- Добрый вечер, граждане и гражданки.
За коричневатым, покрытым старым лаком невысоким столом, собрались люди самого разного вида и самых разных наружностей. Но каждый из них был схож со своим соседом, и все они были созданы словно из одного фарфора. Фарфоровые люди – такими они казались, личности с бледно-белой кожей, ярко подведенными черным глазами, в ослепительно-белых накрахмаленных рубашках и в очень черных, четко отглаженных костюмах. У каждого из них на шее был аккуратно повязан черный прямой галстук, и придавал присутствующим не официальность, как думалось, а какую-то творческую галантность. В принципе, это было вовсе не удивительно, учитывая, какие люди тут собрались.
Довольно-таки большая колея столов, протянутая через слабо освещаемый затхлый зал, умещала за собой человек двадцать разного пола. Все они мило друг с другом перешептывались, переговаривались, обсуждая последние новости своего мира. И то и дело можно было услышать голоса: «Ох, здравствуйте, давно не виделись!», «А вы читали последнее творение Мерцеля? Безумство, как его держат?», «А Розову увезли в вытрезвитель намедни, слыхали?», «А Еронина так вообще сумасшедшая, пишет о безумии и психах! Похоже, у девочки не все в порядке с головой!».
Вокруг в больших шкафах расположились книги. Ровными рядами стоят они, кое-где уже запылившиеся от времени и ненадобности, украшают собой немного скучноватый вид старенькой комнаты. Хотя выставка одного из поэтов современности, стоящая одиноко в самом дальнем углу, и то больше украшает ее, нежели эти тома. Безусловно, комната знаний по-своему прекрасна для собравшихся тут личностей, но вовсе не для обывателя.
Поздоровавшись с присутствующими, неизвестная доныне личность присела за самый краешек стола, там, где обычно располагаются самые опоздавшие и самые трезвенники, готовые при первой возможности сбежать от пьянства, что будет тут твориться буквально чрез несколько минут. Выглядела личность довольно-таки обыденно для своего круга: опять же черный костюм, белая рубашка. Простоватое лицо ее украшали прямоугольные очки с черной четкой оправой. Из-под небольшой шляпки выглядывали короткие черные, как смола, волосы. Взгляд ее был довольно-таки надменным, и на происходящее тут некое обыденное для таких вечеров беспокойство она смотрела немного с презрением. Хотя нельзя сказать, что находиться тут ей было неинтересно: она прислушивалась к разговорам своих соседей и иногда кивала говорящим в ответ, словно она и сама участвовала в разговоре и абсолютно со всеми солидарна. И без разницы ей было, говорят ли о новом вышедшем сборнике стихотворений или же об очередном поэте, попавшем в местный вытрезвитель. О, сколько таких героев она видела! Иногда даже лежала с ними в одной палате в тот момент, когда к ним в гости приходило вдохновение в виде старого седого врача. Но об этом рассказывать она совершеннейшим образом не желала, да и ей это было неинтересно.
- Итак, здравствуйте, дорогие мои и любимые! – во главе стола завела вдруг речь пожилая дама почтенного возраста, одетая по моде шестидесятых годов и обвешанная почему-то множеством самой разной бижутерии. «Небось все свое богатство на себя напялила!» - ироничная мысль промелькнула в голове у новой личности, но вскоре неизвестная доселе вновь обратилась в слух, потому что после этих слов дамы все присутствующие неожиданно замолкли, нацепили счастливые улыбки и приготовились внимать любому слову дамы.
- Сегодня, в замечательный зимний день я очень рада приветствовать всех вас в этом доме чудес, - дама легко показала рукой на полки с книгами. «Да, и чудеса, прежде всего, начались с вас, тетя!» - не удержалась от сарказма в своей голове личность. А дама тем временем продолжала:
- И стоит отметить, дорогие мои, что нас становится все больше и больше! – она натянула на себя самую что ни на есть приветственную улыбку и приготовилась вещать дальше: - У нас пополнение! К нам пришел еще один прекрасный человек! Очень замечательный и душевный писатель! Прекраснейшая поэтесса! Ее творчество – прелестно! Она так тонко чувствует грань между обычной реальностью и миром грез! Она так мастерски ее описывает, что, читая ее произведения, невольно погружаешься в особенный мир, где царит спокойствие и благодать! – дама продолжала петь хвалебные оды неизвестной пока всем остальным личности, а та с трудом сдерживала смех. «Да уж, - веселилась она в своих мыслях. – Да, у меня действительно, еще тот мир грез! И спокойствие! И благодать! Конечно же!».
- Она так мила и чудесна! – заливала по-прежнему дама. – Да, она еще молода, но разве не прекрасна молодость! А она, милая, скромная девочка, так потрясающе возвышенно умеет ее описывать!
Личность поперхнулась от грозящего вырваться наружу смеха. «Интересно, у них либо для всех заготовлен стандартный текст? – размышляла она. – И все так внимательно слушают, словно никогда не слышали этих слов про себя! Как же тут все предсказуемо!».
- И позвольте мне представить вам ее! – чуть не захлебнувшись от карамельных фраз, проговорила дама и, приосанившись, приготовилась говорить самые важные, по ее мнению, слова: - Это замечательная писательница и поэтесса Лора Крол!
Личность встала и, поклонившись присутствующим, мягко, но саркастично улыбаясь, произнесла:
- Однако, мне очень приятно вступить в ваши ряды! И я очень рада, что такая прекрасная, понимающая, творческая, тонко чувствующая натура, как вы, Изольда Леопольдовна, представляете меня потрясающим талантливым людям и вдохновителям!
После этих слов личности больше всего хотелось сбежать отсюда и вымыть рот с мылом, поскольку сейчас в ее фразе было этой сладкой карамели слов ничуть не меньше, чем у самой дамы. А личность очень не любила карамель, да и прочие сладости. Ей бы мяса да салаты подавай.
- И нам очень приятно приветствовать Вас в этом прекраснейшем зале! – восторженно воскликнула Изольда Леопольдовна. – И сегодня мы непременно послушаем Ваши прекрасные стихотворения! Вы не против, чтобы Вы выступили несколько позже наших дорогих и чудесных поэтов и поэтесс?
- Нет, ну, что вы, я буду только рада послушать их прекрасные строки! – нелепо изображая восторг, ответила Лора, приложив кисти рук к груди. – Я же в таком восторге от всех вас!
- Это чудесно, дорогая моя! – снова натянуто, но приветственно улыбнулась дама.
«Какая милая девочка!», «Похоже, у нас есть пара для милейшего Артура!», «Кажется, Лора достигнет многого!», «Ах, молодость, это прекрасно!», «Отнюдь, молодо – не зелено, уверена, она ничего не знает о поэзии!», «Когда в высшее общество стали брать бездарей?» - самые разные комментарии прошелестели среди присутствующих в зале. Личность, именуемая Лорой, незаметно усмехнулась, наблюдая за всеми. – Да, ни в какой театр ходить не надо – вот тебе спектакль! Хотя, на театральных подмостках творится жизнь, и актеры умеют ее потрясающе показать, а происходящее тут явно похоже на бездарную постановку.
- Итак, я приглашаю нашего дорогого и прекраснейшего Виктора Ыцкова! – провозгласила Изольда Леопольдовна и отошла от стола, а на ее место встал довольно-таки пожилой мужчина с необъятной фигурой. «Да, ради оригинальности каких только фамилий не придумают! – усмехнулась в своих мыслях личность. – Хотя, и сама хороша – придумала себе не пойми какой псевдоним».
- Я рад приветствовать всех в этом зале, - гнусавым голосом, без эмоций, проговорил мужчина. – Я начну.
Мы все – короли, а я – главный король!
Играю я важную, главную роль!
Я умен и хорош, я прекрасен собой,
Я власть возьму непременно с собой!
Я – главный герой ваших романов,
Меня снимут скоро в своих сериалах,
Я умен и хорош, я прекрасен собой,
Я власть возьму непременно с собой!
Все! – и на этих словах мужчина, пробубнивший строки, пошел на свое место, а присутствующие радостно зааплодировали, многие дамочки кричали: «Браво, браво!». Лора тоже улыбнулась и захлопала, но никто не заметил сарказма в ее глазах.
- Благодарим Виктора! Благодарим! – радостно хлопая, произнесла Изольда Леопольдовна, становясь на свое место. – А теперь приветствуем Виолетту Троепольскую!
К Изольде Леопольдовне вышла почтенная дама лет тридцати пяти. Она отличалась от всех странной шляпкой, надетой как-то набок. Дама подошла, оглядела презренным взглядом присутствующих, и улыбнулась так, словно сама была змеей, скорее всего, коброй, и вот она приготовилась ужалить свою жертву. Она глубоко вздохнула и начала вещать:
- Мое новое стихотворение, написанное благодаря моему любимейшему сыну Артуру. Артур, встань и поклонись людям.
Откуда-то из самого угла встал молодой человек лет двадцати семи, совершенно зашуганный, и, немного боязливо глядя на присутствующих, поклонился. «Так это за него меня хотят выдать? – брови Лоры удивленно поползли вверх при взгляде на него. – Да уж, интересные у них тут порядки!».
- Итак, стихотворение, - мерным голосом процедила дама.
Отнюдь, во мраке мирозданья
Я вижу свет! Он есть вблизи!
Я захожу в ворота бани,
Я не испачкалась в грязи!
Ну, а яичница-глазунья
С укором смотрит на меня.
Я нахожусь давно в раздумье,
Смотрю я сутками в окнА.
Кричат там где-то воробьи,
Кричат неистово и тошно.
И я кричу ему: «Возьми!».
Но всем казалось: невозможно!
И грею я уставший плов,
Я плачу, таю вместе с ним.
И не нужно лишних слов,
Они не нужны молодым!
- Браво! Браво!!! – восторженно закричала Изольда Леопольдовна и вновь зааплодировала. – Виолетта, вы чудесны!
- Благодарю Вас, - все так же высокомерно, но с натянутой улыбкой процедила Троепольская и прошла к своему месту.
Лора уже с трудом сдерживала смех. «У первого поэта хотя бы смысл в стихотворении был! – думала она, закрывая лицо, пытаясь скрыть саркастичную улыбку. – Там все было ясно – он хочет быть королем, обычный эгоист. Это даже можно считать сносным творчеством! Хотя… Ну, по сравнению со второй дамочкой, явно можно! А вот у нее… Начала с мирозданья, хорошо. Успешная тема. Но при чем тут баня? Она увидела свет там? Так небось кто-то помыться решил, эка беда! А тут тетя некая в баню заглядывает, неприлично же! А яичница с укором на нее смотрит – это что же надо было пить и в каком количестве, чтобы с утра тебя желтки осуждали? И сутками она в окнА смотрит – а работает она когда, скажите мне? И воробьи! Они чирикают, а не кричат! Ну, да ладно, это еще можно перетерпеть. И тетка кричит кому-то что-то взять. И кто «он», и что взять ему нужно? Никакой конкретики! Или она к яичнице обращается? Хотя, нет, яичница – это она. Тогда она что, обращается к конкретному воробью? И что взять ему нужно, корм, что ли? А почему невозможно, она либо им кирпич хлебный старый кинула? Потом появляется плов – откуда, ведь была же глазунья! Сковорода же занята! Или у нее две сковороды? Или плов в кастрюле? Или плов рядом с яичницей? Ладно, это ее личный вопрос. Но почему плов уставший? Что она заставила сотворить рис и мясо, что плов так устал? Или он с воробьями договаривался? Или вообще с яичницей спорил за право обладания сковородкой? Так, потом она плачет, это либо из-за строго смотрящей на нее глазуньи она так расстроилась? И тает вместе с ним – опять таинственный «он»! И это, видимо, не воробей. Может, мороженое? Но про него речи не было. Или это я должна прочитать между строк? Не нужно лишних слов – это точно, особенно вам, Виолетта, вообще никаких слов не нужно. Слова не нужны молодым – вот это тоже в точку, молодым совсем другое нужно. Но остался один невыясненный вопрос – при чем тут ее сын?! Может, это таинственный «он»? Но он не таял, вон, сидит, рубашку грызет. А, это подтекст. Хорошо, сын таял. От чего? От плова? Или от уставшей яичницы? Или нет, уставшим был плов. Уже запуталась!».
- А теперь мы попросим выступить нашу замечательную, милую девушку, нашего нового члена клуба Лору Крол! – вдруг до ушей девушки дошел голос Изольды Леопольдовны.
Все присутствующие с интересом взглянули на нее. «Да, это как надо было проникнуться стихотворением, чтобы не заметить остальных выступающих? – подумала она, идя к даме. - Однако надо будет попросить у этой Троепольской сборничек! Веселья полно!».
Лора подошла с Изольде Леопольдовне, насколько возможно мило ей улыбнулась и приготовилась к «прорыву»:
- Я благодарю вас всех за доверие, оказанное мне, - начала она, глядя на присутствующих. – Я очень поражена вашим поэтическим талантам, - практически не соврав, проговорила девушка. – В особенности меня заставило задуматься стихотворение Виолетты Троепольской.
Люди воодушевленно начали переговариваться между собой, а сама поэтесса снова улыбнулась, как змея, и приосанилась, и весь ее вид говорил о том, что она чрезвычайно довольна этим высказыванием.
- Увы, я буду читать не совсем новое свое стихотворение, но довольно ясно отражающее суть, - продолжила Лора и начала декларировать:
- Дивная картина:
Вышла как-то в свет.
«Здравствуйте, кретины,
Я и есть поэт!».
«Отнюдь, позвольте, сударь,
Дайте нам узнать!
Шли бы вон отсюда!
Мыслите, как ***!
«Ну, что ж, я первый начал,
Зная этикет.
А этикет так значим,
Что просто его нет!
Я знаю ваши сплетни,
Как принято у вас.
Раздавайте бредни,
Я все ж здесь в первый раз.
Еще один момент!
Схитрила я лукаво –
Опять же, этикет.
Простите, но я – баба!».
«Поэты» в тишине
Мигом обомлели.
А я на вышине:
«Вы этого хотели?
Еще - мои творенья
Вы яро осуждали!».
«Отнюдь! Стихотворенья
Мы очень уважаем!
И не против мы
Девушек прекрасных!
Кстати, кто есть вы?
Что мыслями так ясна?
«Узнаете меня,
Убьете… Вон, об стол!
Есть такая я…
Поэт я, Лора Крол!».
«Что?! Так вы есть та,
Что критику неймете?!
Советы от ума
Во клочья с злостью рвете?!
Крол… А вы тогда
Писали о поэтах,
Что ходим лишь в Макдак
И бухаем где-то?!
Да ведь это вас
Винили в плагиате!
Что ж, друзья, сейчас
Мы обвиним в растрате!
Она дурманит ум,
Строф не уважает,
Пишет наобум,
Наук она не знает!
Коварный вы поэт!
Вы портите тетради!
Несете только бред
С утра и на закате!
«А мне, отнюдь, плевать.
Сие – мои старанья!
Я буду утверждать:
Писать – мое призванье!
А вы, не написав
В тетради и три строчки,
Меня так обсуждав,
Кричать: «Поставить точку!».
Знайте, критиканы!
Нельзя нас осуждать!
Это наше право,
Что нам и как писать!
Слушайте, вам надо!
Вы для нас – никто!
Для нас одна награда –
Читатели! И все!».
«Лора, гогочу,
Вы говорите свету?».
«Нет. Я так кричу
Истинным поэтам!».
- Мое стихотворение очень явственно отражает и ваше творчество, да и вас самих, - выпустив свой сарказм на волю, довольно усмехнулась Лора. – Вы все считаете себя гениальными поэтами! Купить себе места в конкурсах не так уж и сложно! Да и вступить во все ваши «высшие общества» - тоже! Только смысл? Вы все тут ведете себя как змеи, а вечера поэтические вам нужны только лишь затем, чтобы удовлетворить свое собственное эго, а также перемыть косточки своим товарищам по писательскому цеху! – вещала она, по-прежнему стоя во главе стола. – Знаете, из скольких обществ меня выгоняли только лишь из-за правды? Ха! А вы все – одинаковые! Злые копии! Да, я – не талантлива! Но и вы – тоже! А строить из себя королей я не позволю! – и с этими словами девушка ринулась прочь из зала.
Несколько близко сидящих к выходу гостей ринулись вдогонку. Изольда Леопольдовна изображала резко повысившееся давление и бормотала что-то о пригретой змее на груди. Троепольская возмущенно вскидывала руки и что-то кричала, Ыцков недоуменно поглаживал лысину, остальные переговаривались между собой, выражая всеобщее возмущение по случаю выходки «молодой плебейки». На столе быстро стали исчезать бутылки с алкоголем, а собравшиеся с рекордной скоростью пьянели, продолжая возмущаться.
И лишь Артур, еще совсем недавно жевавший рубашку, довольно хихикал.
_________________
Стихотворение мое, немного исправлено для рассказа: http://www.stihi.ru/2015/04/14/5217