Я пришла к тебе вчера.
Надо же опоздала всего на пять минут. А тебя уже нет! Был здесь и нету.
Врач своими грязными прокуренными пальцами дотронулся до твоей шеи.
- Может руки вымоете? - с надеждой спросила я.
- А зачем? Все равно уже! - без надежды отозвался он.
Он же не знает, что я проросла в тебя на целых пять минут. И это меня трогают его грязные прокуренные пальцы . Что меня тошнит от этого запаха и передергивает от омерзения.
- А может разряд?
- Вы бы лучше пришли на пять минут раньше! - и безжалостно посмотрел на меня.
Я съежилась от навалившегося чувства вины и отчаяния. "Только не плакать, только бы не заплакать", - твердила я про себя, подписывая какие-то исписанные листы и бланки, отвечая на кучу глупых вопросов и стараясь не смотреть туда, где уже запеклась лужа крови, превращаясь в глухое черное пятно.
Я просидела на твоей кухне весь день, кто-то все время приходил и уходил. Потом тебя увезли, а я осталась. И зачем я осталась? Говорят, что первые девять дней душа еще на земле. Я подумала, что твоя должна быть еще здесь. Изо всех сил я старалась ее почувствовать, но кроме ноющей боли в затылке - как будто кто-то сверлит тебя сзади взглядом - ничего не ощущала.
А потом я подумала: "А вдруг мы разминались? Вдруг ты ждешь меня дома?". И я со всех ног бросилась домой. Слава богу! Слезы бежали стеной и я не могла тебя за ней разглядеть, просто знала, что ты сидишь напротив и боишься посмотреть на меня.
- Прости, я трус! - чуть не плача, твердишь мне через каждые пять минут.
А я не могу тебя сейчас простить, если открою рот, то захлебнусь в своих же слезах. Но ты не смотришь на меня и думаешь, что я тебя специально не прощаю, чтобы еще помучать. И начинаешь злиться и кричать.
От твоего крика мне становится легче и я успокаиваюсь.
А потом мы оба молчим и пьем чай. Вернее я пью чай, а тебе уже нельзя. Душа слишком хрупкая, чтобы пить чай, она или прольет или обожжется. Поэтому я пью за нас двоих.
Я не решаюсь спросить "зачем? ", это как удар под дых. Запрещенный прием. Сейчас еще не время. После такого вопроса можно не выжить. А после ответа как жить? Поэтому не сейчас.
- Я все не могу понять, куда я потратила эти пять минут? - пытаюсь оправдываться я.
- Ты не виновата! - успокаиваешь ты меня.
- Наверное, - слабо соглашаюсь я. - И все таки пять минут! Целых пять минут и твоя жизнь? Жизнь за пять минут, как-то не складывается...
- Дорогая моя, ты не виновата! - с отчаянием говоришь ты и хочешь меня обнять. И злишься, потому что уже не можешь.
- Милая моя, родная, - начинаешь причитать ты... А я уже не слышу, я наливаю воду в чайник, и струя воды так громко ударяется о дно, что мой крик почти утопает и не оставляет возможности тебя услышать.
Я опять пью чай и мы опять молчим.
- Знаешь, а ведь я просто выкинула эти пять минут. Выкинула на помойку, как ты свою жизнь! Только я всего лишь пять минут, а ты целую жизнь! И как теперь жить? Когда каждые пять минут будут набатом бить в самое сердце, гулко отдавая в висок?
- Да, забудь! Это моя история! - срывающимся шепотом кричишь ты мне через стол.
- Так твоя история обо мне? - спокойно удивляюсь я тому, что ты не понимаешь. Не понимаешь, что я не могу забыть. Что я уже часть твоей истории. Мне нечего бросить тебе в ответ. Я молчу и отчаянно грызу ногти.
- Мне нужно идти, - говоришь ты устало.
- Куда? У тебя же есть еще восемь дней?
- Я не могу сидеть с тобой все восемь дней. Мне нужно со всеми попрощаться.
- Все правильно, я не смогла тебе отдать пять минут, а взамен прошу целых восемь дней! - вздыхаю я.
- Я еще приду!
- Останься еще. Мне страшно сейчас одной, на улице еще слишком темно. И я не знаю как пережить эту темноту и не задохнуться. Останься до утра, пожалуйста! - умоляю я сквозь слезы.
- Хорошо, - вдруг легко соглашаешься ты, и от этого я слышу странный трубный звук, вырывающийся из моего горла.
Соседи стучат по батарее. И я опять ставлю чайник, чтобы чем-то занять свой рот.
Мы снова молчим. А Я пью чай.
- Как там? - не выдерживаю я.
- Холодно...
- Страшно?
- Страшно с теми, кто остается, они убивают по второму разу.
- И я тоже?
Ты молчишь. Значит и я тоже тебя убиваю! Интересно, как?
- Надо же - уже утро, - я встаю.
- Ты куда? Не уходи! - будто испугавшись чего-то, просишь ты меня.
- Мне надо в туалет.
Мы знаем, что я вернусь, а тебя уже не будет. Тебе надо со всеми попрощаться. Восемь дней для меня одной - слишком много.
Я поворачиваюсь в дверях, чтобы последний раз посмотреть на тебя, и вдруг до меня доходит.
- Это же не я опоздала... это ты украл у меня пять минут, а потом еще и целую жизнь. Я ненавижу тебя, как ты мог! Ты вор! Вот ты кто! Вор!
Соседи опять стучат по батарее. К черту их! Я не могу больше пить чай. Кажется, я вообще больше никогда не смогу пить чай.