Олеся настолько вошла в его мир, возомнив себя царицей, настолько была согласна с любым принимаемым им решением (он даже вопреки здравому смыслу стал приводить её на закрытые наши советы, не реагируя вовсе на недовольство или замечания), что стала также опасна, как и её муж… Именно она пыталась договориться с забугорным партнёром впредь заключать сделки в обход Михаэля и меня, что, конечно, тут же нам стало известно... Ты в то время был в Анапе у их новоиспечённых друзей, а Василько болел… болел тяжело… находился почти на грани… Я не мог допустить его гибели… не мог и всё… Помню, как боялся, что не успею… успел… Ты же понимаешь, что я не должен был находиться даже поблизости от вашего дома... Метался раненным зверем, а потом... а потом сделал то, что считал своим долгом... Кстати, Антош, они были уже мертвы, когда дом взлетел… Тоже моё личное, в обход Михаэля, решение, хотя именно на этот счёт не было никаких разговоров… Но вот когда он узнал про Василька… А… Всё это стало началом конца нашего совместного пути, по которому мы ещё долгое время шли по инерции, по накатанному следу… Я выторговал у него жизнь мальчишки, но испугался, что, узнав про то, кто его спас, вы сразу же поймёте и вычислите заказчика… Задачка для первоклассника… И потому я его отвёз в табор к Михаю, набрехав и тому о том, что вы все погибли, один Васька остался… Ещё и в этом придётся каяться… Одна, даже самая маленькая ложь, непременно увлекает за собою целую лавину отвратительной брехни, из-под которой не так-то просто выбраться…» - и снова надолго замолчал.
Но Антон и не торопил, понимая насколько тяжело даётся тому исповедь… Он, прислушиваясь к себе, с удивлением замечал, что не испытывает к нему ничего, кроме понимания и, может быть, жалости… нет, скорее даже не жалости, а сострадания и сожаление от того, что этот разговор не случился раньше… Выбрав когда-то другими предложенный путь, что он приобрёл в конце его? Достаток, богатство? Да! Но так ли оно важно вот теперь, когда пламя свечи может угаснуть в каждую секунду? Туда с собой никто ничего не возьмёт…
«Цыгане и наркота… дело известное… - продолжил вновь Евгений Семёнович – И не только мне одному… Не знаю пока, что там и как… Как Василь схлопотал срок… Хотя, примерно догадываюсь: захотелось всего и сразу… Уверен в одном: семья Михая ни сном, ни духом... Но когда прознал, то, используя все свои связи, организовал ему перевод сюда, в нашу зону… Здесь у меня были кое-какие возможности присмотреть за ним, чтобы обижали, да не очень, подкармливая и хозяина, и смотрящих… И всё бы обошлось и на этот раз, но вам стало известно, что он жив… Ещё один мой косяк: оставил бы сидеть бы на прежнем месте… а… шила в мешке не утаишь… А теперь, веришь, я даже рад, что так получилось! Вы должны быть вместе! Тош, присмотрись: не плохой парень вырос!» «Присмотрюсь, присмотрюсь… Но в любом случае – свой своему поневоле родня… Это уже не твоя забота… Ромка его от себя не отпустит… Слушай, может, на этом оборвёмся? Я же вижу, как тебе не просто даётся разговор…» «Нет! Я должен… Другого раза может и не быть… На другой раз может и силы не хватить, и решимости… Как вы про Ваську узнали? От кого?» «Один из наших случайно на этапе встретился… Подумал, что это Ромка… Но, не оказываясь и поняв, что это не так, прислал Сергеичу маляву… У нас тут тоже кое-что схвачено…» «А… Понятно… Этот ваш Сергеич… Та ещё птица! Многое его связывает с Серёгой… многое… Но не жди, он никогда не распахнёт свою душонку… А там черно, ой черно… Но он вам предан, как самый верный пёс, кем в сущности и является... Однако, потому ещё и жив… В его верности не сомневайся, хотя, если хочешь совет, постепенно, ни в коем случае не обижая даже в малости, удались… Тебе это будет сделать не так уж и трудно, особенно теперь…» «Да?! С чего бы вдруг такое утверждение?» «Как это с чего? Есть сведения, что вы с братом решили свернуть дела и уйти в свободное плавание… Или мои источники что-то напутали?» «Ну, ни фига себе осведомлённость! - присвистнул Антон – Вот это колпак!» «А как ты хотел? Или, как папаша уверовал в собственную исключительность, что ли?» «Не… Ни в коем случае! – шутливо вскинул руки вверх Антон – Давно и понял, и принял, и согласился, даже не пытаясь выяснять кому спасибо сказать за тепло, да ласку…» «Вот теперь знаешь… Но я не к тому вовсе… Мне твоё «спасибо», как черепахе вертолёт… Однако, так сложилось в жизни, что вы все то единственное, что у меня есть в ней дорогого, единственная моя семья… Другой нет… А потому, всё моё – ваше!» И, заметив, как дёрнулся, не соглашаясь, Антон, продолжил: « Не дёргайся ты! Хочешь ты того или не хочешь, а Нина моя единственная племянница и наследница. Кому же, как не ей и вашим ребятишкам, я должен был оставить все эти никчёмные побрякушки, в погоне за которыми сгорела вся моя жизнь? Деньги в радость живым и то, когда они вполне здоровы! Кстати, Антош, а ты не обратил внимание на то, как называется этот отель?» «Нет! Мне как-то не до того было, честно говоря… А, что, это имеет какое-то отношение к нашему разговору?» «Не то, чтобы уж очень, но всё-таки да…» «И как же он называется?» «NEST» «Гнездо?!» «Да! Я долго думал, а потом как-то спонтанно пришло на ум…» «Не понял… Что ты имеешь в виду?» «А то, что этот отель – твой! Не ваш, а именно твой! Чуть позже я передам тебе все пакеты документов и не только на этот отель… Таких безделушек по свету несколько… А почему ты не спрашиваешь о том, как я вас обнаружил в Греции?» «Да, всё не решаюсь как-то… Думаю, что честно не скажешь…» «Почему же? Скажу – случайно! Случай в жизни человека – могущественная сила… и знаешь, почему? А потому, что его нельзя заранее просчитать, предугадать! И, хотя случайного крайне мало, всё же оно случается… Дело в том, что рядом с вашей виллой, той, что ты приобрёл несколько лет тому назад, на соседней улочке есть домок и у меня!» «А почему не оказал себя?» « А зачем? Я тоже не дурак… попытал как-то Нинку – молчит… значит, не хотите, чтобы знали… Ваша правда и ваше право! Но пригодилось, как видишь в нужный момент…» «А почему ты не дал ей связаться со мной? Клоунов вокруг расставил… Напугал…» «Напугал? Нет, это слишком сказано… Чуть встревожил, и то на первых порах… А звонить... Зачем? Чтобы ты сразу же расшифровал? Ты же вон какой у нас сообразительный… Вон какой подготовленный приехал – и не удивить тебя ни чем…» «Сергеич сказал, что Ваську встречали из твоей конторы…» « Как поняли?» « Ну, они же ему именно от тебя привезли привет... Вот всё и сплелось…» «Я же говорю, умный ты у нас… Да и близняшки, по ходу, не дураки… За Ваську не переживай – Орлов! Порода, мать её… Хоть и рос в дали от гнезда, но - Орлов! Михай писал, на дочку его глаз положил, а у того насчёт неё совсем другие планы рисовались…» «Так она уже с ним – сбежала из-под венца!» «Ё-ё-ё! Вот это уже очень серьёзно… Войной пахнет...Ну, Сонечка, ну девочка… Горячая кровушка… Да, братовья… Ладно… не гарантирую, но попробую помочь, уладить напоследок… Только, ты присмотри, чтобы всё, как надо было! Девочку обидеть нельзя! Надеюсь на тебя…» «Я пока ещё не видел ни одну, ни другую, но тебе ли не знать, баловства не потерплю!» «Вот и ладушки… Все вопросы по вступлению в наследство…» «Дядь Жень!– не дал договорить ему Антон – Не спешил бы ты со всем этим! Конечно, воля твоя и она нами будет исполнена, но… Может быть, лучше стоит предпринять что-то в другом направлении?» «То есть? – поднял тот глаза – Ты о чём?» «Как это о чём? Да о том, что слишком рано ты хоронить себя вздумал…» «А… Да, нет, не рано… Эта проблема не сейчас о себе заявила… Чуть позже, правда, чем у Михаэля, но… Где мы с ним только не были, у кого только не обследовались: от профессоров, до шарлатанов всевозможных закоулков нашей неожиданно маленькой планеты, какую дрянь только не глотали… Так что… Да, не бери ты в голову! Этот вопрос совсем не первостепенной важности для тебя… совсем… Вам с Ниночкой детей поднимать нужно, это раз… На тебе, как на старшем, лежит ответственность за судьбы братьев, это два… К кому, как не к тебе, им идти за советом и помощью? А, что, у Ромки за девушка?» «О! Неужто есть что-то такое, чего ты, всемогущий, не ведаешь? – усмехнулся Антон, но заметив с каким неудовольствием воспринял тот его шутливую реплику, продолжил более серьёзно – Я, правда, до сих пор с нею не знаком, но вот некоторыми её удивительными способностями уже воспользовался!» «Да?! И что это за способности такие?» «Не знаю даже, что и сказать, но Ромаха утверждает, что его Анечка чуть ли не ясновидящая, представь себе! В ночь накануне именно она разговаривала с Ниной будучи не знакома с нею и, несмотря на то, что Нина, как ты и сам понимаешь, находится здесь, а Аня там!» «Что ты говоришь?! Надо же… Не очень я верю во всё такое, честно признаюсь тебе… И тем не менее… Что же сказала ей моя племянница?» «А вот как раз то, из-за чего я вынужден был бросить там всё и лететь как можно скорее сюда…» «И всё-таки?» «Нина велела ей передать Роману, что она в беде… Я бы возможно и отмахнулся, но место нахождения моей семьи никому известно не было… Однако, Аня настолько точно описала как внешность жены, так и детей, самого дворца, что сомневаться было равно глупости…» «Ничего себе! Неожиданно… И, что же, она серьёзно влюблена в Ромку?» «Вот этого сказать не могу… Почему? А потому, что замуж за него она явно не спешит… Сам говорил… Но он-то вряд ли отступится… Упёртый… Похоже, у них там: кто-кого…» «Интересно, интересно… Хотелось бы взглянуть на неё – что там за краля такая… А из какой семьи, знаешь?» «В том-то и дело, что нет… Познакомились в институте... Сирота, выросла в детском доме, где собирается работать учителем.» «Интересно… Но и об этом потом… Ты перебил меня, но я всё-таки продолжу: встреча с юристами назначена мною через два дня – не в моих возможностях откладывать, к сожалению… Я, как ты уже понимаешь, заинтересован в скорейшем оформлении всех необходимых бумаг ещё при жизни, всё лично заверить, чтобы у вас потом не возникало никаких проблем… Не возражай ты мне, сделай милость, уважь старика! Я знаю, что ты и сам человек далеко не бедный, но слишком много не бывает, не так ли? Ладно, Антон, давай закругляться – устал я…» «Но самого главного ты мне так и не сказал…» «Ты о чём?» «Как это о чём? Где в настоящее время находится моя семья и - когда я могу с ними встретиться?» «Разве? Разве, я не сказал тебе об этом? Да, здесь! Здесь они!« «Где это здесь?» «В этом самом отеле, на этом же этаже, через номер от твоего! Пошли, провожу тебя!» - усмехнулся Евгений Семёнович и с явным усилием поднялся на ноги…