Крестная ч. 1 Глава 17

               

  Баринов с трудом дотащился до сквера, перевел дух и, присев на скамейку, погрузился в воспоминания.
  Комбинат, которым он управлял в начале девяностых, отправляясь в свободное плавание, имел на борту хорошую команду, что позволило выйти на рынки дальнего зарубежья. Получив приличную прибыль, они направили средства на закупку современного западного оборудования, но работы застопорились, так как для новой техники требовалась перестройка цехов. К началу кризиса они не успели освоить большую часть скопленных денег. Обстоятельства заставляли прекратить модернизацию и бросить все силы на спасение предприятия. Наверху заметили успехи Баринова и предложили возглавить министерство. Неожиданное повышение застало хозяина градообразующего комбината врасплох. В родном городке он чувствовал себя маленьким Богом. Тем не менее он согласился и на совещании основных акционеров предложил уступить свои акции за тот капитал, что хранился на счетах в Швейцарском банке. Его друг, главный инженер Иван Иванович, не чувствуя подвоха, сразу согласился, но финансовый директор Николай Ильич, человек старой бухгалтерской школы, категорически запротестовал:

 - Как собственники, мы вправе распоряжаться прибылью по своему усмотрению, однако, обстоятельства диктуют, что накопления нужно направить на помощь предприятию. Предлагаю создать инвестиционный фонд.
 - В нынешнем положении нам придется затыкать дыры, а не обновлять производство, - ответил недовольно Баринов, наполняя в отчаянии рюмки до краев. - Этого фонда хватит на полтора-два года, мы останемся без денег и без предприятия.
  - Зная, что грозит производству, ты предлагаешь приобрести нам обесцененные акции. По меньшей мере, это плохо пахнет,- финансовый директор с возмущением повысил голос.
  - Мне нужно устраиваться на новом месте. Я отдал комбинату лучшие годы жизни. Может, кто-то считает, что этих денег я не заработал? - не сдавался Баринов, обладавший львиной долей собственности.
  - Мы заработали их вместе,- твердо высказал свое мнение Николай Ильич. Он поднялся и вышел из кабинета.

   Трое оставшихся за столом друзей в молчании опрокинули по рюмке, немного расслабились, затем, чтобы окончательно разрядить обстановку, вспомнили о женщинах и, как принято, выпили за их здоровье. Прикинули всевозможные варианты развития событий и направились к машинам.
 
   Но события пошли не так как, садясь за руль тяжелого «Мерседеса», предполагал подвыпивший Баринов. На крутом повороте скалистой дороги, ведущей к дачному поселку, он не справился с управлением и на большой скорости задним крылом задел по касательной легковушку. Он видел, как закрутило поврежденную машину и выбросило, словно пушинку, на обочину. Баринов затормозил и направился к месту аварии. Над большим валуном, куда ударилась передним бампером «Тойота», поднимался дым. Баринов замедлил движения. За рулем, скорчившись от боли, сидел с разбитым лицом Николай Ильич. Он пытался открыть заклинившую дверь, и взывал о помощи, показывая окровавленной рукой на заднее сиденье, где без сознания лежали его жена и дочь. Но Баринов, осознав, что натворил, вошел в состояние шока, схватился за голову и в отчаянии, что его звездной карьере пришел конец, опустился на колени. Он и сейчас не помнил, сколько времени находился в оцепенении, как сел в свою машину и уехал, но та кровавая сцена даже через пятнадцать лет, словно огненный шар, пылала в памяти. На даче, опустошая запасы спиртного, он проклинал себя за трусость и ждал ареста, но проходили дни, а за ним никто не приходил. Вскоре ему сообщили, что Николай Ильич лишился ног, его жена и дочь отделались ушибами.

  Через неделю он решился на посещение старого друга, который встретил его стальным взглядом, от которого по телу Баринова прокатился озноб.

 - Ты не назвал моего имени из жалости или…? - тихим, дрожащим голосом спросил виновник аварии.
 - Я хорошо тебя знаю,- после небольшого молчания ответил пострадавший,- ты труслив, ожидание наказания для тебя тяжелей оглашения приговора.
 - Мне нет прощенья, и главная кара здесь,- Баринов пальцем постучал по своей голове. - Иногда, кажется, что я схожу с ума.
 - Почему ты добровольно не явишься в милицию?  С твоим состоянием можно повернуть дело так, что отделаешься легким испугом.
- От себя не убежишь. Ты один из самых близких мне друзей. Я не хочу совершить еще одну подлость. Вот, - Баринов протянул сложенный вчетверо листок.- Здесь мои чистосердечные признания, все как было, даже указано количество выпитых стопок.

  Николай Ильич не принял бумагу, он повернул голову к стене и, не желая больше видеть друга, обессиленной рукой махнул в сторону двери.

  Проходили дни, дело об аварии обрастало косвенными уликами, все с нетерпением ждали показаний от потерпевшего, но тот, ссылаясь на слабость и головные боли, не спешил с заявлением.

  Из Москвы требовали срочно принять дела, но Баринов не трогался с места, понимая, что прежде нужно решить жизненно важную проблему. Одно дело арест директора, совсем другое столичного министра. После шумихи в прессе он потеряет все.

  Баринов долго мучился, но, в конце - концов, как считал, принял единственно правильное решение. Он появился в больнице с документами на передачу пострадавшему своих акций.
 
 - Я все переписал на твое имя. Можешь создать фонд или потратить деньги на лечение, это тебе решать, но я должен с чистым именем уехать из города.
 - Где гарантии, что, находясь на высоком посту, ты не захочешь вернуть капитал? Обзаведешься связями, появятся новые возможности. Мне будет спокойней, если дело об аварии с твоими показаниями будет храниться у меня. Чтобы избежать пересудов, нужно сохранить секретность сделки, пусть все думают, что город под твоим контролем. И еще, наши друзья не должны претендовать на что-то большее, чем привилегированный процент по окончанию отчетного периода.

  Это была последняя встреча бывших друзей, после которой инвалид стал олигархом, а бывший директор министром.

  Баринов не понимал, как небольшой фонд стараниями Николая Ильича превратился в мощный финансовый инструмент, от которого зависело будущее комбината и судьбы тысяч людей. Даже после смерти дело бухгалтера продолжало жить. Бывшего министра потянуло заглянуть в глаза девчонки, в чьих нежных руках по воле усопшего находился не только капитал, но и жизнь его драгоценной супруги. Разоблачений она не выдержит.