(Фрагмент романа "Крепостная герцогиня". Лондон, 1683 год.)
Назавтра сообщил Джордж Гриффит домочадцам, что собирается знакомого навестить и навестил-таки оного. А то, что знакомый сей – монарх аглицкий, лишь опосля выяснилось.
… Прошло несколько дней, и нагрянула вдруг в дом гриффитовский стража вооружённая. Виконтессу с сыном и кандидатку в невестки ея арестовали и в небезызвестный замок Виндзорский, резиденцию монархов аглицких доставили. Каждому из арестованных выделили по комнате просторной уютной и приставили для выполнения прихотей малейших по слуге того же пола.
Первым на аудиенцию с королём вызван был лейтенант отважный. И молвил Карл Второй:
- Дорогой крестник мой Джордж! Каждая встреча с тобой, то радует, то огорчает, но всегда удивляет!
- Ваше Величество! – крестник воскликнул. – Коли учесть, что ни одна прежняя встреча наша не огорчала Величество Ваше, то получается, что огорчение Ваше высочайшее нынешняя встреча вызвала. Точнее, повод приглашения Вашего любезного, ибо без кандалов обошлись!
- Намедни с интересом живейшим прослушал я отчёт твой о командировке в любезную моему сердцу Шотландию и переговорах сложнейших с нелюбезными шотландцами. Но ни полслова сказано не было о деве прелестной, из окна моего с приятностью при конвоировании рассмотренную, златые власы коей красят нежным светом стены древнего замка Виндзорского. Неужли вознамерился ты в заблуждение ввести монарха своего?
- В процессе беседы той не услышал я ни полслова августейшего о любезной сердцу моему (а ныне и нашим сердцам!) Джейн Гамильтон. А глаголить о том, о чём не спрашивают не токмо не умно, но и неприлично!
- Передались тебе от отца своего таланты дипломатические. Но Роберт Гриффит, да благословенна память его, обладал и талантами шахматными, коии позволили бы ему просчитать ситуацию хотя бы на ход вперёд и не ввергать короля своего в ситуацию пренеприятную, когда мне кидают предъяву, а я не при делах! Ведаешь, о чём речь?
- Видать, граф Макдауэлл, от ревности помутившийся, требует вернуть невесту ея, скомпрометированную безнадёжно (не без помощи моей) пред мнением общественным!
- Смирился ревнивец сей, в лучших чувствах оскорблённый, с утратой девы сей, но требует компенсацию немалую за сии смирение и оскорбление. Да и папаша "дженькин" свои чувства родительские в фунтах стерлингов измеряет. И предстоит мне завтра по делу сему вынести вердикт свой монарший. А по сему повелеваю, … то бишь прошу по родственному: изложи-ка мне историю сию со всеми подробностями, даже с лишними.
Изложил виконт историю сию, перерывы делая на хохот слушателя августейшего, и в покои свои отправлен был.
Засим настал черёд невесты его шотландской. Поведала она королю ту же историю, но "со своей колокольни". Слушатель усилия прилагал немалые, дабы не обойтись с гостьей шотландской так, аки он привык обходиться с девами аглицкими. Но будучи не в силах противиться сильному гласу плоти, заглушающему слабые доводы рассудка, воскликнул:
- Прелестная графиня! Хочу сделать тебе предложение оригинальное!
- Наконец-то нашелся хоть один человек с предложением оригинальным! – Джейн Гамильтон воскликнула. – Ибо все прочие пристают ко мне с неоригинальным предложением переспать! (При сих словах августейший слушатель заметно пригорюнился!) … Ваше Величество! Для меня огромная честь опосля свадьбы с Вашим крёстным сыном стать Вашей крёстной невесткой! А менять честь на бесчестье, как Вы уже сами поняли, нецелесообразно.
- Невестка моя будущая крёстная не токмо без меры красива, - король аглицкий на прощанье заметил, - но стокмо же без меры умна!
Наконец, пришёл черёд виконтессы Гриффит, аудиенции заждавшейся. И молвил крёстный отец родного сына ея:
- Привет, Мелани! Приятны ли тебе покои, в кои ты любезно согласилась поселиться?
- Ага! Согласилась! Как будто меня спрашивали! Приволокли чуть ли ни за власы!
- Сразу видно, что в отличие от цивилизованных мужа и сына ты плоть от плоти простого народа аглицкого! Между прочим, отец очаровательной Джейн, а тем паче бывший жених ея требовали, дабы ночь, пред завтрашним разбирательством предстоящую провели вы все трое в цепях и в Тауэре, аки преступники государственные. Я был вынужден (ввиду присутствия посторонних при той беседе) пообещать изолировать вас от общества. Но ежели, уважаемая Мелани, условия изоляции представляются Вам излишне гуманными, могу перейти к варианту, обнаглевшими шотландскими графами предложенному.
- Нет-нет! – виконтесса перепужалась. – Не имею желания менять обстановку сию музейную на Тауэр, коий музеем пока не является!
- Завтра предстоит решить мне судьбу графини шотландской Джейн Гамильтон, отвергнувшей графа, богатого сокровищами несметными материальными ради виконта, богатого сокровищами духовными и физическими. А посему хочу знать мнение твоё, Мелани, о невестке будущей.
- Манеры сей уроженки Шотландии дикой таковы, что я на фоне ея бОльшей простолюдинкой кажусь, нежели была до свадьбы с Робертом незабвенным, введшим меня в общество светское. На красоту ея сбегаются тОлпы мужланов озабоченных, в то время аки на меня даже в лучшие годы не заглядывался даже ни один захудалый проезжий корнет! Хоть и глаголят, что служенье муз не терпит суеты, но вокруг сей нимфы златокудрой вовсю суетятся служители упомянутых муз! Сама слышала, аки композитор пел ей песни, и стихи читал … и даже слагал (!) поэт.
- И кто же сии бойцы культурного фронта? – король аглицкий полюбопытствовал.
- Композитор сей – безызвестный приятель Джорджа некий Генри Пёрселл. Создал песнь, в коей сравнил царицу карфагенскую с невесткой моей будущей. Песнь сия так и называется: "Дидона и о ней". Нетрудно догадаться, в чью пользу сравнение!
- А что можешь сказать про поэта?
- Что сей фрукт в отличие от композитора – небезызвестный Сандерс Мортирсон, именуемый подхалимами солнцем поэзии аглицкой. Красота шотландки юной столь впечатлила его, что аж память на время ослабла, причём аки аудио, так и видео! Потом, к счастью, вернулась, и факт сей увековечен был строками нетленными:
«И я забыл твой голос нежный,
твои небеДные черты!».
… Ну, мы-то с Вами ведаем, что гений сей не в теме оказался, ибо пока не помирится Джейн с папашей (и впрямь более чем небедным!), она при всём богатстве нарядов своих беднее вдовы новозаветной, кояя хоть и с трудом, но наскребла две лепты, обессмертив тем самым сию единицу денежную.
- Краса сей девы младой неоспорима, - согласился король. – А аки с умом?
- Он у нея таков, что окружающие аж визжат – одни от восторга, другие от злобы. Вот, например, позавчера на балу некая дама уважаемая, эталоном мудрости почитаемая, обсуждая (естественно, за очи, то бишь заочно!) другую даму, носившую обувь неудобную на каблуках высоких, молвила высокоморально: «Не пристало дамам выкаблучиваться!» На что красотка наша шотландская, не мысля ни секунды, продОлжила: «А монахам выклобучиваться!»
Тут Карл Второй захохотал чуть ли ни до слёз, забыв про достоинство королевское. Засим успокоившись с трудом, молвил:
- Она ни секунды не мыслила, а мне до такого ответа за неделю не додуматься!
- Но я-то на фоне ея кажусь ещё бОльшей дурой, нежели на сАмом деле являюсь!
- Истина глаголит устами твоими, виконтесса обиженная! Все, включая Джорджа, видят явное превосходство выскочки шотландской над тобой. Однако любовь сына твоего от факта сего прискорбного не ослабла. Вы обе в сердце Джорджа, хоть и немного по-разному. Надеюсь, у обеих хватит ума (хоть сие и не бабье качество!) не разрывать упомянутое сердце крестника моего склоками взаимными! А теперь на главный вопрос ответь – согласна ли ты на брак Джорджа Гриффита и Джейн Гамильтон?
- Согласна, - виконтесса вздохнула, - хоть и без особой радости.
- Рад я началу фразы твоей, - король аглицкий ответствовал, - а завершение ея между нами останется и никогда более озвучено не будет!
Назавтра состоялось разбирательство иска шотландского. Лорд Макдауэлл с пламенной речью выступил. Лейтенант аглицкий Джордж Гриффит обвинялся небезосновательно в покушении на разрушение шотландской семьи – ячейки раннего капиталистического общества! Лорд Гамильтон поддержал коллегу. Особливо трогательно было описано состояние добропорядочной матери беглой дщери, ибо боясь пересудов общественных, сидит сия матрона, стыдясь показаться в обществе светском эдинбуржском! (Аки выяснилось впоследствии, сие общество чуть ли ни в полном составе перебывало у леди Гамильтон и принесло соболезнования злорадные!).
Засим слово предоставлено было разлучнику аглицкому. Виконт Джордж Гриффит признал похищение невесты макдауэлльской без согласия жениха ея. Засим добавил:
- Правда, похищение сие было с похищаемой согласовано. Но факт сей (увы!) мало говорит в защиту мою, ибо не принято в уважающем себя обществе мужеском интересоваться мнением бабьим! … И не надо, обожаемая Джейн, очами сверкать, ибо с твоим мнением я в виде исключения считаюсь! Но не из-за красы твоей али трусости своей, а ибо убедился в толковости твоей! … А теперича, лорды шотландские уважаемые, деловое предложение. Вы отказываетесь от претензий финансовых, а я отказываюсь от приданного, ибо Джейн при всей строптивости ея для меня и так сокровищем является.
Призадумались, было, шотландцы влиятельные над предложением сим, но тут в размышления их вышеупомянутая шотландка строптивая вклинилась:
- При всём уважении моём к компромиссам разумным не влечёт меня перспектива бесприданницей считаться, ибо повредит сие имиджу моему в кругах финансовых! Посему берусь я доказать необоснованность претензий макдауэлльских, коий и отца моего возлюбленного мягкосердечного с панталыку сбил.
- И аки же ты собираешься доказать сие? – король заинтересовался. – Неужто традиционным методом бабьим, в закатывании истерики заключающемся?
- Не совсем, Ваше Величество! При всём характере своём неангельском являюсь я противницей убеждённой метода сего. ДисКутировать и дисПутировать собираюсь я не чрез сердце оппонента, но чрез мозг его! Что есть компенсация требуемая? Плата за утрату имущества, коим почитает меня не токмо жених бывший, но и жених нынешний, почитающий меня сокровищем.
- Ну-у, где-то так, - согласился Макдауэлл, - правда, ни одно сокровище мне стокмо нервов не трепало!
- Значит, коли сие сокровище в моём лице будет возвращено прежнему владельцу, то вопрос о компенсации сам собою отпадёт.
- Получается, что так, - согласился бывший жених с кислой миной.
- Неужли ты разлюбила меня?! – несчастный виконт воскликнул.
- Успокойся, милый Джордж! Я люблю тебя сейчас и буду любить до конца жизни своей, но … заочно! Ибо при всём вольнодумстве своём не намерена изменять мужу законному, коим лорд Макдауэлл станет, … коли не откажется добровольно от счастья сего. Но тогда уже ни о какой компенсации речи быть не может!
Усмехнулся тут Карл Второй:
- И аки же намерена ты отказа добиться: истериками чрез сердце али аргументами чрез мозг?
- Чрез оба органа указанных! Главный аргумент воздействует на мозг макдауэлльский, хотя расположен под сердцем. Но не под графским, а под моим.
- А по-человечески объяснить можешь? – бывший жених нахмурился.
- По пути из Эдинбурга в Лондон любезный жених новый проявлял ко мне внимание. Результаты сего проявления проявлялись и ранее, но я не была уверена. Однако нынешней ночью почуяла я во чреве своём шевеление чада виконтова. И ныне для меня нет человека важнее! И коли лорд Макдауэлл согласится любезно пред монаршим лицом признать себя отцом будущего младенца, а во случае рождения мальчика объявит его наследником, то готова стать супругой его законной и уважать по мере сил своих.
- Ага! Разбежался! – воскликнул богатейший граф шотландский. – Вон из дворца! Сюда я больше не ездок!
И он бросился к выходу, в дальнем углу огромного зала находящемуся.
- И впрямь, разбежался! – король рассмеялся. – А теперича обсудим подробности церемонии свадебной, ибо младенец будущий не велит резину тянуть!
Услышав сие, застыл в дверях Макдауэлл, засим в обратный путь побежал:
- Ваше величество! Не вынуждайте высокородного графа Гамильтона обесчестить высокий род свой из-за недержания …
- Недержания чего?! – король удивился.
- Клятвы, произнесённой в присутствии всего … ну, почти всего общества светского эдинбуржского. Ибо обещал папаша сей (причём без давления со стороны, в том числе моей!), что во случае отказа дщери его распутной, … то бишь ныне распутной от жениха завидного, коим я являлся, … да и ныне им пребываю, пойдёт нахалка сия под венец с грязным оборванным бродягой бездомным без единого фартинга в кармане, коего он же ей назначит!
- Ай, аки нехорошо! – Карл Второй воскликнул. – А я уж хотел устроить свадьбу сию неотложную завтра. Но даже король не в праве отменить слово графа высокородного!
- Ваше Величество! – упомянутый граф воскликнул. – Не надо отменять ни свадьбу, ни слово моё, ибо есть способ совместить сии понятия несовместимые! Я назначаю женихом дщери моей любезного сердцу моему виконта Джорджа Гриффита, преобразовав его предварительно (хоть и временно) в обещанный персонаж малопривлекательный. На время свадьбы, а точнее – лишь бракосочетания одет он будет аки обещанный грязный оборванный бродяга без наличности в кармане. Далее (точнее, ранее) уважаемая виконтесса Гриффит любезно согласится временно выгнать за распутство растлителя дщери моей и тем самым в требуемого бездомного его превратит.
- А вот и нет! – Макдауэлл возопил радостно (и аки оказалось преждевременно!). – Ибо юридически останется нахал сей выгнанный владельцем дома своего!
- А вот и да! – возразил Гамильтон. – Изгнан Джордж будет не из своего дома, а из уже моего, коий я опосля покупки сей не верну, ибо не пристало богатейшей графине шотландской прозябать в такой конуре. А выбором жилища достойного мы сразу же и займёмся.
- Ну, тогда, пожалуй "да"! – граф Макдауэлл промямлил неохотно.
- Вот токмо супруга моя законная, - лорд Гамильтон промолвил с сожалением, - не поспеет на завтрашнюю свадьбу дщери своей возлюбленной.
- Зато узрит свадьбу сию, - упомянутая дщерь возразила, - на холсте художника знаменитого Джона Райли, реализмом деталей прославившегося и в числе поклонников моих пребывающего.
- А не скомпрометирует ли тебя портрет сей? – жених заревновал. - Ибо известно, что берёт он с мужчин деньгами, а с дам – натурой!
- В отличие от прочих дам, даже куда менее привлекательных, - златокудрая красавица возразила, - самоокупаюсь я не прелестями своими, а компетентностью в делах финансовых. Опосля свадьбы сей нестандартной устроена будет выставка платная картины. И даже при высокой плате арендной, кояя в казну аглицкую поступит, останется Джонни с наваром приличным!
- Так тому и быть! – король аглицкий изрёк.
На другой день в Вестминстерском аббатстве состоялось бракосочетание крестника королевского, временно в некондиционном состоянии вынужденно пребывающего и богатейшей прекрасной шотландки беременной, с трудом превеликим сию церемонию выдержавшей и лишь опосля в комнату дамскую ломанувшейся. Приятель ея Джон Райли, сожалея в душЕ, что не он стал причиной токсикоза сего, вовсю делал наброски для холста будущего. И не прогадал-таки, ибо устроенная на следующий месяц выставка холста его принесла барыш сказочный!
Засим состоялся в токмо что купленном графом Гамильтоном для дщери особняке роскошном выпивон в пределах разумных и закусон запредельный. По завершении последнего молвил король аглицкий:
- Деяния крестника моего виконта Джорджа Гриффита на поприщах воинском и дипломатическом давно уже позволяли титул его повысить, но я всё колебался. Теперь же опосля свадьбы сей неприлично виконту оставаться мужем графини, а посему, отбросив колебания последние, произвожу его во графы аглицкие!
***