«Как же я соскучился!» - При его виде, что-то во мне взорвалось, я запылал, и обнял его – он не оценил... Слезка незаметно капнула их моего левого глаза – плакал ребёнок во мне.
«Как протекают Твои дела?» - Произнёс он прежним рассудительным тоном, стоило его шлёпнуть, от прежнего настроения ничего не осталось. Заметивший нас в самый подходящий момент четверокурсник громко засмеялся.
«Сова... Он меня по имени знает, он будет поступать туда, кудя буду поступать. Теперь он прославит меня на всё улилище, и Тебя, между прочим... Мне ещё учиться здесь, как Ты не понимаешь – это Ты спокойно уйдёшь, и все легенды останутся позади. Здесь – ни слова никому не говори»
«Ой, а я сказал уже, всей твоей группе»
«Что Ты сказал им?»
«Ну, они задали вопрос, а я дал ответ. Они хотели знать, насколько мы знакомы»
«...»
«Сказал, ты иногда остаешься у меня с ночёвкой. Они хотели ещё кое-что узнать, но je просил обращаться непосредственно к причине интереса»
«Признаться, Сова, я тоже кое-что рассказал»
«Оу... Как давно?» - Давление моих челюстей наростало.
«Я был в столовой»
«Занимательно»
«Не перебивай»
«С тебя кекс»
«С Тебя с...»
«...»
«Я присел за стол к Эмми, Ты её знаешь, кажется...»
«Знаю» - Огорчился я, совсем поник.
«Я присел к Ней и сказал «Не думайте насчёт Совы, Он уже...», Она сказала «Что уже?» - «Ну» - говорю я – «Уже, того...» - и чуть подался вперёд...»
«Ты кретин. К тому же, все мне карты спутал. Ты понимаешь, Что сказал Ей? Что бы ты подумал, сознайся тебе кто в подобном? Подумай с Её точки срения. Откуда ему знать? – Разве что ни с тобой, Уже» - Смех прогнал голубей, оставив одинокоих нас, художника и его до сарказма ленивую музу...
«Я не подумал, мне хотелось благо Тебе сделать»
«Молчи в следующий раз. В грязи я – не отмывай»
«Давай продолжим прошлую беседу?»
«Только за, коллега»
«Итак, коллега» - Заголосил он привычно серьёзным голосом – «Как протекают Ваши дела?»
«Пребесподобнейше, коллега. Ночью нашёл забытую школьную мини-юбку и всё утро крутил в ней на заднем дворе колесо. Ой, нет, не школьную – для школ таких коротких не шьют» - Мы пошли до багетной мастерской, выбирать моему живописцу блокнот.
«Словом, поэтому Ты опоздал?»
«Только я могу начать собираться с восьми вечера и опоздать в восемь утра» - Я вспомнил кое-что и глянул под полоску брюк – «Ой...»
«Не пугай меня»
«Я тоже испуган, эгоист ты эдакий»
«Ты пишешь все обращения ко мне, всегда, с маленькой буквы»
«Ничего подобного» - Категорично возмутил я – «Будь осторожнее с женщинами»
«Сава, как Ты мог, как Ты посмел читать мои мысли?»
«Женщина - удивительное существо, мерцание всех звёзд вселенной в одном взгляде...»
«Не читай их больше»
«Ты пишель кляксы на салфетках, это и читать-то не интересно... Может, ты мои подчитал, бесстыдник»
«А своё Ты требуешь у меня читать»
«Ну, пару раз случалось. Насилу читать никогда не заставлял»
«Ой, как мило» - Проходящая девочка не удержалась и воскрикнула, смотря наши милования.
~мне не послышалось?~«Тебе послышалось» - Сказали мы хором.
Прозвенел звонок, ни к чему не обязывающий моего компаньона, но первокурсницу – бежать в мастерскую.
~безмолвные поцелуи...на моей шее..минуя ветер, Ты придешь... звучала музыка в голове, задавая извечные вопросы... значима ли крупица хорошего в океане угрыжений? –нет, ответил сам себе, наблюдая непризнанного друга. Находиться с ним – хорошо до безумия. Но только безумия.
Полоска окрепших воспоминаний пробежала по мне, в наслаждение, в утрату. Вокруг, в мёртвом мышонке у ворот в училище, у людей неподалёку - читалась солидарнасть.
Музыка звучала во мне – сожаление меня упрекало. Вокруг, прежний мир – всё прежнее вокруг. Кричу, ненавижу, падаю замертво.
Её душа запечатлелась во мне достаточно крепко, чтоб позволить не чувствовать отдаления, и боли. Вопросы, кругом вопросы... На которые приходилось молчать – бежать некуда, только к Ней, в объятия, во смерть.
Она рассказывала великодушные истории, я придавал Ей великое значение. Мы питали друг друга неукоснительно, энергией друг друга. Её ветер жил во мне, моё пламя грело жадно и неподступно. Прошлое ждало совсем недалеко – общее, пристрастия любимых – невообразимо.
Мы отдавались одной тоске, нас захватиывала единым потоком тоска, Любовь, жажда, безумие. Мы жили, как бродячие лилипуты. Она ждёт меня по тысяче адресов всевозожных стран. Мои истории оживут. Мы добудем новый крой. Вонзим молчание в покой, найдём друг друга, пока не поздно, в лучшую из минут моментов проведений. Она – большее, Она – высшее, Она жива мной; я жив Тобой – Ты слишком многое для меня сделала – без Тебя нехорошо, знай. Возможно, всё закончится. Позволь перенести завещание на никогда.
Мы найдём друг друга, опоминаясь ото сна. Заискрится мой огонь. Ты задуешь вновь, мы вознесёмся как невозможно высоко. В нас проснётся новый мир. Мы живы им сейчас. Ничего не знаю, день ото дня – жизнь такая никчёмность без наслаждений...
Вспоминаю, мы старались навещать друг друга... Ничего не было нужно. Красивая благодать кружила в воздухе, мы забывали прежние жизни. Осталось немногое, у меня – след Тебя, шрамик на сердце.
Ты многое отрицала, я знал. Невозможно отменить кое-что. Мы встретились однажды, трижды, дважды... Полюбил Тебя, Твою судьбу, что Ты слышишь – Твои мелодии нашли во мне отражение.
Немногое – от волшебства. Оно в нагрудном кармашке, у меня... Ты хотел мою душу в банку – слишком больно для меня. Мне бы не знать её...
...безмолвные поцелуи...на моей шее...минуя ветер, Ты придёшь...
Мне хотелось одного, и многого. Кто Ты мне? Невозможно, мы спим в одном сне...
безмолвные поцелуи на моей шее, минуя ветер, ты придёшь
В огне твоих глаз, в глубине, я иду... У-у
Такое не надоедает, чаще – любовники умирают.
Мой любимый, мы ещё живы. Мои чувства, живы. Немногое нашло свою судьбу.
Пойдём ближе – мы во сне. Чувствуй ветер – Ты со мной. Я горю, моя мечтаю Мы любили – я помню. Приближаясь к небытию, я Тебя пойму...
Повторяю Твоё имя. В глубине, во сне, сейчас... Ты близишься – Ты значим для меня. Я сонная сова – незачем прощать моё многое. Вот бы сегодня, Ты пришла.
По злой привычке, шлю письмом – приблизившись к небытию, я пойму каждую судьбу Твою. О как мы близко.
Мы спешим, не к себе. Сегодня день, чтоб изменить себя. Ты чувствуешь меня...
...безмолвные поцелуи на моей шее. Минуя ветер, Ты придёшь
Очень жду. По тысяче островов с размытыми адресами – всё скорое нескоро..
Что-то внутри, отломилось. Забываю, всё, не к лучшему: Тебя, меня... Не хочу, растворись. В моей памяти и поступках. Моя судьба открыта для Тебя.
Мы создали божество. Акира следит за мной, поможет нам найтись, где бы Ты ни была, Кошка... Ты разрешила наслаждаться разбитым существом, Ты обратила меня во всегда - Благодарен. Ничего не осталось, с чем бы я умирал. Поворот истории – зависит от Тебя
...безмолвные поцелуи на моей шее, минуя ветер, Ты придёшь...
Жду. Минуя вечность, и себя, пишу себе мечту, Тебя.
Что-то пошло иначе, я забыл ченнейшее из начал. Наступает череда потерь. Ты мне напомнила меня
...безмолвные поцелуи на моей шее. Минуя ветер, Ты придёшь
Очень жду. Постой, мне идти за Тобой?
Во мне что-то... Искрится, по-новому. Разреши Люить Тебя, пока мы живы...
Мы проснулись с изъеденными губами. Ты спешила в вечность, я только бежал от пустоты начал. В Тебе хотелось... утонуть. Невероятное чувство, Любить Твои чувства. Ты открыла многое, внутри меня. Неразрывная связь прошедшего, спрягла в мою душу новое. Обещания исчезли, исшедшие из веры меня.
Мы неслись наперегонки. Ветер плыл. Сомо собой, взобрались на облако без слов. Нас нёс домой мирской поток, превознемогая вечность. Мы писали в честь друг друга небольшие истории, где невозможно вычислить, кто из нас кому друг другу приходился; мы позже вспомнив – всем.
...безмолвыне поцелуи на моей шее..минуя ветер, Ты придёшь...
Мы нашли друг друга в чудесное время. Главным нашим украшением была приглаживающая ветром в голове пыльные волосы молодость...
Я смотрел на своего художника как на ребёнка – в чертах и повадках, в его манерах – нежился под искрыщимся солнцем удивительной красоты ребёнок, не познавший своей чувственной сути. Мы не спешили расставаться на встречах.
Многое казалось в моём поведении ему лишним. не важно многое, всё неважно, и прекрасно. С Ними, моими самыми втайне любимыми людьми, мне посчастливилось понять самое многое – Ничто ни важно, пока в это не поверить...
Мы верили друг в друга. Помогали и поддерживали, он – меня, я – его... Самая меньшая из малостей, ничто не требовавшая взамен, дарила чувства, добро кругом приумножалось весом наших душ – и шёлковые перья твориши вселенные.
Мы знакомились в течении всего знакомства, он открывался завесой многих встреченных, и ни одного встречного. Меня научили разнице между рассуждением и выводом – мне по-прежнему подобное безразлично. Однако многие ведут нас в наш путь, о котором мы и не догадываемся, осматривая прошлое на предмет сокровенных дум и материй – бесконечно много порождала самая малость, мы становились повелителями ошибок – о счастье всем нашедшим себя в моём отражении, жить с дневниками прошлого.
Мы задавались одними вопросами, не говоря ничего друг другу, и не могли сдержаться в озарении: Насколько ближе к форме, настолько дальше от духовности... Мы сводили с ума друг друга, оставляя штрихи чулшего панятной лентой воспоминаний где-то внутри...
Во мне проямлялись его способности, он причислил их к талантам – на высшем откровении людское существо на многое способно. Мусор дней – с негодовании, считал я – и вернул холодное чувство. Грусть навещала изредка, в упоение – пела молитвенниую историю, свергала правящую разруху, наводила свой порядок – жизнь во мне сцеживалась, оставляя для будущих счастливых дней, месяцев и многих годов невообразимое вещество чистого чувства – от отсчёта дней моих, то искрилось со мной. Мы – немногое, чего достойны – мы достойны большего.
Он открыл во мне голос, пробудил, разбудил, возбудил желание искриться невероятным торжеством, смотря в глазеющие глаза смерти, ввысь, сквозь пласт времени и пространства. Невероятно многое пришлось кстати – и сменилось само собой, без просьб и угрызений. В ликовании, стоило понять себя и принять перемены – так и случилось: с дерзостью к смерти, мы полюбили Жизнь.
Она, с фамилией Мурир, достойна удивительной Жизни. Мы пишем истории, и не всегда могли симриться с доставленной судьбой своему герою, возвращали и возраждали столпотворением высшего усилия – выходило неважно, приходилось переписывать завитки случившейся биографии – подключать жлементы новой хореографии...
В какой миг случилось нам пристраститься друг к другу? Насколько мы тогда были безобидны? Судьба предложила нам удивительный подарок встретить друг друга. Она, я, мы так считаем.
Выправить самооценку стоило боли – и боль передалась Ей. Наши чувства, наши завитки истории, они нескончаемо пудут приводить отголоски добрых последствий когда-то сказанного, и вселенской доброты, и доброй любви...
Помнится, говорили друг другу многое: миллионы слов и странниц стоило посвятить созданию запечатленной истории некогда родных сердец. Она переписывала мою историю, и всё наполнение моё – стилистика, жанр, опечатки – всё и каждое находило трудный путь к решению сбившегося пазла, и всё-же занимало почётное место в списке любимой истории, как невероятные свершения чьего-то момента в моей жизни, с пометкой любимое...
Как мы догадались, этому никогда не закончиться. Мы наблюдали столпотворение пространства и мысли, времени и чувства – каждый неповторимый раз, встречались со неизбежностью неповторимого. Мы получали точь-в-точь, строго-настого идеальные письма, и числа трактовали только нам единственно одним неизвестные имена – а тем временем, проведенческие боги трепали котика Акиру за хвостик и адресовывали составлять нашим судьбам истории, и в подношение, не наказание, воздвигли в чин котобога. У котобога мягкие бока, и спать с ним любовно и удобно. Котобога зовут Акира, и Он всегда – ручаюсь и клянусь – всегда, отъявленно придёт на помощь...
Он не ест брокколи, не ест мясо и пересоленую рыбу. Он принимает подношения, ночью, перед сном котят – Ему желанны конфеты, вкусные, шоколадные, и печенье – шоколадное печенье.
Котобог Акила ляжет на бочёк-бок и устроит столпотворние голодных котят под Твоим углом – тогда беги за каждым из них, Тебя избрал Он. Накорми котенек вкусно и сытно, и уложи спать, как если б сделал за Тебя всё это Котобог Акира, и лёг спать на правый бок, свернувшись лакомым карамельным калачиком.
Сотню лет Акира ищет, и лишь раз в сотню лет – находит, своего приспешника. Тебя, спешу я признаться. Ты необыкновнееый представитель кошачьих для Акиры – Котобог Акира принимает во служение без предварительного согласия – сразу же после рождения, и Ты чувсвтвуешь это – любишь животных, с тайным планом прикармливаешь птичек, составляешь конлигузляндию, где все счастливы и вовек живы, а деревья, как и дети, умеют говорить на сотне языках.
Мы адресуем друг другу немногое, и самую малость – откровение бытия. Душа – золото, золото – не душа...
Самая малость, и Ты понимаешь своё предназначение. Знай: Ты уже вполне способен ему следовать. Помни и знай, чувствуй себя хорошо, как никогда прежде.
В Твоих руках невероятная магия, и когда ты примишься творить нечто, некое откровение бытия, не пугайся и не бойся заметить: Мир вокруг Тебя цветёт и движется, понемногу, ведомый Твоими усилиями.
До двадцать восьмого числа каждого вечера, признаваяся себе сотню раз в сокровенных мечтам – чувствуя, Ты следуешь неповторимому пути Твоего разума, души и тела.
Mercie
Но от разума, души и тела стоило переключиться к нечту иному – моему другу-художнику.
В его глазах я видел боль. Он не скрывал ничто – всё-же, страдания его неокрепшей души значали многое для нас двоих.
Что бы мы ни говорили, мы неразлучно следовали вместе, поодаль от людских мук, отдаваясь и предаваясь большему пороку, но исполняя свои мечты.
Меня удивляла его неприступность, преданность родителям – они-то его из дома при любом удобном случае не выгоняли...
Но я не умел рисовать, и признавал свою слабость. Однако он признавал высшую цель манеры написания – так мы уважали жизненный выбор друг друга и делились чувствами, мыслями и притязаниями на сей счёт.
Мы слышали высшую правду в речах друг друга – и ни с кем не решались ей поделиться. Создавали удивительно милые истории беспорочных семей, словом – создавали места, где хотелось бы жить процветающе, сквозь и миновав надежду.
«Помнишь» - Обращаюсь к нему – «Ты говорил про цыпочек в своём училище, и про то, как начнёшь в пятнадцать?»
«Не помню» - Однозначно сожалеет он
«Однажды» - Внушаю ему веру – «Ты как следует кому-то напомнишь, и расскажешь о своих планах, мечтах и способностях.
Ты прекрасный художник! Знай это: многие, все великие сталкивались с трудностью, преградившей им путь - у певцов гибли связки, у гитаристов ломались руки, терялся слух и отрезались пальцы, скульпторы слепли.. чем достойнее Ты, Ты это вынесешь, тем выше поднимешься. В Тебе, не твоём эго, много великого...
Я в Тебя верю, и, по-своему, Люблю. Береги это знание, и, пробуди неистовый вихрь, страсть и пламя, внутреннюю силу, которую я так отчётливо вижу в Твоих глазах..»
«Мне очень тепло слышать эти слова. Я призателен Тебе за веру в меня, и, знаешь, я чувствую, когда Ты веришь в меня – мои силы превознемогают боль и душевную утрату, возвращая меня в удивительное русло творца, художника свободной руки»
«Ты очень сильный – тебе удалось превзойти себя»
«Хочу написать с Тебя тысячу портретов. Мы так похожи...»
«И ничуть, в то же время»
«Ты никогда не перестанешь мнея удивлять»
«Не спорю. Сходим за черничными кексами? Угощаю»
«Не нужно, Сава. Ты многое для меня сделал – моя очередь»
«Ничего подобного. Буду голый полудохлым ползти по ступенькам твоего дома к тебе за помощью – может быть. Только, почувствуй моё приближение»
«Печенько в небе...»
«...Птица в холодильнике»
«Viva forever»
«Amigo»
«Я мигом, сложу натюрморты...»
«Пока сбегаю за кексами. Не бойся – без тебы грызть не начну»
«Не боюсь, не боюсь»
«А я боюсь – вдруг тебя пришибёт в кладовке вашей...»
«Не называй архив работ кладовкой – это неэтично»
«Сходим в архив сперва – вместе пойдём за кексами»
«Пиставать, как в прошлый раз, не будешь?»
«Буду» - Нащупал я на голове след от упавшего подрамника
«Отлично. Скажи..»
«Да-Да»
«Что за день сегодня?»
«Чудесный» - Провозгласил я – «Воистину, Чудесный...»