Дед занимался несколькими видами спорта, писал маслом и акварелью, играл на нескольких музыкальных инструментах, знал несколько языков. Я, раздолбай, в юности преимущественно бухал и валял дурака. Поэтому знаю три блатных аккорда. Рисую – убогие шаржи на знакомых. По-английски, по-немецки – с грехом пополам профессиональную литературу ещё читаю, но уж если заговорить пытаюсь – то все смеются. Вот и на ближайшую англоязычную конференцию сообщение-то подготовлю, а доложить уж попрошу свою молодую сотрудницу, которая, не в пример мне, говорит бегло. Ну и ладно: моё дело – уже потихоньку под горку, а для молодёжи это нужно и полезно, им – расти, они – люди мира.
Ну и, конечно же, как у Швейка, наготове тематическая история из горного института. Завкаф наш был вальяжен и импозантен, вид имел обманчиво-солидный, сугубо профессорский. Возможно, даже чуть-чуть слишком профессорский... Как-то раз сдавали мы с коллегами статьи в один средней руки журнал, ныне – ваковский. Подготовил туда публикацию и завкаф. Интернетом он не пользовался, да и компьютром не владел вовсе, но статьи писал лихо и споро: чужие книги, статьи, ксерокс, ножницы, клей – и готово, аспиранту – живо набрать это на компьютере и отправить.
А аспирант ему тут и говорит: ещё аннотация англоязычная нужна! Кто переведёт? Я, мол, не смогу.
Но завкаф хоть сам-то компьютером не пользуется, зато хватка у него – будьте-нате, всё кругом замечает, всё на ус мотает, как на кафедре говорили – "всю полянку сечёт". Потому он и завкаф... Отвечает: а вот, я помню, у вас там, в этом самом вашем интернете, есть вроде бы сайты такие – сунул туда текст, ррраз – и перевод готов. Вот и суньте. И сразу отправляйте. Нечего тянуть.
Тут мы, преподы, загалдели, стали хором объяснять, что перевод этот – одна видимость, тяп-ляп, бессмыслица получается. Нельзя же такое посылать, стыдоба. Качество перевода – ужасное.
Выслушал нас завкаф, оглядел барственно, на секунду задумался – и громким, звучным, хорошо поставленным глубоким баритоном резюмировал:
– Да и *** с ним.