Предыдущая часть http://www.proza.ru/2016/02/28/2257
С утра дома непривычное оживление: меняли старые, совсем сгнившие оконные рамы в трёх комнатах. Работали двое — пожилой, подтянутый, немногословный мужчина и мужчина лет тридцати как две капли воды похожий на старшего. Вокруг них собрались бабульки: рады редкому событию. Молодой балагурил с бабками, те благодарно смеялись любой его шутке.
На скамейке сидела Лиза, как всегда, у неё — ровная спина и прямые плечи. В перерывах между работой пожилой плотник подсаживался к ней и о чём-то тихо спрашивал. Лиза кивала, часто сдержанно смеялась, временами щёки её розовели.
Бабульки перешёптывались и пересмеивались. Все уже знали, что старший мужчина — вдовец, живёт в добротном доме на краю посёлка.
Через день весь дом смотрел, прильнув к окнам, как Лиза с небольшим чемоданчиком в руках уходила с плотником. Тот предложил ей пожить у него.
«Бедная Лиза! Чем же закончится эта очередная попытка быть счастливой?» - думал Олег Иванович.
Через три дня Лиза сидела с ровной спиной в бело-голубой столовой, украдкой поглядывая на, по-прежнему одиноко сидящего в своём углу, Олега Ивановича. Тот же увидел Лизу не сразу, а только, когда поднялся из-за стола, собираясь уйти. Олег Иванович помахал ей рукой, Лиза благодарно ему кивнула.
- Да, чё ты к нему липнешь? - спросила, усмехаясь, Лизу Любовь Петровна, как только Олег Иванович исчез за дверью.
Лиза вспыхнула багровым румянцем, затем краснота густо расплылась по всему её лицу и шее.
- Да нет, Любовь Петровна, мне просто с ним интересно разговаривать. Он не такой, как все.
- Ну, да, - усмехнулась Любовь Петровна, - что же ещё с ним делать? Он ни на что больше не пригодный.
- Он интеллигентный человек. Он уже старый, - почти прошептала Лиза.
- Старый, молодой — разницы никакой. Он всегда был таким. Я его знаю, он у нас в Захаровке учителем работал.
- И чё? - Галка перестала жарить оладьи и приблизилась к ним, вытирая руки полотенцем.
- Кончайте разговоры, - раздражённо прикрикнула на них Зинаида Ивановна, - ещё не хватало, чтобы сказали, что у меня здесь сплетни разводят. Но сама не ушла, а присела на стул в кухне.
- Почему сплетни? Он, говорили, в ракетных войсках служил, там и облучился.
- Бедный, - Лиза сокрушённо покачала головой, - а я и не знала.
- К нему жена нашего управляющего, такая рыжая фифочка, уходила. Вот, где сенсация была. Я ещё ребёнком была, а помню эту бомбу.
- Ну и что? - Галка нетерпеливо смотрела в лицо Любовь Петровне.
- А ничего! Я же говорю — облученный. Чё с ним делать?
Галка заржала.
- А позже, я уже в старших классах в Михайловке училась, привёз из города молодую учителку, девчонку совсем. Наверное, думал: молодая, так дурочка.
- Ну, и что? - спросила директриса, явно втянувшись в этот разговор.
- Сбежала! Пришли утром ученики, а он им говорит: Ирины Юрьевны не будет — уроки у вас буду вести я. Понятно дело, кто ж ещё? Старую училку он выжил на пенсию, когда привёз эту молодую дурочку.
- Вот оно — старьё. Чего жизнь прожили? - удивилась директриса. - Одни пили. Вот эта стрекоза, - небрежно кивнула в сторону Лизы, - лето красное пропела. А этот, видите ли, у них интеллигент. Да интеллигенты хорошие пенсии получают и в приличных заведениях живут, а этот просидел учителем в деревне. Не пыльная работёнка, я вам скажу, - как-то неожиданно зло проговорила Зинаида Ивановна, резко встав со стула.
- Я смотрю, этот старикан ещё тот ходок.
Женщины рассмеялись. Галка вспомнила историю, когда у них в селе мужчина ушёл к молодой приезжей медичке от своих троих детей, так любил её, а она родила ему ещё двоих пацанов — точна копия местного бабника, а этот влюблённый дурак и не заметил
- Так ему, козлу, и надо! - смеялись женщины.
После обеда на скамейке Олег Иванович спросил Лизу:
- Что, решили вернуться?
- Нет, вернули — решила поднять планку, - усмехнулась невесело Лиза. - Зато не так обидно, что выдворили.
Помолчали.
- Сказал, таких фифочек полно вокруг — только руку протяни. Зато я никогда в жизни фифочкой не была., - опять невесело усмехнулась женщина.
- И вот куда ты пошла? - возмущалась вечером Зинаида Ивановна, стоя в дверях комнаты, где Лиза раскладывала свои вещи на прежние места и угрюмо молчала. - Что тебе там нужно было?
- Того, что и всем людям нужно. Чем же Лизи их хуже? - прервал монолог директрисы Олег Иванович, который призван был принести из кладовки прежний Лизин матрас, подушку и одеяло.
- Всем людям, Олег Иванович, нужны власть, успех и деньги, как доказательство того, что они правильно живут и не будут выброшены из жизни. А если это всё есть, то и мир к твоим ногам.
- Помилуйте, Зинаида Ивановна, разве всем этим людям вокруг вас, нужна власть? А разве деньги спасут их?
- Каким людям? А, этим! Да они любому брошенному куску теперь рады. Вот поэтому она, - кивнула на Лизу, - и побежала, как последняя дура, за этим мужиком.
- Вы, Зинаида Ивановна, забыли про любовь.
Директриса засмеялась наигранно и громко:
- Ах, простите меня, и как я могла забыть про любовь. Отмазка для слабаков — эта ваша любовь. А что им неудачникам ещё остаётся, как не талдычить про любовь?
- За деньги любовь не купишь, - неожиданно произнесла Лиза и торопливо отвернулась к окну.
- Какую же чушь ты несёшь, милочка? В твоём возрасте следовало поумнее быть, - зло прошипела ей директриса в спину. - Да и не с тобой мне об этом говорить, - резко и с досадой махнула рукой и вышла.
«Эгоизм приводит к самораспаду», - думал Олег Иванович, вспоминая слова Зинаиды Ивановны, сидя у окна своей комнаты.
«Нет, нельзя стоять. Человек всегда должен идти на благо себе», - шептал он, положив руки на подоконник, а на них голову.
Вечером солнце, прежде чем скрыться, раскрасило всё за окном красным светом.
Ночью поднялся сильный ветер. Голые ветки дерева за окном с силой бились об стекло. Где-то оборвался провод, и в доме отключили свет.
«Холодильники потекут, утром придётся мыть, - бубнила нянечка, - а их вчерась Верка мыла»
Ивану-забулдыге было плохо, он умирал.
Нянечка принесла парафиновую свечку, и та тихо потрескивала, мало освещая сдавленную темнотой комнату.
- Прости меня, Варенька, - шептал в темноту Иван. В комнату вошла вызванная по такому случаю директриса, махнула нянечке, чтобы та вышла.
- Зинка, доченька, посиди возле меня, душа моя горит. Мать твоя мерещется. Вот она. Вот она несчастная. Прости, Варя, прости, не полюбил я тебя. А коса у твоей матери шёлковая, - перебирает пальцами, как будто гладит по волосам — Простила она меня, любушка несчастная. И ты прости, Зинка. Люблю я тебя, доченька.
- Бог простит, батя, - Зинаида Ивановна вышла из комнаты, затушив свечу.
Этой ночью Олегу Ивановичу снилась любимая женщина. Она стояла возле тумбочки, на которую падал лунный свет. Он сказал ей, что скоро они встретятся.
- Вот и хорошо, - сказала она, - Начнём всё сначала. Только приходи, а я могу ждать тебя сколько угодно.
- Прошу, - прошептал он, - береги себя.
Но она уже не расслышала этих его слов, она растворилась в темноте. Он не закричал от тоски, не заплакал от одиночества. Кто-то стукнул в окно. Он прислушался и догадался: ветер.
Заключение http://www.proza.ru/2016/02/28/2326