«Время не ждет...»
Поздняя осень 2002 года. Одиннадцатый класс.
«Контрольная.
Мрак за окном фиолетов,
Не хуже чернил.
И на два варианта
Поделенный класс.
И не знаешь ответов.
Ни мужества нету еще, ни таланта.
Ни взрослой усмешки, ни опыта жизни»…
Эти строчки из заученного когда-то стихотворения А.С.Кушнера крутились в голове у Васи Орлова, сидевшего за партой в серо-коричневом мрачном четырехэтажном здании учебно-производственного комплекса, стоявшего в глубине дворов неподалеку от Москвы-реки. Уткнувшись глазами в банковские документы: приходные и расходные кассовые ордеры, кассовые книги, он как будто пытался понять: что он тут делает?!
Четыре часа вечера, за окнами сгущались «фиолетовые сумерки». После шести уроков в школе уже подходил к концу второй дополнительный урок в УПК: банковское дело, на котором, к тому же, была контрольная, и голова раскалывалась на части. Кончался еще только понедельник, а Вася устал уже как после целой учебной недели. Вася то и дело «гипнотизировал» стрелки недавно подаренных ему родителями часов: сколько там минут осталось до звонка? Скорее бы перемена, можно будет хотя бы немного походить. А там и последний короткий урок, на котором будет какая-то ролевая игра, и все, можно идти домой, еще один день отбыт.
Вася думал о том, что совсем недавно все учились вместе, отсиживали уроки, дрались, болели, иногда прогуливали школу, носились по коридорам… Надо сказать, что отношения Васи с одноклассниками всегда были сложными. Будучи в основном домашним мальчиком, он не признавал никаких «пацанских понятий», дружил в основном с «изгоями», зачастую намеренно, за что и ему неоднократно попадало от школьных «авторитетов». «Ботаником» он никогда не был, многие предметы давались ему трудно, интерес вызывали в основном только гуманитарные и отчасти естественные предметы: литература, география, биология. В общении с учителями Вася был довольно конфликтным, любил поспорить, особенно на исторические темы, учителя не очень его любили. Но все-таки жизнь текла своим чередом, правила были едины для всех, понятны и предсказуемы.
А потом классы разделили на «базовые» и «профильные». Точнее, профильным, привилегированным, стал только один класс, куда он и попал, но не совсем по своей воле. Уже в начале предыдущего учебного года, в десятом классе ясно почувствовалось «классовое разделение» среди учеников. После первых в своей жизни экзаменов в конце девятого класса, часть учащихся схлынули из школы в училища, кто-то готовился идти служить в армию. Среди них были и некоторые наиболее злостные хулиганы, чему Вася был, конечно, рад. Многие другие бывшие одноклассники продолжили обучение в «базовом» классе, после которого, как говорили Васе, ни в какой институт поступить не светит, их просто кое-как доведут до диплома, а что будет дальше – их проблемы. Некоторые, впрочем, обучаясь в этом классе, все-таки наметили институты, в которые они хотят поступить, и усиленно ходили на курсы, занимались с репетиторами. А сам Вася по-настоящему так и не определился с выбором института, и после экзаменов в девятом классе ему хотелось одного: побыстрее уехать на дачу, он радовался наступавшему лету, а все решения хотел перенести «на потом». Но в итоге по совету родителей и под их нажимом, он сдал дополнительные экзамены в «элитный» экономический класс, укомплектованный потенциальными медалистами, детьми богатых родителей, куда и был зачислен осенью 2001 года.
Безусловно, жизнь стала легче. «Золотая молодежь», если и глумилась, то более изощренно и тонко, издевательств и драк стало меньше, но все равно ощущение чувства «неполноценности» крепло с каждым днем. Вася не был глуп и понимал, что за глаза большинство из них считают его существом низшим, по сути своей лохом и «ваньком» деревенским. Хотя здоровались за руку и вежливо улыбались, глядя ему в глаза... Но это лишь «издержки» воспитания! Иногда, когда такие с тобой разговаривают, и вовсе непонятно: то ли они похвалили тебя, то ли грязью полили: сплошь какой-то скрытый смысл, отстраненная холодная ирония в твой адрес, «английский юмор».
И все-таки жить стало лучше, вместе с тем, Вася за последние месяцы начал серьезно задумываться о будущем. Как долго он этого ждал, волновался, иногда даже не спал ночами, будучи в младших и средних классах, представляя, как станет более взрослым, станет старшеклассником, и как к нему наконец начнут относиться лучше, меньше будут мучить как учителя, так и сверстники. А теперь даже как-то не верилось, что так быстро пролетела школьная пора! Всего год, уже даже меньше года осталось учиться вместе, а что дальше? Время подошло, а впереди сплошное «Что? Где? Когда?». Вася, после распределения, попал на производственную практику на банковское дело вместе со всеми, кто после школы планировал поступать в элитный московский финансовый вуз. Там их муштровали быть «достойнейшими» кассирами и контролерами, бухгалтерами и банковскими работниками и прочими «экономистами». Остальные же, не желающие карпеть над бумагами или те, кто просто не смог, не решился поступать в «экономический» класс, направились на освоение более «старорежимных» профессий. Кто пошел на деревообработку, кто на химию, кто на медицину, а кто-то даже в автошколу (последним Вася немного завидовал, ведь они получат права, хоть какая-то польза будет, а у него только вагон бесполезных знаний, испорченное зрение и тонны макулатуры).
Вася не очень хотел быть экономистом, точнее, даже совсем не хотел, и первый же год обучения в «экономическом» классе усилил его тревоги. Его прельщало стать биологом или писателем, но он в основном лишь фантазировал об этом и не прикладывал достаточных усилий, чтобы встать на эту дорогу и пойти по ней. Разве что пару раз сходил на дни «открытых дверей» в РГГУ, да вечерами штудировал научные и художественные книги про животных, пытался писать про них рассказы, но все они получались довольно однообразными и незаконченными… Вася уступил родителям, когда после девятого класса они вызвали его на серьезный разговор и отговорили учиться на гуманитария, так как «не денежно и не престижно». На тот момент их доводы показались достаточно весомыми. Он согласился, но сомнения остались.
Иногда ему вовсе хотелось сбежать от людей в лес, стать отшельником или уйти в монастырь. Попытки найти в экономике хотя бы какую-то романтику слабели с каждым уроком. «Куда же я попал», - на грани паники думал сейчас он. - «Неужели я всю жизнь теперь буду этим заниматься? Каким я стану через 10 лет, когда мне исполнится 26? Как плохо, что я заранее не знаю, в кого мы превратимся: кто-то будет учиться в училище, кто-то в хорошем институте, кто-то не поступит и сопьется, сколется и скурится, а может и просто «скурвится»... Интересно, как это: «работать целый день» контролером или кассиром, или бухгалтером, отсиживать пятидневку? Наверно, еще более уныло, чем в школе. А может, я стану успешным бизнесменом и известным меценатом? Ведь бывают же где-нибудь и нормальные бизнесмены. Наверно… «Благотворительный фонд Василия Орлова», а что: звучит благородно! Днем буду щедро раздавать заработанные деньги бедным людям, участвовать в глобальных социальных проектах, финансировать создание новых вакцин, обнимая перед телекамерами африканских детей, которым я подарил жизнь, а после «насыщенного» трудового дня буду на закате лежать в джакузи с загорелыми красавицами.
Но зачем вообще всё это? Неужели теперь с нами до конца жизни будут обращаться по-взрослому холодно? Проблемы в любом случае станут тяжелее, а отношения между нами запутаннее, хитрее, циничнее. Так все говорят. «Каждый выходил в мир через собственную дверь, кто мог знать, что ждет снаружи нас»…Эти несколько месяцев до выпускных экзаменов пройдут наверняка очень быстро. Многих из тех, кто сейчас сидит здесь и чахнет над контрольной, я никогда больше не увижу. Не велика беда, в общем, но плохо то, что мы будем дальше только взрослеть и умирать. Все-таки как нелепо получается: мы учимся, впитываем новые знания, растем, а потом все состаримся, умрем...не останется ничего, время всё поглотит! Или где-то в хрониках вселенной сохранится то, как когда-то мы сидели здесь, что-то изучали, на что-то взволнованно надеялись, боялись получить двойку, заполняли разные бумажки? И ведь ни в каких книгах, в учебниках по-настоящему этого не прописано».
Этот хаотичный поток философских мыслей переплетался у Васи с воспоминаниями об ушедшем лете. Об озерных пляжах с «нимфами»-тинейджерками в разноцветных купальниках, на которых он впервые в минувшее лето начал смотреть с интересом и возбуждением. Жаль, что он так и не решился ни с кем познакомиться, а пробудившиеся физиологические желания «били ключом», но лишь одеяло с подушкой согревали Васю холодными осенними вечерами. Девчонки-то сейчас сплошь раскрепощенные, уже довольно сформированные. Может, оно и хорошо, но всё как-то банально, инкубаторски-однообразно и скучно. Выйдешь на пляж, а там одни попы в стрингах — глаз, конечно, радуется, но быстро надоедает, хоть вот садись, отворачивайся и в шахматы играй сам с собой. Иное дело, журнал «Советская мода» 1975 года, «засмотренный до дыр», который стал настольной книгой Васи. Конечно, фотографии там все были выцветшие, потускневшие, но как естественно красивы были лица советских девушек, причем ведь и без лишней косметики! Вася часто представлял себе, как он гулял бы с лучшими девушками по улицам лучшей и самой благополучной и романтичной в мире страны - СССР…
С такими мыслями он сам не заметил, как заснул, склонив голову прямо в кассовые документы.
- Орлов!! Не спать!! – разбудил Васю противный голос Галины Валентиновны, преподавателя экономики. От неожиданности юноша вздрогнул и нехотя открыл глаза.
– Я тебя в третий раз спрашиваю, какие банки в России ты знаешь, назови хотя бы два-три из тех, что пока не называли? - продолжала «скрипеть» экономичка.
- А какие называли? - мало надеясь на помощь однокласников, но все же задал вопрос Орлов, беспомощно озираясь по сторонам.
- Да много уже. «Гута банк», «Альфа банк», «Интеллект банк»…- стали подсказывать ему.
- А, «Сбербанк» ! - вспомнил Вася.
– Его уже называли, естественно. Назови другой. Какие еще ты знаешь? Назови коммерческие! - не унималась Галина Валентиновна.
– А я другие и знать не хочу, они жулики, воры, грабят стариков, выводят деньги из страны! – взбунтовался Вася, - я много про них слышал. Банки должны быть в руках государства!
- Орлов, мы здесь учимся, а не митингуем. Последний раз спрашиваю?
– Орлик (Васю звали в школе Орлёнком, по фамилии, что ж, хотя бы с фамилией ему повезло, но иногда называли менее уважительно: Орлик, Орлуша, и.т.д., иногда также звали: Лунатик, видимо, за то, что он был «как не от мира сего»), Орлик, да скажи «Даун-банк», - «сострил» кто-то из ребят, сидевших рядом.
– «Даун-банк!»- устало повторил Вася, лишь бы экономичка от него отстала. Класс дружно «покатился» со смеху.
- Ооочень «смешно»! Садись, Орлов, два! А митинговать дома будешь, с мамой. Вася безразлично кинул дневник и сел на место, получив свою «пару».
Последним уроком на сегодня была ролевая игра «Лучший брокер». По правилам игры класс разделился на «брокеров» и «владельцев акций». Брокеры должны были умело покупать и продавать акции, торговаться, чтобы получить максимальную прибыль (изначально им раздали символические бумажки номиналом «15000 рублей»), а «покупатели» - выгодно их продавать. Причем Васю назначили «брокером». Играть ему не хотелось совсем. Хотелось только одного: чтобы весь этот балаган поскорее закончился. Проявив «изощренность» своей смекалки, Вася подошел к однокласснику Борису (его единственному приятелю), который был покупателем, и купил у него одну-единственную акцию на все свои 15 тысяч, после чего вернулся за парту.
– Да ты чего, купи еще хоть у кого-то, тебе же опять «парашу» влепят! – по-дружески посоветовал Борис.
– Не хочу, надоело всё,- отмахнулся от него Вася, - у меня мысли совсем в другую сторону повернуты.
Остальные ребята увлеченно галдели, местами доходило чуть ли не до драки. «Вот тебе и «элита»! А базар устроили похлеще «пролетариев»! Сила денег и угроза личной выгоде творит чудеса!» - в мыслях смеялся над орущей толпой одноклассников Орлов. Наконец преподша объявила конец игры, и стали подводить итоги.
– Ребята, многие из вас поработали эффективно и показали профпригодность, вы можете стать хорошими коммерсантами. Лучший брокер у нас Оля, ей удалось получить прибыль и выгодно произвести операции с акциями. А самый «умный» брокер у нас как всегда кто вы думаете?
– Орлёнок! – раздался смех начинающих «коммерсантов».
- Правильно, самый «умный» у нас опять Орлов. Который купил всего одну акцию за 15 тысяч, отдал все свои деньги и довольный пошел домой. И как вы думаете, кто теперь получит больше прибыли: Орлов на одну свою акцию, или Оля, которая осталась с двадцатью акциями на руках? Плохо, Орлов, очень плохо. Опять двойка, давай дневник.
Вася молча кинул дневник, всем своим видом показывая свое абсолютное безразличие к происходящему, направился к своей парте.
- Орлов, а все-таки, почему ты так поступил, ты можешь нам объяснить?- не унималась училка, продолжая действовать на нервы своим противным, скрипучим голосом.
- Я дружу с Борисом, а ему деньги нужны больше, чем мне. Вот я и помог ему провести выгодную операцию, я так решил, - устало, медленно проговаривая каждое слово, ответил Вася.
– Плохо, очень плохо. Не орёл ты, Орлов! Ребята, на примере вашего недалекого одноклассника вы наглядно поняли, как надо и как не надо поступать в бизнесе! – продолжала язвить преподша, явно наслаждаясь своим «остроумием».
– Я Вас ненавижу! – тихо, но отчетливо проговорил Вася. Училка сделала вид, что не расслышала.
Но вот наконец раздались переливы долгожданного спасительного звонка.
- Всё! Неужели этот ад на сегодня окончен?! - Вася понуро побрел по школьному коридору к выходу. - Две двойки... Да еще и за контрольную, кстати, светит двойка. Интересно, это один из «лучших» или «худших» моих неудачных дней? - поймал себя на мысли молодой человек, - а впрочем, все равно… Его мысли вернулись к училке: какое она имеет право называть меня при всех недалеким? А при «Совке» наверняка была в числе самых ярых «марксистов», прополаскивала всем мозги, «клеймила» и прочее, отличницей была по «марксистко-ленинской философии». Но вовремя перекрасилась, чтобы не уволили, но манера та же самая осталась. И сколько таких! Вот из-за таких люди и теряли веру в социализм, да и не были подобные ей никогда социалистами. Как бы то ни было, но двойки придется исправлять, иначе диплом не выдадут. Но «об этом я подумаю завтра...» - вдруг вспомнил он Скарлетт О Хару.
А сейчас еще есть время, можно не спеша пройтись до дома. Вася почти всегда ходил пешком, а не возвращался на троллейбусе, это был небольшой глоток свободы в течение всего дня. А дома он включит телевизор, канал MTV, и как раз успеет на программу «SMS чат» с потрясающей ведущей Таей Катюшей, о которой Вася «мечтал» несколько раз за день ... Затем он усядется делать уроки, решать штук триста экзаменационных тестов по географии, экономике, английскому. А после «мозгового штурма» можно будет и поиграть в свои игрушки (а Вася, признаться, иногда играл еще в игрушки в свободное время, раскладывая их на ковре в своей комнате, особенно ему нравились плюшевые игрушки и куклы, коих было огромное количество, он создавал у себя дома что-то вроде театра) или что-нибудь почитать. Хорошо, что хотя бы дома есть место, где можно закрыться, спрятаться в своем мирке, из которого не достанет вредная преподша...
Вася был довольно болезненным, у него была гипертония, небольшая сердечная недостаточность, он очень часто простужался. Черты лица его были неправильными, но довольно приятными, волосы были очень густые, почти черные, глаза тоже были темными. В детстве он был очень худым, на грани дистрофии, но в средних классах начал немного «качаться» и набирать мышечную массу. Вася происходил из семьи обедневшей «советской аристократии». Родители кое-как продержались в период развала СССР, они остались работать инженерами на предприятиях, поставлявших приборы для ВПК. Они были свидетелями краха государства, краха социализма, и во многом смирились с этой данностью, поэтому и Васю отдали учиться на экономиста, чтобы он стал успешным в «новой России», тем более что в технических науках: в математике, а особенно в физике, он был совершенно безнадежен. Дед Васи был в свое время крупным руководителем в одной из областей Советского Союза. Новую власть после 1991 года он категорически не принял, остался убежденным коммунистом, и еще в 1990 году, на волне ликования так называемых «демократов», добровольно ушел в отставку со всех занимаемых постов, но потом все же смог организовать в новых условиях небольшую некоммерческую организацию. В результате деньги в семье были, этого хватало, чтобы Вася особо ни в чем не нуждался, но при этом не был избалован. Много внимания уделялось воспитанию. Чтение книг было неотъемлемой частью формирования мировоззрения Васи, огромную домашнюю библиотеку начинал собирать еще его дед, а продолжили родители. Детство Васи было достаточно безбедным. Жизнь в СССР, на момент развала которого Васе было пять с половиной лет он, разумеется, помнил слабо. Запомнился детский сад, запомнились баночки с "гуманитарной помощью" из ФРГ и США, которые раздавали в самом конце восьмидесятых-начале девяностых на пике товарного дефицита; слова "Горбачев" и "съезд", постоянно повторяемые взрослыми. Но вспоминалось ему и другое: какой-то митинг осени 1991 года, когда огромная толпа пьяных, озверевших людей, собираемых "демократами", растянулась от Зубовской площади до Парка Горького, а вся семья Васи "сидела на чемоданах", говорили о возможных погромах, ходили слухи, что будут "мочить коммуняк" и вообще всех подряд. И вот однажды, когда он был уже в подготовительной группе, воспитатели собрали детей и объявили, что теперь страна будет называться "Россия". Хорошо помнил Вася расстрел Белого дома в октябре 1993 года, помнил, как тряслись окна в его доме, как отчетливо слышал он доносившийся издалека грохот орудий, когда в сопровождении родителей он, первоклассник, вышел в скверик рядом со своим домом, не пойдя в этот день в школу. После выборов 1996 года, на которых у Васи в семье все голосовали за Зюганова, жизнь, тем не менее, как-то понемногу начала стабилизироваться. Но когда в стране возник очередной кризис 1998 года, статьи расходов в семье увеличились, а средства сократились в разы.
Почти каждый месяц приносил новые беды в стране и в мире. Вася смотрел телевизор, и видел в новостях взрывы домов, озлобленных людей, разные митинги, бомбардировки Югославии… Да и в доме, где жил Вася, дважды происходили убийства. Один раз, когда утром Вася шел в школу, он видел на лестнице кровавые следы: это волокли тело убитого прямо на лестничной клетке банкира, жившего этажом ниже. В начале двухтысячных ситуация оставалась по-прежнему очень сложной, не было никакой уверенности в будущем. Вася окончательно понял, что явилось тому причиной. В нем проснулся бунтарь, готовый бороться с этой «капиталистической заразой», хотя была здесь, конечно и жажда славы, и желание выделиться, но все же не они были определяющими.
Вася начал читать оппозиционные газеты: «Завтра», «Лимонка» и другие, которые в те времена еще совершенно свободно раздавались на любой остановке, в любом переходе, а также более серьезные книги по истории, где многие события, в том числе история советского периода, освещались совсем не так, как в «демократических» учебниках, по которым они изучали историю в школе. Вскоре Вася начал уже спорить с учителями, отстаивать непопулярную точку зрения. Как только Орловы старшие приобрели принтер, Вася и Борис, единственный одноклассник, с которым у него возникло взаимопонимание (его семья, более-менее сносно жившая в советское время, жестоко пострадала за годы «рыночных реформ», поэтому ничего объяснять ему и не надо было. Борис ненавидел капитализм вполне искренне и еще сильнее, чем Вася), по вечерам стали распечатывать антикапиталистические листовки, которые закидывали в разные школы, распространяя через знакомых, подбрасывая в почтовые ящики. Тексты были банальными, в основном заимствованными из газет, но энергичными: «Мы требуем отмены антинародного режима!..», «Школьник, твоих родителей предали!» и тому подобное. Ребята были уверены, что под их призывами воспрянет молодежь, учителя, и по стране прокатится волна антикапиталистических протестов.
Когда Вася направился к выходу из здания производственной практики, он проходил мимо отделения деревообработки. Здесь была граница, где можно было почувствовать разницу между так называемым «быдлом» и «элитой»: под трехэтажный матерок юные ПТУшники «фехтовали» на обрезках из досок, а заодно «наяривали» двух худых парней, вжавшихся в стену. В довершении всего Вася услышал, что кто-то из них, куражась, поет пародию на Советский гимн:
«Союз нерушимых, голодных и вшивых!...»
Совладать с собой он уже был не в состоянии, под накрывшим его приступом ярости (Вася был вообще весьма эмоционально неустойчивым меланхоликом) он подскочил к ним.
- Закройте свои рты! – закричал он.
- А что ты нам сделаешь, чудо? Грязью из ушей своих что ли закидаешь?- отозвались ПТУшники.
-Я вас всех побью, если не заткнетесь! – закричал Вася, и полез с кулаками на ближайшего гопаря. Но тут же сам получил удар обрезком доски по губам. От удара Вася чуть не упал, едва успев вцепиться в доску, и даже смог вырвать ее, но на него обрушились еще два удара. Заметив, что к нему надвигаются четыре бугая, Васе пришлось ретироваться.
- Я вас презираю! – крикнул им напоследок «юный патриот», вроде как оставив последнее слово за собой (двоим, избиваемым до этого, парням также удалось в это время скрыться).
Вася вышел из корпуса, навстречу угрюмым сумеречным Хамовникам. Машинально вытер сочившуюся из разбитой губы кровь рукавом собственного свитера. Потом он взял кусок красного кирпича, и написал на асфальте: «Слава ГКЧП!», нарисовал серп и молот. И, уже направляясь в сторону Московского дворца молодежи, на ходу обдумывал текст новой листовки. Раздумья Васи нарушил знакомый голос: « Привет!» Он оглянулся и увидел Оксану, девушку с которой он встречался уже около месяца.
Оксане было 23 года. Она происходила из очень не простой семьи. Родители ее в советское время, насколько Васе было известно, были достаточно известными деятелями культуры, придерживались авангардного, немного диссидентского направления, но «демократическую» власть, как и родители Васи, не приняли, в итоге перешли в стан полумаргинальной интеллигенции, но все-таки благодаря разнообразным проектам зарабатывали достаточно неплохо, и материальных проблем в семье не было. Оксана уже год как окончила институт (факультет журналистики МГУ) и теперь «искала себя»: подрабатывала внештатным корреспондентом крупного информационного агентства, а также пыталась создать свою музыкальную группу, играющую в стиле, близком к забойному мелодичному СКА панку, сама Оксана называла это «пролетарский рок». Кроме того, девушка писала статейки для разных леворадикальных информационных ресурсов. Уже с подросткового возраста она свободно разъезжала по всему городу, бывала в самых разных компаниях, в том числе имела знакомства среди различных коммунистических и анархических молодежных группировок Москвы, а также в панковской тусовке.
По правде говоря, Вася познакомился с ней случайно. Оксана как-то раз приезжала брать интервью у его деда, прямо к нему домой. Обсуждали что-то касательно его благотворительной деятельности, во время разговора периодически подходил послушать и иногда вставить свое слово и Вася, и между ним и Оксаной сразу возникла симпатия. Жила она, как оказалось, тоже в Хамовниках, где-то не очень далеко, в паре остановок на метро. Вася рассказывал ей о своих планах, взглядах, они вместе обсуждали иногда статьи из оппозиционных газет. Оксана познакомила Васю с работами Сартра, Маркузе и других леворадикальных мыслителей, дав ему домой почитать эти редкие книги. Попытавшись прочитать эти труды, Вася понял в них далеко не всё, но осознал, что их с Борисом концепция еще весьма наивная и сырая, что социализм очень неоднороден даже в теории, а уж на практике…
На Оксане были модные узкие джинсы - скинни,которые тогда только еще начинали входить в моду, со стилизованными дырками на коленках и на попе, кеды на толстой подошве, футболка с изображением фиолетовой смерти с косой и черепов, а за спиной виднелся гриф гитары. Рыжевато-русые локоны были беспорядочно собраны на макушке, и выбившиеся пряди падали на слегка окрапленное веснушками лицо. Черты лица были достаточно правильными, в глазах с длинными ресницами читалась открытость, доброжелательность, вместе с тем, и решительность, какой-то вызов. Ее фигуру вполне можно было назвать спортивной, вместе с тем, в линии плеч, во всем чувствовалось даже некоторое изящество. Оксана была девушкой, которая могла сочетать, казалось бы, несочетаемое. Все в ней говорило о неординарности, нотки бунтарства, вздорности и одновременно нежности присутствовали во всем.
– Я тебя встретить пришла, захотелось прогуляться после репетиции, развеяться, вот на обратном пути к тебе и заехала, - сказала Оксана, - решила: для меня всего лишь небольшой крюк, а тебе повеселее будет. Опять пытались играть в подвальной студии в Химках. Ребята играть-то хотят, но не умеют, в СКА вообще никто не врубается, за полтора месяца записали две песни, я совсем замучилась с ними… Все время сбиваются на какое-то непотребство типа «Ленинграда» или «Сектора газа», а требуется совсем другое!
-Наверно, у нас в этом жанре Distemper лучшая группа? – спросил Вася, радуясь, что может поддержать разговор и мысленно благодаря Бориса, который недавно давал ему послушать кассеты Дистемпера, Наива, Тараканов, Смеха и других панк и ска панк групп.
- Да, Дистемпер обожаю, в том числе и на них ориентируюсь, есть такое.
-А ты прямо серьезно планируешь группу развивать?
-Да, чтобы в идеале на это жить можно было, хотя это и сложно будет. Для начала планирую записать пять-шесть песен, как только подходящих людей найду, которые «в теме» (а то я уже трижды состав меняла), запишем мини-альбом, и начнем продавать диски, в том числе в интернет выложим. У тебя дома еще нет интернета?
-Пока нет, но в школе у нас уже два года есть, я иногда тоже захожу.
- Ну вот, по-моему, это отличный способ, за этим будущее…
– А я тоже сегодня очень устал. Нас грузят капитально, - признал Вася, - сегодня за день две пары получил.
– Ага. Понимаю, неудачный день, но ничего, я и по пять пар в день я получала… Ну чё, пойдем до метро, мне до Парка, и тебе же по пути.
- Пошли, - согласился Вася, испытывая одновременно и радость, и смущение от этой неожиданной встречи, вмешавшейся в его размышления, и они свернули на Комсомольский проспект.
Уже почти совсем стемнело, день был пасмурным, туманным, но очень теплым для конца октября. Зажигались фонари, в свете которых с тополей опадала последняя листва, в темных окнах домов включался свет. Вдали замирал гул Садового кольца. Временами слышалось карканье ворон и отрывистые крики галок, устраивающихся на ночлег на крышах и деревьях. Все это опять заставило Васю вернуться к своим рассуждениям:
– Последние листья облетают, лето совсем с нами прощается… Кажется, что и жизнь кончается, - хмуро проговорил он.
– Пфффф… Может быть это потому, что ты еще и не жил, глупенький! Не рано ли хоронишь себя?
– Не знаю, мне часто кажется, будто я чую приближение чего-то не очень хорошего, каких-то больших изменений, и одновременно кажется, что всё позади… Не знаю, что будет дальше, кажется, я ни на что не способен, - говорил он, но, чтобы совсем не испортить остаток вечера, решил сменить тему разговора. - Ксанка, а в институте сложно учиться? В МГУ сложно было?
– Может, это просто детство умирает? А самое интересное как раз начинается. Учиться сложно, но здорово. Это такой огромный мир, всей жизни не хватит, чтобы обойти все его библиотеки, все аудитории! Там и клуб политического диалога у нас был, и в КВН играли, и «Что, где когда» проводили, я была капитаном команды. Там хотя бы тебя за человека считают, в отличие от школы. Хотя тоже не все так просто. И у тебя жизнь интересная еще впереди, я думаю… Как там поется, помнишь, ты же любишь советские песни:
«Первая любовь, школьные года.
В лужах голубых - стекляшки льда...
Не повторяется, не повторяется,
Не повторяется такое никогда!» И что-то там такое дальше, лалала… -пропела Оксана, - вот сейчас мы гуляем с тобой. Смотри на мир, радуйся! Все, что должно случиться, обязательно случится, - с улыбкой подбодрила его она.
-А хорошо было бы как-то сохранить детство…
-Да не, детство это же рабство… Вот подростковость - да, неплохо было бы сохранить, это самый интересный период…
- А тебе со мной и вправду интересно? – напрямую спросил Вася, с надеждой глядя на подругу…
- Конечно.
- Что ты обо мне думаешь, какие у меня качества?
- Мне нравится, что ты без «понтов», таких сейчас больше не выпускают...как говорится «сделано в СССР» … А это что у тебя? – спросила вдруг Оксана, заметив высохшие пятна на левом рукаве свитера, - это ты просто перестарался сегодня, да? Хи-хи …- Ну ладно, извини, я неудачно пошутила, бывает, - поправилась девушка, заметив, что Вася потупился, - давай я помогу тебе портфель поднести.
–Может я лучше сам понесу... - его смутила такая забота.
– Ну дай, я только взвешу….Ну не фига себе, портфельчик! – изумилась Оксана, – ты что, там кирпичи носишь? Чтобы отбиваться от жестоких одноклассников, про которых ты мне рассказывал?
– Нет, там всякие положения по бухгалтерскому учету и тому подобное.
- Значит, учет в основном изучаете? А что еще: какой-нибудь «менеджмент» сс…ый, «маркетинг», ага?
-Именно! И это тоже.
- Фу-у-у! – протянула Оксана, - и правда, фигня. Одни названия чего стоят… Но вообще-то есть одно преимущество: экономистом ты можешь быть где угодно, а был бы химиком, например, или физиком-ядерщиком, выбор места работа потом был бы более скудным. Вот я гуманитарий, мне сейчас экономических знаний не хватает: а надо знать, как грамотно организовать сбыт наших дисков, например, или продажи через интернет. Всё это надо рассчитать…Тут просто нужен хороший преподаватель, научный руководитель. А эти «перерожденцы» совковые… чему они могут научить? Только кое-как переведенные западные учебники пересказать.
- Может и так, я пока не знаю. А таскать приходится много всего. Хотя и чтобы отбиваться тоже может пригодиться. Да у нас сейчас получше стало, а раньше чего только не было. Некоторых из соседнего класса землю заставляли жрать в школьном дворе, и табуретками по башке били, и метровыми циркулями кололи, и на животе по грязной лестнице спускали. У нас, видишь ли, школа такая бандитская, у нее давно такая слова, так как большинство у нас там из двух общаг выходцы: военной и обычной. Но помимо этого еще есть дети «новых русских», они что хотят, то и творят, еще и связями с мафией чуть что, пугают. Но их не трогают: они «спонсоры» школы. А в последнем классе «разбавляют» медалистами из других школ, и делают такой крутой класс, чтобы на экономистов учить. А сейчас только в УПК на деревообработке такое творится, там на переменах обрезками друг друга лупят, особенно тех, кто послабее! У нас-то на банковском деле всё чинно хотя бы.
- Ну жесть просто, ужас! - снова поразилась Оксана, - откуда это все берется? Неужели из семьи идет?… А хочешь, вместе с тобой как-нибудь туда сходим, я бы им эти «обрезки» знаешь куда засунула! Ну, то есть, не засунула, конечно, но поговорила бы с ними как следует! – решительно предложила она.
– Думаю, не поможет.
– И то верно. Скорее всего, резвиться им еще пару лет, а потом путь у них известный: зона, колония, очередные сломанные жизни.
– А может, наоборот, они депутатами станут или хотя бы охранниками в банке, и получать будут неплохо при нашем-то бандитском капитализме! – вздохнул Вася.
- Нда уж… Но ты, главное, не дрейфь, я с тобой!...- подбодрила, похлопав по плечу парня, Оксана.
И тут «Остапа понесло»... Вася разродился длинной тирадой о капитализме и о «своей борьбе» с ним. Он стал увлеченно рассказывать о том, как они с Борисом печатают антикапиталистические листовки, как забрасывают их в школы, как распространяют среди учащихся прохановскую газету «Завтра», как проводят агитацию среди школьников, и как скоро должна начаться социалистическая революция! Оксана снисходительно-терпеливо слушала, лишь иногда вставляя: «Ага», «Ну да, ну да!», «Так держать!»
Наконец Вася замолчал, хотя внутри него монолог о социальной несправедливости еще продолжался. Какое-то время они шли молча. Обычно людный Комсомольский проспект был почему-то почти пустынным в этот день. Проезжали редкие троллейбусы, светились неоновыми огнями вывески магазинов, а за ними виднелись угрюмые неосвещенные корпуса бывших хамовнических казарм.
- Ну что, так и будем идти? – первой нарушила тишину Оксана, легонько подталкивая Васю локтем в бок, - может… поцелуешь меня?
- Да я это… у меня девушки давно, то есть никогда, не было, я же, признаться, толком и не умею…- промямлил он, чувствуя, как лицо покрывается багрянцем.
– Ну что же, значит, будем проходить «курс молодого бойца»! Когда-то надо начинать. Попробуй, поцелуй меня! - настаивала девушка.
- Куда? – ляпнул Вася.
– ТУДА!! – хихикнув, передразнила Оксана, - попробуй уже куда-нибудь! Ну, смелее? Вася наклонился и попытался поцеловать «боевую» подругу в шею, но с непривычки лишь неумело скользнул по ней губами.
- Ну, ничего, бывает! Просто ты явно перезанимался!- легонько потрепав Васю по щеке, поддержала его Оксана, - ничего, со мной ты быстро всему научишься… Все-таки ты сегодня какой-то зажатый, напряженный. Я вообще заметила, что тебе очень трудно расслабиться. Ты не замечал такого за собой? Надо иногда отключать голову, отпускать ситуацию... Э-ммм, …может, пива? – предложила девушка.
– У меня денег почти нет, мне по 30 рублей в день родители дают, раньше и те отбирали, а сейчас не отнимают, но особо и не трачу, - снова, осознавая необычность ситуации, напрягся Вася.
- Я куплю, не парься! - успокоила Оксана.
– Может, чего-то покрепче? – сам того не ожидая, оживился он вдруг.
– Да куда там покрепче! Покрепче можно только людям с железной волей и стальными нервами! – рассмеялась Оксана, шутливо изобразив «распальцовку», - подожди меня тут, я сейчас, - и она зашла в ближайший магазин, через минуту выйдя оттуда с двумя банками элитного крепкого пива. – Открываем!
– Так ведь вроде бы пиво пить в общественных местах народу запрещено, скоро вообще всё запретят проклятые капиталисты, если нас остановят, то выкатят штраф!
– Ой, да кто там остановит! – махнула рукой Оксана, - идём спокойно!
И они двинулись дальше, на ходу смачно распивая пиво и продолжая болтать обо всем на свете. Внезапно из арки навстречу вышла «бригада» гопников. Их было пятеро. По виду им было от 15 до 18 лет, в среднем они были возраста Васи. – Ну вот, опять начинается, - сказал Вася Оксане, - давай вернемся к началу улицы, там будка милицейская, а потом пойдем по другой.
-Фу, еще из-за каких-то мелких придурков унижаться?! – возмутилась Оксана, - смотри, сейчас я их немножко повоспитываю! И она вышла вперед.
– Закурить есть? – хмуро рявкнул предводитель. Под глазом у него сияла «фара»… Вася невольно попятился. Ко второму в течение дня столкновению с хулиганами он явно не был готов. Но Оксана совсем не растерялась, или просто не показала вида.
- Ну нате, курите, если хотите! – спокойно сказала она, вынимая из сумочки и небрежно протягивая предводителю целую пачку.
– А чё так мало? – набычился тот.
- Да где же мало, здесь 20 сигарет, по 4 сигареты на «рыло», кайфовенько ведь. А теперь дайте нам пройти!
- Слышь, а деньги у вас есть? Плеер, мобилы? Нет? А если найдем?- не унималась «стая».
- Послушайте, а что не так-то? Вы просили покурить, я вам отдала сигареты, а теперь дайте нам пройти. Мы не трогаем вас, и вы нас не трогайте.
– Эй, родная, ты не попутала? Давай-ка отойдем, - грубо сказал главарь.
- Ну все, нарвались… Давай, отойдем, сейчас отойдем! – не выдержала Оксана, резким движением вынимая из сумочки травматический пистолет, - ну что, кто первый?
– Слышь ты, ты чего это, с…, очень борзая что ли?!… ты только попробуй выстрелить, пацаны потом тебя найдут, и вообще тебя посадят! - банда начала отступать, разведя в стороны руки.
- Глупенькие, вы и так в ментовке на учете стоите, и как думаете, кому поверят: мне или вам? Так что прочь с дороги, г… куски, а то сейчас прямо в глазик стреляю, хочешь? - поднимая пистолет, взвела курок Оксана.
Гопота нерешительно один за другим стала отходить в сторону.
–Живее пошли прочь, детишки! – сказала девушка им напоследок, словно бродячим собакам, - чтобы духу вашего не было!
– Ну что, вот и все, сам знаешь «с волками жить...»- гордо воскликнула Оксана, и, подойдя к Васе, взяла его за руку.
- Ксанка, ты защитила меня от гопников! Ты ведь вообще их не испугалась, ты такая смелая, и вообще классная, – только и смог восхищенно вымолвить Вася в ответ.
- Без ложной скромности соглашусь, что да: это так! – заявила Оксана.
- И почему же везде столько таких людей?
– Нуу, это не гопники даже, а так, шпана малолетняя. Бывают и гораздо хуже. А ты просто устал за сегодня. Ты понял как надо себя вести? В следующий раз держись так, и все будет нормально.
– Если бы они на тебя напали, я бы тоже смог тебя защитить! В крайнем случае, в экстремальных ситуациях, или если я сильно рассержусь, я могу собраться и взять себя в руки.
– Я в этом не сомневаюсь! - улыбнулась Оксана, поцеловав его в щечку.
- А ты куришь разве?
- Я бросаю. Поэтому так легко и отдала им всю пачку…
-Надо бы мне, наверно, записаться на борьбу какую-нибудь, я вот качаться начал, а драться по-настоящему не умею.
- Не уверена, что тебе это нужно, - не согласилась Оксана, - если тебе интересно, то да, можешь записаться, а если нет, то не надо позволять, чтобы тебе навязывали потребности. Почему бы тебе не оставаться таким, какой ты есть: хорошим, добрым? Кстати, именно таким ты мне и нравишься. А в остальном… травмат решает все проблемы. Как восемнадцать исполнится, сможешь оформить лицензию, - улыбнулась она. Ну всё, успокоились, приключение как приключение, пойдем дальше… Или, может, присядем? Хочешь, я тебе спою? Пока мы тут шли, я немного сымпровизировала, – спросила Оксана, чтобы разрядить обстановку.
- Конечно! Уверен, ты хорошо поешь! Но никогда еще не доводилось услышать, и записи твоей группы ты мне не давала.
– Ну так слушай!
Они присели на лавочку, Оксана расчехлила гитару, и спела Васе песню В. Цоя «Восьмиклассница», только слегка переделанную от лица девушки:
«Пустынной улицей вдвоём с тобой куда-то мы идём,
Я курю, а ты конфеты ешь…
И светят фонари давно, ты говоришь: тебе домой,
А я тебя зову к себе домой, конечно.
М м м м, восьмиклассник мой
Ты говоришь, что у тебя по экономике трояк,
А мне на это просто наплевать
Ты говоришь, что девочки не смотрят на тебя никак,
Я улыбаюсь и молчу, и дальше мы идём гулять.
М м м м, восьмиклассник мой.
Папины ботинки, и глобальные мечты,
Мне легко с тобой, а ты гордишься мной!
Ты любишь своих кукол, до сих пор играешь ты!
Но в восемь ровно мама ждет тебя домой…
М м м м, восьмиклассник мой....»
- До чего же ты классная девчонка, Ксанка, не то что мои одноклассницы…Одними тряпками голова забита и желанием всяческих издевательств. Как вспомню, так и дрожь берет!.. Ну вот и метро, мне пора домой. Очень много уроков. Но мы еще встретимся на неделе?
– Я думаю, да… так, что тут у нас, - Оксана достала блокнот, - завтра у меня день свободный, но я буду дома отдыхать, спать и смотреть фильмы, а то сегодня слишком устала. Хорошо, что у меня гибкий график, не понимаю, как люди отсиживают пять дней в неделю в офисах! В среду два интервью намечены, с какими-то тошнотиками, а вечером еще репетиция, в четверг интервью для Интерфакса, а вот пятница опять свободная. Давай тогда в пятницу пересечемся?
Вася не возражал. Девушка помахала Васе рукой, и скоро затерялась в плотном потоке людей, спешащих в метро.
А Вася побрел домой. Он запомнил выражение в глазах Оксаны, когда она прощалась с ним: может быть это и есть она, та самая любовь? Вряд ли, скорее пока просто какая-то заинтересованность, возможно даже, замешанная на жалости или еще на чем-то подобном, но она реальная! Ведь именно это то, что надо, а не «мечты» о моделях из журнала «Советская мода» у себя дома под одеялом с фонариком. Все-таки и современные девчонки бывают очень даже ничего. Но что делать дальше, как развивать наши отношения, возможно ли это вообще? Интересно, как же все-таки Оксана целуется: жмурится ли она, или смотрит в глаза? Сколько у нее уже было парней? Неужели не было? Насколько она, однако, умнее всех этих пустых «неформалок»…И все-таки, я ей явно не безразличен. Она в свое личное время приезжает ко мне! Но что я могу дать ей взамен, одной «общности взглядов» маловато, не так ли? Надо развиваться… В любом случае, для меня, похоже, начинается совсем новая жизнь, и эти наши встречи с Оксаной это только начало изменений и новых знакомств.
Вот сколько сложных мыслей приходило в голову Васе. На время он забыл об этом дурацком дне, о двух «парашах», о вредной преподше, о гопниках... Что происходит? Это и есть «взрослая жизнь»? Не знать, что будет через месяц, через неделю, не знать, что будет завтра? Да что там завтра... мы не знаем, что будет через мгновение.... С такими мыслями Вася вышел на «финишную прямую» своей дороги домой, шагая по тихой и плохо освещенной улице Льва Толстого.
* Примечание: в названии рассказа использовано название песни группы Чайф.